Текст книги "Стальное притяжение"

– Я не знаю, как ездить.

Он буквально замер в кресле, растерянно сжимая руль пиклета в руках.

Будь у меня в запасе более пяти секунд, которые требовались дозорным, чтобы достичь нас, я бы непременно выругалась или закатила глаза, но время не позволяло. Со словами Леона в меня словно ударил разряд молнии: я подорвалась с сиденья и, быстро перегнувшись через его плечо, стукнула ладонью по зелёной кнопке, что располагалась чуть правее и выше рычага. Не успела подсветка рабочей панели пиклета загореться, как я дёрнула переключатель скорости вверх, отчего наш транспорт, сильно толкнувшись, начал движение.

Тут же я услышала громкий стук позади себя, в то время как пиклет качнулся из стороны в сторону. Обернувшись, я с ужасом обнаружила, что один из дозорных ухватился за наш пиклет.

– Остановите немедленно! – прокричал он, пытаясь залезть на заднюю часть транспорта.

Боковым зрением я видела, как остальные сели в другие свободные пиклеты и двинулись за нами по параллельным дорожкам.

– Ты умеешь им управлять? – исступлённо спросил Леон, бегая потерянными глазами по мало знакомой ему панели управления. За общим шумом и суматохой он не заметил, что один из дозорных присел нам на хвост… в буквальном смысле.

– Леон! – отчаянно крикнула я, сильно дёргая его за плечо.

В этот самый момент я почувствовала, как что-то сильно тянет меня назад: дозорный схватился за мой костюм и попытался скинуть с сиденья. Я машинально посмотрела вниз, где переплетения огромного количества пиклетных дорожек темнели далеко под нами. Вылети я со своего места, простым ушибом точно не отделаюсь.

– Отцепись от неё! – услышала я крик своего напарника, который наконец заметил нашего неприятеля.

Леон перегнулся через своё сиденье назад и попытался оттолкнуть мужчину, но тот вцепился в меня мёртвой хваткой. Дозорный просто-напросто держался за меня, чтобы самому не вылететь с разогнавшегося пиклета или, что ещё хуже, с пиклетной дорожки.

Неожиданно мимо моего уха с огромной скоростью и с характерным свистом что-то пролетело. Я повернула голову и увидела, как через пару дорожек параллельно нам едет другой пиклет с двумя дозорными, один из которых ведёт транспорт, а другой – с оружием в руках целится в нас. Следующая пуля угодила в боковую поверхность пиклета, издав громкий колючий звук удара о металл. Леон тоже понял, что мы находимся под обстрелом, поэтому, не оставляя попыток отцепить руки дозорного, прикрыл меня собственным телом. Во всей этой суматохе было очень трудно осмыслить свои действия и каким-либо образом попытаться исправить ситуацию, но до сознания внезапно дошла одна вещь – Леон прихватил с собой тренировочный пистолет в тайне от Рокс. Он закрепил его у себя на поясе под униформой, но мне было к нему не подобраться, так как костюм шёл комбинезоном.

– Леон, твой пистолет, – с трудом выговорила я, сдавливаемая с одной стороны своим неприятелем, с другой – спасителем.

Больше всего я переживала, что одна из пуль, летящих из соседнего пиклета, угодит в Леона, но расстояние и быстрое движение делали своё дело.

– Пистолет, Леон, – повторила я, решив, что он не услышал меня в первый раз.

– Достань сама! – резко крикнул он.

В первые доли секунды я приняла его слова, как «отстань, мне не до этого», о чём свидетельствовала и его повышенная интонация, но потом до меня дошло, что в том положении, в котором мы находились, мне и правда было куда удобнее извлечь пистолет из его костюма.

Пока Леон, нависая надо мной, пытался справиться с неугомонным дозорным, я потянулась к молнии на его костюме, что начиналась от воротника, и дёрнула её вниз. Перед глазами предстал оголившийся и поблёскивающий в поте торс, и, не будь ситуация столь критичной, я бы назвала её даже комичной. Не отвлекаясь на лишние мысли, я нащупала на поясе оружие и выдернула его из ремня.

– Стреляй! – тут же скомандовал Леон.

Разумеется, стрелять из пистолета меня никто не учил. Я только лишь видела со стороны, как это делали остальные. Действуя практически интуитивно, я нажала на защитный стержень в верхней задней части пистолета, тем самым сняв его с предохранителя. Затем я отодвинула назад затвор и мне оставалось только направить оружие и нажать на курок, как вдруг в мой пистолет вцепился дозорный, пытаясь выдернуть его из моих рук. Он понимал, что этот пистолет может послужить неудаче в борьбе с нами, но он не учёл, что держаться лишь одной рукой за спинку моего сидения – тоже не безопасно для жизни. Пока мужчина одной рукой пытался отобрать у меня пистолет, Леон силой дёрнул пальцы дозорного на другой руке и его ладонь автоматически разжалась. Обдуваемый порывами ветра от разогнавшегося пиклета, он резко полетел назад вместе с пистолетом, который мне не хватило сил удержать.

Моё сердце бешено забилось в груди от страха, что мужчина сейчас вылетит за пиклетную дорожку и упадёт в непроглядную тьму, но ему повезло, так как он слетел как раз на дорожную колею между двумя рельсами. Сделав несколько инерционных переворотов, дозорный упал на месте, и пиклет с большой скоростью начал отдалять нас от него.

Справившись с одним противником, я вспомнила про остальных, которые обстреливали нас всё это время с параллельных дорожек. Я повертела головой, чтобы оценить ситуацию, но неожиданно и на радость себе поняла, что за нами больше никто не гонится. Не успела я обдумать причины такого странного поворота событий, как вдруг услышала испуганный крик Леона.

– Ариана! – истошно завопил он, указывая рукой куда-то вперёд.

Я проследила за его жестом и моему взору открылась ужасающая картинка местного «пейзажа». Освещение вокруг словно потемнело, я бы даже сказала – помрачнело; стены по обе стороны от нас были сильно побиты, местами от них отходили пласты искорёженного металла, в воздухе резко завитал запах гари, который, видимо, в суматохе не был замечен ранее, как и всё остальное вокруг.

Наш пиклет сильно задрожал, проезжая по изувеченным рельсам, но это была не последняя из бед. Недалеко виднелась развилка: одна дорожка уходила за поворот, в темноту туннеля, а другая и вовсе обрывалась впереди искорёженными свисающими рельсами.

– Тормози! – в ужасе завопила я, не сразу сообразив, что Леон не знает, как управлять пиклетом.

Он в панике забегал глазами по панели управления в поиске подходящей кнопки, но я, быстро взяв себя в руки, пришла ему на помощь. Опять перегнувшись через спинку переднего сиденья, я потянулась к рычагу и дёрнула его вниз. Пиклет, пуская искры из-под низа, начал резко тормозить. До развилки оставалось всего несколько метров, и мы бы не успели полностью остановиться до поворота, поэтому я дёрнула руль вправо, чтобы направить транспорт на соседнюю колею, которая после поворота вела в туннель, а не к обрыву. Только когда пиклет свернул на нужную дорожку, я позволила себе немного расслабиться и откинулась на спинку собственного сиденья, утомлённо закрыв глаза.

– Фу-ух, – услышала я истощённый выдох Леона. Он протёр рукой стекающие со лба капельки пота и, развернувшись ко мне, спросил: – Ты как?

– В порядке, – быстро проговорила я и открыла глаза, дабы удостовериться, что и с Леоном всё нормально.

Но не тут-то было. Левый рукав его костюма набух свежей бордовой кровью, причём пятно довольно быстро росло в области плеча.

– Ты ранен, – с вновь нарастающей паникой проговорила я, наклоняясь к нему.

– Руку немного задело, это нестрашно, – поспешил успокоить меня Леон. После этих слов он снял со своего пояса ремень, на котором держался пистолет и, отдав его мне, сказал: – Просто завяжи покрепче над локтём.

Я немедленно принялась за дело, стараясь работать быстро и в то же время аккуратно. Пуля прошла по касательной, поэтому её не пришлось извлекать. Я чувствовала, как напрягаются мышцы Леона и видела, как он кривит лицо от боли, хотя и старательно скрывает это, отворачиваясь в другую сторону. Уже через минуту кровь была остановлена, а наш пиклет тем временем медленно въехал в туннель, который, как оказалось, был не очень длинным, поэтому нам виднелся просвет выезда вдали. Больше всего я переживала, что эта дорожка тоже может оборваться впереди, но, к счастью, худшие опасения не оправдались. Мы поддерживали маленькую скорость, чтобы контролировать опасную дорогу и в случае чего быстро остановиться.

– И что теперь? – заговорила я, когда дыхание практически пришло в норму.

– Нужно вернуться в логово, – спокойно проговорил Леон и потянулся к карману, в котором лежал его выключенный сот.

– А как же план? Получается, из-за нас он провалился? – досадно спросила я, наблюдая за действиями моего напарника.

– Не думаю, – качнул он головой, включая тем временем сот. – Мне кажется, мы, наоборот, сыграли на руку нашим, потому что отвлекли внимание охраны.

– Надеюсь, так оно и есть, – устало вздохнула я, – а то очень неприятно чувствовать себя слабым звеном.

– Да брось, Ариана, – оторвавшись от своего гаджета и взглянув на меня, сказал мой напарник, – такое могло случиться с каждым.

– Там был Аллен, – вспомнила я причину произошедшего, едва успел Леон договорить.

Сердцебиение снова начало усиливаться от мысли, что мой брат, которого я долгое время считала погибшим, жив и находится совсем рядом.

– Интересно, зачем его сюда привезли? – сам у себя спросил Леон, после чего его взгляд, приобретя отстранённость, устремился вдаль. После непродолжительного молчания его губы тронула улыбка, и он проговорил: – Он очень просился со мной, когда я улетал с Земли.

– Ты видел его на Земле? – озадаченно спросила я, приподнимая левую бровь.

– Конечно, – ответил Леон, после чего удивил ещё больше, сказав: – Мы с ним жили в одном лагере.

– В каком ещё лагере? – непонимающе проговорила я, ощущая неприятную тяжесть обмана в груди.

– Ариана, – с тем же непониманием произнёс Леон, – в лагере, где мы все жили после катастрофы.

Обдумывая услышанное, я нахмурилась и опустила голову, упёршись взглядом в собственные колени. От негодования и непонимания я машинально теребила молнию своего костюма и нервно потряхивала левой ногой, что не скрылось от глаз моего напарника.

– Ариана, – серьёзным голосом позвал он меня, – посмотри на меня, пожалуйста.

Я подождала секунду-другую, после чего медленно подняла бегающий взгляд на своего собеседника.

– Скажи мне, где ты была всё это время? – вдруг спросил Леон. Он уже задавал мне этот вопрос, но в прошлый раз, когда я попыталась ответить, мы оба как-то незаметно ушли с темы. После того я почему-то не посчитала нужным обдумать ответ на этот вопрос в том случае, если Леон ещё раз решит его задать, поэтому сейчас не спешила отвечать.

– Я… На самом деле… – запинающимся от волнения голосом начала я. – Я мало, что помню.

– В каком смысле? – озадаченно спросил Леон, внимательно меня слушая.

– В прямом! У меня были проблемы с памятью после катастрофы, и я многое забыла. – Я потёрла виски в желании ослабить напряжение, что нарастало в голове.

– Что, например? – недоверчивым тоном поинтересовался мой напарник.

– Например, как мне удалось спастись, – отчасти соврала я.

– И ты не помнишь, как попала в лагерь? – предположил Леон.

– Так я и не была ни в каком лагере, – уверенно проговорила я. – Меня целый месяц лечили в какой-то клинике. А потом сразу… – тут я опомнилась и резко замолчала, отводя от Леона испуганный взгляд.

– Что потом? – вопросительно посмотрел на меня мой напарник.

– А потом я оказалось на космическом корабле, – вздохнув, проговорила я.

– Как? Почему? Кто тебя сюда отправил? – незамедлительно начал сыпать он вопросами. – И почему все это время ты не давала о себе знать?

– Кому не давала о себе знать, Леон? Я думала, у меня никого не осталось! – зацепилась я за его последний вопрос, надеясь избежать ответа на предыдущие.

– Неужели ты не читала списки, не видела в них свою семью или меня?

Я замолчала, объятая воспоминаниями. Мне вспомнилось, как Виктор принёс один список с именами выживших. В самом верху листа значилось:

Лагерь №: 3.

Дата прибытия: 3.1

…

Тогда я почему-то не обратила внимания на надпись, но теперь поняла, в чём был её смысл. Виктор дал мне список лишь из одного лагеря, где не было важных для меня людей. Осознав это, я не стала задаваться вопросом, почему он так поступил, ведь уже давно поняла, что Виктор всегда исходил из собственной выгоды.

– В том списке, который я видела, вас не было, – на этот раз честно ответила я.

– Подожди, – резко произнёс Леон, словно что-то вспомнив. – Ты говорила, что была в Австралии.

– Да, – кивнула я головой, подтверждая его слова.

– Там был Викториан, – негромко проговорил он, и я тут же ощутила перемену в его голосе и взгляде.

Моё сердце замерло где-то в пятках. Последнее, что я должна была говорить Леону, так это то, что предыдущие три месяца я провела с его братом. Дав себе слово, что ни при каких обстоятельствах он об этом не узнает, я невинно переспросила:

– Кто?

Леон бросил на меня немного недоумённый взгляд и повторил имя:

– Викториан, мой брат. Или его ты тоже не помнишь?

Я по-актёрски пожала плечами.

– Странно всё это, – задумчиво проговорил Леон, после чего окунулся в свой сот, чтобы открыть карту местности и выяснить наше местоположение.

Пока мы разговаривали, наш пиклет выехал из туннеля и продолжал медленно катиться в неизвестном направлении. Я с затаённым дыханием осматривалась вокруг и молча недоумевала от всего увиденного. Место казалось мёртвым во всех смыслах этого слова: мёртвые дорожки, мёртвые стены, мёртвый воздух, только помигивающие лампы на стенах подавали слабые признаки жизни.

– Что здесь случилось? – негромко спросила я, переводя взгляд на Леона, который внимательно изучал карту в своём соте.

– Моя мама говорила, что большая часть корабля разрушена, – не отрываясь от экрана, проговорил он.

– Но чем можно было разрушить такой прочный металл? – Я задала этот вопрос скорее себе, чем своему напарнику, но он посчитал нужным высказать своё предположение.

– Огнём, – негромко и с некоторым страхом в голосе проговорил он, вскидывая голову и глядя на меня.

– Жуть какая, – я поёжилась от повеявшего холодка, который являлся, скорее, плодом моей фантазии.

– Нужно прибавить скорость, – неожиданно сменил тему Леон и стал присматриваться к траектории движения нашей пиклетной дорожки.

– Потяни рычаг немного вверх, – подсказала я своему несостоявшемуся водителю.

Он послушал меня и, когда пиклет поехал быстрее, спросил:

– Где ты научилась им управлять?

Я призадумалась, не спеша давать честный ответ на этот вопрос. Временна́я пропасть между мной и Леоном породила слишком много секретов, и я уже запуталась в том, что можно говорить, а что нельзя.

Не дождавшись ответа, он снова развернулся ко мне лицом и вперил в меня ожидающий взгляд.

– Я же говорила, что жила всё это время на корабле, – неуверенно начала я, – там и научилась.

– Там? – зачем-то повторил Леон. – То есть, ты была не на этом корабле?

– Была бы я на Титане, мы бы встретились раньше, тебе так не кажется?

– Ты была на Глоресе, – уверенно сказал Леон и отвернулся, уставившись на дорогу.

Я не стала ничего отвечать, на душе был неприятный осадок от всех этих разговоров о прошлом, которое мы провели порознь. Вряд ли Леон не знал, что его брат тоже был все это время на Глоресе, и он ведь не глупый – наверняка догадался о взаимосвязи этих событий. Я с некоторым страхом ждала, что он скажет что-то ещё, но Леон молчал, время от времени бросая взгляд на экран своего сота и обратно на дорогу, сверяя необходимый нам маршрут.

До конца пути мы больше не обмолвились ни единым словом.

Глава 8. Мэрэдит

Я осторожно выглянула из-за угла и, удостоверившись, что коридор пуст, махнула рукой Даррену. Он тут же принялся за дело: зайдя за еле видимую на стене камеру, мой напарник достал из кармана своих джинсовых штанов какой-то острый предмет и начал откручивать крепёж наблюдательного аппарата. Я пыталась тщательно прислушиваться к посторонним звукам, чтобы уловить приближение ненужных людей. Всё было тихо. Тогда я ещё раз посмотрела в обе стороны следующего коридора, а затем подошла к Даррену, чтобы помочь ему с перенастройкой камеры. Тем временем он уже разобрался с креплением и приступил к работе с проводами. Мой напарник работал очень быстро и уверенно; на каждую камеру у него уходило не более двух минут, поэтому за последние полчаса нам удалось перенастроить почти половину необходимого.

– Подержи здесь, – время от времени давал Даррен мне те или иные указания.

Я старалась вникать во все его действия, чтобы оказать максимальную помощь в случае надобности.

На душе было очень странное ощущение: я вроде бы понимала, что поступаю правильно, помогая местным, но с другой стороны – чувствовала себя провинившимся ребёнком, который вот-вот должен будет отчитаться перед родителями за очередную проказу. Мне кажется, я даже не до конца осознавала, что делаю, будто не ощущала весь груз ответственности и опасности, которые легли на мои плечи после того, как я просто не захотела отпускать Леона одного впутываться во всё это дело. Почему я не захотела его отпускать? Можно было подумать, что у меня просто на подсознательном уровне осталась привычка держаться ближе к человеку, которого я знала как свои пять пальцев. Но ведь дело обстояло совершенно в другом. Всё, абсолютно всё я делала осознанно. Я не имею ввиду, что была согласна с позицией Леона и что тоже безумно хотела помочь бедным людям. Просто я, как и прежде, оставалась верна единственному близкому мне человеку.

Так уж сложилось, что всю мою относительно недолгую жизнь, Леон всегда был где-то рядом. Сколько я ни пыталась вспомнить прошлое без его участия – ничего не выходило. Мы с самого раннего, я бы даже сказала, незапамятного возраста всегда находились в поле зрения друг друга. Это было вызвано общей работой моего отца и его матери. Мы с Леоном были друзьями детства, а потом, когда чуть повзрослели и вступили в период острых юношеских чувств, даже сами не поняли, как стали парой. Просто одним обыкновенным вечером между нами вдруг вспыхнула искра ещё совсем не умелой юношеской страсти. Поначалу нам обоим было стыдно за совершённый поступок, но потом мы как-то свыклись с этим и постепенно наши отношения стали заходить всё дальше, причём разговоры со стороны уходили, как правило, на десять шагов вперёд от истины.

У меня не было родных братьев или сестёр, не было очень близких подруг, с которыми я могла бы поделиться любыми своими секретами. По факту у меня не было и отца, так как он находился постоянно в разъездах из-за своей работы. Была только мама, но она мне всегда казалась слишком простой и даже немного далёкой от всего того, что происходило в моей жизни. Возможно, в этом была и моя вина, но данный факт никак не влиял на то, что единственным родным мне человеком, способным выслушать меня, понять и поддержать, был Леон. И друг, и брат, и даже отец в каком-то смысле. Нас всегда связывало намного больше, чем просто чувства противоположных полов. В этом была крепкость наших отношений, но в то же время – это и убивало их. В них не было экспрессии, неожиданностей: ни ссор, ни сцен ревности, ни страстных примирений. В них всё было размеренно и шло своим чередом. Наши отношения напоминали спокойную реку, без каких-либо подводных камней или быстрых течений. Мы понимали друг друга с полуслова, а иногда нам и вовсе не приходилось говорить – хватало только взгляда. Сначала мне казалось, что так и должно быть, а наши отношения – идеальны, но отличное взаимопонимание слишком быстро привело нас к пику нашей связи, говоря иными словами – к тупику. Нам становилось скучно оттого, что не осталось никаких загадок и секретов. Тогда я просто стала ждать, когда Леон решит покончить с этим. Признаюсь честно, я очень боялась его потерять, но понимала, что иначе мы не сможем. Он не сможет…

Каждый раз моё сердце замирало, когда он серьёзным тоном начинал со мной какой-то важный разговор. Я думала: «Вот оно, всё, конец, сейчас он расстанется со мной», – но каждый раз тема оказывалась другой. Всё это продолжалось до тех пор, пока одним обыкновенным вечером, в который мы собирались закрепить наступление Нового Года в Моден Раунде, он не позвонил и не сказал, что будет не один. Я всё поняла без лишних слов и даже сдержала слезу, которая собиралась скатиться по щеке. Долгое время я морально готовила себя к этому дню, поэтому сумела с улыбкой на губах и почти с искренней теплотой в душе встретить новую девушку Леона. Я не до конца понимала, чем же она смогла его зацепить, но, видя его рядом с ней, наблюдая за его выражением лица и проявлением чувств, я осознавала, что это надолго. Следующие несколько дней меня будто не существовало: я потерялась от всех и даже от самой себя, будучи не в силах справиться с собственными чувствами. Нет, я не плакала и не ненавидела Леона с Арианой, я просто не знала, что мне делать дальше и как вообще жить без человека, без которого не успела научиться жить. Но судьба всё решила за нас: после падения Пирамиды я оказалась не единственной, кто остался в одиночестве.

Для большинства спасшихся людей произошедшее событие казалось концом их жизни, так как они потеряли практически всё, но мне было некого и нечего терять, поэтому я, сжав в комок мысли сожаления и скорби, твёрдо решила начать свою жизнь с чистого листа – без Леона, без своих чувств к нему, без тех мест, где нам с ним было хорошо.

Месяц беззаботной жизни в лагере дал мне возможность хорошенько поразмыслить над обустройством своей дальнейшей жизни. Папа предупредил меня, что я полечу с ним на космические корабли, поэтому я строила свои планы исходя из данного факта. Вот только когда в день отлёта увидела Леона, я поняла, что задача «начать всё с чистого листа» значительно усложняется.

Я пыталась быть с ним холодной, пыталась соблюдать дружескую дистанцию. Я верила сама себе, что мои чувства погасли. Да и видя, как он убивается горем из-за потери Арианы, я не могла позволить себе сделать попытку вернуть его. Но когда он пропал на полсуток, разыскивая Рокс, моё волнение было далёко от простого чувства беспокойства. Я безумно испугалась, только не того, что мне придётся рассказать всё родителям, чтобы ринуться на его поиски, а того, что я снова могу его потерять. Когда он, немного замученный и потрёпанный появился в дверях нашего с ним кабинета, я просто бросилась ему на шею и не отпускала до тех пор, пока он сам меня не отстранил.

Потом произошла случайная близость между нами, но я предпочитаю не вспоминать о ней… На какое-то мгновение я позволила себе думать, что всё можно вернуть, но как выяснилось потом, Леон не разделял моего мнения. Он будто начал меня избегать, и без всяких слов (как это обычно и бывало у нас раньше), я поняла его мысли: он чувствовал себя виноватым за то, что не устоял перед своим самым что ни на есть обыкновенным животным инстинктом, в котором не было места настоящим, искренним чувствам.

В последующие дни совершенно не было времени думать о наших с ним вновь неудавшихся отношениях, так как мы полностью окунулись в содействие осуществления плана восстания. У нас появилось много новых знакомых, а некоторые из них (в частности, Даррен) даже влились в нашу небольшую компанию стареньких друзей из Стеклянного города. Я не успела как следует с ним познакомиться, но искренне симпатизировала ему. По многим причинам…

Во-первых, он казался очень добрым. Ни разу за всё это время я не видела, чтобы он злился или вступал с кем-то в перепалку. Наоборот, он только и делал, что вечно всех примирял. Во-вторых, он очень сообразительный и весьма неглупый: схватывает буквально на лету, если ему что-то говорят, и выполняет порученную работу всегда очень чётко и быстро, в отличие от того же самого Леона, который, слушая мнение со стороны, делает всё ровным счётом наоборот. В-третьих, от него веяло чем-то знакомым, я бы даже сказала – родным: он поддерживал наши разговоры про Пирамиду, смеялся над нашими шутками – он понимал нас, а мы понимали его. Помимо всего этого нельзя не отметить и его исключительно мужские качества. Внимательность и забота по отношению к противоположному полу проявлялись в таких мелочах, как принести стакан воды (мне), помочь влезть в униформу (Сайнее), подать руку в труднопроходимом месте (Ариане). Всё это было слишком незначительно, чтобы принять за ухаживание, но имело достаточный вес, чтобы сложить приятное впечатление о нём. При этом он никогда не позволял себе бо́льшего по отношению ни к одной из нас.

– Готово, – торопливо проговорил Даррен, фиксируя камеру крепежом. – Идём к следующей.

Мы бегом направились в другой коридор, но прежде, чем выйти из-за угла, оба притормозили, чтобы продолжить путь более спокойным, прогулочным шагом на случай, если там нам встретится охрана. На мне были обычные белые шорты с завышенной талией и кремового цвета майка, подвязанная на талии. Волосы, которые мне не пришлось остригать, как Ариане и Сайнее, спадали из-под кепки хвостом на одно плечо. Даррен же был одет в обыкновенные джинсы и белую футболку, которая никак не скрывала его весьма рельефный торс. Охрана принимала нас за простых отдыхающих, поэтому нам не обязательно было прятаться, если не считать тех моментов, когда Даррен перенастраивал камеры.

Мы свернули в нужном нам направлении и обнаружили, что очередной коридор пуст. Это позволило спокойно взяться за дело. Пока мой напарник откручивал крепление, я прошлась до следующего поворота и внимательно прислушалась к звукам.

– Всё чисто, – осведомила я Даррена и поспешила к нему, чтобы помочь с перенастройкой.

Каждый раз он менял местами два провода, тогда камеры работали не в режиме онлайн, а начинали воспроизводить более ранние записи. Если бы мы просто отключали камеры, то это бы непременно заметили наблюдатели на своих экранах, а перенастройка позволяла обхитрить их без лишних подозрений.

– Тихо, – резко сказала я и придержала руки своего напарника, когда он уже вкручивал камеру на место.

Где-то позади, откуда мы пришли, отчётливо послышались спешные шаги. Мы с Дарреном немного испуганно переглянулись, но всё же сумели быстро сориентироваться.

– Серьёзно? Ты думал я об этом не узнаю? – наигранно удивлённым голосом вдруг воскликнула я.

– Давай ты сначала выслушаешь меня, а потом уже будешь ругаться, – тут же подыграл мне Даррен, начиная быстро вкручивать крепления.

– Я устала слушать твоё враньё, – сказала я, не давая паузам в нашем диалоге создать тишину, в которой приближающийся гость мог бы расслышать скрежет крепёжной системы. – Я согласилась приехать сюда не для того, чтобы ты заводил очередные знакомства. Я думала, хотя бы здесь мы сможем побыть наедине!

Вместе с моими словами Даррен как раз закончил вкручивать перенастроенную камеру и, резко развернувшись ко мне, сказал:

– Я тоже так думал, но ты почему-то никак не можешь избавиться от своих подружек, которые вечно несут обо мне какой-то бред.

Говоря это, Даррен за руку вытянул меня на середину коридора, подальше от стены и камеры, чтобы наша разыгранная сцена ревности отвела все подозрения от совершённых нами действий.

– Да причём здесь мои подруги? – продолжала я вживаться в роль. – Я же не слепая, сама всё прекрасно ви…

В этот момент в наш коридор свернул нежеланный гость, и я, как бы смущённая его неожиданным появлением, замолчала. Мужчина в охранной форме окинул нас взглядом, но, сделав вид, будто не слышит наш разговор, молча прошёл мимо.

– Давай мы не будем обсуждать это здесь, – резко сменившимся тоном сказал Даррен, после чего взглядом подал мне знак идти дальше в необходимом нам направлении.

– Мы больше вообще не будем обсуждать это. В следующий раз я просто молча куплю билеты на обратную дорогу, – сказала я, направляясь в следующий коридор и как бы уходя от посторонних ушей.

Охранник свернул вправо и даже не обернулся, а мы тем временем пошли налево, где нас ждала очередная камера.

Я облегчённо выдохнула, когда мужчина скрылся вдали, и облокотилась на стену, чтобы немного перевести дух.

– Умница, – с улыбкой похвалил меня Даррен. – Я сам тебе чуть было не поверил.

Я задорно рассмеялась, скрыв лёгкий трепет от похвалы в свой адрес.

– Мы команда? – спросила я в надежде поднять общий боевой дух.

– Безусловно, – согласился Даррен и подставил свою ладонь, чтобы я дала ему пять.

Я стукнула его по руке и звучный хлопок пронёсся по тихому коридору.

– За дело? – без лишних отступлений сказал мой напарник.

– За дело, – согласилась я, и мы двинулись к следующей камере.

Дальнейшие несколько коридоров мы обошли в молчании. Один раз нам встретились другие отдыхающие, которые не обратили на нас никакого внимания и вообще говорили на неизвестном нам языке. Ещё один раз мы слышали чьи-то разговоры из соседнего прохода, но посторонние люди даже не завернули в нашу сторону.

Карта, по которой я сверяла в соте перемещения, показывала, что нам осталось совсем немного.

– Проверь тот коридор, – дал мне указание Даррен, а сам, не дожидаясь, пока я разведаю обстановку, принялся откручивать очередную камеру.

Я неспешно направилась в указанную моим напарником сторону, а сама тем временем была полностью погружена в изучение карты.

– Мы находимся прям над источником, – негромко проговорила я, осведомляя своего напарника о малозначимом факте.

– Здесь половина города так или иначе находится либо на́д источником, либо по́д ним, – усмехнулся Даррен, в одиночку расправляясь с проводами. Сотый раз проделывая одну и ту же манипуляцию, он уже наловчился работать полностью самостоятельно.

– И кому только в голову пришло делать большую воду в замкнутом пространстве? – задала я риторический вопрос, после чего выглянула из-за угла очередного коридора.

Не прошло и секунды как на другом конце вдруг резко появились две фигуры в костюме охраны, свернувшие в нашу сторону. Видимо, за собственным разговором мы с Дарреном не услышали посторонние голоса и шаги. Я моментально спряталась обратно за стену, а первая мысль, что пронеслась в голове, чуть было не заставила меня крикнуть своему напарнику, что к нам идут люди. Сделай я это, нас бы непременно услышали, но, на счастье, мой мозг быстро включился в работу и я не совершила неминуемой ошибки. Вместо этого я бросилась к Даррену, молча махая ему руками и жестами подавая знаки о том, что к нам приближается охрана. Он заметил мои сигналы и судорожно стал привинчивать камеру на место. Шаги становились всё ближе, и слух уже начал различать отдельные слова говоривших.

– Не торопись, успеем, – шёпотом проговорила я, видя, как трясутся пальцы Даррена.