Текст книги "Предназначение"

– Что со мной происходит, милый? – дрожащим голосом спросила Ива, медленно опустившись на постель.

– Ты устала.

   Дамьян погладил пальцами её осунувшиеся щеки, заводя растрепавшиеся волосы за уши.

– Нет, не в этом дело.

    Она покачала головой, прижавшись лицом к подушке.

– Ян?.. – приглушённо, почти неуловимо, спросил он, погладив жену по подрагивавшим плечам. – Ты думаешь, что он поможет осознать и разобраться?

– Я должна поговорить с ним, – твёрдо заявила девушка, так и не отняв заплаканного лица от свежей наволочки.

    Вопреки всему, Дамьян всегда был больше другом, нежели любовником. Он испытывал самые тёплые чувства к своей возлюбленной и всегда со страстью отдавался любовным порывам, быть может, даруя куда больше, получая меньшее взамен. Но и Ива искренне любила его. Судьба свела их только в ожидании своего часа, намеренно застав врасплох и разворошив сердца запретной любовью. Кто знал, возможно, именно поэтому Дамьян не стал уж очень резко возражать. И следующим утром, пусть и с тяжёлым грузом на душе, но отпустил Иву на прогулку с Яном вдоль устья реки, навстречу горным пейзажам и неизвестному будущему. Дамьян стоял у окна и молча наблюдал за тем, как его жена и брат неспешно удаляются вниз по лужайке, растворяясь вдалеке, словно лёгкий туман на рассвете.

    А потом он просто сел в кресло и закрыл глаза, наверняка, в глубине души, ещё вчера, задолго до первых проблесков рассвета, догадавшись о судьбе, приготовившей для них троих своё первое, но, что уж точно, не самое последнее испытание.

***

        Ива едва не задохнулась, разглядев на мужском запястье точно такую же алую метку. Дыхание сбилось, а ком, вставший в горле, тошнотой подобрался к корню языка, заставив, что есть сил, стиснуть зубы. Девушка только и смогла стянуть с руки перчатку и, точно как минувшей ночью, опустить на колени, продемонстрировав Яну свой багровый полумесяц. И, будто по волшебству, их запястья заискрились множеством красно-алых нитей, насыщеннее, чем вино в бокалах и гуще крови, циркулировавшей по венам с бешеной скоростью, отдаваясь звоном в ушах и бешеным биением сердца.

– У Дамьяна тоже есть метка, но она…

– Не такая яркая, – закончил Ян, мельком посмотрев на Иву, – да, я знаю.

– Он тебе показал, верно?

– Ещё перед твоим приездом.

– И ты скрыл от него свою правду, – догадалась девушка, прикоснувшись указательным пальцем правой руки к своему запястью. – Почему?

– Васса рассказала, что ты и я – мы предназначены, а Дамьян… – Ян ненадолго замолчал, подбирая нужные слова. Меньше всего на свете он хотел обидеть Иву, или причинить ей боль. – Он – нить между нами. Проводник. Понимаю, как это выглядит. Но мы должны были встретиться, и брат привёл тебя в «Медвежий Луг».

– Это неправильно… – пожаловалась Ива, опершись о правую ладонь, не отводя глаз от двойного полумесяца, поблескивавшего на их запястьях. – Поэтому мне так спокойно рядом с тобой? Это предназначение. Ты и я, мы… Мы суждены друг другу?

– Нет, это своего рода наваждение, без любви и чувств. Только привязанность, вынужденная тяга и похоть, Ива, – уверенно объяснил Ян, хотя и сам в душе тянулся к девушке из самых, что ни на есть, искренних побуждений. – Теперь понимаешь, почему не стоило сюда возвращаться? Чем ближе мы друг к другу, тем больше крепнет эта связь. Поэтому ты должна уехать с Дамьяном.

    Внимательно прислушиваясь к словам Яна, девушка отчётливо осознавала смысл, но при этом никак не могла смириться и, что ещё отчётливее, согласиться. Она молча смотрела на алые метки и, внезапно, не выдержав, – прислушавшись к своему сердцу, – прикоснулась дрожащими пальцами к мужскому запястью как раз в том самом месте, где пульсировала жилка, чуть выше полумесяца.

    Ян отреагировал мгновенно, испытав неведомое спокойствие и удовлетворение. Сквозь тело пробрались лёгкие импульсы, напомнившие колкие ожоги. Сначала они расползлись по всему телу, а затем стремительно обрамили руку, заставив мышцы сократиться.

– Я уже уезжала на три недели, – вполголоса напомнила Ива, нежно погладив большим пальцем мужское запястье, испытав при этом непомерное умиротворение. – Ничего не вышло, а стало только хуже. И если сначала я томилась в неизвестной тоске, то потом, спустя время начала ощущать непомерную тягу, видела тебя во сне, вспоминала поцелуи. Ты ведь целовал меня, Ян?

– Однажды, – честно выговорил он, охрипшим голосом, и обхватил женскую ладошку своими пальцами, склонив голову к её волосам.

    Свободной рукой, Ян поймал каштановый локон и осторожно забросил девушке за спину, с нежностью погладив алый полумесяц на её запястье.

– А теперь послушай, что я расскажу, – попросила Ива, откровенно заговорив о своих чувствах, – я не хочу влюбляться в тебя. Не хочу, но в то же время чувствую, что это происходит. И слишком быстро.

– Так работает предназначение. Ты длительное время встречалась с Дамьяном. Вы теперь муж и жена. А эти метки…

– Загораются, когда люди находят друг друга.

– Бред.

   Ян выпрямился, но не успел отстраниться, когда почувствовал тёплые руки на своём лице. Ива бережно коснулась ладонями его скул, поросших чёрными волосами, ласково провела кончиками пальцев по выпуклому шраму. У Яна дар речи пропал на мгновение. Он просто сидел и смотрел в её огромные глаза, испытывая самые глубокие и осознанные чувства. Он будто знал её всю свою жизнь, или, быть может, они встречались в прошлом?..

– Я не могу и не хочу целовать его, спать с ним. Теперь я ничего не чувствую, и это ужасно, учитывая, что мы с тобой совсем чужие, но в то же время рядом с тобой мне так спокойно, как сейчас. Я ощущаю твоё тепло, уверена, что и ты испытываешь то же самое. И это чувство. – Ива облизала губы, приблизившись в Яну. – И всё, чего я так жажду, это ты.

И мог ли Ян себе вообразить, что однажды вот так просто вдруг услышит настолько тёплые и искренние слова? Мог ли он когда-то пожелать себе избранницу чище и прекраснее, чем Ива?..

– Какая у тебя была фамилия, – неожиданно спросил он, осторожно обхватив девушку за талию.

– Что? – улыбнулась Ива, в одночасье позабыв и о старом доме, и о Дамьяне – обо всём на свете, в руках истинного предназначения.

– Я хочу узнать твоё полное имя.

– Ива Сельвия Давлет.

– Сельвия Давлет… – шёпотом повторил Ян, прижавшись носом к её щеке. – Приятно познакомиться.

– Это взаимно.

Ива крепко обняла его за плечи, прикоснулась губами к заросшей щеке, испытывая волны сладостной дрожи, наравне с удовольствием и спокойствием, столь долгожданным, вымученным неделями сумасбродной агонии. Так вот чего ей так сильно не хватало. Всего лишь его прикосновений, поцелуев и… Тяжело дыша, Ива ощутила его влажные губы на шее, затем чуть выше у подбородка, и вот, уже у самого рта. Дыхание было горячим и настолько сладостным, что девушка, прикрыв глаза, сама подалась навстречу, напрочь лишившись здравых мыслей. Желание затуманило рассудок. Она обвила рукой крепкую мужскую шею, обхватила пальцами бородатый подбородок, вобрав в рот влажный язык, позволив целовать себя так пылко, что низ живота предательски затянуло. Ива едва слышно выдыхала, гладила чёрные волосы, сжимала в кулачке, надавливая рукой на затылок, стискивая в объятиях, что было мочи. И казалась Яну неведомой сладостью, помутившей разум, поработившей каждую клеточку тела. В агонии и неведомой ранее страсти он скользил губами по её губам, гладил языком, покусывал до красноты и лёгкой припухлости, углубляя поцелуи, пробуждая в своих венах давно погасшее пламя.

И желание казалось непреодолимым, даже раздень он её посреди облетавших деревьев, овладей он ей безгранично – этого бы не хватило. Истинное предназначение заставляло двух людей сходить с ума ровно до тех пор, пока оба не сдавались и не принимали друг друга. Но разве они могли себе это позволить?..

– Ива… – томно прошептал Ян, чуть отстранившись и взглянув на её раскрасневшееся лицо, припухлые губы и затуманенные удовольствием глаза. – Ива… – только и вырвалось из горла.

Ян знал, что у них нет ни единого шанса. Возможно, только это самое мгновение, или ещё несколько дней перед отъездом. Но ничего не мог с собой поделать. Он не осмелился безжалостно лишить её бесценного момента. И знал, как только они отдалятся, ломка возвратится вновь. Это будет преследовать до гробовой доски, и Иве, точно как и ему самому, предстоит как-то научиться выживать с этим.

– Ива, никто не должен знать, слышишь?

Она приоткрыла затуманенные глаза, с нежностью изучая уже знакомое лицо.

– Что?

– О наших метках никто не должен знать.

– Но Дамьян…

– Брат не скажет, но только он. – Ян внимательно посмотрел на Иву, прежде чем вновь прильнуть к её губам. – Пообещай мне, что уедешь с ним.

– Нет, – в ту же секунду, девушка отстранилась и заглянула ему в глаза, – я не могу это обещать.

– Ива, наше предназначение смертельно опасно. Пойми, всё далеко не так просто, как могло бы быть у вас с Дамьяном.

– Я не понимаю… – тихо вымолвила девушка, поглаживая завитки на его висках. – Чем наше предназначение отличается от остальных? Неужели потому, что мы не распознали судьбу сразу, и я вышла замуж не за того мужчину?

– Не говори так, вы же любите друг друга.

– Сейчас я чувствую, что влюблена в тебя.

  Ян прикрыл глаза и покачал головой.

– Это всего лишь желание, Ива. Предназначение так работает. Нам хорошо вместе. Но пока это не переросло в истинное чувство, ты должна уехать.

– Ты хочешь избавиться от меня? – вдруг сообразила Ива, присев на колени. – Ты считаешь, что эта связь всего лишь похотливое влечение? Что я приворожена?

Постепенно здравый смысл возвращался и к ней. Ян оказался прав. Стоило им отдалиться, как спокойствие, будто в Лету кануло, породив за собой сильнейшую тревогу.

– Это из-за меня? – Девушка взволнованно посмотрела на своего судьбоносного «избранника», ощутив очередной прилив страха.

– Нет, Ива, – Ян отрицательно покачал головой, опустив руки на колени, – это из-за того, кем являюсь я.

***

     Минуло два дня с памятного разговора на берегу обмельчавшего ручья, но ничего не изменилось. Ива с содроганием вспоминала тёплые прикосновения и безудержное чувство умиротворения. В обществе Яна она ощущала себя совсем иначе, совершенно другой, будто бы и не было прежней жизни. Но стоило лишь им расстаться, разойтись в противоположных направлениях, и тоска незамедлительно заполнила душу, подтвердив мужские слова. Они были предначертаны друг другу.

     Минуло ровно сорок девять часов и тридцать четыре минуты, когда она видела его в последний раз. И с тех самых пор девушка почти не знала сна и не видела конца беспрерывной агонии в неконтролируемом желании встретиться и поговорить с Яном. Но он, словно перепугавшись не на шутку, весьма удачно избегал её общества, тем самым подкидывая очередные мысли для размышлений.

– Уезжай, – настоятельно попросил Ян тем утром, спустя примерно час или два их уединённой беседы, – не медли. Я попрошу Дамьяна.

– Почему ты так отчаянно стремишься избавиться от меня? – выпалила Ива, проскользнув  в дом и попытавшись продлить момент ни с чем несравнимого спокойствия.

   Уже тогда она знала, стоит разлучиться, и невыносимая тоска вернётся вновь. Ива буквально ощущала это смертоносное дыхание на затылке и страшилась той неминуемой минуты, когда тревоги и печали снова обрушатся на голову, заставляя сердце вырываться из груди в поисках успокоения.

– Я не пытаюсь, Ива, – терпеливо ответил Ян, озираясь по сторонам, – мы совсем не знаем друг друга. И здесь, – он наклонился, схватив девушку за плечи, – может быть небезопасно.

– Почему ты продолжаешь говорить загадками? – Она подняла голову, и Ян сглотнул, едва сдержав себя в руках.

    Ива была прекрасна. В его глазах она выглядела дьявольским цветком, манящим и чарующим. Но что он мог сказать, если правда покалечит обоих.

– Что ты имел в виду, когда обмолвился, что дело в том, кем являешься ты? – не унималась Ива, ухватившись пальцами за мужской свитер. – Теперь, когда мы знаем о предназначении, о каких тайнах может идти речь? Разве ты не читал и не понял, что судьба не сводит посторонних людей? Значит, есть нечто общее. То, что нас объединяет.

     Она утверждала так пылко, столь рьяно. И Ян с восхищением всматривался в раскрасневшееся лицо. Жалея только об одном – у них совсем не оставалось времени узнать друг друга. Хотя какой же мог быть смысл, учитывая его родовое предназначение?.. И снова он вспомнил, спустился с небес на жёсткую землю. Что за горестная шутка? Судьба решила поиздеваться напоследок? Лучше бы ему и не встречать её. Никогда.

– Скоро снег ляжет, – обронил Ян, намеренно уставившись в окно. – Уезжай, Ива.

– А если нет? Что, если это разорвёт моё сердце? – Она продолжала наблюдать за ним, отыскивая проблески в глазах, но так ничего и не рассмотрела. – Ян…

– Послушай, Ива, – он снова повернулся и, скользнув обнажённой рукой по прохладной девичьей щеке, медленно прикрыл глаза, – я не шучу. Чем скорее вы уедете, тем лучше. Я дам два дня. Этого вполне достаточно. А потом, если ты останешься, мне придётся раньше времени отправиться в своё путешествие.

– И ты вот так легко откажешься от предназначения? – выпалила Ива, испытав прилив неконтролируемой дрожи вслед за его пальцами.

   Она обхватила широкие мужские плечи руками, словно они уже давно являлись тайными любовниками. Судьба распоряжалась ее жизнью, и Ян не только видел, но и  чувствовал это – до боли знакомое дыхание неизбежности. Ива отдалась порыву, но вскоре, как только объятия развеются, она придёт в себя и пожалеет обо всём, что наговорила в пылу неконтролируемой лихорадки.

– Так будет правильно. – Ян погладил девушку по каштановым кудрям на голове. – Будь счастлива.

– Это несправедливо…

– Но единственное верное решение.

   Напоследок он решительно прикрыл глаза и поцеловал нежную кожу за ухом, прежде чем стремительно скрыться, оставив Иву посреди холла, напротив той самой двери, где они столкнулись чуть больше трёх недель назад.

   С тех самых пор они не виделись. И полумесяц на руке мерцал алыми нитями, но ни единого раза не побагровел. Ян покинул дом. Это было очевидно. Он ушёл почти сразу, как они расстались у лестницы. И Ива больше не ощущала его присутствия. Измученная и истосковавшаяся по давно потерянному спокойствию, она только и могла расхаживать по комнатам, изучать старинный дом, знакомиться с портретами в картинной галерее, без конца приподнимая лёгкую ткань длинного шерстяного платья, разглядывая отметину – единственное доказательство правоты. Они были предназначены и мучились в безысходности одновременно, потому что отказывались смириться и принять друг друга.

    Ян в чём-то оказался прав. Ива довольно быстро «протрезвела», пришла в себя и подивилась неведомой силе предназначения. Она чувствовала, как в душе томятся чувства, испытывала бесспорную тягу к своему новоиспечённому избраннику, но отказывалась верить, осознавая: любовь к Дамьяну тает, будто снег под первыми тёплыми лучами солнца ранней весной. Ива не желала этого. Она страшилась той минуты, когда однажды попросту встанет поутру и поймёт, что никогда и не любила своего мужа. Страшное, вымученное чувство безысходности. Жить без любви и выбора всю свою жизнь вдали от спутника жизни и растить чужих детей? Ива с детства грезила о ярко-алых метках, но теперь, когда настал тот самый знаковый момент, и предназначение рухнуло непостижимым грузом на плечи, всё, что она испытывал – это страх перед совершенно новой главой в своей жизни, а ещё непомерное чувство вины перед супругом. Они были венчаны в церкви, перед лицом Господа поклялись в бесконечной верности, а уже через несколько недель она целовалась с Яном на берегу реки, под сенью величественных гор, изнывая от желания заняться с ним любовью!..

    Грех. Это предназначение рушило судьбы и несло за собой дьявольское поклонение.

– Дамьян…

    Ива глубоко вздохнула, испытав неудержимое отвращение к себе. Тоска и тревога временами сменялись отчаянной болью по угасавшему чувству, ещё месяц назад бившемуся в груди. Девушка понимала, всему своё время, и от судьбы не убежать, но, тем не менее, беззвучно страдала в одиночестве, вот уже как на сутки потеряв связь с собственным мужем. Дамьян не ночевал в спальне, не ложился с ней в кровать, да и Ива не хотела этого. Вопреки всему, она не желала его прикосновений столь же страстно, как объятий Яна. И супруг, словно прочитав мысли и удостоверившись в собственных выводах, лишь поцеловал её на ночь, скрывшись за дубовой дверью. А Ива долго лежала без сна, опасаясь шевельнуться. Она смотрела на горящий полумесяц, гладила пальцами запястье, тяжело вздыхая, вновь душила в себе слёзы, предательски скатывавшиеся по щекам; ощущала себя одинокой, как никогда нуждаясь в поддержке.

– Мы уезжаем, совсем скоро, – объявил Дамьян рано утром. – Будь готова.

– Ладно…

      С этими словами, он покинул комнату, а Ива, просидев в кресле не меньше получаса, вдруг испытала неведомый прилив сил и твёрдой уверенности разыскать, а потом уже и поговорить с Яном. Они должны были… Хотя, нет, обязаны увидеться перед отъездом. И всё, о чём девушка могла думать, были его руки: мягкие и сильные. С замиранием сердца она выскользнула из комнаты, погрузившись в приятные воспоминания. Она буквально видела перед глазами, как их пальцы переплетались, гладили друг друга по обнажённой коже, даруя спокойствие, ни с чем не сравнимое удовлетворение всего лишь прижиматься друг к другу. Интересно, каково это – ощущать его в себе…

    Ива закинула волосы за спину, в надежде поговорить с Вассой – единственным человеком, регулярно появлявшимся за обедом и ужином, – но вовремя передумала, отказавшись от бессмысленной затеи. Ян настойчиво просил никому не рассказывать. И подойди она к старушке с настолько личным вопросом, подозрений точно было бы не избежать…

– Хорошо.

Девушка направилась в противоположную сторону. В западное крыло. То самое, где располагалась злополучная комната «невест». Она смутно помнила дорогу, поэтому, перед тем как благополучно подобраться к цели, вернулась на главную лестницу, взволнованно припоминая, как однажды поднималась точно, как сейчас, облачённая в прекрасное подвенечное платье.

   Как странно, ведь Ива мало что помнила о своей брачной ночи. И мысли её путались, словно намеренно пряча истину. Отчего же она так отчаянно рыдала, пока не появился Ян?.. И что случилось следом? Девушка не задумывалась над этим с самого отъезда из Тъмена. И вспомнила, лишь оказавшись на площадке второго этажа. Она ухватилась пальцами за деревянные перила, испытав лёгкое головокружение, а потом и вовсе ощутила боль в запястье.

– Ян… – невольно вырвалось из горла.

   И девушка сорвалась с места, закатав рукав и выставив руку перед собой. Метка заискрилась алыми отметинами, на миг побагровела, а затем вновь заструилась золотистыми нитями. Если Ян и был где-то рядом, то всего лишь на мгновение. Только что связь вновь оборвалась.

   Ива замерла посреди длинного тёмного коридора, вдруг осознав, что не помнит этого места. Прежде ей не доводилось блуждать в той самой части непроходимого дома, который, будто разрастался на глазах и наполнялся неподдельной тайной, вперемешку с непостижимой тишиной, изредка сдавливавшей виски томящейся болью. Лёгкое зловоние ютилось в тёмных закоулках, где каждый шорох раздавался оглушительным эхом по самым отдалённым комнатам здания. Постояв на месте, Ива медленно засеменила дальше по коридору, попутно всматриваясь в застывшие лица на картинах и портретах. Они были повсюду, украшали мрачный коридор. Свет проникал сюда нечасто. Девушка поняла это по одному-единственному окну в самом конце коридора, и то завешенному плотными шторами. Видимо, полумрак с давних времён был верным спутником затхлых комнат.

   Миновав несколько лестничных проёмов и свернув в левую часть дома, Ива оказалась на пороге просторного кабинета, но не решилась зайти. Из помещения веяло холодом. Старую часть дома редко топили. Ива слышала об этом от Дамьяна. Раньше он частенько рассказывал о семейных традициях, но Ивам мало слушала, не уделяла должного внимания. А зря. Тем мрачным осенним утром эти знания бы непременно пригодились в поисках злополучной комнаты. И чем дальше она углублялась в темноту пыльных стен, тем сильнее ощущала острую тоску. Ян точно отсутствовал в доме, да и на первых этажах было куда уютнее и теплее, нежели в незнакомых коридорах.

    Ива растерянно остановилась среди мрачных гобеленов, внезапно уловив скрип отдалённой двери. Сердце её тотчас же ушло в пятки. Оно будто с громким стуком юркнуло куда-то вниз, оставив душу на растерзание молчаливому ужасу, всколыхнувшему сознание. Девушка затаила дыхание, всматриваясь в полумрак длинного коридора, пока, наконец, не выдохнула с неимоверным облегчением.

– Дамьян! – позвала она, различив знакомые черты неподалёку.

– Ива? – выдохнул мужчина, по-видимому, ошарашенный её внезапным появлением.

      Он замер на пороге отдалённой комнаты, в нерешительности поправил сначала светлые волосы на голове, а потом и жилет, наброшенный поверх лёгкой рубашки, и только затем, обернувшись в недра помещения, недоступного взору, рассеянно улыбнулся девушке, сунув руки в карманы идеально отглаженных брюк.

– Что ты делаешь в этом крыле?

– Сама не знаю, – скованно пробормотала Ива, виновато посмотрев на мужа снизу вверх. – Гуляла, умирала со скуки.

– Прости, что оставил надолго в одиночестве, – попросил Дамьян, мигом приблизившись и заключив в свои объятия.

   Ива не стала сопротивляться, порадовавшись родному лицу, но и особой тяги тоже не почувствовала. Всё, о чём она могла думать, так это Ян и душераздирающее чувство вины, пришедшее на смену дикому страху.

– Здравствуй, милая, – послышалось вдалеке.

    Вавилия выплыла из той самой комнаты, минуту назад покинутой Дамьяном. Женщина выпрямилась, расплылась в приветливой улыбке и, поправив высокую причёску, прижалась рукавом к губам, явив взору обнажённые пальцы. Ива приоткрыла рот в немом удивлении, отчётливо припомнив наставления мужа: «Никогда не снимай их в Тъмене, тем более в самом доме. У нас в семье чтят традиции. Отнесись с уважением». И девушка следовала обычаям. Не игнорировала просьбы супруга даже тем мрачным утром, натянув перчатки на пальцы.

– Я так рада, что вы здесь, – пролепетала Вавилия, на ходу расправляя складки на длинном вишнёвом платье, обрамленном причудливыми вязаными цветами. – Надеюсь, что ты, милочка, перестанешь избегать свою семью, и мы отужинаем сегодня в парадной гостиной.

– Да, конечно, – пробормотала Ива вслед статной женщине, промелькнувшей мимо, – с удовольствием.

    Вавилия не обернулась, не взглянула в её сторону. Прошла мимо, подобно ожившей статуе, настолько величественная, прекрасная и… холодная. Точно, Ива испытала лёгкий озноб в её присутствии, а ведь это была их первая встреча с той самой странной ночи после венчания. Девушка оторвала голову от мужской груди, в нерешительности проводив Вавилию подозрительным взглядом.

 «Что за странное дежавю…» – подумала Ива, понемногу согреваясь в руках супруга.

   Не может быть, но в ту самую секунду, различив старинный гребень в чёрных волосах, украшенный драгоценными камнями, Ива вдруг отчётливо осознала: прежде она уже была на том самом месте. Она стояла посреди коридора и готова была поклясться, что своими глазами разглядывала те самые мерцавшие камни.

Часть 2

«Преступив черту»

Восседая за длинным обеденным столом, в окружении самых близких членов семьи Христовых, Ива, тяжело дыша, ковырялась вилкой в тарелке, позабыв о вполне себе осознанном чувстве голода, которое преследовало её с самого утра. Она вспоминала, как всего лишь четверть часа назад столкнулась с Яном в коридоре, увидела его глаза, переполненные тревогой и, как ни странно, толикой радости. В последнюю и, можно сказать, первую их встречу, он отчётливо дал понять, что не желает видеть её здесь. Но Ива не уехала. Дамьян по-прежнему намеревался возвратиться в Плевен совсем скоро, возможно, через несколько дней, но Ива даже и не представляла, как теперь справиться  с чувствами, отдалившись от своего предназначения.

    Они даже парой фраз не перемолвились. Девушка лишь ощутила, как его ладонь, затянутая плотной перчаткой, вскользь прикоснулась к обнажённому локтю. Ян прошёл в парадную столовую, занял своё обыденное место за столом, вполне себе неплохо справляясь с  ролью равнодушного и незаинтересованного родственника молодожёнов. Ива на секунду даже усомнилась, а не привиделось ли ей всё это. Но когда в столовой появились Вавилия, Дамьян и Станимир, в воздухе будто расплылось невидимое напряжение. Казалось, все вокруг догадывались, знали о метке на запястье Яна, но не говорили вслух. Предпочитали умалчивать и скрывать истину.

– Как приятно, наконец, собраться вместе в тихом семейном кругу, без гостей и дальних родственников, – объявила Вавилия, приветливо улыбнувшись.

   Шрам над её губой стал ещё более заметен. Ива мельком обвела его взглядом, а потом вновь исподтишка посмотрела на Яна. Он сидел напротив, попивал вино из хрустального бокала, алое как полумесяцы на их запястьях. Девушка была уверена, стащи они перчатки, в пламени свечей отметины бы озарили не только стол, но и лица всех присутствующих.

– За новое начало, – провозгласил Станимир, осушив бокал до дна.

– За нашу чудесную новую сестру, – подхватила Вавилия, качнув головой, да так грациозно, что небольшой завиток выбился из причёски и упал на белоснежную кожу лица.

– Мы собираемся поехать в Плевен, – вдруг сообщил Дамьян, чем привлёк бесспорное внимание Яна. – На будущей неделе.

– Как славно, – вымолвила мать семейства, вытянув губы в одну линию, – неужели не насладились вдоволь единением во время медового месяца? – Она с неприятным скрежетом отделила кусочек стейка от окровавленного мяса и, опустив серебряный нож на салфетку, глянула на младшего сына. – Не увози её так быстро, милый. Мы же почти не познакомились.

    Ива задержала бокал у приоткрытых губ в ожидании ответа. Не желая уезжать и отдаляться от Яна, по крайней мере, пока они недостаточно хорошо знали друг друга, чтобы пережить разлуку, девушка взволнованно застыла взглядом на его перчатках. Заметив это, Ян испытал колкий прилив уже такого знакомого притяжения, но виду не подал. Он лишь выпрямился на стуле, опустил бокал на гладкую деревянную поверхность, осторожно поправив сначала волосы, а потом прикоснулся пальцами к бородатому подбородку. В глубине души Ян знал, что Ива не уедет и Дамьян не отыщет достойной причины. Вавилия, во что бы то ни стало, захочет обратить девушку в семейную веру, точно так, как произошло и с ней много лет назад. И никто, даже супруг, не в силах будет предотвратить неминуемое. Разве только он…

– Через неделю, матушка, – смиренно отозвался Дамьян, протянув руку и сжав девичье запястье.

– Чудно, – бегло бросила Вавилия, не удосужившись даже посмотреть на невестку.

    Но Иву это должным образом не заботило. Она, в отличие от Яна, и не подозревала, чем, казалось бы, обычное пребывание в родовом доме, может обернуться для неё в будущем. Сражённая очередной волной желания, Ива только и могла маскировать свои порывы под невинной улыбкой, обращённой к мужу, да стараться в открытую не пялиться на Яна. И оба они ощущали тягу, переливавшуюся жаром. Теперь она казалась куда сдержаннее, ведь Ива, без сомнений, была на полпути к осознанному предназначению. В отличие от Яна, девушка не сопротивлялась судьбоносной встрече, но и не подозревала, насколько сложный и тернистый выбирает путь, слепо вверяя жизнь в руки человека, который и своей-то не имел права распоряжаться по достоинству.

– А ты, Ян, – нарушил тишину Станимир, обратившись к старшему сыну, – когда планируешь собираться в путь?

– Уверена, всё будет как обычно, в назначенный цикл, правда, милый? – Вавилия обнажила свои белоснежные зубы, натянув перчатки до самого локтя. – Да и ужин не самое подходящее место для обсуждения наших обычаев. Не стоит пугать нашу милую сестру.

    Она произносила слова нараспев, так медленно и сладко, будто напевала никому не ведомый мотив. Большие карие глаза излучали тепло и знание, но безукоризненные манеры и отрешённость отдавали тем самым лютым холодком, точно как в старом коридоре минувшим днём. И разноцветные камни по-прежнему сияли в иссини чёрных волосах, забранных в высокую причёску на затылке. Вавилия всем своим видом излучала невысказанное величие хозяйки родового дома, и всё вокруг неосознанно преклоняли головы и прятали глаза, когда она разговаривала.

    Благо, больше никто не обмолвился ни словом. Ужин довольно быстро остыл, и Ива не желала доедать. Она сверлила стол глазами, неспешно попивала вино из высокого фужера, расписанного золотыми нитями, разглядывая то свои перчатки, то мельком наблюдая за Яном и остальными, втайне лелея надежду на возможный разговор. И когда с ужином было покончено, вознамерилась тотчас же покинуть парадную столовую, следом за своим предназначением. Но не тут-то было. Ян довольно быстро вышел из-за стола, даже не взглянул в её сторону, растворившись в темноте коридора. Он намеренно не стал задерживаться и искушать себя. Влечение казалось непреодолимым. И он мучился не меньше, чем возлюбленная, гонимый страхами и предубеждениями в своё убежище, расположенное в самой старой части дома, отстроенной пять или шесть столетий назад.

    Стены и углы на протяжении веков покрывались плесенью и промокали от частых дождей и снегопадов. Окна выходили преимущественно на восток и север, поэтому почти не видели солнечного света. Старая часть дома напоминала собой тёмный угол, заросший паутиной и покрытый грязью. Но Яну нравилось бродить среди пустынных комнат, изучать неведомые закоулки, во многих из которых, несмотря на многие годы, он до сих пор не побывал. Дом разрастался на глазах. Каждое столетие достраивалось по одному крылу, появлялись новые этажи, гостиные и библиотеки, просторные ванные  и оранжереи. Строительство остановилось лишь тридцать лет назад, когда на пороге дома появилась Вавилия. Она приехала издалека, – поговаривали, что из самого отдалённого уголка России, – и осталась навсегда, покорив Станимира, сразив его наповал своей красотой и величественной грацией. Спустя примерно год на свет появился Ян, а следом и младший брат Дамьян.

В картинной галерее, расположенной на втором этаже в южной части родового поместья, – там, где любила прогуливаться Ива, – висели первые портреты основателей «Медвежьего Луга». Высокий Димитрий и его первая худощавая жена Инесса возглавляли процессию, состоявшую из не менее пятидесяти картин. Присутствовали там и портреты братьев. Однажды Ива замерла рядом с масляным изображением Яна. Она стояла не в силах отдалиться, заворожённая настолько схожими чертами. И он был как живой, смотрел на неё своими чистыми серо-зелёными глазами, олицетворяя собой безмолвное совершенство. А девушка не мыслила иначе.