Текст книги "Полночный час"

– Я заберу ее из Хеброна.

Грейс говорила это скорее себе, чем ему. Ее правая рука застыла, стиснув в пальцах чашку, левая сжалась в кулак и не разжималась. Он выразил сомнение – и словами, и мимикой:

– Будете проверять ее ежеминутно изо дня в день?

– Я помещу ее в частную школу, а сперва запугаю до смерти и найму кого-нибудь следить за ней после занятий, и…

– Бессмысленно, – оборвал Марино речь. – Согласно тому, что я прочел в полицейском рапорте, ей удавалось трижды улизнуть из дома за последние три месяца. Вы сами рассказали об этом полиции.

Примолкнув, Грейс беспомощно глядела на него. Абсолютная невозможность надзирать за Джессикой двадцать четыре часа в сутки вплоть до ее совершеннолетия дошла до Грейс с опозданием, но предстала во всей ошеломляющей реальности. То, что Грейс вынашивала в голове, нельзя осуществить, если только не создать для дочери некое подобие тюрьмы. А зная характер Джессики, можно было с уверенностью сказать, что чем сильнее на нее давить, тем скорее последует взрыв, после которого не соберешь и обломков.

– Хотелось бы знать, как вы используете ее помощь? – решилась наконец спросить Грейс.

– Мы тогда сможем разорвать кольцо, в котором оказалась ее школа. Это первое. Второе – мы избавимся от некоторых плохих парней. А третье – до вашей дочки дойдет, что она уже попала в поле зрения властей и ей лучше воздержаться впредь от нарушений закона.

Грейс пыталась взглянуть на проблему с разных сторон. В юридическом колледже ее аналитические способности расценивались преподавателями очень высоко, но сейчас, пребывая в панике, она почти их утеряла. Когда же ее мозг все же начал функционировать, первое, что пришло ей в голову и открылось с пугающей ясностью, заставило ее вскрикнуть:

– Это ведь опасно! Если кто-то поймет, что она стучит, Джесс будет угрожать опасность.

Марино, прищурившись, посмотрел на нее в упор:

– Мы защитим ее. Это гарантировано.

Грейс нервно рассмеялась. Смех получился сухим, отрывистым.

– Вы ничего не можете гарантировать. Вы не способны следить за ней двадцать четыре часа в сутки до конца ее жизни. У вас это получится не лучше, чем у меня. Вы думаете, я не знаю, что происходит с теми, кто стучал на наркодилеров? Спуститесь на землю! Я судья. Я это видела собственными глазами, и это было ужасно. – Она набрала в легкие воздуха. – Нет! Я говорю «нет». Благодарю за проявленную вами снисходительность, за то, что вчера вы не арестовали Джессику. Но все же «нет». Она не сможет помочь вам, извините.

Пауза затянулась. Когда Марино вновь посмотрел на нее, взгляд его был тяжелым.

– Вам решать. – Он встал, прошел к двери и уже у выхода бросил, не оборачиваясь: – Однако напомню: «Спрыгнув с крыши, не надейся взлететь вверх».

Он вышел. Дверной автоматический замок как-то слишком громко защелкнулся за ним.

9

Грейс ощущала себя вьючной лошадью, когда входила в свою уютную кухню. В одной руке она сжимала пластиковые пакеты с продуктами и всякой мелочью, а другую оттягивал тяжелый кейс. К тому же она пыталась удержать за крючки вешалок взятую из химчистки одежду, упакованную в пластиковые мешки, перекинутые через плечо. Они все время соскальзывали, мешая ей идти и вынуждая все сильнее склоняться влево, чтобы не уронить их.

– Ой, тетя Грейс! – приветствовал ее писклявый голосок, пока она сваливала пакеты с покупками на овальный, выкрашенный белой эмалью стол, за которым они с Джессикой обычно завтракали и ужинали.

Распрямившись, Грейс перевела дух и развесила принесенные вещи в просторном платяном шкафу, расположенном между кухней и арочным входом в бывшую столовую, превращенную ныне в гостиную.

– Привет, Кортни!

Разминая затекшие плечи, Грейс одарила улыбкой четырехлетнюю племянницу, хрупкое существо в розовом шерстяном костюмчике, с тонким конским хвостиком. Затем, заглянув в дальний конец просторной и радующей взгляд своей старомодностью кухни, она обнаружила свою сестрицу, устроившуюся на высоком стуле возле домашнего бара и занятую беседой с Пат Маркел, женщиной, приходящей раз в неделю делать уборку.

– Привет, Джекки. Привет, Пат.

– А вот и ты! – обрадовалась Джекки.

Пат встретила хозяйку более сдержанно. Она обычно уходила в четыре и за лишние часы, проведенные в доме, ожидала получить от Грейс дополнительную плату, своего рода сверхурочные. К ее огорчению, Грейс явилась точно в положенное время. Несколько минут опоздания обошлись бы хозяйке в лишний оплаченный час. Сегодня Грейс заранее попросила Пат задержаться на два часа, чтобы не оставлять Джессику одну.

Когда они вернулись из госпиталя, Джесс было уже гораздо лучше. Подействовала большая доза инсулина, но врачи порекомендовали ей хороший отдых, и она целый день спала, пропустив занятия.

– Привет, тетя Грейс!

Пол, ее шестилетний племянник, вытянувшийся в длину, как картофельный росток, тощий, с рыжеватой шевелюрой и покрытой веснушками мордашкой, прокатился в носках по натертому паркетному полу, словно конькобежец. Джинсы его продырявились на коленке, а широкая ухмылка открывала пустое пространство, где еще несколько дней назад был молочный зуб.

– Привет, Пол! У него выпал еще один зуб? – Вопрос, обращенный к сестре, был задан лишь для того, чтобы что-то сказать. Дыра во рту племянника была на него достаточно красноречивым ответом.

– Сегодня утром, – охотно поделилась новостью Джекки. – Выпал, когда мы собирались сюда. Я так переволновалась. У Пола кровь текла без остановки.

Грейс рассеянно кивнула. Она извлекла из сумки чековую книжку и ручку и стала выписывать для Пат чек за сегодняшнюю работу.

Джекки с торжественным видом показала сестре завернутый в бумажку зуб.

– Впрочем, как я слыхала, тебе тоже досталось. У Джессики снова был приступ?

Грейс промолчала. Рассказ о событиях прошлой ночи никак не предназначался для ушей Пат. Она даже сомневалась, стоит ли ей откровенничать перед сестрой, не утаивая некоторых деталей. Первым ее побуждением было скрыть неудобную, если не сказать хуже, правду от всех. Пусть только они с Джессикой останутся посвященными в постыдную тайну.

– Кстати, как себя чувствует Джесс? – спросила Грейс у Пат, протягивая той чек.

Пат в это время разбирала принесенные Грейс покупки, раскладывая их в шкаф и холодильник.

– Почти весь день она проспала. А сейчас у нее наверху подруга. Принесла Джесс домашнее задание. Я подумала, что не произойдет ничего страшного, если я пущу ее.

Пат было за пятьдесят, волосы ее уже начали седеть, а глубокие морщины на лбу и вокруг рта придавали ей страдальческий вид. Когда она начинала работать у них, Грейс постоянно казалось, что вот-вот Пат огорошит ее какой-нибудь ужасной новостью. Но ничего подобного не происходило, и в конце концов Грейс поняла, что трагическому выражению лица этой, в общем-то, милой женщины не следует придавать значения.

– Правильно сделали, – одобрила поступок приходящей прислуги Грейс.

Сегодня озабоченный вид Пат особенно действовал Грейс на нервы. Уж слишком близко Пат к сердцу принимала тот факт, что Джессика пропустила занятия в школе, и то, что девочку навестила подруга. Пат на многие безобидные вещи реагировала чересчур обостренно.

– А ты не купила конфет, тетя Грейс? – Кортни подлезла под ее локоть, большие голубые глаза – характерная семейная черта – уставились на Грейс умоляюще. Волосики у девочки были светлые, в будущем она обещала превратиться в яркую блондинку. Как и ее брат, она была худенькой и для своих лет рослой. – Мамочка всегда покупает конфеты, когда ходит в магазин. Поэтому она такая толстая.

– Нет, радость моя, конфет я не купила, – сказала Грейс и ласково погладила девочку по головке.

В этот момент Джекки послала в рот последнюю конфету из коробочки, которая стояла перед ней. Услышав признание дочери, она поморщилась.

– Придержи язык, несносная девчонка! А то мамочка посадит тебя в мусорный ящик, захлопнет крышку и вызовет мусорщиков.

– Нет! – Кортни с воплем отскочила в сторону, но тут же захихикала.

– Я пойду. – Пат сняла с вешалки плащ. – Если я вдруг понадоблюсь до понедельника, позвоните мне, Грейс.

– Я так и сделаю, Пат. Спасибо и до свидания.

– До свидания! – отозвалась Пат.

Она помахала рукой и вышла. Дверь за ней закрылась, но неплотно. Грейс нахмурилась. После вчерашних событий к таким мелочам надо относиться со всем вниманием. Вполне возможно, что незнакомец проник в дом именно через неплотно закрытую дверь.

– Я правда толстая? – со вздохом спросила Джекки у Грейс.

Та, занятая мыслями о том, что рассказать сестре про вчерашнее, а что – например, историю с марихуаной – утаить, не сразу откликнулась на вопрос сестры:

– Ты прекрасна.

Джекки только махнула рукой. На самом деле она была чуть полновата. Однако для ее роста это было вполне допустимо, и ее скорее можно было назвать пышной, а не толстой. Выражение ее лица всегда вызывало к ней невольную симпатию, на щеках рдел румянец, милые голубые глаза большей частью излучали жизнерадостность. Она счастливо избежала того, что передавалось по наследству в их семье. Например, длинного с легкой горбинкой носа. Ее носик был идеальной формы, как и красивых очертаний вечно улыбающийся рот. В двадцать восемь лет она была предметом постоянной опеки со стороны Грейс, которая была на восемь лет старше.

– Стэн говорит, что я начинаю походить на борца сумо. Он еще сказал, что, если я буду продолжать так питаться, мы сможем уехать в Японию, где я сделаю себе карьеру, а ему не придется работать.

Стэн был мужем Джекки.

– Стэн осел. Пошли его в задницу. – Когда обижали ее сестру или посмеивались над ней, Грейс всегда возмущалась.

– Он просто дразнит меня, чтобы я взялась за ум и сбросила вес.

– Когда он портит тебе настроение, ему, наоборот, становится легче на душе. Он нашел работу?

Стэна уволили с завода «Хонда» с полгода назад. Срок его пособия по безработице недавно истек, и только тогда ему в голову пришло, что следует начать искать новую работу. Джекки работала в дневном детском садике нянечкой. Платили ей гроши. Она могла брать Кортни с собой, а Пол приходил туда к ней после школы. Стэн, даже когда не работал, отказывался присматривать за детьми. Он всегда был «слишком занят», правда, затруднялся объяснить, чем именно.

«Впрочем, оно и к лучшему, – подумала Грейс. – У папаши не хватало терпения пестовать свое потомство».

– Он все еще ищет.

Грейс хотела высказаться по этому поводу, но проглотила уже готовые сорваться с языка язвительные слова. Джекки не желала выслушивать упреки в адрес своего неудачника-супруга. Грейс частенько заводила подобные разговоры, но всегда безрезультатно.

– Вы останетесь ужинать? У нас цыпленок с рисом и салат.

Джекки и ее выводок питались у нее в доме два-три раза в неделю, обычно, когда у Стэна были на этот день «свои планы» – такие, как игра в шары или покер с друзьями.

Джекки отрицательно покачала головой.

– Мы лишь зашли проведать тебя.

– Мама! Мамочка! Спаси меня! – Кортни с воплем влетела в кухню, нырнула меж материнских ног и попыталась укрыться за ее внушительной фигурой.

– Я мусорщик! Я мусорщик! – За сестрой гнался Пол, пригнувшись почти до пола и хищно выставив вперед руки с согнутыми, как когти, пальцами.

– Пол Эндрю, перестань дразнить сестренку! Кортни, успокойся, ты же знаешь, что он никакой не мусорщик.

– Нет. Он мусорщик. Ты сама сказала, что напустишь на меня мусорщика за то, что я назвала тебя толстой. Вот он и есть.

– Я мусорщик! Я мусорщик! Я…

– Хорошо! Кто бы ты ни был, прекрати! – прикрикнула Джекки. – Если вы оба не смоетесь куда-нибудь и не поиграете тихо пять минут, я…

Джекки не закончила свою грозную речь. Доведя мать до белого каления, дети кубарем покатились прочь.

– Извини за этот шум, я не сдержалась, – сказала Джекки смущенно.

– Не извиняйся, я тебя понимаю. – Грейс говорила от всего сердца. Она любила и племянницу и племянника, но временами они вели себя чересчур уж шумно.

– Ты никогда не кричала на Джессику? Да? – уныло произнесла Джекки. – Тебе все удается, Грейс. Ты и судья милостью божьей, и прекрасная мать, и ты худенькая и…

– Что с тобой, Джекки? – встревожилась Грейс. Она знала свою сестру так давно – все годы, прожитые Джекки на свете, – и могла точно распознать, когда та немного не в себе.

Глаза Джекки виновато устремились куда-то в сторону, и этим был дан ответ на заданный вопрос. Но Джекки покачала упрямо головой.

– Со мной? Ничего. Я в порядке. Просто иногда трудно бывает иметь сестру, которая само совершенство.

– Да, вероятно. И все же в чем дело? – Грейс в ожидании ответа налила в кастрюлю воду, чтобы сварить рис. – Ты на нуле? Тебе нужны деньги?

Джекки не отвечала. Она присела на стул возле раковины, печальным взглядом уставившись на надкушенную конфету в руке, к которой не притронулась после того, как дочь назвала ее толстой. Шоколадная оболочка уже подтаяла и липла к пальцам.

– Я ненавижу просить.

– Милая, ты же моя сестра. Если тебе нужны деньги, скажи. Сколько?

Джекки назвала сумму стыдливым шепотом.

– Это чтобы оплатить счет за электричество. Если мы не заплатим завтра, нас отключат. А у меня зарплата только в пятницу.

– Никаких проблем.

Чековая книжка и ручка лежали тут же рядом на кухонном столе. Грейс завернула кран, вытерла руки бумажным полотенцем, выписала чек и придвинула его по стойке к сестре.

– Спасибо, Грейси. – Джекки, забирая чек, выглядела подавленной, но все же бодрилась. – Если я когда-нибудь стану богаче тебя, то в любое время можешь попросить у меня взаймы. Хотя этого, увы, не случится.

– Все-таки буду держать это в уме. – Грейс бодро рассмеялась, хотя в душе испытывала боль за сестру.

– Мама! Мамочка!

– Беги, Кортни! Джессика – мусорщик! Она тебя сейчас поймает!

– Ой! За что меня?.. Мамочка!

Кортни с визгом кинулась к матери. Пол влетел вслед за сестренкой – ухмылка до ушей, – безуспешно тормозя на скользком полу. Последними в кухню ворвались Джессика и ее одноклассница с одинаково злодейскими физиономиями. Грейс с облегчением отметила, что дочь выглядит вполне здоровой.

– Джесс гонится за нами! Мама, спаси!

– Я говорил, что теперь она мусорщик! – вставил Пол. – Она тебя схватит.

– Они стали играть на моем компьютере, мам, – принялась объяснять Джессика. Она и ее подруга, обе высокие, в обтягивающих джинсах и почти одинаковых свитерах, прямиком направились к холодильнику. На ходу Джессика бросила: – Привет, тетя Джекки!

– Привет, Джесс. Я рада, что тебе лучше. Все, дети! Собираемся домой.

Джекки встала. Джессика распахнула дверцу холодильника. Они с подругой занялись тщательным изучением его содержимого.

– Нет, мам, нет! Мы больше не будем никому мешать! – пообещал Пол.

– Мамочка, побудем еще! – поддержала брата Кортни.

– Я уже готовлю ужин, – сообщила Грейс дочери, пытаясь остановить набег на содержимое холодильника, и добавила, обращаясь к подруге дочери: – Привет, Алисон. Джесс, познакомь подругу со своими родными.

– Да, конечно. Это тетя Джекки, это Алисон. А эти малолетние разбойники – Пол и Кортни.

Знакомство никак не соответствовало правилам хорошего тона, но Грейс научилась не расстраиваться из-за таких мелочей.

– Мы не разбойники, – возразил Пол.

– Да? – Джессика изобразила на лице сомнение. Она что-то достала из холодильника и прикрыла дверцу. Инстинктивно Грейс вытянула шею, рассматривая предмет, который дочь сжимала в руке. Баночка диет-колы. И на том спасибо.

– Да! – горячо поддержала брата Кортни. – Да!

– Ну, не разбойники, тогда дикари.

– Джессика! – одернула дочь Грейс, стараясь заглушить бурные протесты малышни.

– Рада была встретиться с вами, Алисой, – любезно произнесла Джекки, подгоняя своих шумных детей к выходу.

Грейс все свое внимание переключила на возню у кухонной плиты. Величайшее преимущество цыпленка с рисом заключается в простоте и скорости приготовления этого нехитрого блюда. Важно, чтобы Джессика ела вовремя.

– Спасибо за все, сестричка. Пока, дорогая. Пока, Джесс.

– Пока, Джекки. Пол, Кортни, до встречи. Люблю вас всех.

– Пока, тетя Джекки. Пока, чертенята. – Это уже внесла свою лепту в церемонию прощания Джессика.

Джекки помахала напоследок рукой, и дверь за ней и ее громогласным племенем захлопнулась. Грейс выложила две цыплячьи грудки на противень и сунула в духовку, в кипящую воду высыпала рис.

– Кошмар, какие они шумные! – вздохнула с облегчением Джессика, когда в доме наступила тишина.

Она заняла место, которое только что освободила Джекки, и принялась пить из банки диет-колу.

– Как только тетя Джекки это выдерживает!

– И ты была шумной в их возрасте. Ты бы все же воспользовалась стаканом, детка.

– Неужели? – Джессика проигнорировала стакан, который Грейс подтолкнула к дочери по стойке. Она снова поднесла банку ко рту.

– Поверь мне, дорогая, что так оно и было. И воспользуйся стаканом.

Джессика нехотя плеснула в стакан колы и выпила.

Алисон устроилась на высоком стуле возле бара и принялась жевать яблоко. У нее были черные волнистые волосы до плеч с выкрашенными в ярко-зеленый цвет отдельными прядями. Ее хорошенькое личико, по мнению Грейс, портило чрезмерное количество косметики. Небесно-голубые тени на веках, глаза, жирно подведенные черным карандашом, придавали ей трагикомический, клоунский вид, а ресницы из-за обилия туши торчали как пики и могли внушить страх. Рядом с ней ненакрашенная Джессика с одной лишь единственной розовой прядью в волосах казалась воплощением девичьих добродетелей.

Алисон была из числа новообретенных друзей Джесс. Грейс видела ее всего раза три до сегодняшнего дня и почти ничего о ней не знала. Интересно, была ли она в той компании на двух машинах в парке, о которой рассказал коп?

– Очень любезно с твоей стороны, что ты принесла Джессике домашнее задание, – сказала Грейс, доставая салатницу из кухонного шкафчика.

Алисон небрежно пожала плечами.

– Я бы все равно пришла.

– Ты тоже новенькая? Мне кажется, у тебя много общих уроков с Джесс.

Алисон сделала неопределенный жест, а Джессика с укором посмотрела на мать и неохотно перечислила:

– Английский, алгебра, хоровое пение.

На улице просигналила машина.

– Это за мной.

Алисон спрыгнула со стульчика. Глаза ее засветились от ожидания чего-то приятного. Она направилась к двери. Огрызок от яблока так и остался лежать на стойке.

– Увидимся завтра на занятиях, Джессика. Пока, миссис Харт.

Грейс последовала за гостьей до выхода, как бы для того, чтобы проверить, защелкнется ли замок, а в действительности, чтобы взглянуть на автомобиль и водителя, приехавшего за Алисон. Возможно, это кто-то из ее родителей. Грейс всегда стремилась встречаться с родителями друзей Джессики. Если вы знакомы с родителями, то гораздо легче понять, что представляют из себя их дети, считала она.

Водитель явно не был отцом Алисон. Допотопного вида черный джип с тинейджером за рулем лихо развернулся, рванул с места, тормознул, не жалея покрышек, на повороте и скрылся.

Грейс тщательно заперла дверь и возвратилась на кухню. Она застала Джесс за приготовлением салата. Ее тонкие пальцы ловко измельчали овощи и листья шпината.

Некоторое время Грейс наблюдала за дочерью, пока Джессика не почувствовала на себе ее пристальный взгляд. Видимо, нечто пугающее было в выражении ее лица, потому что дочь тотчас спросила:

– Неужто, мам, ты подвергла Алисон допросу третьей степени?

Грейс, застигнутая врасплох, не знала, что сказать в ответ на ироничный выпад дочери. Затем скулы ее отвердели, упрямый подбородок напрягся, вдруг стал тяжелым.

– Джессика, нам надо поговорить.

10

Позднее, после того как Джессика уснула, Грейс пробралась в ее спальню, двигаясь осторожно, чтобы, не дай бог, не разбудить дочь.

Свет в комнате был выключен, но из холла, как и прошлой ночью, тянулась по полу вплоть до самой кровати Джессики светлая полоска. Грейс, переступая неслышно босыми ногами, прошла по ней и замерла, рассматривая спящую дочь, словно незнакомое ей существо.

Джессика спала, подсунув одну руку под подушку и причудливо изогнувшись худеньким телом под покрывалом. Волосы она перед сном заплела в одну толстую косу и перевязала голубой ленточкой. В своей любимой ночной рубашке – белой с голубыми оборочками – она выглядела маленькой девочкой, такой милой и такой уязвимой. Кроме ее тихого дыхания и монотонного поскрипывания колеса Годзиллы, комната, как и весь дом, погрузилась в тишину.

Врач в госпитале подтвердил подозрения Грейс – Джессика не получила дозу инсулина согласно расписанию и не поела вовремя. Все это в сочетании с опьянением привело к печальным результатам и подстегнуло активность Грейс. Джессика была ее единственным ребенком, и материнский долг призывал Грейс сделать все, что в ее силах, для спасения дочери.

На щеке дочери она заметила следы слез. Серебристые легкие мазки невидимой кистью на почти прозрачной коже. Грейс разглядела их, только когда, поправляя сползшее одеяло, склонилась над Джессикой. Вид их пронзил ее сердце болью. Ее охватило желание немедленно сжать дочь в объятиях, пообещать ей, что все будет хорошо, заверить, что она по-прежнему очень ее любит.

Но она не имела права так поступить. Дисциплинарные меры, задуманные ею, должны быть осуществлены. Ей никак нельзя поддаваться слабости.

Ради самой Джессики.

Грейс горько усмехнулась. Ради Джессики! Разве не в этом заключался смысл всей прожитой ею жизни, в этих двух словах была вся ее биография.

Окинув взглядом комнату, она убедилась, что все в полном порядке. Занавеси задернуты, дверь в примыкающую к спальне ванную закрыта. Рюкзак Джессики ожидает девочку возле кровати. Ее кроссовки на своем месте, на полу, рядом с рюкзаком. Ну да, ведь у нее завтра физкультура.

Ничего не изменилось в комнате, ничего необычного не бросается в глаза, и все же в самом воздухе разлито какое-то тревожное ощущение.

Только потрогать пальцем это неведомое невозможно. Может, оно нематериально. Грейс стала ощупывать взглядом каждый предмет – один за другим. Компьютер, снова рюкзак, кроссовки, Годзилла в своем колесе, будильник. Грейс могла видеть светящуюся красную кнопку – будильник включен и поставлен на определенный час.

Взгляд ее задержался на плюшевом медвежонке. Он сидел на своем обычном месте на ночном столике рядом с будильником, откуда мог наблюдать за Джессикой, оберегая ее сон. Слабый свет из холла падал на него и отражался в его круглых стеклянных глазках, отчего они в полумраке казались живыми.

Грейс почувствовала озноб. Как он вновь попал сюда? Потом до нее дошло, что, конечно, Пат обнаружила мишку на кушетке в гостиной и вернула на обычное место. Ничего странного и зловещего в этом не было.

Грейс также догадалась, что было «не так» в комнате Джессики. Прошлой ночью здесь побывал чужой. Незнакомец трогал ее вещи, токами, исходящими от него, зарядился воздух. Он или она – неизвестно кто – ничего не украли. Ничего, кроме любимого медвежонка Джессики, которого потом выкинул, словно ненужный хлам, по дороге.

Однако Грейс, кажется, была единственной, кто верил в это вторжение. Полиция не нашла следов взлома. Ей об этом сообщили, когда она заглянула в участок по пути домой. Зелински, а затем и его начальник терпеливо выслушали ее, но было очевидно, что они не собираются расследовать это мелкое происшествие, в результате которого никто не пострадал. Подумаешь, украдена лишь детская игрушка, и то потом обнаруженная поблизости от дома.

Грейс не рассказала Джессике о таинственном ночном посетителе. Незачем было пугать ее тем, что не имело под собой реальной основы для опасений. Но все же она упомянула в разговоре с дочерью о своей находке и поинтересовалась, выносила ли Джессика медвежонка из дома, а если нет, то не знает ли она, как он оказался на улице.

Джессика сказала, что понятия не имеет о ночных странствованиях своего мишки. По утверждению дочери, он восседал на своем обычном месте, когда она покидала дом.

Итак, осталось неясным, что побудило мистера Косолапого совершить путешествие из комнаты Джессики до придорожной канавы. Грейс уже почти примирилась с тем, что тайна так и не будет раскрыта. Никого, кроме нее, кажется, это не волновало.

Но сейчас Грейс смотрела на медвежонка, и он почему-то внушал ей беспокойство. Повинуясь неожиданному импульсу, она обошла кровать и подняла его с привычного насиженного места. Он был такой же, как всегда, – мягкий, пушистый. Сколько раз с того дня, как он появился у Джессики, Грейс брала его в руки. Наверное, тысячи раз.

Его черные глазки сверкали в темноте. Глядя на него, Грейс вздрогнула. Холодный озноб пробежал по телу. Она обругала собственный идиотизм. Мишка был совершенно безобиден, и все же она забрала его с собой, когда покидала комнату, и запрятала игрушку на самую верхнюю полку своего шкафа, прежде чем лечь в постель.

Ею овладело странное ощущение, что медвежонок уже не тот, каким был раньше, что он изменился, что его коснулось и заразило нечто чужое, злобное, опасное.

Грейс в эту ночь еще долго ворочалась в кровати и никак не могла уснуть.