Текст книги "Предводитель энгов"

– Софи, которую мы с тобой так любили, лишилась бы покоя в своем гробу, узнай она, что ты сделал!

– Ах, Ингер! – воскликнул Ивер и разрыдался. – У Софи нет ни гроба, ни могилы! Ведь я схоронил ее в чистом поле, под глубоким снегом. И когда придет весна и начнет пригревать солнце, она станет добычей диких зверей!

– У нее будет могила, – раздался скорбный голос Кернбука, – это я тебе обещаю.

– Правда? – спросил Ивер.

– Я устрою ей пышные похороны, словно какой-нибудь принцессе. И вот что ты еще должен знать: большинство твоих врагов, так жестоко поступивших с твоей бедной сестрой, уже погибли в стычке с отрядом Свена – Предводителя энгов. Там, в замке, остался только один из них.

Ивер повернулся к Кернбуку. Глаза его сверкнули. Он выпрямился во весь свой рост и с торжествующей улыбкой воскликнул:

– Нет, капитан! Там, наверху, нет уже ни одного из них!

– Как же! А Циглер?

– Убит! – ответил Ивер и показал Кернбуку шпагу, клинок которой был еще в крови.

– Что же тебе надо? – спросила Ингер.

– Я не с тобой говорю, – ответил он суровым тоном, который, однако, никак не вязался с выражением его лица. – Ведь ты пошла против меня!

– Мне жаль этих людей, – прошептала Ингер. – Я ничего не могу с собой поделать.

– Если так, мне тоже их жаль, – сказал Ивер. – Пусть убираются восвояси.

– Ивер, любимый! – воскликнула Ингер и, раскрыв объятия, бросилась ему на грудь.

– Довольна ты? – спросил Ивер, и губы его задрожали.

– Я счастлива всей душой.

– Ступай к своему отцу, Ингер, и дан мне побыть одному. Потом и я тоже приду к учителю. Если даже я выпущу офицеров на волю, тебе здесь нечего делать!

С этими словами Ивер зашагал прочь. Ингер и фогт пошли в противоположную сторону – по тропинке вдоль Равенструпского болота.

Кернбук остался один.

Отойдя на некоторое расстояние, Ивер остановился и, обернувшись, воскликнул:

– Помните, капитан, вы обещали устроить ей пышные похороны!

– Да, обещал, и ты знаешь, что я всегда держу свое слово, вахмистр, – ответил Кернбук.

Луна осветила улыбающееся лицо Ивера, и он повторил уже про себя:

– Вахмистр! Теперь все меня так называют!

Вскоре он исчез в глубокой тени деревьев – там, где уже начинался лес.

ВОЙНА В ДНИ МИРА

В начале весны слух о мире уже облетел всю Данию. В марте Карл Густав прибыл в Хельсингборг. Адмиралу Врангелю было поручено вывести шведские войска с территории Зеландии. Но еще до того, как был выполнен этот приказ, Эрик Дальберг, один из приближенных Карла, доставил адмиралу тайное послание, в котором тому предписывалось приостановить погрузку войск на корабли и найти какой-нибудь предлог, чтобы задержать их на месте. Врангель повиновался, и несколько кавалерийских полков расквартировались в Вордингборге. Основания для подобных действий были найдены без труда. Шведские парламентеры создали новые затруднения в ходе переговоров, из-за этого начались споры, и неправое дело обрело видимость законности.

Между тем на островах возобновилась мирная жизнь. Помещики вернулись на свои земли. Королева София, чья власть и головокружительные замыслы всю зиму были ограничены частоколом вокруг копенгагенского вала, снова собралась на охоту. Она выехала из столицы в сопровождении свиты искателей приключений, которых сама пригласила в Данию и которые под ее покровительством свили себе здесь гнездо. Дворянин снова стал господином, а крестьянин – снова рабом.

Март уже был на исходе, когда Ивер, поглощенный своими думами, однажды вечером брел по дороге, которая вела в Гьердерёд.

Его отвлек от размышлений конский топот, донесшийся из леса. Вскоре на дороге показались две всадницы в сопровождении слуги, который следовал за ними в некотором отдалении. Более молодая ехала впереди. Увидев вахмистра, она пришпорила свою лошадь и поскакала ему навстречу.

Это была совсем еще юная девушка со свежим детским личиком, раскрасневшимся от быстрой езды. В ее больших темно-синих глазах, доверчивых и безмятежных, светилось больше доброты, нежели ума. Свободная непринужденность, сквозившая в ее обращении, ее одежда, а также почтительное расстояние, на котором следовал за ней слуга, – все говорило о знатном происхождении дамы.

Так Иверу выпал случай повстречаться с госпожой Эльсебет Бухвальд из Хёфдингсгорда и ее дочерью Карен. Госпожа Эльсебет Бухвальд была вдовой прежнего ленсмана в Юнгсховеде – Йоргена Коса.

Когда Карен подъехала к Иверу, лицо ее озарилось радостной улыбкой и, остановив своего коня, она воскликнула:

– Ивер Абельсен. Ты ли это?

Одной рукой Ивер ловко снял свою шляпу с пером, а другую руку протянул девушке со словами:

– Милостивая госпожа Карен! Господь благослови ваши прекрасные глаза за то, что вы меня узнали!

– Но откуда у вас этот наряд, господин вахмистр? – смеясь, полюбопытствовала Карен.

– В самом деле! Давно ли я приходил к вам торговать сойками и свиристелями, но с тех пор я многого достиг! Ваша милость, наверно, направляется с визитом в Юнгсховед? – продолжал он, уже обращаясь к госпоже Эльсебет.

– Беда гонит нас в Юнгсховед! – ответила та. – Перед вами две беглянки, покинувшие свое поместье, в котором теперь хозяйничают шведы.

– Шведы! – удивился Ивер. – Но ведь уже заключен мир. И люди говорят, что чужеземные войска отведены на Фюн и Хольстен.

– Отчасти это верно, но в Вордингборге все еще стоят два немецких полка. И мы терпим из-за этого величайшую нужду и горе: каждый день их рассылают по всей округе на поиски провианта и фуража. И тут они бесчинствуют как хотят – грабят и жгут все поместья. Когда они узнали, что в Хёфдингсгорде живу я, одинокая вдова, с дочерью Карен и немногочисленной челядью, они явились к нам – капитан и семеро рядовых – и поклялись, что подожгут поместье с четырех сторон, если мы не покажем им, где спрятано наше серебро, а заодно потребовали у нас вина. Что мы могли ответить? Я послала им ключ от винного погреба, и, пока они пили, мы спаслись бегством.

– И куда же вы теперь следуете, госпожа?

– В Юнгсховед к господину Йоргену Редцу: ведь он обязан защитить нас и обеспечить порядок в своем лене.

– Куда там! Ни то, ни другое ему не под силу, – пожимая плечами, сказал Ивер. – Недавно ему самому пришлось обороняться от наемников и бандитов, следовавших за шведским войском. Они бесчинствовали во всей нашей округе, врывались в дома, выгоняли жителей на улицу и забирали все, что было в сундуках. Поместья Кьенг и Снертинге, что на востоке, опустошены, в Северном Мерне разграблено шесть, а в Эрслеве – семь поместий. В Амбеке опустошен и предан огню целый город. Вот как обстоит дело в лене Юнгсховед.

– О боже! – воскликнула госпожа Эльсебет. – Что же нам делать?

Ивер умолк – его осенила внезапная мысль.

– С вашего позволения, – сказал он, – я могу дать вам добрый совет и назвать двух людей, которые – быть может, лучше ленсмана Йоргена – смогут вас защитить.

– Скорей назовите мне их!

– Вы знаете Свена Поульсена?

– Того самого егеря из Юнгсховеда? Это же подневольный человек, не дворянин и не рыцарь!

– А разве дворяне и рыцари сумели защитить от невзгод благородную госпожу? – спросил Ивер, которого явно задели ее слова,

– Дорогая матушка! – живо вмешалась в разговор Карен. – Ты неправа. Ведь Свен – Предводитель энгов – герой, о котором все сейчас только и говорят. О, поедем к нему! Мне так хочется его увидеть. Может быть, он поможет нам, когда узнает, что мы попали в беду.

– Конечно, поможет, – сказал Ивер тоном, в котором звучала твердая убежденность.

– А кто же тот второй человек, о котором ты упомянул?

– Его имя я не смею назвать, раз уж вы отвергли Свена.

– Все равно назови его, Ивер Абельсен, – с улыбкой проговорила Карен. – Назови его мне.

– Этот второй – птица невысокого полета. Он мало что может сделать, если рядом нет Свена.

– Это, конечно, ты сам, – с улыбкой сказала Карен.

– Да, благородная госпожа, – застенчиво ответил Ивер. – Это я сам, но более подходящего человека я не знаю.

– Хорошо, давайте поговорим с этим Свеном – Предводителем энгов, – сказала госпожа Эльсебет. – В беде схватишься и за соломинку.

– Да, но соломинка не сулит спасения, – заметил Ивер. – Тут нужна более надежная опора.

Обе всадницы снова тронулись в путь. Ивер пошел рядом с ними.

– Если благородная госпожа соизволит выслушать мой совет, – продолжал он чуть погодя, – со Свеном надо разговаривать вежливо и учтиво. Временами он бывает вспыльчив и в такие минуты не считается с тем, знатен его собеседник или нет.

– Я все же надеюсь, дорогой вахмистр, что он с должным почтением относится к людям благородного звания, – надменным тоном ответила дама. – На мой взгляд, мы оказываем этому егерю большую честь, вверяя ему нашу судьбу.

– О нет! – с улыбкой ответил Ивер. – К этому он уже привык. Даже его величество король отрядил этой зимой гонца с поручением разыскать Свена, чтобы тот взял на себя заботу о многих важных делах и благополучии государства.

– И что же Свен?

– Он велел гонцу убираться, когда тот попытался было учить его, как взяться за дело.

– И он посмел? – с изумлением воскликнула госпожа Эльсебет.

– Да, гонец посмел!

– Нет, я хотела сказать: неужели Свен посмел отослать королевского гонца?

– Ах, вы про Свена! – рассмеялся Ивер. – Он велел гонцу, который, кстати, тоже был высокого звания, передать королю ответный совет: в следующий раз, когда королю и государственному совету потребуется помощь Предводителя энгов, они должны либо довериться ему полностью, либо обратиться к другому человеку. И после этого Свен и его друг – тот самый, которого я вам назвал, – принялись за работу. Они отважились сделать то, на что не решился никто другой, – господь бог охранял их, и просьба короля была выполнена.

– А как его величество король отнесся к непозволительно дерзкому совету, который дал егерь?

– Весьма благожелательно! – ответил Ивер.

– Расскажи нам поподробнее обо всем этом, мой дорогой вахмистр! – сказала Карен и, тронув поводья, заставила свою лошадь идти рядом с Ивером. – А что попросил Свен у короля?

– Милостивая госпожа! – ответил Ивер. – Что мог он попросить? Разве отдают жизнь за угодья и деньги? Свен ничего не просил. Он поклонился королю – вот и все. Впрочем, не совсем так, – тут же поправился он. – Свен попросил короля сделать меня вахмистром и добавил еще несколько слов, но я их забыл. Из того, что я рассказал, благородная госпожа поймет, как надо разговаривать со Свеном, когда мы к нему придем.

– Что это значит: «когда мы к нему придем»? – спросила госпожа Эльсебет. – Я полагаю, мы доедем до Юнгсховеда, а оттуда вышлем к Свену гонца.

Ивер остановился и с удивлением взглянул на нее.

– Если вы и впрямь намерены так поступить, я с вами распрощаюсь, потому что сопровождать вас дальше нет никакого смысла.

– Но к чему все эти церемонии?

– Ваш гонец не заставит Свена приехать в Юнгсховед.

– Ты в самом деле считаешь, что он откажется…

– Боюсь, что откажется… Такой уж он человек.

– Милая матушка! – раздался ласковый голос Карен. – Давай лучше последуем совету Ивера Абельсена и сами поедем к Свену. Мы будем с ним очень учтивы, – продолжала она, понимающе кивнув Иверу, – ведь не две знатные дамы, а несчастные беглянки ищут его помощи.

Госпожа Эльсебет молчала, одинаково потрясенная словами Ивера и дочери.

– Кажется, ваша милость изволили что-то сказать, – заметил Ивер с лукавой улыбкой.

– А где живет этот егерь, с которым нужно так церемониться?

– Поедем дальше, – ответил Ивер, удовлетворенно кивнув головой. – Я понял желание вашей милости.

Вскоре они оставили позади лесную дорогу и повернули к поселку Ронеклинт.

В тот же день, спустя два часа, из Гьердерёда и Рекинде – двух деревень, которые во время войны были излюбленным пристанищем энгов, – вышли какие-то люди. Все они направлялись к Хёфдингсгорду и были вооружены мушкетами и короткими шпагами с широким клинком.

Накануне Свен собрал своих бойцов и роздал им в награду деньги. На энгов это произвело необыкновенное впечатление, и Свен заметно вырос в их глазах. Эти скромные люди сочли благодеянием то, на что могли рассчитывать по праву. К тому же они впервые за все время получили вознаграждение за свою службу.

Дойдя до опушки большого леса, который начинался у Небле, огибал Хёфдингсгорд и тянулся до самого Ульфесунда, энги перелезли через ограду и скрылись среди деревьев. Вскоре после этого на дороге показалась группа всадников-двое мужчин и две дамы. Это были госпожа Эльсебет и ее дочь в сопровождении Ивера и Свена-Предводителя энгов.

Свен ехал рядом с Карен, которая разглядывала его с опаской и любопытством. Она сравнивала живого человека, ехавшего рядом с ней. с тем образом, который уже давно сложился в ее воображении под влиянием беспрестанных рассказов о подвигах Предводителя энгов.

– Но доверьте же мне, наконец, ваш замысел! – воскликнула она, когда они въехали в лес, в котором поутру обе беглянки скрылись от гнавшихся за ними шведов. – Вы обещали спасти нас и привести в Хёфдингсгорд да еще избавить от шведов, а ведь о вас, Предводителе энгов, говорят, что вы всегда держите свое слово. Я только не понимаю, как вы это сделаете.

– Пустяки! – ответил Свен. – Все это не так страшно, как кажется. Здесь могут быть, как я полагаю, три выхода. Первый, и самый лучший: когда мы прибудем в ваше имение, то обнаружим, что шведы уже убрались восвояси.

– Увы, я в это не верю…

– Что ж, тогда остается второй выход: мы постараемся уладить дело полюбовно. Поскольку уже заключен мир, надо действовать осторожно.

– Полюбовно? – насмешливо переспросила госпожа Эльсебет, которая прислушивалась к их разговору. – И вы всерьез считаете, что от этого будет толк?

– Нет, госпожа! – ответил Свен. – Я так не считаю. Но тогда мы сможем прибегнуть к силе. Это и есть третий выход. Но, прежде чем мы что-либо предпримем, я провожу вас в Мерн, где вы будете в полной безопасности.

Пока Свен говорил, Ивер наклонился в седле и прислушался.

– За нами едет какой-то всадник! – воскликнул он.

Свен обернулся и тотчас же увидел в некотором отдалении всадника, ехавшего по дороге.

– Что ж, значит, шведы все еще здесь, – спокойно сказал он.

– Как вы намерены поступить? – спросила госпожа Эльсебет.

Свен улыбнулся.

– Я намерен воспользоваться вторым способом, о котором только что говорил.

– Что?

– Мы попросим шведов убраться подобру-поздорову, – с улыбкой ответил он.

– Третий способ, однако, более надежен, – заметил Ивер.

Драгун тем временем подъехал так близко, что можно было различить узел с одеждой, который он спереди прикрепил кожаным ремнем к седлу. Поверх пистолетов болтались две большие медные фляги. Сзади к седлу была привязана живая овца, которая жалобным блеянием оповещала всех о том, сколь неудобно ее ложе. Драгун был высокого роста и крепкого сложения. Шапка у него была сдвинута на затылок, а багровое лицо и неуверенная осанка свидетельствовали, что он под хмельком. Когда он подъехал ближе, можно было расслышать слова немецкой песни, которую он распевал:

Ах, хоть бы, ах, хоть бы

Так было всегда!..

Всадник заметил госпожу Эльсебет и ее спутников, лишь очутившись в нескольких шагах от них. Он придержал своего коня и, казалось, заколебался, но потом спокойно поехал дальше, продолжая распевать свою песню еще более проникновенным голосом.

– Господь вас благослови, добрые люди! – допев песню, воскликнул он на невразумительной смеси шведского и немецкого. – Раз уж у нас теперь мир, мы можем немного прокатиться вместе: люблю приятное общество!

– Ваша поклажа, однако, как-то не вяжется с миром, – заметил Ивер.

– Да что там! – ответил драгун, бросив удовлетворенный взгляд на свою добычу. – Кое-какие вещицы, чтобы приодеться, да кусок мяса, чтобы заморить червячка. Нам и то и другое надобно до зарезу, и если уж не можешь раздобыть то, чего хочется, надо хотеть того, что раздобываешь. Такое у меня правило.

– Значит, вы продолжаете грабить датчан даже после заключения мира?

До драгуна, видимо, не дошел смысл этого вопроса, и он воскликнул со вздохом:

– Увы, да! У нас теперь мир. Да я бы дал себя обмазать дегтем с ног до головы, если бы только эта весела» война протянулась еще с полгодика! Клянусь пресвятой девой и всеми прочими святыми, которые помогают отважным воинам, что мне никогда в жизни не доводилось встречать людей лучше и достойнее датчан. Когда я воевал в Испании, тамошние жители сражались как черти – днем бились с нами, а ночью убивали нас исподтишка. Пришел я в Италию – там мы дохли от отравленного вина. А стоило войне забросить нас в какую-нибудь нищую, голодную страну – половина наших солдат вскоре помирала от голода.

– Ох ты! – воскликнул Ивер. – Почему же голод пощадил другую половину?

– Потому что она померла от жажды, приятель! А в вашей стране живешь, словно в раю. Вокруг сплошь добрые, кроткие люди – они не воюют, не защищаются, а просто пускаются при нашем появлении наутек. Но сперва всегда позаботятся о том, чтобы оставить нам битком набитые сундуки.

– А где же вы разбойничали сегодня? – спросил Свен.

– Сколько жить буду – не забуду сегодняшний день! – продолжал солдат. – Слушайте: мы завели коней в сени крестьянского дома, выволокли шкаф, насыпали в ящики овса и стали кормить лошадей. Потом мы взяли себе лучших овец и вылакали весь мед, а что не смогли выпить, разлили по полу. А когда хозяин под конец расхныкался, мы привязали его к печи, стащили с него одежду, и один из наших принялся дубасить его ножнами, а другие в это время заставляли его петь: «Ах, хоть бы, ах, хоть бы так было всегда!» Мужичишка рыдал и пел, а мы тем временем хватали что под руку попадало. Пресвятая дева! Провалиться мне на этом месте, такого счастливого денечка в моей жизни еще не было! Пусть мой ангел-хранитель превратит меня в кита, если я вру.

– Почему же именно в кита? – спросил Ивер.

– Потому что тогда я взял бы вон эту барышню, посадил к себе на спину да и уплыл бы с ней, – ответил драгун, кивнул в сторону Карен, – Однако ваша правда: зачем превращаться в кита? Вы, добрые люди, и без того позволите мне ее взять. Она тоже будет моим трофеем!

Свен взглянул на Карен. Она побледнела, и было видно, как она испугана. Но выражение страха исчезло с ее лица, когда она подняла голову, и их взгляды встретились. В ее кротких, темно-синих глазах он прочитал спокойствие и безграничное доверие – более красноречивые и лестные, чем самые изысканные слова.

– Я, пожалуй, даже женюсь на ней и возьму ее с собой на родину, когда мы уйдем из вашей страны!

– Так-то оно так, но дело может не сладиться, – сказал Свен.

– Это почему же?

– А вдруг тебе не позволят ее увезти?

– Что за шутка, приятель? – с непритворным удивлением воскликнул драгун. – А кто же мне это запретит? Может, ты – брат красотки?

– Она моя дочь! – сказала госпожа Эльсебет.

Ее тон и достоинство, с которым были произнесены эти слова, ясно давали понять, что быть «сестрой» Свена – это одно, а дочерью госпожи Эльсебет – нечто совсем другое.

– А, теперь я понял! Стало быть, мамаша, парень этот – ваш муж?

Лицо старой дамы вспыхнуло от гнева, и она отрезала:

– Я – госпожа Эльсебет Бухвальд из Хёфдингсгорда, дама знатного происхождения, а он – подневольный человек!

В это время на лесной дороге показались три всадника – они ехали шагом, распевая во всю глотку. Трое вновь прибывших, как и первый, были нагружены до отказа: они везли узлы с одеждой, оловянные блюда, забитых гусей и кур. На шее у одного из коней, словно литавры, болтался огромный медный котел. Драгуны нахватали всего, что только можно было продать в Вордингборе. Неуверенная посадка и багровые лица всадников говорили о том, что в пути они не раз угощались крестьянским медом и водкой.

С этой минуты Ивер начал неотрывно следить за каждым движением Свена – он уже предвидел, что будет дальше. Он выпрямился в седле и звякнул шпагой.

– Это что за знакомство ты свел, Венцель? – крикнул один из всадников.

– Отличное знакомство, – ответил Венцель. – Вот та барышня будет моей женой, а старуха – ее мамаша.

– Ох и знатный же наряд у старухи! – воскликнул один из драгунов.

– Да, и еще у нее на шее серебряная цепочка с монетой, – сказал Венцель. – Сколько ты мне за нее дашь?

– Я куплю у тебя ее накидку, чтобы подарить моей милашке! – заявил драгун.

– А кто эти двое, что едут с вами? Один смахивает на вахмистра датской армии.

– Да, я вахмистр, – учтиво ответил Ивер.

– А другой, в зеленом камзоле, с охотничьим рожком на боку? Ты чем промышляешь?

– Я егерь, – ответил Свен, – и могу потрубить в рожок для славных воинов!

– А ну-ка потруби немножко! – сказал Венцель.

– Извольте! – сказал Свен.

Он поднес рожок к губам и издал три громких протяжных звука, которые тут же повторило эхо в лесной чаще. Затем он сыграл мелодию, которая обычно служила охотникам сигналом к сбору. Венцель улыбнулся и самодовольно огляделся кругом. Когда звуки рожка стихли, Ивер наклонился в седле вперед и с напускным равнодушием тихо сказал Свену:

– Вон по дороге идет какой-то человек в камзоле!

– Да, вижу, – ответил Свен.

– Ну как, сторгуемся мы с тобой, Венцель? Продашь мне красивую цепочку, которую носит твоя теща? – продолжал приставать драгун.

– Нет, я продам ее на вес. А вот накидку я охотно уступлю. По-моему, три серебряных далера – это почти что даром.

– Три серебряных далера! – повторил всадник. – А ты дашь мне в придачу ее шляпу?

– Бери, – сказал Венцель.

– Можете вы подтвердить, что ваша накидка сшита из дорогой ткани? – продолжал всадник, обращаясь к госпоже Эльсебет.

Несчастная женщина молчала. От ее прежней гордыни не осталось и следа. Она бросила на Свена взор, полный мольбы и страха.

– Сжальтесь, Свен Поульсен! – прошептала Карен. – Разве вы не видите, как страдает моя бедная мать? Не допустите этого, прошу вас!

– Ладно! – сказал Свен. – Честно говоря, я бы предпочел отделаться от этих людей миром, не поднимая шума, который мог бы предупредить о нашем приближении шведов, засевших в Юнгсховеде. Но раз уж вы просите, я избавлю вас от этого общества. А ну-ка, люди добрые! – сказал он, обращаясь к драгунам. – Хватит молоть вздор! Вы, словно дети, торгуетесь из-за вещей, которые никогда не будут вам принадлежать!

– Ишь ты! – воскликнули драгуны, в равной мере удивленные этими словами и угрожающим тоном, которым они были сказаны. – Кто же запретит нам их взять?

– Я запрещу, клянусь честью! – ответил Свен и в тот же миг заставил своего коня отскочить в сторону.

Пришпорив его, он со всего разбега ринулся на двух всадников, которые стояли к нему ближе всех. Один из них отпрянул назад, а другого Свен ударил охотничьим ножом. Еще когда Свен только приготовился к атаке, Ивер придержал своего коня, и Венцель сразу же оказался чуть впереди. Ивер подался вперед, схватил драгуна за плечи, стащил с коня и изо всех сил бросил оземь. Двое других вояк схватились было за пистолеты, но не успели они вытащить их из-под грузных узлов с одеждой, как услышали приказание Свена:

– Обернитесь! Станете стрелять – убьем!

Всадники оцепенели. Из-за деревьев вышли три человека с ружьями наперевес. Драгуны поняли, что сопротивление бесполезно. Венцель поднялся с земли, куда его так неласково сбросил Ивер, и, протянув тому свою шпагу, вздохнул:

– Нечего сказать, хорошее знакомство!

– И то правда, – ответил Ивер, – на большой дороге надо остерегаться ссор!

– Бросьте оружие на землю, – сказал Свен. – Вы же видите, что перевес – у нас!

Драгуны побросали оружие. Двое из энгов подошли ближе, не сводя ружейных дул с обезоруженных шведов, и собрали его.

– Свяжите им руки, Там и Иенс! – приказал Свен. – А затем отведите их вместе с лошадьми в замок Юнгсховед. Если они будут вести себя смирно, вы их не троньте, если же вздумают сопротивляться – пристрелите их. А потом, коли поспеете, приходите к условному месту.

Отдав эти распоряжения, Свен сделал Иверу знак, и все четверо снова продолжали свой путь.

Во время предыдущей сцены, разыгравшейся у нее на глазах, Карен побледнела как мел. Когда же вся компания двинулась дальше, она подъехала к Свену. Карен хотела что-то сказать, обернулась к нему, но в глазах ее засверкали слезы, и она лишь слегка прикоснулась пальцами к его руке.

Лицо Ивера сияло, он потирал руки, оправлял на себе камзол и несколько раз оборачивался в седле, чтобы взглянуть на побежденных врагов. Энги уже связали им руки и вели их по дороге в Юнгсховед.

– А это еще кто? – воскликнул Свен, указывая на дорогу, куда с боковой тропинки вышли двое и направились навстречу нашим всадникам.

– Один из них Абель, – ответил Ивер, – второго я не знаю.

– Я привел к тебе человека, – зычным басом возвестил еще издалека Абель, – который осведомлялся о тебе у наших людей и дал понять, что у него к тебе важное дело.

Свен несколько мгновений смотрел на незнакомца – он не узнавал это бледное, бесцветное лицо. У Ивера память была лучше, и, взглянув на него, он воскликнул:

– Да ведь это благочестивый капеллан, которого мы встретили в Вордингборге в тот день, когда ходили на исповедь!

– Да, это я, – сказал Танге. – Я искал вас весь день и…

– Хорошо, – сказал Свен, – сейчас потолкуем…

Он повернулся к Абелю и спросил:

– Разведали вы что-нибудь о тех, кто обосновался в поместье?

– В Хёфдингсгорде засело восемь человек, они беснуются там как одержимые. Мы уже были на пути в город, когда услышали звук рожка.

– Если сударыне будет угодно, – обращаясь к госпоже Эльсебет, продолжал Свен, – этот человек отведет вас к священнику; у него вы можете подождать, пока шведы уберутся из Хёфдингсгорда. Надеюсь, это будет скоро.

Госпожа Эльсебет согласилась и поехала вслед за Абелем, с подчеркнутой вежливостью поклонившись Свену. Перед тем как ускакать вслед за матерью, Карен протянула ему руку, сопроводив этот прощальный жест улыбкой и долгим взглядом.

– Так, капеллан, – сказал Свен, когда он и Ивер остались наедине с Танге, – с какими же новостями ты пожаловал? Только нельзя ли покороче: скоро уже вечер, а нас еще ждет одно важное дело.

– По поводу этого самого дела я к вам и пришел. Может быть, я сумею вам кое в чем помочь.

– Ты?! – с удивлением воскликнули оба энга.

– А почему бы нет? Последние дни я жил у управляющего в Хёфдингсгорде, где сейчас хозяйничают шведы. Я покажу вам потайной ход, через который вы можете незаметно проникнуть в имение, и выдам вам всех – капитана и солдат, а уж вы поступайте с ними как знаете.

– И ты на это пойдешь, ты, служитель бога?

– Пойду, – твердо ответил Танге.

– Я не верю тебе, капеллан.

– Вполне справедливо, но после сегодняшнего вечера вы станете относиться ко мне с большим доверием.

– Почему?

– Ах, Свен-Предводитель! Ведь, на свою беду, это я выдал вас в тот день, когда вы вывезли деньги из Вордингборга.

– Я-то знаю, – ответил Свен, – но не думал, что ты сам решишься сказать мне об этом.

– А мне уже нечего терять. Священник выгнал меня из своего дома, его дочь вернула мне обручальное кольцо, и я покинул город, впав в нищету и став посмешищем для всех. Я отправился в Копенгаген, чтобы наняться в солдаты и искупить свой грех, но еще до того, как я успел это сделать, заключили мир. Я снова отправился в путь пешком в поисках пристанища и обрел его в доме сына моей дорогой тетушки, управляющего в Хёфдингсгорде, где я обучаю его детишек закону божию и грамоте. И вот сегодня утром, как раз во время урока, тот подлый капитан, из-за которого на мою долю выпало столько невзгод, ворвался в имение, чтобы грабить там и бесчинствовать. Кровь бросилась мне в голову, мне захотелось отомстить ему за все злоключения, на которые он меня обрек, и я поспешил к вам, как только госпожа Эльсебет выехала из имения.

– Что это за капитан?

– Наемник, немец по происхождению, его имя – Мангеймер.

– Мангеймер! – воскликнули энги хором.

– Ошибаешься, – сказал Ивер.

– Ничуть, – ответил Танге. – У меня достаточно причин помнить это имя!

– Но ведь он был убит под Кёге!

– Да, я слышал это от Бодиль Эббесдаттер, по прозвищу Головешка. Дело в том, что капитан всегда носит под камзолом кольчугу. Когда вы выстрелили в него из пистолета, он рухнул на землю, оглушенный ударом, однако пуля, сделав глубокую вмятину в кольчуге, все же не пробила ее насквозь.

– Стало быть, теперь ты хочешь выдать нам шведов так же, как в тот раз выдал шведам нас? – спросил Свен.

– Теперь я хочу отомстить капитану за все зло, какое он мне причинил, и искупить мою вину перед вами.

– Что ж, спасибо и на этом! Но твоя помощь мне не нужна, ступай своей дорогой, а я пойду моей. Так будет лучше для нас обоих.

– Значит, вы отвергаете мою помощь? – спросил Танге. – Как же вы проникнете в замок, который находится в руках капитана?

Ивер насмешливо расхохотался.

– А как мы выбрались из церкви, – с усмешкой задал вопрос Свен, – когда она была в руках капитана? Тогда ведь и ты держал его сторону!

– Хорошо, Свен-Предводитель, – сказал Танге, надеявшийся на иной исход разговора. – В таком случае я вернусь в замок, раз вы так хотите. В Хёфдингсгорде мы снова встретимся, и вы увидите, моя помощь вам еще пригодится.

– Может быть, – равнодушно ответил Свен. – Все же мы расстанемся не сразу. Раз уж ты взял на себя труд меня посетить, давай проедем вместе еще немного!

– Я понял вас. Вы мне не доверяете.

– Не слишком, братец капеллан, твоя правда, не слишком!

Свернув с дороги, они поехали по узкой лесной тропинке. Во времена Фредерика Третьего Хёфдингсгорд был ближе к морю, чем местность, которая носит это название сейчас. Он был укреплен земляным валом, огибавшим замок с трех сторон. Прямо под стеной, с четвертой стороны, протекала река, берущая начало в озере Леккинде. Она служила замку некоторой защитой и в то же время снабжала водой рвы за валом. В юго-восточной части, напротив двух флигелей, находился широкий подъемный мост. Вокруг на расстоянии ружейного выстрела раскинулся лес. К подъемному мосту вела широкая аллея вязов и тополей.

Перебравшись через речку, энги увидели замок, освещенный лучами заходящего солнца, и мост, поднятый перед воротами. Они остановились, окружив капеллана плотным кольцом, и стали ждать, а Ивер и Свен крадучись отправились дальше.

В конце аллеи стоял часовой с карабином на плече, устремив на замок взор, полный томления. Из открытых окон доносились оглушительные раскаты смеха, пение и невнятный гомон.

Свен положил руку на плечо Ивера и прошептал:

– Часового…

Ивер понял его и, кивнув, ответил:

– Считай, что у нас одним врагом меньше. Встань вон за тот старый дуб – увидишь, как ловко я с ним расправлюсь.

Свен улыбнулся. Ивер сунул пистолет за пазуху и пополз – бесшумно, быстро, словно крадущаяся кошка, – от дерева к дереву, с каждой секундой все ближе подбираясь к солдату. Часовой стоял, прислонясь к дереву, нисколько не подозревая, что очень скоро его оторвут от приятных раздумий. А между тем вахмистр был уже совсем рядом – казалось, он скользит по траве и листьям, совершенно их не касаясь. Подкравшись к дереву, под которым стоял его враг, Ивер выпрямился во весь рост, прыгнул и обхватил драгуна обеими руками. Тот выругался, повернул голову и, увидев насмешливое лицо Ивера, не сразу осознал опасность.