Текст книги "Символическая жизнь. Тавистокские лекции"

²²² Догматические образы наподобие Троицы суть архетипы, превратившиеся в абстрактные идеи. Однако церковь располагает и рядом мистических переживаний, архетипический характер которых до сих пор очевиден, вследствие чего порой в них отыскивается еретический или языческий элемент. Вспомните, например, святого Франциска Ассизского. Только благодаря незаурядным дипломатическим способностям папы Бонифация VIII святому Франциску удалось примкнуть к церкви. Вспомните хотя бы его отношение к животным[99]99
  По многочисленным легендам, Франциск проявлял сострадание ко всему живому и даже в животных и растениях видел «братьев и сестер». – Примеч. пер.


[Закрыть], и вы поймете, насколько это трудная задача. Животные, как и природа в целом, для церкви под запретом, при том, что имеются священные животные – Агнец, голубка и рыбы в ранней церкви, – которым поклоняются.

[Вопрос]

²²³ Поделится ли профессор Юнг своим мнением о психологических различиях между диссоциацией при истерии и при шизофрении?

[К. Г. Юнг]

²²⁴ При истерии диссоциированные личности все еще пребывают в своего рода взаимодействии, отчего сохраняется впечатление цельного человека. С истериком возможен раппорт[100]100
  Психологический термин, обозначающий установление доверительных отношений между врачом и пациентом. – Примеч. пер.


[Закрыть], можно получить чувственную реакцию цельного человека. Налицо лишь поверхностное разделение между определенными участками памяти, но основная личность присутствует всегда. В случае шизофрении это не так. Там имеются лишь фрагменты, целого нет. Поэтому, если ваш друг или близкий родственник сходит с ума, вы испытаете сильнейший шок, когда столкнетесь с фрагментарной личностью, полностью расколотой. Здесь получится общаться всего с одним фрагментом личности зараз, как с осколками стекла. Цельность личности уже не ощущается. А при истерии вы обыкновенно думаете – эх, вот бы избавиться от этого умопомрачения или от этого сомнамбулизма, тогда вернулась бы цельная личность. Но при шизофрении наблюдается глубокая диссоциация личности; фрагменты больше не могут собраться вместе.

[Вопрос]

²²⁵ Существуют ли некие строгие психологические понятия, при помощи которых это различие может быть проявлено?

[К. Г. Юнг]

²²⁶ Встречаются так называемые пограничные случаи, когда еще возможно собрать осколки воедино, если получится восстановить утраченное содержание. Вот случай из моей практики. Одну даму дважды помещали в лечебницу для душевнобольных с типичным шизофреническим приступом. Когда ее привели ко мне, ей уже стало лучше, но она все еще галлюцинировала. Я счел, что можно попробовать добраться до отколовшихся частей личности. Я начал подробно рассказывать ей о переживаниях, которые выпали ей в лечебнице; мы обсудили все голоса, которые она слышала, и все заблуждения, и я объяснил ей каждый факт, дабы она смогла увязать все это в общую картину в своем сознании. Я разъяснил, что это за бессознательные содержания всплывали у нее в ходе приступов; поскольку она была человеком образованным, я давал ей книги для чтения, дабы она пополняла запас знаний, главным образом мифологических, с помощью которых сама сумела бы объединить свою личность. Разрывы, конечно, еще имелись, и всякий раз, когда впоследствии у нее начиналась новая волна распада, я просил ее попытаться воспроизвести в рисунках конкретную ситуацию, чтобы получить общую картину, которая объективировала бы ее состояние. Она так и делала. У меня накопилось немало выполненных ее рукой рисунков, которые неизменно помогали ей, когда она чувствовала, что опять распадается на части. Так продолжалось около двенадцати лет, и у нее больше не было приступов, которые потребовали бы помещения в лечебницу. Ей всегда удавалось справляться с приступами, объективируя их содержание. Еще она рассказала мне, что после каждого нового рисунка бралась за книги и читала раздел, посвященный описанию таких проявлений, чтобы осознать свою связь с человечеством, с набором человеческих знаний, с коллективным сознанием, – и ей становилось лучше. Она уверяла, что чувствует себя приспособленной и избавилась от гнета коллективного бессознательного.

²²⁷ Сами понимаете, далеко не все случаи столь благополучны, а шизофрения в принципе не поддается лечению. Порой, при крайне удачном стечении обстоятельств, личность удается воссоединить. Но я не люблю этим заниматься, потому что это жутко трудная и муторная работа.

[Председатель (доктор Эмануэль Миллер)]

²²⁸ Не буду отнимать время у профессора Юнга, просто признаюсь, что искренне рад возможности председательствовать на заседании сегодня вечером. Увы, я нахожусь в невыгодном положении, поскольку вынужденно пропустил предыдущие лекции и поэтому не знаю, в какие глубины бессознательного уже успел погрузить всех остальных профессор Юнг. Полагаю, сегодня он продолжит рассказывать нам о своем методе анализа сновидений.

[К. Г. Юнг]

²²⁹ Истолкование «большого» сна, подобного рассмотренному вчера, не будет исчерпывающим, если останется в пределах личностных представлений. Такие сновидения содержат архетипические образы, и это прямое указание на тот факт, что психологическая ситуация сновидца выходит за пределы личностного слоя бессознательного. Теперь это уже не только частное дело, теперь мы оказываемся в поле общечеловеческих проблем. Символ, о котором говорилось ранее, служит тому подтверждением. Данный символ отсылает к героическому мифу, а последующая привязка к местоположению лечебницы Святого Иакова также отражает некий общий интерес.

²³⁰ Способность проникаться общей точкой зрения обладает значительной терапевтической силой. Современная терапия не слишком хорошо о том осведомлена, а вот древние медики отлично знали, что возвышение индивидуальной болезни до более высокого и безличного уровня сулит целебный эффект. В Древнем Египте, например, если кого-либо кусала змея, немедленно звали жреца-лекаря, а тот приносил из храмовой библиотеки папирус с изложением мифа о боге Ра и его матери Исиде и зачитывал текст. Исида сотворила ядовитого змея и спрятала того в песке, а бог Ра наступил на него и был укушен, после чего страдал от жуткой боли и едва не умер. Его спасло вмешательство других богов, которые настояли на том, чтобы Исида прочла заклинание, извлекающее яд из тела[101]101
  См.: «Символы трансформации», абз. 451 и далее; «Структура психического», абз. 307 (Юнг К.Г. Динамика бессознательного, М.: АСТ, 2022). – Примеч. ред.


[Закрыть]. Предполагалось, что пациент под впечатлением от услышанного сумеет исцелиться. Нам с вами это кажется совершенно невозможным. Мы не в состоянии вообразить, будто от чтения вслух сказок братьев Гримм можно вылечиться от тифозной лихорадки или воспаления легких. Но нужно помнить о воздействии современной рациональной психологии: чтобы понять эффект исцеления, необходимо принять во внимание психологию древних египтян, которая сильно отличалась от нашей. С другой стороны, египтяне тоже были людьми, как и мы, и даже сегодня порой случаются чудеса, когда простое утешение, сочувствие или иное сострадание лечит – или, по крайней мере, облегчает течение болезни. Ровно так же обстояло дело у древних людей, более примитивных в своем развитии и обладавших более архаической психикой.

²³¹ На Востоке практическая терапия во многом строится на принципе превращения личного исцеления в общественно значимую ситуацию, да и в древнегреческой медицине тоже применялся этот метод. Разумеется, нужно, чтобы коллективный образ в своем применении совпадал с частным психологическим состоянием пациента. Миф и легенда возникают из архетипического материала, констеллируемого болезнью, а психологическое следствие состоит в том, чтобы раскрыть пациенту общечеловеческое значение конкретной ситуации. Скажем, укус змеи – это архетипическая ситуация, она встречается в виде мотива в изрядном числе преданий старины. Если архетипическую ситуацию, подразумевающую болезнь, удается выразить верно, то пациент выздоравливает. В отсутствие же верного выражения индивидуум предоставлен сам себе и сражается с хворью в одиночку, лишенный общности с миром. Если показать, что в этой схватке он не одинок, что это не личная, а общая болезнь (ей даже боги подвержены), то он попадает в компанию других людей и богов, и осознание этого факта исцеляет. Современная духовная терапия опирается на тот же прием: боль и страдание уподобляются мукам Христовым, тем самым принося утешение. Индивидуум возвышается над своим жалким одиночеством и как будто перенимает великую героическую судьбу, важную для всего мироздания (страдает и гибнет, как бог). Когда древнему египтянину сообщали, что он повторяет участь Ра, бога солнца, то любой простой человек оказывался вровень с фараоном, сыном и проводником воли божества, то есть обычный человек сам как бы становился богом, из-за чего обильно выплескивалась психическая энергия, благодаря чему и происходило возвышение над болью. В особом состоянии ума люди способны вытерпеть многое: так, дикари ходят босыми ногами по тлеющим угольям и наносят себе тяжкие увечья при определенных обстоятельствах, вовсе не испытывая болевых ощущений. По-видимому, глубинные, подходящие к ситуации символы мобилизуют бессознательные силы до такой степени, что затрагивается даже нервная система, а тело вновь начинает реагировать нормальным образом.

²³² При психологических страданиях, которые неизменно обособляют индивидуума от сообщества так называемых нормальных людей, очень важно понимать, что этот конфликт – не просто индивидуальная трагедия, а одновременно форма страдания, общая для всех, этакая общая тягота данной эпохи. Подобное обобщенное понимание возвышает человека над собой и связывает его с остальным человечеством. Не обязательно трактовать страдание как невроз, ибо подчас похожие проявления наблюдаются и в самых обычных обстоятельствах. Например, если тот, кто проживает в зажиточном сообществе, вдруг потеряет деньги, для него вполне естественно будет посчитать это событие огорчительным и постыдным: мол, ты единственный такой глупец, который остался ни с чем. А вот если все теряют деньги, это утешает и позволяет мириться с потерями. Когда другие тоже страдают, как и ты сам, чувствуешь себя намного лучше. Если заблудился в пустыне или застрял в одиночестве на леднике, если тебе выпало вести некую группу, угодившую в опасную ситуацию, поневоле будешь чувствовать себя скверно. Но если ты – солдат, и твой батальон заблудился целиком, то вместе с остальными ты будешь шутить и подбадривать товарищей, пренебрегая опасностью. Сама угроза никуда не делась, однако индивидуум в группе ощущает себя совершенно иначе, нежели когда сталкивается с опасностью в одиночку.

²³³ Всякий раз при появлении архетипических фигур в сновидениях, в особенности на последних стадиях анализа, я объясняю пациенту, что его случай не уникален, не является частным, что его психика приближается к уровню, близкому к общечеловеческому. Это крайне важно, поскольку невротик остро осознает собственную отчужденность и стыдится своего невроза. Если он узнает, что страдает от чего-то общего, а не просто личного, то заметно приободряется. Что касается нашего сновидца, то я, доведись мне продолжить лечение, привлек бы его внимание к тому факту, что в последнем сне ему открылась общечеловеческая ситуация: он самостоятельно осознал через ассоциации историю героя и дракона.

²³⁴ Схватка с драконом, символ типичной человеческой ситуации, довольно часто оказывается мифологическим мотивом. Одним из древнейших его литературных воплощений выступает вавилонский миф Творения, в котором герой-бог Мардук сражается с драконом Тиамат. Мардук – бог весны, а Тиамат – мать-драконица, первозданный хаос; Мардук убивает ее и разрубает на части. Из одной половины он создает небеса, а из другой – землю[102]102
  См.: «Символы трансформации», абз. 375 и далее. – Примеч. ред.


[Закрыть].

²³⁵ Более удачной параллелью, впрочем, представляется великий вавилонский эпос о Гильгамеше[103]103
  См.: Эпос о Гильгамеше (СПб.: Азбука-классика, 2022). – Примеч. ред.


[Закрыть]. Герой – arriviste par excellence[104]104
  Дерзкий сверх всякой меры (фр.). – Примеч. ред.


[Закрыть], человек честолюбивых замыслов, как и наш сновидец, великий царь и воитель. Подданные-мужчины рабским трудом возводят для него город с могучими стенами. Женщины, ощущая себя забытыми, взывают к богам с мольбой освободить их от безрассудного тирана. Боги решают, что пора что-то предпринять. На психологическом языке это означает, что Гильгамеш пользуется исключительно своим сознанием, что его голова имеет крылья и отделена от тела, а тело возражает против такого отношения. Оно откликается неврозом через констеллирование противоположного фактора. Как этот невроз описывается в поэме? Боги намереваются «призвать», сотворить другого человека, подобного Гильгамешу, и создают Энкиду, который, правда, кое в чем отличается. У него длинные волосы, он выглядит как пещерный человек, живет с дикими животными в степи, пьет воду из источников, где утоляют жажду газели. Гильгамеш, пребывающий пока в норме, видит вполне нормальный сон, раскрывающий намерения богов. Ему снится, что на спину падает звезда, превращается в крепкого воина, и приходится с тем сражаться, но никак не получается освободиться. В конце концов Гильгамеш все же побеждает и бросает противника к ногам своей матери, а та «равняет» обоих воинов. Будучи мудрой женщиной, мать толкует этот сон как знак того, что Гильгамеш готов столкнуться с угрозой. Энкиду суждено схватиться с Гильгамешем и его повергнуть, однако Гильгамеш чрезвычайно хитроумным способом превращает противника в друга. Он преодолевает реакцию бессознательного своей хитростью и настойчивостью, убеждает противника в том, что они с ним друзья и могут сотрудничать. Далее положение усугубляется.

²³⁶ Самому Энкиду снится гнетущий сон о подземном мире, где обитают мертвые; а Гильгамеш готовится к великому приключению. Как и подобает героям, вдвоем с Энкиду он жаждет победить Хумбабу, грозное чудовище, поставленное богами охранять святилище на кедровой горе. Рык Хумбабы «как ураган», и всякого, кто приближается к кедровой роще, охватывает слабость. Энкиду отважен и очень силен, однако эта затея его пугает. Он видит дурные сны, к которым прислушивается, точно подавленный человек в нас самих, над которым мы смеемся, когда эта подавленная часть нашего «я» вспоминает суеверия по поводу определенных дат и прочего; тем не менее, этот подавленный человек продолжает испытывать нервозность. Энкиду крайне суеверен, на пути в лес его преследуют дурные сны и предчувствия беды. Но Гильгамеш толкует эти сновидения оптимистически. Вновь реакция бессознательного не подтверждается, ибо двое добиваются успеха и триумфально доставляют голову Хумбабы в свой город.

²³⁷ Но тут вмешиваются боги – сама богиня Иштар, которая норовит расправиться с Гильгамешем. Основополагающий принцип бессознательного – вечная женственность, и богиня Иштар с подлинно женской хитростью сулит Гильгамешу все на свете, если он станет ее возлюбленным: он уподобится богам, его власть и богатства безмерно возрастут. Но Гильгамеш не верит ни единому слову, грубо отвергает посулы и сам обвиняет богиню в коварстве и жестокости по отношению к любовникам. Иштар в ярости уговаривает остальных богов сотворить исполинского быка, который спускается с небес и принимается опустошать владения Гильгамеша. Начинается великая битва, сотни людей погибают, отравленные ядовитым дыханием божественного быка. Однако Гильгамеш с помощью Энкиду все же убивает быка и празднует победу.

²³⁸ Иштар, уязвленная и разгневанная, опускается[105]105
  В русском переводе богиня поднимается на стену. – Примеч. пер.


[Закрыть] на стену города, и тут уже Энкиду ее оскорбляет – он осыпает бранью и бросает ей в лицо «корень» убитого быка. Это важнейший миг, далее идут последствия: Энкиду видит новые зловещие сны, серьезно заболевает и умирает.

²³⁹ Это означает, что сознательное полностью отделилось от бессознательного, что последнее, так сказать, отдалилось, и Гильгамеш остался в одиночестве оплакивать утрату. Он скорбит о смерти друга, но сильнее всего его терзает страх собственной смерти. Он видел, как умирал друг, и вынужден осознать, что тоже смертен. Его снедает новое желание – добиться бессмертия. Он прилагает героические усилия к поискам снадобья от смерти, ибо слышал о некоем старике, своем предке, что обрел вечную жизнь и обитает где-то далеко на западе. Начинается путешествие в подземный мир, Некию, и Гильгамеш идет на запад, вслед за солнцем, через двери небесной горы. Он справляется с неслыханными трудностями, и даже боги не смеют ему противодействовать, хотя и дают понять знамениями, что его поиски напрасны. Наконец он достигает цели своего путешествия и убеждает старика поведать о снадобье. На дне моря он добывает магическую траву бессмертия, pharmakon athanasias (снадобье бессмертия), и возвращается с нею домой. Утомленный странствиями, но все равно исполнен радости, потому что добыл чудесное лекарство, и ему больше не надо бояться смерти. Он отдыхает и омывается с дороги, но тут змея вынюхивает цветок бессмертия и выкрадывает добычу Гильгамеша. Сам герой принимается далее укреплять свой город, но не ведает покоя, ибо жаждет знать, что случается с человеком после смерти; ему удается призвать дух Энкиду, тот появляется из дыры в земле и сообщает Гильгамешу крайне неутешительные сведения. На сем эпос заканчивается. Окончательная победа достается холоднокровной твари.

²⁴⁰ Сохранилось немалое количество снов, записанных в древности, где прослеживаются параллельные мотивы. Я приведу короткий пример того, как разгадывали сны наши древние коллеги, толкователи сновидений первого столетия нашей эры. Эту историю рассказывает Иосиф Флавий в «Иудейской войне», где, помимо прочего, повествуется о разрушении Иерусалима[106]106
  См.: Иосиф Флавий. Иудейская война. СПб.: Азбука-классика, 2020. Гл. XVII. – Примеч. ред.


[Закрыть].

²⁴¹ Тетрарх Палестины по имени Архелай, римский наместник, отличался жестокостью и, подобно почти всем провинциальным правителям, воспринимал свою должность как отменный способ обогатиться и украсть все, на что удавалось наложить руки. Как следствие, к императору Августу направилась делегация местных жителей с жалобой на тетрарха. Это случилось на десятый год правления Архелая. Приблизительно тогда же наместнику приснилось, будто голодные быки пожирают девять больших и полных колосьев пшеницы. Архелай встревожился и немедленно призвал к себе придворного «психоаналитика». Тот не смог установить смысл сновидения – или просто побоялся сказать правду и отделался общими словами. Архелай созвал других «психоаналитиков» для консультации, но и те ничего полезного не сообщили.

²⁴² В ту пору в Египте проживала любопытная секта ессеев, склонных к вольнодумству. Они жили неподалеку от Мертвого моря, и не исключено, что к их сообществу принадлежали Иоанн Креститель и Симон волхв[107]107
  Гностик, проповедник и лжемессия, «отец всех ересей», о котором рассказывается в том числе в библейских Деяниях апостолов. – Примеч. пер.


[Закрыть]. В общем, наместник велел призвать некоего Шимона-ессея, и тот поведал Архелаю, что пшеничные колосья означают годы правления, а быки – грядущие перемены. Дескать, по прошествии девяти лет наместника ожидает значимое изменение в судьбе, а голодная скотина предвещает его падение. Подобная сельскохозяйственная образность в тех краях вполне понятна. Поля надлежало оберегать от пасущегося скота. В условиях недостатка корма будет катастрофой, если бык среди ночи вытопчет поле и утром выяснится, что погиб весь годичный урожай. Через несколько дней прибыл посланник из Рима, провел расследование, сместил Архелая, лишил того имущества и сослал в Галлию.

²⁴³ Архелай был женат, и его жене Глафире тоже приснился сон. Естественно, она переживала за мужа. Во сне ей явился первый муж – Архелай был третьим по счету, – от которого в свое время избавились жестоко: а именно убили, причем сделал это как раз Архелай (что ж, нравы тогда были суровые). Этот первый муж по имени Александр воззвал во сне к Глафире, обвинил ту в недостойном поведении и поведал, что намерен увлечь ее к себе в царство мертвых. Шимон-ессей не стал толковать этот сон, потому мы вольны предпринять собственный анализ. Важно, что Александр погиб и что Глафира узрела его во сне. В те дни подобное видение, конечно же, означало встречу с призраком. Когда бывший муж заявил, что хочет забрать женщину к себе, отсюда следовало, что он намерен увести ее в загробный мир. Через несколько дней Глафира совершила самоубийство.

²⁴⁴ Способ, который применял толкователь сновидений, выглядит вполне разумным. Он толковал сон ровно так, как делаем сегодня мы, пусть это сновидение по своему содержанию было куда проще большинства нынешних снов. Вообще я не раз замечал, что сны по своей простоте или громоздкости соответствуют самому сновидцу, вот только они всегда чуть опережают сознание сновидца. Собственные сны я не способен истолковать лучше, чем кто-либо из вас, они всегда превосходят мое понимание и я неизбежно испытываю те же затруднения, что и человек, несведущий в толковании сновидений. Знание – вовсе не преимущество, когда речь заходит о собственных снах.

²⁴⁵ Другая любопытная параллель к нашему случаю – это всем известная история из четвертой главы книги пророка Даниила[108]108
  См.: «Общий взгляд на психологию сновидений», абз. 484 и далее. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Когда царь Навуходоносор покорил Месопотамию и Египет, он возомнил себя величайшим среди людей, ибо ему сделался подвластен весь знакомый мир. Тогда ему приснился сон, типичный для arriviste[109]109
  Здесь: выскочки (фр.). – Примеч. ред.


[Закрыть], который взобрался слишком высоко. Он увидел дерево необыкновенной высоты, достигающее небес и отбрасывающее тень на всю землю. Далее «Бодрствующий и Святый», наблюдавший с небес, велел повалить дерево, обрубить сучья и ветки и сорвать листья, чтобы остался лишь пень: «пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной», а «сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное»[110]110
  Дан. 4: 12–13. – Примеч. ред.


[Закрыть].

²⁴⁶ Разумеется, все астрологи, мудрецы и прорицатели отказались разгадывать этот сон, один лишь Даниил (ранее, во второй главе книги, он уже выказал себя дерзновенным аналитиком и имел видение о сне, которого сам царь не помнил) сумел понять значение сновидения. Он предостерег царя от алчности и несправедливости, иначе сон может сбыться. Но царь, гордый своей властью, пренебрег этим советом. Тогда голос с небес проклял его и повторил пророчество из сна. Вышло в итоге так, как было предсказано: Навуходоносора изгнали, как дикого зверя, и он уподобился животным – «ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него – как у птицы»[111]111
  Дан. 4: 30. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Он пал даже ниже дикаря и утратил все человеческое в себе; он сделался чудовищем Хумбабой. История эта символизирует полную деградацию человека, вознесшегося над собой.

²⁴⁷ Этот случай, наряду с историей нашего пациента, олицетворяет вечную участь преуспевающего человека, который рвется выше положенного и наталкивается на сопротивление бессознательного. Противоречие впервые ощущается в сновидениях; если оно не принимается во внимание, то переносится в реальность, где воплощается самым печальным образом. Эти исторические сны, подобно всем прочим, наделены компенсаторной функцией, служат указанием – симптомом, если угодно, на тот факт, что индивидуум где-то разошелся со своим бессознательным, где-то отклонился от естественного пути, почему-то пал жертвой собственного честолюбия и нелепых в тщеславности замыслов; если продолжит пренебрегать такими указаниями, то пропасть будет расширяться, и он рухнет в нее, как случилось с нашим пациентом.

²⁴⁸ Хочу подчеркнуть, что небезопасно истолковывать сновидения без пристального внимания к их контексту. Ни в коем случае нельзя прилагать к ним какую-либо теорию, но всегда нужно спрашивать сновидца, каковы для него самого те или иные образы. Сны всегда связаны с какой-либо частной проблемой индивидуума, по поводу которой он выносит неверное сознательное суждение. Они неизменно выражают реакцию на нашу сознательную установку, подобно тому, как тело реагирует на переедание или недоедание (или на иное злоупотребление). Сны – естественная реакция саморегулируемой психической системы. Эта формулировка ближе всего к выведению теории о структуре и функции сновидений. Я придерживаюсь той точки зрения, что сны многомерны, непредсказуемы и неисчислимы, как и сам человек, за которым мы наблюдаем днем. Если проследить за кем-либо довольно долго, мы увидим и услышим самые разнообразные реакции; так же обстоит дело со снами. В сновидениях мы столь же разносторонни, как и наяву; невозможно составить и обосновать теорию множества проявлений сознательной личности и невозможно выстроить общую теорию сновидений. Иначе мы обрели бы почти божественное всеведение о человеческом разуме, но у нас его, конечно же, нет. Нам известно о разуме крайне мало, из-за чего мы и называем то, чего не ведаем, бессознательным.

²⁴⁹ Впрочем, сегодня я намерен опровергнуть сам себя и нарушить все свои заповеди: я буду толковать единичный сон, более того, я не знаком со сновидцем и не располагаю необходимыми ассоциациями. Поэтому мое истолкование будет произвольным, и тому имеется убедительное оправдание. Если сон искусно составлен из личностного материала, приходится полагаться на индивидуальные ассоциации, а вот если сон обладает выраженной мифологической структурой (это различие сразу бросается в глаза), то он взывает к нам на универсальном языке, и любой может подобрать параллели для выстраивания контекста – при условии, конечно, что располагает необходимыми знаниями. Например, если во сне разыгрывается схватка между героем и драконом, каждый способен кое-что сказать по этому поводу: все мы читали сказки и легенды и знаем кое-что о героях и драконах. На коллективном уровне сновидений практически нет различия между людьми, тогда как на персональном уровне налицо полнейший разброд.

²⁵⁰ Главная составляющая сновидения, которое я собираюсь вам поведать, мифологична. Здесь мы сталкиваемся со следующим вопросом: при каких условиях снятся мифологические сны? Нас они посещают крайне редко, так как наше сознание в значительной степени оторвано от подспудного архетипического разума. Мифологические сновидения поэтому воспринимаются нами как сугубо чуждый элемент. Но это не так для тех людей, чье сознание ближе к первобытной психике. Дикари уделяют немалое внимание таким сновидениям и называют их «большими» снами, в противоположность обыденным. Они чувствуют, что эти сны значимы и содержат некий общий для всех смысл. Поэтому в племенной общине сновидец всякий раз считает себя обязанным поделиться «большим сном», выслушать который созывают специальный совет. «Большие сны» также излагались на заседаниях римского сената. В первом столетии до нашей эры одной дочери сенатора приснилось, будто богиня Минерва[112]112
  В Древнем Риме – богиня мудрости и войны, покровительница ремесленников, учителей и врачей. – Примеч. пер.


[Закрыть] сошла к ней и пожаловалась, что римляне совсем забросили ее храм. Эта дама сочла необходимым пересказать сон сенату, и тот проголосовал выделить определенную сумму денег на восстановление храма. Схожую историю излагает Софокл: о краже драгоценного золотого сосуда из храма Геракла. Во сне Софоклу явился бог и назвал имя вора[113]113
  См. собрание пьес Софокла под ред. Шнайдевина. – Примеч. ред. оригинального издания.


[Закрыть]. Когда сон повторился в третий раз, Софокл счел нужным известить ареопаг[114]114
  В Древних Афинах – совет старейшин. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Подозреваемого задержали, и в ходе расследования он признался и вернул украденный сосуд. Эти мифологические, или коллективные, сновидения обладают свойствами, вынуждающими людей инстинктивно их рассказывать. Инстинкт здесь вполне уместен, ибо такие сны не принадлежат индивидууму – они имеют коллективное значение. Они истинны сами по себе, в особенности же они истинны для ряда людей в определенных обстоятельствах. Вот почему в Античности и в Средние века сны высоко чтились. Тогда думали, что они выражают коллективную человеческую истину.

²⁵¹ Что ж, обратимся к нашему сновидению. Его сообщил мне один коллега несколько лет назад и добавил при этом некоторые подробности о самом сновидце. Мой коллега – клинический психиатр, а пациентом оказался достойный молодой француз двадцати двух лет, образованный и подкованный эстетически. Он путешествовал по Испании и вернулся подавленным, а в его состоянии опознали маниакально-депрессивный психоз в депрессивной форме. Вообще заболевание было легким, но для него самого оно обернулось пребыванием в клинике. Спустя полгода его выписали, а через несколько месяцев он покончил с собой, хотя почти полностью излечился от депрессии, то есть совершил самоубийство, находясь в полном сознании. Мы поймем причину самоубийства по сну, который приснился этому человеку в самом начале депрессии. Под большим собором Толедо находится полость с водой, сообщающаяся с рекой Тахо, которая опоясывает город. Эта полость занимает небольшое темное помещение. В воде живет огромный змей, его глаза сверкают, как бриллианты. Поблизости хранится золотой кувшин, в котором спрятан золотой кинжал. Этот кинжал – ключ к городу, его обладатель получает полную власть над Толедо. Сновидец знает, что змей – друг и защитник Б. С., его юного приятеля, который тоже появляется во сне. Б. С. опускает босую ногу в пасть змея, тот дружелюбно ее лижет, а Б. С. весело играет со змеем; в нем нет и тени страха, он невинен, как дитя. Во сне Б. С. около семи лет, он и вправду приятель сновидца из времен раннего детства. С той поры, как извещает сон, змея забыли, и никто не осмеливается спускаться в его обитель.

²⁵² Это своего рода вступление, затем начинается действие. Сновидец наедине со змеем, беседует почтительно, но без страха. Змей говорит, что Испания принадлежит ему, раз он – друг Б. С., и просит вернуть мальчика. Сновидец отказывается, но взамен обещает сам спуститься в темноту пещеры и подружиться со змеем. Позже он меняет решение и вместо исполнения обещания хочет отправить вниз своего приятеля, господина С. Тот происходит из испанских мавров, и для спуска в подземную полость ему нужно восстановить в себе исконную храбрость этого народа. Сновидец советует ему прихватить меч с красной рукояткой, якобы найденный в оружейной мастерской на другом берегу Тахо. Это как будто очень древний меч, когда-то выкованный фокейцами[115]115
  То есть жителями древней Фокеи на побережье Малой Азии, основавшими колонии в Массилии (Марсель) и на восточном побережье Испании. – Примеч. ред. оригинального издания.


[Закрыть]. Господин С. берет меч и спускается в полость, а сновидец велит ему пронзить мечом левую ладонь. С. соглашается, но не может сохранить самообладание в присутствии могучего змея. Охваченный болью и страхом, он вскрикивает и кое-как поднимается наверх – без кинжала. Сновидец не властен над Толедо, не сможет ничего с этим поделать – и бросает своего друга, который вдруг становится простым украшением (Wanddekoration) на стене собора. На этом сон обрывается. Разумеется, оригинальный рассказ был на французском языке. Каков тут контекст? Он выявляется в фигурах друзей: Б. С. – друг раннего детства, немного старше, чем сам сновидец, который проецирует на другого все обаяние и очарование тех лет и превращает другого в героя. Позже он теряет того из виду; возможно, мальчик умер. Господин С. – друг более недавнего времени. Особо отмечается его происхождение от испанских мавров. С ним я не знаком, зато знаю его семью. Это древнее и почтенное семейство с юга Франции, а семейное имя и вправду может восходить к маврам. Сновидцу известна легенда о мавританском происхождении семьи.