Текст книги "Как заполучить принцессу"

– Будем танцевать, Мойя.

– Вольф, подождите! Не думаю, что…

Но они уже кружились в танце среди множества пар. К ее удивлению, он оказался прекрасным и весьма грациозным танцором. Было очень легко двигаться в такт его шагам, а уверенные прикосновения руки принца давали знать о его намерениях без ощущения того, что ею управляют.

На Лили нахлынули мириады чувств. Он был лишен элегантности лорда Хантли, но превосходил его изяществом и силой. И пусть его фрак сидел не так хорошо, а панталоны не облегали бедра, как диктовалось модой, она не могла не находить его неотразимым. И судя по взглядам, которые украдкой бросали на него женщины, она была не единственной.

– Вы снова это делаете! Прекратите немедленно!

Она подняла глаза и увидела, что Вольф улыбается.

– Что?

– Мы совсем не ведем… как это… милую беседу?

– Светскую беседу. Хотите обсудить погоду?

– С вами даже такие темы будут мне интересны.

Щекам Лили стало горячо. Никто не делал ей таких экстравагантных комплиментов, и ей было неловко, но приятно это слышать.

– Сегодня вы очень галантны.

Его глаза блеснули.

– Я танцую с самой красивой в этом зале женщиной. Как я могу не быть галантным?

Она не знала, что на это сказать.

– Думаю, нам следует найти более безопасную тему, что-то еще, кроме меня.

– Назовите тему и я стану обсуждать ее с вами. Возможно, вы будете рады услышать, как вы прекрасны в голубом? Вам следует всегда носить голубое, Мойя. Ваши серые глаза сразу превращаются в светло-голубые. Цвета утреннего неба.

– Это неуместная тема, Вольф. Мы…

– Простите…

Рядом стоял лорд Хантли. Взгляды мужчин пересеклись.

– По-моему, мы не знакомы.

– Я принц Вольфински, – прищурившись, представился Вольф. – Вы, случайно, не граф?

– Так и есть, – удивился Хантли, его брови поползли вверх.

– В таком случае вы Хантли.

Хантли, очевидно, не находил слов.

Лили тихо рассмеялась.

– Герцогиня, должно быть, упомянула вас в беседе с принцем.

– Как любезно с ее стороны. – Хантли поклонился.

– Боюсь, я не обладаю тем же преимуществом. Но, тем не менее рад знакомству, ваше высочество. Видите ли, полагаю, что этот танец мисс Балфур обещала мне.

– Нет, – отрезал принц и, обняв Лили за талию, притянул ее к себе. – Это мой танец. У меня все права на него.

Заметив, какими шокированными взглядами смотрят на них другие гости, Лили освободилась от объятий Вольфа. Судя по напряженному лицу Хантли, тот предположил, что принц намеренно его провоцирует. Но это было не так.

– Вольф, вы не понимаете. Хантли пригласил меня на этот танец до того, как вы сюда приехали. Он прав. – Она подняла руку, с запястья которой свисала бальная карточка с привязанным к ней карандашиком.

– Что это?

– Бальная карточка. По обычаям нашей страны такая должна быть у каждой женщины на балу. Когда мужчина желает потанцевать с ней, он пишет свое имя на карточке рядом с номером танца.

– Я хочу видеть эту бальную карточку.

Она сняла с руки позолоченную петлю и подала ему карточку.

– Все очень просто. Жаль, что вам никто не рассказал раньше.

Вольф с натянутой улыбкой просмотрел карточку.

– Здесь так много имен!

Лили прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

– Леди Шарлотта представила меня другим гостям.

Принц уставился на Хантли.

– Значит, вы тоже друг леди Шарлотты?

Хантли поклонился. При этом выглядел он куда менее довольным, чем Вольф.

– Да, а кроме того друг крестной матери мисс Балфур. Поэтому я должен как можно скорее пригласить мисс Балфур, или танец закончится.

Вольф что-то проворчал и снова взглянул на карточку.

– Полагаю, вы можете забрать ее. Но сначала… – Он взял карточку и вычеркнул все остальные имена.

– О господи, вы не можете… – начала Лили.

– Я приглашаю вас на все остальные танцы, – спокойно ответил он. – Говорят, именно так и полагается делать.

– Да, но женщина может танцевать с одним и тем же мужчиной только дважды за вечер.

Вольф взъерошил волосы. Он был явно сбит с толку.

– Вы, шотландцы, и ваши проклятые правила! Если вы не можете танцевать со мной все танцы, значит, остаток вечера мы будем сидеть и разговаривать.

– Разговаривать? Но…

– Но? – вскинул брови Вольф.

Лили смотрела ему в глаза и понимала, что не способна что-либо придумать. Губы принца были плотно сжаты. В этот момент она внезапно поняла, что он чувствует: он словно ведет суденышко по бушующей реке светского этикета, с чайной ложкой вместо весла.

– Мисс Балфур! – нетерпеливо воскликнул Хантли.

Лили прикусила губу. Это ее первая возможность поговорить с ним наедине, и она была польщена решительными нотками в его голосе. И все же, ей была нестерпима мысль о необходимости оставить Вольфа бродить в одиночестве по бальному залу и спотыкаться о невидимые диктаты светского общества.

Прежде чем она успела что-то сказать, принц с улыбкой отдал ей карточку.

– Хорошо, Хантли, она танцует с вами. Пока. – Он поклонился Лили. – Увидимся через два танца, Мойя. – Он поклонился, прежде чем уйти.

Граф покачал головой.

– Кто этот принц Вольфински?

– Я почти его не знаю, – ответила Лили, с трудом отводя глаза от того места, где принц исчез в толпе. Сейчас не время думать о несносном принце, особенно учитывая то, что перед ней стоит холостой граф, готовый увлечь ее в танце.

– Он чересчур самоуверен, не так ли? – продолжал Хантли.

– Вы даже не представляете насколько! – горячо воскликнула Лили, вкладывая пальцы в ладонь Хантли. – Начнем, милорд?

– Да. – Он улыбнулся ей и повел танцевать.

Хантли кружил ее спокойно и уверенно и при этом вел вежливую, не выходившую за рамки приличия беседу. Она обнаружила, что он обладает прекрасным чувством юмора и умеет ее рассмешить. Впрочем, он хохотал и над ее шутками. Приходилось признать, что он действительно обладает всеми описанными герцогиней качествами.

И все же она постоянно украдкой оглядывалась – посмотреть, хорошо ли ведет себя Вольф: он так легко попадал в беду. И нет никакой надежды, что герцогиня ему поможет. Очевидно, она не питала любви ни к иностранному принцу, ни к его бабушке.

Но это Лили не касается! Она должна думать о своей семье!

Лили вновь прислушалась к тому, что говорил граф.

Тем не менее что-то в принце затрагивало ее сердце. Возможно, его наивность, поскольку, хотя он и был настоящим львом, он все же оставался ягненком там, где шла речь о правилах общества. И она, боровшаяся за то, чтобы занять свое место в мире, сознававшая, что если нужно добиться безопасности и богатства, выход у нее только один, слишком хорошо понимала его досаду.

Но, возможно, было кое-что еще. Наверное, вчера она была слишком с ним откровенна. Если не считать герцогини и леди Шарлотты, Вольф – единственный, кто знал ее отношение к ситуации, в которой она оказалась.

Лили подняла глаза на Хантли, говорившего о своей нелюбви к некоторым контрдансам. Если она хочет добиться успеха в своих стараниях спасти отца от тюрьмы, придется отвергнуть принца. Он слишком очевидно пытается ее добиться, а она сама испытывает к нему определенную слабость.

Поэтому остаток вечера Лили делала все, чтобы ее окружали люди, даже во время тех танцев, которые вычеркнул Вольф. Несколько раз Лили видела его в толпе и один раз их взгляды встретились, но она демонстративно повернулась к нему спиной, делая вид, что не заметила его.

Судя по его стремительно темнеющему лицу, он прекрасно видел все ее уловки, и, возможно, только гордость удерживала его от того, чтобы ринуться к ней, перекинуть через плечо и унести – по крайней мере, вид у него был именно такой.

Наконец, он с угрюмым выражением лица покинул бал. В тот момент Лили, делая вид, что ей все равно, танцевала второй танец с неотразимым графом Хантли.

Глава 7

Из дневников герцогини Роксборо

«Ах, что за ночь! Я так устала, что едва держу перо в руках, но бал был моим триумфом! Все так веселились! И мне удалось познакомить мисс Балфур с Хантли. Могу сказать, что он заинтригован, а она… ее понять труднее. Но она была довольна, поскольку граф представляет собой квинтэссенцию ее желаний.

Часы только что пробили четыре раза, и я могу с уверенностью предсказать, что гости проснутся далеко за полдень».

Лили открыла дверь библиотеки и заглянула внутрь.

– Пусто! – улыбнулась она, входя и перекладывая в другую руку большую шляпную картонку. Дверь осталась широко открытой. – И ты заходи, – пригласила она желтовато-коричневого мопса, который стоял в коридоре, вопросительно глядя на нее. – Нельзя задерживаться в коридоре, иначе нас поймают! Хотя сейчас только семь утра, слуги уже встают.

Мопс сделал два шага к двери и остановился, склонив голову набок, словно хотел о чем-то ее спросить.

– Хорошо, поступай, как знаешь. Но через час я позвоню, попрошу принести поднос с завтраком, и обещаю спросить, нет ли на кухне косточки, которую ты можешь погрызть.

Мопс завилял хвостиком и просеменил мимо Лили в библиотеку.

– Это было слишком легко, – упрекнула она песика. – Да будет тебе известно, я была готова поднять ставку до двух косточек.

К счастью, песик, не сознавая, как его провели, принялся обнюхивать ковры.

Лили бедром захлопнула дверь и понесла тяжелую картонку к письменному столу, где поставила ее на обтянутую кожей поверхность.

– Просто прекрасно.

Напевая про себя, она подошла к большим окнам и раздвинула тяжелые шторы, чтобы впустить в комнату свет.

– Так гораздо лучше!

На зеленом газоне блестела утренняя роса, над озером клубился туман. У самого леса он становился настолько густым, что деревья можно было различить с трудом.

– Прекрасно, – пробормотала она и посмотрела на мопса, сидевшего у ее ног и терпеливо выжидавшего, когда она исполнит свое обещание. – Может, открыть окно и впустить немного свежего воздуха, или на улице слишком холодно?

Фини чихнул.

– Да, здесь душновато. И мы всегда сможем разжечь огонь, если замерзнем.

Пес снова чихнул.

– Совершенно верно.

Тихо смеясь, Лили открыла окна, и комнату наполнил прохладный воздух.

– Превосходно!

Она снова приблизилась к письменному столу и открыла картонку, как оказалось, набитую дырявыми шерстяными чулками. Кроме того, в картонке лежали наволочка и три льняных салфетки, которые следовало подрубить. Лили выудила со дна картонки маленькую коробку, взяла наволочку и устроилась в уголке диванчика. Фини прыгнул на сиденье дивана, свернулся клубочком рядом с ней и задремал.

Лили открыла коробочку и вынула иглу, нитку, подушку для иголок и принялась подрубать наволочку мелкими, точными стежками. Шитье ее успокоило настолько, что она стала перебирать в памяти события последних нескольких дней.

Она танцевала почти всю ночь и несколько раз вела приятные беседы с Хантли. И все же не могла отделаться от воспоминаний о яростном взгляде Вольфа, которым тот ее провожал. Для Лили была непереносима мысль о том, что ей пришлось сделать, но если она хотела влюбиться в Хантли или, по крайней мере, расположиться к нему достаточно для того, чтобы замужество стало для нее более терпимым, чем тюремное заключение, придется держаться подальше от принца.

Лили разгладила швы, удовлетворенно отмечая, что линия ровная. Слава богу, что удалось уговорить экономку отдать ей часть вещей для штопки. Обычно эта обязанность лежала на плечах горничной.

Хотя миссис Кернесс была явно удивлена такой просьбой, все же она быстро согласилась.

– О, мисс, больше ни слова! Моя ма частенько говаривала: «Руки заняты, сердце спокойно». Уверена, что я найду для вас то, что требуется залатать и подрубить.

Пока Лили шила, дом медленно пробуждался. Где-то хлопали двери, перекликались голоса и даже сюда доносился звон серебра и фарфора: лакеи готовили комнату к завтраку.

Лили подняла первую салфетку и только успела воткнуть в нее иглу, как по подъездной аллее простучали конские копыта. Это может быть кто угодно: конюх с письмом из соседнего поместья или камердинер одного из гостей, возвращающийся с выполненным поручением. И все же она смотрела в окно и жалела, что оно не выходит на передний двор и подъездную аллею. Возможно, если высунуться подальше…

Она осторожно отодвинула Фини и подошла к окну. Пришлось опасно перегнуться через подоконник, зато она успела увидеть всадника, как раз спешившегося у парадной двери. Принц Вольфински, без шляпы, под утренним солнышком. Ветер трепал его волосы и развевал черный плащ.

Он вручил поводья сонному лакею. Но навстречу уже спешил Макдугал, приглаживая на ходу волосы. Вскоре Лили услышала мелодичный акцент Макдугала, перебиваемый более резким выговором принца.

«Что Вольф делает здесь в столь ранний час? Он, разумеется, должен понимать, что в этот час все еще спят, особенно после ночи танцев. Кого он хочет ви…»

Словно услышав ее мысли, он повернул к ней голову. Лили охнула, отскочила и поспешно спряталась за толстыми шторами. И на несколько секунд затаила дыхание. Разговор между дворецким и принцем возобновился. Наконец, Лили выдохнула и осознала, что сидящий на диване Фини наблюдает за ее действиями. Она понимала, что глупо скрываться за шторами, и если быть до конца честной, сама не могла ответить, почему это делает. Ну, если не считать того, что с прошлой ночи постоянно думала о том, что возможно… всего лишь возможно… была несправедлива к принцу Вольфински. Вместо того чтобы молча его избегать, наверное, она могла бы ему объяснить, что он усложняет и без того сложную ситуацию и что им лучше вообще не видеться, а потом потребовать оставить ее в покое.

– Жизнь станет лучше, если этот большой ребенок сделает, как ему будет сказано.

Фини вскочил, словно соглашаясь с Лили, и стал энергично вилять хвостом.

– Так ты согласен? – хихикнула она.

Фини залаял и закружился по комнате.

– Возможно, если я потолкую с ним сей…

– Доброе утро, Мойя.

Лили развернулась к открытому окну. На подоконнике, поставив одну ногу на рассыпанный под окном гравий, а вторую – на ковер в библиотеке, сидел принц. С такого близкого расстояния он выглядел еще красивее. Зеленые глаза мрачно поблескивали.

– Я пришел узнать, могу ли поговорить с вами, – начал он, но тут же бросил взгляд на лаявшего мопса и нахмурился. – Молчать!

Он даже голоса не повысил, но пес мгновенно перестал лаять и сел, продолжая вилять хвостиком.

– Хорошая собака, – одобрил принц, прежде чем вновь обратиться к Лили: – Дворецкий уведомил меня, что не смеет передать мою просьбу поговорить с вами, поскольку уверен, что вы все еще спите. Но похоже, вы успели проснуться. – Вольф медленно оглядел ее, задерживаясь взглядом на тех местах, которые вообще не должны привлекать внимания истинного джентльмена. – И восхитительно выглядите.

Лили была уверена, что покраснело не только ее лицо, но и все тело.

– Я давно проснулась, но никому не сказала.

– Вот как?

Он оглядел комнату, увидел на диване брошенное шитье.

– Вы свили для себя гнездышко в библиотеке. Приятно найти покой и мир после всех разговоров… Вчера я думал, что сойду с ума от такого количества слов.

– Вчера действительно было слишком шумно, – хмыкнула она.

– Чересчур. – Он скрестил руки на широкой груди и прислонился к оконной раме. – Вам не понравились танцы.

«Откуда он знает?»

– Но было так весело!

Его губы изогнулись в кривоватой улыбке, от которой сердце Лили замерло.

– Не делайте вид, что вам понравилось. Я все видел. Вы не были счастливы прошлой ночью.

В основном потому, что как только она решила держаться подальше от Вольфа, ее стали одолевать угрызения совести.

– Я достаточно приятно провела время.

– А я – нет, – отрезал он. – Поэтому и приехал. Мы должны поговорить, вы и я.

Он встал, словно собираясь целиком залезть в комнату.

– Нет! – Лили опасливо глянула на закрытую дверь. – Разразится настоящий скандал, если нас застанут наедине.

– Эти ваши правила доведут меня до могилы, – прорычал он. – Но если придется следовать им, чтобы проводить время с вами, значит, я буду это делать. Что, если мы откроем дверь?

Он перекинул ногу через подоконник и оказался в библиотеке, после чего, бесшумно ступая по ковру, подобрался к двери. Комната словно сразу уменьшилась в размерах. Лили поспешила к диванчику, подхватив по пути Фини, и усадила его себе на колени.

Вольф широко распахнул дверь.

– Теперь мы в безопасности, если следовать вашему своду правил.

– Это не мой свод, – жестко ответила она.

– Не ваш. Общества. Но вы решили играть по его правилам, если не считать тех случаев, когда речь идет обо мне. – Он расстегнул плащ и бросил его на стул. – По вашему требованию я написал свое имя в бальной карточке, но вы это проигнорировали.

– Мне очень жаль, – вполне искренне произнесла она. – Я просто… запаниковала.

– Но почему? Я бы никогда не причинил вам зла.

– Я не боюсь вас.

Нет, она боялась вовсе не его, а себя.

– Не понимаю…

– Сама не понимаю. Это сложно объяснить. – Лили уловила его мрачный взгляд и вздохнула: – Вольф, мы встретились при очень романтичных обстоятельствах. Я упала с лошади, тут появились вы и выглядели так… – Она покраснела.

Естественно, столь необычайные обстоятельства могут создать ложное чувство…

Он с сожалением рассмеялся.

– Мойя, Мойя…

– Что тут смешного? – насторожилась Лили.

– Вы, похоже, разумом пытаетесь объяснить страсть, пылающую между нами. Эта страсть истинна, Мойя, что бы вы ни говорили.

– Совершенно неважно, что вспыхнуло или не вспыхнуло между нами. Я должна выйти замуж, притом по доброй воле, и принять это всем сердцем.

– Вы благородная женщина, но дорога, которую вы избрали, не ваша. Мысли о будущем будят вас посреди ночи и приводят сюда, в маленькое гнездышко, где вы можете спрятаться.

– Я всего лишь хотела немного покоя.

Он поднял шляпную картонку с письменного стола и просмотрел содержимое.

– Шерстяные чулки. Они принадлежат слугам?

Она кивнула.

Он провел пальцем по аккуратно подшитой наволочке и, поставив на место картонку, оглядел брошенные на диван салфетки и иглу с ниткой, воткнутую в верхнюю складку.

– Вы пришли сюда, чтобы шить.

– Да, я люблю шить. Это очень успокаивает, и, кроме того, я прекрасно умею это делать.

– Вам не следовало искать спокойствия, – помрачнел он.

Все верно.

Она почесала Фини за ухом.

– Почему вы здесь?

– Потому что мне больно видеть вашу печаль.

– Я вовсе не грущу, – запротестовала она, вставая.

Пока не грустит.

– Со мной все в порядке. Правда.

– Мойя, не лгите мне. Я вижу вас насквозь. Всю свою жизнь я знал, что когда встречу женщину, с которой мне предстоит провести жизнь, я сразу все пойму. – Взгляд его темно-зеленых глаз был устремлен на нее. – Эта женщина – вы.

Этот великолепный, дерзкий, чувственный принц желает провести с ней остаток жизни? С женщиной, с которой едва знаком?

Лили покачала головой:

– Невозможно. Вы знаете меня недостаточно хорошо, чтобы хотеть провести со мной месяц, не говоря уже о всей жизни.

Он свел брови.

– Знаю.

– Вот как? Тогда назовите мой любимый цвет.

– Голубой, – ответил он, не задумываясь.

«Черт бы все это побрал!»

– А танец?

– Вальс, – ответил он без колебаний.

Должно быть, заметил, как она наслаждалась, танцуя вальс вчерашней ночью.

– Когда у меня день рождения?

Он открыл рот и тут же закрыл.

– Не знаю, но узнав, никогда не забуду.

– Хмммм… Как я получила шрам на левой коленке? Сколько у меня сестер? Когда я в последний раз читала…

– Стоп! – Он глубоко вздохнул. – Пусть я не знаю мелочей, зато самое важное мне известно. Вы добры, Мойя. Очень. Доброта сияет в ваших глазах и проявляется в обращении с окружающими. Вы очень за них беспокоитесь. Любите родных так сильно, что готовы принести огромную жертву. Готовы отдать ради них свое счастье. А еще вы красивы. У вас огненные волосы и смех, который будит во мне желание. – Он раскинул руки. – Что еще я должен знать о женщине, с которой мечтаю провести жизнь?

Она молча смотрела на него.

– Вольф, это… – произнесла наконец Лили, прижимая ладони к горячим щекам. – Вы тоже очень добры, но…

– Я честен. И всегда… – К ее удивлению, он залился краской. – Я стараюсь быть честным, когда могу. И говоря вам все это, не лгу. Все чистая правда.

– Ваше описание очень лестно, но не могу поверить, что этого достаточно, чтобы воспламенить чувства, которые, по-вашему, вы ко мне питаете.

– По-моему? Мойя, я ничего не воображаю. Я знаю. Меня терзает искушение решить все ваши проблемы, но… – Он упрямо выдвинул подбородок. – Нет. Этому не бывать.

Лили гордо выпрямилась. Глаза ее пылали.

– Это моя обязанность и ничья больше.

Он пристально ее разглядывал.

– Вы взъерошены, как голубка, которой угрожает плен. Я сказал, что меня терзает искушение помочь вам, но не собирался этого делать.

Если бы он не преисполнился решимости завоевать ее сердце, выдавая себя за бедняка, он сделал бы именно это, даже не спрашивая ее согласия. Но глядя на нее сейчас, Вольф понял, что это было бы огромной ошибкой.

От гнева глаза Лили стали морозно-серыми.

– Я бы ни за что не попросила незнакомого человека помочь мне в столь личном деле. Это так же невозможно, как пригласить на чай короля Англии.

Зная английского монарха, можно было бы предсказать, что он скорее бы предпочел бренди, но Вольф мудро придержал язык.

– Мойя, пожалуйста, я не хотел расстраивать вас. Просто пытался сказать что-то хорошее, что-то чудесное… что я влюблен в…

– Нет! Не говорите этого!

– Но это правда!

При виде ее окаменевшего лица Вольф громко выдохнул и провел рукой по волосам. Объяснение в любви прошло не так, как задумывалось, и он не понимал почему. Прошлой ночью, наблюдая за Лили, он вдруг сообразил, что все дело, вероятно, в том, что она не знает о его чувствах. Нужно все ей объяснить, чтобы между ними не осталось непонимания. Пусть знает, что он любит ее и хочет жениться.

По пути в замок он представлял, как она отреагирует на его объяснение. Он собирался сказать ей то, что желали услышать множество женщин. Но он и предположить не мог, что Лили придет в ярость.

– Мойя, пожалуйста… может, я сказал что-то не так, потому что вы, очевидно, не поняли. Когда я встретил вас, меня словно громом ударило. Я просто понял, что…

– Довольно! – перебила Лили, вскочив. Песик провожал ее удивленным взглядом, почти таким же, как взгляд Вольфа.

Сверкая глазами, она промаршировала к принцу.

– Я не хочу больше ничего слышать о чувствах, которые, по вашим словам, вами владеют. Никогда. Ни за что. Понятно? Я жалела, что игнорировала вас прошлой ночью, поскольку сознавала, что вы не знакомы с нашими обычаями и не понимаете, насколько неприличны ваши слова и поступки. Наши правила сложны и, конечно, могут быть трудными для того, кто впервые оказался в нашей стране. Но ваша нелепая история о том, что я та самая, с кем вы хотите провести жизнь… нет! Я вовсе не хочу быть вашей спутницей. У меня и без того много поводов для беспокойства.

Он потеребил бородку, настороженно глядя на Лили.

– Значит, я больше никогда не должен говорить о своих чувствах?

– Никогда. Если хотите, чтобы я оставалась вашим другом.

Его брови сошлись на переносице.

– Я хочу большего, чем дружба, Мойя. Я сказал…

Она повелительно подняла руку, заставляя его замолчать.

– Не вам это решать. Я, возможно, пожалею даже о том, что остаюсь вашим другом. Но вам некому подсказать, как себя вести. А я не могу позволить вам в одиночестве выносить тяготы домашнего праздника герцогини.

– Вы упрямая женщина, – вздохнул Вольф.

– Значит, вы узнали обо мне еще кое-что. Если хотите, чтобы я продолжала с вами разговаривать и советовать, как себя вести, значит, должны перестать твердить мне о своих… – Она взмахнула рукой. – О своих чувствах.

– Это не сказки, – твердо сказал он, прежде чем она успела его перебить. – Но я согласен перестать говорить о своих чувствах, поскольку вам неловко это слышать.

Черт возьми, он может назвать десятки женщин, которые были бы счастливы услышать от него признание. Причем две из них – принцессы, и все, как одна, красавицы. Но Мойя ни о чем подобном слышать не желает. Она стоит перед ним с неодобрительно поджатыми губами.

Изумление боролось в нем с раздражением. Его никогда раньше не ставили на место так твердо и решительно. Ему хотелось ринуться вон из комнаты. Но другая часть души жаждала перекинуть девушку через плечо, увезти в коттедж и показать на деле, что он к ней испытывает, после чего она уже не сможет отрицать страсть между ними.

Однако глядя в ее глаза, он понял, что это гордость заставляет ее сражаться с ним на каждом шагу. Бабушка Наташа права: любовь куда более сложна, чем он представлял. И впервые с той минуты, как он встретил Лили, Вольф осознал поразительный, пугающий факт: существует определенная возможность того, что, невзирая на любые его слова и поступки, она может не принять его.

При этой мысли ледяной озноб сковал его сердце. Он, наконец, нашел женщину, о которой мечтал, женщину, ему предназначенную, а она не позволяет ему даже говорить о чувствах. Ад и проклятье, что ему делать?!

Вольф нахмурился. Возможно, она уже дала ему ответ, предложив помочь его провести через бушующие волны странных правил света. По крайней мере, она продолжала разговаривать с ним и это уже что-то… не так ли?

Лили вздохнула и отвела выбившийся из прически локон.

– Простите, если моя откровенность вас шокировала, но лучше обо всем договориться прямо сейчас. Вы, явившись на праздник герцогини, отвлекаете меня от моей цели. А я не могу вам этого позволить.

Он уловил нотки сожаления в ее голосе, и его раздражение тут же развеялось.

– Это мне следует извиниться. Вы и я – люди страстные, и вполне естественно, что у нас разные цели. Я не хочу, чтобы вы прекратили разговаривать со мной. Это неприемлемо. Я сделаю все возможное, чтобы воспрепятствовать этому.

Выражение ее лица смягчилось. Она застенчиво улыбнулась, отчего его сердце заколотилось в груди.

– Мне бы тоже этого не хотелось.

– Наконец-то мы хоть в чем-то согласны.

– И для этого не потребовалось много времени, верно? – хихикнула она.

– Верно. Но сначала я должен попросить вас об одном. – Он сжал ее руку и поцеловал пальцы. – Я должен просить у вас быть со мной терпеливой. Я не из тех людей, которые привыкли сдерживать чувства. Но я попытаюсь.

– Спасибо.

Они не отрывали глаз друг от друга, и Вольф внезапно ощутил, как нежна ее рука. Он снова поднес ее к губам, только на этот раз перевернул и поцеловал ладонь.

Глаза Лили тут же затуманились, а губы раскрылись. Но через мгновение ее щеки снова запылали, и она в смущении отодвинулась. Он тут же сообразил, что Лили не потребовала ограничений в его поступках. Только в словах. Вольф едва не расплылся в улыбке, но мудро сдержал свое торжество.

«Ах, Мойя, я нашел трещину в стенах, которые ты выстроила. Если запрещаешь мне говорить, я обольщу тебя чем-то другим. Не словами».

Не подозревая, что ее уже переиграли, Лили спрятала руки за спину и попятилась.

– Теперь, когда все улажено, я могу дальше заниматься тем, зачем приехала сюда. Искать мужа.

– Кого-то вроде лорда Хантли?

Она никак не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.

– Возможно.

– Не отрицайте! Вы нацелились именно на него. Он ваша мишень.

– Мишень? Я не стреляю в него.

– Именно стреляете. Крохотными стрелами купидона в виде скромных улыбок и застенчивых взглядов, в надежде, что одна поразит его сердце, и он захочет жениться на вас и спасти вашу семью.

– Вы говорите ужасные вещи.

– Вздор. Я высоко ценю вашу преданность семье. Да и как могу не ценить? Но та любовь, о которой вы толкуете, любовь, рожденная необходимостью, не сможет вас удовлетворить.

Их взгляды снова скрестились. Его голос стал еще ниже.

– Вы заслуживаете истинной страсти, Мойя. Мужских прикосновений, заставляющих вас трепетать.

– Если я выйду за человека, которого смогу уважать и почитать, остальное придет.

– Возможно. А может быть, нет. И если этого не случится, вы даже не узнаете, чего лишены. – Он шагнул к ней, готовый доказать свою правоту.

Лили уловила выражение его глаз, и ее пульс мгновенно участился. Прежде чем он оказался перед ней, она резко отвернулась к окну.

– На улице совсем светло. Надеюсь, хорошая погода задержится, тем более что герцогиня говорила о посещении павильона, выстроенного на островке посреди озера.

Вольф стоял так близко, что она чувствовала, как его теплое дыхание шевелит ей волосы.

– День такой солнечный. Вряд ли пойдет дождь.

– Вот и хорошо. Жаль, если мы не увидим павильон. Я слышала, он прекрасен, – болтала Лили, сама себя не слыша. Неужели Вольф прав? Возможно ли, что если она выйдет замуж за благородного, порядочного человека, которого уважает и ценит, страсть между ними может никогда не разгореться.

Внезапно она почувствовала себя невероятно одинокой. «Никогда» – это очень долго. Она не желала страсти в семейной жизни, но как можно увериться, что ей не суждено ее испытать?

Лили не знала. Просто в делах страсти она была чересчур неопытна. Не разбиралась в ее признаках.

– Но как я узнаю, что страсть возможна? – внезапно спросила она, повернувшись к Вольфу.

Его губы изогнулись в улыбке, глаза потеплели.

– В этом все дело. Одни люди так и не узнают, что такое страсть, а другие быстро загораются.

– Но это не объяснение. Есть ли возможность проверить? Какое-то испытание?

– Испытание? – удивился он, но тут же хмыкнул: – Я не думал об этом, как об испытании, но, полагаю, это можно использовать в таком качестве. Например, кое-что попробовать.

Он провел кончиками пальцев по ее голым предплечьям, медленно, словно наслаждаясь прикосновениями и желая продлить удовольствие.

Кожа Лили мгновенно покрылась мурашками. Ее охватило восхитительное нетерпение.

Его длинные пальцы сомкнулись на ее запястьях. Вольф потянул Лили к себе, и ее грудь коснулась его груди.

– Вы чувствуете это? Дрожь страсти между нами?

Она сумела лишь молча взглянуть на него и кивнуть. Сердце изнывало в агонии предвкушения.

– Это, Мойя, и есть страсть. Редкий, очень редкий дар.

Каждое его слово возбуждало Лили все сильнее. Ее наполняло бесстыдное желание.

– Э… это очень эффективное испытание. Я должна его запомнить.

Она попыталась отодвинуться, но Вольф крепко ее держал.

– Есть и другие. Поцелуй, Мойя. Если он заставит ваше сердце биться, как пойманная птичка, значит, вы испытываете страсть. А если нет… – Он медленно покачал головой.

– Это… – Ее голос был таким хриплым, что ей пришлось откашляться. – Это тоже хорошие испытания.

– Только необходимо правильно их проводить, если хотите точно все узнать. – Он снова провел пальцами по ее рукам до самых плеч. – Нам нужно поцеловаться.

«Поцеловаться?»

Лили тихо ахнула.

– Вольф, это не…

– Вы должны знать. Вы молоды и трепетны. Брак без страсти будет для вас хуже смерти. Подумайте об этом.

Он нагнулся так, что его губы почти коснулись ее уха. Щеку овеяло теплое дыхание.