Текст книги "Мой герой"

Глава 9

Салливан наблюдал за тем, как Сара шла по дорожке к его дому. Она привела с собой пса. Ему хотелось сказать ей, чтобы она не брала с собой собаку. С другой стороны, она могла неправильно его понять, а он совсем не хотел этого. Она могла подумать, что он привязался, и угадать правду.

Привязанности делают мужчину слабым. Любовь тоже не делает мужчину сильнее. Она заставляет его хотеть того, чего мир не может дать ему. И он не найдет способ удерживать эти чувства всегда. Ничто не вечно. Не для него. За время своей карьеры подтверждение этому он видел слишком часто. Любовь, лежащую в руинах.

Если Сара найдет правильного парня, такого как Джонатан, то, возможно, для нее еще не все потеряно. Она могла верить в любовь, если хотела этого. Да, порядочный дантист подойдет ей идеально. Он попросит Джонатана найти ей такого же.

И не важно, что даже мысль о союзе Сары с кем-то другим создавала неприятное ощущение у него в животе. Это нужно сделать. Он всегда был таким мужчиной, который делал то, что нужно было сделать. И он снова поступит так, как надо.

Он отправит ее обратно в мир, которому она принадлежит, где она сможет втихаря мечтать о свадебных платьях и маленьких заборчиках у дома, о детишках на ее руках. Ее не отпугнула его напускная злость и долгое молчание, будто бы из-за обиды и предательства. Это была ложь, но она не помогла восстановить барьеры. Он думал, что получилось. Однако дни без Сары показали ему, насколько пуста его жизнь. Потом, как всегда храбрая, она позвонила сама.

Поэтому у него не было выбора. Он рассчитывал, что, раз ложь не помогла восстановить барьеры, это сделает правда. Он покажет Саре, кто он есть на самом деле, и это отпугнет ее, и она вернется обратно в свой джемовый мир. Сейчас он не мог думать о ее неприязни к приготовлению джема. Он не мог думать ни о чем, что могло бы ослабить его, сейчас, когда ему понадобится вся его сила.

Салливан открыл дверь до того, как она успела постучать.

Он надеялся, что его чувства не были написаны на его лице. Сара не должна узнать, что он обожал ее маленькое розовое платье в фиолетовый горошек. Она не должна понять, что ему хочется в последний раз почувствовать запах ее волос. Она не должна увидеть, что ему хочется потрепать пса за ушко.

Сара Макдугалл никогда не должна почувствовать, что для его сердца она была желанным гостем.

Салливан отступил назад, прочитав всю правду на ее лице. Правду более пугающую, чем любое его откровение о себе. Сара же на всякий случай, если он вдруг неправильно растолковал выражение ее лица, произнесла эту правду вслух.

Она подошла и посмотрела ему в глаза. Он надеялся, что его взгляд был отчужденным и неподатливым. Но даже если он и был таким, ее это не остановило. Сара сделала то, что Оливер ожидал от нее. Она сделала самый смелый поступок, который можно было сделать. Она призналась в своей уязвимости.

– Я так скучала по тебе, – сказала она тихо, но уверенно.

«Я тоже по тебе скучал. Было ощущение, будто мое сердце разрезано пополам», – пронеслось у него в голове.

Но он ничего не ответил, надеясь, что это остановит ее. Но она продолжила, отчаянно ища ответ на его лице:

– Оливер, я люблю тебя.

«Я тоже тебя люблю. Так сильно, что не буду делать того, чего мне больше всего хочется», – про себя подумал он.

Потому что ему хотелось сложить свое оружие у ее ног. Сдаться. Ему хотелось крепко обнять ее и покрыть поцелуями каждый сантиметр ее милого личика.

Но если он любит ее, действительно любит, то ему нужно отпустить ее. Ему надо отпугнуть ее раз и навсегда. Сара заслуживает лучшего, чем он.

– Зайди, – пригласил он и отступил, придерживая дверь, пока она входила в дом.

Пес буйно приветствовал его. Салливан глубоко вдохнул и проследовал за ней в гостиную.

Ее вид, когда она сидела на его диване, напомнил ему тот первый раз, когда она пришла. Полотенце у его ног. Ее обвинения, что он учился декорированию помещений у Аль-Капоне. Ее румянец на щеках. Тот день, который не кончался.

Он размышлял, что же делать дальше. Предложить ей напиток? Нет, это слабость, способ оттянуть момент истины. Это не простой разговор. Это конец, и чем быстрее он с этим разберется, тем лучше для них обоих.

Он сидел в кресле напротив нее.

– Мне нужно кое-что сказать тебе.

Она кивнула. Как же она наивна…

– Я был женат. Когда мне было двадцать. Этот брак продлился не дольше помолвки звезд Голливуда, только без блеска. Я не сказал тебе об этом, потому что, если честно, не видел в этом смысла. Я могу поделиться своим прошлым только с той, с которой я планирую свое будущее. И ни с кем другим.

Он заметил небольшую победу. Она вздрогнула. Часть храбрости улетучилась с ее лица и уступила место неуверенности.

– Ты мне уже говорила, что у твоего жениха была любовница. Что ж, у меня тоже была. И это уничтожило мой брак.

У нее отвалилась челюсть, она не поверила ему. Может быть, проще заставить ее поверить в это, но потом он вспомнил, что его правды будет достаточно, чтобы отпугнуть ее. Ему не нужно было что-то придумывать или приукрашивать.

– Моей любовницей была не женщина, – тихо сказал он. – Это была моя работа. Для меня это была не просто работа. Это было даже больше, чем любовница. Она требовала все, что я мог дать ей, а когда я думал, что у меня больше ничего не осталось, она требовала больше. Я был молод, моя жена тоже. Она имела право думать, что она для меня была на первом месте, но это было не так. На первом месте была работа. Она никогда не могла понять этого. Для меня это никогда не было просто очередной насильственной смертью. Это никогда не было просто очередным трупом, очередным убийством, просто работой. Для меня это были чьи-то разбитые мечты. Семьи, которые уже никогда не будут прежними. Это мать, всю ночь ждущая новостей от своего сына, и молодая беременная жена, ревущая во весь голос на полу, только что узнавшая, что ее муж мертв. Для меня найти того, кто сделал это, было смыслом жизни. Таким образом я чтил ушедших. Когда я мог – я раскрывал дело. Если я не мог этого, я сильно мучился.

Он собрался с мыслями, взглянул на нее и нахмурился от того, что увидел. Сара наклонилась к нему, а ее мягкий взгляд был прикован к его лицу. Она явно не понимала того, что он хотел донести до нее.

– А ты не думаешь, – спросила она его, – что эта преданность работе была вызвана тем, что произошло с твоими родителями? Что каждый раз ты пытался узнать, кто разрушил твою семью? Каждый раз ты пытался изменить то, чего уже нельзя изменить?

Салливан уставился на нее. Если он будет смотреть на нее слишком долго, то может утонуть в этих глазах и забыть, что хотел сделать. Он не хотел, чтобы она увидела его любовь. Салливан хотел, чтобы Сара поняла, что он живет в совершенно другом мире, нежели она. И что их пути не могут сойтись.

– Я жил и дышал в мире настолько жестоком и уродливом, что он способен разбить твое сердце.

Сара, казалось, совсем не верила, что тот мир, в котором он жил, мог разбить ее сердце. Но это только из-за того, что она невероятно наивна.

– Я пытаюсь сказать тебе, что каждое дело осталось шрамом на моей душе. Каждое забрало с собой часть меня, но при этом и оставило мне кое-что. Знаешь, сколько дел я расследовал?

Широко раскрыв глаза, она покачала головой.

– Двести двенадцать. Сара, это очень много шрамов.

Не надо было обращаться к ней по имени. Потому что она восприняла это как приглашение. Она встала с дивана и села на подлокотник его кресла, одной рукой обняв его за плечи, а другой поглаживая его волосы.

– Некоторые люди говорят, – медленно сказала она, – что картина без теней является незаконченной. Может быть, про человека без шрамов можно сказать то же самое.

– Я пытаюсь объяснить тебе, что ты не знаешь меня.

– Хорошо, – деликатно ответила она. – Расскажи мне больше.

Что-то было не так. Он не отпугивал ее, но при этом слова так и просились выйти наружу, подобно воде через пробитую плотину.

– Мое последнее дело было в Детройте, – продолжил он, не прекращая, чувствуя необходимость все высказать. – Я считал, что узнал темноту человеческого сердца вдоль и поперек, но только тогда я узнал, насколько мрачно в моем собственном сердце. Тогда я столкнулся лицом к лицу со своей собственной тьмой.

Он замолчал и взглянул на Сару. Она выглядела так нежно.

«Не говори ей ничего, – сказал он про себя. – Не показывай ей величайшее уродство. Просто прогони ее и скажи, чтобы больше не возвращалась».

Но он уже пробовал так сделать. С самого начала он пытался убить ее интерес к себе. Единственное оружие, что у него осталось, – это правда, и им нужно воспользоваться. Ему нельзя останавливаться сейчас. Он почти достиг цели.

– Оно началось, как и все похожие дела. Соседи услышали выстрелы. Копы приехали и, как только переступили порог дома, поняли, что нужно звонить нам. Знаешь, что они обнаружили?

Она помотала головой.

– Вся семья убита. Все семейство Алгард стерто с лица земли. Мама. Папа. Детишки пяти, трех и двух лет.

– Ох, Оливер, – произнесла она и прикусила сжатые в кулак пальцы. Салливан надеялся, что она, в конце концов, начала понимать, с кем связалась, но ее взгляд говорил, что он ошибается. Сара не понимала! Она все еще думала, что сможет облегчить его ношу, избавить его от нее.

«Почему она уверена, что сможет сделать это? Ну конечно же она еще не узнала эту поганую историю полностью», – подумал он.

– Мы неправильно растолковали это дело, – тихо сказал он. – Мы думали, что это разборки преступных группировок. Мы думали: а кто же еще может сотворить такое? Мы думали, что они давали знак всей общине. «Не переходите нам дорогу, мы здесь главные!» А потом ко мне пришел парень, занимающий высокое положение в группировке. Он был очень молод для своего положения в банде. Когда я взглянул на этого пацана, я понял, что если бы Делла не отгородила меня от того образа жизни, то меня ждала бы та же самая участь. Парень был умным, толковым и слегка дерзким. Люк его звали. Он не извинялся за своих ребят. Он сказал, что всю жизнь искал семью, где он мог бы чувствовать себя нужным, и его банда стала для него семьей. Я точно помню его слова: «Парень, мы все тут бойцы. А многие ребята убивают людей и за меньшее». А потом Люк сказал мне, что его банда не убивала Алгардов. Ему стало досадно, что его людей посчитали убийцами младенцев. Это задело его честь. Он сказал мне, что я искал не в том месте и что он собирался узнать, кто это сделал. И знаешь что? Он узнал. У него имелись связи и власть над общиной, которой у меня никогда не было. Было унизительно, насколько быстро он узнал правду. Согласно сведениям Люка, это были совсем не разборки группировок. Преступником был брат главы семейства. Семейная ссора пошла в совершенно неправильное русло. Люк сказал: «Я прослежу за этим». И тогда-то я понял, насколько тонкая черта может разделять добро и зло. Вот тогда я понял, насколько во мне много этой тьмы. Потому что я хотел мести за эту семью. За тех младенцев, которых пристрелили до того, как они узнали хоть что-то хорошее об этом мире. Ни первого школьного дня. Никаких визитов от зубной феи. Ни первого поцелуя или школьного бала, окончания школы, свадьбы. Я не хотел доверить исход дела системе. Я по собственному опыту знал, что все не всегда идет так, как хочется. «Двадцать четыре часа», – сказал он мне. Он сказал, что если я не разберусь с этим в течение двадцати четырех часов, то он сам это сделает.

– И ты позволил ему, – прошептала она в ужасе.

Оливер усмехнулся. Ему самому показалось, что его смех звучал устало.

– Нет, не позволил. Я все правильно сделал. Я задержал этого брата. Полное признание. Он убил своего брата в приступе гнева во время ссоры. А знаешь, почему он убил всех остальных, почему он расстрелял младенцев? Потому что они видели, как он это сделал. Только поэтому. Потому что даже эта двухлетняя девочка знала, что ее дядя убил ее папу.

– Ну, тогда ты правильно поступил, – подбодрила она его.

– Зависит от того, с какой стороны смотреть на это. Все пошло не так, как я хотел. Его оправдали. Но я не мог перестать думать о тех беспомощных маленьких трупах. И о том, что он где-то там на свободе. Я не мог перестать думать о том, что это так и сойдет ему с рук. До этого момента я всегда чувствовал себя ковбоем, чувствовал, что я на правой стороне. Но внезапно все перевернулось. А потом все стало еще хуже. Буквально через несколько часов после суда этот человек встретился с уличным правосудием, и оно было быстрым и жестоким. Я точно знал, кто убил его. Поэтому я сделал свое дело. Я задержал Люка. Мой мир перевернулся, когда я узнал: его не отпустили. Ему было двадцать три года, и он получил пожизненное заключение. Знаешь, что он сказал мне? «Это того стоило. Мы все здесь просто солдаты». И это прикончило меня. Я чувствовал, будто меня вывернули наизнанку. Кто теперь хороший парень, а кто плохой? Я чувствовал, что потерпел неудачу во всем. Я провалился в качестве копа, мужа, сына.

– Ты провалился?

В ее голосе звучал скептицизм, она все еще хотела верить в хорошее в нем, несмотря на все услышанное. Она все еще сидела слишком близко к нему. Почему она не отодвинулась от него? Разве она не видела, что он человек, потерявший свой нравственный компас, потерявший веру в то, что добро может восторжествовать над злом?

– Вот этого-то люди, не встречавшиеся с насилием, не знают. Ты постоянно думаешь об этом. Ты думаешь над тем, что ты мог сделать, чтобы изменить это?

– Ты не можешь защитить весь мир!

– Да, – грустно ответил он. – Ты абсолютно права. Я тоже пришел к этому выводу. Вот что тебе нужно знать обо мне, Сара Макдугалл. У других людей несложная вера. Они верят, что если ты хороший, то с тобой происходят только хорошие вещи. Им комфортно думать, что некая высшая сила руководит всем. Но я знаю, что все происходит по воле случая и что против этого человек ничего не может сделать. И именно поэтому я не могу быть с тобой, Сара. Вот почему я не могу принять дар любви, что ты предлагаешь мне, или ответить тебе тем же. Потому что, несмотря на то что ты сама испытала пару жестких ударов, ты до сих пор ждешь только хорошего и веришь в него. Ты хорошая девушка, а я так долго ходил во тьме, что во мне ничего хорошего не осталось. Со временем моя тьма потушит твой свет, Сара. Со временем это произойдет.

Вот, он сказал все. Он ожидал, что она встанет с кресла, подойдет к двери и выйдет из его дома не оглядываясь.

Про себя он пожелал, чтобы она забрала с собой еще и собаку. Он почувствовал на своей шее ее прохладную подбадривающую руку. Он заставил себя взглянуть на нее. Но не увидел прощания в ее лице. Он так сильно старался отпугнуть ее. Но она не уходила. В мягком выражении ее лица, в ее глазах он увидел то, что так долго искал. Отдых. Покой.

Сара глядела на опустошенное лицо любимого ею человека. Внезапно она поняла, почему всему миру так нравилось это видео, где он прыгнул в реку, чтобы спасти пса. Она четко поняла, почему так много людей посмотрели это видео.

Этот человек, утверждающий, что он не верит в добро, является редчайшим экземпляром мужского сообщества. Этот мужчина живет своей правдой, он готов отдать жизнь за кого-то, кто слабее и находится в опасности. С момента смерти его родителей Оливер начал бороться со всем неправильным в этом мире. Он посвятил свою жизнь попыткам защитить все и вся. Неудивительно, что он чувствовал себя неудачником. Разве он не мог понять, что для одного человека эта задача слишком глобальна?

Ее глаза наполнились слезами, когда она осознала еще одну истину. Он готов был поступиться своей жизнью, шансами на счастье или любовь, только чтобы защитить ее от того, кем он себя считал. Это говорит только о том, что он не является тем, кем он себя считает. Даже близко.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, Оливер Салливан, – сказала она. Она почувствовала в своем голосе силу и уверенность.

– Что именно?

Он сложил руки на своей могучей груди. Морщины прорезали его лоб, когда он нахмурился на нее. Он стал похож на воина. Но настало время воину вернуться домой.

– Ты ошибаешься, – мягко сказала она. – Ты так чертовски не прав.

– Насчет чего?

– Насчет того, что тьма гасит свет. Все совсем по-другому. Все всегда было по-другому. Свет отгоняет тьму. Любовь побеждает. В конце любовь всегда побеждает.

– Ты безнадежно наивна, – огрызнулся он.

Но Сара не испугалась. Сейчас была права она.

Словно какой-то свет исходил от нее. И более того, он исходил от этого хорошего, действительно хорошего мужчины, который посвятил свою жизнь попыткам защитить других, не прося ничего взамен. Она сделает все, чтобы стать наградой для Оливера Салливана.

– Я видел это, – сказал он, его голос звучал измученно. – Сара, я жил в этом. Это не правда. Любовь не всегда побеждает.

– Разве? – мягко спросила она. – А что тогда это, если не победа любви?

Она прикоснулась к его шее, посмотрела ему в лицо, а потом скатилась с подлокотника кресла прямо ему на колени.

– Я люблю тебя, – неистово произнесла она. – Я люблю все, что связано с тобой, и я никогда-никогда не прекращу этого делать. Я пришла за тобой, Оливер Салливан. И это победа любви.

– Ты глупо себя ведешь, – сказал он грубо.

Он не обнимал ее, но и не отталкивал.

– Ты подумал, что я буду любить тебя меньше из-за того, что ты только что рассказал мне? – рассмеялась она. – Вот кто глупец! Оливер, ты стал мне нужен еще больше.

Она почувствовала его взгляд на своем лице и сразу поняла, что он нашел там ответ. Его тело внезапно расслабилось, и он крепко обнял ее, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. Она нежно провела пальцами по его густым волосам, поцеловала его лоб и веки.

– Позволь мне разделить твою ношу с тобой, – прошептала она. – Позволь.

После долгого ожидания она почувствовала, как он задрожал, и услышала его шепот:

– Хорошо.

И она, наконец, позволила слезам радости скатиться по ее щекам и смешаться с его.

– Джем! – кричал Оливер. – Лучше вы и не пробовали. Лечит сердечные раны!

– Не говори так! – проворчала Сара шутя.

Он помогал ей со стендом на Ярмарке в последний день Праздника лета. С того момента, как он рассказал Саре правду о себе, он проводил с ней все время. В нем что-то раскрывалось, словно цветок после дождя. Они не могли распрощаться друг с другом. Они не могли насытиться друг другом. Прошлой ночью они даже заснули вместе у нее на диване. Они болтали до тех пор, пока не заснули. Когда он проснулся этим утром, ее голова покоилась у него на плече, а ее волосы были в беспорядке. Он почувствовал себя в раю.

Итак, Оливер Салливан продавал джем. Он надел фартук и веселился от души. Но он не просто продавал джем. Нет, торговал им как уличный торговец магическими эликсирами. Он ходил вдоль толпы. Стоял на столе. Целовал детей и старых леди. Он чувствовал себя живым.

Как так вышло, что, продавая джем с лотка на школьном футбольном поле, он чувствовал себя на вершине горы? Как будто весь мир распростерся перед ним во всем своем великолепии и только для его наслаждения? Так было, потому что она была с ним. Сара. Та, что выслушала молча все его секреты и не ушла. Та, что освободила его. Вот что он сейчас чувствовал. Свободу. Будто одиночество было его тюрьмой, а она вызволила его. Он будто носил с собой трехсоткилограммовый камень, а маленькая Сара, от силы весящая пятьдесят килограммов, была в состоянии снять эту ношу с него.

– Извините, мэм? Если вы купите одну-единственную банку джема, я покажу вам, как я умею ходить на руках.

– Оливер!

Но леди купила джем, и он ходил на руках, а Сара смеялась и аплодировала вместе с остальными. Плюс это привлекло много народу, и они распродали весь джем.

– Пойдем, дорогая, – сказал он, ставя табличку «закрыто» на их маленьком стенде. – У нас, наверное, еще есть время выиграть состязание бега парами.

Позже, валяясь вместе с ней со связанными ногами и почти задыхаясь от смеха, он подумал, что так, наверное, чувствуют себя подростки. Потому что он никогда на самом деле не был им. Смерть его родителей отбросила тень на ту часть его жизни, когда он должен был смеяться с девчонками, тайком целоваться и чувствовать, как его сердце с надеждой начинает учащенно биться от прикосновений теплой руки какой-нибудь особенной девушки. Для Оливера Салливана было просто невероятным благословением испытывать эти ощущения. Ощущение влюбленности.

Это начало происходить с самой первой минуты, как он встретил Сару. Он начал влюбляться в нее. И сопротивляться этому. Теперь, когда он перестал сопротивляться и отдался полностью этим чувствам, он ощущал, как в нем закипает жизнь.

Кое-как им с Сарой удалось разобраться со своими ногами и финишировать последними. Но толпа аплодировала им так, будто они пришли первыми, когда он поцеловал ее. И он не отрывался от нее очень долгое время!

– Нам, наверное, удастся выиграть соревнование по бегу с яйцом и ложкой, – решил он.

– Я сомневаюсь, – ответила она.

– Давай все равно попробуем. Мне нравится концовка, когда мы проигрываем.

– Мне тоже.

Смеясь как дети, держась за руки, они побежали к линии старта.

На ужин они купили гамбургеры с кучей жареного лука и сладкую вату на десерт. Они катались на чертовом колесе, и он зацеловал ее, когда они остановились наверху.

Потом, после заката солнца, они ненадолго забежали домой, чтобы переодеться в более теплую одежду и взять пледы. И их собаку.

Они присоединились к гуляющим у реки Кеттл. Люди повсюду разложили пледы и расставили садовые стулья. Там были семьи с маленькими детьми и грудничками. Молодые ребята попивали пиво, но, как только замечали его, прятали свои банки.

Он, Сара и их собака разлеглись на пледе, а когда стало холодать, они накрылись еще одним. Начался фейерверк. Именно это Салливан сейчас чувствовал: его разрывало от красоты и возбуждения.

Пес был напуган до ужаса, и ему пришлось забраться под одеяло к ним. Его теплое мохнатое тело все дрожало.

Сара, обнимая одной рукой пса, прислонившись к Оливеру, как зачарованная смотрела в небо. Взглянув на нее, он увидел ее настоящую. Он прочитал на ее лице, что она всегда будет верить в хорошее, верить, что оно обязательно случается, если ты этого хочешь достаточно сильно.

И вообще, кто он такой, чтобы говорить, что она не права? Она сделала так, чтобы все это произошло. Весь город и невообразимое количество приезжих сидели сейчас теплой ночью и наслаждались захватывающим дух фейерверком из-за нее. Потому что она поверила видению, доверилась мечте.

Она спасла и его тоже. Потому что она верила во что-то, хотя, возможно, разумней было бы просто отпустить все. Его путь не принес ему и капли счастья. Ни одной. Быть все время начеку, циничным и ждать все время плохое? И что это дало ему? Он собирался попробовать теперь ее путь. Он даже знал, что он будет пробовать ее путь очень, очень долго.

Фейерверк взорвался на миллионы мелких огоньков, которые удвоились на черной поверхности реки.

– Я собираюсь дать псу имя, – решил он в перерыве между взрывами фейерверка.

Она повернулась и посмотрела на него, улыбка играла на ее прекрасных губах.

– Мозес, – решил он.

– Мне нравится. Но почему Мозес?

– Потому что я нашел его плывущим по реке. Потому что он провел меня через пустыню к земле обетованной.

– Какой земле обетованной?

– Тебе.

Прямо как по заказу, фейерверк взорвался в небе над ними водопадом ярких вспышек зеленого, синего и красного цвета.

Сара пристально посмотрела на него, закусила губу, и в ее глазах засияли слезы. Она протянула руку и прикоснулась к его лицу с такой нежностью, такой любовью. Он знал, что не уйдет из этого места туда, где он пребывал раньше. Он, может быть, и очень сильный, но недостаточно, чтобы выжить там, где нет Сары.

– Выходи за меня замуж, – прошептал он, а в небе медленно таяли искры фейерверка.

Тающие искры освещали ее лицо.

– Я согласна, – прошептала она в ответ.

Как только они прикоснулись губами друг к другу, небо снова взорвалось над ними, озаряя их светом и оглушая. Это была кульминация: заряд полетел высоко в небо, наполнив его безумием света, звука и дыма. По мере того как утих звук, фейерверк распался на золотистые спирали, которые медленно падали в сторону темной поверхности реки.

Сначала воцарилась тишина, а потом взрыв аплодисментов и одобрительные возгласы.

Оливеру показалось, что вся планета отмечала этот момент. Это чудо соединения того самого мужчины с той самой женщиной, у которых хватило храбрости сказать «да» тому, что было предложено им.

Возможно, все вокруг отмечало тот момент, когда эта величественная сила, господствующая над всем, являющаяся сердцевиной всего, показала себя во взглядах одного мужчины и одной женщины. Любовь. Может быть, так все и было.