Текст книги "Моя жизнь в руинах"

Глава 5

Подриг

Поначалу я подумал, этой рыжеволосой нужно то же, что остальным: либо она болельщица, либо искательница легких приключений со знаменитостью. А таким обычно все равно, к кому подкатить, им главное получить очередной повод похвастаться.

Она, как и большинство подошедших ко мне девиц, была красоткой. Такие часто причисляют себя к так называемой высшей лиге и думают, что могут претендовать на кого угодно. Не моя история.

У этой была типичная ирландская внешность – темно-рыжие волосы, оттенком напоминающие осеннее солнце, и бледная кожа – поэтому я сначала решил, что она ирландка. Но когда она открыла рот и произнесла первую фразу, стало понятно, что она не такая, как все предыдущие, подошедшие ко мне за этот вечер. Акцент выдал ее сразу. Она либо американка, либо канадка, но я больше склоняюсь к Штатам. Крайне редко я встречал американцев, интересующихся регби, а уж тем более ирландским регби, и, уж конечно, не мной.

Я понимал, что чем-то привлек ее, но чем именно, понять не мог. А учитывая, что я успел прилично выпить, голова моя соображала не очень хорошо. Но я заранее воспринял ее присутствие настороженно, поэтому, когда она предложила угостить меня выпивкой, я ей отказал так же, как отказал всем ее предшественницам.

Мне не нужна халявная выпивка, я сам могу ее купить.

Мне не нужна компания, я хочу побыть в одиночестве.

Я пришел сегодня в этот бар в поисках пристанища. Сегодня Новый год, поэтому я был уверен, что бар будет переполнен и люди будут постоянно подходить ко мне. Да, я знал, что мне не удастся спокойно провести время, но после бабушкиного звонка и после визита к доктору я просто не мог остаться в одиночестве дома. Мне необходимо было оказаться в каком-нибудь шумном месте, переполненном людьми, пусть даже у меня не было никакого желания веселиться и все, что мне было нужно, это побыть наедине с самим собой.

Когда я отказывал предыдущим девушкам, они просто разворачивались и уходили. Мой отказ их не обижал. Напротив, теперь у них появилась забавная история, которую они смогут рассказать своим приятелям и подружкам. Не исключено, что они даже назовут меня либо «голубым», либо конченым придурком, но в конце концов они просто выбросят из головы и меня, и мой отказ.

Но реакция этой девушки была совершенно иной. Когда она услышала мой ответ, ее взгляд потух, а щеки покраснели от неловкости. Мой отказ смутил ее, и она не смогла совладать с собой. Я практически ощутил, как ее накрыло волной эмоций. И я сразу же пожалел, что так пренебрежительно себя повел.

Потом, когда она уходила, я заметил, что походка ее стала очень неуверенной, и явно не алкоголь был тому виной. Она еле шла, словно мой отказ добил ее и лишил последних сил.

Она показалась мне такой естественной.

В ней не было ни грамма фальши, не то что в женщинах, с которыми я был в последнее время и которые воспринимали меня в первую очередь как полузащитника команды «Лейнстер», Подрига МакКарти. А эта, похоже, понятия не имела, кто я такой.

Чтобы подойти и заговорить со мной, этой девушке, по всей видимости, потребовалось собрать всю смелость, а этого добра ей явно недоставало.

И теперь я сижу здесь с пивом в руках, музыка орет, а я не отрываю взгляда от нее. Я смотрел, когда она садилась за столик к своим двум подружкам, которые злобно таращились на меня, пока она, опустив плечи, что-то им рассказывала. Нет никаких сомнений, она пересказывает им наш разговор.

Неловко получилось. Я не должен был так поступать. Я должен был уделить ей внимание, должен был включить голову и лучше оценить ситуацию.

Я допил остатки пива и жестом попросил бармена повторить, пытаясь выиграть время. Хотя все это не имело никакого смысла. Я вообще перестал понимать, что по-настоящему имеет смысл.

Но после того, как я разделался со вторым пивом, после того, как меня попросил об автографе какой-то пьяный парень, а я расписался на салфетке подводкой для глаз, которую мне дала его девушка, после того, как в бар набилось людей под завязку, я снова начал наблюдать за рыжеволосой.

На этот раз она сидела в одиночестве. Обе ее подружки куда-то делись; она сидела, повернувшись ко мне спиной, и выглядела маленькой и совершенно беззащитной на фоне толпы, состоящей из тех, кто безуспешно пытается победить свое одиночество, хотя бы на вечер. Она выглядела так, словно уже приняла свое личное одиночество и не пытается с ним бороться.

Я понимал, что все мои умозаключения могут быть ошибочными (я же ничего о ней не знал), а еще я понимал, что успел хорошо набраться, а это обычно приводит к опасным последствиям. Но прежде чем успел передумать, я встал со своего стула и, пробираясь через толпу, направился к ней.

Я остановился перед ее маленьким столиком в углу и увидел, как напряглись ее плечи. Она не успела повернуть голову, но догадалась, что это я.

– Я понял, что должен принести извинения, – сказал я ей, умышленно замедляя речь, чтобы слова мои не путались. Когда пьян, я обычно говорю очень быстро, добавим сюда мой акцент – она могла просто не разобрать, что я говорю.

Она посмотрела на меня кристально-чистыми синими глазами, переполненными эмоциями, которых я не смог толком разобрать. Может быть, это был страх, а может быть, облегчение. Казалось, что эти эмоции сражаются друг с другом.

– Извинения за что? – спросила она. Голос ее прозвучал нежно, с легким придыханием, и очень сексуально. Наблюдая за движением ее губ, я почувствовал, что возбуждаюсь.

– За то, что отверг твое предложение. По правде говоря, это я должен был предложить угостить тебя.

– Должен был или предложишь? – произнесла она, приподняв брови.

Несмотря на то что поза все еще оставалась напряженной, в ее глазах появился блеск, которого только что не было, и они засияли. У нее должна быть восхитительная улыбка.

– Думаю, это зависит от тебя. Угостить тебя?

Наконец мне удалось сделать так, чтобы она улыбнулась, и это была не нервная вымученная гримаса, а настоящая улыбка, идущая от самого сердца.

Я ничего не знал об этой девушке, но внезапно понял, что все, чего я хочу, это видеть ее улыбку. Да, похоже, не зря я к ней подошел.

– Да, угости, – мягким голосом ответила она. – Мне будет приятно.

– Что ты будешь? Сидр? – спросил я, жестом указывая на полупустую бутылку, стоявшую перед ней.

Она слегка прикусила нижнюю губу. Похоже, она решала, стоит ли ей пить еще или уже достаточно.

– Можно я тебя удивлю? – спросил я.

Она кивнула и ответила:

– Да.

То, как мягко и спокойно она произнесла это слово, напомнило мне, что она сказала, когда сама подошла ко мне.

– Ты сказала, что приняла решение соглашаться на любые приключения. Ты не передумала?

Она снова кивнула, окинув взглядом зал, а потом посмотрела на меня.

– Нет, но немного сомневаюсь.

– Ты боишься, что вернутся твои подружки?

Она рассмеялась.

– Вообще-то это тебе стоит их бояться, – игриво ответила она. – И они мои сестры. Одна отошла, чтобы позвонить дочери и пожелать ей счастливого Нового года. А другая… я понятия не имею, куда она делась.

Когда я подошел к барной стойке, чтобы сделать заказ, то увидел «другую» сестру. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Стоя вблизи, я заметил, что между ней и рыжеволосой прослеживалось некоторое сходство, но у этой волосы были не рыжие, а белые, как снег, и она была гораздо худее своей фигуристой сестры. Но у них обеих были одинаковые полные губы, одинаковые ярко-синие глаза, и лица их казались настолько необыкновенно прекрасными, как будто их обладательницы были сказочными феями.

Блондинка меня не заметила – она была слишком увлечена болтовней с двумя парнями, которые, судя по всему, были на седьмом небе от счастья. У меня не сложилось впечатления, что она очень пьяна и не контролирует себя, поэтому я взял напитки и оставил ее в компании этих парней.

Вернувшись к столику, я поставил перед рыжеволосой бокал, в который бармен налил ирландский виски со льдом. То же самое я взял для себя. Поднял свой стакан.

– Slainte, – сказал я. – На гаэльском языке это означает «Твое здоровье».

– Slainte, – несмотря на акцент, почти правильно повторила она и резко чокнулась со мной. – С Новым годом!

– С Новым годом! – повторил за ней я и, не переставая смотреть на нее, сделал глоток. Она тоже сделала глоток, и он оказался больше, чем я ожидал, но, вместо того чтобы закашлять, она лишь улыбнулась. – Мне было нужно именно это.

– Мне тоже, – сказал я. – Прости за то, что тогда так грубо ответил.

Она покачала головой, и ее свисающие сережки закачались. Мочки ушей у нее были красными; похоже, эти сережки она носила редко.

– Ты не был грубым. Тебе не за что извиняться.

– Меня атаковали весь вечер. Понимаю, что сейчас выгляжу напыщенным придурком, но так и было.

– Я знаю. Я наблюдала за тобой, – после этих слов щеки ее от смущения покрылись румянцем.

Это заставило меня улыбнуться. Не помню, когда в последний раз я по-настоящему улыбался. Я придвинул к себе один из стульев и присел на край.

– Правда? Ты за мной наблюдала? – спросил я и сделал еще глоток. – Я польщен.

– Ты пользуешься большой популярностью, – мягко сказала она. – Такое ощущение, что все здесь знают, кто ты.

Она посмотрела по сторонам, и я сделал то же самое. Действительно, очень многие в баре пялились на нас. А если быть точным, пялились они преимущественно на меня.

– Из твоих слов я делаю вывод, что регби тебя не интересует.

Она снова улыбнулась, так легко и беззаботно. Меня поразила ее улыбка, а еще меня поразило, что в баре было очень шумно, но я прекрасно слышал то, что она мне говорила. И снова я почувствовал, как мое тело каждой своей клеточкой реагирует на нее. Черт, похоже, я выпил больше, чем следовало.

– Регби меня совершенно не интересует. Я вообще к спорту равнодушна, что очень огорчает моего отца. Так, значит, ты играешь в регби.

– Да, именно так. Подриг МакКарти. Полузащитник местной команды «Лейнстер» и игрок сборной Ирландии, когда мы участвуем в Кубке мира.

Похоже, мои слова ее впечатлили.

– Ничего себе.

– А как тебя зовут? Чем ты занимаешься? Откуда приехала?

После моих слов блеска в ее глазах поубавилось, и я тут же пожалел о том, что задал столько вопросов. Обычно я так не делаю.

– Меня зовут Валери. Валери Стивенс. Я живу в Нью-Йорке, но родилась в Филадельфии. Ну а сейчас я здесь. Вот и все, что я про себя знаю.

Забавный ответ. Я несколько секунд рассматривал ее лицо, ее идеально гладкую фарфоровую кожу. Я хотел узнать о ней больше, но понимал – она сама не знает, что мне еще сказать.

– До того, как приехать сюда, ты же чем-то занималась в Нью-Йорке? Что это было? Или я слишком назойливый?

– Нет, ты совершенно не назойливый, – осторожно ответила она, элегантно сделав глоток. Она немного откашлялась. – Наверное, я могу назвать себя журналистом. Сейчас у меня нет постоянной работы. До того, как приехать сюда, я работала в одной газете, но совсем недавно меня уволили. А если быть точнее, накануне Рождества.

– Это подстава.

– Да. По большому счету это одна из причин, почему я приехала в Ирландию. Мои сестры давно планировали эту поездку, а я из-за работы отказывалась. И вдруг я лишилась работы и поняла, что поездка для меня будет лучшим решением.

Я кивнул, так как прекрасно понимал, о чем она говорила. Сегодня у меня тоже выбили почву из-под ног, и только встреча и разговор с ней вернули меня в нормальное состояние. В данный момент только она одна имела для меня значение. Пусть после этого вечера мы больше никогда не увидимся, но благодаря ей я смог почувствовать опору под ногами.

– Сколько ты здесь пробудешь?

– Неделю, – ответила она.

– Куда-нибудь собираетесь поехать?

Она неуверенно пожала плечами. В какие-то моменты она выглядела такой ранимой, и это было очень мило. Я раньше никого не подпускал близко. Отношений у меня было не много, и все они были очень поверхностными, больше похожими на спектакль, в котором каждый играет свою роль. Но эта девушка отличается от них, все в ней другое, хотя я не уверен, что она это понимает.

– Я не знаю, – ответила она после некоторого раздумья. – За поездку отвечают сестры, я же передала им бразды правления и лишь следую их указаниям.

– Бьюсь об заклад, иногда очень приятно передать кому-нибудь бразды правления, кому-нибудь, кому можешь довериться.

Валери слабо улыбнулась.

– Это правда. За исключением того, что я не уверена, что целиком и полностью могу довериться сестрам. У них грандиозные планы на мой счет.

– Например?

– Например, это чертово соглашение. Я обмолвилась, что буду отвечать согласием на любые авантюры, а они теперь от меня не отстают. Если бы не они, я бы никогда к тебе не подошла.

Я поднял брови.

– Правда?

– Я с самого начала понимала, что ты мне откажешь.

От этих слов мне стало не по себе. Я даже немного съежился.

– Извини меня.

– Все в порядке. Просто я раньше никогда сама не подходила к незнакомым парням. Вот почему они заставили меня это сделать.

Я прищурился, рассматривая ее глубокое декольте, пышную грудь и тонкие ключицы, эту длинную шею и потрясающе красивое лицо…

– Полагаю, что парни всегда сами к тебе подходили.

От смущения она покраснела, и я заметил, что даже ее грудь покрылась румянцем.

– Нет, они ко мне тоже не подходили.

– Это потому, что они боялись.

Она покачала головой:

– Нет, просто я не…

– Что «просто не»? – спросил я, наклоняясь ближе. – Ты не можешь не знать, насколько ты хороша.

Каким-то образом ее кожа стала еще более насыщенного красного оттенка. Она выглядела очень взволнованной; она пыталась как-то ответить на мой комплимент, но не могла подобрать слова.

– Я говорю правду, – продолжил я. – Не несу ерунду и не преувеличиваю. Я редко встречаю таких, как ты, еще реже у меня возникает желание провести с ними время. Но я сижу здесь, с тобой. А ты со мной.

– Так, и что это мы тут делаем?

В нашу милую беседу вмешался третий. Я оторвал взгляд от Валери, чтобы рассмотреть того, кто нарушил нашу идиллию. Это оказалась та сестра, которая отошла поговорить по телефону.

Внешне она немного отличалась от двух других. Была выше ростом, более крепкого телосложения, волосы у нее были темные и доходили до плеч, во всем черном выглядела она очень серьезной. Могу предположить, что из них троих она была самой строгой. Мамочки обычно строгие.

Она оглядела меня, и я не смог понять, что она подумала в тот момент. Потом она посмотрела на Валери и, подняв брови, спросила:

– Этот парень, что, пришел в чувства?

Валери изменилась в лице, казалось, она мечтает провалиться сквозь землю, я же не смог сдержать усмешки. Эта сестричка, похоже, обожает подкалывать. Мне это очень понравилось.

– Да, именно так, – ответил я, поднимаясь со стула и протягивая руку. – Меня зовут Подриг.

– Энджи. – Ее рукопожатие оказалось очень крепким. – Приятно видеть тебя вблизи и без вот этого. – Она ткнула меня в переносицу и изобразила на своем лице хмурую гримасу.

– Как Табита? – спросила Валери, пытаясь сменить тему разговора.

Похоже, ей это удалось – выражение лица Энджи сразу же смягчилось, и она мгновенно размякла. Наверное, Табита – это ее дочь.

– У нее все хорошо. Дома сейчас еще утро, и она немного капризничает. Она сказала, что скучает по мне, и я думаю, маму это просто бесит.

– Что именно ее бесит?.. – спросила Валери.

Я почувствовал, что разговор затронул слишком личные аспекты, и решил, что мне не стоит принимать в нем участие, поэтому приготовился попрощаться и уйти. Желательно было вернуться домой до полуночи. Я понимал, что, как только расстанусь с ней, ко мне вернется мрачное настроение, а в таком настроении, да еще будучи под градусом мне лучше находиться дома.

– Что ж, было приятно познакомиться с вами обеими, – сказал я, поднимая свой пустой стакан. – Желаю вам счастливого Нового года.

– Нет, – почти прошипела Энджи. – Не уходи из-за меня. Меньше всего я хочу испортить вам вечер.

Она посмотрела на Валери. Я не удержался и улыбнулся, а Валери явно смутилась от слов сестры – ее лицо стало одного цвета с волосами.

– Серьезно, оставайся здесь. А я пойду поищу Сандру, – сказала Энджи и потянулась через стол за своей сумочкой. – Валери, позже обязательно напиши мне. Желаю вам хорошо сегодня повеселиться. Люблю тебя.

Последние фразы она произнесла с бешеной скоростью и исчезла мгновенно, словно растворилась в воздухе. Мы с Валери снова остались за столиком вдвоем.

– Ух ты, – только и смог произнести я, наблюдая, как Энджи скрылась в толпе. – А я уже решил, что она скажет мне проваливать отсюда.

– Обычно она гораздо жестче, – ответила Валери. – Я думала, она устроит тебе допрос с пристрастием.

– И почему она этого не сделала?

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Думаю, ты внушил ей доверие. Или я.

– А может быть, она решила, что я тебе соответствую?

Я ожидал, что она покраснеет еще сильнее, но этого не произошло. Она лишь одарила меня еще одной улыбкой, на этот раз очень нежной, и я почувствовал, как от ее улыбки разлилось тепло по моему животу.

Мне очень хотелось соответствовать ей. Этой рыжеволосой журналистке из Филадельфии, у которой такое тело, что голову сносит, и которая сейчас кажется совершенно беззащитной, хотя решила жить моментом и не думать о будущем. Я хотел соответствовать кому-то, пока еще на это способен.

– Может, уйдем отсюда? – спросил я, понимая, что выгляжу, возможно, слишком самонадеянным, но я знал, что сегодняшняя ночь – ночь без правил, а эта прекрасная застенчивая девушка хочет быть со мной.

Она, задумавшись, облизнула губы. Она смотрела на своих сестер, которые в этот момент выпивали и бросали в нашу сторону быстрые взгляды. И наконец она посмотрела мне в глаза.

– Да.

Я знал, что означал этот ответ.

Приключение.

Глава 6

Валери

Какого черта я делаю?

Пару минут назад я сидела и пыталась залить сидром свое задетое эго, как вдруг незнакомец, который задел это самое эго, предложил угостить меня и стал за виски расспрашивать о том, как я живу.

А теперь он хочет, чтобы мы ушли из бара, и я, понятия не имея, куда именно он хочет меня отвести, соглашаюсь на его предложение.

Что-то подсказывало, что ничего, кроме новых неприятностей, это решение мне не принесет.

Странно то, что обычно с парнями я чувствовала себя очень неловко, но с Подригом этого ощущения не было. А оно по идее должно было появиться, ведь он самый загадочный, сексуальный и решительный мужчина из всех, кого я встречала. От его акцента я просто таю, особенно когда он произносит свое имя. Наверное, на его фоне я выгляжу нелепой дурочкой, которая только и умеет чокаться бокалом и говорить глупости.

Но каким-то образом мне удалось собраться с духом (разумеется, если не брать в расчет того, что я постоянно краснела от смущения, – с этим я ничего поделать не могла).

Я поднялась со стула, готовая следовать за этим мужественным ирландцем туда, куда он меня поведет, и только сейчас поняла, какой он высокий. Я и сама не коротышка, мой рост примерно метр семьдесят, но Подриг был под два метра. При этом поражал не столько его рост, сколько то, каким большим он был. Конечно, он был очень мускулистым и широкоплечим – как и подобает игроку в регби, но кроме этого в нем было что-то такое, отчего он казался больше, чем был на самом деле.

Все в баре его знали, поэтому не сводили с него глаз все то время, что он болтал со мной. Я тоже очень даже ничего, и некоторым парням мои округлости покажутся достоинством, а не недостатком, но меня не покидало ощущение, что мы с этим парнем играем в разных лигах. Он тут знаменитость, звезда регби; на него, наверное, модели вешаются постоянно. А я кто?

«Но он сам к тебе подошел, – напомнила я сама себе до того, как слишком увлеклась самокритикой. – Он не пошел ни с одной из этих красоток, даже несмотря на то, что они сами к нему подкатывали. Он выбрал тебя».

Я сделала глубокий вдох и постаралась отделаться от неуверенности в себе. После той «аварии», которая произошла, когда мне было шесть, моя самооценка очень пострадала, пришлось даже прибегнуть к услугам психолога, чтобы принять себя, свое тело, принять перенесенную травму и, конечно же, принять свою семью. Я до сих пор над этим работаю и отношусь к этому очень серьезно.

– Пойдем? – спросил он с такой теплотой в голосе, что я сразу расслабилась. А мне, с моими бесконечными сомнениями и чувствительным сердцем, это обычно дается нелегко.

– Конечно, – ответила я и пошла за ним через весь бар.

Как это забавно, что у него в голосе появилась теплота. Когда я наблюдала за ним издалека, то была уверена, что он холодный как лед. Именно поэтому я так не хотела подходить к нему. И думаю, поначалу он именно таким и был.

Но сейчас он выглядел так, словно мысли, которые тяготили его ранее, отступили, хотя периодически в его глазах появляется печаль. Может быть, мне удалось отвлечь его от проблем так же, как ему удалось отвлечь меня.

По правде говоря, я совершенно перестала думать о своих жизненных перипетиях. Все мои мысли были только о нем.

Я надела пальто в тот момент, когда он как истинный джентльмен открыл передо мною дверь. Я, покраснев, как обычно, поблагодарила его и вышла на улицу.

Было холодно и очень свежо. Недавняя слякоть превратилась в лед, покрытый блестящим снегом. Выглядело все волшебно.

– Куда ты хочешь пойти? – спросил он, засунув руки в карманы. Я не могла оторвать взгляд от его роскошных волос, уже украшенных сверкающими снежинками.

– Куда угодно, – ответила я. – Желательно туда, где не слишком громко.

Он кивнул, но я не смогла разобрать выражение его лица. Несмотря на то что я уже напилась, а он был таким чертовски сексуальным, я сомневалась, что мне хватит смелости (или глупости) пойти к нему домой, если он вдруг предложит именно это. Мне очень этого хотелось, но было неловко от мысли, что меня увидит обнаженной совсем незнакомый мужчина.

Не знаю, прочитал ли он мои мысли, но он сказал:

– Я знаю такое место.

Мы пошли по улице, стараясь избежать столкновения с проходившими мимо людьми в шляпах. Постоянно кто-нибудь кричал: «Подриг! Ты им нужен!», или «Надеюсь, ты скоро вернешься в игру!», или «Придурок, давай уже возвращайся на поле!»

В конце концов я решилась задать вопрос, который заставил его поморщиться.

– Ты сейчас не играешь? – спросила я.

– Нет. Шесть недель назад я получил сотрясение мозга. Как раз в разгар игры.

– О, и тебе до сих пор не стало лучше?

Он плотно сжал губы и коротко ответил:

– Нет.

– Должно быть, ты сильно ударился. Вы же не носите шлемы, как это делают игроки в американский футбол?

– Нет, – ответил он притихшим голосом. – В любом случае команда без меня отлично справляется. Есть такие, кто говорит, что они проиграли последние игры, потому что меня там не было. Но им просто нужно кого-то обвинять.

– Я уверена, что ты скоро вернешься на поле.

Но похоже, мои слова не слишком его взбодрили. Я снова почувствовала, что его что-то мучает, но он явно не хотел об этом говорить.

– Так куда мы идем? – спросила я, меняя тему разговора.

– В Новый год не так-то просто найти в Дублине тихое местечко, но…

Мы повернули за угол, и он остановился напротив входа в китайский ресторан, который больше напоминал вход в нору. Дверь была очень маленькой, а из нескольких окон с грубыми рамами на улицу проникал тусклый свет.

– Я подумал, что ты проголодалась, – сказал он. – А в этом ресторане лучшая в Дублине китайская кухня.

От его слов мой желудок сжался. В последний раз я ела, когда мы с сестрами были на дегустации в пивоварне, а с того момента прошла уже целая вечность.

Подриг повел меня внутрь.

Там было темно, горели красные фонарики, зал был разделен на отдельные маленькие кабинки. Играла неизвестная мне азиатская поп-музыка. Атмосферу в этом месте поддерживало еще и то, что почти все из обслуживающего персонала были азиатами. Посетителей было много, но, несмотря на это, в зале оказалось довольно тихо. Когда мы вошли, хостес, официантка и один из поваров поприветствовали Подрига на китайском.

– Похоже, они тебя знают, – прокомментировала я, когда хостес, радостно улыбаясь мне, повела нас к столику в дальнем углу.

– Я часто сюда захожу, – сказал он. – Еда здесь отличается от той китайской еды, к которой ты привыкла, но поверь мне на слово, здесь кормят очень вкусно. И потом, меня здесь еще никто ни разу не узнал. – Он замолчал, и мы сели за столик друг напротив друга. – Знаю, что выгляжу самодовольным индюком, но мне действительно очень хочется спокойной обстановки.

– Я понимаю. Думаю, была бы у меня хоть доля твоей популярности, мне хотелось бы того же. Не представляю, как моя сестра это выносит, но она, похоже, от внимания расцветает.

– Твоя сестра? – спросил он, и я поняла, что не рассказала ему про Сандру.

– Она актриса. В основном снимается в разных шоу, но она очень популярна в Интернете, и я уверена, что для нее это только начало карьеры. Одним словом, ее часто узнают, и она это обожает.

Он задумчиво кивнул и, приподняв бровь, над которой был шрам (мне было интересно, откуда у него этот шрам – наверное, получил в игре), спросил:

– Если ты не знала, кто я такой, почему ты решила угостить меня?

– Честно? – спросила я. Мне нужно аккуратно выбирать слова, так как я не хотела рассказывать ему всю правду, я хотела ограничиться лишь тем, что он был просто чертовски сексуален, а меня всегда привлекали задумчивые парни. – Ты сидел один. Мне стало интересно, почему такой парень, как ты, проводит новогодний вечер в одиночестве. Ты выглядел так, словно не хотел ни с кем разговаривать. Ты казался немного… подавленным.

Я ожидала, что его передернет от моих слов. Кому приятно слышать про себя такие вещи? Но он просто продолжал смотреть не отрываясь мне в глаза, и я почувствовала, что еще немного, и я утону в его взгляде.

Мне помогла официантка, которая подошла в тот момент, когда я уже, не дождавшись его ответа, хотела начать нести очередную чушь, чтобы исправить ситуацию. Она принесла нам поднос, на котором стояли две крошечные фарфоровые чашки, слишком маленькие для чая, и такая же небольшая бутылка.

Подриг поблагодарил официантку и жестом указал на бутылку.

– Я всегда начинаю с этого. Думаю, тебе тоже стоит попробовать, раз уж ты решила ни от чего не отказываться.

Я прекрасно помнила, что рассказала ему о своем решении, и ему, видимо, захотелось подразнить меня. Что ж, я не удивлена.

– Это саке?

– Что-то в этом роде, – ответил он, наполняя чашки прозрачной жидкостью. – Это маотай, китайский крепкий алкогольный напиток, который производится из сорго.

– На что он похож по вкусу? – спросила я, поднося эту крошечную чашку к носу. У меня мгновенно заслезились глаза. Запах был такой, словно в чашку налили живого спирта.

Подриг засмеялся.

– Похоже, ты уже и сама догадалась, – ответил он. – Раз ты решила соглашаться на любые авантюры, то и на это решиться должна.

Он поднял свою чашку, и мы одновременно сказали «slainte».

Напиток был обжигающим до боли. Я с трудом справилась с желанием тут же выплюнуть его. По вкусу жидкость была острой и какой-то еще, но какой – я не смогла разобрать.

– Господи, да это пить невозможно. Зачем ты его каждый раз заказываешь? – закашлявшись, спросила я.

Он удивленно мне улыбнулся, отчего на одной его щеке появилась ямочка. Боже, он такой красавчик. Правда. Честно. Просто…

И тут меня накрыло. Алкоголь подействовал, и внезапно я почувствовала себя необыкновенно расслабленной, словно только что погрузилась в ванну с теплой водой.

– Вот видишь, – сказал он, кивая мне. – Именно поэтому я его пью. Когда ты знаешь, как он действует, вкус уже не кажется таким отвратительным.

– Кажется, я поняла, – ответила я. – Видимо, к тому моменту, когда ты выпиваешь всю бутылку, становится очень хорошо.

Он снова кивнул, сделал глоток и слегка вздрогнул, положив руки на стол.

– Сегодня я получил неприятные новости, – сказал он.

– О, мне очень жаль, – взволнованно ответила я.

Он откашлялся и сфокусировал взгляд на своей чашке.

– У меня не было никаких планов на этот вечер. Наверное, я бы просто остался дома. Мой приятель, Хеми, собирался приехать в город, но в последний момент не смог. А после того, как я получил эти новости, у меня не было никакого желания оставаться в одиночестве. Я не хотел ни с кем разговаривать, но и не хотел сидеть дома один.

Я прекрасно его понимала. Многие люди боятся одиночества. Я и сама до сих пор работаю над этим страхом. Иногда мне необходимо находиться среди людей, но так, чтобы при этом меня никто не доставал. Не уверена, что мне хватило бы смелости пойти одной в бар, но не исключаю, что и такое желание меня посетить может. Пойти к людям просто для того, чтобы убедиться, что еще существуешь.

– С чем были связаны эти неприятные новости? – спросила я, хотя и понимала, что задаю слишком личный вопрос. Но, черт побери, этот мужчина вызывает во мне желание задавать вопросы… Подриг воспринял вопрос очень спокойно.

– У моего отца рак простаты. Диагноз был поставлен примерно год назад. Все это время он и моя бабушка убеждали меня, что все в порядке. Я же должен был отнестись к этому более внимательно. Я должен был сам к нему приехать, чтобы во всем убедиться. Должен был помнить о том, что они – два упрямых ирландца, которые до последнего будут утверждать, что все хорошо… На самом деле все очень плохо. Состояние отца ухудшилось, и нет никакого понимания, сколько он еще проживет.

Мне стало очень его жалко, и захотелось что-нибудь сделать для него.

– Мне так жаль.

Он тяжело вздохнул и посмотрел по сторонам.

– Нужно многое успеть сделать. Я должен навестить отца в Шамблз (это маленький городок, где я родился), и, честно говоря, мне очень страшно.

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что в его взгляде скрыта какая-то тайна, о которой мне не следует знать.

– Мои отношения с отцом были не самыми лучшими… – продолжил он и напряженно замолчал, а его кадык ходил вверх-вниз, словно поршень мощного механизма.

– Мне кажется, будет правильно, если ты поедешь, – мягко сказала я. – Если ты этого не сделаешь, то потом будешь жалеть.

– Да, я, конечно, поеду. Когда ты сказала о том, что я выглядел подавленным, ты не ошиблась. Так и есть.

Я внутренне содрогнулась.

– Мне не стоило этого говорить.

– Я рад, что ты это сказала, – возразил он, наполняя наши чашки. – Мне нужно было с кем-нибудь поговорить об этом. Просто чтобы поделиться.

– Даже несмотря на то, что ты меня совсем не знаешь?

Он молча посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

– У меня уже нет такого ощущения. Мне кажется, что мы с тобой знакомы давно.

Огонь в его глазах разгорелся снова, и я почувствовала жар внутри себя. Я испытывала мучительное влечение к нему, мне безумно хотелось быть с ним сейчас – и не только сейчас. Чем дольше я смотрела в его глаза, тем сильнее разгоралось пламя. Мне казалось, что еще немного и я сгорю.