Текст книги "Биоритм. Книга 2"

Глава 10

Ты живешь в своем, скрытом от всех мире собственной боли, и вдруг в один миг в него врывается чужая. Именно так произошло у Нукера. Он жил болью потери Ясны, варясь в собственном бессилии что-либо изменить. Все его деньги, власть, люди не могли найти в огромных городах ту, что стала его частью. И он медленно умирал без нее. Как можно жить, потеряв часть себя? Он не жил, он боролся с безысходностью, признавая победу непреодолимых обстоятельств. Даже все его деньги и власть не могут вернуть его потерю. Городов много, они огромны. Миллионы людей и в них затерялась та, которую он ищет. Абсурд, бред. Он это осознавал, но продолжал искать, веря… Ничем не оправданная вера давала силы ему жить. Он верил, что найдет Ясну. И никакие доводы разума ему уже не были важны, он верил, что найдет ее.

И вот в его мир боли, потери и поиска врываются чужие проблемы. Хотя, как Мард может быть ему чужим? Он шел с ним плечом к плечу по этой жизни. Но здесь другое, это слишком личная тема. Вздохнув, Нукер набрал телефон Марда. Даже не представляя, что скажет ему, он просто звонил, решив действовать по обстоятельствам. Обстоятельства были просты – телефон друга был выключен. Тогда Нукер набрал Дита, зная, что Мард ему больше всего доверяет.

Из краткого разговора с Дитом Нукер понял, что нужно лететь в Урток. Мард отдыхал в своем доме, и никто не смел потревожить его. Понимая, что время уходит, Нукер отдал распоряжение о подготовке личного самолета. Как он не хотел влезать в чужие отношения, но сейчас знал, что погрязает в них. Теперь ему нужно прилететь в Урток, там найти Марда и попытаться донести до него все то, что он узнал от Изуми. Он сам верил Изуми и осознавал чудовищность происходящего. И еще он знал, что Мард любит Разию. Специалистом себя по чувствам других он не считал, но в любви Марда не сомневался. Все это значило, что нужно успеть и исправить ошибку. А если уже поздно?

– Дерьмо все это, – выругался Нукер, идя к трапу самолета.

***

Зеркало отражало незнакомого Разии человека. Хотя это ее отражение, и смотрело оно на нее сквозь стекло. Вот только она не узнавала себя. Та девушка была чужда ей по внешнему облику. Слишком много косметики, так что черты ее лица стали очень яркими, красивыми, но это была не она. Волосы ей собрали вверх и соорудили из них пышную прическу, украшенную белыми цветами, нитками страз, перышками. Длинные серьги, пошло блестя, спускались на плечи. Шею обвивали нитки страз и белого жемчуга. Саму ее облачили в платье из белого шелка, длиною в пол, которое было похоже по крою на халат. Пуговки спереди шли до самого низа. Платье было длинным, со шлейфом, рукава расширялись книзу, закрывая ее пальчики. Слишком белое платье, украшенное стразами, жемчугом и белыми перышками. Большей пошлости Разия в своей жизни не видела. Но она молча позволила себя в это облачить. Обуви ей не дали, как и нижнего белья. Одно ее радовало, что платье было из плотного шелка и непрозрачным.

Когда она шла в сопровождении грозного вида мужчины по коридору, ей казалось, что ее ведут на эшафот. Платье, шурша, струилось за ней. Разии было безумно страшно, но она повторяла про себя лишь одно: «Мард – спаси меня!» Эта надежда давала ей силы.

Ее завели в полутемное помещение с зеркалами по стенам и с невысоким помостом, покрытым темным бархатом по центру. Мягкость бархата она ощутила под босыми ступнями, встав на помост. На щиколотки ног ей застегнули металлические браслеты, напоминающие кандалы, но более элегантные. Хотя к ним так же, как и кандалам крепилась цепь.

На запястья ей защелкнули широкие браслеты с идущей от них цепью.

Когда цепи начали натягиваться и растягивать ее в разные стороны, она попыталась вырваться, но это было бесполезно. Вскоре противный скрежет цепей и механизма, который их растягивал, прекратился, а Разия стояла с широко разведенными в разные стороны руками и ногами. Да, она могла стоять, но ей пришлось схватиться руками за цепи, чтобы держать равновесие, и чтобы браслеты больно не врезались в кожу рук.

Те, кто привел ее сюда, ушли. Она осталась совсем одна. Глаза привыкли к полумраку. Девушка огляделась. Невдалеке стоял стол, покрытый таким же темным бархатом, на нем лежали орудия пыток. Именно эта ассоциация возникла у нее в голове при виде них. Металлические щипцы, захваты и множество непонятного ей назначения длинных металлических инструментов. Рядом стоял стол, на котором лежали хлысты и кнуты. Они все были разные по длине, форме, толщине и материалу из которого были сделаны.

Страшную догадку для чего ее подвесили по центру этой комнаты, Разия гнала из сознания.

– Мард! Спаси меня! – она не могла сдерживать в себе этот крик. В ответ пустота отразила ее слова от мрака зеркал. – Мард! Я люблю тебя! Люблю…

***

Подъехав к дому Марда в Уртоке, Нукер оценил размах праздника. Весь двухэтажный особняк был в мигающей иллюминации, она была и во дворе, освещая все вокруг разноцветными огоньками. Грохочущая музыка из открытых окон, смех, голоса, звон бьющегося стекла и постоянное передвижение людей – все это увидел Нукер, выходя из машины. Он уже в самолете знал, где Мард, теперь предстояло только отыскать его среди всей этой толпы. Девицы в откровенных нарядах, Вороны и сынки богатеньких родителей города, вот основная публика этой вечеринки. Нукер шел мимо них, ища друга. Он нашел его на втором этаже в одной из гостиных. Мард сидел на диване, прокручивая трость в руке и наблюдая, как перед ним на ковре извивались три девушки под звучащую музыку. Рядом на диванах и креслах сидели парни с девушками в обнимку, но Нукер, не обращая на них внимание, пнул ногой одну из колонок, решив так прекратить всю эту вакханалию. Противный звук прорезал гостиную и затих.

– Зачем так грубо, – спросил Мард, откидываясь на спинку дивана, в вороте его незастегнутой доверху рубашки были видны причудливые узоры татуировки, – можно было просто выключить музыку.

– Поговорить нужно, брат, – Нукер обвел взглядом присутствующих, и те молча стали уходить, видно решив, что веселиться можно продолжить и в других комнатах. Тем более музыка из них продолжала звучать ритмичными мелодиями.

– Поговорить, это хорошо, – Мард смотрел в кроваво-красные глаза ворона на набалдашнике трости, – я вот тоже хотел поговорить… Вот думаю я о жизни в городах и понимаю, что люди вместо удовольствия от жизни добровольно занимаются тяжелым трудом в обмен на безопасное стабильное существование и отложенное, но гарантированное, по их мнению, удовольствие в будущем*.

– Ты пьян? – хотя Нукер видел, что Мард трезв, но все же выглядел тот странным, да и нес какую-то чушь.

– Нет, я трезв, но это не мешает мне размышлять о жизни. Посмотри на них, – Мард указал рукой в направлении окна, где светились небоскребы, – миллионы людей живут в городах ради комфорта. Город облегчил существование человеку, здесь нет изнуряющего труда в поле, добычи пропитания, сохранения урожая, поддержания тепла в очаге. Здесь даже не нужно воду носить ведрами в дом. Город дал человеку легкую и беззаботную жизнь. Живи и радуйся, но нет, они работают с утра до ночи ради больших благ, – он замолчал, смотря в глаза ворона. – Они тратят свою жизнь на то, чем и воспользоваться не успевают. Зачем тебе новая квартира? Ты в этой не живешь, а только ночуешь. Зачем тебе новая мебель? Ты на этой не успеваешь сидеть… и так во всем. Культ потребления у всех в мозгу. Они сами выбирают путь покупать все больше, и пашут как рабы с утра до ночи, а могли бы жить*…

– Слушай брат, я не очень понял с чего тебя на философию понесло, но я здесь ради очень важного дела…

– Как с чего понесло? Вот смотрю на все, – он обвел пространство вокруг себя, – и не понимаю, зачем мне это… Дом, хотя у меня много домов, и всего много, да счастья только нет…

– Разию нужно спасать! – перебил его Нукер, уже потеряв терпение слушать весь этот бред.

– Не влезай, – в голосе Марда прозвучали угрожающие нотки, – Я не хочу ссоры с тобой, но это мое личное дело, и я не позволю кому-либо в него вмешиваться.

– Да послушай ты наконец! Изуми рассказала – Разию напоили. На том видео – это не по доброй воле… считай изнасилование было.

– Не верю, – почему-то прозвучало неубедительно, а внутри так заныло, что Мард потянулся к бутылочке с минералкой и жадно отпил из нее.

– Может стоит разобраться в этом? Где Разия? – видя лицо Марда, Нукер замолчал, но пауза слишком затянулась, – Ты что-то с ней сделал? Она жива?

– Отдал ее в публичный дом, – сказал и как будто сам по живому ножом провел, сердце закровоточило.

– Значит жива. Давай, брат, поехали! Пристрелить ты ее всегда успеешь, а сейчас ее нужно вытащить оттуда и узнать правду.

Мард сдерживал в себе этот безумный порыв, он заставил себя думать. Эмоции неправильны, они затмевают разум.

– Сначала мы узнаем правду у того, кто точно знает так ли это, – Мард встал, но видя вопрос в глазах Нукера, пояснил, – помнишь Орзу сказал, что Сата, его любовница, вроде как она все придумала, заснять Разию, чтобы потом шантажировать этим, – Мард восстановил в памяти предсмертные слова Орзу. – Вот у нее и спросим, какая правда в этом деле.

Идя за Мардом, Нукер не стал говорить о том, что стоило дослушать Орзу, а потом уже убивать. Только что теперь об этом вспоминать. Сейчас нужно найти Сату, хотя это для Воронов не проблема, а дальше уже будет все понятно, права Изуми или нет.

– Кстати, ты недослушал меня о них, – Мард указал тростью на мелькающие за окнами огни ночного города с потоками машин и людьми, слившимися в единую массу, – знаешь, как можно быть счастливым в таком городе? Не поддаваться его соблазну, его ценностям. Отказаться от потребления. Минимум того, что нужно для жизни и тогда останется так много времени на счастье.

Зная, что Нукер ничего не ответит, Мард смотрел в окно, впервые осознавая, что ему в этом городе вообще ничего не нужно, только быть рядом с той, которую любишь.

***

Дверь открылась, в нее вошли. Разия не видела кто это, она пыталась обернуться, но ее руки были скованы цепью.

– Не дергайся, красавица.

От этого голоса по ее спине пробежали мурашки. Как же ей стало страшно, так что хотелось кричать, да только ничего не изменишь, и она сдержала себя.

– Кто вы? Что вам нужно? Отпустите меня. Мой муж заплатит за меня деньги, много денег. Он богат. Он Ворон! Если со мной что-то случится – он вас из-под земли достанет!

– Тише, красавица. На этот раз Мадам угодила мне – я люблю таких говорливых, они обычно хорошо кричат. А сейчас побереги свои силы, они тебе еще понадобятся. Наша ночь только начинается.

Теперь Разия увидела его. Мужчина был невысокого роста, но крепкого телосложения. На нем был надет обычный костюм, темного цвета рубашка, неброский галстук, хотя Разия видела, что это дорогая одежда, как и поблескивающие на его запястье часы. Но ее поразило то, что на лице у него была маска. В прорезях маски она видела глаза, они с интересом рассматривали ее. В этих глазах не было сочувствия, сострадания, там вообще не было ничего человеческого. Ее рассматривали как интересный экземпляр, бабочку, пригвожденную булавкой. Весь поток слов, который она хотела произнести, сразу иссяк. Она наблюдала, как мужчина, подойдя к первому столу с разными хлыстами, по очереди берет их в руку, как будто подбирает.

– Что со мной будет?

– Ты точно это хочешь знать? – он взмахнул хлыстом, слушая, как гибкий прут рассекает воздух, – Ты красива, совершенна… природа наделила тебя всем, – он подошел к девушке и стал медленно обходить, рассматривая, – а я люблю противоречить природе и делать все по-своему. У меня свое восприятие красоты. Тебе подойдут красные линии на этом идеально-белом шелке. Этот хлыст сможет рассечь не только ткань, но и твою кожу. Красный цвет сольется с белым…

– Ты больной! Отпустите меня! – Разия задергалась, цепи, держащие ее, зазвенели, а мужчина рассмеялся. – Когда мой муж придет, он убьет тебя за это!

– Красавица, если ты здесь, то это значит, что никто за тобой ни придет. Все, кто висел на этих цепях, так же как ты обещали, что меня покарают их семьи, друзья, мужья, любовники… Но раз ты здесь – то кто-то тебя сюда определил безвозвратно, и скорее всего ты его знаешь, но не веришь в это.

Она не хотела слышать эти слова. Он врет! Может других сюда и отправляли те, кому они верили, но ее похитили, и Мард ее спасет. Она точно это знает.

– Мой отец Галсан, правитель Уртока! Он заплатит за меня! – хотя Разия не была уверена в помощи отца, но сейчас нужно было искать любое спасение.

Видя, что ее слова не произвели впечатление, она опять забилась как птица в сетях.

– Все вы выдумываете разные небылицы, чтобы спасти свою никчемную жизнь.

Она билась и смотрела, как мужчина опять подошел к столу, и медленно перебирал то, что на нем лежало.

– Пожалуй, приступим, – он снял с себя пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и, взяв один из кнутов, подошел к девушке.

***

Лифт поднимал их вверх, Мард смотрел сквозь стекло на огни ночного города, а Нукер на отсчет этажей. В просторном холле стояли Вороны, не давая посторонним увидеть происходящее здесь. Хотя в таких дорогих домах обычно на этаже всего одна или две квартиры – элитное жилье, которое могли себе позволить только обеспеченные горожане Уртока.

Зайдя внутрь просторной квартиры, они направились на шум голосов. В центре комнаты к стулу была привязана женщина. Подле нее стоял Дит. По состоянию Саты, Мард понимал, что всю грязную работу Дит уже провел, и он был благодарен ему за это. Теперь можно просто узнать у женщины то, за чем он сюда приехал.

– Она готова говорить? – Мард оперся на трость, смотря на лицо Саты – следы возраста уже было не скрыть косметикой.

– Говори, – Дит схватил Сату за волосы, поднимая ей голову.

– Только не убивайте! Я все расскажу! Это Орзу придумал, он меня заставил… грозился убить меня, если я не сделаю эту запись. Мне пришлось заплатить парню, он подмешал ей в бокал синтетику… она не отключает совсем, оставляет в сознании, но человек не понимает, что делает. И потом ее отвели в комнату, там были другие парни. Им Орзу заплатил, чтобы они с его женой это делали. Ему нужна была такая запись, чтобы Галсана шантажировать. Он сразу как получил ее, потребовал развод с его дочкой, – женщина всхлипнула, переводя взгляд с тех, кто смотрел на нее.

– Мне кажется, она врет, – первым заговорил Нукер, – Сата, как нехорошо обманывать, – он покачал головой специально говоря все это медленно, – и знаешь почему? Развод с Разией был нужен тебе, а не Орзу. Он и так все имел: и деньги Галсана, и Разию, и тебя. Все это нужно было тебе. Ты хотела развести Орзу, женить его на себе и получать деньги с Галсана.

– Неплохой план, – Мард видел логику в словах Нукера. – Сата у тебя есть выбор или ты говоришь правду, или я ухожу, оставляя тебя с Дитом, и ты ему говоришь правду.

– Нет, пожалуйста! – пережив за это время столько, Сата хотела только одного, чтобы весь этот ужас закончился, – Да, все это я придумала! Вы пощадите меня?

– Конечно Сата, – Мард смотрел в глаза женщины, которая стала причиной трагедии в его жизни, – я прощу тебя. Он тоже простит тебя. Ведь правда, Нукер? А вот Дит – он не простит.

Сата видела, как уходят эти двое, оставляя ее с тем, кого называли «Дит».

– Пощади, у меня много денег, – она знала, что ее красота померкла и уже не спасет ее.

– Ты можешь отдать нам все деньги, они тебе больше не понадобятся, – Дит засмеялся. – За свои поступки нужно отвечать. Рано или поздно, но расплата всегда приходит. Я – твоя расплата, Сата, – Дит еще раз засмеялся, смотря, как Сата дергается на стуле, пытаясь разорвать веревки.

***

Мир Марда изменился. Он хотел остановить время. Нет, не вернуть его, пытаясь изменить прошлое, он хотел остановить его бег, затормозив настоящее. Разия… жива ли она…

Нукер с беспокойством смотрел на друга.

– Туда можно позвонить?

– Только приехать, – ответил Мард. Даже Воронов бесполезно отправлять вперед себя. Он сам лично должен быть там, и только так сможет забрать оттуда Разию.

– Тогда летим в Чакар!

– Потом я найду каждого, кто был с ней и убью.

Слыша приговор Марда тем парням, Нукер не сомневался в его словах.

Ночной Чакар, прорезанный нитями огней, как будто ток, текущий по венам. Город жил и питался энергетикой тех, кто стал частью его самого. Для Марда все происходящее вокруг прекратило свое существование. Он запретил себе думать, только действовать в настоящем. Прошлого уже не было, а будущее не наступило. У него был временной отрезок, в котором он жил.

Красный сектор Чакара, въезд в подземную парковку, множество вопросов к ним, хотя видя Воронов с оружием в руках, охрана старалась не идти на конфликт. Нукер тоже не хотел конфликта, это заняло бы время, поэтому он взял на себя все объяснения, за что Мард был ему благодарен. И вот они спускаются на лифте вниз. Полутемный коридор, приглушенные стоны. У Марда холодеет все внутри. Жива ли она…

Дверь перед ними открывается, и он видит то, что врежется в его сознание на всю жизнь. Она весит на цепях, распятая. Белый шелк ее длинного платья пропитан кровью. Кровь слишком яркая, свежая. Он знает запах свежей крови и привык к ней, но сейчас его мутит.

Мужчина с длинным хлыстом в руке оборачивается и что-то говорит. Мард достает из ножен трости острое лезвие, но Нукер перехватывает его руку и удерживает. Мард не слышит то, что говорит Нукер, лишь видит, как Вороны уводят мужчину, он бы догнал его, но слабый стон Разии прорезает сознание.

Оттолкнув Нукера, Мард идет к ней и обнимает. Он держит ее, видя, что метал наручников содрал кожу на ее запястьях. Ему помогают, и наконец наручники сняты, он подхватывает Разию на руки, и, не обращая внимание на боль в искалеченной ноге, идет к выходу. Скорее отсюда, где мрак смешался с кровью. Девушка безжизненной куклой повисла на его руках. Ее белое платье в красных полосах, создает контраст, который пугает. Платье слишком длинное, оно шлейфом шуршит по полу, оставляя кровавую дорожку. Волосы растрепались и как змеи свисают вниз, оживая при каждом его шаге.

Выйдя из лифта в подземной парковке, Мард направляется к машине скорой помощи, догадываясь, что Нукер вызвал врачей. Сейчас нет времени сказать Нукеру как ценна вот такая поддержка, когда все в жизни разрушилось, и только плечо друга дает опору.

Врачи пытаются забрать у него то, что теперь он не отдаст уже никому. Он отталкивает их и сам кладет Разию на носилки, а потом садится рядом с ней и молча смотрит на происходящее.

Он слышит голоса, и только через какой-то промежуток времени начинает улавливать смысл того, что ему говорят: она жива, раны серьезны, но не смертельны, нужно лечение, основное – это стресс, от которого будет долгое восстановление.

Мард достает телефон и набирает номер:

– Мам, ты мне нужна.

– Хорошо, сын, я приеду.

Все, на этом страшный акт пьесы его жизни завершен, теперь полная неизвестность. Он знает, что не сможет жить без нее, но сможет ли она простить его, узнав правду.

Примечания:

*Идея осмысления современного общества взята у Герберта МАРКУЗЕ (1898—1979) немецко-американский социолог и философ, его труды «Одномерный человек» и «Эрос и цивилизация».

Глава 11

– Ты ей сказал? – задает вопрос Нукер

– Нет.

Мард сидит в коридоре больницы, правда и не подумаешь, что это медицинское учреждение. Здесь лечатся богатые, и все сделано так, чтобы люди, привыкшее к роскоши, не испытывали недостатка в ней и здесь. Если бы не белый халат, накинутый на его плечи, и проходящий мимо персонал в форме медработников, создавалось бы впечатление, что они в дорогом отеле.

– Не могу сказать, – поясняет Мард, скорее всего для себя, сплетая пальцы в татуировках и кольцах в замок и сжимая их, – да и ее все это время на лекарствах держали, врачи пояснили, что так легче стресс перенесет. А сейчас очнулась, – он поднимает глаза, и Нукер отводит взгляд. В глазах Марда он видит ту грань отчаянья, за которой уже нет жизни, – я даже Ирби не смог признаться в том, что совершил. Понимаешь, я не поверил Разии. Я верил всему, что вижу, но не верил тому, что внутри меня кричало – она чиста, как ангел – это мир грязен и топчет ее… И как мне теперь жить с этим?

– Главное, она жива. Мы успели вовремя, – Нукер подбирал слова, он чувствовал, что должен поддержать друга, хоть и не умел это делать, – она простит тебя…

– Почему ты так думаешь? – хотя он слышал ее слова в бреду: «Мард – я люблю тебя». Еще никто и никогда не говорил ему таких слов. Да и не нужны ему были такие признания от других, только от Разии.

Нукер положил руку на плечо друга.

– Тот, кто сделал с ней это, – заговорил Нукер, – я сделал с ним еще похлеще… – он знал, что Мард сам найдет его, но не хотел, чтобы тот тратил на это время. Он сделал это сам для друга, – Долбаный извращенец, и ведь ничего их не тормозит.

– Религия таких тормозила, страх кары, – Мард поднял глаза вверх, как будто сквозь потолок видел небо.

– Тогда в религии есть прок.

– Она невыгодна, она сдерживает человека.

– А что выгодно, когда такие, имея деньги, делают все, что хотят? – в запале спросил Нукер.

– Выгодно. Это к нашему разговору, кстати, относится, религия учит радоваться жизни не через материальное, а духовное. Только духовное не продашь и денег не заработаешь. Поэтому людям прививают радость через материальное – купил вещь – получил радость. На этом и строится мир, в котором мы живем, – Мард взял трость, глаза ворона на ней сверкнули цветом крови.

– Артал свой мир строит, новую империю, может стоит сделать ее правильной? – подумав, сказал Нукер.

– Скажи это Арталу, – в голосе Марда были слышны нотки иронии, – это вообще не его политика. Он хочет мир, который хотели все правители – деньги и власть, и он на вершине этой пирамиды.

Мард давно задумывался об этом, но впервые проговорил Нукеру свои мысли. Мысли, озвученные вслух, воспринимались иначе, они трансформировались в действо, которое осуществится. Вот только Мард уже не разделял взгляды Артала.

Понимая, что он не готов обсуждать сейчас с другом политику Артала, Нукер пошел к лифту, оставляя Марда с его ошибками в жизни, которые теперь уже не исправить.

Погруженный в свои мысли, Мард очнулся от голоса:

– Сын, Разия ждет тебя, – Ирби присела рядом, – у нее сейчас Изуми. Я очень рада, что у Разии такая подруга, все это время постоянно с ней, даже свадьбу перенесла. Она мне об этом сказала. Хочет, чтобы Разия поправилась, и вы вдвоем были на ее свадьбе, – она положила руку на руку сына.

– Ты должна это знать, – он взял руку матери, поцеловал ее и отстранил от себя, понимая, что узнав правду, Ирби не захочет его видеть и будет в этом права, – это я сделал с Разией. Я отдал ее в публичный дом, где все дозволено, – он говорил, чувствуя на себе взгляд Ирби, но так и не смог посмотреть ей в глаза.

– За что? – она была шокирована услышанным.

– Галсан показал мне видеозапись, которой его шантажировал первый муж Разии – Орзу. На этой записи… – Мард замолчал и потом зло произнес, – на этой видеозаписи все было ложью. Все! Но я поверил тому, что вижу. Они насиловали ее, опоив, а я видел ее разврат. Вот за это я с ней такое сделал, а теперь не знаю, как мне жить дальше. Я чудовище, мама, чудовище, – он говорил это ровным голосом без эмоций, крутя в руках трость.

– Даже если ты чудовище, ты не перестаешь оставаться моим сыном. Значит это и моя вина, что я вырастила тебя таким, неправильно воспитала, и сейчас ты чувствуешь эту боль, а я хотела, чтобы ты был счастлив.

Осознавая смысл сказанного, Мард поднял глаза, встречаясь с глазами матери.

– Будь мужчиной, иди к ней и расскажи ей правду! Мы получаем от жизни то, что заслужили.

– Спасибо, ма…

Опираясь на трость, Мард встал. Из палаты Разии вышла Изуми, она улыбнулась ему.

– Разия ждет тебя, – сказала девушка, а Мард услышал в этих словах свой приговор.

***

Воспоминания были слишком пугающими, и Разия гнала их. Постоянное присутствие рядом Ирби и Изуми помогало в борьбе с тем, что она хотела забыть. В первый раз очнувшись Разия увидела Ирби, та сидела подле нее и, взяв ее руку в свою, сказала:

– Теперь в твоей жизни будет только хорошее.

Почему-то Разия этому поверила. Она верила Ирби, ее искренности в отношении себя, и от этого страхи пережитого отступали. Потом пришла Изуми, сказав, что узнала о ней из Городинста. Теперь Разия не была одна, Ирби и Изуми меняя друг друга постоянно находились рядом с ней, как стражи, прогоняя страшное прошлое. Они были рядом, даже когда она спала. Вот только Мард не приходил. Ей казалась, она звала его даже во сне. Или ей это только казалось…

Дверь открылась. Мард, он прошел в палату, закрыв дверь за собой. Какой же он нереальный. Разия как впервые рассматривала его. Такой взрослый, серьезный, в темном костюме, с наброшенным на него медицинским халатом. Даже несмотря на строгий стиль в одежде, ему шли татуировки, которые были видны на шее, уходя под воротник темной рубашки, и на руках, украшая его пальцы, уходящие вверх по руке, но скрываемые манжетами с дорогими запонками. И, конечно, трость, она удивительно гармонично вписалась в его образ, не делая его калекой, а наоборот, когда он вот так опирался на нее, в нем чувствовалась сила, власть и мрачная энергетика. Но Разия не боялась его. Она его любила. И сейчас если бы не слабость от лекарств, она спрыгнула бы с кровати и бросилась ему на шею. Ведь она помнит сквозь пелену сознания, как он зашел в ту страшную комнату и обнял ее. Он спас ее. Она верила в это, и Мард пришел за ней и спас!

– Мард, я лю…

– Тише, – перебил он ее, боясь услышать признание, о котором она потом будет жалеть. Он уже слышал ее слова любви, когда она в бреду металась по кровати, повторяя, что любит. – Разия, ты должна это знать, – уже не было смысла тянуть, врать и молчать. – Это я приказал отвести тебя в публичный дом, – он смог произнести эти слова, которые пронзали его сердце, но его голос не дрогнул. – Я видел видео, где ты и четверо парней… и поверил увиденному.

– Нет… – она прошептала, закрывая лицо руками, – ты это видел… мне казалось их было меньше… я думала, всего этого не было, хотя тоже видела эту запись… я старалась забыть… я ведь и не помню ничего… только иногда воспоминания возникают, но я гнала их, пытаясь жить, – Мард так и стоял, не приближаясь к ней, а она сидела на кровати, прижимая к лицу руки, кисти которых были перемотаны бинтами, – ты поверил…

– Да, я поверил тому, что увидел и принял решение. Мой приказ выполнили, – пусть все звучит жестоко, только он должен сказать правду.

– Почему ты пришел туда за мной? – очень тяжело было услышать, что Мард и есть тот, кто превратил ее жизнь в кошмар. А она ведь еще помнит слова того, кто издевался над ней: «Ты его знаешь, но не веришь в это».

– Изуми рассказала Нукеру, что тебя напоили. Я провел расследование – Сата, любовница Орзу, придумала этот план. Ей нужно было то, чем Орзу сможет шантажировать Галсана и завершение его брака с тобой. Этот развод был выгоден ей.

Девушка комкает пододеяльник, стараясь не выдать своих эмоций, правда сдерживаться становится все труднее.

– Я знаю, что произошедшее уже не исправить, но Разия… – Мард делает шаг.

– Не подходи! – она вздрагивает от этого движения, и в ее глазах он видит ужас. – Ты отдал меня монстру! Мне было так страшно и больно! Я звала тебя, я верила тебе, я полюбила тебя, – она шепчет последние слова так тихо, но Мард слышит их, читая по губам. Разия поднимает глаза, в них отблески разбившихся чувств, – Не подходи ко мне! Слышишь, больше никогда не приближайся ко мне! Уходи! Уходи! – она хватает первое попавшееся, что стоит на прикроватной тумбочке и кидает в него.

У ног Марда разбивается чашка, а ложка, звеня, отскакивает в сторону, затем пролетает какая-то посуда и разбивается о кафель пола.

В палату вбегают испуганные Ирби и Изуми. Ирби знает причину состояния Разии, она подходит к сыну, пока Изуми обнимает подругу.

– Теперь уходи, – холодно произносит Ирби.

Мард бросает взгляд на Разию, которая рыдает в объятиях Изуми, и уходит. «Простит ли она его?» Это единственное, о чем он думает. Спускаясь в лифте, он смотрит через стекла на туман Чакара, сквозь него видны огоньки вечного города с миллионом людей. «Я люблю тебя, Разия», – произносит его сердце.

***

Дым виден даже за несколько километров. Он указывает на очаг разрушения в этом городе. Мард и Нукер стоят у окна, наблюдая за тем, как уродливо смотрится на голубом небе серый дым.

– Мы в Шилизуте уже который месяц, а это не прекращается, – трость Марда указывает на сектор города в дыму. – Артал нарушил ритм жизни этого города, решив перестроить под свои интересы, и вот результат.

– Арталу лучше не слышать твоих выводов. Бэрт другое льет ему в уши. Я только не пойму, почему он его слушает? – Нукер продолжает наблюдать, как расстилается дым.

– Он хочет это слышать, и мы теперь не вызываем у него доверия. Сначала я убил Орзу, потом ты этого извращенца, затем я тех, кто был с Разией, они, кстати, оказались сынками богатых родителей. Все они Арталу были важны – эти денежные мешки, – в голосе Марда звучит досада. Он погружается в свои мысли, но потом продолжает:

– Жаль этот город, его уже не вернуть к обычному ритму жизни. Артал сам дал команду на его разграбление, а теперь количество мародеров превышает количество его жителей, или все жители этого города решили, что грабежами легче прожить.

– А смысл теперь им работать? Власть Воронов оказалась неспособна создать стабильность жизни и защитить их. Если такое будет происходить и в других городах южного сектора, которые Артал начал завоевывать, то вместо правителя городов, он станет правителем хаоса и разрушения.

– Брат, ты прав. Я тоже последнее время не понимаю Артала… хотя и своих проблем выше крыши, – воспоминания о Разии опять приносят боль.

Нукер молчит, видя лицо друга, но потом все же спрашивает:

– У вас так ничего и не восстановилось?

– Нет. Я дал ей все, что она просила, кроме развода. Она моя, и пусть она до конца моих дней будет ненавидеть меня, но развод я ей не дам. Она мой эпицентр боли… – произносит он негромко.

Сколько раз за это время Мард думал о Разии. Теперь он понимает, через что ей пришлось пройти в жизни, будучи совсем одной. Насколько она сильная, что жила с такой травмой в душе и никому не показывала насколько ей тяжело. Теперь-то он понял, почему она так себя вела. Вся ее игра в расчетливую стерву всего лишь защита от этого мира, который искалечил ее. И ведь по-другому не выживешь. Если бы она показала свои раны, то ее бы еще больше втоптали в грязь. Да и кому она могла рассказать о своих переживаниях – отцу, ему? Галсан всегда торговал дочкой как товаром, выдавая ее замуж за выгодных ему людей. Вот он и сам один из выгодных браков Разии. Да, он тоже без принципов и морали и пошел на этот брак, не думая, что задевает ее чувства. Ему вообще были чужды чувства других, так как у него самого их никогда не было. Он злился, видя ее поведение, и не пытался разобраться в его причине. Хотя ведь чувствовал, что она играет. Ирби это сразу поняла и сказала ему, но он был глух, а Разия поделилась своей болью с подругами. И только это ее спасло, если бы она не сказала, он бы ее не пощадил. Он вообще ее не щадил, постоянно задевая словами о прошлом, о распутстве, а она не показывала и виду, как ей больно. Теперь о сказанном он может только сожалеть, уже ничего не исправишь. Почему он не слышал себя? Не воспринимал подсказки ее тела, то, как она дрожала при его прикосновениях, как боялась близости, которая была для нее всегда насилием. Все это время он заглушал в себе любую жалость к ней…