Текст книги "Предназначение"

    Ян поймал её за этим занятием, украдкой наблюдая. Он не подошёл, ничем не обнаружил своего присутствия, но метка на запястье предательски побагровела. И девушка вздрогнула, уставилась на отметину, тотчас же оглянувшись, но его и след простыл. Ян довольно ловко миновал коридор по самому короткому пути и вышел на морозный сентябрьский воздух. С тех самых пор два дня провёл в домике лесника, борясь с инстинктами, наваждением и непреодолимой тягой. Он вспоминал нежную кожу на её лице, ласковую улыбку и искорки веселья в голубых глазах. Ива явила собой совершенство, привнеся в серую и однообразную жизнь дуновение запретов.

    «Ты не перестанешь думать о ней. Никогда», – навязчиво повторял разум, и сердце отзывалось на малейшие изменения в её настроении.

    Неминуемо они чувствовали друг друга, и связь, протянувшаяся между ними, только крепла.

– Уф, – Ян протёр лицо, прижавшись лбом к прохладному панорамному стеклу, намеренно зачесав волосы пальцами за голову. – Надо отвлечься.

    Оставаться в доме лесника более чем на несколько ночей было нецелесообразно, но и рядом с Ивой воля неимоверно истощалась куда быстрее, чем он на то рассчитывал. Ян ловил её нежный взгляд, и земля тотчас же уходила из-под ног, почва подрагивала. Впервые за тридцать лет своей жизни, он столкнулся с настолько непреодолимой и неконтролируемой силой. Десятый цикл обещал стать судьбоносным. Но он совсем не подготовился. Ян до сих пор не приноровился к неотвратимости родового предназначения, старательно игнорируя судьбоносное влечение. Стараясь сосредоточиться на уже привычном и стремительно близящемся «путешествии».

    Наконец, намучившись вдоволь, когда часы пробили полночь, Ян решился и отправился вниз. Чтение – единственная вещь на свете, преданная и несокрушимая, спасавшая в часы тоски и одиночества. Так, отчего же не попытаться утолить свои печали и влечения в очередном томе Уинстона Грема?

    Ян так и поступил. Босиком спустился в тёмный холл, почти на цыпочках подобрался к заветной двери и, приоткрыв, остолбенел. Он замер на пороге, отчётливо ощутив до боли знакомую тяжесть и ломоту в запястье, и не прогадал. Ива восседала в кресле у самого камина, сжимая в руках ту самую книгу о предназначении и его истоках, которую Ян столь старательно изучал на протяжении двух или трёх бессонных ночей. Подогнув колени, она сидела, облачённая в обеденное платье ярко-синего цвета, волосы небрежно забраны за уши, а перчатки отброшены в сторону на столике у лампады. Алый полумесяц мерцал на левом запястье, и прежде, чем она оторвала заинтригованный взгляд от пожелтевших страниц, Ян уже переступил порог и прикрыл за собой тяжёлую дверь, сунув руки в карманы.

– Здравствуй, – тихо поздоровался он, осознав, что на этот раз попался.

– Доброй ночи, Ян.

***

     «…И всякий раз, перед лицом истинного предназначения не устоять. Никто не в силах отказаться. Случалось так, что люди отрекались от созданных семей, забывали не только о супругах, но и о детях. Ускользали из дома и пропадали годами в невидимой тяге к своей второй половине. Человек вынуждено обретает нечто бесценное и любит отчаянно, искренне, впервые в жизни. Но лишь в объятиях предназначения. Ошибочно полагать, что это благо, впрочем, как и зло. Судьба не сводит людей без веской причины. И если ваши полумесяцы сияют, единственным спасением станет полное подчинение. Отказ и воздержание, попытки избавиться от метки приведут лишь к вынужденному сумасшествию и страданиям».

     Ива поджала замёрзшие ноги под себя, осторожно натянув длинное платье по самые щиколотки, и, отложив книгу на колени, задумчиво посмотрела на мерцавшие языки пламени в камине. К полуночи она совсем не чувствовала должной усталости. И сон не шёл, затерявшись где-то на полпути к старинному поместью. Девушка коротала время в библиотеке, обратив довольно пристальное внимание на книгу, зрительно выбившуюся из десяток полок. Она стояла чуть ближе к угловатому краю. В любопытстве, Ива вытащила её и прочитала вслух: «Предназначение. Правда от первого лица».

    «Забавное совпадение», – подумала девушка, поглаживая кончиками обнажённых пальцев по шероховатому корешку.

    Не опасаясь появления хозяйки дома, Ива устроилась в кресле, намеренно оставила перчатки на столе рядом, с удовольствием касаясь кожаной обложки, выгравированных серебряных букв и перелистывая истрёпанные страницы. Наверняка эту книгу перечитывали не единожды. Ветхий переплёт, местами перепачканные страницы и дата на титульном листе: «1899 год» – громогласно заявляли о значимости тома куда больше названия и аннотации на обратной стороне обложки.

И Ива принялась читать. Сначала с оглавления, затем по самым важным и интересующим абзацам, перебегая с одной главы на другую. Взволнованно покусывала губы, с интересом вчитываясь, познавая нечто новое и неизведанное. Надо же, казалось, чего здесь изучать? Предназначение – зависимость, неоспоримый факт, заставлявший людей, совершенно чужих и незнакомых, обретать общие черты, проникаться симпатией и чувствами, создавая идеальную ячейку общества. Вот только в жизни всё было не так-то просто. Достаточно лишь вспомнить известную историю об Аделаиде и Вернсе. Девушка отрицала связь, намеренно выжгла полумесяц, лишив его алых отметин, а Вернсе, не выдержав разлуки и преисполненный отчаяния, пустил себе пулю в лоб. Позднее Аделаида вынуждено смирилась со своей «участью», вот только оказалось поздно. Суженый уже был мёртв. А ей до конца жизни пришлось прозябать в одиночестве и тоске по своей невосполнимой потере. И ничто: ни праздники, ни родные люди, ни собственные дети – ничто не радовало её душу. В конце концов, в возрасте сорока пяти лет, Аделаида последовала за Вернсе. Она вспорола себе вены в горячей ванне. И упокоилась в земле за территорией кладбища, рядом с предначертанным судьбой.

– Господи, какой ужас… – прошептала Ива, потерев кончиком пальца своё багровое запястье.

   Ян находился в доме. По крайней мере, он не скрылся в неизвестном направлении, хотя и избегал её общества. И Ива ощущала себя не в своей тарелке. Она боялась вдруг, точно как и Вернсе, одним прекрасным днём не выдержать и лишиться рассудка, схватиться за нож и наделать непоправимых глупостей.

   «От предназначения не убежать, не спрятаться, не скрыться. Чем дальше вы находитесь от предмета воздыхания, тем сильнее ощущаете тоску и жажду, причём в буквальном смысле этого слова. Вас неизбежно тянет друг к другу. И стоит только соприкоснуться, дотронуться обнажённой кожей до возлюбленного, страхи исчезают, уступают место непроницаемой умиротворённости. Так работает истинное предназначение. Со временем, когда оба принимают свою судьбу и обретают единение, чувство тоски вовсе исчезает и между любовниками образуется непрерывная нить, поддерживающая связь даже на расстоянии. Любовь крепчает, узы становятся нерушимы. В таких союзах рождаются самые здоровые и прекрасные дети. Бесценный дар для будущего страны и мира».

    Ива вновь углубилась в чтение, уже в который раз мысленно убеждаясь – они встретились не зря. Судьба свела их вместе и поставила перед выбором: любить или же добровольно разрушать себя под гнётом вины, страхов и гордости. Удивительно, но девушка вдруг осознала, что впервые за прошедшие дни, готова совершенно добровольно сдаться и упасть в объятия своей половины. Но вот желал ли этого Ян?.. Спорный вопрос.

    Лёгкое дуновение коснулось её лица, и Ива уловила невесомое покалывание в области запястья, мысленно невольно улыбнувшись. Неизменно жизнь невольно сталкивала их вместе. И Ян вдруг появился на пороге. Неожиданно, будто тень вторглась в безопасное королевство девичьих грёз и размышлений. Мужчина замер на пороге и, прикрыв за собой тяжёлую дверь, тихо произнёс:

– Здравствуй.

   Тоненькие пальчики, сжимавшие книгу, невольно задрожали, следом за волной неконтролируемых мурашек, оббежавших всё тело с головы до пят. Ива поверхностно вздохнула, облизала губы кончиком языка, прежде чем, опустив книгу на колени, довольно уверенно ответив:

– Доброй ночи, Ян.

    Он стоял неподвижно какое-то время, молча наблюдал за ней, разглядывая прекрасное шерстяное платье цвета моря, скользил взглядом по идеальному профилю, очерченным скулам и выразительным губам. Глаза её сверкали непередаваемой голубизной, а обнажённые руки крепко вцепились в книгу, мирно покоящуюся на коленях. Ива выглядела восхитительно, излучая лёгкий свет. Ян мог смотреть на неё вечно, любоваться изгибами тела даже сквозь непроницаемую одежду, мучаясь от жажды соприкоснуться и прильнуть к пухлым губам.

– Читаешь? – наконец, выговорил он подсевшим хриплым голосом, а после прочистил горло, приблизившись к бесконечным книжным полкам у камина.

– Да, не спится, – честно поделилась Ива, неотрывно наблюдая за его движениями. – А тебе тоже захотелось почитать на ночь глядя?

– Привычка, дурная, но всё же, – Ян пожал плечами, изучая взглядом авторов книг, к своему стыду, осознавая, что не может разобрать ни слова. – Я частенько засиживаюсь в этом самом кресле за чтением литературы.

– И эту ты осилил?

   Девушка выставила книгу вперёд, и Ян прочёл вслух:

– «Предназначение. Правда от первого лица». Деборра Сварки. – Он помедлил, прежде чем ответить: – Да, она оставила непонятное послевкусие.

– Верно, – с явной тяжестью вымолвила Ива, опустив книгу на столик у самого кресла. – Теперь я совсем запуталась и многого не понимаю.

– Что, например?

– Хотя бы о том, как нам теперь быть, Ян? – вполголоса поинтересовалась девушка, заламывая пальцы на руках.

    Мужская близость приводила девичью душу в неописуемый восторг. Казалось, всего одно мгновение, каких-то два-три шага, и они прикоснутся друг к другу, вновь почувствуют безмерное тепло и примут судьбу, в конце концов! Но Ян сопротивлялся. По неведомым причинам он отказывался вверять себя предназначению. И Ива невыносимо страдала, точно Вернсе по своей возлюбленной.

– Самой судьбой нам велено быть вместе, – продолжала девушка, тихонько наблюдая за мужчиной, замершим у камина и вторившим её взгляду. – И это ведь не шутки. Так написано в книге, об этом тебе говорила Васса. От предназначения не скрыться. Ты обрекаешь нас на вечные муки…

– Поверь, на моём месте ты бы поступила точно так же, – возразил Ян, опершись рукой о полку над камином. – Я первый ребёнок в роду. У меня не может быть семьи и возлюбленной. Это неоспоримый факт. И если кто-то узнает, случится великое горе. Ты должна уехать. Дамьян соберётся совсем скоро.

– Кто ты, и почему так опасно знать о нашей связи? – уверенно поинтересовалась Ива, привстав с кресла и замерев с противоположной стороны камина. – Что случится, если твоя мать узнает?

– Сейчас это не важно, Ива, – и вновь на её имени мужской голос дрогнул, выдав собственные чувства с потрохами.

   Он не мог противиться, когда они были так близко друг к другу. Всего лишь на расстоянии вытянутой руки. И девушка казалась такой очаровательной, без обуви, посреди библиотеки на старом пушистом ковре. Алая метка на её тоненьком запястье багровела и пульсировала, точно как и на его руке. Они тянулись навстречу, но никак не могли сдвинуться с места, будто в ожидании самого благоприятного момента, когда, уже не в силах сопротивляться, добровольно падут в объятия предназначения.

– Важно, Ян, – с горечью возразила Ива, с надеждой всматриваясь в мужское лицо. – Прошу, давай попытаемся узнать друг друга, пока есть время. Невозможно держаться на расстоянии, ведь и ты это знаешь. – Она ступила на шаг ближе, скомкав пальцами подол платья. – О, Ян, я никогда не испытывала ничего подобного. Я влюблена в тебя всем свои сердцем и, прошу, не смей даже заикаться о силе притяжения. Да, оно неудержимо, но я, правда, испытываю это. Я влюблена в тебя. А ты?.. Ты тоже чувствуешь это?

Прерывисто дыша, он наблюдал за её тихими и едва уловимыми движениями, то и дело сглатывая ком, беспрерывно подкатывающий к горлу. О, да, он испытывал нечто поразительное, глубокое и непередаваемое. Ян был готов поклясться Велесом, что он уже давно проникся чувствами к этой прекрасной юной женщине. Вот только здравый смысл по-прежнему нелепо тормозил эмоции, не позволял осознано принять под защиту это прекрасное создание.

– Я… – сбивчиво протянул Ян, вытянув руку и прикоснувшись к нежной коже на её щеке, в ту же секунду испытав умиротворение. – Я тоже.

– О, Ян, – Ива тотчас же прильнула к его груди, обвила ручками крепкую шею, привстав на носочки, в желании дотянуться до мужских губ. – Ян, запомни это мгновение, чтобы всякий раз, когда вдруг усомнишься, вспоминать о наших чувствах.

    Она прижалась влажными губами к бородатому подбородку, у самого уголка его губ; ощутила мужские руки: одну на своей талии, вторую на затылке. И громко вздохнула, прикасаясь губами к его губам, прижимаясь к рельефной груди, прощупывавшейся сквозь тонкую рубашку, небрежно заправленную в брюки. Сладостное мгновение соприкосновения горячего дыхания и обнажённой кожи, влажные поцелуи посреди мрачной библиотеки; громкие вздохи удовольствия, вызванные всего лишь лёгкими объятиями, постепенно переросшими в пламенное и томное дыхание, ласкавшее своих обладателей.

    Ива дрожала всем телом, запускала пальцы в чёрные волосы, гладила плечи и голову, затылок и лопатки, намертво прижимаясь к Яну. Она боялась, догадывалась – мгновение не продлится вечно, поэтому изо всех сил старалась «привязать» его к себе. Заставить возжелать куда большего, чем страстные поцелуи.

– Я хочу любить тебя, – в сердцах выпалила девушка прямо в его приоткрытые губы, испытав прилив неконтролируемого желания, – пожалуйста.

– Иди сюда, Ива.

     Их пальцы вновь переплелись, дыхание вдруг стало поверхностным. Девушка прильнула к нему, почувствовала, как Ян оторвал её от пола, подхватил под ягодицы и прижал к высокой полке с книгами. Он жадно целовал её губы, скользил языком по нежной шее, к плечам, затем к ключицам, тяжело дышал, вбирая порозовевшую кожу в рот, прикусывая зубами и зализывая языком до алых отметин. Это выглядело безумно, отдаваться душевному порыву посреди парадной библиотеки. Но разве они думали об этом? Нет! И никто не пришёл, не явился в самый сладостный момент, нарушив их уединение.

   Ива всхлипывала, обхватывая ножками упругие бёдра, ловила ртом воздух, тотчас же наслаждаясь горячими поцелуями. Она, то видела себя в том самом кресле, обнимая Яна ногами, восседая сверху и позволяя наслаждаться своим телом, то вдруг вновь была прижата к тяжёлым полкам, устремляясь навстречу сильному мужскому телу, изнывая от любви и дикой жажды. Пока, в конце концов, не рухнула на мягкую постель посреди той самой комнаты «невест», не разглядела расписной потолок над головой и не вздрогнула от явственных толчков, погружавших сознание и тело в невообразимую негу. Ива обнимала мужские плечи, ощущала, как завитки его волос касаются кожи на щеках, прижимала голову к своей груди, всхлипывая от страстных прикосновений влажных губ к обнажённой коже. И Ян, не в силах сопротивляться, вторгался в её тело нежно и мягко, подобно неведомой сладости, облизывал её нежную кожу на груди и ключицах, терзал вздыбленные соски и осторожно надавливал животом на женские бёдра, приближая момент безысходного наслаждения. В душе он клялся во всепоглощающей любви и отдавал её всем своим телом: губами, руками, чреслами, ногами. Как только мог, единожды уже познав сладость нежной кожи.

    Неописуемое наслаждение, среди пустынных комнат второго этажа и самой старой части родового дома. Где каждый звук невольно разносился на коридоры вокруг, раздавался эхом в самых отдалённых помещениях, но не будил его обитателей.

    Неимоверное счастье близости, спокойствия, умиротворения и тяжести мужского тела походила на долгожданный вымученный глоток воды посреди летнего зноя. Наверное, тогда Ива осознала, насколько зависима от его ласк, насколько зависима от поцелуев и усиленных толчков, доставлявших настоль непередаваемое удовольствие. Любовь билась в каждой клеточке её расслабленного тела, заставляя терзать мужскую спину, стискивать кожу ногтями, в безуспешных попытках стать неотъемлемой частью его тела.

   Но и этого оказалось недостаточно. В ту самую секунду, когда оргазм прошёл через женское тело и растворился невиданной дрожью в ногах, Ива явственно поняла, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не откажется от своего предназначения. Они непременно примут судьбу, или же канут в бездну, неминуемо убьют друг друга.

Глава 8

«Шесть месяцев в году»

     Истинная награда – засыпать в объятиях любимого человека, дарованная лишь единицам. И той ночью Ян ощущал себя одним из тех немногих, кому посчастливилось разделить постель со своей бесспорной половиной. Ива лежала мирно, почти не двигалась. Её длинные ресницы приятно щекотали его шею, а нежный пальчики скользили, то вверх, то вниз, от шрама на плече и ключицах, чуть дальше по сильной шее до заросшего подбородка, и обратно. Она не боялась, ни капли не страшилась этого увечья. Скорее, оно являлось неотъемлемой частью избранника, и Ива принимала его таким, каким он был, ничуть не сторонясь, а, скорее, наоборот, с удовольствием прижималась губами к выпуклой коже, нежно поглаживая руками.

    Ян, немного смущённый столь явными проявлениями чувственности и привязанности, едва касался пальцами её нагой кожи на спине. Он осторожно обнимал Иву, прижимал к своей груди, сбитый столку и растерянный собственными чувствами. Дом мирно спал, погруженный в темноту, и они лежали довольно тихо, чтобы различать дыхание друг друга, прислушиваться к биению сердец и наслаждаться вполне ощутимым единением.

     И было очень спокойно. Ни с чем несравнимая благодать.

– Мне хорошо с тобой, – шёпотом призналась Ива, приподняв голову и взглянув на своего спутника. – Честное слово, мы не должны расставаться. Пообещай, что больше не станешь прятаться и игнорировать наши чувства.

– Ива, – Ян невольно улыбнулся, понемногу привыкая к её напористости и безоговорочной решимости, – совсем скоро вы уедете. И, надеюсь, больше не вернётесь, хотя бы до весны.

– А что случится весной?

– Я вернусь. Закончится десятый цикл.

– Что это значит? – Ива встрепенулась, подпёрла рукой подбородок, перевернувшись на живот. – Расскажи.

– Не могу. – Ян покачал головой. – Это неподвластно моим желаниям и чувствам. И это произойдёт независимо от того, останешься ты или уедешь. Вот только, если я буду уверен в твоей безопасности, путешествие пройдёт спокойно. – Он ласково погладил ладонью девичью щеку. – Это важно.

– Опять ты говоришь загадками, – выдохнула Ива, вновь опустив голову, но уже на мягкую подушку.

– Я обещаю, что мы узнаем друг друга, но взамен ты должна уехать с Дамьяном. Ради своего же блага.

– Ладно, – наконец, сдалась девушка, сонно закрывая  глаза, – хорошо, только если ты действительно приоткроешь завесу тайны и расскажешь о своём туманном цикле.

– Может, совсем скоро. – Ян тяжело вздохнул, перекатившись на спину. – Это не так-то просто, но теперь, когда мы связаны… – Он на мгновение замер. – Ты обязана знать.

– Вот именно, – вторила Ива, шутливо подтолкнув мужчину в бок, – а пока, прошу, обними меня. Не желаю расставаться.

– Поверь, я тоже.

     Так они и устроились вдвоём на широкой кровати, посреди теней и мрачных мыслей, переливавшихся наряду с приятными эмоциями и не менее счастливыми ощущениями. И в то время как Ива умиротворённо заснула, Ян неподвижно лежал на спине и обнимал её руками; ощущал тёплое дыхание на плече, горячее обнажённое тело под боком, не доверяя собственным чувствам. Эта девушка перевернула его жизнь, заставила по-другому взглянуть на обыденные вещи, особенно в преддверии первых сильных заморозков. Счастье казалось таким близким и уловимым. Возможно, он сжимал его в своих объятиях, не желая отпускать. И в этом чувства были схожи. Ива знала наперёд, да и он тоже – единое неделимо.

    Ян прикрыл глаза и глубоко вздохнул, прижавшись губами к завиткам волос своей спутницы. Тревожные мысли вили свои гнёзда в недрах его разума, неминуемо оттесняя самые приятные минуты далеко на задний план. Спокойствие и умиротворение соседствовали рядом с волнением. По вполне осознанным причинам, Ян беспокоился за Иву, опасался предназначения старшего, в едва уловимой панике раздумывая над тем, что станет с ней, когда ему придётся исчезнуть. Хорошо, если Дамьян сдержит слово и до весны увезёт её в Плевен. Чем дальше Ива от родового дома, тем лучше. Не хватало только вверить её на попечение Вавилии.

    Ян зажмурился, ощущая отдалённую ломоту в теле, особенно в мышцах ног и рук. Близился цикл, близилась зима, и близилась разлука… А Ива спала. Ни разу не пошевелилась. Она была спокойна и расслаблена, такая нежная и ласковая. Но могла ли стать его женщиной? Полюбить вопреки предназначению, точно как и он её?

    «Предназначение заставляет позабыть обо всех иных связях. И для избранных людей более не существует ни былых любовников, ни жён, ни мужей. Ты не замечаешь никого, кроме своей половины», – припомнил Ян строки из той самой книги.

    Удивительно, но так оно и было. Вопреки всему на свете, Ян мог думать только о ней – об Иве, и об её безопасности и защите, но, в первую очередь, от самого себя.

***

Прикасаться урывками оказалось куда сложнее, нежели ютиться в противоположных комнатах, опасаясь собственных чувств. Но, несмотря на видимые проблемы, Ива чувствовала себя вполне удовлетворённой и счастливой. Минули те ужасные дни, когда она боялась собственной тени и разгуливала по особняку в одиночестве. Чувства переполняли трепещущее сердце. Желание осталось, и постепенно становилось сдержанным, куда более обузданным, нежели ещё неделю назад.

Минуло пять дней. И больше Ива не боялась. С Яном виделась регулярно, и не только за общим столом во время очередной напряжённой трапезы во главе с Вавилией и Станимиром. Вдвоём они частенько выбирались на свежий воздух, прогуливались вдоль обмельчавшей реки, иногда позволяли непринуждённые прикосновения позади высокого амбара. Там, где никто не сновал, и, что уж точно, никак не мог застать врасплох, уличить в измене. В эти бесценные минуты, Ива с присущей нежностью и заботой гладила мужское лицо, целовала его губы и прикасалась обнажённой ладошкой к тёплой коже на запястье. Время пробегало мимо, исчезало незаметно, а они с каждым новым днём испытывали в обществе друг друга самые искренние симпатии, постепенно доверяя и приоткрывая о себе внушительные и интересные подробности. Так Ива поделилась страшным днём в своей жизни – гибелью родителей, а Ян понемногу готовился к отчаянному и главному поступку за многие годы, а именно: признанию своей сущности.

Тем солнечным днём, – должно быть, последним в преддверии ноября, – он заметно нервничал, ступал широким шагом по небольшой лесной тропе, плутавшей среди деревьев, уводя девушку следом в непролазную чащу, к подножью величественных гор. К тому самому месту, где задумал объяснить, ну или хотя бы попытаться рассказать о своей ноше. Нет, Ян не надеялся на принятие истины, но искренне рассчитывал, что Ива, обладая снисходительностью, хотя бы попытается понять, прислушается к словам. Больше он не собирался ходить вокруг да около, вознамерился открыть свою самую большую тайну, отчётливо осознавая – родные не простят. Семейные традиции Христовых передавались испокон веков в строжайшем молчании только узкому кругу приближённых родственников: матери, отцу и старожилам клана. Даже младший брат ничего не знал об этом!..

Однако, раз уж так совпало, Ян понадеялся на Иву, знал – она ни за что не проболтается. Он и сам не заметил, как безоговорочно проникся самыми тёплыми чувствами, а потом и вовсе осмелился вверить в руки девушки свой ужасный секрет.

И чем ближе ноги подводили к подножию скал, тем отчётливее ощущалась ломота в теле. Ян с трудом боролся с уже давно привычными наплывами боли, старался не подавать виду, опасался встревожить свою спутницу, напугать ненароком. А Ива заинтригованно следовала за ним, ни разу так и не оглянувшись. Она, точно как и сам Ян, вверила ему свою безопасность, без толики сомнений погружаясь в непролазную чащу хвойных деревьев. Постепенно кроны сгущались, цеплялись за волосы и одежду, но не унимали девичий пыл. Она уверенно следовала за Яном, с интересом осматриваясь в ожидании долгожданного рассказа.

– Сегодня я снова видела Дамьяна в старом крыле, – вдруг обронила Ива, нагнав спутника почти у самой просеки, замерцавшей неподалёку. – Он совсем не показывается. Ты не заметил?

– Ему не так легко смириться с нашим тесным общением, – напомнил Ян, уверенно спрыгнув с небольшого пригорка прямиком на пыльную траву, и, обернувшись, протянул девушке широкую ладонь. – Осторожнее. Вот так.

Ива аккуратно спустилась к неглубокому оврагу, осмотрелась и, разглядев небольшой деревянный дом среди кустов, тихонько продолжила:

– Иногда у меня мурашки по коже от твоей матери, – она замолчала и тут же добавила, – извини, просто вспоминаю холодный взгляд тем днём, перед ужином и библиотекой, помнишь? – Девушка осторожно перешагнула канаву до краёв наполненную вязкой грязью. – Иногда создаётся ощущение, будто я забыла значительную часть своей брачной ночи… И она была там. От этого жутко становится.

– Не бери в голову, – попросил Ян, крепко обхватив тоненькие женские пальчики, в душе заволновавшись, а не припомнила ли она детали их совместной ночи. Уж очень не хотелось ворошить прошлое, особенно теперь, когда они и без того старались совместными усилиями обуздать предназначение и приноровиться к новой жизни.

– Что расположено в старом крыле, Ян? – На секунду Ива остановилась и вышла чуть вперёд, заглянув в зелёные глаза. – Расскажи, к чему семейные секреты? Разве я уже не часть вашего клана?

– В этом-то и проблема. – Он вздохнул, выпустил тёплую ладонь, а затем, отдалившись к двум соснам, выкорчеванным из-под земли неведомой силой, тихо продолжил: – Ты стала частью богом забытого места.

Но Ива только покачала головой, с интересом разглядывая невысокую избушку. Два окна выходили на лес, точно в их сторону, дверь располагалась слева, а от неё, к подножью гор, вела протоптанная тропинка. Стоило лишь пробежаться взглядом по выцветшей траве, как вдали показалась одинокая пещера. Среди кустов и деревьев, поросшая плющом, она набросила жути на женские плечи, породив сильные мурашки вдоль спины и на затылке. Ива обхватила себя руками, заподозрив неладное, но не решилась спросить. По неведомым причинам догадалась – Ян расскажет сам. И она уже максимально приблизилась к таинственной разгадке. Вот только удовлетворит ли эта правда? Да и вообще, захочет ли она услышать истину?..

– Итак? – Девушка прислонилась к шершавой сосне, спрятавшись под увесистыми зелёными ветками. – Что нас привело сюда?

– Моё родовое предназначение, – на одном дыхании выпалил Ян, взволнованно растирая пальцы за спиной и поглядывая по сторонам. – Это длинная история. Какую-то её часть ты уже слышала, но правду знаю только я.

– Хорошо… – Ива встревоженно сунула руки в карманы тёплого кардигана. – Я приму, что бы это ни было.

– Тебе придётся сильно постараться.

– Говори, достаточно предисловий. Я всё пойму.

– Хорошо.

Ян не привык отмалчиваться. Всегда умел вовремя заговорить, успокоить собеседника, отыскать общий язык и наладить необходимый контакт. Однако именно тем днём он растерялся, как мальчишка собирался с мыслями, но никак не мог подобрать верные слова. Ива молча наблюдала за ним, чувствовала тревогу и мысленно уже жалела о своей прыткости.

– В этом доме, вот уже как десять лет подряд, я готовлюсь к очередному циклу, – заговорил Ян, метнув короткий взгляд на деревянную постройку. – Это место позволяет собраться с мыслями и не сорваться на ближних. Понимаешь, – он вобрал в лёгкие воздух, – в последние дни перед началом очередного цикла я становлюсь очень нервным и могу причинить физическую боль окружающим.

Ива внимательно слушала, тихонько кивая, стараясь уловить смысл, но в результате лишь сильнее запуталась, мягко посматривая на Яна, который, вопреки страхам, впервые в жизни делился самым сокровенным с кем-то, кроме себя.

– Первого ноября я изменюсь и переберусь вон в ту пещеру, видишь? – Он ткнул пальцем в самое жуткое место – отверстие в горе: тёмное и холодное. – Это продлится до первой оттепели, приблизительно до дня весеннего солнцестояния.

– Извини, – Ива качнула головой, нахмурившись, – что значит – ты изменишься?

– Говорил, это довольно сложно понять.

– И я пытаюсь.

– Да, вижу. – Ян запустил пальцы в свои густые волосы.

– И в этой пещере ты проводишь почти шесть месяцев в году? Ты же не отшельник.

Девушка приветливо улыбнулась, но мигом, расслышав долгожданный ответ, изменилась в лице. Пухлые губы приоткрылись, а брови медленно поползли вверх.

– Нет, я всего лишь зверь.

Сначала Ива посчитала, что ослышалась и неверно распознала слова, но заглянув в мужские глаза и разглядев тоску за изумрудной радужкой, едва не задохнулась, выпрямившись, а затем, прижав ладонь к груди, ощутила бешено забившееся сердце. Странное тянущее чувство всколыхнуло желудок, заставив невольно переступить с ноги на ногу.

– Что? – шёпотом переспросила она, опустив голову и взглянув на Яна исподлобья.

– Понимаю, как это звучит, но, Ива, я никогда и никому не рассказывал. Ни одной живой душе. Дамьян не знает. Только ты.

Ян снова сунул руки за спину, сильно занервничав. Разумеется, он не рассчитывал на мгновенное понимание, но с неимоверным трудом собрался с духом и попытался объяснить, донести истину.

– Издавна у клана была одна жестокая традиция – сражение с медведем. – Ян облокотился о вывернутые корни огромного дерева. – Этот обычай берёт своё начало в двенадцатом веке, когда наш предок Димитрий разрушил Византийский храм на месте старой части дома. За это бог проклял его и заставил сразиться с медведем. Димитрий победил и оросил себя кровью, надел медвежью шкуру, обратившись в зверя ровно на шесть месяцев. Предание гласит, что в самые тёмные дни в году нечисть пробирается на шабаш. Существует три главных праздника: «Зимнее новолуние», «Весеннее солнцестояние» и «Летняя капель». По древним легендам, в эти дни землю заполняют нечистые: ведьмы, черти, колдуны. Они собираются на одной из этих гор и празднуют, прославляют дьявола. Моя задача защищать Тъмен и врата, расположенные в недрах пещеры. Зимой я вынужден бродить по местной округе, препятствуя проникновению к подножию гор. Местные цыгане частенько забредают в эту часть леса только летом, а в холодное время обходят хвойную чащу стороной. Опасаются перевертыша – меня.