Текст книги "Принципы коммунизма"

а) Феодальный социализм

Французская и английская аристократия по своему историческому положению была призвана к тому, чтобы писать памфлеты против современного буржуазного общества. Во французской июльской революции 1830 года и в английском движении в пользу парламентской реформы[44]44
  Речь идет о движении за реформу избирательного права, которая под напором народных масс была принята английской палатой общин в 1831 году и окончательно утверждена палатой лордов в июне 1832 года. Эта реформа была направлена против политической монополии земельной и финансовой аристократии, и она открыла доступ в парламент представителям промышленной буржуазии. Пролетариат и мелкая буржуазия, которые являлись главной силой в борьбе за реформу, были обмануты либеральной буржуазией и не получили избирательных прав.


[Закрыть] ненавистный выскочка еще раз нанес ей поражение. О серьезной политической борьбе не могло быть большей речи. Ей оставалась только литературная борьба. Но и в области литературы старые фразы времен Реставрации[45]45
  Имеется в виду французская Реставрация 1814–1830 годов.


[Закрыть] стали уже невозможны. Чтобы возбудить сочувствие, аристократия должна была сделать вид, что она уже не заботится о своих собственных интересах и составляет свой обвинительный акт против буржуазии только в интересах эксплуатируемого рабочего класса. Она доставляла себе удовлетворение тем, что сочиняла пасквили на своего нового властителя и шептала ему на ухо более или менее зловещие пророчества.

Так возник феодальный социализм[46]46
  Впервые термин «феодальный социализм» был употреблен Марксом и Энгельсом именно в «Манифесте коммунистической партии». Они относили к его представителям часть французских легитимистов и «Молодую Англию». Историко-философская концепция феодального социализма была разработана писателем и историком Томасом Карлейлем, который рисовал идиллические картины средневекового общества, где якобы царили простые благородные нравы, добрый монарх обеспечивал благополучие и свободу подданных, а церковь пеклась о высоких моральных ценностях. Формирование концепции произошло после революции 1830 года во Франции и парламентской реформы 1832 года в Англии, когда возникла почва для иллюзии об общности интересов классов, противостоящих буржуазии справа и слева.


[Закрыть]: наполовину похоронная песнь – наполовину пасквиль, наполовину отголосок прошлого – наполовину угроза будущего, подчас поражающий буржуазию в самое сердце своим горьким, остроумным, язвительным приговором, но всегда производящий комическое впечатление полной неспособностью понять ход современной истории.

Аристократия размахивала нищенской сумой пролетариата как знаменем, чтобы повести за собою народ. Но всякий раз, когда он следовал за нею, он замечал на ее заду старые феодальные гербы и разбегался с громким и непочтительным хохотом.

Разыгрыванием этой комедии занималась часть французских легитимистов[47]47
  Французские легитимисты – это сторонники «легитимной» (законной), свергнутой в 1830 году династии Бурбонов, представлявшей интересы крупного наследственного землевладения. В борьбе против династии Орлеанов (1830–1848), опиравшейся на финансовую аристократию и крупную буржуазию, легитимисты (Жан-Поль Вильнев-Баржемон, Шарль де Монталамбер и др.) нередко прибегали к социальной демагогии, выставляя себя защитниками трудящихся от эксплуататоров-буржуа.


[Закрыть] и «Молодая Англия»[48]48
  «Молодая Англия» – это группа английских политических деятелей и литераторов, принадлежавших к партии тори, сплотившихся вокруг Бенджамина Дизразли. Группа образовалась в начале 40-х годов XIX века. Выражая недовольство земельной аристократии усилением экономического и политического могущества буржуазии, деятели «Молодой Англии» прибегали к демагогическим приемам, чтобы подчинить своему влиянию рабочий класс и использовать его в своей борьбе против буржуазии.


[Закрыть].

Если феодалы доказывают, что их способ эксплуатации был иного рода, чем буржуазная эксплуатация, то они забывают только, что они эксплуатировали при совершенно других, теперь уже отживших, обстоятельствах и условиях. Если они указывают, что при их господстве не существовало современного пролетариата, то забывают, что как раз современная буржуазия была необходимым плодом их общественного строя.

Впрочем, они столь мало скрывают реакционный характер своей критики, что их главное обвинение против буржуазии именно в том и состоит, что при ее господстве развивается класс, который взорвет на воздух весь старый общественный порядок.

Они гораздо больше упрекают буржуазию в том, что она порождает революционный пролетариат, чем в том, что она порождает пролетариат вообще.

Поэтому в политической практике они принимают участие во всех насильственных мероприятиях против рабочего класса, а в обыденной жизни, вопреки всей своей напыщенной фразеологии, не упускают случая подобрать золотые яблоки[49]49
  В английском издании 1888 года после слов «золотые яблоки» вставлено: «падающие с древа промышленности».


[Закрыть] и променять верность, любовь, честь на барыш от торговли овечьей шерстью, свекловицей и водкой[50]50
  Это относится главным образом к Германии, где земельная аристократия и юнкерство вели хозяйство на большей части своих земель за собственный счет через управляющих. Плюс они являлись крупными владельцами свеклосахарных и винокуренных заводов. А вот более богатые английские аристократы до этого не дошли, но и они тоже знали, как можно возмещать падение ренты, предоставляя свое имя учредителям более или менее сомнительных акционерных компаний.


[Закрыть].

Подобно тому, как поп всегда шел рука об руку с феодалом, поповский социализм идет рука об руку с феодальным.

Нет ничего легче, как придать христианскому аскетизму социалистический оттенок. Разве христианство не ратовало тоже против частной собственности, против брака, против государства? Разве оно не проповедовало вместо этого благотворительность и нищенство, безбрачие и умерщвление плоти, монастырскую жизнь и церковь? Христианский социализм – это лишь святая вода, которою поп кропит озлобление аристократа.

b) Мелкобуржуазный социализм

Феодальная аристократия – не единственный ниспровергнутый буржуазией класс, условия жизни которого в современном буржуазном обществе ухудшались и отмирали. Средневековое сословие горожан и сословие мелких крестьян были предшественниками современной буржуазии. В странах, менее развитых в промышленном и торговом отношении, класс этот до сих пор еще прозябает рядом с развивающейся буржуазией.

В тех странах, где развилась современная цивилизация, образовалась – и как дополнительная часть буржуазного общества постоянно вновь образуется – новая мелкая буржуазия, которая колеблется между пролетариатом и буржуазией. Но конкуренция постоянно сталкивает принадлежащих к этому классу лиц в ряды пролетариата, и они начинают уже видеть приближение того момента, когда с развитием крупной промышленности они совершенно исчезнут как самостоятельная часть современного общества и в торговле, промышленности и земледелии будут замещены надзирателями и наемными служащими.

В таких странах, как Франция, где крестьянство составляет гораздо более половины всего населения[51]51
  Во второй половине XIX века в Великобритании удельный вес городского населения составлял 72%, во Франции – 37,4%, в Германии – 48,5%. В настоящее время сельское население Франции составляет всего около 18% населения страны.


[Закрыть], естественно было появление писателей, которые, становясь на сторону пролетариата против буржуазии, в своей критике буржуазного строя прикладывали к нему мелкобуржуазную и мелкокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения. Так возник мелкобуржуазный социализм. Сисмонди[52]52
  Жан-Шарль-Леонар Симонд де Сисмонди (Simonde de Sismondi) (1773–1842) – швейцарский экономист и историк, один из основоположников политической экономии, который считал политическую экономию «правильной» наукой, имеющей дело с человеческой природой, а не с экономическими отношениями. Он был сторонником трудовой теории стоимости, согласно которой стоимость товара определяется затратами труда его производства. Также Сисмонди был первым экономистом, который открыл экономические циклы.


[Закрыть] стоит во главе этого рода литературы не только во Франции, но и в Англии.

Этот социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.

Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или – вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны и необходимо должны были быть взорваны. В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен.

Цеховая организация промышленности и патриархальное сельское хозяйство – вот его последнее слово.

В дальнейшем своем развитии направление это вылилось в трусливое брюзжание.

с) Немецкий, или «истинный», социализм

Социалистическая и коммунистическая литература Франции, возникшая под гнетом господствующей буржуазии и являющаяся литературным выражением борьбы против этого господства, была перенесена в Германию в такое время, когда буржуазия там только что начала свою борьбу против феодального абсолютизма.

Немецкие философы, полуфилософы и любители красивой фразы жадно ухватились за эту литературу, позабыв только, что с перенесением этих сочинений из Франции в Германию туда не были одновременно перенесены и французские условия жизни. В немецких условиях французская литература утратила все непосредственное практическое значение и приняла вид чисто литературного течения. Она должна была приобрести характер досужего мудрствования об осуществлении человеческой сущности. Так, требования первой французской революции для немецких философов XVIII века имели смысл лишь как требования «практического разума» вообще, а проявления воли революционной французской буржуазии в их глазах имели значение законов чистой воли, воли, какой она должна быть, истинно человеческой воли.

Вся работа немецких литераторов состояла исключительно в том, чтобы примирить новые французские идеи со своей старой философской совестью или, вернее, в том, чтобы усвоить французские идеи со своей философской точки зрения.

Это усвоение произошло таким же образом, каким вообще усваивают чужой язык, путем перевода.

Известно, что на манускриптах, содержавших классические произведения языческой древности, монахи поверх текста писали нелепые жизнеописания католических святых. Немецкие литераторы поступили с нечестивой французской литературой как раз наоборот. Под французский оригинал они вписали свою философскую чепуху. Например, под французскую критику денежных отношений они вписали «отчуждение человеческой сущности», под французскую критику буржуазного государства – «упразднение господства Абстрактно-Всеобщего» и т.д.

Это подсовывание под французские теории своей философской фразеологии они окрестили «философией действия», «истинным социализмом», «немецкой наукой социализма», «философским обоснованием социализма» и т.д.

Французская социалистическо-коммунистическая литература была таким образом совершенно выхолощена. И так как в руках немца она перестала выражать борьбу одного класса против другого, то немец был убежден, что он поднялся выше «французской односторонности», что он отстаивает, вместо истинных потребностей, потребность в истине, а вместо интересов пролетариата – интересы человеческой сущности, интересы человека вообще, человека, который не принадлежит ни к какому классу и вообще существует не в действительности, а в туманных небесах философской фантазии.

Этот немецкий социализм, считавший свои беспомощные ученические упражнения столь серьезными и важными и так крикливо их рекламировавший, потерял мало-помалу свою педантическую невинность.

Борьба немецкой, особенно прусской, буржуазии против феодалов и абсолютной монархии – одним словом, либеральное движение – становилась все серьезнее.

«Истинному» социализму представился, таким образом, желанный случай противопоставить политическому движению социалистические требования, предавать традиционной анафеме либерализм, представительное государство, буржуазную конкуренцию, буржуазную свободу печати, буржуазное право, буржуазную свободу и равенство и проповедовать народной массе, что в этом буржуазном движении она не может ничего выиграть, но, напротив, рискует все потерять. Немецкий социализм весьма кстати забывал, что французская критика, жалким отголоском которой он был, предполагала современное буржуазное общество с соответствующими ему материальными условиями жизни и соответственной политической конституцией, т.е. как раз все те предпосылки, о завоевании которых в Германии только еще шла речь.

Немецким абсолютным правительствам, с их свитой попов, школьных наставников, заскорузлых юнкеров[53]53
  Юнкеры – это социальный класс дворян-землевладельцев (помещиков) в Германии, прежде всего, в Пруссии. Термин этот происходит от Jungherr (молодой господин). Исторически юнкеры как помещичий класс держали в своих руках бюрократический государственный аппарат Германской империи, формируя его контингент и проводимую политику вплоть до наступления эпохи формирования промышленной буржуазии. С развитием капиталистических отношений юнкерство начало вступать в конфликт и с этим классом, и с одновременно растущим классом рабочих. В результате в XIX веке оригинальный термин начал использоваться в социально-экономической лексике в более широком смысле. Либералы, социалисты и марксисты использовали его в полемике с консервативными оппонентами из помещичье-буржуазных классов. А наиболее стойким проводником политики юнкерства был Отто фон Бисмарк.


[Закрыть] и бюрократов, он служил, кстати, подвернувшимся пугалом против угрожающе наступавшей буржуазии.

Он был подслащенным дополнением к горечи плетей и ружейных пуль, которыми эти правительства усмиряли восстания немецких рабочих.

Если «истинный» социализм становился таким образом оружием в руках правительств против немецкой буржуазии, то он и непосредственно служил выражением реакционных интересов, интересов немецкого мещанства. В Германии действительную общественную основу существующего порядка вещей составляет мелкая буржуазия, унаследованная от XVI века и с того времени постоянно вновь появляющаяся в той или иной форме.

Сохранение ее равносильно сохранению существующего в Германии порядка вещей. От промышленного и политического господства буржуазии она со страхом ждет своей верной гибели, с одной стороны, вследствие концентрации капитала, с другой – вследствие роста революционного пролетариата. Ей казалось, что «истинный» социализм одним выстрелом убивает двух зайцев. И «истинный» социализм распространялся как зараза.

Вытканный из умозрительной паутины, расшитый причудливыми цветами красноречия, пропитанный слезами слащавого умиления, этот мистический покров, которым немецкие социалисты прикрывали пару своих тощих «вечных истин», только увеличивал сбыт их товара среди этой публики.

Со своей стороны, немецкий социализм все более понимал свое призвание быть высокопарным представителем этого мещанства.

Он провозгласил немецкую нацию образцовой нацией, а немецкого мещанина – образцом человека. Каждой его низости он придавал сокровенный, возвышенный социалистический смысл, превращавший ее в нечто ей совершенно противоположное. Последовательный до конца, он открыто выступал против «грубо-разрушительного» направления коммунизма и возвестил, что сам он в своем величественном беспристрастии стоит выше всякой классовой борьбы. За весьма немногими исключениями все, что циркулирует в Германии в качестве якобы социалистических и коммунистических сочинений, принадлежит к этой грязной, расслабляющей литературе[54]54
  Фридрих Энгельс в предисловии к немецкому изданию 1890 года писал: «Революционная буря 1848 года унесла все это гнусное направление и отбила охоту у его носителей спекулировать социализмом. Главным представителем и классическим типом этого направления является г-н Карл Грюн». Карл Теодор Фердинанд Грюн (Grün) (1817–1887) – немецкий издатель, публицист и журналист, известный под псевдонимом Эрнст фон дер Хайде (Ernst von der Haide). Он был представителем «истинного социализма» середины 1840-х годов, депутатом Прусского национального собрания.


[Закрыть].

Известная часть буржуазии желает излечить общественные недуги для того, чтобы упрочить существование буржуазного общества.

Сюда относятся экономисты, филантропы, поборники гуманности, радетели о благе трудящихся классов, организаторы благотворительности, члены обществ покровительства животным, основатели обществ трезвости, мелкотравчатые реформаторы самых разнообразных видов. Этот буржуазный социализм разрабатывался даже в целые системы.

В качестве примера приведем «Философию нищеты» Прудона[55]55
  Пьер-Жозеф Прудон (Proudhon) (1809–1865) – французский политик, публицист, экономист и социолог. Был первым человеком, назвавшим себя анархистом. Считается одним из наиболее влиятельных теоретиков анархизма. В 1846 году появилась его знаменитая книга «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (Système des contradictions économiques ou philosophie de la misère), имевшая огромный успех не только во Франции, но и в Германии, где в течение одного года появились три ее перевода. Карл Маркс в 1847 году написал возражение на его работу под ироническим названием «Нищета философии».


[Закрыть].

Буржуа-социалисты хотят сохранить условия существования современного общества, но без борьбы и опасностей, которые неизбежно из них вытекают. Они хотят сохранить современное общество, однако без тех элементов, которые его революционизируют и разлагают. Они хотели бы иметь буржуазию без пролетариата. Тот мир, в котором господствует буржуазия, конечно, кажется ей самым лучшим из миров. Буржуазный социализм разрабатывает это утешительное представление в более или менее цельную систему. Приглашая пролетариат осуществить его систему и войти в новый Иерусалим, он в сущности требует только, чтобы пролетариат оставался в теперешнем обществе, но отбросил свое представление о нем, как о чем-то ненавистном.

Другая, менее систематическая, но более практическая форма этого социализма стремилась к тому, чтобы внушить рабочему классу отрицательное отношение ко всякому революционному движению, доказывая, что ему может быть полезно не то или другое политическое преобразование, а лишь изменение материальных условий жизни, экономических отношений. Однако под изменением материальных условий жизни этот социализм понимает отнюдь не уничтожение буржуазных производственных отношений, осуществимое только революционным путем, а административные улучшения, осуществляемые на почве этих производственных отношений, следовательно, ничего не изменяющие в отношениях между капиталом и наемным трудом, в лучшем же случае – лишь сокращающие для буржуазии издержки ее господства и упрощающие ее государственное хозяйство.

Самое подходящее для себя выражение буржуазный социализм находит только тогда, когда превращается в простой ораторский оборот речи.

Свободная торговля! в интересах рабочего класса; покровительственные пошлины! в интересах рабочего класса; одиночные тюрьмы! в интересах рабочего класса – вот последнее, единственно сказанное всерьез, слово буржуазного социализма.

Социализм буржуазии заключается как раз в утверждении, что буржуа являются буржуа, – в интересах рабочего класса.

Мы не говорим здесь о той литературе, которая во всех великих революциях нового времени выражала требования пролетариата (сочинения Бабефа[56]56
  Гракх Бабёф (Gracchus Babeuf, настоящее имя – Франсуа-Ноэль Бабёф) (1760–1797) – французский революционер, выдающийся представитель утопического уравнительного коммунизма, организатор заговора «равных». Был сторонником общества «совершенного равенства», в котором отсутствовала бы частная собственность. Выдвинул смелую аграрную программу, подразумевавшую полную ликвидацию феодальных прав без выкупа, уничтожение крупной земельной собственности, распределение в долгосрочную аренду конфискованного церковного имущества и раздел общинных земель.


[Закрыть] и т.д.).

Первые попытки пролетариата непосредственно осуществить свои собственные классовые интересы во время всеобщего возбуждения, в период ниспровержения феодального общества, неизбежно терпели крушение вследствие неразвитости самого пролетариата, а также вследствие отсутствия материальных условий его освобождения, так как эти условия являются лишь продуктом буржуазной эпохи. Революционная литература, сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реакционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность.

Собственно социалистические и коммунистические системы, системы Сен-Симона[57]57
  Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон (Saint-Simon) (1760–1825) – великий французский философ и социолог, основатель школы утопического социализма.


[Закрыть], Фурье[58]58
  Шарль Фурье (Fourier) (1772–1837) – французский философ, социолог, один из представителей утопического социализма, основатель «фурьеризма» и автор термина «феминизм».


[Закрыть], Оуэна[59]59
  Роберт Оуэн (Owen) (1771–1858) – английский философ, педагог и социалист, один из первых социальных реформаторов XIX века.


[Закрыть] и т.д., возникают в первый, неразвитый период борьбы между пролетариатом и буржуазией, изображенный нами выше (см. «Буржуазия и пролетариат»).

Изобретатели этих систем, правда, видят противоположность классов, так же как и действие разрушительных элементов внутри самого господствующего общества. Но они не видят на стороне пролетариата никакой исторической самодеятельности, никакого свойственного ему политического движения.

Так как развитие классового антагонизма идет рука об руку с развитием промышленности, то они точно так же не могут еще найти материальных условий освобождения пролетариата и ищут такой социальной науки, таких социальных законов, которые создали бы эти условия.

Место общественной деятельности должна занять их личная изобретательская деятельность, место исторических условий освобождения – фантастические условия, место постепенно подвигающейся вперед организации пролетариата в класс – организация общества по придуманному ими рецепту. Дальнейшая история всего мира сводится для них к пропаганде и практическому осуществлению их общественных планов.

Правда, они сознают, что в этих своих планах защищают главным образом интересы рабочего класса как наиболее страдающего класса. Только в качестве этого наиболее страдающего класса и существует для них пролетариат.

Однако неразвитая форма классовой борьбы, а также их собственное положение в жизни приводят к тому, что они считают себя стоящими высоко над этим классовым антагонизмом. Они хотят улучшить положение всех членов общества, даже находящихся в самых лучших условиях. Поэтому они постоянно апеллируют ко всему обществу без различия и даже преимущественно – к господствующему классу. По их мнению, достаточно только понять их систему, чтобы признать ее самым лучшим планом самого лучшего из возможных обществ.

Они отвергают поэтому всякое политическое, и в особенности всякое революционное, действие; они хотят достигнуть своей цели мирным путем и пытаются посредством мелких и, конечно, не удающихся опытов, силой примера проложить дорогу новому общественному евангелию.

Это фантастическое описание будущего общества возникает в то время, когда пролетариат еще находится в очень неразвитом состоянии и представляет себе поэтому свое собственное положение еще фантастически, оно возникает из первого исполненного предчувствий порыва пролетариата к всеобщему преобразованию общества.

Но в этих социалистических и коммунистических сочинениях содержатся также и критические элементы. Эти сочинения нападают на все основы существующего общества. Поэтому они дали в высшей степени ценный материал для просвещения рабочих. Их положительные выводы насчет будущего общества, например, уничтожение противоположности между городом и деревней, уничтожение семьи, частной наживы, наемного труда, провозглашение общественной гармонии, превращение государства в простое управление производством, – все эти положения выражают лишь необходимость устранения классовой противоположности, которая только что начинала развиваться и была известна им лишь в ее первичной бесформенной неопределенности. Поэтому и положения эти имеют еще совершенно утопический характер.

Значение критически-утопического социализма и коммунизма стоит в обратном отношении к историческому развитию. По мере того как развивается и принимает все более определенные формы борьба классов, это фантастическое стремление возвыситься над ней, это преодоление ее фантастическим путем лишается всякого практического смысла и всякого теоретического оправдания. Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты. Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата. Поэтому они последовательно стараются вновь притупить классовую борьбу и примирить противоположности. Они все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров[60]60
  Фаланстерами назывались социалистические колонии, которые проектировал Шарль Фурье. В учении утопического социализма Фурье фаланстер – это дворец особого типа, являющийся центром жизни фаланги – самодостаточной коммуны из 1600–1800 человек, трудящихся вместе для взаимной выгоды. Сам Фурье из-за отсутствия финансовой поддержки так и не смог основать ни одного фаланстера, но некоторым его последователям это удалось. Однако ни одна фаланга не просуществовала дольше двенадцати лет.


[Закрыть], об основании внутренних колоний [«Home-colonies»], об устройстве маленькой Икарии[61]61
  Икарией философ Этьен Кабе (Cabet) (1788–1856) называл свою утопически-фантастическую страну, а позднее свою коммунистическую колонию в Америке. Свое коммунистическое учение Кабе изложил сначала в виде путевых записок английского лорда, посетившего Икарию. Описание государственного строя идеальной страны составляло основу книги, не чуждой и романического элемента, но достаточно слабой с художественной точки зрения. Убедившись в несовершенстве господствующего повсюду социального строя, икарийцы произвели у себя государственный переворот и выбрали диктатором Икара для постепенного, в течение 50 лет, проведения в жизнь коммунистического идеала. В момент «посещения» Икарии лордом Керисдалем территория страны, с постройками, уже принадлежала всей нации. Все имущество нации, включая плоды промышленности и земледелия, составляло один капитал, которым народ распоряжался через своих избранников. Труд в вымышленной Икарии был так приятен, что от него никто не уклонялся, а машины исполняли самые тяжелые и грязные работы. Основной принцип там был такой: «de chacun suivant ses forces, a chacun suivant ses besoins» (от каждого по его силам, каждому по его потребностям). В пище и одежде имело место строгое равенство, брак почитался делом священным, нарушение верности было чем-то неслыханным, развод допускался только в виде исключения. Власть избранных правителей в Икарии была неограниченна, а решения правительства всегда оказывались благодетельными для народа. Считалось, что подобные внутренние колонии (home-colonies) вполне могли успешно существовать в рамках капиталистического общества, совершенно ему не мешая. Якобы они могли, как монастыри, служить не образцом, а убежищем. И они якобы не только не разрушали бы капитализм, а скорее даже укрепляли бы его.


[Закрыть] – карманного издания нового Иерусалима, – и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков. Они постепенно опускаются в категорию описанных выше реакционных или консервативных социалистов, отличаясь от них лишь более систематическим педантизмом и фанатической верой в чудодейственную силу своей социальной науки.

Вот почему они с ожесточением выступают против всякого политического движения рабочих, вызываемого, по их мнению, лишь слепым неверием в новое евангелие.

Оуэнисты в Англии и фурьеристы во Франции выступают – первые против чартистов, вторые против реформистов[62]62
  Тут речь идет о мелкобуржуазных демократах-республиканцах и социалистах – сторонниках французской газеты «Реформа» (La Réforme), издававшейся в Париже с 1843 по 1950 год. Они выступали за установление республики и проведение демократических и социальных реформ.


[Закрыть].

После того, что было сказано в разделе II, понятно отношение коммунистов к сложившимся уже рабочим партиям, т.е. их отношение к чартистам в Англии и к сторонникам аграрной реформы в Северной Америке.

Коммунисты борются во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность движения. Во Франции, в борьбе против консервативной и радикальной буржуазии, коммунисты примыкают к социалистическо-демократической партии[63]63
  Эта партия была тогда представлена в парламенте левым республиканцем Александром-Огюстом Ледрю-Ролленом, в литературе – историком Луи Бланом, в ежедневной печати – газетой La Réforme. Придуманным названием «социалистическо-демократическая» обозначалась та часть демократической или республиканской партии, которая была более или менее окрашена в социалистический цвет. В любом случае, называвшая себя социалистическо-демократической партия во Франции, как небо от земли, отличалась от немецкой социал-демократии конца XIX века.


[Закрыть], не отказываясь тем не менее от права относиться критически к фразам и иллюзиям, проистекающим из революционной традиции.

В Швейцарии они поддерживают радикалов, не упуская, однако, из виду, что эта партия состоит из противоречивых элементов, частью из демократических социалистов во французском стиле, частью из радикальных буржуа.

Среди поляков коммунисты поддерживают партию, которая ставит аграрную революцию условием национального освобождения, ту самую партию, которая вызвала краковское восстание 1846 года[64]64
  В феврале 1846 года готовилось восстание в польских землях с целью национального освобождения Польши. Главными инициаторами восстания были польские революционные демократы (Эдвард Дембовский, Теофил Барвинский и др.). Однако в результате предательства со стороны шляхетских элементов и ареста руководителей восстания прусской полицией общее восстание было сорвано и произошли лишь отдельные революционные вспышки. Только в Кракове, подчиненном с 1815 года совместному контролю Австрии, России и Пруссии, повстанцам удалось 22 февраля одержать победу и создать Национальное правительство во главе с Яном Тыссовским. Это правительство выпустило манифест, обещавший ликвидировать феодальные повинности и передать землю крестьянам. Восстание в Кракове было подавлено в начале марта 1846 года. А в ноябре 1846 года Австрия, Пруссия и Россия подписали договор о присоединении Кракова к Австрийской империи.


[Закрыть].

В Германии, поскольку буржуазия выступает революционно, коммунистическая партия борется вместе с ней против абсолютной монархии, феодальной земельной собственности и реакционного мещанства.

Но ни на минуту не перестает она вырабатывать у рабочих возможно более ясное сознание враждебной противоположности между буржуазией и пролетариатом, чтобы немецкие рабочие могли сейчас же использовать общественные и политические условия, которые должно принести с собой господство буржуазии, как оружие против нее же самой, чтобы, сейчас же после свержения реакционных классов в Германии, началась борьба против самой буржуазии.

На Германию коммунисты обращают главное свое внимание потому, что она находится накануне буржуазной революции, потому, что она совершит этот переворот при более прогрессивных условиях европейской цивилизации вообще, с гораздо более развитым пролетариатом, чем в Англии XVII и во Франции XVIII столетия. Немецкая буржуазная революция, следовательно, может быть лишь непосредственным прологом пролетарской революции.

Одним словом, коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя.

Во всех этих движениях они выдвигают на первое место вопрос о собственности как основной вопрос движения, независимо от того, принял ли он более или менее развитую форму.

Наконец, коммунисты повсюду добиваются объединения и соглашения между демократическими партиями всех стран.

Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир.

ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ![65]65
  В 1890 году Фридрих Энгельс писал: «“Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” – Лишь немного голосов откликнулось, когда мы сорок два года тому назад бросили в мир этот клич накануне парижской революции – первой революции, в которой пролетариат выступил с собственными требованиями. Но 28 сентября 1864 года пролетарии большинства западноевропейских стран соединились в славной памяти Международное товарищество рабочих. Правда, сам Интернационал прожил всего лишь девять лет».
  «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Эта фраза, ставшая крылатой, присутствовала на государственном гербе СССР – причем на языках всех союзных республик. Но этот лозунг принадлежит вовсе не перу «основоположников». На самом деле, авторы «Манифеста коммунистической партии» позаимствовали его у Карла Германа Шаппера (Karl Hermann Schapper) – немецкого социалиста, одного из руководителей «Союза справедливых», в который в 1847 году приняли Маркса и Энгельса. И этот самый Шаппер призвал пролетариев всех стран соединяться в передовой статье одного из коммунистических изданий еще в сентябре 1847 года, то есть за несколько месяцев до публикации «Манифеста».
  Что же касается Международного товарищества рабочих или Первого интернационала, то эта первая массовая международная политическая организация была учреждена 28 сентября 1864 года в Лондоне. Она объединяла ячейки из 13 европейских стран и США.
  28 сентября 1864 года в Лондоне собрался митинг в поддержку польского национально-освободительного восстания. На нем присутствовало не менее 2000 человек. На митинге присутствовал и Карл Маркс: он не выступал, но был избран в состав руководства провозглашенной организации.
  Энгельс написал, что «Интернационал прожил всего лишь девять лет». Но это не совсем так. После ослабления, вызванного репрессиями, которые последовали за подавлением Парижской коммуны, в организации начался раскол, и деятельность ее прогрессивно угасала. А решение о роспуске Первого интернационала было принято в 1876 году.


[Закрыть]