Текст книги "Карта нашей любви"

Глава 5

Холли сжимала в ладонях бумажный стаканчик с кофе и смотрела на взлетное поле. Со своего места в главном зале ожидания аэропорта Гатвик она видела ряд самолетов, стоявших на одинаковом расстоянии вдоль выходов на посадку. Небо, в которое они собирались вскоре взмыть, было ярко-голубым, но на западе виднелась кучка облаков, словно кто-то рассыпал мешок с мукой и провел по ней пальцами. Меньше чем через два часа Холли поднимется в небо, к этим облакам, чтобы начать свое путешествие длиной в тысячу четыреста миль на греческий остров Закинф.

В субботнее утро терминал гудел возбуждением отпускников. Холли посмотрела, как компания парней с мальчишника устало проползла мимо нее в сторону бара. На женихе была розовая юбка-пачка и пластиковые крылья, в руках он держал волшебную палочку.

Несмотря на то что Элиана постоянно шутила на тему их помолвки, Холли не думала, что Руперт готов сделать ей предложение. Наоборот, у него было вполне понятное и взвешенное отношение к глобальным решениям. А она искренне, всей душой ненавидела сюрпризы. Ты не можешь подготовиться к сюрпризу, не можешь заранее решить, что сказать или как отреагировать. Ее приводила в ужас мысль быть застигнутой врасплох и потерять контроль над ситуацией. Если Руперт вдруг встанет на колено, она абсолютно не представляла, как отреагирует.

К ребятам присоединились участницы девичника. Невеста была увешана знаками учебного автомобиля, на голове красовалась повязка с большим резиновым членом спереди. После некоторого количества подбадривающих криков жених сделал шаг вперед и взял его в рот, чем вызвал восторг обеих сторон.

Руперт настоял на том, чтобы проводить ее до вокзала, посадил на «Гатвик-экспресс» и вручил греческий разговорник в качестве прощального подарка. Поездка планировалась на две недели, и это было их самое долгое расставание за все время, что они провели вместе.

Несмотря на его постоянные уверения, что все в порядке и он не переживает, что она едет одна, Холли видела, как он нервничает, отпуская ее. В ход пошли несколько вялых шуток про то, как она сбежит с греческим официантом, что было, конечно, полной глупостью. Она сомневалась, что кто-нибудь во всей Греции, не говоря уж о крохотном острове, сможет дать ей хоть немного больше Руперта.

За неделю, с момента, как Холли получила письмо, ее кошмары вернулись с новой силой. Стряхнув Тролля бессонницы прошлой ночью, она проснулась через несколько часов, вся мокрая от пота и сильно дрожа. Хорошо хоть она не кричала во сне, поэтому Руперт находился в счастливом неведении о ее проблеме. Она не смогла бы рассказать ему в любом случае, потому что поделиться этим означало бы приоткрыть крышку с самыми болезненными воспоминаниями о том, что когда-либо с ней случалось. Как только ее мысли вернулись туда, Холли вздрогнула.

Она поняла, что ее кофе давно остыл, и бросила его в урну. Следующий час она провела, бесцельно слоняясь по магазинам, перебирая тестеры духов в Duty Free и купив себе новую пару шлепанцев.

Когда приблизилось время вылета, руки Холли стали липкими от страха. Она представления не имела, что обнаружит в доме своей тети – в собственном доме, кстати, – и как будет себя чувствовать, когда войдет в него. В очередной раз она почувствовала огромное облегчение от того, что летит одна.

Как только самолет набрал высоту, Холли заказала себе большую порцию джина с тоником и попыталась сосредоточиться на новой книге. Когда приходило время выбирать книгу, она всегда брала самые темные детективные триллеры, которые только могла найти, – это сильно забавляло Элиану. Холли потеряла счет случаям, когда она возвращалась с обеда и находила на своем столе яркий любовный роман и улыбающуюся Элиану рядом. Она даже пыталась прочитать некоторые из них, но главная героиня всегда оказывалась для нее чужой – она никак не могла ей сочувствовать.

Мужчина по соседству задремал, и его слюна стекала на газету у него на коленях. Он успел дойти до третьей страницы. Слюна заливала девушку с пустым взглядом, которая гордо демонстрировала свою грудь. Холли отвернулась и сделала большой глоток джина с тоником. Большинство пассажиров летели семьями с маленькими детьми, пожилыми парами либо компаниями двадцатилетних парней и девушек. К счастью, мальчишник и девичник, которых она встретила в аэропорту, отправились куда-то в другое место, чтобы провести свои последние свободные деньки.

С растущим чувством беспокойства Холли поняла, что читает один и тот же абзац уже пятый раз, и неохотно отложила книгу. Она достала письмо тети и решила прочитать его еще раз.

Дорогая Холли!

Ты наверняка не помнишь меня, но я думаю о тебе каждый день. Я была здесь в тот день, когда ты родилась, и наблюдала, как ты растешь, пока тебе не исполнилось пять лет. Если ты читаешь сейчас это письмо, к сожалению, я уже умерла. Я не знаю, упоминала ли обо мне твоя мама Дженни, но меня зовут Сандра, и я ее сестра. Была, по крайней мере. Я знаю, что она умерла, когда тебе было всего восемнадцать, и я невероятно соболезную твоей утрате. Я волновалась, когда долго ничего от нее не слышала, но мне стыдно признать, что сочетание трусости и надежды не позволили мне выяснить правду. Я сделала это только совсем недавно. Я надеялась, что она просто забыла обо мне, поставила на мне крест. В конце концов, именно этого я заслужила.

Я знаю, у тебя должно быть много вопросов. Вопросов обо мне, о твоей матери, о том, почему я никогда не пыталась встретиться с тобой, когда ты выросла. Однако, боюсь, у меня больше нет времени, чтобы ответить на них. Я надеюсь, что, если ты приедешь на Закинф, в тот дом, где все начиналось, ты сама откопаешь правду в тех руинах, что я оставила после себя.

Мне очень жаль, что мы никогда хорошо не знали друг друга, Холли, и я надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.

С любовью,

Сандра

P.S. Ключ под цветочным горшком.

– Дамы и господа, наш самолет идет на посадку. Просьба вернуть ваши сиденья в вертикальное положение и пристегнуть ремни безопасности.

Пускавший слюни мужчина резко дернулся, проснувшись, когда Холли убрала письмо, и потер глаза, открыв пластиковую шторку на окне.

Солнце сонно садилось за горизонт, и остров выглядел завораживающе. Холли посмотрела вниз на свет, отражающийся в море, позволяя взгляду скользить по линии берега и по неровным очертаниям возвышающихся вдалеке гор. Когда самолет повернул на запад и направился на посадочную полосу, Холли показалось, что вода поднялась угрожающе высоко. Она взглянула налево и увидела знаменитый Черепаший остров, про который столько раз читала за последнюю неделю. Остров лежал в нескольких милях от побережья основного острова, кусок суши действительно напоминал черепаху, выныривающую из моря, и Холли услышала восхищенные возгласы пассажиров, которые тоже увидели остров в первый раз.

Теперь она могла посмотреть вниз и увидела длинный песочный пляж. Холли показалось, что она различает фигуры отдыхающих, наслаждающихся последними солнечными лучами дня. Впервые с самого момента пробуждения Холли почувствовала радость.

Аэропорт Закинфа был погружен в странную тишину, особенно после кутерьмы Гатвика. Холли и ее попутчики прилетели последним на сегодня рейсом. Похоже, все, кроме двух греческих офицеров на паспортном контроле, один из которых весело подмигнул, когда Холли протянула паспорт, уже ушли домой. Работали всего две транспортные ленты, поэтому Холли выбрала место рядом с выходом и стала ждать, когда приедет ее чемодан.

Две девушки лет восемнадцати встали рядом с ней.

– Ну что, сегодня сразу идем в стрип-бар? – сказала та, что пониже. Они уже нарядились в соответствии с климатом – крохотные джинсовые шорты и яркие майки, на головах – пластиковые темные очки.

– Только не трахайся с барменом, как в прошлом году, – ответила блондинка. – Ты забрала чертов ключ, и мне пришлось спать на шезлонге.

– Да расслабься, – последовал ответ. – Я не собираюсь спать с барменом в этот раз. Тот заразил меня сифилисом.

В ответ послышался взрыв хохота, не только от маленькой брюнетки, но и от группки парней, стоявших неподалеку.

– Да ладно! Ты всегда говоришь, что не собираешься, а потом обязательно делаешь, – ответила подруга.

Холли представила, каким мог получиться ее отдых, если бы ее отпускали одну в этом возрасте. Ее собственная юность была украдена плохим здоровьем матери и в итоге ее смертью. К тому же у нее никогда не было много близких друзей, да и свободных денег тоже. После смерти матери главной задачей Холли стал достаточный заработок, чтобы хватало на еду и оплату счетов, и даже на самый скромный отпуск средств не оставалось.

Она стояла, уставившись в пространство, и пропустила первый круг багажа. Девушки уже сняли свои огромные розовые чемоданы и поставили их рядом с ней, когда она увидела свой маленький, неприметный чемодан, уезжающий по кругу. Перед регистрацией она привязала голубую ленточку к ручке и теперь с удовлетворением заметила, что она по-прежнему на месте после перелета. Вытянув ручку чемодана и взяв сумочку, Холли пошла к выходу, откуда струился воздух, напоминающий сплошную огненную пелену.

Она знала, что в Греции гораздо жарче, чем в Британии, но чтобы полностью погрузиться в тепло – такого она еще никогда не испытывала. Она заметила, что постоянно улыбается, плечи расслабились, и все чувства открылись навстречу новой неизвестной жизни. Асфальт раскалился, его жар чувствовался даже через туфли, когда она подкатила к такси чемодан, и продолжала улыбаться, пока водитель укладывал его в багажник.

Таксист был на голову ниже ее, с жесткими седыми волосами, глубокими морщинами цвета крепкого чая и в потрепанных джинсах. Джинсы! Как можно носить деним в такую жару?

Достав адрес дома тетки из сумки, Холли отдала его водителю и виновато улыбнулась, когда он растерянно задумался.

– Отель?

Холли покачала головой.

– Просто дом, я думаю. Извините, я первый раз здесь – никогда не бывала раньше.

– А! – кажется, ему это было приятно. – Первый раз на Закинфе? Первый раз в Греции?

Они сворачивали с парковки аэропорта, и глаза Холли расширились, когда она увидела горы, поля диких трав и корявые деревья, проплывающие мимо окна.

– Первый раз в Греции, – подтвердила она.

– Вы одна? – спросил он, как будто это было крайне необычно.

– Да, – ответила она осторожно. – Только я.

– Без мужа? – в голосе послышались игривые нотки, и Холли почувствовала, что снова улыбается.

– Не-а, только я.

Проезжая мимо таверн с белыми стенами, окрашенных в разные оттенки темного золота недостроенных зданий и сувенирных лавок, Холли подумала, что, наверное, не очень разумно рассказывать незнакомцу в чужой стране, что ты путешествуешь одна. В Лондоне этого точно не стоит делать – дома она даже старалась избегать встречаться взглядом с таксистами. Но в голове не прозвучало никаких тревожных звоночков. Этот человек выглядел искренне дружелюбным и по-настоящему заинтересованным. Холли всегда доверяла своим инстинктам, и прямо сейчас они говорили, что ей не о чем беспокоиться.

Пока они двигались по узким улочкам, проезжали стоянки мопедов, коз и маленькие группы туристов, пузырьки радости внутри Холли нарастали, бурлили и рвались наружу. Она запретила себе размышлять о том, что увидит в доме тети Сандры. Может быть, кто-то уже побывал там до нее и все убрал? Или, наоборот, ее ждет cгнившая еда, грязное белье и другие ужасы? Когда такси свернуло очередной раз и начало подниматься в гору, Холли вспомнила, что не взяла с собой ни еды, ни воды. Оставалось надеяться, что дом теперь не слишком далеко.

Машина свернула за угол, и Холли увидела вывеску, походившую на маленький супермаркет с баром по соседству. Водитель достал бумажку с адресом, которую она ему дала, и покивал.

– Это здесь, – сказал он, показывая вперед. – Машина не проедет.

Вглядываясь через лобовое стекло, Холли увидела перед собой низкую стену с проходом, который вел на узкую каменную дорожку. Примерно через сто метров виднелись два небольших неосвещенных домика. Глубоко вздохнув, Холли открыла дверь машины и встретилась с водителем на тропинке. Он уже вытащил ее чемодан из багажника и поставил его около стены.

– Спасибо, – сказала она, протягивая ему купюру в двадцать евро и отказываясь от сдачи.

– В Греции мы говорим «эфхаристо», – ответил водитель, дружески пожал ей руку и вернулся в машину.

Холли смотрела, как он отъезжает, пытаясь не замечать пьяных бабочек, носящихся в животе.

– Соберись, подруга! – сказала она себе. – Давай сделаем это.

Взяв чемодан, она сошла с дороги и пошла по гладкому камню тропинки.

Вот он – дом, который всегда присутствовал в ее жизни. Дом, который так много значил для ее матери, что она до самой смерти возила с собой его макет. Несмотря на теплый вечер, Холли почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь, и стальные колючки беспокойства начали покалывать ее изнутри.

Дом выглядел знакомым, но в то же время пугающим. Холли остановилась, глядя на темные окна, и поняла, что ей трудно подойти ближе. Всю прошлую неделю она представляла себе этот момент, обдумывала, как все произойдет. Она знала, что приезд сюда окажется странным, но оказалась не готова к грузу эмоций, которые сейчас вырвались наружу. Бог мой, это всего лишь дом, что в нем может быть страшного?

Много чего.

Опустив глаза, она увидела большой цветочный горшок, стоящий в тени под крыльцом. Должно быть, это горшок из письма – тот, под которым ключ от двери.

Неуверенно ступая вперед, Холли поборола приступ волнения и отодвинула горшок. Ключ лежал там, ярко блестя на каменной плитке.

Что, если дом весь в грязи и кишит тараканами?

Что, если одежда тети до сих пор пахнет ею?

Что, если сейчас откроется дверь в прошлое, которое она не готова увидеть?

Ее рука дрожала, когда она протянула ключ к замку. С тихим щелчком дверь открылась, и Холли оказалась в доме.

Когда она включила свет, первым пришло чувство облегчения от того, что она ощутила запах дезинфекции, а не гнили. Ушел и страх попасть в рай барахольщика, потому что пространство, насколько она успела рассмотреть, оказалось достаточно свободным от вещей.

Положив сумку рядом, Холли глубоко вдохнула и прошла дальше. Она чувствовала себя взломщиком. Мозг повторял, что теперь это ее дом и здесь можно себя чувствовать как дома, но сердце продолжало усиленно пробивать себе дорогу через ребра. Это был чей-то дом, человека, который знал ее, но оставался для нее абсолютным чужаком. Сейчас, когда она уже вошла сюда, это казалось абсолютно невероятным. Слишком много и сразу нужно было осознать, и Холли почувствовала, как в глазах поплыли черные круги.

Отчаянно оглянувшись в поисках чего-нибудь, чтобы опереться, она увидела открытое пространство, в котором стоял стол со стульями, диван, покрытый желтым пледом, низкий кофейный столик и большая ваза с розовыми цветами.

Что, черт побери, здесь делает ваза с цветами?

Кто-то должен быть в доме. Кто-то поставил здесь цветы.

Холли пошатнулась и ухватилась за спинку дивана. Ее дыхание сбилось, а холодный пот заструился по спине, ладони вспотели. Она пыталась сконцентрироваться в окружившем ее тумане и снова взглянула на букет. Цветы были очень красивыми, и, глядя на них, она пришла в себя. Ощущение, что она вторглась в чужое жилище, жгло кожу, как волдыри от ожога, она собралась с силами и выбежала через заднюю стеклянную дверь, прикрытую тонкой красной занавеской.

Площадка на заднем дворе была вымощена большими, квадратными бежевыми и белыми камнями. Несколько терракотовых камней создавали небольшую стенку с правой стороны. В конце каменной площадки виднелась небольшая стенка, похожая на ту, что она видела на дороге, а за ней начинался крутой обрыв, скрытый густой зеленью деревьев. Холли видела верхушки деревьев, которые, очевидно, пустили корни вниз по склону. Пройдя через площадку, наслаждаясь свободой, она поднялась на стенку, и у нее перехватило дыхание – прямо под ней, как бесконечная голубая ткань, простиралось море. Это выглядело потрясающе.

Холли стояла на верху стены бесконечно долго, впитывая успокаивающую энергию моря и вслушиваясь в мягкое жужжание насекомых на деревьях.

Она знала, что нужно вернуться в дом. Встретить то, что ее ждет в шкафах и под кроватями, столкнуться лицом к лицу с непроходящим чувством дежавю, которое не покидало ее с момента прилета.

Бывала ли она здесь раньше? Она об этом не задумывалась, но, вероятно, бывала. Она отчетливо ощущала нечто незнакомое, что было невозможно игнорировать, – настойчивые шепоты из самых глубоких и самых забытых уголков ее памяти.

«Я видела тебя каждый день, пока тебе не исполнилось пять», – написала Сандра в своем письме. Холли подумала, что тетя пишет о времени, проведенном в Англии, но, похоже, все было не так просто. Если мама хранила макет этого дома столько лет, скорее всего, она приезжала сюда – может быть, даже жила здесь. Вероятно, и Холли здесь жила.

Неохотно спускаясь со своей смотровой площадки, вдыхая полной грудью теплый вечерний воздух, Холли мужественно вернулась в дом и поднялась по каменным ступенькам.

На втором этаже она обнаружила две спальни, одна из которых, очевидно, принадлежала тетке. Здесь в отличие от всего дома безделушки и одежда покрывали все даже самые небольшие поверхности, а постель тщательно застелили. Другая комната, напротив, выглядела абсолютно пустой, из мебели в ней стояли лишь небольшой шкаф и кровать. Она напомнила Холли ее собственную комнату, которую она снимала в Лондоне. Та тоже была абсолютно безликой и очень скудно украшенной. Из обеих комнат шли выходы на широкий балкон, и там, сквозь пыльное стекло, Холли увидела стол со стульями.

Она почувствовала себя ужасно неуютно в комнате тети. Сквозь сильный запах дезинфекции, проникающий сюда с первого этажа, она почувствовала едва уловимый аромат лаванды, и от этого комната погрузилась в тягостную грусть. Никому не нужные кучи украшений, разбросанные по туалетному столику, были покрыты слоем пыли, шелковые шарфы, привязанные к зеркалу, вызывали ощущение печали и одиночества.

Холли подумала, что следовало бы осмотреться тщательнее, но тревога взяла верх, и она выскочила из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. К тому времени, как она вернулась на лестницу, беспокойство выросло настолько, что она не чувствовала ничего, кроме желания сбежать. Схватив сумку с пола и нашарив ключ в кармане, она захлопнула за собой входную дверь и практически побежала по дорожке. Ее пересохший рот требовал воды, а может быть, чего-нибудь покрепче.

– Калиспера [1]1
  Добрый вечер! (греч.)


[Закрыть], – радостно приветствовал Холли мужчина за кассой супермаркета, когда она поднялась в магазин по каменным ступеням. Всего лишь отойдя на безопасное расстояние от дома, Холли почувствовала себя гораздо лучше, поэтому смогла выдавить из себя улыбку и пробормотать «привет». Она нашла на полках воду, хлеб, сыр, молоко и туалетную бумагу, бросила в корзину несколько йогуртов. Завтрак был давным-давно, и желудок недовольно урчал.

– Ти канис? [2]2
  Как дела? (греч.)


[Закрыть] Как дела? – Грек улыбнулся еще раз, складывая продукты в пакет. Ему было лет пятьдесят, густая черная борода уже покрылась сединой, а большой живот упирался в край прилавка.

Понимая, что у нее начался урок греческого, Холли неуверенно повторила:

– Ти канис…

Он рассмеялся.

– Меня зовут Костас, – сказал он, протягивая руку для пожатия.

– Я – Холли, – улыбнулась она.

– Первый раз на Закинфе?

Видимо, это был обычный вопрос.

– Да.

– А, вы подруга Эйдана, – сказал он.

Видимо, на лице Холли отразилось замешательство, потому что Костас посмотрел на нее несколько секунд и снова рассмеялся.

– Вы остановились там? – он указал пальцем за ее плечо, в сторону дорожки, наверное, видел, как она шла. Холли не знала, что ответить. Как объяснить греку, которого ты первый раз видишь, что ты получила в наследство дом от женщины, с которой не была знакома, в стране, в которой никогда не была раньше? Она ограничилась кивком и расплатилась.

Костас всего лишь улыбнулся и дал ей сдачу, но у нее осталось впечатление, что ему хотелось бы услышать от нее побольше подробностей. Если он давно здесь работает, скорее всего, он знал ее тетю, возможно, довольно близко. Но Холли предпочла оставить беседу с улыбчивым греком до следующей встречи.

Выпивка – вот что ей сейчас было нужно. К счастью, в баре по соседству предлагали широкий выбор напитков. Выдвинув стул, Холли поставила пакеты на пол и заказала большой бокал красного вина, пытаясь утихомирить стук сердца в груди.

– Все хорошо, милая? – Барменша наклонилась к ней, ее седеющий пучок покачивался на макушке. Холли узнала йоркширский акцент.

– Все в порядке, спасибо, – ответила Холли, хотя звук ее голоса больше походил на покашливание.

– Выглядишь, словно увидела привидение, – весело сказала женщина без намека на иронию. В душе Холли полностью согласилась с утверждением, но в ответ лишь слегка покачала головой.

– Просто длинный день выдался, – объяснила она, отпивая вина. – Какое вкусное!

– Это деревенское вино, – ответила женщина, – его делают здесь, на острове, и оно гораздо лучше, чем любое дерьмо, которое везут из Италии или еще откуда.

Холли вежливо кивнула.

– Очень хорошее.

– Я не должна тебе этого говорить, – женщина перешла на шепот, – но ты можешь купить литр такого вина у Костаса по соседству, за три евро.

Холли подумала о бутылках «Пино Гриджо» по двадцать пять фунтов, которые заказывал Руперт в баре за неделю до ее отъезда. Это вино было однозначно лучше. Она прекрасно понимала, что утром наверняка встанет со страшным похмельем, но сейчас это волновало ее меньше всего.

– Спасибо за подсказку, но у вас не будет проблем с начальником?

Похоже, это развеселило ее новую подругу.

– Я и есть начальник, дорогуша, – захихикала она. – Кстати, меня зовут Энни.

Они обменялись рукопожатием, но когда Холли назвала свое имя, женщина нахмурилась.

– Ты Холли Сандры? – спросила она, и в глазах, окруженных морщинками, появилось сочувствие.

– Она была моей тетей, – сказала Холли, делая еще один глоток.

– Сандра была замечательной. – Энни улыбнулась. – Это ужасно, что произошло. Боже мой, она была моложе меня.

Холли до сих пор понятия не имела, что же случилось, но не хотела показывать виду.

– Вы хорошо ее знали? – Вино помогало разговору.

– Конечно, знала! – Похоже, Энни удивилась вопросу. – Она никогда не говорила обо мне?

Холли подумала, что тетя обязательно сказала бы, если бы они встретились хоть однажды.

– Да, говорила, я просто забыла, – солгала она, добавив для большего эффекта: – Вот я глупая!

Энни хотела что-то ответить, но ее прервала группа из трех пожилых пар, которые прошли к столику в конце зала. Прихватив несколько ламинированных меню с коктейлями с задней полки бара, она пошла к ним, включив все свое очарование. Холли не возражала – она с удовольствием сидела одна, попивая вино и наслаждаясь теплым ночным воздухом.

Она попыталась представить, как тетя сидела здесь, сплетничая с Энни, рассказывая про нее, свою племянницу, которая ее никогда не видела. Тем не менее, очевидно, Сандра тоже не рассказывала Энни всю правду. Не поэтому ли Холли было так сложно откровенничать с людьми?

Похоже, это генетическое, а она была частью семьи природных лгунов. Ее мать была просто экспертом по этой части.

– Повторить? – Энни держала в руке пустой бокал.

– Еще не раз. – Холли чувствовала себя гораздо лучше, и паника, накрывшая ее при осмотре дома, постепенно рассеялась. В теплом помещении бара, где играла музыка и все выглядело относительно нормально, ситуация уже не казалась настолько страшной. Все просто: завтра она изучит вещи тети и найдет то, что нужно. Что в этом могло быть сложного?

– Ты уже познакомилась с Эйданом? – спросила Энни, вернувшись, после того как отнесла посетителям поднос с разноцветными коктейлями.

– Нет. – Холли вопросительно подняла бровь. Кто, черт побери, этот Эйдан?

– О, тогда скоро увидишь. Это твой сосед, – ответила Энни, подмигнув ей. Она взяла бокал с сушки и начала вытирать его полотенцем, висевшим на фартуке. – Он довольно привлекательный, Эйдан то есть.

– Да? – Холли старалась, чтобы ее голос звучал бесстрастно.

– Он переехал сюда со своей девушкой несколько лет назад. Она потрясающе выглядела, как модель, но они расстались, – продолжила она. – Я не знаю, кто был инициатором, но она уехала с острова. Так жалко, такая была красивая пара.

Холли представила, что подумал бы Эйдан, если бы узнал, что местные сплетничают о нем с незнакомцами.

– Я уверена, он встретит кого-нибудь еще, – ответила она, сочтя эти слова самым правильным ответом в данной ситуации. – Если он симпатичный, как вы говорите, с этим не будет проблем.

– Да, вот только он не так прост, понимаешь? – произнесла заговорщически Энни, глядя поверх очков. – Я видела, как девушки здесь бросались на него, и не раз, но он только вежливо отшивал их. Наверняка до сих пор сохнет по своей бывшей, полагаю. Говорю же, она выглядела как модель.

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – заметила Холли. Она уже поняла, что Эйдан был любимой темой для Энни. Ее щеки покрылись румянцем ярче неона на вывеске «Коктейли» над входом в бар.

– А ты, кстати, эм-м-м?… – спросила Энни, пристально глядя на левую руку Энни.

– Я не замужем, если вы об этом, – ответила Холли, – но у меня есть отношения.

Энни попыталась скрыть свое облегчение.

– О, ну это хорошо. Но ты обязательно забеги познакомься с ним, пока ты здесь. С Эйданом, я имею в виду. В конце концов, он живет в соседнем доме.

Ого. Этот парень Эйдан должен ходить с огнетушителем для ушей, если Энни столько будет про него говорить. Холли не могла поверить, что мужчина может быть настолько прекрасным, как описывала Энни. Чего ей действительно хотелось – это попросить пожилую леди рассказать ей про тетю, но даже три бокала местного вина не добавили ей достаточно смелости. В животе снова заурчало, в этот раз довольно громко.

– Я лучше пойду, – окликнула она Энни, которая вытирала столы. – Было приятно познакомиться.

– Увидимся, дорогая, – ответила та. – Забегай в любое время.

Только на подъеме в гору Холли поняла, насколько она пьяна. Пакет с уже теплыми йогуртами бился о ее голые икры, когда она, спотыкаясь, тащилась к дому. У дома прямо рядом с тропинкой припарковался джип, и Холли врезалась в него со всего маху, когда пыталась перелезть через низенькую стену.

– Вот черт! – хихикнула она, с трудом поправляя боковое зеркало. Открыв через несколько минут входную дверь, она вспомнила, что забыла выключить свет и что на кухне открыто окно. Ругая себя за то, что не распаковала вещи раньше, она открыла чемодан и принялась рыться в нем, пока не нашла старую университетскую футболку Руперта. Он бросил ее в чемодан и велел спать только в ней.

– Если уж меня не будет рядом, – добавил он.

Руперт!

– Черт, – снова выругалась она. Как можно было забыть отправить ему сообщение о том, что она добралась? Определенно она была худшей девушкой на свете. Откопав в сумке по пути наверх телефон, Холли обнаружила черный экран. Искать в чемодане зарядку, когда в пустом желудке плещется вино, – задачка посложнее пробивания себе дороги на Эверест в одном купальнике. Придется отложить до утра.

Через десять минут, счастливо опустошив мочевой пузырь и откопав в шкафу колючее, но, кажется, чистое одеяло, Холли забралась на диван и закрыла глаза. Несколько секунд она еще слышала шум в ушах. Затем отключилась.