Текст книги "Нежность и ненависть"

Глава 13
Джэ

Сейчас я работаю над частью составления бюджета по программе суррогатного материнства, которую я намеренно приберег напоследок, потому что мне казалось, что это похоже на выковыривание глаз из орбит тупой ложкой.

Однако все не так плохо. Собственно, я узнал кое-что очень интересное: лидеры королевств собирают налоги с членов своей аристократии. Об этом я и не догадывался. В разных регионах и странах это работает по-разному, но в Западной Японии существует полная прозрачность между лидерами королевства и членами их аристократии, – ежеквартальные отчеты в электронном виде предоставляет слуга Харуки. Лидеры выплачивают единовременную сумму налогов человеческим правительствам, чтобы избежать двойного налогообложения, затем они собирают и используют деньги членов аристократии для финансирования различных общественных мероприятий. Программы помощи беженцам для чистокровных Сокотры финансируются как раз за этот счет.

Также, если есть два связанных чистокровных вампира из разных стран (как в случае с Харукой и Нино), деньги и ресурсы между двумя аристократиями становятся текучими – как символ бесконечности, простирающийся между Окаямой и Миланом. Мы не можем получить все, что нам нужно из этого единственного ресурса, но Риса уверяет меня, что, по крайней мере, двадцать пять процентов нашего финансирования будет поступать из него. Она также считает, что Харука и Нино сделают солидное пожертвование программе из своих личных средств.

Меня поражает, как эти вампиры поддерживают друг друга и заботятся о том, чтобы их люди ни в чем не нуждались. Невероятно.

Я редактирую диаграмму с указанием статей расходов и их прогнозируемой стоимости, когда раздается телефонный звонок. Я смотрю на экран, зеваю, и от этого у меня слезятся глаза.

Почему ты не спишь?

Ухмыляясь, я хватаю телефон и набираю ответ.

Может быть, я спал? Пока кто-то

не написал мне и не разбудил меня?

Ответ приходит быстро.

Мне остановиться?

Теперь, хмурясь, я прикусываю нижнюю губу.

Нет…

Теперь на экране высвечивается вызов, это видеозвонок. Такое чувство, будто мой телефон внезапно превратился в заряженную взрывчатку, так он меня напрягает. Я снимаю очки, тру пальцами внутренние уголки глаз, чтобы убедиться, что там нет никакой странной слизи, и быстро провожу рукой по волосам. Черт. Жаль, у меня не было времени немного их намочить.

– Привет, – отвечаю я. Я выгляжу так, будто не спал несколько дней, да еще и свет от настольной лампы передо мной желтый и тусклый, но все остальное погружено в тень. Не совсем то, что нужно для сексуального ночного звонка.

Джун, конечно, выглядит безупречно. Он снаружи, на каком-то балконе, а позади него ярко-голубое небо с облаками.

– Ты сидишь за своим столом и полностью одет. Очевидно, я тебя не разбудил? – Он приподнимает одну темную бровь, а его черные глаза игриво сияют.

– Я сказал, может быть. Думал, ты уже в аэропорту. – Он сказал мне, что планирует вернуться завтра. Сейчас он в Праге.

– Я получил заявку в последнюю минуту, – говорит он. – Поэтому мне пришлось отложить свой рейс на пару дней. Когда ты в последний раз хорошо высыпался, Джэ? Ты не спишь каждую ночь.

Потирая лицо ладонями, я вдыхаю и выдыхаю. Мое нутро бушует уже несколько недель, и я понятия не имею, что с этим делать.

– Я не помню, но иногда я сплю. Все в порядке… не волнуйся.

– Если тебе нужна помощь с предложением, не бойся попросить об этом. Ты переживаешь из-за планирования бюджета? Помни, что тебе не нужно все идеально продумывать. Просто составить смету, и с этим я тоже могу помочь.

– Дело не в этом. У меня все получится, обещаю. – Опуская руки, я смотрю на экран и улыбаюсь. Я знаю, что это вялая попытка, но я стараюсь изо всех сил. Приятно, что он беспокоится, но все действительно в порядке. Я всегда справляюсь.

Наступает нежный момент тишины, когда мы просто смотрим друг на друга, ничего не говоря. Его лицо серьезно.

– Тебе не обязательно делать все самому, Джэ.

Слова просто повисают в воздухе, но их воздействие подобно удару под дых. Это последнее, что нужно моему нутру – волнение. Я делаю вдох и сглатываю, но воздух идет вниз так, словно в горле застрял кусок ваты. Это слишком, и я очень устал. Я мотаю головой.

– Я в порядке, Джун. Но спасибо.

Он встает, перемещая камеру на ходу.

– Просто ощущение, которое я получаю от тебя… как будто ты думаешь, что ты остров. Но я рядом, если я тебе понадоблюсь.

– Хорошо… – Туда мы точно не полезем.

Он возится с камерой, пока двигается.

– Посмотри. – Экран переключается на другую сторону, и теперь я смотрю на Прагу с высоты птичьего полета. Это похоже на что-то из шекспировской пьесы: холмы на фоне голубого неба и белые пушистые облака, безвольно висящие над красно-коричневыми крышами. Вдалеке виднеются башни с заостренными углами, широкая гладкая река и ряд каменных мостов. Я никогда не был в Праге, но этот пейзаж ошеломляет и заставляет меня жалеть, что я не с Джуничи.

– Ух ты. Как красиво!

– Ты красивый, – говорит он, переключая обратно камеру на свое лицо с лукавой ухмылкой на губах. Я потираю рукой лоб. Каждый раз, когда он говорит мне это, я теряю над собой контроль. Как будто я спокойно еду на велосипеде, а потом он вставляет металлический прут в спицы, и я перелетаю через руль. Я никогда не знаю, что ответить, кроме как сказать ему, что он сумасшедший. Но это не очень красиво.

– Тебе не нравится, когда я тебе это говорю? – спрашивает он.

– Не то чтобы мне это не нравится… Я… я просто не привык к такому. Так что это застает меня врасплох. На самом деле… моя мать часто говорила мне то же самое перед смертью. Так что я просто… не знаю. – Добавьте еще то, что я слышу это от вампира первого поколения с модельной внешностью. Может ему стоит проверить глаза? Я думал, что у них удивительно острое зрение.

– Твоя мать была права. Я мало что о ней знаю, но все равно могу сказать, что она была умной женщиной.

Это заставляет меня улыбнуться.

– Спасибо.

– У меня скоро встреча, я просто хотел сообщить тебе, что мои планы откладываются. Попробуешь уснуть?

– Постараюсь. Удачи тебе на встрече. – Мы заканчиваем видеозвонок, и я смотрю на экран, мой разум затуманен, внутренности перекручены, но на сердце тепло. Я не знаю, что именно между мной и этим вампиром-аристократом, но… это приятно. Как бы долго я ни пробыл в этом состоянии, я хочу им наслаждаться. И буду.

Я должен поспать. Хотя бы попытаться, сказал же Джуну, что попытаюсь. Но прямо сейчас мне очень хочется закончить этот раздел сметы по статьям расходов. Я так близок к завершению предложения. Как только я его подам и получу одобрение, начнется настоящая работа, вот чего я жду. Если мне придется провести несколько ночей без сна, чтобы ускорить процесс, пусть будет так.

Почему время между посадкой самолета, выходом человека из аэропорта и возвращением в общество кажется черной дырой? Или каким-то разрывом в пространственно-временном континууме, где вы не можете до них дозвониться и понятия не имеете, что с ними случилось.

Самолет Джуничи из Гонконга (с пересадкой в Лондона из Праги) должен был приземлиться два часа назад. Я сижу в своем кабинете, откинувшись в кресле и смотрю на свой мобильный, словно жду, когда он отрастит крошечные ножки и станцует чечетку на моем столе, чтобы сообщить о возвращении Джуна. Мы переписываемся и разговариваем каждый день уже почти три недели.

Сейчас 10:35, а мой следующий прием назначен на одиннадцать. Пожилой джентльмен, у которого всю жизнь были незначительные проблемы со здоровьем – усталость и быстрая потеря веса из-за недоедания, – впервые нанесет мне визит. Врачи так и не смогли определить проблему. Его жена убедила его приехать сюда, чтобы проверить, есть ли у него ДНК вампира. Я с нетерпением жду встречи с ним.

Можете себе представить? Прожить всю свою жизнь, чувствуя себя немного паршиво, думая, что это «нормально», а потом выяснить, что тебе просто нужно было немного вампирской крови, чтобы все наладилось. Надеюсь, я смогу ему помочь.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к своему компьютеру. Собираюсь ответить на письмо, когда раздается стук в дверь.

– Да, войдите, – говорю я на вежливом японском. Дверь приоткрывается, и в проеме появляется темная курчавая голова Джуничи. Я встаю и втягиваю воздух, широко раскрыв глаза. Совсем не круто. Наверное, мне следует вести себя менее взволнованно, но я не могу.

Он заходит внутрь. Конечно, он выглядит восхитительно. На нем облегающие мшисто-зеленые брюки, накрахмаленный белый джемпер, поверх которого надет осенний плащ глубокого золотисто-рыжего цвета, и коричневые кожаные кроссовки. На лице снова появилась борода, аккуратно подстриженная и обрамляющая его красивые губы.

– Здравствуйте, доктор Дэвис. У меня телефон сдох в Гонконге. Прошу прощения за молчание.

– Привет… – Не знаю, что на меня нашло, но я очарован им. Я обхожу свой стол, направляясь к нему. Меня тянет к этому вампиру, и от него так невероятно пахнет… Почему я чувствую его запах через чертову комнату? И кто выходит с самолета в таком виде? Он что, сначала зашел домой и принял душ? Ладно, все это не имеет значения. – Ничего страшного… Как перелет?

– Долгий. – Он улыбается и прислоняется спиной к закрытой двери, его пальцы сжимают ручку. – Веришь или нет, но у меня срочное совещание через… – Он вскидывает запястье, чтобы отогнуть рукав пальто, и смотрит на свои элегантные часы. – Восемь минут. Я хотел сначала зайти и сообщить тебе, что я вернулся, а также прочитал предложение в самолете. Оно отличное. Как только остальные члены моего совета его одобрят, ты получишь полное финансирование.

– Фантастика. – Улыбаюсь я. Теперь я стою в полуметре от Джуничи и просто смотрю на него как идиот, а потом спрашиваю, – Все в силе перед завтрашним ужином в доме Харуки и Нино? Мы хотели отпраздновать подачу заявки.

Он ухмыляется, ониксовые глаза сияют.

– Да. Кажется, наше первое свидание за ужином сорвалось.

Я качаю головой и делаю еще один шаг вперед, глядя на него снизу вверх.

– Нет. Это не считается.

– Нет? – Он слегка опускает голову, чтобы посмотреть мне в лицо. – Так значит, ты уже приглашаешь меня на второй ужин? Возможно, ты не захочешь этого после первого. Посмотрим, соглашусь ли я с тобой переспать.

– Я уже хочу второй… третий, четвертый. – Я делаю шаг к нему, опускаю руку и скольжу пальцами по выпуклости в его штанах. Слегка нажимаю, ощущая его под ладонью. Он часто дышит, и из его груди вырывается глубокий, но едва уловимый стон. Мое лицо в нескольких сантиметрах от его рта. Его дыхание теплое и мятное, когда оно касается моих губ. – Я хочу столько, сколько смогу получить.

Быстрым движением я поднимаю подбородок, чтобы сомкнуть наши губы, все еще сжимая и лаская его член кончиками пальцев. Но отстраняюсь, чтобы убедиться, что он тоже этого хочет. Он хочет, потому что проводит одной рукой по моим волосам на затылке, наклоняясь вперед. Я облизываю губы и приоткрываю рот. Когда он целует меня, его язык мгновенно соединяется с моим. Ощущение великолепное.

Этот поцелуй теплый и влажный, со вкусом лаванды. Я издаю стон, кажется, что мы боремся, но это прекрасно. Он прижимается своим языком к моему, будто бросает мне вызов, и я каждый раз отвечаю. Теперь обе его руки в моих волосах, обхватывают мою голову и удерживают меня в плену.

Моя грудь напряжена, живот и пах горят. Ощущение, будто огонь поднимается вверх по моему позвоночнику. Никогда не испытывал такого, целуя кого-либо. Я все еще сжимаю его пальцами, но хочу, чтобы он был голым. Несколько секунд назад мне очень нравилась эта одежда, а теперь я нахожу ее совершенно ненужной.

Он медленно отрывается от моего рта, и я втягиваю воздух, лишившись его тепла. Я тяжело сглатываю. Все мое тело дрожит. Он наклоняется, чтобы соприкоснуться носами. Я закрываю глаза, потому что это самая милая и сексуальная вещь, которую кто-либо когда-либо делал со мной.

– Доктор не стесняется, – шепчет он. Мои глаза все еще закрыты, но я чувствую, как он улыбается.

– Нет, – отвечаю я, в горле пересохло. Я снова сглатываю. Он массирует мою голову своими длинными пальцами. Его запах настолько силен, будто окутывает меня.

– Увидимся завтра днем? – говорит Джуничи и мягко касается своими губами моих. – Я не знаю, сколько времени займет это совещание, и мне нужно поспать.

– Завтра, – выдыхаю я, открываю глаза и вижу, как он смотрит на меня сверху вниз и улыбается. Я удивляюсь, когда он снова быстро целует меня в губы, затем вырывается из моих рук и приоткрывает дверь. Он проскальзывает в проем и исчезает. Я остаюсь на том же месте, трясусь, как мокрая чихуахуа, и думаю, как, черт возьми, я должен теперь принимать пациентов и как мне дожить до конца дня.

Я не стильный, и не слежу за модой.

В последнее время мир (возможно, в основном это молодые женщины в возрасте от шестнадцати до тридцати) помешался на корейских поп-группах, которые состоят из юношей и девушек с асимметричными стрижками в яркой радужной одежде и надутыми ангельскими личиками.

Я и близко не выгляжу так же, и тот факт, что я наполовину кореец, не сразу бросается в глаза. Про меня говорят: «что-то». Например, «что-то смешанное с чем-то». Я не похож на типичного англичанина, но и не совсем азиат. Думаю, если бы мои волосы не были такого странного цвета львиной гривы, а были бы черными или темно-коричневыми, я бы визуально больше походил на азиата. Я их не крашу и ничего с ним не делаю, кроме стрижки.

Сегодня воскресенье, и этот день гораздо продуктивнее, чем мой обычный выходной, который состоит из лежания на кровати, просмотра Нетфликс и поедания чипсов до тех пор, пока не наступит время сёги. Но сегодня я вообще пропустил сёги (я написал Асао, чтобы сообщить об этом Харуке). Я подстригся и прошелся по магазинам одежды. А также приготовил подарок к ужину – изысканный набор органического зеленого чая.

К четырем часам я схожу с пригородного поезда на станции Курашики. Джун хочет сводить меня на небольшую экскурсию момидзи[22]22
  Японская традиция любования листвой в осенний период, когда листья приобретают насыщенные багряные или коричневые цвета. Сезон кленов (момидзи).


[Закрыть] по его городу, прежде чем мы отправимся ужинать в дом Харуки и Нино в семь часов. Он говорит, что знает одно тихое местечко, где осенние листья особенно красивы.

Я стою у станции и достаю телефон из заднего кармана, быстро набираю сообщение.

Я снаружи. Ты здесь?

Тут же всплывают маленький серый пузырь с тремя точками.

Буду через три минуты.

Солнце уже низко, и небо выглядит словно произведение искусства, созданное с помощью крупных мазков кисти в оттенках нежно-розового, оранжевого и золотого. Облака тяжелые, но рассеянные и тенистые. Сегодня определенно чувствуется осень. До меня доносится запах рисовых полей, которые сжигают и готовят к следующему сезону сбора урожая. Прохладный ветерок касается моего лица. Я глубоко вдыхаю, набирая воздух в легкие.

Поправляю край своего джемпера. В своем стремлении не выглядеть броско я, кажется, наоборот – перемудрил. На мне темно-синие брюки, как и джемпер (который хорошо сидит в плечах на этот раз). Под ним черная рубашка с тисненым нежным узором. Манекен на витрине магазина был одет точно так же, и я просто попросил продавца принести мне этот наряд только в моем размере.

Я честно приложил усилие, чтобы не надеть то, что ношу уже двадцать лет. Но в данный момент я не знаю, что стыднее – если Джуничи заметит, что я приложил усилия, или если не заметит.

Он модельер. Конечно, заметит.

Когда к обочине подъезжает черное такси, я смотрю, как Джуничи выходит из него, благодарит водителя и закрывает дверь. На нем бежевый джемпер с замысловатым темно-синим узором. На квадратных плечах коричневые замшевые заплатки, а рубашка под джемпером тоже темно-синего цвета. Потрясающе. Это несправедливо, правда.

Он улыбается, пока идет мне навстречу, а когда оказывается рядом шепчет: «Здравствуйте, доктор». Инстинктивно я поднимаю голову, потому что он чертовски высокий, но когда он крепко целует меня в губы, моя грудь сжимается, ведь мы на людях. Вокруг юлит много народу, а в Японии не очень-то жалуют публичные проявления симпатии, особенно гомосексуальной. Поэтому трепетное чувство в моем сердце внезапно вступает в прямой конфликт с правилами соблюдения общественного порядка.

Словно почувствовав мое беспокойство, Джун хмурится, отстраняясь после быстрого поцелуя.

– Все в порядке?

Я делаю вдох, чтобы успокоить нервы.

– Да. Привет…

– Ты выглядишь восхитительно, – говорит он, отступая назад и оглядывая меня с ног до головы. – Кто тебя одел?

Манекен. Я и обувь купил ту, что была на нем.

– Я сам все это выбрал, нахальный ты мерзавец.

Он выдыхает смешок и ухмыляется.

– Иногда я не понимаю твой странный британский жаргон, но это мило, так что не прекращай это делать.

Опять это «мило»… Я не против этого, но, если он назовет меня странным, я могу завестись.

– Это что? – спрашивает он, глядя на плотный бумажный пакет у меня в руках.

– Знак благодарности хозяевам за приглашение на ужин.

– Как предусмотрительно.

Я надменно задираю подбородок.

– Я чуткий человек.

– Хм… «Чуткий человек» – далеко не лучшее название для книги. – Говорит он, вспоминая мою историю о Сае и Пиппе, а затем украдкой дарит мне еще один мягкий, быстрый поцелуй. Сердце замирает. Боже. Не знаю, испытывал ли я когда-нибудь такое волнение из-за кого-то. Это немного пугает.

Но я благодарен, потому что, похоже, мои вчерашние усилия сделать первый шаг окупились. Мы общались по телефону три недели, поэтому я волновался, что личное общение ничего не даст, что нам будет неловко или неудобно. Но этого не произошло.

– Идем? Храм находится всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. – Он делает шаг вперед и плавно берет меня за руку, сжимая ладонь. Джуничи тянет меня вперед, и мое сердце стучит где-то в горле: наполовину от явного возбуждения, вызванного физической близостью, наполовину от сверхосознания того, что люди на самом деле пялятся на нас. Я оглядываюсь вокруг, встречая их взгляды, когда Джун внезапно останавливается.

Он смотрит на меня, затем поднимает голову, чтобы оглядеться вокруг, и слегка сжимает мою ладонь.

– Тебе некомфортно?

– А, ну… не совсем, я…

Он осторожно отпускает мою руку и убирает свои в карманы брюк. Улыбается.

– Понял. Извините, доктор. Я очень стар и временами самонадеян. Следуй за мной. – Он идет дальше.

Я чувствую себя как… что? Дерьмо? Трус? У меня первое настоящее свидание с тех пор, как я себя помню, да еще и с этим длинноногим, статным существом. У меня нет привычки открыто проявлять нежность к другому мужчине на людях, но… Какого черта мне стыдиться или заботиться о том, что о нас подумают незнакомцы?

Я ускоряюсь, чтобы нагнать его широкий шаг, колеблюсь, но протягиваю руку и обхватываю пальцами его запястье. Он замедляется, глядя на меня, пока я вытаскиваю его руку из кармана.

– Не некомфортно, просто… непривычно. – Я улыбаюсь. Освободив его руку, я снова кладу свою ладонь в его и сжимаю пальцы. Он, в свою очередь, сжимает мои, пока мы продолжаем идти по тротуару.

Джуничи смотрит вперед, на губах ухмылка.

– Я уж подумал: «Что случилось со вчерашним смельчаком?»

– Ну… он был за закрытыми дверями.

– Тогда, полагаю, я буду с нетерпением ждать возможности снова оказаться за ними с тобой.

Глава 14
Джэ

– Я думаю, что еще слишком рано обсуждать этот вопрос, – говорит Джуничи. – В культурном плане мы еще не оправились после отвратительных военных преступлений, совершенных в 1940-х годах. Мы вампиры. Мы помним все очень долго, Джэ.

– Спорить не стану. Совсем. Никаких вопросов. Однако в последнее время об этом много говорилось в новостях, в связи с ростом заболеваний у людей. Безумие.

Джун провел меня через самый очаровательный маленький городок с мощеными улочками и плакучими ивами. Здесь красиво и воздух кажется особенно чистым. Теперь мы идем по покрытой гравием дорожке, по обеим сторонам которой нас окружают деревья. Это уединенное место. Тихое, не считая хруста камней под нашими ногами и шелеста сухих листьев на ветру. Лучи заходящего солнца, похожие на свет камина, тускло сияют вокруг нас.

– Твоя семья участвовала в войнах? – спрашиваю я. – Из исследований я знаю, что многие кланы вампиров не участвовали в обеих мировых войнах. Даже скрывались.

– Это так. Я уже говорил тебе, что мой клан базируется в Хиросиме? Мы покинули континент, как только люди объявили войну Америке, и отправились в Швейцарию, благодаря связям моего отца. Но отец остался и был в нашем поместье, когда на город сбросили бомбу. Он выжил, но после этого он уже никогда полностью не оправился. Просто потребовалось много времени, чтобы радиация окончательно его добила.

– Боже, Джун… это ужасно.

– Семья Нино активно участвовала в первой войне, – говорит Джуничи. – Так погибла его мать. Любой вампир, замешанный в этой катастрофе, либо умирал от голода, либо попадал в плен и подвергался экспериментам. Поэтому для ученых снова поднимать тему использования нашей крови для генетических исследований… Это отвратительно. Эксперименты, проводимые над нами, могут показаться давними для людей – по меркам их продолжительности жизни. Но не для нас. Можно попробовать дипломатично подойти к этой теме снова через тысячу лет. Но до тех пор пусть все идет к черту.

– Согласен. Абсолютно. Как любознательный человек, я надеюсь, что однажды между сообществом вампиров и сообществом ученых-гуманитариев сможет возникнуть взаимовыгодное, дружеское сотрудничество. На благо обеих сторон.

– Я это уважаю. И, будучи частью молодого поколения, мы адаптировались и научились ценить настоящее в отличии от наши предков, – жить мирно день за днем, без злобы идти в ногу с непостоянством и прогрессом, но все же мы помним.

Я даже не знаю, как мы перешли к этой тяжелой теме. Думаю, это моя вина, что я заговорил о новостях. Тропинка вывела нас на огороженную поляну. Впереди, на невысоком холме, возвышается поросший мхом и скрытый от посторонних глаз храм. Каменное сооружение небольшое и расположено на фоне занавеса из деревьев, окутанных красными, оранжевыми и золотыми оттенками. Их листья трепещут в сумерках. Я медленно поворачиваюсь, осматриваясь вокруг. Дух захватывает. Умиротворяюще.

– Знаешь, что мне в тебе нравится? – говорит Джун, подходя ко мне и снова беря меня за руку.

– Что тебе во мне нравится? – спрашиваю я, ухмыляясь, когда он тянет меня к узким ступеням. Я искренне хочу знать.

– Что ты помогаешь сообществу вампиров. Ты не пытаешься ничего у нас отнять или приставать к нам ради личной выгоды. Когда совет директоров сказал мне, что им нужен доктор для запуска новой программы для вампиров низких уровней, я был циничен. Я сказал им: «Удачи в поисках кого-то, кто не окажется замаскированным доктором Джекилом и мистером Хайдом[23]23
  Главный герой фантастической повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» английского писателя Роберта Стивенсона, 1886 г.


[Закрыть], ставящим опыты на вампирах-маргиналах ради своей личной выгоды». Но вот ты здесь, искренний и настоящий. Кажется, все возможно.

Я все еще широко улыбаюсь, когда мы оказываемся наверху лестницы. Он отпускает мою руку, и я иду вперед, чтобы исследовать местность. Здание кажется старым, но не ветхим. Как и все остальное в этом маленьком городке, он ухожен и чисто подметен. Даже фонтан у входа в рабочем состоянии – чаша для мытья рук наполнена пресной водой, которая плавно струится из пастей двух маленьких каменных драконов, расположенных по обеим сторонам.

Я делаю вдох, чувствуя легкое тепло в своем сердце. Хочется полностью присутствовать в этом моменте. Быть в этой волшебной сказочной обстановке с этим элегантным и соблазнительным вампиром… Внезапно возникает ощущение, что все действительно возможно.

Положив на камень пакет с подарками для хозяев сегодняшнего ужина, я тянусь к ковшу у фонтана, чтобы вымыть руки.

– Ты когда-нибудь встречал настоящего врача-вампира? – спрашиваю я.

Джун стоит напротив меня, следуя моим действиям.

– Не лично, но я знаю, что они существуют. Просто это редкость. Медсестры вроде моей матери и Соры встречаются чаще.

– Что ж, врачи-вампиры не пользуются большим спросом, не так ли? – Я стряхиваю воду с рук, прежде чем взять пакет, и прохожу чуть дальше на территорию храма, прислушиваясь к тихому счастливому щебетанию птиц на деревьях вокруг нас, когда в голову приходит еще одна случайная мысль. Я поворачиваюсь и смотрю на Джуна. – Ты когда-нибудь читал романы о вампирах, написанные людьми?

– Конечно, нет.

Я смеюсь. Думаю, я бы тоже не стал на его месте.

– Ты обычно встречаешься с людьми… Уверен, что тебе попадались чудаки.

– М-м. Сейчас я гораздо мудрее в отношении того, с кем провожу время, но, когда я был моложе и в самом начале моей вновь обретенной свободы от отца, я принимал много неверных решений.

– Например? – спрашиваю я с диким любопытством.

– Например, один мужчина пытался меня завербовать для какого-то дьяволопоклоннического культа в 1970-х годах. Или женщина, которая была убеждена, что я ходячий источник молодости, и постоянно спрашивала, может ли она попробовать мою кровь – «только один раз». В конце концов, она попыталась заколоть меня…

– О Боже…

– Другая женщина в начале восьмидесятых попросила меня пойти с ней в церковь. Она все время смотрела на меня и позже сказала, что ожидала, что я вспыхну пламенем. Она смеялась, как будто это была шутка. Нелепая чушь.

– Вау… Типа, она подстроила это, чтобы ты сгорел в огне? Она надеялась, что это произойдет? – Как странно. Это заняло много времени, но, наконец, к началу 1900-х годов вампиры были официально признаны законным видом, юридически утвержденным людьми в большинстве стран. Настоящая раса, биологически отличная от людей (мне кажется безумием, что об этом вообще нужно было «официально» заявлять). Несмотря на это, к некоторым понимание приходит очень медленно.

– Кто знает. Однако к тому времени, как мне стукнуло сто, я научился выбирать партнеров лучше. – Джуничи подмигивает. – С тех пор все идет гладко.

Теперь мне интересно, как долго он обычно поддерживает отношения с людьми, с которыми встречается. Пока не потухнет искра? Пока они не состарятся? Но это кажется назойливым, как будто я копаю и хочу получить какую-то информацию о том, чем мы с ним сейчас занимаемся. Три недели беспрерывных разговоров, прогулки по осенним пейзажам уединенного храма и ужин с друзьями. Это похоже на, ну… не буду говорить. Я буду просто наслаждаться этим, что бы это ни было.

Мы исследуем территорию храма еще немного, прежде чем он ведет меня на небольшую пешеходную экскурсию по историческому кварталу. После этого мы отправляемся на ужин в дом Нино и Харуки, который на удивление находится всего в нескольких минутах ходьбы.

Их дом великолепен – традиционная японская архитектура, но с изящными современными акцентами. Мы ужинаем на улице, во внутреннем дворике за кухней. Здесь растут огромные вишневые деревья, но сейчас октябрь, поэтому цветов, конечно, нет. Листья становятся золотистыми с красными кончиками. Крона напоминает огненный закат, а по нижним ветвям развешаны крошечные белые фонарики. Рядом с дубовым столом, за которым мы сидим, ярко горит костер. Все выглядит великолепно и в корне отличается от того, к чему я привык.

Их шеф-повар – как мне сказали, его зовут Сидни – привлекательный, худощавый молодой мужчина с очень большими зелеными глазами. Он определенно ранговый (это видно по его совиным глазам), но я понятия не имею, сколько ему лет. Я говорю «молодой», потому что его поведение сильно отличается от поведения Харуки, Нино и Джуничи.

Вампиры постарше ведут себя так, будто видели много всякой чертовщины, и их уже ничем не удивить. Молодые вампиры кажутся чересчур счастливыми, как будто долгая жизнь их еще не изнурила. Нино – исключение, потому что он чувствует себя и тем, и другим. Из его медкарты я знаю, что он немногим старше Харуки, что удивительно. Ощущение, будто Харука старше. Я не знаю, сколько лет Джуничи, и продолжаю избегать этого вопроса, потому что думаю, что ответ может меня напугать. А потом я снова буду гадать, какого черта он меня хочет.

Мы пьем вино и едим первое блюдо из маслянистого легкого фарфалле[24]24
  Паста в форме бабочек из твердых сортов пшеницы.


[Закрыть] со шпинатом, грибами и панчеттой[25]25
  Разновидность бекона, типичный мясной продукт итальянской кухни.


[Закрыть]. Я чувствую себя ослом из-за того, что меня это удивляет. Из-за того, что думал, что мы будем есть жареные котлеты из свинины или какое-то сочетание риса, рыбы и мисо-супа[26]26
  Знаменитое национальное блюдо Японии, в состав которого входит паста мисо, бульон, соевый сыр тофу и водоросли.


[Закрыть].

Разговор идет на удивление комфортно, несмотря на мою общую тревогу, связанную с тем странным чувством внутри. Мы немного поговорили о дальнейших шагах по подготовке предложения, а Харука и Нино задали мне несколько вопросов о моем прошлом и спросили, нравится ли мне жить в Японии.

Все было довольно безобидно, поэтому я немного удивляюсь, когда Харука вдруг останавливает свой взгляд на мне и резко спрашивает:

– Вы когда-нибудь сдавали кровь на анализ?

– Эм… на что? – спрашиваю я. Он имеет в виду диабет?

– Чтобы узнать, есть ли в вашей родословной какие-нибудь следы вампирской генетики, – прямо отвечает он, выжидая.

Это простейший анализ, который может сдать каждый – особенно люди и низкоуровневые, поскольку ранговые вампиры знают о своем происхождении с рождения. Обычно все делают такой тест в подростковом возрасте ради забавы. И мы часто применяем его в медицинских целях (на самом деле, я делал его буквально вчера для пожилого джентльмена, у которого был положительный результат на вампирскую кровь). Это означает, что в кто-то в роду был вампиром.

Он дает только положительный или отрицательный результат. Никаких подробностей. С научной точки зрения у нас пока недостаточно данных о том, как работает вампирская ДНК, чтобы узнать более точную информацию. Нет никакого банка родословной или генеалогии, чтобы выяснить свое вампирское происхождение, потому что, опять же, настоящие вампиры рождаются, зная о своем наследии.

– Я… я сдавал, – признаюсь я, не желая лгать.

– Каков был результат? – спрашивает он прямо. Теперь они все смотрят на меня стеклянными глазами, и впервые я чувствую себя не в своей тарелке.

Как я вообще здесь оказался? Сижу в доме Харуки Хирано и Нино Бьянки, ужинаю с неуловимыми высокородными вампирами и обыденно провожу день с одним из них – всемирно признанным модельером, который был знаком с Джими Хендриксом! Что за хрень?

Отвечать на вопрос Харуки кажется абсурдным. Как будто я сижу рядом с Моцартом за пианино и говорю ему: «Да, приятель, мне нравится играть «Мерцай, мерцай, звездочка». Конечно, я не должен здесь находиться, потому что я ни в коем случае не вампир. Стресс, вызванный этим, внезапно охватывает меня, и мое лицо становится все горячее.

Какого черта я здесь делаю?