Текст книги "Короны Ниаксии. Змейка и крылья ночи. Книга первая из дилогии о ночерожденных"

– Я вас знаю.

Он улыбнулся. От такой улыбки по всем Обитрам должно само расстегиваться нижнее белье и открываться шеи.

– Вот как? – ответила я.

Он выпустил портсигар из рук, и я чуть увеличила расстояние между нами, пока открывала его и вытаскивала сигариллу. Матерь, как же мне захотелось зарыться в эту коробочку всем лицом! Просто вдохнуть этот знакомый запах и представить себе, что здесь моя подруга.

– Я видел вас на испытании Полной луны. На ваш результат часто ставили.

Он усмехнулся и покачал головой, сверкнув в лунном свете рубином, висящем в ухе.

– Ставки против вас были умопомрачительные. Многие потеряли кучу денег.

Он чиркнул спичкой и протянул мне огонь. Я наклонилась ровно настолько, чтобы прикурить, пробормотала «спасибо» и отодвинулась.

– Извините, что облегчила вам кошелек.

По его губам медленно прокатилась совсем другая улыбка.

– «Извините»? О нет, голубка. Я не делаю ставок, которые могут проиграть.

Я протянула назад портсигар, но он покачал головой:

– Оставьте себе. Вы за него заплатили.

Он повернулся, бросив на меня еще один загадочный взгляд, и пошел прочь по тропинке.

– Жду завтрашнего дня. Удачи вам!

Глава семнадцатая

Я подумала не возвращаться в апартаменты, но идти мне больше было некуда. Попытавшись открыть дверь ключом, я удивилась, что ее никто не запер. Райн не вернулся, а Мише подмела осколки стекла. Разбитое окно так и стояло открытым нараспашку, и от ветра ее короткие кудряшки трепетали у лица, как крылья бабочки.

Когда я вошла, она широко мне улыбнулась, как будто была искренне рада меня видеть.

– Ты пришла!

Она казалась несколько удивленной. Честно сказать, я тоже.

– Заделать? – показала я на окно.

– А? Не, не надо. Я что-нибудь придумаю, когда Райн придет домой.

«Домой», – сказала она так естественно. Как будто это жилье и правда было домом.

Я кивнула и прошла в комнату. Мише уже убрала почти все разбитое стекло и теперь сметала мельчайшие частички в совок. Мне стало неловко, как маленькому ребенку, только что закатившему истерику.

– Помощь нужна?

– Не, – беззаботно сказала она. – Но спасибо! – Она махнула рукой на стол. – Садись. Там еда.

Я была не голодна, но присоединилась. Мише села к столу и глотнула крови из бокала, и хотя она пригласила меня сесть напротив, я все же выбрала стул на другом конце стола.

Вместо того чтобы взять еды, я достала коробочку.

– Не возражаешь?

Она понимающе улыбнулась:

– Жизнь слишком коротка, чтобы себя не баловать.

Странно было слышать такие слова из уст вампира. У вампира жизнь уж никак не коротка ни по каким меркам. Но с третьей стороны… разве не коротка здесь жизнь каждого?

И вообще, Мише была самым необычным вампиром из всех, кого я встречала.

Я смотрела, как она с удовольствием пьет кровь и поглядывает за окно. Кажется, сегодняшняя стычка совсем не выбила ее из колеи.

– Мише, можно я тебя спрошу?

– Ага.

– Почему ты с Райном?

Она резко повернула ко мне голову.

– Почему «с»?! Я не «с» Райном.

– Нет… Я знаю, что ты с ним не в этом смысле.

Я удивлялась, особенно потому, что вампиры милуются, как кролики, но быстро стало понятно, что между Мише и Райном отношения платонические. Они спали в отдельных спальнях и относились друг к другу скорее как брат и сестра, чем как любовники.

И от этого понять их было еще сложнее. Они же были настолько не похожи… Я не могла себе представить, как можно затащить такую девушку, как Мише, на подобный турнир. По крайней мере, если бы они были любовниками, я бы поняла, даже если бы и удивилась. Люди совершают всевозможные бессмысленные поступки, когда их связывает хороший секс.

А судя по Райну, в сексе он, наверное, был очень хорош.

Эта мысль поразила меня в ту же минуту, как возникла, и я как можно сильнее захлопнула перед ней все двери.

– Он мой лучший друг, – просто сказала Мише, как будто это все объясняло.

– Но… как так?

Она откинула голову назад и разразилась высоким заливистым смехом.

– Я ему когда-нибудь расскажу, – сказала она, отсмеявшись. – У тебя было такое лицо! «Но… как так?»

В ее исполнении мой голос звучал низко и глухо, а на лице появилась гримаса преувеличенного отвращения.

Ну вообще, нормальный же вопрос…

– Причин много.

Обидное передразнивание меня сменилось мягкой улыбкой.

– Он помог мне, когда рядом со мной никого не было. Он самый преданный из всех, кого я знаю. Самый надежный.

– Хм.

Я издала какой-то неопределенный звук, и по моему лицу, наверное, было понятно, что Мише меня не убедила.

Не считая Винсента, я не встречала вампира, которому можно было на самом деле доверять. Никогда. Они все сняли бы шкуру с собственных детей, если бы им показалось, что их сила под угрозой.

– Ну, просто… – Мише подняла к потолку глаза, глубоко погруженная в мысли. – Я много времени проводила одна. Раньше. Я не знала, насколько важно, чтобы у тебя кто-то был. Тот. Что просто… Кто убьет за тебя. Понимаешь?

Убивать – для Райна это вряд ли было большим одолжением или жертвой. Но я не стала с ней спорить, прекрасно понимая, что она имеет в виду. Для меня таким существом стал Винсент. Даже когда не было никого, был он, и у меня не возникало ни малейших сомнений ни в этом мире, ни в грядущем, что он сделает для меня буквально все.

– Многие не умеют любить. У Райна немало недостатков, но он любить умеет. Или по крайней мере…

У нее залегла морщинка между бровями и голос утих, но она тут же очнулась, снова посмотрела на меня и прищурилась.

– А еще, помимо прочего, он очень хорошо готовит. Ну просто очень хорошо!

Интересно, проявилось ли мое сомнение у меня на лице. Я ничего из этого не могла себе представить. Преданность. Любовь. И уж точно не кулинарные способности.

Голос Мише стал на самую малость серьезнее.

– Сегодня он был сам не свой.

– Да? – лукаво ухмыльнулась я. – А кто же это тогда был?

– Прошлое, – печально улыбнулась Мише. – У нас на коже не так легко остаются шрамы, как у тебя, но они остаются на сердце. Бывает, никогда не затягиваются.

Я насмешливо фыркнула, но не настолько убедительно, как хотела.

– А ты? Это… это была ты? – спросила Мише.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня. Я про… окно. Магия. Ты правда ее все это время скрывала?

Не знаю, почему мне трудно было соврать Мише. Она была какая-то настолько настоящая, что становилось не по себе. Вместо ответа я выпустила клуб дыма, потому что ложь была трудной, а правда – стыдной.

– Ага, – кивнула она, – понятно.

– Это непредсказуемо.

Я словно бы оправдывалась, хотя и не собиралась.

– Можем вместе над этим поработать.

Матерь, эта фраза должна была прозвучать для меня пугающе. Но почему-то от нее стало спокойно.

– Он заслужил вылететь в окно, – сказала я.

– Заслужил, – согласилась Мише и уже серьезнее спросила: – Ты уйдешь?

Я глубоко затянулась сигариллой и выдохнула, упиваясь тем, как дым жжет нос.

– Нет.

– Было бы глупо… накануне испытания.

– Глупо.

– Как думаешь, в чем оно будет состоять?

Я много об этом размышляла, но мы могли только гадать. Испытание Убывающей луны было одним из самых непредсказуемых на Кеджари. Из года в год оно проходило принципиально иначе. Первое испытание традиционно изображало подробности побега Ниаксии из земли Белого пантеона. Но второе могло оказаться привязанным ко множеству эпизодов, – например, история, когда она вошла в подземный мир и полюбила бога смерти Аларуса, или любое из многочисленных легендарных приключений, которые они совершили вместе.

– Не знаю, – сказала я.

– Волнуешься?

Я промолчала. Отрицать я этого не могла, но и вслух признавать тоже не хотелось.

Она не стала ждать ответа.

– А я волнуюсь, – вздохнула она и сделала еще один глоток.

– Может быть, что-то о ее путешествии, – предположила я. – В землю мертвых.

Развивать мысль дальше было сложно. Путешествие могло приобретать разнообразные формы, его можно интерпретировать тысячей способов.

– Как ты думаешь, ей тогда было страшно? – задумчиво произнесла Мише.

– Ниаксии?

– Ага.

– Она была богиней.

– Да так себе, в самом начале-то. Тогда еще просто никто. И совсем молодая.

Я задумалась. Ниаксия в тот период жизни была одним из многочисленных и непримечательных порождений Белого пантеона, не только сама мелкая богиня, но и дочь мелкой богини. Никто бы даже не узнал, если бы она погибла одна в диких краях, не говоря уже о том, что не стал бы горевать. Большинство легенд давали ей всего двадцать лет – почти младенец, по меркам божеств.

Таких, как она, другие боги рождали, использовали и забывали. Угощались и сбрасывали со счетов.

Наверное, Мише была права. Наверное, ей было страшно.

Но то две тысячи лет назад, а сейчас Ниаксия стала невероятно могущественной – настолько, что в одиночку разгромила Белый пантеон. Настолько могущественной, что даровала целому континенту дар вампиризма и создала цивилизацию своих последователей. И настолько могущественной, что все Обитры теперь навечно жили у ее ног, умирали, любили и приносили жертвы.

– Ну, все изменилось, – сказала я.

– Но подумай о том, от чего ей пришлось ради этого отказаться.

Муж. Убитый Белым пантеоном в наказание за женитьбу на Ниаксии.

Я задумалась. Да, пусть Пантеон забрал ее возлюбленного. Но Ниаксия вернула себе могущество. Я слишком хорошо представляла себе, какое это потрясающее должно быть ощущение после столь долгого пребывания в слабости. Стыдно признать, чем бы я сама была готова ради такого пожертвовать.

– Но теперь она больше не боится, – сказала я.

– Да, – задумчиво ответила Мише. – Должно быть, не боится. Только, наверное, она ужасно несчастлива, как считаешь?

Вскоре я вернулась к себе в комнату, но была слишком взволнована, чтобы спать. Вместо этого я смотрела, как цвет неба меняется на пепельно-красный. Я слышала, как по гостиной шаркает Мише, но Райн не возвращался.

Я уже начинала дремать, когда от внезапного грохота у меня резко открылись глаза. Я подошла к двери, настороженно прислушиваясь. Из гостиной донеслось несколько глухих стуков и шорох ткани.

– Впритык успел!

Мише пыталась шептать, но у нее не получалось.

– Знаю.

– Боги, ты только посмотри на себя!

– Знаю.

– Ра-а-а-айн…

– Мише, я знаю.

Любопытство одержало надо мной верх.

Очень-очень медленно – и очень-очень тихо – я отодвинула заграждение, приоткрыла дверь и выскользнула в коридор. Заглянув за угол, я увидела, как Мише задернула гардины, а Райн тяжело опустился в кресло. Наверное, лучше сказать рухнул, как будто все конечности у него разом отказали.

Богиня, он что, пьян?

– По-моему, после того, что было в прошлом году, ты собирался больше так не делать!

Мише категорически не умела говорить тихо. Трудно было обвинить меня в том, что я подслушиваю.

– Да пошло оно. Что есть бессмертие, если мы не пользуемся им, чтобы делать одно и то же снова и снова, вечно, до скончания времен?

Ох да, он определенно пьян.

Мише вздохнула и повернулась к нему. Теперь он полуразвалился в кресле, задрав подбородок. Райн и впрямь был в непотребном виде: одежда заляпана не пойми чем, распущенные по плечам волосы спутались.

– Итак, – сказала она. – Насчет сегодняшнего.

Она обернулась, и я быстро отступила назад, чтобы не попасться на глаза. Теперь мне было их не видно, только слышно.

Он тихо застонал.

– И что насчет сегодняшнего?

Тишина, вероятно наполненная многозначительным взглядом Мише.

Стон сменился вздохом.

– Перегнул?

– Определенно.

– Она должна уметь такое переваривать.

– Вот она и переварила.

– Ну… не так же. Переваривать – не значит вышвыривать меня из окна.

– Идиот! А это не ты «не переварил»?

Молчание. Я живо представила выражение его лица.

– Подумай, каково ей было. – Голос Мише смягчился. – Расти в таких условиях.

Я нахмурилась. В каких «таких»?

Меня даже оскорбило, что эта мысль заслужила от Райна задумчивое молчание.

Потом он сказал:

– Увы и ах! И что? Мы все проходим через свои горести.

– Твои горести – не ее вина.

Долгая пауза.

Я отважилась сделать шаг вперед, чтобы можно было выглянуть из-за угла. Райн запрокинул голову и уставился в потолок. Мише стояла сзади, перегнувшись через спинку кресла, и обвивала Райна руками за шею, нежно положив ему подбородок на голову.

– Ты знаешь, что это была не ее вина, – повторила Мише. – Это была твоя вина.

У меня приподнялись брови. Райн не казался таким, кто стерпит подобное оскорбление, – мало кто из вампиров стерпел бы. Я сжалась, словно вместо Мише ожидая резкого ответа, словесного или физического.

Но к моему потрясению, Райн только тяжело вздохнул.

– Я знаю, – сказал он. – Знаю.

Он похлопал ее по руке, а она запечатлела у него на макушке невинный поцелуй.

– По крайней мере, день кончился.

– Великое дело.

– Выпей воды. Ну и придурок же ты, придется проходить испытание с похмелья…

Я, пятясь, отправилась к себе, и их шепот постепенно затих.

Глава восемнадцатая

Когда наступила ночь, мы мало разговаривали друг с другом, и я этому была только рада. Я чувствовала себя на грани и опасалась, что сорвусь на Райна и ввяжусь в новую стычку еще до начала испытания. Пробормотав «добрый вечер», мы пошли по нашей уже знакомой тропинке тени, пока не встретились в большом зале с остальными участниками.

Я впервые после предыдущего испытания видела остальных. Атмосфера ощутимо изменилась. Ушло возбужденное ожидание, которое было на нашем первом сборе, и сменилось отчаянной лихорадочной тревогой. Как только я вошла в зал, взгляды нескольких пар глаз скакнули на меня, носы сморщились, белки глаз стали ярче.

Я знала этот взгляд. Райн и Мише утащили достаточно крови, чтобы продержаться остававшиеся несколько недель, но повезло не всем.

Райн, кажется, тоже заметил и, на удивление, остался совершенно невозмутим, только шагнул ко мне поближе, вынув меч. И столь же удивительно, я это допустила, крепко сжав в руках свое оружие.

Ни один из нас не произнес ни слова.

На этот раз мы знали, чего ожидать. Когда тишина затянулась до неловкости, мир исчез.

Хоть я и была наготове, рев толпы на мгновение ошеломил меня, составив резкий контраст с тишиной Лунного дворца.

Я быстро оценила обстановку.

Райн и Мише пропали. Рядом никого не было. Песок под ногами дрожал от далеких ударов. Я зажмурилась из-за белой дымки, колышущейся ленивыми волнами, которые подсвечивал синий свет факелов с Ночным огнем. Черные каменные стены окружали меня с трех сторон, поддерживая стеклянный потолок, который, вероятно, был предназначен для того, чтобы не дать крылатым участникам состязания улететь через верх. Потолок был не гладкий, а с впадинами и долинами, как на перевернутой карте земли.

Я прищурилась, всматриваясь в дымку. При таком дыме и темноте видимость была всего несколько футов. Не было заметно никакого движения, никого рядом я не слышала. Прижав руку к стене, я почувствовала только камень, грубый и шершавый. Впереди зал растворялся в темноте.

Я вдохнула резкий запах дыма и… чего-то еще, чего-то светлого и зловеще приятного, что было никак не вспомнить. Сделала несколько осторожных шагов. Вдалеке послышались отзвуки боя, как будто кто-то из других участников турнира встретился с противником – кем бы или чем бы он ни был.

Коридор резко свернул влево. Я пошла туда, с оружием наготове.

И оказалась лицом к лицу с Ибрихимом, который только что вышел из-за другого угла прямо передо мной.

Мы оба остановились, глядя друг на друга, затем на коридор впереди. На полпути между нами вправо уходил еще один коридор. Наша дорога разделилась натрое: путь, которым пришла я; путь, которым пришел Ибрихим; проход впереди.

Лабиринт! Это был лабиринт. Я тронула неотшлифованный камень и по-новому взглянула на странный потолок. Это была внутренняя сторона земли – потому что здесь изображали путешествие в подземный мир. Бежав из владений богов, Ниаксия бродила несколько недель, пока не отыскала путь в землю Аларуса. Она сбилась с дороги, и нам предстояло это.

Мы с Ибрихимом застыли. Эта мысль поразила его, как и меня. Через слои потустороннего тумана я едва различала его лицо, но знала, что он следит за мной так же пристально, и мне было хорошо известно, что недооценивать его нельзя.

Я медленно двинулась вдоль по коридору, вытягивая шею, чтобы заглянуть за угол. Там стояла массивная серебряная дверь. Свет отражался от рельефного изображения сурового безглазого лица мужчины – Аларуса. Дверь была плотно закрыта. Никакой ручки.

Ибрихим тоже подошел поближе, я следила за ним краем глаза. У меня под ногами что-то сдвинулось. Я посмотрела вниз. Я стояла на каменной плите, которая начала слегка погружаться в песок.

Воздух сотряс глухой скрежещущий звук.

Дверь перед нами распахнулась, и за ней открылся еще один коридор. Далеко в тумане виднелся новый поворот, и звуки далекой бойни стали ближе.

Мы с Ибрихимом опасливо вглядывались друг в друга. Он не делал в мою сторону никаких движений, так что и я не дергалась, а шагнула к двери…

…и она тотчас рухнула, с такой силой, что затряслась земля.

Я отшатнулась назад, чуть не споткнувшись о плиту. Когда я вновь на нее встала, дверь начала подниматься.

Так.

Я сошла с плиты. Дверь рухнула.

Дерьмо!

Я посмотрела на Ибрихима. Осознание пришло к нам одновременно.

Дверь закроется, если на камне не будет веса. Но этот вес нужно будет здесь бросить, потому что тот, кто останется, не сможет перебраться на другую сторону в одиночку.

Ибрихим улыбнулся мне тихой кривой улыбкой, обнажив зарубцевавшиеся десны.

– Я здесь, чтобы выиграть, иначе зачем это все, – извиняющимся тоном произнес он и запустил в меня звездочку.

Этого родители Ибрихима и боялись. Он был спокойным ребенком, но в то же время прирожденным воином. Они сделали все, чтобы он стал менее ловким убийцей. Повредили ему ноги. Порвали крылья. Вытащили зубы. Но отнять у него владение магией не могли.

А она, к несчастью, была у него тоже очень и очень хороша.

Я успела упасть на землю до того, как мое лицо превратилось в массу обожженной плоти. Его магия опиралась на силу звезд, но была не настолько мощна, как Астерис, хотя тоже разрушительна. Струи света он метал так, будто это ему ничего не стоило.

Нырнув за угол, я вернулась в свой закуток и вжалась в стену, прислушиваясь – и ожидая. Рука болела – в том месте, где он задел мне плечо, вскочил пузырь. Две минуты – и у меня уже рана. Феерическое начало.

Чтобы застрелить меня здесь, ему пришлось бы прийти следом за мной. А застрелить придется – ему нужна тяжесть моего тела, чтобы открыть дверь.

Прошло несколько томительных минут. Ибрихим был не дурак. Он знал, что я делаю. Знал, что окажется в невыгодном положении и ничего иного ему не остается.

Я напрягала слух в бесполезной попытке расслышать за звуками толпы и далекой драки его шаги – многое бы я сейчас отдала за вампирский слух…

В то мгновение, как Ибрихим появился, я прыгнула на него.

У меня был один удар. Надо было коснуться его кожи, пока он не успел ответить.

Он не ожидал яда и отшатнулся, ахнув от боли, когда ему начало разъедать первую рану на руке. Наша стычка немедленно переросла в дикий хаос: он заставлял себя не отступать, хотя яд жег ему кожу, а я терпела ожоги, появляющиеся у меня на ладонях от его звездного света, когда я пыталась зажать его руки.

В другой ситуации я бы попыталась как можно глубже вонзить клинок ему в грудь. Сейчас это было невозможно. Не было времени, дистанции, пространства для замаха, чтобы нанести мощный удар, который достал бы до сердца. Но маленькими укусами я его пожирать могла. Пусть яд медленно делает свое дело.

Раненый или нет, он был крупнее меня. Я прижала его к земле и прошлась по всему телу, взрезая в доспехах одну отметину за другой. Но это продолжалось всего пару минут, а потом он меня сбросил. Я упала спиной на песок.

От удара перехватило дыхание, отдышаться я не успела, он навалился на меня и пригвоздил к земле. Мне едва удалось опустить левую руку, и сейчас она была зажата между нашими телами. Я задыхалась и не могла шевельнуться. Он схватил мою правую руку и с силой дернул вверх – раздался жуткий треск.

– Я всегда относился к тебе с симпатией, – проговорил он, тяжело дыша.

– И я к тебе, – сказала я и извернулась левой рукой так, чтобы клинок ушел в его внутренности.

У Ибрихима расширились глаза. Он приоткрыл рот – может, хотел что-то сказать, но из слюнявых губ вылетел только бессловесный стон. Яд действовал быстро, только шипела, растворяясь, кожа. Мне тоже проело руку там, куда капнула его кровь.

Я стряхнула его с себя. Он был жив, но почти без сознания, только хватался за брюшину. Она превратилась в отвратительное месиво рваной кожи, гноя и крови.

Я схватила его за руки и поволокла. Какой же он был тяжелый! Я подтащила его к плите и бросила на нее.

Позади открылась дверь, но я смотрела вниз, на Ибрихима. Его голова перекатилась на щеку, щелки глаз приоткрылись и встретились с моими.

Он будет жить. Жалким и еще более убогим, чем раньше, но будет жить. Надо кончать с этим.

Должно было получиться легко. Я убивала бессчетное количество раз. Не знаю, почему я вдруг замешкалась, когда Ибрихим поднял на меня взгляд. Может, мы всегда видели друг в друге нечто общее, пусть даже и не признавались.

– Прости.

Это слово слетело с губ без моего разрешения, когда я уже готова была взрезать ему грудь.

Но не успела я опустить клинок, как земля затряслась. Оглушающий стон наполнил уши.

Я вскинула голову и успела увидеть, как рушатся стены.