Текст книги "Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась"

4. Апрель
Fare l’amore, или Как завести любовника

Продукт сезона: артишоки

В городе пахнет: апельсиновыми и лимонными цветами

Памятный момент в Италии: поцелуй на Кампо в Сиене

Итальянское слово месяца: baciami[55]55
  Поцелуй меня (ит.).


[Закрыть]

Я только пришла на выставку, проходившую на одной из невзрачных улочек района Санта-Кроче, и бродила, разглядывая экспонаты, как вдруг мой телефон зажужжал: «Какие планы на вечер?»

Это был Роберто, продавец одежды, с которым мы познакомились накануне, оказавшись за одним столиком в «Чибрео». Я пыталась доесть мини-пиццы, которые принес Беппе, а Роберто тем временем рассказывал мне о своей жизни и работе. Мне очень нравился его низкий голос и игривое поведение. В отличие от отрешенного взгляда Беппе, глаза Роберто были озорными и излучали тепло и любопытство. Он носил очки, волосы чуть длиннее обычного и странные бакенбарды – два треугольника, врезавшиеся в щеки.

Роберто спросил, откуда я, и, услышав в ответ:

– Уж точно не из девятнадцатого века, в отличие от тебя, – зычно расхохотался.

Тогда-то я и заметила щель между его передними зубами, и все мысли о сексе солнца улетучились. Это был невероятно сексуальный, зрелый и привлекательный мужчина.

Дождавшись, когда Беппе повернется спиной, я дала ему свой номер.

Теперь я ответила ему:

«Я на выставке женского искусства с соседом».

«И как, гламурно?»

Я огляделась. Освещенная неоновыми лампами комната была похожа на класс вечерней школы. Экспонаты – картины, коллажи и даже аппликация из вязаных фигурок в раме – были прикреплены к подвижным магнитным доскам.

На длинных столах стояли бумажные тарелки с крекерами и арахисом; кто-то даже принес хумус. Повсюду бродили неухоженные женщины с грязными волосами, в спортивных штанах и бесформенных вязаных свитерах. Они были совсем не похожи на тех итальянок, которых я привыкла видеть в городе.

«Нет», – ответила я.

«А еда там есть?»

«Не-а. Джузеппе сказал, может быть, потом пойдем на пиццу».

«Никаких пицц! Скажи адрес – я за тобой приеду».

Через десять минут подъехала блестящая маленькая черная «Ауди», из открытого окна которой мне улыбался Роберто. На нем был кашемировый джемпер фисташкового цвета и вельветовый пиджак, волосы были зачесаны назад. Он поцеловал меня в щеку, и я, уловив аромат одеколона, сделала глубокий вдох. Когда я осторожно садилась на низкое обитое кожей сиденье, он с чувством объявил:

– Хватит питаться как турист. Все пицца да пицца! – Я рассмеялась. – Сейчас я накормлю тебя нормальной едой!

Роберто направил на меня всю мощь своей чуть щербатой улыбки, и машина утонула в водовороте харизмы. Желудок у меня сжался. Я улыбнулась в ответ и уселась поудобнее. Мы полетели по ночному городу и наконец остановились у небольшого ресторана в центре, гудящего от элегантно одетых посетителей. На мне была повседневная одежда, как обычно, с огромными серьгами, и на фоне других женщин в ресторане, в шелках и мехах, с изысканными прическами и на высоченных каблуках, она выглядела совершенно неуместно. Я огляделась – мое первое настоящее свидание в хорошем флорентийском ресторане.

Я чувствовала себя растрепой и неряхой, и мне стало еще неудобнее, когда Роберто остановился перед несколькими столиками, за которыми сидели холеные дамы. Те легонько коснулись его в знак приветствия. Казалось, его знают – и любят – все.

– Итальянки, – шепнул он мне на ухо. – Всегда при параде…

Я хихикнула, испытав удовольствие, когда он прикоснулся к моей спине, провожая между столиков.

Наконец, мы заняли свои места, и я принялась рассказывать ему о выставке: о «классе в вечерней школе», о женщинах в спортивных штанах и об инсталляции из вязаных фигурок.

– А, лесбиянки! – понимающе кивнул он. – Хорошо, что я за тобой заехал!

Роберто предложил сделать заказ за меня, и я с радостью согласилась: меню было мне непонятным и казалось ужасно сложным. Роберто же обсудил с официантом самые свежие блюда, спросил, что сегодня есть вкусненького, а в само меню едва заглянул.

– Все женщины, с которыми я общалась до сегодняшнего вечера, говорили, что я сошла с ума, решив переехать из Лондона во Флоренцию, – призналась я ему. – Не понимаю!

– Флоренция – маленький город, – ответил Роберто, наклонившись ко мне.

Я тоже наклонилась, и при этом мне трудно было сосредоточиться на том, что он говорит: его рука, сжимавшая бокал, была так головокружительно близка ко мне.

– Сейчас она тебе нравится, как и всем туристам, но через пару месяцев ты уедешь домой. Так всегда бывает. – Он встряхнул головой, как будто давно уже сделал выводы на этот счет.

И прежде чем я успела возразить, он признался, что ему и самому понравился Лондон, но он так и не смирился с некоторыми особенностями тамошней жизни: Роберто был гурманом.

– Видишь ли, cara, в Англии нет культуры питания. Люди совершенно не умеют есть. Они готовят скучную еду или идут в ресторан и заказывают скучную еду там, да еще и по сумасшедшим ценам. А овощи…

– Знаю, – перебила я его. – Они безвкусные. Бедные мы, несчастные! Но Роберто! – Я просто обязана была защитить родной город. – Сейчас все изменилось! У нас в Лондоне появились замечательные рестораны, а по телевизору крутят кулинарные шоу, все переходят на слоуфуд и органическую пищу…

– Да-да, – махнул он рукой. – В том-то все и дело. Для того чтобы в Лондоне начали хорошо питаться, нужно ввести на это моду или придумать какое-нибудь движение. Когда я в последний раз там был, друзья повели меня в одно место – как там его? – а, «Олфудс». Все мои друзья-англичане были просто в восторге – ты посмотри, говорят, какие помидоры, прямо как в Италии! Это да, там было много разных сортов. Но стоили они семь фунтов за пару помидорок…

– Знаю! – грустно подтвердила я. – Это тебе не Сант-Амброджо.

– Вот, видишь! – воскликнул он. – В Италии качественная еда доступна не только богатым. Мы, итальянцы, получаем удовольствие от приема пищи, а не от запретов на нее, как вы, англичане…

Как раз в этот момент принесли наш заказ. Тарелка выдержанного сыра пекорино с медом, добытым на собственной пасеке владельца, который мы принялись уплетать, охая и ахая. Маленькая глубокая тарелка с дымящимися тальятелле под соусом из дикого кабана, таким вкусным, что, попробовав его, Роберто в экстазе закрыл глаза, поднял руку и замотал головой. Этот итальянский жест понятен без слов во всем мире. Придвинувшись поближе, он сообщил, что и сам охотится.

– Я люблю быть наедине с природой, cara, – продолжал он тихим, вкрадчивым голосом, как будто поверяя мне важную тайну. – Люблю охотиться, ловить рыбу…

Я облизала губы. Еда была такой вкусной, что никто и не удивился бы моему повышенному слюноотделению. Но на самом деле я была ошеломлена близостью Роберто – его остроумием, легкой манерой общения, страстью к еде, тем, как он наклонялся, стараясь целиком завладеть моим вниманием, и его обворожительной улыбкой. К тому моменту, когда принесли главное блюдо, я с трудом могла отвести от него взгляд и совершенно не следила за тем, что ем.

После primi[56]56
  Первое блюдо (ит.).


[Закрыть] – вкуснейшей пасты – нам принесли самый большой бифштекс на косточке, какой я когда-либо видела, на деревянной доске, практически истекающий кровью. К бифштексу были поданы блюдца с овощами. Дино (Роберто настоял, чтобы я называла его именно так) порезал для нас обоих мясо, положив мне на тарелку два толстых куска.

– Bistecca Fiorentina![57]57
  Бифштекс по-флорентийски (ит.).


[Закрыть] – объявил он. – Традиционное флорентийское блюдо. Думаю, ты так увлеклась пиццей, что наверняка еще его не пробовала, – подмигнул он мне.

Сбрызнув бифштекс маслом и подцепив шпинат с чесноком и цукини, он заставил меня попробовать. Мясо было толстым и нежным, сок тек по моим губам, и я совершенно забыла о том, что еще недавно была вегетарианкой.

– Секрет тосканской еды, cara, – сказал Дино, – в том, что все это – местное. Это мясо – от кианской коровы. Ты видела их за городом? Они белые…

Я призналась, что еще не выезжала из Флоренции.

– Dai![58]58
  Да ладно! (ит.)


[Закрыть] – воскликнул он. – Не может быть! Я собираюсь на выходные в деревню, у друга там домик, рядом с горячими источниками. Ты же знаешь, их в Тоскане много! Не знала? Да-да, мы здесь вулканические, cara, горячие люди… – Он подмигнул и с энтузиазмом продолжил: – Там потряса-а-ающе! Ты обязательно должна поехать.

Я задумалась. Согласно правилам Луиго – недавно он меня проинструктировал, сжалившись над моим бедственным положением в отношениях с мужчинами, – соглашаться на ужин после пары дней знакомства и так считалось чересчур легкомысленным поведением. Я – добыча, напомнила я себе, нельзя сдаваться так легко. И стараясь придать голосу уверенности, я вежливо отказалась от приглашения.

Кикка как-то сказала, что итальянцы не принимают отказ близко к сердцу, – и я с облегчением обнаружила, что она была права, когда Роберто, как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать о себе. Он поведал о своем безумном прошлом – несколько раз повторив, что в юности был самым настоящим плейбоем, – о «трагедии» со здоровьем и проблемах с пищеварением, которые начались, когда он работал в Америке, и которые он решил, только когда вернулся в свою любимую Тоскану и сел на итальянскую диету.

Когда, уже за кофе, разговор неминуемо коснулся любви, я сказала, что несколько лет была одна. Об отношениях с Надером я не упомянула, решив вынести их за скобки. Он вздохнул:

– Ах, в этом мы с тобой похожи. Я тоже уже давно один.

– Похожи?

– Да, cara, мы оба взрослые люди, и нам нравится играть.

Он пристально посмотрел на меня поверх бокала с вином. Я только открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил, с чувством глядя мне в глаза:

– Я ничего не знаю о вечной любви, но я верю в страсть, и неважно, длится она десять минут или двадцать лет.

Я сглотнула, и он коварно улыбнулся:

– Жить нужно ради удовольствия… Ведь мы оба знаем, что все – игра…

Когда спустя пару дней я позвонила Дино из бара Луиго, чтобы поблагодарить за чудесный ужин, то даже по голосу слышалось, что он улыбается.

– Да, но я-то тебе понравился?

Он был немного сумасшедшим, и это сводило меня с ума.

Когда я положила трубку, Луиго коротко глянул на мое мечтательное лицо и поставил передо мной тарелку с холодным салатом из пасты.

– Ешь и спускайся на землю, bella, – сказал он. – Это ты с Дино говорила?

Я кивнула.

– Так вы целовались? – допытывался Луиго.

– Нет!

Проводив до двери, он церемонно поцеловал меня в лоб, и я, окрыленная, отправилась спать.

– Не целовались, а у тебя такое лицо! Похоже, у нас неприятности…

Пару дней спустя, дождливым вечером в четверг, мне пришло сообщение:

«Соскучилась?»

«Больше, чем ты можешь себе представить», – ответила я.

Дино: Знаю.

Я: А ты сильно скучаешь??

Дино: Наверное, сильнее тебя.

Я: НАВЕРНОЕ??!!

Дино: Amore mioooooo[59]59
  Любовь моя (ит.).


[Закрыть]: «наверное», потому, что я не знаю, действительно ли ты по мне скучаешь… но эта игра мне нравится. Целую.

Я все еще придумывала остроумный ответ, когда пришло новое сообщение:

Дино: Завтра обед или ужин? Только не говори: и то и другое… это слишком.

Я живо представила, как он раздувает ноздри и мотает головой, и снова рассмеялась. Но надо заставить его ждать, я обещала себе – и Луиго. К тому же я и так слишком много времени потратила на свои мечтания о Дино, а теперь собиралась провести тихие выходные наедине с книгой. Нужно быть верной своим решениям.

Я: Да, это замечательная игра! Не могу пойти ни на обед, ни на ужин. Напиши мне попозже, ладно?

Сама я изо всех сил на это надеялась.

Выходные прошли в тишине и покое, и от Дино не было ни слова. Я ходила на рынок, флиртовала с Беппе, часами бродила по городу, работала над своей книгой, – но все это казалось мне ужасно скучным. Мы играем в игру, напоминала я себе, – но может быть, я сама себя перехитрила? Поэтому, когда в понедельник вечером я, сидя за своим столом и уже ерзая от нетерпения, получила его сообщение, то едва не подпрыгнула. Он сдался первым, я победила!

«Я заказал столик в своем любимом рыбном ресторане на вечер среды. Не отказывайся – второй раз спрашивать не буду».

Я немедленно ответила:

«Тогда я согласна».

Ресторан находился за городскими стенами, в СанФредиано, районе ремесленников и старых фабрик по производству шелка. Здесь располагались еще одни городские ворота, через которые мы и прошли. Дино обнимал меня за талию, словно мы уже были любовниками. Вечер прошел как по маслу, словно в награду за целые выходные ожидания, отсрочек и отказов.

На этот раз я основательно подготовилась к свиданию: надела красное платье от сестер Фонтана, специально подобранное для меня Антонеллой из своей коллекции винтажных вещей, и чувствовала себя в нем на миллион долларов. Когда в ресторане я распахнула пальто, Дино отступил назад, глаза его загорелись, и он удовлетворенно причмокнул губами:

– Bellissima![60]60
  Красавица! (ит.)


[Закрыть]

Мы сели за стол, накрытый белой скатертью, и он заказал несколько блюд из сырых морепродуктов, затем – запеченную в духовке свежепойманную речную рыбу из источников, расположенных на землях владельца ресторана. Когда принесли мой салат, Дино заправил его, налил мне вина и вложил нежный, пахнущий морем кусочек рыбы мне в рот. Я словно оказалась в водовороте его внимания. Что бы я ни сказала – все он находил остроумным, что бы ни сделала – очаровательным. Все его истории каким-то странным образом были связаны со мной. Я чувствовала себя самой красивой женщиной на свете.

– Ну как, лучше пиццы? – спросил Дино в конце ужина, и я согласилась.

Я рассказала ему о своем недавнем свидании, когда мальчик по имени Джакомо (по легенде, придуманной Луиго, я встречалась и с другими парнями, кроме Беппе) пригласил меня в пиццерию, а потом предложил разделить счет.

– Amore[61]61
  Любимая (ит.).


[Закрыть], вот что бывает, когда встречаешься с мальчишками, – сказал Дино с притворным ужасом в голосе. – С этой минуты ты будешь встречаться только со мной!

Когда мы медленно шли к машине, он притянул меня ближе, и я уткнулась в его мягкий кашемировый джемпер. Мы шли в ногу, и я затаила дыхание, ожидая неминуемого поцелуя. Но вместо этого он принялся рассказывать об одном из своих клиентов, шотландской кашемировой фабрике.

– Я просто обожаю кашемир, amore, – объяснил Дино. – Больше ничего не ношу. Даже в постели. А ты?

– Э-э нет! – рассмеялась я. – Кажется, я не знаю никого, кто бы так делал. Наверное, я общаюсь не с теми людьми.

– Amore, так это надо сейчас же исправить! – воскликнул он. – Хочешь поехать завтра со мной? Я собираюсь к одному оптовику, сможешь выбрать там все, что хочешь. Это будет мой подарок тебе…

Глаза у меня загорелись.

– Мне бы этого очень хотелось, – ответила я совершенно искренне.

День стоял солнечный, и было даже почти тепло. От волнения я едва могла дышать. У нас с Дино уже было два свидания, а он до сих пор меня не поцеловал. Накануне вечером он проводил меня и обворожительно улыбнулся на прощание, снова поцеловав в лоб. До квартиры я шла в полнейшем замешательстве, испытывая почти что физический дискомфорт от нереализованного желания. Наконец я заставила себя лечь спать. Назавтра мы должны были впервые увидеться при дневном свете, и мешки под глазами мне были совершенно ни к чему.

Теперь же я поудобнее устроилась в его спорткаре, и он повез меня за покупками – правда, не за бриллиантами, а за кашемиром, который, впрочем, в непредсказуемую апрельскую погоду был гораздо нужнее. Робкое весеннее тепло сменялось холодом, ничем не уступавшим середине зимы. За ливнями наставал черед солнца, озарявшего город золотистым светом. Каждый кустик и деревце были словно расшиты белыми цветами и источали сладкий аромат, витавший над городом.

Когда я спустилась, Дино уже ждал меня, прислонившись к машине, задерживая дорожное движение. Я легко скользнула в его объятия, и, не обращая никакого внимания на сигналы других водителей, он обнял меня, а затем открыл дверь со стороны пассажира. Сев в машину, мы улыбнулись друг другу.

Его глаза сверкнули из-под очков, бакенбарды были аккуратно подстрижены, на нем был светло-серый кашемировый джемпер, и от него терпко пахло одеколоном. Он был так сексуален, само воплощение итальянского стиля, и я не могла поверить в свою удачу.

Днем Дино был более резким. Одной рукой он рулил, ловко маневрируя между машинами и переходя с одной полосы в другую, не выпуская крепко прижатый к уху телефон. Другой рукой держал сигарету, при этом не отпуская моего колена. Я не понимала, откуда у него столько рук, делающих одновременно столько вещей. Однако в какой-то момент я с некоторым беспокойством заметила, что мы едва не въехали между двух грузовиков оттого, что он поворачивал руль коленями.

– Дела, amore. – Он закатил глаза, услышав очередной звонок.

Мы выехали за город, к югу от Флоренции. Фантастический пейзаж тосканских долин был исчерчен паутиной автомагистралей. Наконец спустя полчаса мы подъехали к большому складу на территории промзоны.

Вслед за Дино я вошла в ангар, заполненный дизайнерскими брендами. Он прошел прямиком в офис, наказав мне выбрать любую понравившуюся вещь. Должно быть, мне снится сон, подумала я. И в самом деле, в своей прошлой жизни я мечтала оказаться в подобном месте. Наверное, тогда я принялась бы бегать среди всех этих вещей. Теперь же я оглядывалась вокруг и не испытывала ни малейшего волнения. Даже платья от «Прада» потеряли свою прелесть – они были бесцеремонно скомканы и висели на вешалках среди сотен таких же. При всем желании я никак не могла найти хоть что-то, что заинтересовало бы меня. Пришлось признать горькую правду: именно здесь, в Италии, на родине моды, мой шопаголизм умер незаметно и безболезненно.

Должно быть, достаток – злейший враг культуры потребительства, и именно это чувство я обрела здесь, во Флоренции.

Столько лет я тщательно культивировала в женщинах неудовлетворенность собой, будучи редактором – а иногда и автором статей – гламурных журналов, столько времени потратила на то, чтобы пробудить в них желание копаться в себе и покупать дизайнерские вещи по безумным ценам, тем самым способствуя развитию модной индустрии, – и вот теперь я превратилась в главного врага моды. А все потому, что наконец была довольна жизнью и больше не ощущала потребности изо дня в день участвовать в гонке лейблов, чтобы чувствовать себя частью глобальной иерархии модных статусов. Теперь, переехав на Сан-Никколо, я обрела нечто более важное, чем модные шмотки. Общение с людьми, удовлетворявшее все мои потребности. Здесь, на этом складе, я вдруг поняла, что, перебирая одежду, полностью погружена в свои мысли, а на самом деле эти вещи мне не нужны.

Вернувшись, Дино обнаружил меня перед вешалками, с пустыми руками и урчащим животом. Твердо намеренный что-нибудь мне подарить, он направился прямиком к стойке с кашемировыми джемперами и, вытащив один, приложил ко мне, чтобы посмотреть, подходит ли цвет. Джемпер был темно-лавандового цвета, что-то среднее между флорентийским фиолетовым и лиловым оттенком ирисов.

– Это тебе, – проговорил Дино и сунул его мне в руки, невзирая на протесты. – Amore, я, правда, настаиваю, ты должна его взять.

И я согласилась. Джемпер был очень милым, и к тому же его подарком. Прижимая вещь к груди, я вышла вслед за ним со склада. Возле машины Дино вновь повернулся ко мне, в последний раз затянувшись сигаретой.

– Теперь я весь твой, amore! – произнес он с широкой улыбкой, трогаясь с места. – Мы едем обедать.

Дино решил, что мы пообедаем в сельской местности. Мы проехали еще немного на юг, меж холмами, заросшими кипарисами и оливковыми деревьями, озаренными мягким золотистым светом.

Это был классический тосканский пейзаж, как на почтовых открытках, и от него захватывало дух. Спустя полчаса мы оказались в ничем не примечательной деревушке, вышли из машины и в обнимку пошли к ресторану на центральной площади – по словам Дино, кормили там «просто чудесно!». Сердце колотилось как бешенное от непреодолимого желания поцеловать его, и я не знала, сколько еще смогу сдерживаться. Обед и в самом деле оказался потрясающим, но мне кусок в горло не лез, так сильно трепетали крылышками бабочки у меня в животе. Затем Дино объявил, что в ресторане стало слишком темно, и мы отправились пить кофе на солнышке.

Он отвел меня в кафе на площади. Я уже было заказала капучино, но Дино в ужасе поднял руку.

– Никогда не пей капучино после одиннадцати утра! – объяснил он мне, как маленькой. – Это неправильно! Молоко после еды… Нет-нет! – при этих словах он и в самом деле погрозил мне пальцем.

Дино заказал для меня кофе макиато кальдо – маленькую чашечку эспрессо с небольшим количеством горячего молока.

– Это как мини-капучино, но не так вредно для желудка, – объяснил он, поглаживая мой животик, отчего я едва не упала на подкосившихся ногах. – Лично я после еды не могу пить даже макиато. Молоко после еды – это не дело.

Мне вдруг вспомнилось, с каким ужасом Кикка смотрела на меня, когда во время наших совместных поездок по Италии я заказывала капучино после обеда. Она не останавливала меня только из большой любви.

Дино выпил свой эспрессо в один глоток. Медленно потягивая макиато, я наблюдала, как он курит сигарету в центре площади и разговаривает по телефону, не спуская с меня глаз. Я подошла к нему.

– Мы так близко к Сиене – грех не заехать, – сказал он и нахмурился. – Вот только у меня встреча через час во Флоренции, и мы не успеем сделать и то и другое.

– Не волнуйся, заедем в другой раз! – ответила я, пытаясь скрыть разочарование. – Поехали обратно.

– Может быть, получится перенести встречу…

– Смотри сам… Делай как считаешь нужным!

– Ну, это зависит… – Дино пристально посмотрел на меня, отчего мой желудок сжался.

– От чего? – спросила я, внезапно смутившись.

Он снова посмотрел на меня, чуть склонив голову набок и улыбнувшись уголками губ, затем решительно шагнул мне навстречу.

– От этого… Baciami, amore![62]62
  Поцелуй меня, любимая (ит.).


[Закрыть]

И там, в лучах солнца посреди площади Дино заключил меня в объятия и наконец поцеловал. Пели птицы, и ветер шелестел меж ветвей деревьев. Я приникла к нему, растворяясь в этих нежных поцелуях. Казалось, они длились целую вечность.

Когда мы наконец перевели дух, он удовлетворенно облизнул губы и посмотрел на меня. Потом снова поцеловал, легонько, пока я пыталась отдышаться.

– Сейчас отменю…

После его звонка мы оба пришли в восторг, как дети, у которых в школе отменили занятия. Добежав до машины и сев, Дино протянул мне руку, и я прильнула к его плечу, целуя его в щеки, шею, губы, пока он крутил руль. Всякий раз, когда на светофоре загорался красный свет, мы целовались так долго, что водителям сзади приходилось сигналить, чтобы мы, наконец, оторвались друг от друга. Дорога поднималась вверх, приближая нас к Сиене, озаренные солнцем долины остались позади.

Дино положил руку мне на колено, и я громко вздохнула. Другой рукой он махнул из окна.

– Моя земля, amore, – объявил он с гордостью истинного тосканца.

Я влюблена, подумала я.

Казалось, в тот лучезарный вечер Сиена раскрыла нам с Дино свои объятия. Теперь, когда мы наконец-то поцеловались, остановиться уже было невозможно. Его губы как будто были созданы для меня, его тело идеально мне подходило, а его тепло и забота стали уже такими привычными, что не верилось, что мы еще не любовники. Оказавшись в этом волшебном месте и разрываясь между жгучим желанием и ощущением, что оно вот-вот осуществится, мы видели только друг друга. И хотя на крутых, извилистых средневековых улочках Сиены было полно людей, мы едва замечали их. Дино крепко прижимал меня к себе, покрывая поцелуями, легкими, словно бабочки. Красота Пьяцца дель Кампо Сиены – просторной центральной площади, по периметру которой выстроились средневековые дворцы, а в центре возвышалась узкая длинная башня монументального здания Палаццо Пубблико, – застала меня врасплох. Она была великолепна и совершенно не походила на красоту Флоренции. Я стояла и в восхищении смотрела по сторонам, а Дино тем временем показывал мне разные здания, объясняя, что на этой огромной площади раз в год проходит Палио, знаменитые сиенские скачки.

– Мы с тобой обязательно на них съездим, amore! – пообещал он мне. – Летом…

Мы сели за столик на площади, надев очки от яркого солнечного света. Я ловила каждое его слово, а он держал мои руки в своих и покрывал пальцы поцелуями. Я была ослеплена: им, этим днем, Кампо, и не могла перестать улыбаться.

Пожилая американская пара за соседним столиком, наклонившись к нам, попросила их сфотографировать. С присущим ему итальянским обаянием, Дино взял фотоаппарат и принялся щелкать и смешить их. «По крайней мере, – сказал он мне позже, – у них будет хотя бы одна встреча с настоящим итальянцем, и не с каким-нибудь официантом, поющим «O Sole Mio», будет о чем рассказать дома». Забрав фотоаппарат, американец предложил сфотографировать нас на мой телефон – «Вы обязательно должны сфотографироваться – вы похожи на кинозвезд!»

Именно так я себя и чувствовала в темных очках, рядом со своим шикарным итальянцем, чуть приобнимавшим меня. Наши улыбки сияли, и я казалась самой себе гламурной итальянкой и настоящей звездой, излучавшей обаяние.

Оставшуюся часть вечера мы гуляли по узким улочкам Сиены, между высокими палаццо. Мы заглядывали в каждый переулочек, как подростки, глазели на витрины магазинов, осматривали собор с его вычурным фасадом. Дино то и дело отвечал на телефонные звонки, а потом вновь возвращался ко мне, целовал тыльную сторону запястья, гладил волосы. Уехали мы, когда солнце уже садилось и стало холодно. Я невольно поежилась. Мы проехали через городские ворота, обогнули холм; солнце медленно заходило за долины, озаряя своими последними лучами пейзаж, – совсем как на картинах эпохи Возрождения, что я видела в Уффици. Дино протянул руку, и я плотнее прижалась к нему, вдыхая его аромат.

– Amore, ты же совсем продрогла! – драматично объявил он.

Amore, блаженно подумала я. Я его amore! Он и прежде называл меня так, но теперь казалось, это по-настоящему. Есть ли в итальянском языке слово красивее этого? Я заверила Дино, что все в порядке, но теперь он вбил себе в голову, что я могу простудиться. Я заметила, что итальянцы не только не любили дождь, но и смертельно боялись простуды. Я потеряла счет, сколько раз Кристи потуже затягивала мой шарф или Антонио застегивал воротник моего пальто. Вот и Дино вел себя так же.

Он быстро свернул с шоссе на дорогу поменьше, и наконец мы припарковались на обочине проселочной дороги.

– Eccolo![63]63
  Зд.: приехали (ит.).


[Закрыть] – сказал он, помогая мне выйти из машины.

Я понятия не имела, где мы.

Под нами были водопады, впадавшие в природный бассейн. Вода внизу бурлила, и от нее поднимался пар до самого темнеющего неба. Нас окутал запах тухлых яиц, исходивший от серной воды. На камнях, вокруг которых бурлила вода, лежало несколько человек.

– Идем, amore, искупаемся. Горячие минеральные источники – лучшая профилактика от простуды. Теперь ты точно не заболеешь.

– Но Дино, что же мы наденем? – вскрикнула я. – У нас же ничего с собой нет.

– Boh![64]64
  Междометие, эквивалентное пожатию плечами; «не знаю».


[Закрыть] – Он вскинул руки. – Нижнее белье?

Я замешкалась.

– Может, приедем сюда в другой раз? В смысле…

«В смысле» – что? Я просто не готова была пока раздеваться перед ним и очень стеснялась.

Дино закрыл мне рот поцелуем.

– Ш-ш-ш, amore, не волнуйся… Нам будет хорошо, поверь мне! – И он принялся расстегивать одежду.

Я тоже быстро разделась и вслед за ним прыгнула из прохладного воздуха в теплую пахучую воду.

Вода была приятной, бархатной и горячей; запах был довольно резким, но волны мягко ласкали кожу. Мы плавали в бассейне, заплывали под водопады, вода струилась по плечам. Дино скользил вокруг меня, то и дело устраиваясь у меня между ног там, где было поглубже и наши тела не было видно под водой. Легонько касаясь, гладя и лаская меня под мутной дымящейся водной поверхностью, он прижимался ко мне и целовал, пока я не начала задыхаться. Тем временем наступила ночь, и взошла яркая луна, а пар от воды превратился в туман. Мягкая, теплая вода плескалась у самой шеи, музыка ночи зазвучала вокруг нас. Он все еще ласкал меня под водой, шепча на ухо: «Amore, bella…», а я прерывисто дышала.

Наконец он отстранился от меня. Мы остались одни. Дино хриплым голосом предложил вернуться домой – «иначе мы зайдем слишком далеко».

– Ma amore, quanto sei bella…[65]65
  Но любимая, как ты прекрасна… (ит.)


[Закрыть]

Мы выбежали из воды на холодный ночной воздух, от тел шел пар. Разгоряченные минеральной водой и страстью, мы не почувствовали холода. Дино дал мне пару кашемировых свитеров, обнаруженных на заднем сиденье, со словами:

– Полотенец у нас нет, вытрись ими, это старые образцы…

Я ущипнула себя. Неужели я действительно нахожусь здесь, с итальянским плейбоем, в эту бархатную тосканскую ночь, целуюсь до потери сознания и вытираюсь кашемиром? Опьяненные желанием, мы запрыгнули в машину, где он обернул мои сырые волосы своим оранжевым охотничьим шарфом, крепко завязав на плечах. «Простужаться тебе нельзя», – все приговаривал он.

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрела, как за холмом гаснут огни Сиены; сельская местность вокруг была темна и полна звуков; голова гудела от состояния удовлетворенности.

Луна осветила маленький городок на холме, издалека казавшийся миражом.

– Монтериджони! – сообщил Дино.

Средневековый укрепленный городок, окруженный прекрасно сохранившимися стенами со смотровыми башнями, был подсвечен, словно театральная декорация. Казалось, вот-вот из маленького окошка одной из башен выглянет Рапунцель.

– Amore, ты, наверное, проголодалась. Флоренция далеко, давай остановимся здесь и поужинаем.

Я согласилась. Это свидание, весь этот день, казалось, будет длиться вечность, и я была рада этому. Мне хотелось, чтобы этот сон продолжался как можно дольше.

Мы въехали через городские ворота на средневековую площадь, окруженную великолепными каменными зданиями с терракотовыми крышами, освещенную и пустынную. По одну сторону площади находился ресторан, а по другую – отель. Мы посмотрели друг на друга, и между нами повис невысказанный вопрос. Дино взял мою ладонь в свою и повел в ресторан. Пока мы ужинали традиционными тосканскими блюдами – пастой с соусом из мяса дикого кабана и бифштексом, – он пожирал меня глазами, и его взгляд напомнил мне о нашей страсти в термах Петриоло, о прикосновении его шелковистой кожи, под которой проступали накачанные мышцы, и мне нестерпимо захотелось снова к нему прикоснуться.

Словно читая мои мысли, Дино сказал:

– Знаешь, уже поздно… Здесь есть отель… Может быть, нам остаться? – Он старался придать голосу небрежный тон. – Я устал, а ехать далеко, – прибавил он, внимательно за мной наблюдая.

Я сосредоточилась на еде, внезапно опомнившись. В этот момент он сказал то, о чем я и сама думала.