Текст книги "Когда наступает ночь"
Автор книги: Карина Шнелль
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
6. Лив
Я стояла вплотную к Уиллу, который выглядел просто сногсшибательно – повзрослевший, зрелый и сильный, – и тут услышала голос Бьёрна. Тут же почувствовав его руку у себя на пояснице, я оцепенела.
– С кем ты там разговаривала? – Бьёрн накинул мне на плечи вязаный кардиган, который пах свежим сеном, медом и яблоками. Аромат Бабули Жу-Жу.
– Э-э-э, да так… Просто с Уиллом.
– Просто с Уиллом? – со смешком переспросил Бьёрн. Внутри меня все сжалось. Нет, он никогда не был для меня «просто» Уиллом.
– Мы с Лив старые друзья, – Уилл нацепил на себя нейтральное выражение лица. – Ходили вместе в школу.
Все это было правдой и все же звучало как величайшая ложь века. Я поспешно кивнула.
– Да, мы старые друзья:
– Что ж, рад познакомиться, Уилл, – Бьёрн протянул ему руку. Уилл взглянул на нее так, словно перед ним отвратительное насекомое.
Просто пожми ее, мысленно взмолилась я. Но тут все прошло, и Уилл с улыбкой поприветствовал Бьёрна.
– Я слышал, ты из Швеции?
Бьёрн кивнул.
– Впервые в Канаде?
– Ага. Я был на всех континентах, кроме Северной Америки и Антарктиды. Хорошее местечко.
В глазах Уилла что-то блеснуло.
– Ах, да ты прямо путешественник! Вы с Лив похожи.
– Да, это наша общая страсть. На каникулах мы много путешествовали автостопом по Европе. Прага, Будапешт, Миконос, Венеция, Рим, Париж, Мадрид.
– Впечатляюще, – Уилл вскинул брови и взглянул на меня. – А теперь ты хочешь показать ему Канаду? Путешествие по всей стране? Отличная идея!
Я сверкнула на него глазами.
– Мы… вообще-то не собирались… Или нет, älskling? – спросил Бьёрн неуверенно.
– Нет, не собирались, – отчеканила я, не сводя с Уилла предостерегающего взгляда.
– А, ну понятно, – он широко улыбнулся. – Здорово, что вы заехали, прежде чем вернуться домой.
Теперь Бьёрн недоуменно нахмурил брови. Конечно, он не заметил саркастичного тона Уилла.
– Вернуться домой? – воскликнула я. – Мой дом здесь, Уилл!
– А я думал, ты променяла Сент-Эндрюс на Европу. Извини, виноват.
– Я же тебе только что рассказала, что останусь тут на какое-то время! – прорычала я.
– Останешься?! – взволнованно переспросил Бьёрн. Я еще не посвятила его в свои планы. Да уж, прекрасная беседа.
– Я… э-э-э… Ну так получилось… Бабуле нужно больше ухода, чем я думала, и…
– Ой, я вижу, вам многое надо обсудить, – произнес Уилл. – Пожалуй, оставлю вас, голубков, наедине.
– Голубков?! – фыркнула я.
Совершенно не обращая внимания на мой испепеляющий взгляд, Уилл кивнул Бьёрну.
– Рад был познакомиться! Может, еще увидимся до того, как ты уедешь.
От меня не ускользнуло, как он подчеркнул слово «ты».
Уилл снисходительно улыбнулся, а потом развернулся и ушел в сторону костра.
Я с открытым ртом провожала его взглядом. Такого Уилла я видела редко. Обычно он мягкий, эмпатичный и… вежливый. За последние годы он стал более острым на язык. Видимо, он уже не тот милый мальчик по соседству. Мне нельзя об этом забывать во время нашей следующей встречи.
Скрипя зубами, я повернулась к Бьёрну, а тот оглядел меня, вопрошающе подняв бровь. Я должна перед ним объясниться, хотя у меня не было слов, которые его бы устроили.
– Прости. Получилось… неловко.
– Не переживай. Ты ведь не видела ребят несколько лет. Люди меняются. – Бьёрн приобнял меня. – Тебе еще холодно?
Меня переполнило чувство благодарности за его теплоту и добрые слова. Я изменилась. Может, мне нужно вновь узнать своих старых друзей, а им – меня? Я прижалась к Бьёрну и подняла на него глаза.
– Ты не против, если мы уедем? Я очень устала. Видимо, джетлаг.
Он кивнул и махнул рукой на машину.
– Дойдешь сама? Я заберу твою гитару.
– Ладно, – я покорно вздохнула, а он отправился к костру, где осталась гитара. И снова трогательная забота от этого невероятно милого и привлекательного парня, который хотел стать моим постоянным бойфрендом. Мне стало стыдно, что я не рассказала ему всей правды. Естественно, причиной моей изможденности был не только джетлаг. Но сегодня у меня уже не было сил рассказывать Бьёрну о нас с Уиллом. Голова и так лопалась от перемен, произошедших с моими друзьями.
Вечер принес больше вопросов, чем ответов.
Грандиозное начало!
7. Уилл
Наутро после вечеринки я с раскалывающейся головой сидел у себя в кабинете. Ехидно размышлял, связано ли мое состояние с алкоголем или, скорее, с тем, что я все еще не проработал встречу с Лив.
Честно говоря, эта встреча перевернула мою жизнь с ног на голову. Я получил ответы на вопросы, но все еще не был доволен. Лив сказала, что останется здесь надолго. И в нашем маленьком городке мы так или иначе будем пересекаться.
Темная бездна разума шепотом звала к себе, тянула ползущие побеги, чтобы утащить меня. Вниз, в черноту, которая по пятам следовала за мной в последние четыре года. Если я не хочу разбиться, мне нужно привыкнуть к тому, что Лив снова появилась в моей жизни. Нужно научиться спокойно с ней общаться. Как старые друзья. Это ведь и правда о нас. Ну типа того.
Если бы не этот Бьёрн со своим снобским британским английским!
Я со вздохом поставил локти на массивный дубовый стол, провел ладонями по лицу и укололся щетиной. Кажется, пора подстричь бороду. Я с неохотой повернулся к ноутбуку и отправил уже напечатанное письмо.
Хотя вся страна в главный праздник отдыхала, для нашей туристической фирмы День Канады был самым напряженным днем в году. Местным сегодня было нечем заняться, поэтому они искали разнообразия, удовольствия, приключений – или просто хотели приятно провести время. И тут появлялись мы. Правда, в последнее время это проходило мимо меня. Дни, когда я сам водил экскурсии к китам или возглавлял походы на каяках, ушли в прошлое. Дни, когда на воде я проводил больше времени, чем на суше. А теперь я сидел, прикованный к письменному столу.
Я сделал глоток крепкого черного чая – кофе мне никогда не нравился – и окинул взглядом помещение. Стены были завешаны рамками с плакатами наших туров и газетными статьями о нашем семейном бизнесе.
«История успеха, объединяющая три поколения».
На фотографии, стоявшей в рамке по правую руку, я, восьмилетний кудряш, лыбился в камеру. Рядом, положив руку мне на плечо, стоял дядя Маттео. Его темно-каштановые волосы, так похожие на мои, растрепал ветер, а кожа была темно-коричневой от загара. Нас сфотографировали на фоне старомодного парусника, нашей фамильной гордости. На корме золотыми буквами было выведено слово «Джульетта». Дедушка по материнской линии назвал катер в честь жены, моей бабушки. Это была моя любимая лодка, место, на котором я с детства искал прибежище – и чаще всего находил. Один взгляд на фото придал мне новых сил.
За дверью моего кабинета, в отделе продаж, доносились привычные будничные звуки: шум голосов, шелест бумаги, когда кто-то листал каталоги, детский смех и голос Эмилии, которая как раз кому-то рассказывала, каких зверей можно увидеть на экскурсии по дикой природе. Судя по всему, у нас с утра уже было полно работы. А ведь горячий сезон только начался! Постепенно наш городок наполнится туристами, которые, надеюсь, обеспечат фирме успешное лето. Наши экскурсии считались одним из главных развлечений в Сент-Эндрюсе.
В дверь постучали. Я вздрогнул и метнулся взглядом к винтовой лестнице за спиной, ведущей на второй этаж. Там расположилась моя однокомнатная квартирка, в которой мне захотелось спрятаться.
Но было уже поздно. Дверная ручка повернулась, и дверь распахнулась. Лишь один человек никогда не ждал, пока его пригласят войти. Тот, кто большую часть взрослой жизни провел в этом кабинете и все еще считал его своей территорией.
– Доброе утро, Уильям, – отец стремительно вошел внутрь. Его появление, как и раньше, было весьма импозантным. Громкий голос, уверенная походка – он всегда был главным в любом разговоре. Полная моя противоположность. Я всегда держался в стороне, был тихим наблюдателем. В детстве я был очень застенчивым, и мне до сих пор не удалось полностью преодолеть стеснительность. Мне всегда говорили, что я похож на маму. Еще никто не сравнивал меня с отцом.
– Привет, пап, – я судорожно глотнул чая, чтобы в похмельном состоянии беседовать с отцом. Мне необходима была вся моя сила. Пряный вкус обжигал язык и согревал меня изнутри.
Когда папа приблизился к столу, я расправил плечи и поднял подбородок. Он хоть и был маленьким – стоя я был выше его почти на целую голову, – но очень плечистым. В последние годы в его русых волосах появлялось все больше седины, но он всегда был аккуратно подстрижен и причесан. Под алой рубашкой виднелся небольшой животик, элегантные черные туфли были начищены и отполированы.
– Не вставай, – он нетерпеливо махнул рукой в мою сторону. – Не хочу тебя отвлекать.
Я подавил смешок, потому что и не собирался вставать. И потому что мы оба знали, что папина последняя фраза была откровенной ложью. Он говорил так всегда, и если я отвлекался, то через час он уже сидел в моем кресле и принимал звонки. Каким-то образом ему все еще удавалось вмешиваться в дела фирмы, хотя после инфаркта и операции он ушел на пенсию. Он управлял компанией лишь на бумаге.
– Хочешь кофе? – я кивнул на кофеварку, стоящую на комоде. Как и массивный стол, она осталась в кабинете после папы и теперь покрывалась пылью.
– Капучино, пожалуйста.
Я встал, взял с полки чашку и неуклюже хлопотал вокруг машины, чувствуя себя каким-то практикантом. Через две минуты папа подошел и молча взял капсулу у меня из рук.
– Я сам все сделаю.
Опять двадцать пять, подумал я, отошел назад и уступил ему поле.
Наконец-то получив свой напиток, он едва не сел на мой стул, но в последний момент обошел стол и уселся напротив.
– Ты уже связался с типографией? Новые буклеты все еще не пришли. Надо бы подогнать этих лодырей.
– Все нормально, пап. Они написали, что на этой неделе все доставят. Из-за праздников все сдвинулось. Да и неделя только началась.
– Если не доставят, нужно обязательно им позвонить. Нельзя все решать в переписке. Если они увидят, что из тебя можно вить веревки, то обязательно обдурят.
Я мысленно закатил глаза. Неужели он думает, что я по телефону устрою разнос на ровном месте? Неужели он думает, что я вообще способен устроить разнос? Вместо ответа я прикусил язык и просто кивнул.
– Если этот поставщик ненадежный, найдем другого. Типографии сейчас появляются как грибы после дождя. Кажется, на этом можно неплохо заработать.
О нет, неужели у него вновь возникла бизнес-идея? С тех пор как папе стало нечем заняться – кроме того, как усложнять мне жизнь, – идеи стартапов возникали у него каждую неделю.
– А что с «Джульеттой»? – спросил он. – Тебе уже прислали смету на ремонт?
Я снова кинул взгляд на величественный парусник на фото. На свою широкую улыбку, руку дяди у меня на плече.
– Нет, но точно скоро свяжутся.
– Точно, точно. Это не ответ! Я завтра заеду на верфь и поговорю с Джимми.
– Папа, не нужно. Джимми свяжется со мной, как только появятся новости.
И вот снова оно, крадущееся ощущение, одолевавшее меня, сколько я себя помню. Оно поползло вверх по спине, грузом легло на мои плечи, сдавило грудь и выжало из меня весь воздух. Я недостаточный. Неважно, как сильно я стараюсь. Неважно, что мы увеличили выручку с тех пор, как я у руля. Меня никогда не было достаточно.
– Но я вижу, что ты не справляешься, Уильям, – строго ответил отец. – Оно и понятно. Очень напряженная работа.
Я со вздохом вспомнил те частые вечера в моем детстве, когда папа не приходил домой. Пустой стул за ужином, его тяжелые шаги на пороге, когда я уже лежал в кровати и давно должен был спать. Я часто не засыпал специально, чтобы хоть на секунду услышать его голос. Лишь повзрослев, я стал ценить эти спокойные вечера. Помогал маме готовить, а после еды, уложив спать младшую сестренку Эмилию, мы с мамой долго разговаривали.
– Я могу заходить почаще и приглядывать тут за тобой. Мне несложно. Пару часов в день, – голос отца вырвал меня из воспоминаний.
– Что?! – эту идею нужно как можно скорее подавить в зародыше. – У меня все под контролем, папа. Ты что, забыл, что сказал врач? Тебе нельзя работать.
Папа обиженно заворчал:
– Да-да, нельзя работать. А сидеть без дела можно? Скука негативно влияет на здоровье!
– Заведи хобби.
– Хобби?! Пфф! – он резко вскочил со стула и начал шагать туда-сюда по комнате. Капучино, который он так хотел выпить, нетронутым стоял на столе. – Эта фирма – моя работа, мое хобби, вся моя жизнь! Нельзя просто так ее бросить.
Нет, ты даже для своей семьи не смог этого сделать, подумал я с горечью, но промолчал.
– Пойми, твое здоровье превыше всего, – сказал я вместо этого.
– Я хотел бы работать до тех пор, пока не свалюсь тут мертвый, – воскликнул он с болью в голосе и так крепко обхватил подлокотники стула, что у него побелели костяшки пальцев. – Если ты выбыл из игры, нельзя войти в нее снова. Я лучше бы работал, чем смотрел, как успехи фирмы летят в трубу. Дело моей жизни!
– Папа, ничего никуда не летит. Последние годы были очень успешными, ты же читал отчеты.
Мне было очень неприятно вести этот разговор. Но мы всегда к этому возвращались. Отец полностью игнорировал написанное черным по белому. Он жил в собственном мире. С собственной правдой.
– Ты не будешь пить свой капучино? – я попробовал его отвлечь.
Он с отсутствующим выражением лица взглянул сначала на чашку, а потом на дверь.
– Нет, я лучше пообщаюсь с клиентами. Наши менеджеры по продажам уже не те, что раньше…
Я удержался от замечания, что в соседней комнате наши экскурсии прямо сейчас расхваливает его собственная дочь.
– Хорошо, пап, увидимся в воскресенье! – Ох уж эти несбыточные мечты. Он точно заявится сюда до воскресного семейного обеда, а то и не один раз.
Он рассеянно махнул рукой, и в следующую секунду его уже и след простыл. Когда за отцом захлопнулась дверь, я глубоко вдохнул и выдохнул. Словно во время его визита я задерживал воздух. И только теперь смог свободно дышать. Мне становилось все трудней держаться, когда папа общался со мной так. Во мне несколько месяцев все копилось, и мне начало казаться, что я скоро взорвусь. И этого нужно избежать любой ценой.
8. Лив
После вечеринки и катастрофической встречи с друзьями настала длинная череда дней, когда я не видела Уилла. Я забилась в уголок в доме Бабули Жу-Жу, чтобы зализывать раны, помогала ей на кухне и с животными.
Днем я показывала Бьёрну окрестности. Ключевое слово – окрестности, то есть места за пределами Сент-Эндрюса: так было безопасней. Мы гуляли по различным природным заповедникам, купались в прохладном море или сплавлялись на каяках в заливе Пассамакуоди, но делала я это скрепя сердце. Мне хоть и нравились восхитительная природа и родная атмосфера, но мыслями я была где-то далеко, тревожная и отстраненная.
У нас с Бьёрном не было секса с тех пор, как он сюда приехал. Это не давало мне покоя, потому что раньше у нас не было проблем в постели. И я уже не могла списывать это на то, что он жил в хостеле с картонными стенами, а я у бабушки. С тех пор как я вернулась в Сент-Эндрюс, я просто не могла быть с Бьёрном. Но дело было не в нем. Я просто не могла ни на чем сосредоточиться. Даже медитации забросила, хотя они много лет были моим утренним ритуалом.
Меня одолело нервное напряжение. Кончики пальцев покалывало, и это ощущение вот-вот грозило заполнить все тело. Я с надеждой смотрела на каждый серебристый пикап, проезжавший мимо. Каждый раз, когда я видела вдалеке каштановые волосы или слышала теплый смех, мое сердце замирало.
Бьёрн изо всех сил старался мне угодить. Он делал комплименты, постоянно подчеркивая, как сильно ему нравится в Сент-Эндрюсе. Похоже, он надеялся, что между нами все серьезно. Возможно, он не понимал, почему я все еще не познакомила его с родителями. Но он ни к чему меня не принуждал. Должно быть, он заметил, что я слишком погружена в себя и в свое прошлое, которое подстерегало меня на каждом шагу.
Бьёрн заслуживал большего. Хоть он и последовал за мной в Сент-Эндрюс против моей воли. Через десять дней настало время с ним поговорить. Я задолжала этот разговор не только ему, но и самой себе.
В солнечный июльский день, гуляя по Сент-Джону, ближайшему крупному городу, я почувствовала, что момент настал. Мое сердце еще со вчерашнего дня начинало нервно трепыхаться в присутствии Бьёрна. Если бы я с ним не заговорила, он сделал бы это сам.
Мой взгляд упал на прилавок с мороженым, и я потащила туда Бьёрна. Конечно, при виде настоящего итальянского джелато я тут же подумала о Уилле. Его родственники по материнской линии были потомками итальянцев. Мама Уилла рассказывала мне, как их предки в конце девятнадцатого века перебрались в Канаду, эту историю я слышала сотни раз, когда меня приглашали к ним на обед. Я отогнала от себя воспоминания и ослепительно улыбнулась Бьёрну.
– Хочешь мороженого? Я угощаю!
– Ну как от такого откажешься! – он с горящими глазами начал изучать ассортимент. Заказав по два шарика – веганское мороженое с лимоном и дыней для него, манго и фисташка для меня – мы нашли скамейку в тени. Солнце пекло так, что фисташковое мороженое сразу же потекло у меня по руке.
– Не думал, что в Канаде такое жаркое лето! – Бьёрн протянул мне салфетку, которую он, по своему обыкновению, предусмотрительно захватил у прилавка.
– Это распространенное заблуждение. Мы страна контрастов. Холодная зима, жаркое лето. Но почему-то мы знамениты своими сугробами, – я благодарно улыбнулась и взяла салфетку. Но тут же поймала себя на мысли об Уилле. Он бы с дерзкой ухмылкой начал слизывать мороженое с руки, пока я не запищала бы от удовольствия, а потом откусил бы от шарика здоровенный кусок. Я незаметно потрясла головой, чтобы прогнать непрошеные воспоминания, заполнявшие мозг в самые неподходящие моменты.
Я быстро вытерла руку, но скорее не убрала, а просто размазала липкое мороженое по коже. Бьёрн спокойно ел десерт и наблюдал за прохожими на оживленной улице. Как всегда, он держал спину ровно, ноги элегантно положил одна на другую, по вафельному рожку ничего не текло, и даже рот не был перепачкан мороженым. Он был одет в белоснежную рубашку с короткими рукавами, которую я бы заляпала в первые пять секунд. Но его это, кажется, даже не беспокоило. Бьёрн идеален.
Именно поэтому мне с ним было так скучно.
Я разулась, прижала колени к груди и поставила босые ноги на лавку. Пастельный оттенок лака на пальцах ног сочетался с цветом фисташкового мороженого. Я начала шевелить пальцами и хотела поделиться наблюдением с Бьёрном, но поняла, что нельзя больше откладывать наш разговор.
– Бьёрн…
– Что?
– Слушай, как долго ты еще хочешь здесь оставаться?
– Здесь, в Сент-Джоне? Ты вроде хотела показать мне музей.
– Нет, я имела в виду Сент-Эндрюс. То есть… в целом Канаду.
Тут он развернулся ко мне всем телом, так что мне пришлось смотреть в его красивые голубые глаза.
Он вздохнул.
– Хотелось бы мне ответить «пока я тебе не надоем», но чувствую, что мое время здесь давно подошло к концу.
Я состроила физиономию. Неужели это настолько очевидно?
– Хм… Я просто спросила, потому что…
– Лив, ты не обязана оправдываться. Я вижу, ты не находишь себе места с тех пор, как мы сюда приехали.
В этот момент мне захотелось его поцеловать. Все-таки неплохо встречаться с идеальным парнем.
Я снова опустила взгляд на фисташковые ногти.
– Да просто… Мне тяжеловато вернуться домой после стольких лет отсутствия. Такого я не ожидала.
Боковым зрением я увидела, что он кивнул.
– Представляю. Да еще и на второй день встретить бывшего… Тебе наверняка было нелегко.
Я подавилась мороженым. От холода язык онемел, я закашлялась и стала бестолково махать ладонью у рта.
– Погоди-ка… Что?! – прохрипела я, успокоившись.
Бьёрн сразил своей безупречной улыбкой.
– Да ладно тебе, Лив. То, что вас с этим Уиллом связывает гораздо больше, чем общая школа, очевидно с первого взгляда.
Я сокрушенно подняла плечи.
– Прости, что я тебе не рассказала.
– К тому же я встретил Фиону пару дней назад в пекарне, и она отвела меня в сторонку.
От удивления я выпучила глаза.
– Что она сделала?!
– Да, неплохо поболтали, – Бьёрн с улыбкой подмигнул. – Узнал о тебе чуть больше. Фиона рассказала, какой ты была в старшей школе, что вы были лучшими подругами, что ты встречалась с Уиллом… Ничего такого.
Я обратила внимание, что Фиона, кажется, говорила о нашей дружбе в прошедшем времени. Но еще важнее…
– Мы с Уиллом… встречались? Это все, что она рассказала?
– А, ну еще она упомянула крошечный эпизод с предложением руки и сердца. – Бьёрн лизал свое мороженое в полной невозмутимости.
Я закрыла лицо руками.
– Господи, Бьёрн, что же ты теперь обо мне думаешь?! Клянусь, я не обручена! – Мне начало казаться, что я попала в плохой американский ромком.
Бьёрн засмеялся.
– Я так и подумал. У нас в Швеции никто не становится автоматически помолвленным после предложения. Сначала нужно ответить «да». У вас вроде тоже так, верно? – Бьёрн лукаво усмехнулся.
Я попыталась остудить горящие щеки, откусив огромный кусок мороженого, и от холода у меня свело челюсть.
– Мне очень жаль, что ты узнал об этом вот так, – промямлила я. – Я думала… Я хотела… – я растерянно всплеснула руками, отчего капелька джелато попала мне на щеку. – Я думала, что смогу забыть о своем прошлом в Европе, но, вернувшись сюда, я поняла, что все это – предложение руки и сердца, упреки бывших лучших подруг – никуда не исчезает, если просто долго о них не думать.
Бьёрн доел мороженое и промокнул губы сверкающе чистой салфеткой.
– Я думаю, тебе нужно привести все в порядок, прежде чем начинать новое.
Я тяжело вздохнула.
– Ты прав. Кажется, я испортила все, что только можно. Надеюсь, не отношения с тобой?
Последнее я сказала осторожным, полным надежды голосом.
Бьёрн тихо усмехнулся и выкинул салфетку в урну.
– Нет, не волнуйся, у нас с тобой все в порядке. К тому же ничто нельзя сломать так, чтобы невозможно было бы починить.
– Это шведская поговорка?
– Нет, это я сам придумал.
– Почему ты всегда такой идеальный? – невесело пробормотала я.
Он снова засмеялся и положил руку мне на плечо.
– А почему у тебя такое сложное прошлое и живешь ты на другом конце земли?
– Черт возьми! – пробормотала я, положив голову ему на плечо. – Мне так жаль, что я не рассказала тебе обо всем раньше. Ты заслуживаешь гораздо большего!
– Это правда, – сухо ответил Бьёрн. – Но я не жалею, что приехал сюда с тобой.
– Честно? – с удивлением спросила я, глядя ему в глаза. Но тут же поняла, что мороженое вновь потекло по руке, и целиком запихнула вафельный рожок в рот.
Бьёрн с улыбкой наблюдал, как я строю гримасы от холода.
– Честно. Я верю, что у всего в жизни есть какая-то цель. Согласно моей теории, ты правильно сделала, что сначала уехала в Европу, а теперь вернулась сюда.
– Не знаю, – скептически возразила я, покрепче прижавшись к Бьёрну. – Я не хочу причинять людям боль, но почему-то это происходит постоянно.
Он погладил меня по волосам.
– Ах, älskling, все будет хорошо. Ты просто должна очень сильно этого захотеть.
На следующий день я отвезла Бьёрна в аэропорт. Благодаря накопленным милям полета он купил дешевый билет и радовался, что проведет остаток каникул в Швеции с друзьями и родственниками, а осенью начнет учебу в магистратуре Гётеборгского[7]7
Город в Швеции.
[Закрыть] университета.
На прощание я крепко его обняла и долго не выпускала из объятий.
– Не пропадай, – прошептал он со своим сексуальным акцентом, когда мы прощались на парковке перед зданием аэропорта. – Мне очень интересно, как у тебя все сложится.
Он в последний раз чмокнул меня в шеку, и внезапно у меня в глазах встали горячие слезы. Я прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь. Мы провели вместе чуть больше года, на летних каникулах путешествовали по Европе, вместе посещали некоторые университетские курсы, и он пытался научить меня шведскому. Бьёрн был чудесным человеком, и он обязательно найдет такого же чудесного человека, который полюбит его так, как он заслуживает. А вот что касается моего хеппи-энда, то тут я уже не была так уверена.
В своих мечтах я дошла только до Европы. Все закончилось на большом приключении. Окончании университета. Волнующих путешествиях. И теперь, когда все это было уже позади, жизнь перевернула для меня новую, чистую страницу. Я всегда мечтала именно о такой свободе, но сейчас бесконечные возможности и открытые вопросы меня не привлекали, а скорее пугали.
А что, если к двадцати годам я уже исполнила самые заветные мечты? Для чего я на самом деле вернулась в Сент-Эндрюс? Что станет следующим этапом в моей жизни? Работа? Квартира? Я не знала.
Словно прочитав мои мысли, Бьёрн легонько постучал мне по кончику носа.
– Настало время придумать новые мечты.
Он высвободился из моих объятий, взял чемодан и через стеклянные раздвижные двери двинулся в здание аэропорта. Прежде чем войти, он обернулся. В его глазах читалась такая уверенность, что я сквозь слезы улыбнулась.
– Вот бы это был ты, älskling, – крикнула я ему.
– Нет, это не я, – с улыбкой ответил Бьёрн. – У нас с тобой вряд ли бы что-то вышло.
Я улыбнулась в ответ и утерла слезы. Бьёрн на прощание подмигнул мне и тут же исчез.
Я немного постояла, уставившись на дверь, через которую он только что ушел. Как же просто взять и исчезнуть. Поехать в аэропорт, выбрать на табло случайный рейс и просто свалить. Оставить позади все тревоги и сомнения. Один раз у меня уже получилось. Я тяжело вздохнула. Нет, не получилось. Своим побегом я просто на четыре года отодвинула принятие сложных решений и оттолкнула от себя друзей. Настало время расставить все по местам. Только тогда я смогу полностью сосредоточиться на планировании своего будущего.
Я вышла из машины и достала из сумки телефон. В адресной книге я нашла номер Фионы и скопировала его в надежде, что она не поменяла номер. Я зашла в Ватсап и начала печатать:
Привет, Фиона! Это я, Лив.
Было бы здорово встретиться и поговорить. Когда у тебя найдется время?
Я нажала «отправить» и стала ждать. Из одной галочки их стало две, почти сразу они окрасились в голубой цвет. Сердце забилось чаще, и у меня вспотели ладони. Фиона в Сети! Увидев фото в левом верхнем углу, я поняла, что номер верный. На фотографии Фиона и Элли пили один огромный розовый молочный коктейль из двух ярких трубочек.
Она прочла мое сообщение, но не отвечала. Через минуту Фиона внезапно вышла из Сети. Я громко фыркнула. Слегка дрожащими руками я положила телефон на пассажирское сиденье. Да уж, просто великолепно.
Тут кто-то постучал по стеклу, я испуганно обернулась. Сотрудник аэропорта что-то кричал мне сквозь закрытую дверь.
– Эта парковка только для посадки и высадки пассажиров! Максимум пятнадцать минут!
– Ладно, ладно. Уже уезжаю!
Я повернула ключ в зажигании, «Вавочка» с горем пополам завелся. Мой «жук» с громким хлопком дернулся вперед, выпустив в недовольного мужчину облачко черного дыма. Выехав с парковки, я ухмыльнулась. У «Вавочки» настроение однозначно не менее скверное, чем у меня.
Час спустя остановилась возле дома Бабули Жу-Жу и облегченно вздохнула. Наконец-то дома. Эта мысль поразила меня, потому что последние три года своим домом я называла крошечную комнатку в общежитии Университета Мальмё, куда я перевелась из Женевы. Но я не могла отрицать, что я здесь тоже своя, как и все остальные. Просто нужно заново доказать это своим друзьям.
Я вытерла испарину со лба, в сотый раз проклиная себя за то, что много лет назад купила машину без кондиционера. Я устала, вспотела, расстроилась и ждала встречи с холодным душем и ковриком для йоги, который не трогала уже несколько недель. Но, взяв телефон с пассажирского сиденья, я увидела сообщение и оцепенела.
Я в ближайшее время очень занята…
Я с тяжким вздохом бросила телефон обратно на сиденье. Очевидно, что Фиона хотела этим сказать. Глаза снова начало жечь. С момента моего возвращения это определенно происходило слишком часто. Я со злостью провела ладонью по лицу, но слезы уже текли. Я громко всхлипнула. Найти свое место в Сент-Эндрюсе будет однозначно тяжелее, чем я предполагала.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?