Текст книги "Предназначение"

Предназначение

Анастасия Романова (Казакова)

Глава 1

«Узы»

Болгария, 2019 год

     Ива молча поправила идеально отглаженный воротничок своего лучшего вечернего платья, прежде чем снова выглянуть в окно. Тоненькие пальцы, обтянутые изысканной кожаной перчаткой, легонько постучали по запотевшему окну комфортабельного автомобиля, как вдруг раздался громкий гудок, и девушка невольно вздрогнула, тотчас же повернувшись к симпатичному молодому человеку, вальяжно расположившемуся за рулём.

– Дамьян!

    Ива притворно нахмурила брови, вновь испытав непривычное покалывание чуть выше левого запястья. И чем ближе они приближались к Тъмену, – родному городу возлюбленного, – тем более неприятные ощущения просыпались в грудной клетке. Но вот что самое странное. Это было не впервые. Несколько раз за прошедший год они навещали родственников Дамьяна в «Медвежьем Лугу». И боль была довольно схожей. Ровно до того дня Ива не задумывалась об этом, ссылаясь на случайность или заметно возраставшую близость в их отношениях. Однако именно тем солнечным вечером, в первых числах сентября, девушка, впервые за долгое время, решилась приспустить перчатку с левой руки и осторожно погладить мерцавший полумесяц.

– Не надо, Ива, – попросил Дамьян, краем глаза разглядев едва уловимый блеск. – Прошу, натяни ткань как можно выше до самого локтя. Ты же знаешь, насколько консервативны мои родители. Они не терпят даже вида неприкрытых рук, тем более к чему демонстрировать нашу связь? Все уже давно в курсе. Завтра особенный день. Расслабься.

– Да, я знаю, – на мгновение Ива почувствовала себя неловко, – просто в последние несколько часов мой шрам, он… – Девушка громко выдохнула. – Он мерцает алым пламенем. Не всегда, но чем ближе мы к «Медвежьему Лугу», тем отчётливее проявляется краснота… У тебя так же, Дамьян?

   Ива прикоснулась подушечкой пальца к небольшой отметине, проявившейся на пятый день после рождения. Точно, как у всех на земле, у каждого ребёнка. Удивительная особенность – опознавать свою судьбу при помощи совсем обыденной, но, в то же время настолько поразительной детали.

– Это всё из-за волнения, – заверил белокурый мужчина, обнажив зубы в приветливой улыбке. – Успокойся. Мы почти добрались.

    Хотелось бы ей поверить, прислушаться к словам жениха. Вот только наблюдения, да и рассказы подруг, свидетельствовали о невероятном. Издавна легенда гласила: «У каждого человека на земле есть своя половина. Вы можете почувствовать её даже за десятки миль, уловить в воздухе, побывать в объятиях истинного чувства. И, если это предназначение, шрам в виде полумесяца на запястье засветиться лунным светом, до тех пор, пока вы не приблизитесь к предмету своего желания. Пока вы не окажитесь лицом к лицу с радостью или отчаянием. Оно подобно вихрю, без выбора порабощает обоих. Предназначение невозможно обуздать. Только принять…»

– Только принять… – беззвучно повторила Ива, попутно вернув перчатку на место.

    Она с улыбкой посмотрела на Дамьяна, в душе порадовавшись, что любовь возникла немногим раньше, чем золотистый свет коснулся их запястий. Это случилось внезапно, будто волшебство! Раньше Ива видела такое только на картинках и в кино. Родители жили далеко от Болгарии и не имели своего предназначения. Они не были рождены друг для друга, но отчаянно любили, несмотря ни на что, оставались вместе. И даже смерть не разлучила их…

      Девушка поправила каштановые волосы, лёгкими волнами ниспадавшие на плечи и, выпрямившись на сидении, закусила губу, завидев знакомую табличку вдалеке: «Тъмен». Родной город Дамьяна и его большой семьи. Клан Христовых пустил свои корни в далёком одна тысяча триста девяностом году, когда предок отвоевал кусок леса у турок. Среди скалистых гор и чарующих вершин, прямо посреди небольшого озера и местами осушенного ручья, на берегу хвойного леса расположился «Медвежий Луг» – родовое гнездо Христовых. Дом клана, вблизи которого разрослось небольшое поселение, со временем перекачивавшее в город, под названием «Тъмен».  Чарующее место. Ива с замиранием сердца вспомнила, как однажды попала туда на прошлое Рождество. А после, в марте, у неё впервые замерцала метка на запястье. У Дамьяна тоже. Они были несказанно счастливы тем весенним утром.

    И вот, спустя месяцы, они вновь вернулись в «Медвежий Луг». Но на этот раз для куда более потрясающего события – венчания. Ива жалела только об одном – кольца и метки не было видно под перчатками. В больших городах и столицах люди больше не заботились об этом, но там, в Тъмене, жизнь протекала по своим обычаям.

– Не снимай их, – вновь предупредил Дамьян, припарковав автомобиль у высокого старинного дома в самой глуши.

– Я помню, милый.

    Ива обхватила гладко выбритое лицо возлюбленного и запечатлела на его губах лёгкий поцелуй.

– Сильно жжёт? – заботливо спросил он, обхватив рукой девичье запястье.

– Сейчас сильнее, чем пять минут назад, – честно призналась девушка.

– Это потому что завтра мы станем супругами.

– Правда? – Ива с надеждой взглянула на Дамьяна.

– Да.

     И она тотчас же успокоилась. Наверное, так и действовало предназначение. Забота и ласка успокаивали, дарили приют. И никакого отчаянного желания слиться с его венами, протиснуться в тело и стать единым целым. Или это до поры – до времени?..

    «Если бы только мне опять не мерещилось всякое…» – подумалось Иве, пока они медленно вышагивали под высокими деревьями.

Солнце клонилось к закату, местами озаряло вершины рыжим светом. Завораживающая картина. Точно, как и тем весенним днём, во время их второго прибытия в «Медвежий Луг». Ива вышла к устью ручья, прямо к талым водам. Замерла у шаткого обрыва. Осмотрелась, затаив дыхание. Горный воздух, величественные вершины и дремучий лес. Там она впервые увидела дикого медведя, в ту же секунду испытав жгучую боль в запястье. Шрам стал огненно-алым всего лишь на мгновение, ведь спустя несколько секунд вновь замерцал и обратился в золотистый отблеск на свету. Боль ушла. Пропало и животное.

     Всего лишь смутное видение? Возможно. Вот только, на протяжении всего пребывания в Тъмене, Иве было неспокойно на душе.  Боль то и дело возвращалась, мучила её, нашёптывала где-то в глубинах подсознания: «Тебе чего-то не хватает. Иди и возьми. Успокой свою душу!»

    Знала бы она, что именно.

– Мои дорогие! – пробормотала высокая и весьма изящная женщина средних лет, распахнув тяжёлую резную дверь. – Когда Дамьян поехал встречать тебя, Ива, я не думала, что задержитесь.

– Пробки за аэропортом, Вавилия. – Девушка поспешила перешагнуть порог дома.

– Ничего, дитя, заходите скорее, – поторопила хозяйка, на ходу поправляя перчатки на тонких запястьях. Не такие длинные, как у Ивы, но иссини чёрные, будто вороново крыло.

«Точно, как волосы на её голове».

    И в кого только пошёл Дамьян? В отца, статного высокого мужчину, довольно худощавого для своего возраста, с выпирающим кадыком и рыжей бородой, украшавшей впалые щёки? Или в бабку Вассу, долгожителя клана Христовых. Приятная белокурая старушка, несмотря на свои девяносто два года, довольно живо передвигалась по дому и всегда была рада гостям. Взгляд у неё был особенный – понимающий и пронзительный. Васса будто в душу заглядывала и знала куда больше, чем делилась в полумраке приглушённого света и тёмно-синих расписных гобеленов на стенах дома, издали напоминавшего старинный замок.

    В просторных комнатах всегда было тепло, веяло ароматом трав и незримой таинственностью. Три этажа, не один десяток комнат, старинная мебель и герб клана – медведь на задних лапах в зелёных доспехах. Изображение животного мелькало всюду: от арок в многочисленных гостиных и столовой, до мебели и лестниц. Однажды в марте Ива решила посчитать, сколько же их на самом деле, но сбилась уже на втором этаже. Дом напоминал человеческий муравейник. Множество коридоров и тайных ходов, даже два старинных лифта.

   И ничто не уменьшало его красоты: ни пыль, ни скрип половиц по ночам. Если только небольшое ощущение беспокойства в грудной клетке, да ноющая метка на запястье.

    Ива прошла следом за Вавилией и Дамьяном прямо через просторный холл, очутившись в парадной гостиной, венцом которой всегда была двухуровневая люстра из ста пяти настоящих восковых свечей. В дом не было проведено электричество, только стационарный телефон середины двадцатого века. Приверженцы старинных обычаев – Христовы никогда не нуждались в современных технологиях. Ива научилась расставаться со своими «умными» часами, отлично прикрывавшими метку от любопытных глаз в большом городе. Подруги и двоюродная тётя, проживавшая в Северной Америке, знали об её местонахождении. Остальное и не волновало. Только Дамьян, его семья и грядущее венчание. Ива была счастлива. И радость искрилась в ясных серо-голубых глазах.

– Держи, дитя, – Васса опустила на голову девушки венок из свежих цветов, – это на счастье.

– Предназначение – такая редкость, – добавил глава семейства Станимир – отец будущего супруга.

– Наконец-то это произошло! – вторила Вавилия, широко улыбаясь. Алая помада равномерно растекалась по её губам при каждом слове, напоминая Иве едва запёкшуюся кровь на ранке.

    «Какое странное сравнение».

– Не понимаю, почему вы так долго скрывали это от нас? – продолжала Вавилия, то отпивая из бокала, то вновь поправляя тёмные волосы на затылке. Платье из малинового бархата придавало женщине особую статность и безмолвный шик. Ива глаз от неё не отводила, попутно потирая горящее запястье. – Две души соединились в одну. В нашей семье это не происходило уже несколько поколений!

– Люди стали меньше искать, выбирать, прислушиваться к себе, так ведь, Ива? – Васса взглянула на девушку своим глубоким взглядом. – Болит, да?

     Ива неуверенно пожала плечами, но глаза мигом выдали истину. В надежде скрыть крупицу она могла напороться на острые шипы. Благо Васса знала. Она чувствовала многое, и понимала ещё больше. От её зоркого глаза не ускользало абсолютно ничего из стен старинного дома. Иве на секунду показалось, словно старушка распознала и нечто куда более личное, скрежещущее в потаённых недрах души, недоступное даже самой обладательнице. В такие сокровенные минуты девушка ощущала, как кровь леденеет в жилах, а тепло медленно покидает хрупкое тело, отливает от конечностей, но не умоляет жжения в шраме.

– Предназначение – редкий дар, – Вавилия опустила наполовину пустой бокал на столик у камина и кивнула на портрет, украшавший стену до потолка. – Прадед Димитрий, младший сын Августы, женился по любви на своей суженой Терезе. Рассказывали, что их запястья горели алым пламенем, а когда они соприкасались, тепло наполняло комнаты дома мерцанием и светом даже в самое тёмное время суток.

– Послушать вас, так это магия, – раздалось совсем рядом, но девушка не обратила внимания.

    В ту самую минуту странное тепло обволокло и Иву. Неожиданно она почувствовала себя в облаке, лёгком и невесомом, но в то же время опасном и неизведанном. Неужели предназначение так действовало и на Дамьяна?.. Девушка взглянула на возлюбленного из-под опущенных ресниц, и только тогда, в полумраке свечей, впервые увидела, наверное, самого таинственного родственника возлюбленного. Братья погодки, примерного одного роста, но настолько разные! Один светловолосый, второй смуглее, и волосы чёрные, точно как у матери. Прежде Ива видела его только на фотографиях. Он ни разу не посетил родовой дом за все девять месяцев, но венчание брата пропустить не смог.

– Ян, познакомься, – Дамьян повернулся к невесте, аккуратно опустив руку на девичью талию, – это Ива.

     Но тот лишь кивнул в ответ, предпочёл остаться в полумраке у камина. Бо́льшая часть его лица оказалась скрыта в темноте, за аркой, куда не доходил свет от десятков свечей. Чёрные волосы обрамляли скулы, невидимые за густой бородой. Синий костюм, руки затянуты в плотные перчатки. Ничего необычного. Ива даже не заострила на нём особого внимания, по крайней мере, постаралась отвести взгляд и присмотреться к огромному портрету. Прекрасная женщина и не менее красивый мужчина, издали похожий сразу и на Дамьяна, и на его брата. Статный и величественный. Он обнимал свою жену, и от их единения и близости у Ивы пробежались мурашки по коже. Никогда она ещё не разглядывала портрет настолько тщательно. Надо же, много раз проходила мимо, сидела у камина в объятиях Дамьяна, но о деталях задумалась лишь в тот самый момент, когда гостиная, заполненная незнакомыми людьми, – дальними родственниками Христовых, – словно налилась лёгким сиянием. Какова же была сила их предназначения?..

    И снова запястье нестерпимо заломило. Ива невольно поморщилась, теснее сжав пальцы на перчатке, недоумевая, почему Дамьян не испытывает и малейшей доли нестерпимого чувства. Оно прожигало до костей и походило на самое настоящее желание обрести, наконец, долгожданное успокоение в объятиях истинной гармонии.

    «Поскорее бы нас обвенчали», – подумала Ива.

    И, к своему удивлению, услышала вполне себе внятный ответ:

– Сначала это болезненно, дитя, – поведала Васса, прикоснувшись ладонью к волнистым волосам, – но со временем становится приятным…

– И смиренным, – закончил Ян, вновь обратив на себя внимание. – Так говорила твоя мать и наша прабабка Тереза. – Он указал на портрет. – Я помню.

– Как старший брат, Ян постоянно напоминает об этом, – усмехнулся Дамьян, шутливо добавив: – Надеется на подобное чудо.

– Увы, нет, мне не положено, – с едва различимой твёрдостью отозвался он, улыбнувшись, видимо, решив отшутиться, но отчего-то Ива распознала нотки искренности и уверенности в мужских словах.

– Видишь ли, дочка, – заговорил Станимир, почесав свою рыжую бороду, – наш старший сын всю свою жизнь скептически относился к предназначению, пока однажды не увидел золотой полумесяц на запястье у родного брата.

– С каждым годом таких людей становится всё меньше, – посетовала Васса.

– Думаю, что полагаться на инстинкты не самая лучшая затея. – Ян пожал плечами, опершись плечом о выступ на каминной полке. – Родители поженились без всяких меток и вполне себе счастливо дожили до венчания собственного сына.

– Мы с Ивой руководствуемся не только предназначением, но и чувствами, – возразил Дамьян, мягко улыбнувшись девушке, – правда, милая?

– Полтора года не такой уж малый срок, Ян, – согласилась Ива, опустив горящую ладонь на грудь жениха и, вопреки собственной воле, всё равно посмотрела на собеседника. – Мы уверены в своём решении. Оно осознано. А метка лишь подтверждает выбор.

      Девушка сглотнула, ощутив неконтролируемую дрожь в коленях, и, к ужасу, осознала, что уже едва может самостоятельно стоять. Прежде подобного не случалось. Никогда. Что же за напасть…

     И запястье разрывалось, руку ломило. Но Дамьян стоял совершенно спокойно. Почему он не испытывал и доли её боли и желания? Или хорошо играл на публику? Не хотел выставлять напоказ свои чувства? Точно, как и возлюбленная, он улыбался родственникам, в то время как у Ивы зуб на зуб не попадал!.. Слабость не покидала девушку ни на минуту, стоило лишь переступить порог таинственного дома. И теперь она мечтала только об одном – скорее оказаться в кровати и пережить по традиции будущую одинокую ночь.

– Я счастлив за брата, – заверил Ян, пригубив вино из изящного бокала на высокой хрустальной ножке, – прибавление в семье – всегда радость.

    Ива приподняла уголки губ в довольно выдержанной вежливой улыбке. Она была не в состоянии думать ни о чём другом, кроме алой отметины на запястье и неудержимом желании прекратить, немедленно остановить это тревожное чувство. Волновался ли её мужчина? Испытывал ли похожие ощущения? И если это истинное предназначение, неожиданно Иве подумалось, что она бы не хотела испытывать ничего подобного. Никогда. Точно как и сказал Ян. Да, точно как он и сказал…

     Девушка тяжело втянула в лёгкие загустевший воздух. А потом, спустя минуту или две, вдруг почувствовала незначительное облегчение. Тянущая боль ослабла, и озноб немного стих. Колени перестали дрожать, а разум словно просветлел.

    Разительные перемены.

    Ива отдалилась от Дамьяна и, схватив бокал с подноса, отпила чуть больше половины залпом, прижав ладонь к щеке. Мечущийся взгляд пробежал по графину, скользнул вверх по камину, на мгновение зацепился на портрете, а затем вновь упал в сторону арки, но в этот раз напоролся лишь на темноту.

    Ян ушёл. С ним пропала и нестерпимая боль.

Глава 2

«Медвежий Луг»

Время неумолимо близилось к полуночи. Старинные часы на стене, обтянутой тёмно-зелёной тканью в мелкий узор, отсчитывали секунды и отдавались болью в ушах. Ива лежала без сна на просторной двуспальной кровати. Последняя ночь перед венчанием в одиночестве. Впервые она коротала минуты в тёмное время суток без Дамьяна. Согласно старой традиции, девушка была обязана провести ночь перед венчанием в молитвах и созерцании Святой Богородицы. Но Ива никогда не отличалась особой верой в Иисуса. Крещёная при рождении, девушка нейтрально относилась к религии и предпочитала полагаться на собственные силы. И, временами, на предназначение. В чувствах к Дамьяну она ничуть не сомневалась, однако на протяжении почти трёх часов так и не сомкнула глаз. Она лежала на спине, переворачивалась с боку на бок, то задувала свечу, то вновь разжигала пламя. Ничего не помогало: ни темнота, ни свет. Полумесяц на запястье ныл и мерцал алым пламенем, иногда вовсе разгораясь багровым заревом. Ива неустанно поглаживала большим пальцем отчётливую метку, из последних сил стараясь отвлечься, заснуть, но боль и жжение не позволяли расслабиться ни на минуту.

     К половине первого Ива и вовсе отчаялась. Вновь зажгла свечу и, подложив подушки за спину, уставилась в потолок, не в первый раз изучая глазами красочную роспись – изображение медвежьей охоты. Удивительно, насколько бережливо клан Христовых относился к своим корням и старой вере. Разглядывая старательно прорисованного медведя, нападавшего на молодого юношу-охотника, Ива припомнила, как однажды поинтересовалась у Дамьяна, почему семья выбрала именно изображение медведя главным символом рода, на что получила весьма невразумительный ответ о далёком предке, победившем лесное животное и заполучившего себе шкуру, а вместе с ней и «Медвежий Луг» в придачу.

     По обнажённой коже плеч и рук пробежался неприятный холодок. Ива задрожала, поспешно укутавшись по самый подбородок, но глаз от расписного потолка не отвела. Невольно, почти неуловимо, её завораживали искусные линии, подобранные краски и пламя свечи, отбрасывавшее неспокойную тень на грозное лицо юноши и звериный медвежий оскал. И чем больше Ива наблюдала, тем более реалистичным казался грамотно исполненный сюжет. На непродолжительное время девушка даже потеряла связь с реальностью, погрузившись в довольно странное состояние: между сном и явью. Дыхание стало поверхностным и неуловимым, тело расслабилось, а чувства лишь сильнее обострились. Ива ощущала дуновение ветра на коже, слышала отдалённые голоса, поднималась всё выше над кроватью, будто тело немело и приобретало очертания лёгкого облака. Непередаваемое чувство. Никогда прежде она не испытывала столько спокойствия и умиротворения, а полумесяц на левом запястье разгорался ярче. Мгновение, и ослепительная вспышка озарила комнату. Ива вздрогнула и присела на кровати. Каштановые волосы разметались по плечам, грудная клетка отчётливо вздымалась при дыхании, вселяя своей обладательнице тихий ужас и недоумение. Но Ива ничего не поняла. В следующую секунду списала всё на дурной сон.

– Второй час, – тихо сказала девушка, вновь опустившись на подушки, предварительно задув свечу.

     Приятный аромат воска забил ноздри, и Ива с удовольствием прикрыла глаза, мысленно пообещав себе расслабиться. На удивление боль в запястье уступила место лёгкому томлению и нестерпимому желанию прильнуть к груди любимого. В тишине и непроглядной темноте раздумывать о предназначении было куда проще, нежели при свете дня или в окружении будущих родственников. Но, несмотря на чувства и самую настоящую любовь к Дамьяну, девушка, вопреки собственной воле, ощущала, как в глубине души просыпалось незримое сомнение. Оно растекалось по венам вместе с кровью, проникало по самые жилы, глубоко в томящееся сердце и тяжёлую голову. Ива лежала в полудрёме, не отрекалась от любимого, но и не принимала своё будущее предназначение. Она осознавала: они созданы друг для друга и испытывают взаимное влечение, но отчего-то, так или иначе, душу обуревали скрытые волнения, страхи и предубеждения. Девушка не сомневалась в решении, ни на секунду, но одновременно чувствовала себя в приятной неге посреди большой постели, будто в объятиях невидимого облака – нежности и заботы.

Той ночью, в тёмной спальне, Ива была не одна.

***

– Выпрями спину, дорогая, – заботливо попросила Вавилия, аккуратно обхватив гибкими пальцами мягкие девичьи локоны, – вот так, хорошо.

      Ива присела на край высокого стула. Опустила руки на колени, смиренно выжидая. Она проснулась всего несколько минут назад. Не успела умыться толком, как в комнате появилась Васса. Облачённая в тяжёлое старинное платье, цвета вороного крыла, бабка мигом подняла девушку с постели и повела прямиком через холл второго этажа в спальню хозяйки дома. По пути Ива бежала чуть ли не бегом на носочках босая по шершавому ковру, ощущая озноб во всём теле. И только метка жгла кожу. Благо, Ива успела натянуть перчатки. По наставлению жениха она никогда не выпускала их из рук, тем более в недрах старого дома.

– Тебе идёт эта пижама, – подметила Вавилия, разложив цветы на туалетном столе из красного дерева. – Оттенок идеален.

– Зелёный? – уточнила Ива, прикоснувшись кончиками пальцев, затянутых перчаткой, к лёгкой шёлковой ткани, скрывавшей ноги по самые лодыжки.

      Она старалась держать осанку, произвести ещё более благоприятное впечатление на будущих родственников, внимательно прислушиваясь к наставлениям и советам.

– Верно, – Вавилия едва кивнула, обводя невестку изучающим взглядом, – но венчальное платье для тебя мы приготовили белоснежного цвета. Когда-то оно принадлежало мне, а прежде бабке Вассе, а ещё раньше Терезе Христов.

Ива взволнованно потёрла запястья и, взглянув на своё отражение в зеркале, тихо вздохнула. Непродолжительное время она молча наблюдала за неторопливыми движениями Вавилии и Вассы. Женщины расположились по обе стороны от девушки, и каждая занималась своим делом. Первая нежно расчёсывала волосы серебряным гребнем, а вторая вплетала в густые пряди свежие цветы. Движения их были ласковыми и заботливыми, прикосновения успокаивающими. Нежное кружево перчаток осторожно касалось кожи на затылке и совсем не доставляло должного неудобства. Ива умиротворённо рассматривала своё лицо, всматривалась в каждую мимическую морщинку, изучала взглядом тёмную комнату. Плотные шторы на изящных окнах препятствовали солнечному свету, настолько редко пробивавшемуся в дом. Лучи касались изголовья кровати, замирали на стене, украшенной огромным гобеленом с изображением рисунка, точно повторявшего расписной потолок в спальне. Подметив столь интригующую деталь, Ива оживилась, взгляд её загорелся, а полумесяц на запястье защипал нежную кожу. Девушка облизала губы в нерешительности, и промолчала. Здравый смысл победил любопытство, и Ива прикусила кончик языка, побоявшись озвучивать вслух вопросы, навязчиво вертевшиеся в голове.

     Наверное, она ни за что не решилась заговорить об этом, опасаясь истины, если бы не пронзительный взгляд Вассы. Старушка словно прочитала мысли, вторглась в разум и озвучила их вслух:

– Спрашивай, коль решила, не тяни, – заговорила она, заглянув в распахнутые глаза Ивы. – Что тебя тревожит.

– Ничего, – быстро отчеканила девушка, сцепив пальцы на коленях. – Просто я видела такой же сюжет на потолке в своей спальне прошлой ночью, и стало любопытно.

– Значит, интересуешься историей рода, – подметила Васса, мельком глянув на Вавилию. – Дело хорошее.

– Странно, что Дамьян не посвятил тебя в эту историю.

– Он говорил, но мельком.

     Чёрные глаза Вассы сверкнули в полумраке комнаты.

– Минувшей ночью ты ночевала в спальне «невест», – поведала Вавилия, размеренно продолжив, и её голос наполнился лёгким холодком, будто бы она не любила заводить разговор об этом. – История Клана берёт своё начало в далёком прошлом.

     У Ивы тотчас же засосало под ложечкой.

– Зародилась она на этом самом месте, – властно продолжила хозяйка дома, с громким звуком опустив гребень и принявшись, следом за Вассой, вплетать цветы в каштановые косы. – Когда-то давно здесь стоял старинный Византийский Храм. У поросшего леса, в окружении гор. Далёкий предок рода по имени Димитар вступил в схватку с медведем и отвоевал землю у владыки леса для своего бога – Велеса. Этот момент и запечатлён на потолке и многих предметах в доме. – Вавилия вздохнула, туго затянув ленту, и заставив Иву поморщиться. – Станимир разрушил храм, заложил на том месте будущий родовой дом, дав ему название.

– «Медвежий Луг», – вдруг вырвалось из девичьего горла.

     И взгляды собеседниц встретились в зеркале. Вавилия сдержанно улыбнулась, прежде чем заколоть острой шпилькой выбившийся локон, а затем, легонько перебросив через плечо свою длинную чёрную косу, негромко продолжила:

– Верно. – Она усмехнулась. – Вот только за это бог проклял Димитара. Заставил вспороть брюхо медведю и надеть его шкуру. Окровавленные внутренности пришлось съесть в сыром виде и на полгода скрыться в пещере.

      Ива теснее сжала пальцы на коленях, позабыв и о нестерпимом жжении в запястье, и о собственном венчании. Она могла лишь безмолвно наблюдать за движениями Вавилии и Вассы, перебегать тревожным взглядом от тёмно-синих кружевных перчаток к чёрным, и молча, из-под опущенных ресниц, словно провинившийся и напуганный ребёнок, подглядывать за серьёзным лицом матери Дамьяна. Безусловно, в ту самую минуту, девушка испытала потаённый страх. Нечто злое и неведомое исказило внешность Вавилии. И на миг Иве показалось, будто всего мгновение назад она напросилась; сама того не ожидая, приоткрылась завесу, распознала совсем иную сторону будущей родственницы.

– Его обнажённое тело было омыто вязкой звериной кровью, – будто бы не замечая волнения невестки, продолжала Вавилия. – И Димитар встал на защиту рода Христова. Шесть месяцев в пещере, шесть со своей семьёй. Ни больше, ни меньше. Без любви и имени. Без надежды. И так много-много лет, пока однажды не пришёл другой и не сразил его в схватке. Не перенял шкуру, и не омыл себя его кровью. – Женщина улыбнулась, слегка склонив голову и взглянув на Иву сквозь отражение в зеркале. При этом шрам над её губой побелел и бросился в глаза. – Занятная история рода перед венчанием. Надеюсь, что ты не передумаешь становиться частью нашей семьи, дорогая. Мы очень рады благословению Велеса и вашему предназначению, впрочем, как и пополнению.

     Ива не успела и глазом моргнуть, как очутилась на ногах. Боль в запястье неожиданно вернулась, с неистовой силой поманив за дверь, но она устояла. Выдержала невыносимую пытку. Дамьян прошёл мимо спальни, девушка не сомневалась. Она по-прежнему пребывала в тихом ужасе и лёгком смятении от рассказа, но восприняла его не более как старинное предание – легенду. Такие же истории писали об Иисусе и Фараонах Древности, о сотворении мира и едином Боге. Со временем легенды превратились в миф…

     «Всё это бессмысленно!» – пронеслись у неё в голове.

    А Васса подметила вслух:

– Возможно, дитя. Возможно.

     Ива резко повернулась, но уже спустя мгновение не обнаружила старушку в опустевшей комнате. Она слегка опёрлась рукой о туалетный столик, прижалась лбом к прохладному стеклу, как вдруг расслышала навязчивый бой капель о рамы. Солнце скрылось. Землю оросил праведный дождь.

– Благоприятный знак, – подметила Вавилия, словно из ниоткуда появившись позади невесты. – Ах, милая, ты в порядке? – Она встревоженно приблизилась к ней в своём огромном пеньюаре, придерживая подол. – Я принесла твоё подвенечное платье.

– Что в этих цветах? – медленно спросила Ива, обернувшись к женщине. – У меня голова кружится и жжёт запястье. Оно, наверное, такое алое…

– Это предназначение, дитя. Так  оно работает, – успокаивающе проворковала Вавилия, приобняв девушку за талию. – Как только  обвенчаетесь и разделите брачное ложе, всё будет решено. Это закончится. Вы станете единым целым, пока смерть не разлучит вас.

– Пока смерть не разлучит нас…

     Ива услышала свой голос издалека. Туман затянул испуганный разум, истома надавила на мозжечок и породила странные видения. Она чувствовала то, чего опасалась, видела Дамьяна со спины. Она отчётливо ощущала его присутствие, но не могла дотянуться руками. Фантасмагория неведомого чувства!.. Прежде между ними не было подобной связи. Никогда. Ива прикрыла глаза и вдруг ощутила влагу вокруг тела. Она будто погружалась в воду по самые плечи, сначала в пижаме, а потом и вовсе обнажённой.

– Что это… – прошептала она, ухватившись за руку Вавилии. – Я не понимаю!

– Тише, дорогая, расслабься, – посоветовал мирный женский голос, настолько нежный, словно убаюкивающий, материнский.

– Мне нужно отдохнуть.

– Идём.

      Ива открыла глаза и обнаружила себя на пороге просторной ванной комнаты, украшенной изысканной разноцветной плиткой и витражными стёклами на двух небольших полукруглых оконцах. Дождь барабанил по рамам и крыше, ветер метал ветки деревьев, а она медленно брела вперёд, нагая, без единой одежды, с великолепной причёской на голове, будто пёрышко. Ива ощущала себя пташкой, пойманной в клетку. Предназначение ей совсем не нравилось. Любовь с Дамьяном была чистой и искренней, а это чувство разрывало грудную клетку, выворачивало наизнанку и заставляло совершать поступки неосознанно, против воли! Ива была напугана, но более не сопротивлялась. Она лишь услышала, как дверь захлопнулась.

     Вавилия исполнила свой долг и оставила девушку наедине с необузданными мыслями.

***

– Это традиция – омовение перед венчанием, – донёсся голос Вассы, и девушка вздрогнула, будто от прикосновения к обнажённому плечу.

– Вы здесь? – шёпотом спросила она, но никто не откликнулся.

     Ива приоткрыла глаза и лениво выпрямила ногу. Капельки воды побежали по икре, под коленную чашечку, по обнажённому бедру, прямиком в свою стихию. Ванна была наполнена до краёв. Цветы и масла окружали нагое тело, наполняли воздух приятными благовониями. Ива с блаженством вдыхала неземной аромат, безоблачно нежилась в горячей воде, напоминая бархатную лилию посреди заросшего благоухающего сада. Она ясно видела своё отражение в зеркале напротив ванной, но никак не могла разглядеть лицо. Или попросту себя не узнавала?.. Мысли путались в голове, алая отметина пульсировала на запястье.