Текст книги "Вдова его величества"

Глава 16

Кайден вымылся дважды.

И, подумав, третий раз тоже, предварительно натерев себя солью, которую использовала бабушка, когда хотела приятно пахнуть. И Кайден понюхал собственную руку. Пахло от нее лавандой. И все равно болотом.

Вот же… зар-р-раза!

От бабушки остались флаконы с маслами, но те воняли похуже болота, да и не факт, что, решись Кайден использовать эту вот розу, в которой розы была капля, запах болота исчезнет. А двойная вонь куда хуже одинарной.

Он знает. Он арифметику учил.

Распахнув гардеробную, Кайден замер. Еще недавно ему казалось, что у него слишком уж много одежды. И он просто брал ту, на которую взгляд падал.

А теперь…

Незабудковый костюм в тонкую полоску? Он будет выглядеть в нем идиотом. Тогда черный? Нет, это почти неприлично – надевать столь откровенно темный наряд, Катарина решит, что правила приличия ему неизвестны.

Известны.

Кайден по ним экзамен сдавал. Сперва той толстой даме, которая даже на жаб смотрела свысока, а уж для нее Кайден расстарался – поймал самых толстых и бородавчатых, потом еще бабушке.

Бабушка бы огорчилась, надень он черный костюм в первой половине дня.

Коричневый ему не идет.

Рыжий? Нет, этот не для визитов. Охотничий. Или… определенно, было несколько странно выбирать наряд для женщины, видевшей Кайдена вовсе без одежды, но здесь он ничего не мог с собой поделать. Он вытаскивал костюм за костюмом, в каждом находя какой-то изъян, и в раздражении швырял на пол. За этим занятием и застал его Дуглас.

Вот уж кто спокойно носит черное в любое время суток.

– Мне надеть нечего! – пожаловался Кайден.

– Голым иди.

– Это неприлично!

– Ты здоров? – седая бровь приподнялась.

– Вполне, – буркнул Кайден, вытащив нечто лиловое, щедро расшитое золотом. И когда ж он купил-то такое? Или не он? Золота было столько, что ткань казалась плотной и жесткой, как броня. – Просто… подумал, что… вдруг она подумает, что я неприличный?

И подумает. Точно подумает.

Приличные молодые люди не скачут по малиннику… как там Дуглас выразился? Нет, клещи Кайдена стороной обходили, чуяли нечеловеческую его природу. Он вздохнул и лилово-золотой наряд отправился в кучу.

– Похоже, – вздохнул Дуглас, – мне все же стоит отписать леди…

– Зачем?

– Чтобы на свадьбу успела.

– Чью?

– Твою, бестолочь.

– Я не бестолочь… стой. Я не хочу на ней жениться! Я просто хочу ей понравиться!

– Вот-вот… думаешь, кто-то по своей воле хочет жениться? Это всегда так начинается. Сперва понравиться, потом завоевать расположение. А там уж и колокола звонят. С тобой и вовсе… – Дуглас присел у кучи и, разворошив ее, вытащил платье темно-синего цвета. – На вот…

– А не слишком темный? – Кайден не стал говорить, что столь долгожданный бабушкой звон она вряд ли услышит в ближайшем будущем.

Нет, когда-нибудь он женится. Кайден уже не тот мальчишка, который желал лишь свободы. И про ответственность он понимает. И про долг. И про род, что может прерваться… но это потом. В будущем.

А сейчас он просто хотел понравиться одной женщине. У нее волосы цвета золота, а на носу веснушки, отчего кажется, что сама она и есть золото.

– Кайден!

– Что? – он смотрел в зеркало и видел… нелюдя. Слишком тощий. Высокий. Худой, несмотря на все усилия кухарки и любовь к хорошей еде. Волосы… когда-то Кайден искренне надеялся, что они не изменят цвет. Потом так же искренне надеялся, что все же изменят.

Пытался красить.

Дважды стриг… может, и теперь? Или поздно? Она ведь видела. Все видела… и понимание этого заставило покраснеть.

– Думаешь, она не испугается?

– Не видел я такой бабы, которая бы тебя испугалась, – проворчал Дуглас и сунул ему костюм: – На вот, а то до вечера провозишься…

Черты лица тоже не сказать чтобы красивы. Неправильные они. Слишком резкие. И лицо какое-то вытянутое, заостренное. Тонкие губы. Тонкие брови, почти бесцветные. Тонкие же ресницы, но кажется, что ни их, ни бровей вовсе нет. Отчего лицо становится еще более нечеловеческим. Но Дуглас прав. Женщинам это почему-то нравилось. И сам Кайден. И лицо его. И не только оно. Тем, другим женщинам, которые время от времени появлялись в его жизни. Но Катарина на них не похожа.

Наверное.

– Цветы нужны, – костюм сел отлично, даже новомодные широкие штаны не смотрелись слишком уж глупо. А к чулкам Кайден давно привык. Почти.

Носовой платок. Круглая луковица часов. Цепочка. Перчатки из тонкой ткани. Бархатный берет с пером. От последнего Кайден бы отказался с немалым удовольствием, ибо зеркало подтверждало его догадку, что в берете он смотрится наиглупейшим образом. Но правила приличия следовало соблюдать.

– Будут тебе цветы. Попросишь, и будут… только, пожалуйста, постарайся вести себя прилично. И про труп помалкивай. И вообще, мы ведь просто в гости. По-соседски.

Старый дом встретил Кайдена скрипом входной двери, будто приветствовал старого друга, заодно уж упрекая того за равнодушие и забывчивость.

Столько лет…

И ступеньки парадной лестницы стали ниже, статуи в ее основании больше не казались ни чудовищными, ни красивыми. Покрытые сетью трещин звери доживали свой век, и это печалило. Да и сам дом… в нем пахло сыростью и болезнью, камнем, деревом и магией, которая пыталась воззвать к сути этого камня и дерева.

Молодой маг ползал по плитам, вытаскивая одну за другой нити силы, но не справлялся, не способный удержать больше трех зараз. И нити, вырвавшись из пальцев его, уходили вниз, а он злился, матерился и поглядывал искоса на женщину в алом платье.

Ту самую, что поила Катарину.

Она же стояла, скрестив руки на груди, наблюдая за магом и явно не спеша ему помогать.

– Я не справлюсь! – сказал тот, поднимаясь на четвереньки. – Мне нужна помощь!

– Моя?

– Вы же мьесс!

– Огня, – женщина щелкнула пальцами, и на ладони ее вспыхнуло пламя. – Если вам понадобится сжечь этот дом, то я со всем своим удовольствием помогу, а вот это вот все…

Она обвела холл рукой.

– Зачем мне было бы нанимать вас, если бы я сама могла это сделать? – спросила она ворчливо и сделала вид, что лишь теперь заметила Кайдена. – А вы что скажете?

– Скажу, что буду рад помочь даме… – Дуглас поклонился и, сняв берет – а вот на нем дурацкое это сооружение смотрелось почти пристойно, – протянул его Кайдену. Он размял пальцы и опустился на корточки. – Показывай, что делать надо.

Молодой маг – слишком уж молодой, чтобы спокойно отнестись к его присутствию в доме, – поспешно заговорил.

– Добрый день, – Кайден поклонился и оглянулся, пытаясь понять, есть ли вообще в доме прислуга. Дверь им не открыли.

Встретить не встретили. И складывалось впечатление, что в этом доме им вовсе не рады.

– Добрый, – ответила женщины, и губы ее растянулись в улыбке. А Кайден вздрогнул, ибо улыбка эта вдруг показалась такой… предвкушающей.

– А мы вот… – он вдруг понял, что растерялся под ее взглядом.

Глаза холодные, что камень.

– Решили заглянуть… по-соседски…

Лакей все-таки появился. Двигался он лениво, вальяжно, видом своим показывая, что есть дела куда более важные, но поднос для перчаток подал.

– Рада, – как-то не очень радостно произнесла женщина. – Сосед, стало быть… лорд Гленстон, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – Кайден поклонился и вручил букет бледно-лиловых азалий. – Не имел чести быть представленным, однако…

– Джио. – Азалии она приняла. – Мьесс…

И бровь приподняла, ожидая реакции. Но какой?

– Огонь меня всегда пугал. И манил одновременно, – признался Кайден и руки со вторым букетом убрал за спину. Чутье подсказывало, что будет вполне уместно отступить от этой мьесс на шаг, а лучше на два или на три.

– О да… огонь – сложная стихия.

– И не всякому дается.

Она продолжала разглядывать его, не скрывая собственного интереса, но был он вовсе не обычным, женским, который принято проявлять к перспективным мужчинам.

– И тем любопытней встретить ту, что обращается с пламенем столь же легко…

– Как вы с землей? – и насмешка откровенная.

Кольнула игла. Неужели знает? Про мертвеца в болоте точно знает, ибо из-за него и позволила подслушать тот ночной разговор. А про другого? Который уже стал частью ясеня и травы.

– Все мы в чем-то талантливы, – произнес Кайден, отступая еще дальше. Рядом с этой женщиной он чувствовал себя… да мальчишкой и чувствовал.

Бестолковым. Излишне суетливым. Ни на что не годным. Неприятно, однако.

– Чудесно, что вы это понимаете, – цветы она понюхала. – Прелестно… и второй букет тоже давайте. Все равно Катарины пока нет.

– Как…

– На пикник отправилась.

– С кем? – Кайден напрягся.

– С родственниками… к нам тут родственники, понимаете, наведались, – она вытащила букет из руки Кайдена. – Любимые. Вот я и подумала, отчего бы ей и вправду не прогуляться? Воздухом подышать, осмотреться… девочка устала сидеть взаперти.

И видят боги, в этих словах Кайдену почудился намек.

– Надеюсь, вы любите чай. Катарина скоро вернется. И будет весьма опечалена, если вы ее не дождетесь. Ей бы очень хотелось познакомиться с вами. Наконец.

Джио не сдержала смешка.

И Кайден почувствовал, как наливаются жаром уши. Он не будет краснеть! Не будет! Наверное. Разве что немного…

– Мне тоже, – только и удалось выдавить.

Дуглас фыркнул. А Джио спрятала лицо в азалиях.

Открыв дверь, Катарина увидела трех мужчин, вполне вольготно расположившихся на полу и что-то обсуждавших. С немалой, надо заметить, страстью.

– А я тебе говорю, так не получится! – произнес маг и оглянулся.

Вскочил, поспешно оправляя одежду, которая измялась и несколько запылилась, вследствие чего вид у мага был далекий от солидности.

– Не получится, если не стараться, – знакомый уже Катарине седовласый господин поднимался с немалым достоинством, несмотря на то что пыли на его одежде было не меньше, а возможно, и больше. – Доброго дня, леди.

– И вам, – Катарина присела в реверансе, изо всех сил стараясь не смотреть на третьего гостя, которого она ждала, но не так чтобы очень.

Конечно, не так чтобы очень. Совсем даже почти не ждала.

Скорее знала, что встреча с ним неизбежна. И оттого пусть и глядела в сторону, но все равно подметила, как ловко он встал, как провел по штанам, пытаясь хоть как-то сгладить пыльные следы. Как глянул на Дугласа с какою-то детскою обидой.

– Буду рад представить вам моего… племянника… лорда Теодора Гленстона.

– Кайдена, – мрачно поправил лорд Гленстон.

– Он не любит свое человеческое имя…

– И не зря, – заметил Гевин, обходя гостей по широкой дуге. – Человеческого в нем… немного.

– Кто бы говорил, – проворчал Кайден.

Пожалуй, кузен был прав. И не прав тоже.

Катарине доводилось встречать истинных детей Дану. И были они куда более, так сказать, иными, нежели лорд Гленстон. Да, высок. И красив… определенно красив холодной зимней красотой.

А глаза у него зеленые, что листва. И это тоже неправильно.

У людей не бывает такой яркой зелени, а у альвов зеленый не встречается. Их глаза черные, что сама ночь. И смотреть в них не стоит – затягивают. А тут… кажется, Катарина слишком уж… увлеклась. Тетушка Лу пыхтит недовольно, а Джио стену подпирает. С цветами.

Джио и цветы – это так… странно. Она предпочитала золото, о чем во дворце все знали. И одно время даже пытались подкупить. Потом, поняв, что есть вещи сильнее золота, к примеру, кровная клятва, не то чтобы вовсе отстали, скорее одни подарки сменились другими. А там и третьими.

По мере того как уходила и та призрачная власть, которая вообще была у Катарины, подарков становилось меньше, как и любовников.

А цветы… кого во дворце цветами удивишь?

– Несказанно рада встрече, – Катарина запоздало протянула руку, которую приняли с величайшей осторожностью. – Надеюсь, мы будем добрыми соседями…

– Не хватало, – шепотом произнесла тетушка Лу, которая радостной вовсе не выглядела. – Деточка, дорогая, позволь заметить…

– Не позволю, – руку Катарина забрала, так и не дождавшись поцелуя. Может, и к лучшему, поскольку щеки ее пылали от стыда. – Вы ведь задержитесь до ужина? Хотя, боюсь, у нас не самая лучшая повариха…

– Я неприхотлив, – он смотрел на Катарину сверху вниз как-то так, что одновременно хотелось и спрятаться, и ответить взглядом.

Прятаться было негде. И Катарина решилась.

Только вдруг стало неудобно, что она в таком виде… платье наверняка измялось, и травинки прилипли к подолу. А прическа? У Катарины на редкость непослушные волосы, справиться с которыми не могли и придворные куаферы. Тут же она сама косу плела, и эта коса того и гляди рассыплется.

А еще сердце стучит-стучит.

И глаза у него не просто зеленые. Зелень тоже бывает разной. К краю радужки они темнели, как те изумруды, которые ей поднесли на свадьбу.

Изумруды достались отцу. Наверняка.

К зрачку же зелень светлела, и в ней появлялись проблески золота. Малахит?

Нет, тот тяжеловат, а вот нефрит – камень редкий, переменчивый… и лежит у Катарины кусок его, из которого она собиралась чашу резать, но так и не собралась, потому что не знала, кому эту чашу дарить. А теперь поняла, что резать ее вовсе не стоило.

Что нефрит достоин большего.

Чего? Она не знала. И просто стояла. Улыбалась. И думала, что, наверное, отец прав. Женщины глупы, слабы и в целом бестолковы. Толковая не влюбится с первого взгляда.

– Ах, – громко воскликнула тетушка Лу, разрушив магию мгновения. И Катарина поняла, что именно мгновение и прошло, и удивилась, как много его, этого мгновения, было. – У меня так голова разболелась… дорогая, а ты себя нормально чувствуешь?

– Великолепно, – Катарина не сдержала улыбки. – Спасибо, тетушка. А вам, думаю, стоит прилечь. В ваши годы нужно заботиться о здоровье.

– Утром ты чувствовала себя дурно…

Уголки губ Кайдена дрогнули. Или Катарине показалось? Или все-таки действительно… нет, конечно, показалось. Он не мог знать, отчего ей было плохо утром.

– Все прошло, – Катарина отмахнулась от намека. – Благодаря вашей заботе и прогулке. Идите, тетушка… может, стоит кого отправить за целителем?

– Я могу взглянуть, – сказал Дуглас. – Мне случалось кое-кого лечить…

И покосился на племянника, который точно не был ему племянником, но смутился. И это выглядело забавно. А еще незаметно. Во всяком случае, Катарине подумалось, что никто-то, кроме нее, не обратил внимания на дернувшееся ухо, кончик которого покраснел.

– Не стоит, мне просто нужен отдых, – тетушка подхватила юбки. – Мальчики, надеюсь, вы не настолько устали, чтобы не занять гостя…

Прозвучало почти приказом.

Глава 17

Не золотая она. Золото холодное.

Медовая. Волосы цвета липового меда, который собирают пчелы под полуденным солнцем июня. Кожа светлая, как тот, цветочный, мед, что приносили со старой пасеки прямо в сотах. И Кайдену позволялось эти соты разламывать и жевать, не думая о том, сколь прилично или неприлично он при том выглядит.

Веснушки – гречишный. Темный, тягучий. И тянет лизнуть их, убеждаясь, что они столь же сладки.

Мед, вот что, пожалуй, примирило Кайдена с этим миром, столь непохожим на тот, другой, к которому он привык, к которому, как мнилось, принадлежал. Мед и молоко.

– И чем вы занимаетесь? – поинтересовался Гевин.

Этот засранец устроился рядом и разглядывал Кайдена, не скрывая своего пренебрежения, что было оскорбительно. И будь Кайден помоложе, он бы, конечно, оскорбился и поспешил бы отыскать пару-тройку едких слов. Или просто и незамысловато дал бы в морду, вследствие чего случилась бы драка…

– Всем понемногу, – сказал он, представляя, как медленно и с наслаждением выкручивает голову этого засранца. И как трещит шея, рвутся связки… – Кур вот выращиваем. Поросят опять же…

– Поросят? – Кевин хмыкнул.

В отличие от братца он не скрывал своего раздражения. А вот на Катарину и вовсе поглядывал так, будто она была его собственностью.

А ведь болото хорошее. Глубокое болото.

Если груз к телу привязать да отнести подальше, скажем, туда, где разбойников вырезали. А ведь если напрямик, то это почти рядом.

– И как поросята?

– Растут, – Кайден мысленно представил карту.

Бристон. Поместье.

Дороги… дороги огибали болото, которое аккурат пролегло между Бристоном, поместьем и старыми холмами, куда Кайдену тоже стоит заглянуть. И вспомнился призатопленный берег.

– Видишь, дорогая кузина… – Кевин покачал на пальце серебряную вилку. – Какая насыщенная здесь жизнь. Цыплята, поросята… хозяйство.

– Что плохого в хозяйстве?

– Ничего. Если ты смерд. А человеку благородному следует уделять внимание делам иным.

– Выпивке, картам и шлюхам? – поинтересовалась Катарина и тут же мило покраснела. – Простите. Следовало, наверное, сказать падшим женщинам? Но у нас в колониях привыкли выражаться прямо.

Тихо звякнула вилка.

– Клубам, дорогая…

– В которых все в конечном итоге сводится к той же выпивке, картам и шлюхам. Простите, падшим женщинам, – сказала Джио.

– Мне не кажется, что эта тема подходит для беседы, – Гевин от братца отличался немалой выдержкой. И сейчас осадил близнеца взглядом. Тот лишь скривился, но промолчал. – Лучше расскажите нам о колониях. Всегда хотелось узнать, каково там.

– Колониально, – сухо ответила Катарина.

– Жарко, – Джио глянула на подопечную едва ли не с умилением. – Весьма жарко. И душно. В сезон засухи воздух такой, что кажется, будто вот-вот вспыхнешь изнутри. И от жара этого не спасают ни артефакты, ни холодные напитки. Еще пыль, насекомые и змеи. Последние умудряются преодолевать любую защиту, и потому в богатых домах часто держат специального слугу, задача которого перетряхнуть постель хозяина перед сном. На всякий случай. А то бывает, что меж простынями затеряется королевская кобра.

– Ужас какой…

– В сезон дождей не лучше. Вода льет и днем, и ночью, и все, что еще недавно было сухим, становится мокрым. Порой кажется, что ты живешь в воде и под водой, что еще немного – и отрастут жабры, будто у рыбы. Там тепло и в то же время зябко. Огонь почти не горит, а змей и скорпионов становится больше. Они ищут тепла, лучше живого…

За столом ненадолго воцарилась тишина, которую не нарушало гудение мух под потолком.

– Это… очень… впечатляет, – Гевин склонил голову. – Дорогая кузина, я поражен вашим мужеством. Столько лет провести в подобном месте.

– Поверьте, бывают места и хуже, – Катарина ему улыбнулась, и у Кайдена возникло острое желание прямо сейчас голову и оторвать. Правда, он себя сдержал.

Он ведь куда взрослее, чем представляется Дугласу, и понимает, что нельзя убивать людей. При свидетелях.

– А я слышал, что там столько золота, что даже самый последний бедняк имеет золотые браслеты, – оживился Кевин.

– Золота там хватает. Но не у бедняков. Бедняки там мрут, впрочем, как и здесь, – Джио откинулась на стуле и прикрыла глаза. – От голода. И холода. От когтей хищника. От старости и истощения. От невозможности жить. Но разве кому есть до них дело? А золото… ему место во дворцах и храмах, столь великолепных, что сердце замирает, а глаза не способны поверить в существование подобного чуда. Или в мертвых стенах потерянных городов…

– Как… интересно, – Гевин покосился на Катарину, которая молчала. – И вы… тоже? Бывали?

Джио провела пальцем по столу:

– Тамошние жители избегают подобных мест, почитая их проклятыми, но верят, что проклятие не властно над белыми людьми. И потому, если возникает у кого желание собрать экспедицию, то желающие находятся. Впрочем, за пару пенсов там легко нанять и носильщиков, и охрану… которая сбежит при малейшей опасности.

– Я слышал, что вашему отцу, Катарина, удалось добраться до затерянного храма?

Но ответила опять Джио:

– И не одного. Он нашел целый город, мертвый город. В центре его стоял дворец из белого камня, окруженный двумя дюжинами храмов. И каждый из них был посвящен своему богу. Но джунгли давно поняли, что меж богами и людьми нет особой разницы. И в храмах поселились обезьяны. Маленькие хитрые твари, которые скакали и скалились, корчили рожи, а еще не брезговали нападать на отстающих. Они налетали коричневой волной, и оказывалось, что зубы у них не менее остры, чем у тигров…

Дуглас дернул себя за короткую бородку.

– А еще они довольно умны… местные считают их едва ли не равными людям. И боятся…

– Вы там были?

– Была, – Джио сцепила пальцы. – И поверьте, это не самые приятные воспоминания… Катарины тогда еще не было… точнее, получилось тогда, как в сказке, в той, где обещают отдать то, о чем не знают дома. К иным сказкам стоит прислушаться.

Оскал стал шире.

– В то время и я сама была куда моложе, самоуверенней. Мы добрались до дворца. Он оказался на удивление целым, будто люди, в нем обитавшие, просто вышли ненадолго и вот-вот вернутся. Не знаю почему, ибо магической защиты на нем не было, там ее вовсе редко ставят, из-за сезона дождей, ведь вода смывает любую силу. Так вот, джунгли держались в стороне. Они будто чуяли то недоброе, что затаилось внутри. И уцелевшие носильщики пали ниц, уговаривая не ходить туда. А с ними и охрана. Они даже попробовали удержать нас силой, но что такое сталь против магии?

Почему Кайден никогда не думал о колониях?

Нет, он знал, что колонии были где-то там, за краем моря. И дед вел с ними торговлю. Ему принадлежала дюжина кораблей, и собственная фактория имелась. Но торговля всегда казалась Кайдену на редкость скучным занятием.

Выходит же…

Про золото ему не говорили.

И про затерянные города. Про джунгли, которые наверняка имеют своих хозяев… или имели? Кайден заерзал и получил тычок в бок. И выразительный взгляд Дугласа, который, кажется, с куда большим удовольствием поговорил бы о поросятах.

– И вы пошли туда? – Кевин подался вперед, едва не лег на стол. О Катарине он, казалось, вовсе забыл. Она же слушала рассказ внимательно.

И смотрела на свою подругу… с жалостью? Скорее с сочувствием.

– Пошли, – она погладила пальцы левой руки. – Мы пошли… мы дождались утра. И слушали, как всю ночь бесновались обезьяны. А затем стихли, испуганные ревом тигра. И мы знали, что зверь этот необычен, что пришел он по зову тех, чей покой мы потревожили. Тогда я сказала, что нам стоит вернуться, что в храмах, пусть и разграбленных иными искателями сокровищ, найдется достаточно золота, чтобы мы вернулись богатыми. Чтобы мы вообще вернулись…

Она замолчала. И никто не рискнул поторопить.

– Утром мы спустились в сокровищницу. Мы прошли по узкому коридору, пол которого норовил провалиться, и в ямах, что скрывались под плитами, все еще стояли острейшие колья. Мы миновали аллею лучников, и стрелы забрали троих. Эти стрелы пробивали и наши щиты. Мы перебрались через ров, наполненный живыми змеями.

Острый палец Дугласа впился между ребрами.

Что? И помечтать нельзя? Кайден ведь не дурак, он бы не сунулся в ловушку без разведки… и вообще, он куда быстрее обычного человека. И более ловок. И… третий тычок заставил оскалиться. Да этак и ребра сломать недолго.

– Мы оказались перед богиней, чье тело украшали головы… настоящие головы… их была целая гора. И те, кто шел с нами, пали ниц, называя ее имя, умоляя пощадить, говоря, что не знали, в чей дом вошли. Но… твой отец, Катарина…

Это было сказано так, что Катарина вздрогнула.

– Сказал, что сам спустится. Со мной…

– И вы не отказались?

– Не получилось, – щека Джио дернулась. – Мы вошли в дверь, которую охраняла статуя. И на двери этой не было ни замков, ни засовов. Ее защищала не магия, но лишь страх перед той, кто властвует над самой смертью.

Тишина сделалась звенящей.

Все сидевшие за столом, казалось, позабыли, зачем вообще собрались в этом месте.

– И… что?

– Ничего особо интересного. Золото. Много золота. Очень много золота. Пол, выстланный золотыми плитами. И золотая колесница с парой золотых жеребцов, исполненных в полный рост. Золотые статуи по стенам. Золотые воины в золотых доспехах. Сундуки, доверху наполненные монетами, на которых были выбиты лица давно сгинувших царей.

Джио улыбалась. Снисходительно, будто знала, что все, кто здесь сидит, не отказались бы прогуляться по золотым плитам и, быть может, отковырнуть себе кусок на память. А лучше зачерпнуть горсть монет или две. Сколько влезет в карман.

– Золота было так много, что оно вовсе не впечатляло…

– И вы… его оставили?

– Чтобы вынести все, нам понадобилось бы привести не две дюжины носильщиков, а несколько сотен волов… хотя не факт, что хватило бы. Нет, он взял камни. Камни легче. Рубины цвета крови, самый маленький из которых был величиной с перепелиное яйцо. Изумруды. Сапфиры, темные, как море в грозу. Огненные опалы, чей цвет изменчив, что небо по весне… там было много камней. Одни в украшениях, но их мы оставили, ибо в большинстве своем те были слишком тяжелы и не особо красивы. А вот камни… два мешка драгоценных камней. И венец из желтых алмазов, огромных алмазов… никогда-то прежде мне не доводилось видеть подобных. Он украшал голову древней царицы. Или богини? Другой, не той, что стояла в зале. Та была человеком, а эта… было что-то донельзя отвратительное во всем ее облике. Но пришлось лезть на статую, чтобы снять его.

– А потом? – Кевин даже привстал. – Что было потом?

– Потом мы ушли.

– Просто взяли и ушли?

– Нет, с песнями и танцами… – рявкнула Джио, скрестив руки на груди. И тут же успокоилась, что было совсем неправильно. – Ушли… и да… путь был непростым. Сперва носильщики, сговорившись с охраной, попытались нас убить. Проводник вывел не к реке, а в места столь дикие, что и на карте-то их не было. Он подсыпал в еду яд, и лишь по чистому везению мы выжили. Друг и напарник твоего отца, который и затеял эту экспедицию, свалился с приступом лихорадки. Еще двоих наших спутников сожрал тигр… в конечном итоге он добрался и до Дживаса и жрал того долго. Во всяком случае, тот всю ночь звал на помощь.

– Но вы… не помогли?

– Чем? Ночи там кромешные, а магия… сила там тяжела, неподатлива, и то, что дается здесь легко, там требует немалого напряжения. Мы вышли к морю. Пустынный берег, куда и пираты-то не заглядывали. Нищие деревушки, рыбаки, не знающие иной речи, кроме птичьего своего языка. Нас считали мертвыми, но мы вернулись. И твой отец получил то, что позволило ему достичь… немалых высот.

– Значит… камни…

– По большей уцелели, – Джио закрыла глаза. – Были проданы и пущены в дело, которое в итоге принесло немалый доход. Но вы об этом знаете, пожалуй.

За окном громыхнуло.

И звук этот заставил Кевина подскочить, а Гевина – поморщиться. Полыхнула молния, а за ней уже упала стена дождя. Гроза все-таки пришла, и Кайден в кои-то веки был ей рад.

– А повариху все-таки поменять стоит, – Джио отодвинула тарелку с нетронутым рагу. – Если кто-то рассчитывает на пристойный десерт, то боюсь, что вас разочарую…

– В глуши сложно отыскать приличную прислугу, – задумчиво произнес Гевин. А он к еде не прикоснулся. Сыт? Вот брат его все съел: и картофельный суп, щедро приправленный перцем, и тушеную крольчатину, довольно жесткую, и несчастное рагу.

Кайден облизал вилку и произнес задумчиво:

– Зато здесь тихо…

– Как на кладбище, – Гевин отодвинул тарелку.

– Это смотря на каком… – не удержался Кайден. – Но если хотите, пришлю сюда Дейзи. Она давно с матушкой работает, думаю, справится…

– Обойдемся без вашей любезности…

– Спасибо, буду весьма благодарна.

– Катарина, – это было сказано довольно жестко, – не стоит принимать в доме незнакомых вам людей. Это может плохо кончиться…

К примеру, трупом в болоте.

– Думаете? – Катарина взмахнула ресницами.

– Уверен.

– Тогда мне следует попросить вас удалиться?

Порыв ветра ударил в окно, и то задребезжало. Вода поплыла по стеклу, спеша обнаружить хоть какую-то щель в раме. Запахло сырым деревом, а на подоконнике появилась лужа. Пока небольшая, она разрастется, расползется, перевалится через край, чтобы сползти уже известным путем.

– Нас?

– Мы с вами тоже почти незнакомы, – Катарина сложила салфетку и поднялась. – Если уж на то пошло… мы в колониях привыкли доверять людям.

Возможно, и зря. Этой паре Кайден доверять не собирался. Как и они ему.