Текст книги "Искупление кровью"

Вторник, 31 мая, 10:00 – двор для прогулок

Марианна снова сидела у подножия акации. Ее любимое пристанище, отныне и впредь. Никто и думать не смел это место у нее отобрать. Уголок природы, пустившей корни в бетон. Прислонившись к стволу, она пыталась ощутить, как под корой пульсирует сок. Закрыв руками лицо, подогнув под себя ноги. Как неприступная крепость.

Ей не было по-настоящему больно. Хуже. Она все еще слышала свой собственный крик. До сих пор.

Все этим утром окрасилось в серое. Небо, строения, силуэты. Существование. Солнце сегодня не пожелало нанести ей визит. Наверное, в наказание. Опять это гложущее чувство вины.

Он поимел меня в очередной раз. Должно быть, вернулся домой, они увидятся только завтра. Марианна не слышала, как он слинял. Заснула в его объятиях, проснулась одна.

Она коснулась коры, черпая из дерева почти магическую силу. Внезапно ее лицо озарилось улыбкой. Зачем себя терзать? Было так здорово, куда лучше, чем в первый раз! Незабываемым узором, татуировкой впечаталось в плоть. Я ему небезразлична. У меня есть над ним власть. Он может врать для собственного спокойствия. Теперь-то я знаю!

Марианна рассмеялась. И продолжала смеяться, пока Соланж не возникла перед ней:

– Гогочешь в одиночестве, де Гревиль? Совсем свихнулась, честное слово!

– Просто Гревиль! И да, я свихнулась, надзиратель! Свихнулась окончательно!

Маркиза нагнулась к ней, лицо ее буквально источало злобу.

– Ночью надо спать… А не вертеть задом перед мужиком, будто сучка в течке… Ну да ладно: хочешь служить подстилкой – твоя проблема!..

Она удалилась с торжествующей улыбкой. Оставив Марианну в шоке. Страх и стыд обжигающей волной поднимались изнутри. Она еще не могла осмыслить всех масштабов катастрофы. К ней, в свою очередь, подошла Дельбек.

– Вот вам пропуск на свидание, мадемуазель. Завтра к вам придет посетитель, – уточнила Моника, протягивая ей бумагу.

Второй шок. Удар за ударом. Того гляди сердце не выдержит.

Дельбек продолжила обход, руки за спиной, взгляд бдительный. Марианна, оторопев, рассматривала пропуск. Значит, они решили вернуться. Полный бардак.

Даниэль, их ночь любви; Маркиза, которая их застукала; полицейские…

Давление оказалось слишком сильным. Нужна была разрядка. Приоткрыть клапан, пока не разорвало котел. Марианна встала на растяжку, у самой решетки. Никого не видя, ни о чем не думая или думая обо всем сразу. Потом сразу на пробежку, без намека на усталость. Бежала, чтобы опустошить мозг, облегчить сердце. Круг за кругом, пока не началось жжение в легких. Даже боль под ребрами не остановила ее. Она прибавила скорость. Раз-два, раз-два, шаг за шагом.

Наконец остановилась, согнулась пополам у стены. Восстановив дыхание, принялась наносить удары. Женщины наслаждались аттракционом дня, застыв зачарованно перед мощью этой машины, в которой не было уже ничего человеческого. Бешеный варварский танец. Она лупила пустоту, попадало и решетке. Выплескивала свою ненависть с феноменальной силой. Била кулаками, ногами, локтями. Коленями. Пока не вымоталась, не изнемогла. Дыхание прерывалось, щеки пылали, сердце стучало. Руки стиснуты.

– Отличное представление… Припекло, да?

Марианна подняла голову. ВМ улыбалась ей. Присела рядом:

– Хочешь папиросу?

Марианна покачала головой. Все равно что бросить спичку в баллон с водородом.

– Не хотела бы я оказаться перед тобой! Не знаю, где ты этому научилась, но техника у тебя адская! Однако тебе влетит… Ты решетку погнула!

ВМ захохотала, Марианна тоже. Неудержимо кашляя между взрывами смеха.

– Черт, это помогает!

Тут она заметила Даниэля на верху лестницы. Он наблюдал за ней. Странное чувство охватило Марианну, когда она послала ему улыбку. Он подмигнул в ответ, сел на ступеньку, закурил. Значит, он не возвращался домой.

Марианна не без удовольствия подумала, что ему не хватило духу предстать перед законной женой.

Нужно рассказать ему о выпадах Маркизы. Оставив ВМ, Марианна подошла и уселась рядом с ним.

– Привет, красавица… Как ты?

– Отлично. А ты?

– Немного дохлый… Ты, наоборот, в прекрасной форме! Бедная решетка… Надеюсь, это ты не меня колотила!..

– У нас беда, начальник… Маркиза… Она нас застукала ночью.

Даниэль слегка побледнел. Марианна слово в слово передала ему сказанное Соланж. Он стиснул зубы. От гнева или от страха, Марианна не знала. Может быть, от того и от другого.

– Думаешь, это серьезно?

– Не знаю… Хотя вряд ли. У нее нет доказательств. Она нас видела, и что? Хочет меня подставить – нужны доказательства. Разве что ты дашь показания…

– А что! Это идея! То-то ты у меня запоешь!

– У меня голос скрипучий!

Она рассмеялась.

– Рад слышать твой смех, Марианна. Рад, что ты так хорошо себя чувствуешь сегодня утром…

– А ты вот не держишь слова…

– Думаешь, у меня было время заказать плеер? Хоть недельку подожди!

– Я не о том… Ты должен был смотреть, ничего больше…

– Нет, я сказал, что ничего не стану делать без твоего согласия, – поправил он. – Но ты, как мне помнится, была не прочь. Даже, кажется, первая и начала…

– Наплевать! – воскликнула она с улыбкой. – С этим теперь никаких проблем, поскольку я знаю…

– Что ты знаешь?..

– Теперь, поскольку я знаю, что небезразлична тебе.

Он отошел. Дрожь пробирала его с головы до пят. Значит, она все-таки помнит! Что это, начало катаклизма? Может быть, нет.

Соланж прервала его размышления. Остановилась перед ним. Он догадался, что мешочки с ядом у нее раздулись до отказа. Зубы раздвинулись, готовые укусить.

– Ну как, шеф? Хорошо спалось?

– Отлично, Соланж!

– А вид у вас усталый.

Он придвинулся, навис над нею:

– Давай выкладывай, что хотела… Говори, не тяни.

– Я? Но мне нечего сказать! Ваши проблемы, если вы время от времени платите шлюхе и это вас забавляет…

Схватив Соланж за руку под изумленными взглядами заключенных, Даниэль потащил ее в здание.

– Слушай меня внимательно, Париотти: Марианна – не шлюха, ясно?

– Да ну? Она это делает даром? Она еще дебильнее, чем я думала!

Даниэлю хотелось просто размазать ее по стенке, но удержался.

– Все равно тебе никто не поверит. У тебя здесь скверная репутация. Не то что у меня.

Соланж по-прежнему глядела на него вызывающе.

– Я застала офицера в момент, когда он кувыркался с заключенной! – холодно отчеканила она. – Но вам, шеф, нечего бояться… Ваши маленькие слабости, или извращения, меня никак не касаются, мне от них ни жарко ни холодно!

– А я говорю: тебе приснилось! Понятно?

– Приснилось?! В кошмарном сне! Как только можете вы пользоваться этой… Мне даже слова не подобрать! Не боитесь подцепить какую-нибудь гадость и заразить мадам?

– Ты Марианне в подметки не годишься…

Он затронул больное место. Лицо Маркизы тут же исказилось от гнева. Даниэль надавил сильнее. Улыбаясь в свой черед.

– Я предпочитаю спать с ней, чем с девкой твоего пошиба… И не пытайся мне навредить: не советую. Пожалеешь!

Даниэль направился в раздевалку с ощущением, будто его переехал грузовик.

Марианна удивилась, найдя запертой дверь сто девятнадцатой. Моника прибежала, запыхавшись, со связкой ключей. Полный отпад: мадам Фантом валяется на ее собственной койке!

– Уже вернулась?

Дурацкий вопрос. Эмманюэль открыла глаза. Два темных огонька на распухшем, посиневшем лице. Вид неприглядный. Двойной слой бинтов.

– Я… Мне не хватило сил взобраться на койку, прости меня… Но я сейчас уйду…

Марианна нахмурилась. У сокамерницы явно обозначились проблемы с дикцией.

– Лежи, не дергайся, – ответила она. – Ничего страшного. Я буду спать наверху.

Она присела рядом.

– Могли бы и подольше подержать тебя в больнице, паскуды! Им лишь бы поскорей сбыть заключенного с рук…

– На что я похожа?

Марианна выдавила из себя улыбку:

– Я ведь узнала тебя, да? Вид немного помятый, но это пройдет. Уж ты мне поверь, я знаю, о чем говорю! Много видела битых рож. Думаешь, тебя навсегда изувечили, ан, глядишь, все проходит.

Эмманюэль попыталась улыбнуться. Вышла гримаса.

– Хочешь пить?

Та кивнула. Марианна налила в стакан воды из-под крана. Почему она приняла соседку с распростертыми объятиями? Это возвращение должно было ее разозлить… Решительно оргазм влияет на поведение. Умиротворяет. Марианна принялась рассматривать себя в зеркале.

Нет, не слабость. Скорее новая, дополнительная сила, иной природы. Разделять, находить в себе великодушие – в этом тоже сила.

Она помогла Эмманюэль напиться. С ужасом обнаружила, что у той больше нет передних зубов. Ни верхних, ни нижних. Незачем напоминать ей, что тюремный дантист – это поляк-зубодер.

– Спасибо, – прошептала мадам Фантом, откидываясь на подушку.

Марианна ласково поглаживала ее по руке.

– Ты такая милая… Я боялась, что ты на меня накричишь…

– Знаешь… Я слишком грубо обходилась с тобой. Было прикольно вцепиться в кого-то… Я жила совсем одна так долго… Отвыкла от людей.

– Я поняла…

– Когда те сволочи тебя мутузили, я должна была вступиться. Но здесь бы это не прошло. С них бы сталось сказать, что это я тебе наваляла… Тогда бы попало и мне, и…

– Ты не должна оправдываться, Марианна.

– Я не оправдываюсь, я объясняю.

– Ты-то ведь такая сильная… Тебя бы они никогда не тронули.

– Не думай так…

– Да. Вот я не способна себя защитить. Я ничтожество… Хоть бы они меня убили совсем…

Слезинка сползла по ее впалой щеке. Марианна крепче сжала ее руку:

– Ну, не реви! Тебе хоть дали успокоительных?

– Я проглотила тонну таблеток…

– Ты, может быть, хочешь, чтобы я дала тебе поспать? Перестала говорить с тобой?

Эмманюэль нашла в себе силы улыбнуться и отрицательно покачать головой. Дверь камеры отворилась. Вошел начальник, за ним – Моника. Даниэль застыл на месте, увидев Марианну у изголовья раненой. Марианна тотчас же выпустила руку Эмманюэль.

– Как вы себя чувствуете, мадам Оберже? Врач зайдет к вам где-то до полудня.

– Благодарю вас, месье, сносно… И потом, у меня прекрасная сиделка…

– Будьте спокойны, начальник! – бросила Марианна. – В случае чего я вас позову. Я кричу громче всех!

– Ага, я в курсе! – ответил Даниэль с плотоядной улыбкой.

Они, как два сообщника, обменялись взглядами, смысл которых ускользнул от Дельбек.

– Начальник! Могу я сказать вам пару слов? В коридоре…

Он открыл дверь, Марианна вышла. Моника весьма кстати удалилась.

– Я видела, ты недавно говорил с Соланж, – прошептала Марианна. – И что?

– Я поставил ее на место, – заявил Даниэль тоном настоящего мачо. – Она тебя оскорбила и получила нагоняй!

Марианна трепетала от радости.

– Не беспокойся, красавица. Она передо мной готова в штаны наделать.

– Перед нами, ты хочешь сказать…

– Ты ее не трогай, о’кей? Сейчас не время, и это не в твоих интересах.

Маркиза показалась в конце коридора. Помяни черта… Оба ожидали, не сговариваясь, что она развернется и пойдет назад. Но она отважно двинулась по направлению к ним и замедлила ход у сто девятнадцатой.

– Ну как дела, голубки?

И удалилась, а они смотрели ей вслед, на несколько секунд потеряв дар речи.

– Ты уверен, что она перед тобой готова в штаны наделать? – сказала Марианна с иронией. – Паразитов, знаешь ли, надо давить, пока они тебя не сожрали…

Раздевалка надзирателей – 19:30

Один из двух душей подтекал. Слушать, как падают капли, было невыносимо. Настоящая пытка. Два ряда серых шкафчиков, деревянная скамья посередине. Ни единого окна в этом полуподвале. Плиточный пол, позеленевший от грязной воды. Легкий запах гнили. Печаль без конца и края.

На скамейке плакала женщина. Безутешно, наедине с собой. Вонзая ногти в сырую древесину. Ее боль, ее гнев наталкивались на стены, не производившие эха. Стучала правой ногой, отбивая такт. Униформа валялась на полу, как груда тряпья.

Соланж плакала. Даже кричала. Лицо греческой богини сморщилось от рыданий.

Он предпочел ей Марианну. Невыносимо. Она так долго надеялась… Мечтала, что он предложит ей то, что предложил прошлой ночью ненавистной девчонке. Она ждала месяцы, годы! Втайне. Напрасно. Он выбрал заключенную. К тому же Марианну де Гревиль. Высшее оскорбление! Хотя уже несколько недель Соланж догадывалась, что начальник с ней спит. Но думала, что относится к ней так, как она того заслуживает: как к рабыне, с которой утоляют животный инстинкт. Но сегодня ночью увидела нечто иное. От этого за километры разило любовью. Это было как удар в лицо. В грудь, в самое сердце. Хотела бы она усомниться в том, что видела. Залепить глаза, чтобы не признавать правды. Поэтому и вернулась. Один раз. Второй.

Она сама не получит его любви, даже вожделения. Ей остается одно утешение. Месть.

Она все плакала, плакала. С сердцем, иссушенным злобой, телом, опухшим от неизреченной тоски. Кожей, влажной от ревности. Ревности, так хорошо ей знакомой. Ревновать, завидовать. Вторая натура. Эти два чувства вечно точили ее. Как врожденная проказа.

Она наконец вытерла слезы, открыла дверцу своего шкафчика и принялась резкими движениями натягивать на себя одежду. Потом достала мобильный телефон и еще раз просмотрела две фотографии. Этой ночью она вернулась не с пустыми руками. Они заплатят за обиду. Она еще не знала как и когда, но настанет день, и эти доказательства пойдут в ход. Всю их никчемную жизнь они будут жалеть, что полюбили друг друга.

Она подобрала униформу, навела порядок. Фотограф из нее был никудышный.

Но эти снимки получились отлично.

Среда, 1 июня, 13:55

Марианна прошла через металлодетектор, затем подверглась личному досмотру. Надзирательница в приемной, маленького роста, молодая, неловкая, прощупала ее повсюду. Наконец ее ввели в комнату для свиданий. Перед тем как открылась дверь, она сделала глубокий вдох. Ожидала увидеть всех троих. Но явился только один.

– Добрый день, мадемуазель, – проговорил Фрэнк, вставая.

Марианна смерила его взглядом с головы до ног, его это, похоже, ничуть не смутило. Такой же безупречный, вылощенный, черные брюки, голубая рубашка. Свежевыбритый, причесанный волосок к волоску. Даже надушенный: Марианна сразу оценила этот сладковатый аромат. Оставалось только выяснить, что таится внутри. Не ответив на приветствие, она расположилась напротив.

– Ваши маленькие дружки не пришли? – осведомилась она изумленно, с иронической улыбкой. – Я так напугала их в прошлый раз? Или само место им внушает страх…

– Нет! Но поскольку вы уже познакомились с командой, незачем являться всем троим…

Вытащив из пачки «кэмел» последнюю сигарету, Марианна пододвинула к нему пустую пачку.

– Надеюсь, вы не забыли принести подарочек! – сказала она, закуривая.

Он вынул целую пачку из кармана брюк и вручил ей с улыбкой.

– Очко в вашу пользу!

– Я был огорчен в прошлый раз… Приехал напрасно.

– Мои извинения, месье полицейский, случилась маленькая неприятность.

– Кажется, вы были в дисциплинарном блоке…

– Точно. Только я предпочитаю слово «карцер». Оно лучше согласуется с топологией местности, лейтенант!

Он не переставал улыбаться. Ему нравились ее реплики. Ее высокомерие, почти болезненное. Ее животный магнетизм. Он немного придвинулся и сказал доверительным тоном:

– Я не лейтенант. Я – главный комиссар…

– Ого! Столько чести! Целый комиссар для меня одной!

– За что вы попали в карцер?

– Прищемила яйца начальнику…

– Прищемили яйца? Только за это вас заперли в темную?

– Я имею в виду, не в переносном смысле, – уточнила Марианна с некоторым злорадством.

Изумившись, он в конце концов искренне расхохотался.

– Ладно: может, вернемся к нашему делу? Вы подумали над моим предложением?

– Мне нужно узнать больше, чтобы принять решение.

У него был довольный вид. Все же не категорический отказ.

– Знаете, Марианна… Вы позволите называть вас Марианной?

– Пожалуйста, Фрэнк!

– Я не могу посвятить вас в детали…

– Но всегда есть средний путь: коль не все, так что-нибудь!

– Что именно вы хотите знать?

– Какова будет моя миссия…

– По этому поводу я ничего вам не могу сказать, увы.

Она растоптала окурок.

– Я должна буду кого-то убить? Если вы не ответите, разговор закончен.

Он колебался. Чувствовал, что она не отступит. Придется сыграть в открытую. Рискнуть.

– Да, – признался он наконец.

Жуткая дрожь пробежала у нее по позвоночнику.

– Сколько человек?

– Одного.

– А я-то уж думала, – пробормотала она.

– Вас избрали для этого. Есть какая-то проблема?

Сердце подскочило от омерзения. Убийца. Вот что она представляет собой, вот что она такое. Марианна встала, прошлась. Резко развернулась, пронзила его взглядом.

– Нет, конечно же нет! – выкрикнула она. – Я рождена, чтобы убивать, верно? Я готова лопнуть от радости, когда предстоит кого-то завалить: ведь так я утверждаю себя, свое превосходство!

– Успокойтесь, прошу вас… Не кричите.

Усилием воли Марианна попыталась сдержать извержение вулкана. По крайней мере, теперь она получила подтверждение тому, чего боялась с самой первой встречи. Но чувствовала потребность глубже нырнуть в бездну ужаса.

Надеясь, что так наберется решимости сказать «нет».

– Мужчину, женщину? Молодого, старого?

– Послушайте, Марианна, я больше не открою вам ничего. Выполнив миссию, вы получите новые документы, хорошую сумму, чтобы уехать из страны…

Он подошел к девушке с некоторой опаской:

– Мы выбрали вас… Потому что в вас есть хладнокровие, есть сила. Вы умеете биться, вы не боитесь ничего. И… вы уже убивали, без колебаний…

Марианна в ярости воззрилась на него. Зрачки как два скальпеля.

– Ты хочешь сказать, что я убивала с холодным расчетом? Это ты подразумеваешь под хладнокровием? То были несчастные случаи! Поганые несчастные случаи!

Лицо полицейского преобразилось. Идеальная маска пошла трещинами.

– Да ну? Ты избила старика, так? Он ведь не с лестницы упал! А двоих полицейских? Ты могла сдаться… Но расстреляла всю обойму… А охранница? Ты в остервенении трудилась над ней, пока не изуродовала; ты играла в бабки ее позвонками…

Он отступил, на маленький шажок, перед черными глазами, сверкающими от гнева; перед руками, которые превратились в грозное оружие. Перед ним стояла та, за кем он сюда прибыл. Убийца.

– А заключенная? С которой ты расправилась в централе? Ты убила троих человек. Троих. И перечеркнула жизнь еще двоих.

Марианне было все труднее себя контролировать. Опершись руками о стену, она закрыла глаза.

– Со стариком все вышло случайно, – выдохнула она. – С копами – потому, что они собирались меня пристрелить. Охранница просто чуть не свела меня с ума. С заключенной было так: или она, или я… Я убивала потому, что меня заносило, или потому, что у меня не было выбора! Не хладнокровно! Не преднамеренно!

– Вот именно, – подтвердил он, закуривая сигарету.

Марианна готова была поклясться, что такой тип, как он, не может курить. Иметь какие-то пороки, мании. Холодный робот, безупречно запрограммированный.

– Мне нужен ответ. Тебе выбирать твое будущее. Или ты гниешь здесь до конца своих дней, или начинаешь новую жизнь. На свободе. Ты, Марианна, должно быть, мечтаешь о ней каждый день, каждую минуту, а?

– Заткнись!

Он дал ей время прийти в себя. Не так-то легко было погасить пламя, снедавшее ее.

– Кого я должна убить?

– Я тебе больше ничего не скажу… Но если это поможет, ты окажешь услугу всем, совершив эту акцию. Искупишь вину в какой-то степени…

Акцию. Почему не сказать «убийство»? Да не простое, заказное.

– Не хочу я ничего искупать! – заорала она. – К черту все это!

– Да хочешь, хочешь, Марианна… Тебя гложет вина. Достаточно посмотреть на тебя, послушать…

Флегма полицейского действовала ей на нервы.

– Мне нужно время, чтобы подумать…

– Время вышло. Мне нужен ответ.

– Тогда – нет.

Он, казалось, дрогнул. Наконец. Стал лихорадочно искать выход из тупика.

– О’кей, дам тебе еще несколько дней… У тебя, наверное, есть вопросы, на которые я смогу ответить?..

Марианна снова села напротив него:

– Как вы собираетесь устроить побег?

– Что ж, если ты пойдешь на сделку, мы об этом поговорим…

– Мы поговорим об этом сейчас! – жестко отрубила она.

– Когда тебя будут перевозить. Придется устроить переезд. Есть несколько возможностей. Меня предупредят о любом твоем передвижении…

– У тебя здесь сообщник?

Он кивнул. Марианна поняла, что попала в какую-то чудовищную мясорубку. Вляпалась во что-то такое, чего ей никогда не понять.

– Ты, например, можешь придумать какую-то проблему со здоровьем, чтобы тебя отправили в больницу. Туда заключенных сопровождают только два надзирателя. Мы можем спрятать оружие в тюремном фургоне…

Они могут это сделать? Они и на это способны?

– Довожу до твоего сведения, месье суперполицейский, что заключенного перевозят в больницу со скованными запястьями и лодыжками… Трудновато завалить двух вертухаев, когда у тебя руки скованы за спиной, и спасаться бегством со стреноженными ногами! Если все твои гениальные идеи в таком ключе…

– Ты права. Хорошо, в таком случае мы вмешаемся и освободим тебя.

– Нападете на фургон?!

– Почему нет?

– Но это будет означать, что у меня есть сообщники на воле! Кто, по-твоему, клюнет на такую сказку? Я не грабитель банков, не главарь мафии! У меня нет друзей, во всех преступлениях у меня не было сообщников! Они точно заподозрят, что дело нечисто!

– Эти вопросы тебя не должны волновать. Ты должна задать себе единственный вопрос, а именно: хочешь ты выйти на свободу или нет.

– Неправда: единственный вопрос, который я должна себе задать, – это готова ли я убивать ради свободы… Готова ли снова отнять жизнь у человека. К тому же ни в чем не повинного.

– Повинного, уж можешь мне поверить.

– У кого-то, кто ничего мне не сделал…

– Я бы не был так в этом уверен, – проговорил он еле слышно.

– Что?

– Ничего… Побегом мы займемся в свое время.

Он подошел к интерфону.

– Я вернусь через несколько дней. Можешь еще подумать. Но это последний шанс выбраться отсюда. Если ты не явишься на следующее свидание или откажешься, я найду другую заключенную, которую заинтересует мое предложение. Но я бы хотел, чтобы это была ты…

– Почему?

– Именно потому, что ты ни разу не совершила преступления преднамеренно. Возможно, ты заслуживаешь, чтобы тебе дали шанс…

– Но если я соглашусь, то как раз его и совершу…

– Таким образом ты искупишь вину. Не упусти свой шанс, Марианна. Не губи свою жизнь… Ты не хуже меня знаешь, что тебе никогда не позволят отсюда выйти.

Такое впечатление, будто небеса обрушились ей на голову.

– Я ценю твои колебания. Это значит, что в тебе есть доброе начало. И не забывай: этот человек – не такая уж невинная жертва.

Она отвернулась, чтобы скрыть смятение. Он нажал на красную кнопку, подождал. Быстро вошла надзирательница, он обернулся на пороге:

– До скорого, Марианна.

Камера 119 – 21:00

– Почему ты так нервничаешь? – мягко допытывалась Эмманюэль.

– Оставь меня в покое! – вопила Марианна.

Час за часом она ходила по кругу. От такого стошнило бы и старого морского волка. Марианна поглядела на сокамерницу, которая тихой сапой заняла ее койку. Пожалела, что так грубо ее послала. Это значит, что в тебе есть доброе начало.

Присела на край койки. Выдавила из себя улыбку:

– Прости меня, Эмма…

– Ничего страшного… Но я вижу, что ты не в себе с тех пор, как вернулась со свидания. Даже не пошла на прогулку. Я просто хотела помочь…

– Ты не в силах помочь. Никто не в силах. Я должна сама найти решение проблемы.

– Уверена, ты его найдешь, это решение. Ты такая сильная.

– Хватит твердить мне, что я сильная…

Марианна закрыла глаза. увидела лицо Даниэля. Она бы хотела свернуться клубком в его объятиях. Чуть ли не попросить у него совета. Но она не могла довериться никому. Одна перед дилеммой, которая терзала душу, изобретая все более утонченные пытки. Это в конце концов убьет ее. Еще до того, как вернется тот полицай. Это так тяжело…

В ней два голоса. Орут в голове, перекрикивая друг друга, доводя ее до безумия.

Что тебе стоит завалить того мужика, Марианна? Ты его даже не знаешь! Ты станешь свободной! Выйдешь наконец из этого ада! На свободу, Марианна! НА СВОБОДУ!

Ты не можешь снова убить. Не имеешь права. Ты никогда не будешь свободна, если сделаешь это. И потом тебя убьют, как только ты выполнишь грязную работу, они тебя ни за что не отпустят. Это ловушка. Верная смерть.

Марианна взобралась на стул, отчаянно вцепилась в решетку.

Почему они явились ко мне? Почему повесили это на меня? Стало быть, я – не абы кто.

Не такая уж невинная жертва… Может быть, главарь мафии, первостатейная сволочь. Гнусная падаль, заражающая все вокруг. Молодой? Старый? Какая разница? Как она сможет убить без ненависти и без боязни? Это ее единственное оружие. Она убивала ненавидя, в гневе. Или просто из страха. Или случайно. Но хладнокровно – никогда, ни разу.

Сможет ли она спустить курок? Или, того хуже, убить голыми руками… Она спустилась на пол. Мадам Фантом лежала с закрытыми глазами. Она вот убила из-за любви. Есть много причин убивать.

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Нет, все нормально, – ответила Эмманюэль, тихо дремавшая под действием лекарств. – Я пытаюсь заснуть. Ты тоже ложись. Утро вечера мудренее…

Марианна грустно улыбнулась ей. В конце концов, хорошо, что этим вечером она не одна. Есть рядом живая душа, готовая выслушать; человек посреди пустыни. Она взобралась на верхнюю койку.

Двадцать лет. Еще столько же сидеть. Медленно умирать. Гнить заживо.

Двадцать лет, и уже в могиле. Не познав жизни, не познав и самой себя. Единственный спутник – отчаяние.

В данный момент сомнение заполонило ее. Давило на виски, крушило грудь. Медленно отравляло кровь, скручивало внутренности узлом. Она должна принять решение. Сделать это сейчас. Чтобы перестать страдать. Но лучше бы кто-то сделал это за нее. Это выше ее сил.

Марианна ухватилась за Даниэля. Стала думать о нем, об их ночи. Я ему небезразлична; может быть, он даже любит меня по-своему. Она попыталась вспомнить запах его кожи, невероятное, давно забытое ощущение, когда засыпаешь рядом с кем-то. И руки, его руки, которых ей так не хватает…

Тут мысли ее обратились к Маркизе, словно проваливаясь в зловонную трясину. Нет, только не она, только не сейчас! Вот бы потребовалось завалить эту гнусь!

Марианна перевернулась на живот, сжала подушку обеими руками. Расплакалась, уткнувшись туда лицом. Через пять минут спустилась, убедилась, что мадам Фантом спит. Взяла мешок с туалетными принадлежностями. Два укола за два дня, чего уж хорошего! Но этим вечером только так можно было противостоять кошмарам.

Ей хватило сил вынуть иглу из вены и спрятать все под матрас. Потом она поплыла. Охлади горячечный ум, уйми демонов тела. Дай мне свободу.

Тогда-то он и возник из ниоткуда.

Скоростной поезд, восхищающий дух. Она закрыла глаза и последовала за ним. Далеко, далеко…

Централ Р.

Спортзал. Терпкий запах. Никого в униформе поблизости. Марианна глядит сопернице в глаза. Момент настал. Момент, когда нужно бить. Другая сжимает в руке нож, сейчас отправит ее в путешествие без возврата. Марианне на смерть плевать. Но она не хочет, чтобы ее зарезали, как скотину на бойне. Тем более эта последняя дрянь. Девушки оценивают друг друга, следят за каждым движением, за малейшим взмахом ресниц.

Все равно Марианна не станет бить первой. Ее не так учили. Она ждет нападения, уже готовит отпор. Другая только того и хочет, несколько месяцев она нарывалась на этот последний бой. Две сильные личности на одной территории: кто-то один лишний. Одна из двоих должна умереть. Сбежать никому не удастся. Марианна посмела высоко держать голову. Высмеивать ее перед всеми. Марианна отказалась подчиняться праву сильного. Значит, она должна умереть.

Они не одни, имеются зрители. Все делают ставки. Ждут с лихорадочным нетерпением. Битва титанов, аттракцион дня.

Другая огромна. Должно быть, мужик, поменявший пол. Устрашающее лицо, квадратная челюсть. Плечи докера. Она уже отправила одну заключенную на тот свет. Марианна рядом с ней кажется крохотной. Букашка, которую легко раздавить. Но она верит в себя. Будет биться насмерть. Пока сердце не остановится. Ни за что не капитулирует. Только это важно.

Убей, или убьют тебя. Выбор напрашивается сам собой.

Другая делает молниеносный выпад. Марианна уклонилась, но лезвие все же скользнуло по левому боку. Просто царапина, еще один шрам. Марианна отвечает улыбкой. Другая нападает снова. Первостепенная задача – заставить ее выронить нож. Марианна хватает выброшенную руку, ломает ее о бедро. Другая визжит, как свинья, которую режут, падает на колени. Марианна могла бы прикончить ее, но выжидает. Никогда не бить лежачего. Ее репутация пострадает. Другая поднимается. Держит сломанное запястье, на лице ужасная гримаса.

– Сдавайся, – шепчет Марианна. – Иначе придется тебя убить…

Она это говорит без малейшей надежды. Другая – точь-в-точь как она, той же породы.

Соперница с яростным криком бросается на Марианну, которая уже приготовила достойную встречу, но не заметила опасность, возникшую позади. Сообщница тянет ее за свитер, Марианна спотыкается, и ее сминает центнер живого веса, полный бешеной злобы. Другая, прижав ее к полу, колотит по лицу кулаком – твердым, как наковальня. Марианне наконец удается опрокинуть ее на бок, она наносит удар правой в челюсть, перед тем как подняться.

Она обводит собравшихся взглядом: нечестной игрой пропитан воздух. Но она готова биться против целого света. Страх исчез, растворился в ярости. Другая сплевывает кровь на спортивный мат.

– Хватит с тебя? – вопит Марианна. – Сдаешься?

Кровь застилает глаза, затекает в рот. Рассечена бровь. Другая встает. Несокрушимая. Еще более грозная, с лицом в кровавых разводах. Новая атака. Эта будет последней.

Марианна выбрасывает руку, вкладывает всю свою силу, чувствует, как фаланги пальцев проламывают нос. Другая уже не сможет упасть, Марианна вовремя подхватывает ее. Вовремя, чтобы прикончить. Тянет за ворот рубашки, бьет головой. Еще раз. И еще. Все сильнее и сильнее. Больше никаких колебаний. Плоть разрывается, хлещет кровь. Последний удар, решающий, приходится в горло. Хрящи разлетаются в клочья. Теперь можно выпустить тело. Другая не встанет никогда.

Централ Р., день как день, как все другие дни. Женщина медленно захлебывается собственной кровью. Глаза от ужаса вылезают из орбит. Марианна всю жизнь будет помнить этот полный ужаса взгляд, она не отведет глаз до конца, до последних содроганий. Вот и все. Марианна бросает вызов тем, кто стоит, окаменев, вокруг бойни.

– Кто-то еще хочет попытать счастья? – спрашивает она дрожащим голосом.

Мертвая тишина. Она завоевала право на жизнь. Стала вождем этого дикого племени.

…Марианна открыла глаза. Вся в слезах, она пыталась вспомнить, как звали другую.

Этим вечером героин не помог. Государственная измена. Она попыталась спуститься с койки. Оступилась на лесенке и упала на пол со всего размаха. От ее крика Эмманюэль даже не проснулась.