Текст книги "Саги Старой Пустыни"

– Какая–то дурацкая сказка. – сказала мне Ксенна, после того как Башар выпил еще стакан вина и удалился. – И ничему хорошему не учит. Мальчик получил награду потому, что был неудачником и не справился с порученным ему заданием. Я бы точно не стала ставить его своим детям в пример.

– Ты слишком серьезно относишься к сказкам. Людям просто нравятся такие истории, где кому–то везет и с неба на него обрушивается счастье и богатство – потому что людям хочется точно так же, без особых усилий, получить их. Или хотя бы помечтать об этом. Да, возможно, после таких историй они будут меньше стараться и больше уповать на удачу, но это их личный выбор и ответят за него они сами.

– Кстати об ответственности. – Ксенна внимательно посмотрела на меня. – Мне кажется, ты выпил уже достаточно. Пошли домой, пока ты не разошелся и не начал болтать лишнего.

– Хорошо–хорошо. – я поднялся и кинул на стол несколько монет. – После вчерашнего я не буду спорить с тобой.

Как только мы вышли на ночную улицу, Ксенна опять насторожилась.

– За нами снова следят. – еле слышно сказала она. – Иди–ка вперед, а я сверну в подворотню и подожду, кто пойдет за нами следом.

– Только прошу тебя, – прошептал я ей в ответ, – если это не верные, не режь им глотки и не ломай руки. Это Аль–Хира, и я почти наверняка догадываюсь, кто сейчас попадется в твою ловушку.

Мы двинулись дальше и вскоре Ксенна молниеносно растворилась во мраке темного переулочка, мимо которого мы проходили. Я, как ни в чем не бывало, продолжал идти, и вскоре услышал позади сдавленный крик и топот удаляющихся шагов, а после меня весьма скоро нагнала моя милая убийца собственной персоной.

– Ты был прав. – довольно сконфуженно заявила она мне. – Это были обычные грабители, видимо заприметили нас еще на рынке и ждали, пока мы выйдем из подвальчика и отправимся домой. Одному я сломала палец, а остальные сами разбежались.

Я покачал головой и молча пошел дальше. Ну да, как я и просил, никому она руку не сломала, и укорять ее вроде не в чем. Просьба исполнена в абсолютно точном соответствии.

Позже, ночью, мне приснился очень странный сон. Я шел по такому большому и такому зеленому лесу, которого в жизни не видывал и какого отродясь не было на землях Империи. И рядом со мной двигался кто–то еще, кого я не мог пока разглядеть, лишь темный размытый силуэт маячил по правую руку. Мы шли довольно долго, и лес вокруг начал смыкаться, а тропинка под ногами становилась все уже и уже. Наконец, когда она почти исчезла, навстречу нам из чащи вышло с десяток одетых во все белое людей.

– Во имя Одена, ты должен умереть сейчас, Ахмар ибн Омар! – заявил один из них и все остальные обнажили мечи.

– Не бойся, я защищу тебя! – сказала мне Ксенна и я понял, что именно они шла все это время рядом со мной. – Я ведь обещала, что никогда тебя не брошу.

И не успел я удивиться, когда она успела пообещать мне такое, как Ксенна уже подскочила к белым фигурам и принялась рубить их кинжалами, но они проходили через них, словно через воздух, не причиняя никакого вреда.

– У тебя нет власти над тем, что должно произойти, прислужница Великой Матери! – расхохотался один из них. – Твоя судьба – умереть, и никто не может сразиться со своей судьбой и победить ее.

– Нет! – отчаянно закричала Ксенна, и вдруг, подскочив ко мне, воткнула свой черный волнистый кинжал прямо в мою грудь, а после подхватила второй рукой и отчаянно зашептала на ухо. – Это все сон, Ахмар, это все будет сон…

На этом моменте я проснулся, но мне показалось, что сновидение никак не желает прекращаться – прямо над моим ложем навис темный силуэт и утренний сумрак не давал мне рассмотреть его лицо.

– Это всего лишь сон. – снова повторила мне тень голосом Иосифа. – Вы так страшно стонали, скрипели зубами и корчились, что я решил разбудить вас, чтобы демоны пустыни не похитили во сне вашу душу.

– Да? Хорошо, ты можешь идти. – ответил я ему и, откинувшись на мокрую насквозь подушку, облегченно выдохнул. Похоже, душа моя действительно смущена, вот только угрожают ей отнюдь не демоны. Думаю, надо бы воздержаться от спиртного на неделю, пока не состоится этот проклятый суд. Потом уже можно будет пить – или от радости, или с горя…

Воля Одена.

Сага Тринадцатая. Камни.

Пусть джиннов полчища и Локи слуги

Устами лживыми и саблями стальными

Не сокрушат твердыни духа Верных

Им править миром Оден предназначил

Когда я увидел, как будет проходить суд, сердце мое сжалось и рухнуло в пустоту – я решил, что даже покровительство магов ничего не значит для Хана и намеченное судилище с принесением в жертву интересам Империи Ксенны состоится. Вместо закрытого заседания в судной комнате, Хан решил провести торжественный открытый суд на Площади Цветов, да еще и возглавил его лично – он сидел в кресле резной слоновой кости на спешно возведенном помосте; вся площадь была заполнена жадными до зрелищ жителями Аль–Хиры, лишь перед самым помостом редкая цепь стражников сдерживала толпу так, чтобы свободным оставался небольшой полукруг, где и находились все участвующие лица. Слева, у самого помоста – Ксенна с Амосом, который был назначен говорить в ее защиту, позади них я, как свидетельствующий в пользу обвиняемой; справа – мрачный коренастый мужчина средних лет, одетый в пышные белые одежды, с синей повязкой на голове, в окружении еще нескольких человек в похожих одеждах, но без повязок. Трое магов появились позже всех и демонстративно встали посередине, на равном от всех расстоянии. Впрочем, один из них, очевидно именно он и был нашим ночным гостем, видимо прочел по моему лицу все мои мысли, подошел сначала к белым одеждам, перекинулся с ними парой слов, затем направился ко мне.

– Не переживай, наш договор в силе, девушку отпустят. – негромкий голос из под бесстрастной маски прозвучал для меня божественным гласом спасения. – А еще у меня есть очень интересная новость и для тебя, и для нее, но не знаю, обрадует это тебя, или огорчит. Но об этом после.

Маг вернулся к своим товарищам, оставив меня озадаченно переваривать его слова, но тут мои размышления прервал звук огромного бронзового гонга, установленного на помосте рядом с Ханом. Суд начался.

– Жители Империи, какого рода бы вы ни были и каким бы богам не поклонялись, внимайте! – слова появившегося на помосте Голоса Хана гремели над затихшей с ударом гонга толпой. – Ханский суд, справедливый и беспристрастный, выслушает сегодня Ксенну из клана Темных Убийц, неимперского вероисповедания, и Абд–Одена, безродного, главу Верных Аль–Хиры. Выслушает и рассудит по справедливости, законам и древним обычаям. Первое слово обвиняющему!

– Великий Хан и жители Империи! – заговорил, выступив вперед, мужчина с повязкой. – Я обвиняю эту девушку в убийствах веры. Воистину, ужасно то, что совершила она, подстрекаемая джиннами и самим Локи! Под покровом ночи, по наущению своей злобной богини, она коварно зарезала во сне двенадцать человек, вся вина которых была в том, что они были Верными. Из них трое, о Хан – дети двух–трех лет, и шестеро еще – женщины; один же был немощным стариком, неспособным сражаться. Такие злодеяния не должны оставаться безнаказанными и я требую, по законам Империи, приговорить ее к четвертованию, чтобы впредь никому не пришло в голову нарушать священный завет первого Хана и убивать людей за их веру!

Закончив свою патетическую речь, верный склонил голову и сделал шаг назад – и тут же к помосту выскочил вертлявой юлой Амос, держа в руке свиток папируса, которым тут же грозно ткнул в сторону обвинителя.

– Значит вы утверждаете, уважаемый Абд–Оден, что ваших людей убили из–за их веры. А как насчет тех Верных, которые устраивают с завидным постоянством религиозные погромы в приграничных городах Империи и успевают вырезать немало народа, пока из ближайшего гарнизона не подойдут солдаты?

– Мы уже говорили с тобой про это, иудей! – глава Верных отвечал с видимым раздражением. – Те из нас, кто встал на путь меча, попали под соблазны Локи. Мы отрекаемся от них и не считаем их более слугами Одена. Мы не отвечаем за их действия, как и они не отвечают за наши.

– Отлично! – Амос театральным жестом расправил свой папирус. – У меня в руках сводки по Аксумскому эялету из канцелярии Муккариба Порядка по прошедшему полугодию. Так… сейчас… «Настоящим довожу до высочайшего Муккариба, что текущего количества солдат недостаточно, пользуясь чем, преступники в отдельных случаях избегают правосудия. В частности, после мятежа в Адулисе»… Нет, не тут… «после мятежа в Колоэ – шесть мелких групп из совершавших убийства и поджоги, в том числе: десять вооруженных мужчин и одна женщина – в сторону границы с Кушем; трое мужчин, шесть женщин и три ребенка – в направлении Химьярского эялета…» А выписка из Асумской канцелярии, которую я затребовал вчера, свидетельствует, что группа в подобном составе была только одна и прибыли эти беженцы действительно в течении нескольких недель после бунта в Колоэ. Именно они и были убиты обвиняемой.

Амос умолк, выдерживая эффектную паузу; впрочем, по лицу Абд–Одена было понятно, что он еще не осознает, что последует дальше. Я же уже все понял и внутренне аплодировал пронырливому книжнику, обещая себе непременно напоить его самым дорогим вином из всех, что можно найти в Аль–Хире, как только все закончится.

– Таким образом, Великий Хан, уважаемый Абд–Оден только что сам подтвердил нам, что жертвы преступления не являются Верными по их канонам, а следовательно, многоуважаемый Абд–Оден никак не может представлять их интересы в суде, преступление же не может быть квалифицированно как убийство веры. Ввиду открывшихся обстоятельств, я предлагаю признать случившееся самоуправным отправлением правосудия, поскольку были убиты мятежники, и кровной местью, поскольку были убиты невинные, и назначить по совокупности наказание в виде каторжных работ в течении трех лет.

Заметив краем глаза движение, я обернулся, и успел увидеть, как глава Верных чуть было не кинулся на Амоса, но был перехвачен своим соратником, который, горячо жестикулируя, начал что–то шептать ему на ухо. Послушав его, Абд–Оден несколько успокоился и остался на месте, но на его лице явственно читалось желание растерзать всех присутствующих во славу своего Ледяного Бога. Чем же его упокоили? Напоминанием, что удавка убийцы может легко настигнуть каторжника в любое время?

Тем временем, над площадью раздался негромкий изумленный возглас толпы – Хан поднялся с кресла и обратился к Амосу сам лично, без помощников.

– Скажи мне, кто нанял тебя защищать эту девушку?

– Красный Совет, Великий Хан. Но я клянусь тебе своей жизнью, что не сказал ни слова неправды. Убитые действительно участвовали в мятеже и виновны в смерти членов клана подсудимой. Это явным образом следует из документов. А слова отречения от них главы Верных ты слышал только что сам.

– Хорошо. – Хан повернулся к магам. – Объяснитесь.

– Нам нужна эта девушка. – один из магов выступил вперед. – Если ее отправят на каторгу, мы воспользуемся своим правом брать заключенных для работ и заберем ее на весь срок в Цитадель. И Амос действительно сказал тебе правду. Если бы дело обстояло не так, мы бы попробовали договорится с тобой до суда, а не пришли бы сюда, уповая на твою справедливость.

Хан молча кивнул ему, опустился снова в кресло и задумался. Следующие пять минут над площадью висела абсолютная тишина. Казалось, вся Аль–Хира почтительно замолкла – не было слышно ни одного звука, сопровождающего обычно жизнь большого города, кроме негромкого щебетания птиц и журчания воды в небольшом фонтанчике на другом конце площади. Амос беззвучно постукивал пергаментным свитком по раскрытой левой ладони, верные жестами что–то сообщали друг другу, маги и Ксенна бесстрастно застыли на манер каменных статуй. Наконец Хан нарушил молчание.

– Это трудное решение. Еще вчера я считал, что девушка достойна смерти – если не за свои преступления, то ради спокойствия жителей Империи. Но слова Амоса, а самое главное – ваши слова, – Хан кивнул в строну магов, – переубедили меня. Еще ни разу ни одному правителю Песчаной Империи не приходилось жалеть о том, что он послушался совета Красных Магов. Надеюсь, не пожалею и я. Признаю эту девушку виновной и приговариваю ее к трем годам каторжных работ. С этого момента и на весь срок она поступает в распоряжение Цитадели. Суд окончен.

Следующие события произошли в краткое мгновение секунды – Абд–Оден сделал шаг вперед, замахиваясь, один из магов резко вскинул руку, Ксенна прыгнула со своего места в сторону кучки верных. Раздался странный звук, что–то вроде гудения со всхлипом в конце, почти заглушивший громкий вздох толпы – и вокруг верных появился полупрозрачный пузырь, отливающий голубизной, в который почти врезалась Ксенна, умудрившись в последний момент все же как–то остановиться, а перед Абд–Оденом звякнул о брусчатку площади кинжал, остановленный прозрачной стеной в своем полете в сторону Хана.

– А вот и ответ на вопрос, поступил ли ты правильно, Хан. – голос Красного звучал все так же бесстрастно. – Мы знали, что он принес с собой оружие, но до последнего не были уверены, что у него хватит безумия попытаться его использовать. Хотя мы подозревали, что попытается убить он все–таки девушку.

– Ты! – Хан смотрел на верного таким взглядом, каким, наверное, посмотрел бы волк на овцу, на полном серьезе пытающуюся его съесть. – Ты хотел убить меня, сын гиены? Да ты безумен!

– Безумен ты, джинново отродье! – голос фанатика звучал из–под купола слегка приглушенно и как–то очень низко. – Только безумец может противиться воле Одена! Властью, данной мне Ледяным Богом, я лишаю тебя трона и проклинаю навеки! Сыны Одена! Наше время пришло!

И начался ад…

Первой мыслью, которая пришла мне в голову, когда в воздухе запели стрелы, одна из которых сразу же нашла горло Хана, а на головы магов полетели с крыши ближайшего дома кувшины с греческим огнем, был набор витиеватых ругательств в адрес Ахмара, настоявшего на том, чтобы я оставила свои кинжалы дома. Первой и последней. Дальше думать было уже некогда. Нужно было действовать, спасая свою жизнь и жизнь этой бесполезной тушки, чья смерть по прежнему обозначала и мою собственную. Поэтому первое, что я сделала – кувырком метнулась к Ахмару, и, рывком пригнув его к земле, утащила за собой вглубь толпы. Там сейчас было безопасней всего, несмотря на то, что после диких воплей этой обезьяны в пузыре примерно треть толпы скинула с себя накидки и, оставшись в белоснежных одеяниях, принялась увлеченно кромсать всех окружающих на мелкие кусочки. Теперь нужно оружие. Ну, тут все просто. Отыскав ближайшие белые штаны, я схватила их хозяина за пах и резко рванула вниз. Под аккомпанемент сдавленного мычания на землю упал короткий ятаган, уже покрытый алыми разводами. Подхватив оружие и поднявшись, я наотмашь рубанула по шее его прежнего хозяина и принялась прорубаться сквозь толпу, по прежнему одной рукой таща за собой Ахмара. Верные в своих белых, вернее, уже красно–белых одеждах, рубились отчаянно, но совершенно неумело, и я успела оборвать, наверное, уже с десяток жизней, как вдруг стрелы стали гудеть совсем рядом со мной. Очевидно, лучники на крышах наконец–то нас заметили. Хвала Матери, рядом уже был один из множества переулочков, выходивших на площадь. К нему я и рванула, остановившись напоследок, чтобы отбить саблей несколько летящих нам в спины стрел и оценить общую обстановку.

Ничего хорошего я не увидела. Площадь была завалена окровавленными телами горожан и солдат, немногочисленные выжившие жители пытались убежать от фанатиков, скандирующих хором «Оден! Оден!», уцелевшие стражники построились круговым порядком недалеко от помоста и приготовились отражать атаки верных. Надолго их не хватит – время от времени из ближайших улочек выбегали группки людей в белых одеждах и бросались в бой. Маги, как я поняла, успели закрыть себя своим волшебным пузырем, но верные облили его греческим огнем и теперь он весело полыхал неподалеку от пузыря первого, в котором прыгал, яростно потрясая кулаками, Абд–Оден. Один лишь Хан, небрежно развалившись со стрелой в шее, спокойно сидел на своем кресле. Ему торопиться уже некуда, а вот нам не помешает.

С этой мыслью я затащила Ахмара в переулок – и тут же навстречу нам из–за угла выбежало с десяток вооруженных фанатиков. Отлично. Тут хотя бы можно не отвлекаться на стрелы. Первого подбежавшего я развернула к остальным лицом и особым образом резко взрезала шею так, чтобы кровь из артерии плеснула в лицо следующим двум верным. Это дезориентировало их и я почти одновременно снесла им обоим головы. Ятаган рубил превосходно, видно, хозяин специально готовил его к этому дню. Оставшиеся замешкались и попытались построиться для нападения. Пока они возились, я отправила в полет две трофейные сабли, одну в грудь, другую в живот, а еще одну подхватила левой рукой. Еще пять безумцев. Почти без разбега я подпрыгнула и, пробежав несколько шагов по стене, кувырком вышла в самый центр их уютного белого кружка, при приземлении описав клинками смертоносные спирали. Есть! Сабля, правда, подвела – застряла почти сразу в чьем–то черепе, но ятаган выполнил свою работу до конца. Парочка фанатиков еще стонала, дергаясь на земле в конвульсиях, но это ненадолго.

– Идем! – я повернулась к Ахмару. – Надо добраться до дома и забрать мои кинжалы.

Проклятье! Этот тюфяк совсем поплыл и только моргал, глядя на меня и медленно качая головой. Я подскочила к нему и отвесила хорошую оплеуху.

– Беги за мной. Мы должны попасть к тебе домой.

Хвала Матери, он пришел в себя, кивнул мне и даже поднял с земли окровавленную саблю.

– Нам два квартала прямо и налево. Я покажу… – и действительно довольно бодро побежал вперед. Я легко потрусила следом, не забывая тщательно смотреть по сторонам. Мать вела нас – до самого дома нам никто не встретился. Впрочем, понятно было, что Верные не сидят сложа руки. Прислушавшись, можно было разобрать в отдалении гомон, негромкие яростные крики и звон мечей. И что хуже всего – отчетливо чувствовался легкий запах дыма. Фанатики действовали проверенным способом.

– Иосиф, Джамиля! – громко крикнул Ахмар, вбегая в дом. – Собирайтесь и… Во имя Уззы, вы выбрали совсем неподходящее время!

Картина, действительно, была потрясающа и в чем–то даже романтична. Пока Верные громили столицу Империи, сея вокруг себя смерть и разрушения, двое влюбленных голубков решили воспользоваться случаем и предаться утехам в господской части дома. Застали мы их, видимо, в момент наивысшего наслаждения – Иосиф обессилено лежал на спине, а восседавшая на нем Джамиля выгнулась назад в порыве экстаза, запрокинув голову и сжимая руками свои большие округлые груди с торчащими темными сосками. Несколько секунд они никак не реагировали, затем девушка с визгом соскочила в сторону, пытаясь прикрыться подхваченной с пола подушкой, парень же вскочил и стоял столбом, изумленно тараща на нас свои большие черные глаза.

– Иосиф, я понимаю, что ты хочешь продемонстрировать нам, за какие именно достоинства Джамиля выбрала именно тебя, но я бы предпочел, чтобы ты оделся. – похоже, к Ахмару вновь вернулось самообладание вместе с чувством юмора. – Оделся, взял девушку, ценные вещи и…

– Самые ценные вещи сейчас – это ваши жизни! – прервала я Ахмара. – Немедленно одевайтесь и бегите из города, начался бунт и безумцы убивают всех, кого увидят. Я что, говорю по ромейски, что вы на меня так таращитесь? А ну немедленно вон из дома!

Мой крик, похоже, привел их в чувства, и, наскоро накинув одежду, они стрелой вылетели на улицу. Надеюсь, им хватит ума и удачи выжить сегодня. Мне же, кроме удачи, нужны еще и мои клинки. Пока я отыскала их в своей комнате и вернулась обратно, Ахмар нервно ходил кругами, а увидев меня, не выдержал и заорал.

– О Аль–Лат и все джинны пустыни, да что такое происходит! Верные убивают Хана! Верные нападают на магов! Верные жгут Аль–Хиру! Ксенна, скажи, – голос его опустился до просящего шепота, – скажи, как такое возможно? Что случилось с этим миром?

– Ничего. Мир всегда был и будет таким. Просто вы, укрытые стенами городов и копьями стражников, оберегаемые красной магией, позабыли об этом. Уют и безопасность развратили вас, превратили в маленьких детей, что ожидают только хорошего. Я говорила тебе, что Верные – саранча, уничтожающая все на своем пути, но ты не верил, хотя знал о судьбе Мисра. Я говорила тебе, что грядет буря – и ты снова не верил, хотя уже столкнулся с фанатиками и знал, на что они способны. Империя пригрела на груди маленькую гадюку, поверив в то, что это безобидный уж – так стоит ли удивляться тому, что гадюка выросла и укусила в самое сердце? И сейчас, Ахмар, у нас только одна задача – выбраться из города, пока эти безумцы не спалили его дотла. Скажи мне, амулеты Красных все еще у тебя?

– Увы, нет. Маги не разрешают людям распоряжаться ими всякий раз, как заблагорассудится. Я получил их перед отправлением в Зафарру в Цитадели и после возвращения отнес туда же… ты слышишь?

И действительно – по доносившимся с улицы звукам было понятно, что к дому подходит большая толпа людей, а через какое–то время хриплый гнусавый голос завопил.

– Братья мои, верные Одену! Я привел вас сюда, в эту обитель скверны, где живут богачи, служащие Локи и развращенные джиннами его. Веселились они, пока мы плакали, набивали животы, пока мы голодали, пили сладкие вина, пока мы умирали от жажды. Но ныне пришел наш день! И я говорю вам – слуги Огня пусть в огне и сгинут!

Раздался нестройный вопль и в окно дома влетел пылающий факел…