Текст книги "Искупление кровью"

Марианна кое-как встала, левую ногу пронзила острая боль. Доковыляла до стола, где Фантомка держала свою походную аптечку. Наугад схватила какой-то пузырек. Таблетка. Вторая. Третья, этого точно хватит. Колено разрывалось от боли, она села на пол под окном. Лицо Эмманюэль совсем рядом. Еще немного, а потом – наверх. Стиснув зубы, стала массировать коленку. От таблеток кружилась голова.

Она уже рыдала в голос. Звала на помощь без слов. Только криком.

Еще одна ночь ужаса. Сколько еще предстоит вынести подобных ночей. Но нет, она не сможет убить.

Внезапно ее как будто ударили кувалдой по голове. Она завалилась на бок. Как же все-таки звали другую? В черепной коробке сгустилась ночь. Еще какие-то образы, расплывчатые.

Другую звали… Вроде припоминаю.

Четверг, 2 июня, камера 119 – 7:00

Жюстина положила Марианне руку на плечо. Под все еще коматозным взглядом Эмманюэль.

– Марианна? Ты меня слышишь?

Никакой реакции. У Жюстины задрожали губы. Она встряхнула безжизненное тело:

– Марианна! Очнись, черт тебя дери!

Приложила два пальца к горлу, немного успокоилась.

– Давай! Очнись!

Ничего. Жизнь в ней теплилась. Но едва-едва.

– Что случилось? – спросила она Эмманюэль.

– Не знаю…

Жюстина заметила на полу пустую упаковку из-под таблеток.

– Это что такое? Это вы принимаете?

– Да… Это снотворное…

– Упаковка вечером была пустая?

– Нет… Не думаю… Там сколько-то оставалось…

– Сколько?

– Да не знаю я! – простонала Эмманюэль.

Жюстина, даже не закрыв камеру, помчалась в кабинет. Врезалась в Даниэля, который как раз выходил из комнаты. Чуть не упала, будто стукнулась о каменную стену.

– Что с тобой стряслось, Жюстина?

– Марианна! Я не могу ее разбудить! Она, похоже, в коме!

– Звони врачу! Я пойду посмотрю…

Он бегом побежал по направлению к сто девятнадцатой, начав в глубине сердца обратный отсчет. Увидев Марианну, лежавшую на полу, завалившуюся на бок, впал в панику. Испугался, что потеряет ее.

Постарался привести ее в чувство. Брызнул водой в лицо, усадил у стены. Лицо ее не выражало ничего, кроме самозабвения. Даниэль грубо потряс ее.

– Ну же, красавица, очнись, очнись… Очнись, черт!

Врач наконец явился. Уложил Марианну на спину, послушал сердце. Померил давление, приподнял веки. Тихий плач Эмманюэль походил на похоронный марш.

– Похоже на передоз…

Даниэль закрыл глаза, скрывая свою боль. Свою вину.

– Она приняла это, – объяснила Жюстина, протягивая упаковку из-под таблеток.

– Она под наркотой, верно?

– Да, – подтвердил начальник. – Думаю, героин…

– Плохое сочетание. Попрошу принести носилки. Доставим девушку в санчасть, постараюсь ее вытащить…

Даниэль знал, как долго придется ждать носилок. Оттолкнув медика, он поднял Марианну на руки:

– Пошли!

Врач с трудом поспевал за ним, хотя и шел налегке. Марианна оказалась на смотровом столе через три минуты. Даниэль даже не подумал выйти, когда врач делал пациентке укол. Потом приложил лед ко лбу, заставил напиться. Когда другие средства исчерпались, влепил пару пощечин. И свершилось чудо. Прилив адреналина сотряс ее. Она открыла глаза, тотчас же закрыла их.

– Хороший знак! – кивнул лекарь.

Даниэль вздохнул с облегчением. Он глядел на Марианну с какой-то детской улыбкой. Врача срочно вызвали в мужской блок. Никакой передышки.

– Вы не могли бы остаться с ней, пока я не вернусь? Нужно с ней говорить, тормошить ее…

– Да, конечно.

Медик исчез. Даниэль взял Марианну за руку. Она снова открыла глаза. Прямо в голубое небо.

– Где я? Что со мной?

– У дока в кабинете. Ты, кажется, наглоталась таблеток…

Дурь, таблетки… Артистический приход.

– Почему? Ты едва оклемалась, красавица… Чтобы больше мне не смела! – сказал он, целуя ей руку.

Марианна выпрямилась с его помощью. Но лицо ее скривилось.

– Что такое?

– Коленка… Я упала с койки… Хотела слезть и шлепнулась!

– Вот вернется доктор и займется ею.

Марианна обхватила его руками, положила голову на живот. Ей было хорошо. Этим утром все казалось таким ясным. Дилемма исчезла, как только она пришла в сознание. Будто бы и в коме продолжалась работа мысли. Решение готово, ответ найден.

Она сильнее прижалась к Даниэлю. Скоро они расстанутся, она его больше не увидит. Это странным образом причинило боль. Вот уж не думала она, что пожалеет о чем-то или о ком-то, покидая этот ад.

Двор для прогулок – 16:00

Многие укрылись под узким навесом, некоторые вообще отказались выйти. Все из-за мелкого теплого дождика. Марианна прохромала до акации, наслаждаясь этим даром небес. Вскоре она сможет насладиться всем, что предложит жизнь. Ей все еще плохо верилось. Сердце прыгало от радости при каждом биении.

Даниэль с Жюстиной стояли на верху лестницы, под козырьком крыши. Марианна и Даниэль улыбались друг другу, как заговорщики.

Взгрустнется ли ему, когда она убежит из тюрьмы? Да. Может быть, он даже поплачет. Эта мысль ее утешила. Хотя ей тоже было грустно. С чего бы?

Я свихнулась, честное слово! Плевать на него… Мало, что ли, зла он мне причинил?

Однако от этого было никак не избавиться, это омрачало радость.

Ничего, она быстро забудет. За кипучей деятельностью во вновь обретенной свободе.

Она тихо рассмеялась. Как такое решение раньше не пришло ей в голову? А ведь все так ясно, до прозрачности! Принять сделку, дождаться чуда, побега. И тут же испариться, исчезнуть. Уж она как-нибудь ускользнет из-под надзора нескольких фликов. Обязательно наступит миг, пусть даже и краткий, когда их бдительность ослабнет. Конечно, она не получит ни документов, ни денег. Зато и новое убийство не отяготит ее совесть. Она сильная, у нее здравый, ясный ум. Она не пропадет. Эти мудаки останутся с носом! Она ликовала, забыв свои страхи. Забыв ужасную перспективу жизни в бегах. Можно сказать, она уже выиграла. Провидение, подарок судьбы. Нужно ли заботиться о блошиных укусах!

Хорошо, что я так долго сопротивлялась. Наконец-то начнется другая жизнь, настоящая. Я вдохну воздух свободы. Ни решеток, ни колючей проволоки.

Никакого шмона, никаких придирок, никаких унижений. Больше никакого карцера.

Жюстина пошла делать обход под навесом, Даниэль воспользовался случаем и подошел к Марианне:

– Как твоя коленка?

– Вывих. Доктор наложил мазь и тугую повязку… Пройдет.

– Тем лучше… Ты какая-то странная сегодня утром. Все время улыбаешься!

Осторожнее: так недолго возбудить подозрения! Даниэль прислонился к дереву, совсем рядом с ней.

– Ну… не знаю, мне хорошо, и все тут… наверное, от Эмминых таблеток!

– Что за тип к тебе приходил вчера?

Она чуть заметно вздрогнула, рассмеялась. Закурила сигарету:

– Так, старый приятель… Однажды помог мне, когда я сидела в дерьме по уши.

– В самом деле? И ни разу не появлялся с тех пор, как ты здесь?

– Его не было в городе. Он не мог прийти.

– И не написал ни разу?

– Эй! Ты что, проводишь следствие?

– Нет, – отвечал Даниэль. – Просто интересуюсь твоими делами.

– Ревнуешь? – предположила она с лукавой улыбкой.

Тут он рассмеялся:

– С чего бы? Ты что, умудрилась переспать с ним в комнате для свиданий?

– Как знать… Ты ревнуешь, честное слово!

Он отрицательно покачал головой и вдруг помрачнел. Молния разорвала небеса, там, над колючей проволокой.

– Марианна, я должен сказать тебе… Ты не должна…

Ему было явно нелегко подобрать слова. Марианна попыталась помочь.

– Ты хочешь сказать, что не любишь меня, верно? – прошептала она. – Ты думаешь, что я вообразила себе…

– Я не хочу, чтобы ты страдала, Марианна.

– Не беспокойся! Я просто радуюсь тому, что случилось. Это ведь хорошо, разве нет?

– Да, Марианна. Это… очень приятно. Но я надзиратель, а…

– А я заключенная. Я знаю! И не забываю об этом. Успокойся: я тоже не люблю тебя.

Он помолчал немного. Потом вернулся к своей навязчивой идее:

– Я тебе об этом сказал, потому что не могу себе позволить…

– Прекрати! – довольно грубо оборвала она. – Я знаю, кто ты и кто я. И потом, не думай, что можешь так легко меня купить… Я, знаешь ли, не изменилась. Я все та же Марианна де Гревиль!

– Марианна Ужасная?

– Ага…

– Оно и видно!

– Ты не должен ходить за мной как приклеенный. Девчонки начнут задавать вопросы…

Он поблагодарил ее взглядом и удалился. Нехотя.

Скоро я уже не буду заключенной. Буду свободной женщиной.

Понедельник, 6 июня, 9:45 – камера 119

Чтобы скоротать время до прогулки, Марианна погрузилась в чтение романа, в то время как ее сокамерница занималась собой в «ванной комнате». Марианна заказала в библиотеке другую книгу Стейнбека после высоких чувств, какие пробудила в ней «О людях и мышах». Она жадно поглощала первые главы. И уже покинула тюрьму, странствуя где-то «К востоку от Эдема»…

Эмманюэль вышла из выгородки с полотенцем через плечо и робко улыбнулась ей. Марианна оставила чтение, закурила:

– Порядок, Эмма?

– Да…

В конце недели мадам Фантом снова заняла свои апартаменты на втором этаже. Опухоль с лица спала, синяки полиловели, местами даже пожелтели. Это означало, что вскоре она опять приобретет человеческий облик. Зубы, конечно, не отрастут, но на человека будет похожа.

Уже два дня она вставала, но отказывалась покидать камеру. Накануне Жюстина оказала любезность и отвела ее в душ вне графика. Марианне от такой милости тоже перепало. Десять кабинок для них двоих! Они настолько продлили удовольствие, что кожа поблекла от горячей воды; надзирательница же, по несчастью, забыла часы в раздевалке. Марианна даже помогла Эмманюэль одеться, настолько та была еще слаба и такими скованными выходили у нее все обыденные движения. Заметив изумленную мину Жюстины, пробормотала, что так уйдет меньше времени.

Она переживала внутренний переворот, но еще не понимала эту новую Марианну. Она часами сидела у изголовья сокамерницы, утешала ее, приносила воду, подавала завтрак в постель. Даже читала вслух! Она методически исследовала себя, искала причины такой внезапной метаморфозы. Близкое освобождение? Нежность мужчины?..

Или попросту спокойное, ненавязчивое присутствие Эмманюэль, которая молча несет свой крест; ее взгляд, в котором никогда не промелькнет ни осуждение, ни зависть. Только готовность все простить.

Вначале Марианна боялась. Боялась стать слабой. Но в конце концов ей стала нравиться ее новая ипостась. Ведь, по правде говоря, она никогда не чувствовала себя такой сильной, как сейчас. Дойти до того, чтобы разделить с кем-то свое жизненное пространство, предложить мужчине нечто большее, чем тело. В дарении крылась мощь, далеко превосходящая гнев, ненависть или власть. Она всего лишь поняла, что сила не ограничивается тем, что ты наносишь удары или получаешь их, стиснув зубы.

Эмманюэль сидела на стуле, обернув правую стопу влажным носовым платком.

– Не знаю, что это такое, но ужасно чешется!

Марианна раздавила окурок, взглянула. Эмманюэль расчесала ногу до крови.

– Нельзя ходить в душ босиком. Обязательно подцепишь какую-нибудь пакость… Попросись к врачу, он тебе назначит мазь. И раздобудь вьетнамки.

– Я как раз хотела кое-что заказать по каталогу… Сестра прислала мне двести евро.

– Гениально!

– Да! Тем более что у нее не так много денег… Она мне и письмо написала.

– Это хорошо… Приедет тебя навестить?

– Нет, не думаю. Она живет далеко…

– А… Но если она станет отправлять тебе время от времени понемногу денег, это уже супер.

– Я посмотрела каталог, цены кусаются!

– Обдираловка, ты хочешь сказать!

– Я закажу пару вьетнамок и кое-что из одежды… Хотелось бы также доплачивать за еду… Я видела у тебя крем для депиляции, закажу такой же, пока не превратилась в йети!

Эманюэль все еще заботило, как она выглядит. Ее женское начало выжило, давало о себе знать. Неплохой прогноз.

– Пользуйся моим, – предложила Марианна.

– Ты шутишь! Я сама куплю! А еще бумагу, конверты и марки, чтобы писать письма сестре. Может быть, напишу и Тома тоже…

– Правильно… Ему, наверное, тебя ужасно не хватает.

– Не знаю. Ему, конечно, одиноко там, в больнице… Потом его определят в приют. Сестра хочет подать прошение судье, чтобы забрать его, но… Согласится ли тот? Определенно решит, что у нее недостаточно средств, чтобы содержать ребенка…

Она умолкла, пролила несколько слезинок. Марианна отвернулась к окну, дожидаясь, пока буря утихнет. Чтобы не смущать, не лезть в душу.

– Хочешь, я и тебе что-нибудь закажу? – вдруг спросила Эмманюэль. – Мне это доставит удовольствие, уверяю тебя… Только скажи что.

– Не надо. Это твои бабки, не мои. Мне ничего не нужно, не беспокойся.

– Пожалуйста, не стесняйся…

– Не настаивай! – отрезала Марианна немного грубо.

– Ладно, как хочешь… У тебя есть деньги?

– Нет.

– А… Откуда же тогда у тебя сигареты?

Марианна ответила полуулыбкой:

– Мне посылают время от времени, но совсем немного…

– Родственники?

Марианна продолжала улыбаться. Раньше она разнесла бы ее в пух и прах за такое любопытство. Но теперь это ее не задевало. Почти.

– Я сирота, с трех лет.

– О господи! Прости меня, я не… Я не знала… Я не хотела…

– Ничего страшного.

Час рекреации пробил. Марианна зашнуровала кроссовки, взглянула на сокамерницу:

– Пойдешь воздухом подышать?

Эмманюэль скорчилась на своем матрасе, ее ужасала одна мысль о том, чтобы покинуть спасительный кокон камеры. Хотя Марианна терпеливо объясняла ей, что рано или поздно придется снова столкнуться с другими заключенными; у нее есть право на прогулку, не следует от него отказываться. Иначе гадины, которые выбили ей зубы, одержат полную победу. Говорить легко. Но сделать решительный шаг…

– Нет! – пробормотала она. – Я устала…

Дверь открылась, вошла Моника Дельбек:

– Прогулка, мадемуазель де Гревиль!

Марианна пошла к выходу:

– До скорого, Эмма!

Дельбек вставила ключ в скважину.

– Подождите! – вдруг крикнула Эмманюэль. – Подождите меня, я тоже пойду!

Моника вздохнула. На горизонте возникли неприятности. Эмманюэль присоединилась к толпе, скопившейся в коридоре, и сразу же прилепилась к Марианне.

Их тела соприкасались, и Марианна ощущала, как та дрожит. Многие лица повернулись к ней. Сочувствующие, любопытствующие или враждебные.

– Ты поступила отважно, – похвалила Марианна. – В самом деле отважно.

– Просто ты была права, – отвечала Эмманюэль, еле сдерживая нервную дрожь. – Я же не могу вечно сидеть взаперти… Да и в них не стоит видеть такую уж неодолимую силу.

– Хорошо сказано, Эмма. Но все-таки ты не отходи далеко от вертухаев… Особенно на обратном пути.

Вся толпа, удерживаемая в русле Моникой и Маркизой, начала свой путь к свободе. Эмманюэль, бледнее обычного под маской, состоящей из синяков, все время оглядывалась. Она, возможно, переоценила свои силы. Наконец они вышли во двор, где их ожидал великолепный безоблачный день. Марианна устроилась на последней ступеньке, мадам Фантом немного постояла рядом, не спеша смешиваться с враждебной толпой.

– Как хорошо на солнышке! – сказала она, щурясь.

– Еще бы! – согласилась Марианна и закурила сигарету.

– Так или иначе, спасибо… Только благодаря тебе я набралась смелости, чтобы снова выйти. Хотела бы я быть такой сильной, как ты, но…

– Хватит болтать! Лучше радуйся хорошей погоде!

Эмманюэль немного отошла под пристальным взглядом Дельбек, неотступно следовавшим за ней. Даниэль не замедлил появиться. Замер в изумлении, заметив мадам Оберже во дворе.

– Даже не верится!

– Глаз с нее не спускайте на обратном пути, – посоветовала Марианна.

– Ты будешь меня учить моему ремеслу? – усмехнулся начальник.

– Ведь в прошлый раз вы блистали своим отсутствием!

– В тот раз возникли проблемы с координацией действий… Думаешь, Джованна и сегодня что-то предпримет?

– Вряд ли, но… Никогда не знаешь, чего ожидать от этих гадин…

– А ты как?

Она растоптала окурок, встала.

– Отлично!

Марианна понемногу приступила к утренней разминке. Повязку на колене закрепила как следует: не соскользнет. Ничего, что больно. Пробежала мимо ВМ, которая делала упражнения для брюшного пресса, дружески помахала ей рукой. Задела Гиену, которая валялась на земле, скорчила презрительную гримасу. Через несколько минут она уже никого не видела, даже не слышала голосов. Полностью сосредоточилась на дыхании, равномерном биении сердца, упругих сокращениях каждой мышцы. Она должна была подготовиться, восстановить физическую форму, снова стать непобедимым бойцом, каким всегда была. Это было нужно, чтобы сбежать от полицейских, выжить на свободе. Возможно, придется драться, бежать на пределе дыхания. Целыми днями обходиться без пищи, даже без воды. Она ускорила темп, чтобы вывести шлаки, скопившиеся в организме. Полная решимости игнорировать сигналы, которые посылала больная нога.

Но внезапно на пути встретилось препятствие, колено подогнулось, и она со всего размаху рухнула на асфальт. Это Джованна, улучив момент, подставила ногу.

Марианна, крича от боли, вцепилась в коленку. Та опять сместилась под неестественным углом: мука невыносимая.

Надзирательницы не сдвинулись с места. Заключенная упала: в их обязанности не входит ее поднимать. А Даниэль со двора ушел.

Марианна попыталась подняться, но от боли разноцветные звезды плясали перед глазами, а желудок подступал к губам. Джованна и ее верная свита наблюдали, донельзя довольные.

– О! Прости, Гревиль! – насмехалась Гиена. – Смотри, куда ставишь ноги!

Все захохотали. Марианна с наслаждением вцепилась бы ей в глотку, но в данный момент барахталась на асфальте, не в силах встать. Упала снова, ее чуть не вырвало.

Ну же, Марианна! Вставай, черт тебя дери!

Эмманюэль переживала, бессильная помочь. Она бы и хотела, да только ноги не несли ее по направлению к Джованне, которая все еще наслаждалась зрелищем.

И все же Марианна увидела протянутую к ней руку. Схватилась за нее, была поднята с земли и нашла плечо, чтобы опереться. ВМ пришла к ней на выручку. Странная тишина установилась во дворе. Улыбка сползла с лица Джованны: разве она могла предвидеть такую солидарность? Лучше не рисковать, вступая в конфликт с самой грозной заключенной всех французских тюрем. Марианна понемногу приходила в себя, найдя такую опору. ВМ решила удалиться, уводя с собой раненую, которая еле ковыляла и стонала при каждом шаге. Они остановились перед скамейкой, где сидели четыре женщины.

ВМ достаточно было просто бросить взгляд, как они тотчас же уступили место. Марианна смогла наконец сесть.

– Спасибо…

– Вывихнула колено?

– Ага! Черт, зверски болит!

Голос у нее все еще дрожал. ВМ подала ей бутылку воды. Потом они выкурили папиросу.

Боль понемногу утихала. Ее место понемногу занимала ненависть. Марианна не сводила с Джованны взгляда, в котором читалось убийство.

– Успокойся, – посоветовала ВМ.

– Я убью эту тварь!

– Говорю тебе, успокойся! Она только этого и ждет! Чтобы ты на нее напала… Ты одна, их десять человек. Вертухаи не станут вмешиваться в общую драку. Пока придет подкрепление, они из тебя котлету сделают…

– Я это знаю! Но я и десятерых уложу!

– На одной ноге? – насмешливо скривилась ВМ. – Давай-давай, не терпится посмотреть!

ВМ была права. Простого присутствия охранниц обычно бывало достаточно, чтобы предотвратить стычки между заключенными. Но в отдельных случаях потасовка могла закончиться смертельным исходом. Надзирательницам не рекомендовалось вмешиваться, чтобы и они ненароком не пострадали. Они просто должны были вызвать подкрепление, которое являлось не раньше чем через десять минут.

– О’кей, отложим до лучших времен! – заключила Марианна.

К ним подошла Эмманюэль:

– Я хотела тебе помочь, но…

– Вы правильно сделали, что держались поодаль, – заверила ВМ.

– Да, правильно! – пропыхтела Марианна, массируя коленную чашечку. – Но она дождется у меня, эта падаль!

Наконец явилась Дельбек:

– Хотите, отведу вас в санчасть, мадемуазель?

– Нет, не нужно! Мне чуть раньше требовалась помощь!

Моника удалилась, пожав плечами. Тут появился и Даниэль. Увидев Марианну, полулежащую на скамейке, понял, что во время его отсутствия что-то произошло. Справился у Моники, потом двинулся прямо к Джованне, которая встретила его невинной улыбкой:

– О! Добрый день, начальник!

– Довольна собой, полагаю? – сурово бросил он.

– Не знаю, о чем вы говорите, месье…

– Насколько я знаю, Марианна ничего тебе не сделала!

– А! Вы насчет нее! Но я тут не при чем! Я вытянула ногу, она споткнулась… Думаю, ей пора заказать очки!

Вся свора заржала. Даниэль схватил Джованну за руку, поднял с земли:

– Кончай издеваться надо мной, ясно?

– Не надо так нервничать, месье! Что вообще происходит?

– Мне не нравятся твои манеры!

– Не стоит так заводиться! Я прекрасно знаю, что Гревиль – ваша любимица, но тем не менее!

– Нет у меня здесь никаких любимиц. А вот ты в самом деле допрыгаешься!

– Мне очень жаль, начальник! Клянусь, я не хотела навредить вашей душеньке!

– Когда-нибудь ты мне заплатишь за все твои пакости! – прошипел он.

– О да, начальник! – сладострастно потянулась она. – Давайте, сделайте мне больно. Уверена, если это будете вы, я с ума сойду от восторга!

Девушки потешались вовсю, но Даниэль не смутился:

– Когда я займусь тобой, тебе это вряд ли понравится.

Джованна продолжала усмехаться. Даниэль развернулся, едва сдерживая гнев. Он себя чувствовал бессильным перед этой дрянью! С ней нужно было держать ухо востро. Один ложный шаг – и на него натравят целую армию адвокатов. Или того хуже: доставив ей неприятности, он подвергнет опасности свою жизнь, жизнь своих близких и своих надзирательниц. У нее безотказная поддержка на воле. Она, Гиена, неприкосновенна! Или почти. Ему удалось пару раз отправить ее в карцер, а однажды он влепил ей затрещину. Через три дня ему в почтовый ящик положили хорошенький маленький гробик. С именем его дочери в качестве эпитафии.

Он повернул к скамейке узнать, как Марианна.

– Зачем вы к ней подходили? – зарычала та. – Я сама разберусь! Мне не нужна ваша помощь, начальник!

– Тут тебе не перестрелка у кораля О-Кей![7]7
  Перестрелка у кораля О-Кей – одна из самых известных перестрелок в истории Дикого Запада. Произошла 26 октября 1881 года в городе Тумстоун в Аризоне.


[Закрыть] Так что веди себя смирно, поняла?

– Конечно! Пусть эта тварь ломает мне ноги!

– Уймись, Марианна! – крикнул он. – Иначе отправишься в карцер. Ясно?

Он поступал против совести, но выбора не было. Соперничество между двумя столь свирепыми заключенными грозило закончиться плохо. Марианна присмирела, сидела на скамейке, насупившись. Даниэль посмотрел на часы и дал знак Дельбек. Пора возвращаться.

– Идти сможешь? – обеспокоился он. – Хочешь, помогу?

– Обойдусь! Без вас справлюсь!

Он отступился. ВМ поддерживала Марианну, пока они шли ко входу. Там она выпустила руку своей союзницы.

– Отсюда сама доберусь. Еще раз спасибо…

ВМ, не настаивая, смешалась с толпой. Марианна хромала, каждый шаг вызывал жестокую боль. Она отказалась от помощи Эмманюэль, начальника, ВМ. Она не доставит такого удовольствия Джованне. Коридоры, решетки, которые открываются перед ними и за ними закрываются. И наконец, главная лестница. Марианна схватилась за перила, замедлила шаг. Легко сказать: впереди несколько десятков ступенек! Человеческий поток струился мимо, ее толкали, обгоняли. Вскоре она потеряла Эмманюэль из виду, ее далеко вперед унесло волной.

Внезапно Марианна услышала крики, заметила скопление народа позади, внизу. Завязалась драка. Мимо пролетел Даниэль, спеша на помощь Монике, замыкавшей шествие. Маркиза тоже спустилась, походя злобно тряхнув Марианну. Та продолжала подниматься, с трудом, в совершенном изнеможении. Сустав под тугой повязкой буквально разрывался от боли.

Марианна подняла голову, прикидывая, сколько еще осталось терпеть.

Наверху небольшая толпа окружила кого-то. Марианна тотчас же догадалась, что свара внизу была маневром, отвлекающим вертухаев. Самое главное происходит наверху. Эмманюэль!

Марианна, неизвестно откуда черпая силы, почти забыла о боли. Ступая на больную ногу, преодолела ступеньки одну за другой с мужеством солдата, идущего в бой. Расправа, несомненно, уже началась, как бы не опоздать.

С другой стороны, почему она вообще туда спешит?

Добравшись до места, она пробилась сквозь плотное кольцо, растолкав зрительниц плечами. Две женщины держали Эмманюэль за руки, одна из них зажимала ей рот. Джованна острым ножом разрезала на ней одежду. На груди уже виднелся длинный след.

– Оставь ее! – рыкнула Марианна.

Джованна, изумленная, обернулась:

– Гляньте-ка! Хромой утенок! Займитесь ею, девочки…

Одна из гиен попытала счастья. Марианна врезала ей, она тут же упала. Другие поостереглись. Джованна оставила свою дрожавшую от страха игрушку и сама занялась нежданной гостьей. Зрительницы расступились, оставив место для битвы львиц.

– Драться будешь? – спросила Марианна.

– С калекой?

– Эта калека тебе вышибет зубы!

– Лучше бы тебе не встревать, Гревиль… Будешь ее защищать, станешь моим врагом. А мои враги долго не живут, как правило!

– Мы и так враги… Так что хватит болтать, становись! Покончим с этим!

Джованна передала нож кому-то из банды:

– Это без надобности, я тебя удавлю голыми руками…

– У тебя все? Я жду…

Гиена крутилась вокруг нее, хищница, готовая к броску. Марианне было нелегко следить за ее движениями, мешала одеревеневшая нога. Сегодня в ее распоряжении только кулаки, и очень трудно удерживать равновесие. Внезапно противница бросилась в атаку и нанесла удар ногой по поврежденному суставу Марианны; та рухнула, не сдержав крика.

Стоит на одном колене. От боли трудно дышать. Плохое начало. Джованна воспользовалась преимуществом, ударила правой в голову. На этот раз Марианна упала совсем: ошеломленная, уязвимая. Тут Гиена обрушилась всем своим весом на ее колено, Марианна задохнулась от боли. Харкнула кровью. Еще немного – и получила бы удар пяткой в лицо, но инстинктивно схватила Джованну за лодыжку и тоже опрокинула на пол. Поднялась так быстро, как только смогла, снова оказалась лицом к лицу с противницей.

Но чем они заняты, вертухаи? Снизу доносились крики, ругань. Горячая кровь заливает лицо, затекает в глаза; на левую ногу невозможно опереться… Впервые Марианна во время боя чувствовала себя в опасности. Понимала, что этот бой она проиграет. Что поражение не за горами. Может быть, и смерть.

Она подумала о близящемся побеге. Ей наверняка не дожить до свободы. Джованна расправится с ней. Зачем, черт побери, было вмешиваться?!

Марианна стиснула зубы. В тот самый момент, когда Джованна ей врезала левой в живот. Правой – в челюсть. Она сделала отчаянный выпад, противница отступила. Но опять подвернулась нога: снова об пол коленом. Нет, ничего не получится. Это свыше сил.

Сквозь ресницы в капельках крови, как сквозь красную пелену, она различила торжествующую улыбку Джованны.

– Тебе конец, Гревиль!

Марианна, неспособная двинуться с места, ждала последнего удара. Все внутри сжалось от невыразимого страха. Я могла бы обрести свободу. Через несколько дней. Попросить пощады? Эта мысль зародилась в душе. Она простерта ниц, остается молить о милости победителя. Может, это сработает. Но слова не шли с языка.

Внезапно совсем близко раздался знакомый голос:

– Только тронь ее, и ты труп.

Стерев с лица победную улыбку, Гиена повернулась к ВМ.

– Ты бы не встревала! – сделала она попытку.

– Не очень и хотелось. Но если ты подойдешь к моей подруге, придется встрять…

Джованна шумно сглотнула слюну. Отступить перед заключенной, пусть даже это ВМ, будет означать начало ее заката. Марианна, по-прежнему прижатая к поручням, вдруг поняла, что этот голос ей не почудился. Ей удалось, не смыкая век, следить за странным балетом. Джованна вилась вокруг новой противницы, ища уязвимую точку. ВМ стояла совершенно неподвижно. Только ее глаза из стали высочайшего закала следили за этим танцем. Гиена вдруг бросилась в атаку. ВМ с обескураживающей легкостью перехватила ее руку, а другой рукой схватила за горло и подняла в воздух, как соломинку. Соломинка, весом в семьдесят пять килограммов, задыхалась и хрипела, болтая ногами в пустоте. Эту тряпичную куклу ВМ впечатала в стену:

– Хочешь продолжить?

Джованна не успела сказать «нет». По лестнице раскатился крик:

– Вертухаи!

Девушки разлетелись, как стайка воробьев. ВМ отступила в тень, гиены пустились в бегство, поддерживая Джованну. Марианна медленно стекла под перила, щекой на холодные ступени. Лицо Даниэля нависло над ней: второе чудо.

– Марианна! Ты меня слышишь?

Моника занялась Эмманюэль, а Соланж загоняла заключенных в камеры, вопя, как оглашенная. Марианну Даниэль отнес на руках. Положил на койку, отер распухшее лицо.

– Вызовите врача, пожалуйста, – приказал он Монике. – Быстро!

Охранница оставила Эмманюэль, которая сидела на стуле, вся в слезах.

– Марианна, ты меня слышишь? – повторил Даниэль.

Та моргнула. Даниэль повернулся к ее соседке. В совершенно искромсанной одежде, Эмманюэль прижимала обе руки к ране, длинному порезу, который тянулся от плеча до впадинки между грудей.

– Что произошло?

– Они… Они на меня напали, и… И… Ма… Марианна за меня всту… вступилась… Она дралась с Джо… ванной… Но все время падала из-за… коленки, и…

Она захлебнулась в рыданиях.

– Успокойтесь, врач сейчас займется вами…

– Она… Она умрет?

– Да нет! Она крепкая!

Даниэль вглядывался в нее с беспокойством. У Марианны шла кровь из носа, изо рта. Она была отсюда за тысячу миль. Тихо стонала через равные интервалы. Наконец явилась врачиха, молодая, новенькая. Запыхавшись от беготни по коридорам, немного не готовая к такому развитию событий. Она сначала осмотрела Эмманюэль:

– Ее нужно отвести в санчасть. Наложить швы.

– Моника, займитесь этим!

Дельбек повела Эмманюэль, а докторша подошла к Марианне. Протерла ей лицо антисептиком, наложила повязку на лоб, смерила давление, прощупала пульс. Даниэль сообщил насчет разбитой коленки. Молодая докторша сняла с Марианны джинсы, но когда стала разматывать бинт, та от боли завопила, задергалась во все стороны. Врачиха не сдавалась, продолжала свое дело, несколько грубо, неловко. Марианна с силой оттолкнула ее, уложила на пол.

– Она сумасшедшая! – возмутилась врачиха, поднимаясь. – Раз на то пошло, я ухожу!

– Останьтесь! – приказал Даниэль, хватая за руки непокорную пациентку. – А ты уймись! Она хочет тебе помочь, о’кей?

– Она меня совсем уморит! – надрывалась Марианна.

– Она ничего тебе не сделала! Лежи спокойно!

Врачиха наконец согласилась продолжить осмотр. Коленка распухла, увеличилась втрое.

Врачиха наложила мазь, что вызвало новые вопли.

– Нужно сделать рентген… Когда она перестанет так нервничать!

Коленку снова перевязали, и Марианне вкатили укол. Успокоительного? Обезболивающего?

– Вот и все, на данный момент больше ничего нельзя сделать. От укола станет легче. Теперь я должна заняться той, другой. А эту нужно будет отвести на рентген во второй половине дня.

– О’кей, спасибо, доктор.

Врачиха вышла из камеры, Даниэль задержался рядом с Марианной:

– Ну как, получше?

Та отрицательно покачала головой. Даниэль улыбнулся, прикурил для нее сигарету: