Текст книги "Бремя вины"

– Вы все еще колеблетесь, Эл Уилер, – произнесла она властным тоном. – Вы не хотите пойти мне навстречу. И даже еще не начали раздеваться.

– Нет, нет, я сейчас… – пробормотал я, отводя взгляд от зрелища, так сказать, незапятнанной чистоты. Я быстренько скинул одежду и бросил ее на пол, и в комнате стало два зрелища незапятнанной чистоты, а между ними протянулся разбухший красный стержень, принадлежавший одному из нас.

Словно подтверждая, что она не любит терять время попусту, Мойра обхватила мой напрягшийся член своими холодными пальчиками и принялась ласкать его. Она лизала его языком и целовала в самый кончик, и я почувствовал, что моя сперма готова излиться наружу. Я в свою очередь принялся разыгрывать нежное арпеджио на трепещущей плоти между ее ног. Почувствовав прикосновение моих пальцев, Мойра раздвинула пошире ноги, чтобы им было вольготнее. Мои пальцы ласкали и исследовали ее глубины.

Так продолжалось некоторое время, но всему приходит конец. Мойра дорожила своим временем и поэтому вскоре взяла инициативу на себя. Я лежал на спине, а она, крепко держась за мой член, перекинула через меня ногу и села сверху. Влажные губы ее влагалища обхватили мой пульсирующий стебель и, опускаясь, медленно заглотили его целиком, так что наши волосы перепутались.

Тело Мойры стало двигаться вверх и вниз – когда она поднималась, мой член выходил наружу почти по самую головку, а когда опускалась – полностью исчезал. Груди Мойры сотрясались в такт движениям ее тела.

Подняв руки, я обхватил, а потом и сжал их. Она откинула голову назад и полузакрыла глаза. Ягодицы Мойры нежно массировали мой лобок, и я почувствовал, что скоро кончу. Движения Мойры стали быстрее, и, поняв, что она приближается к оргазму, я перестал контролировать себя, чтобы мы закончили одновременно.

После этого она какое-то время лежала на мне; нас обоих охватила приятная дремота, и тут вдруг зазвонил телефон.

– Не бери трубку, Эл, – прошептала Мойра. – Пусть себе звонит.

Однако я мягко отстранил ее от себя и, пройдя по ковру к телефону, недовольным тоном прорычал что-то в трубку.

– Это Стрэчен, лейтенант. – Голос его дрожал от возбуждения. – Мне только что позвонил Дана!

– Отлично! – сказал я. – Где же и когда?

– Он хочет встретиться со мной сегодня, сейчас же, как только я смогу до него добраться. Он сказал, что если приедет ко мне в отель, то поставит под удар нас обоих. По его мнению, люди Кордиана наблюдают за отелем, где я остановился, и не пропустят Дана незамеченным.

– Разумеется, – ответил я. – Так где же он хочет с вами встретиться?

– На старой дороге, ведущей в каньон. Дана подробно описал, как добраться до этой дороги. Но я думаю, что вы хорошо ее знаете, лейтенант.

– Да, я ее знаю!

– Примерно в полумиле после поворота на Лысую гору, слева от дороги стоит старый деревянный дом.

Здесь он и будет меня ждать.

– А там его никто не выследит? – спросил я.

– Я тоже об этом подумал, лейтенант. Но Дана не хочет слушать никаких возражений. Он заявил, что если я не явлюсь на свидание, то о сделке можно забыть. Так что мне пришлось согласиться.

– Естественно, – буркнул я.

– Думаю, мне надо выезжать, лейтенант. Когда я вернусь, то сообщу вам о результатах…

– Если вы выйдете за порог вашего номера, мистер Стрэчен, – на этот раз рявкнул я, – то остаток ночи проведете в тюрьме. Я вам это гарантирую.

– Что?! – Джеймс на мгновение потерял дар речи. – Вы что, рехнулись, лейтенант? Как вы смеете мне угрожать? Да от того, что предложит мне Дана, может зависеть будущее нашего предприятия. И я непременно должен с ним встретиться. Да и на каком основании вы меня арестуете, если я выйду из отеля?

– Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю, – мрачно пообещал я. – Но хочу вас предупредить, что тюрьма у нас старая, и если две одиночные камеры будут к вашему прибытию заняты, то вам придется провести ночь в приемнике для пьяниц. Впрочем, если там будут одни пьяные, то считайте, вам повезло. Зато если там окажется парочка наркоманов, то я вам не завидую. Не получив очередной дозы, их организм начинает «ломать», и чем дальше, тем хуже. А просидеть всю ночь, закрыв глаза и заткнув уши, практически невозможно. Так что выбирайте!

– Вам не удастся запугать меня, Уилер! – заорал Стрэчен в трубку. – Все это чистый блеф! Вы не осмелитесь арестовать человека такого ранга, как я, под каким-нибудь надуманным предлогом! Мой адвокат…

В эту минуту через мое плечо протянулась рука и взяла трубку.

– Дай-ка я с ним поговорю, – спокойным и уверенным голосом произнесла Мойра. Несколько секунд она молча слушала, как на том конце провода бушевал Стрэчен. Наконец он выдохся, и тогда заговорила Мойра.

– С вами говорит ваш адвокат, Джеймс, – спокойно произнесла она. – Делайте, что сказал лейтенант, и не выходите из номера. – Она снова замолчала и стала слушать, что говорит Стрэчен. – Нет, он не блефует. Он сделает то, что обещал. Как вы думаете, почему я здесь? – Мойра неожиданно подмигнула мне с заговорщицким видом. – Целый час я воюю тут с лейтенантом, поскольку поняла, что, узнав о вашей связи с Дана, он захочет вас арестовать. У входа в отель вот уже целый час дежурит патрульная машина, за черным ходом тоже следят… Джеймс! Я сама слышала, как он отдавал приказ… Стоит вам выйти из отеля, как вас тут же арестуют и поместят в тюрьму, где вы проведете остаток ночи… Но здесь же не Лос-Анджелес, Джеймс! И ему это сойдет с рук. Ведь в этом городишке рука руку моет! – Мойра несколько секунд слушала, что говорил ей Стрэчен, и рот ее плотно сжался. – Джеймс, – в голосе женщины зазвучал металл, – я рассказала вам, как обстоят дела. Позабудьте на время о своде законов, поскольку в Пайн-Сити они не действуют. И если вы твердо намерены провести остаток ночи в приемнике для пьяниц, то не буду лишать вас этого удовольствия и буду молить Бога, чтобы там протекала крыша!

Мойра Артур повесила трубку и, подойдя к столику у кушетки, налила два стакана.

– Спасибо, – робко произнес я.

– Он побушует и успокоится, – сказала адвокат Стрэчена. – А потом будет сидеть в номере и не высунет оттуда носа. Джеймс никогда не сталкивался с изнанкой жизни, и от одной мысли о том, что может угодить в тюрьму – не говоря уже о приемнике для пьяниц, – его провинциальную душу охватил дикий ужас. – Мойра подошла ко мне; ее грудь колыхалась в такт ходьбе. – Ты не велел Джеймсу являться на встречу с Дана, поскольку решил сам поехать вместо него, правда?

– Да, – уныло подтвердил я.

Я взял из ее рук стакан, да так и остался стоять на месте, глядя на нее.

Все тело Мойры, казалось, излучало удовольствие.

И при виде его мой поникший член снова стал подниматься. Жаль, что у нас нет времени, подумал я.

На этот раз можно было бы растянуть удовольствие подольше. Однако отложим на более поздний срок.

Я поднял стакан.

– Выпьем за продолжение того, что было сегодня.

Мойра сонно улыбнулась и подняла стакан.

– В любое время, когда захочешь, Эл, – хрипло проворковала она. – Но тебе ведь надо идти?

– Надо, – пробормотал я, потирая подбородок в надежде, что это поможет мне придумать, как отказаться от этой поездки.

– Знаешь что, Эл, – произнесла Мойра, и в глазах ее вспыхнула надежда, которая, впрочем, тут же угасла. – Нет, это невозможно! Ведь ты сам должен ехать, правда? Тебя никто не может заменить?

– Ночью – никто, – пробормотал я. – Если пошлю туда патрульную машину, то Дана сразу же обо всем догадается и… – Тут мне в голову пришла одна мысль. – Ты гений, Мойра! И к тому же ужасно сексуальный!

– Послушай, ты, случайно, не свихнулся? – с сомнением в голосе спросила Мойра.

Я бросился к телефону и набрал номер офиса шерифа. Дежурный ответил сразу после второго сигнала, что произвело на меня большое впечатление.

– Это Уилер, – сказал я. – Дайте мне, пожалуйста, сержанта Полника.

– Сейчас, лейтенант. – Несколько секунд трубка молчала, а потом раздался мрачный голос Полника:

– Полник слушает, лейтенант.

– Я хочу попросить вас об одной услуге, сержант, – осторожно произнес я. – Дело очень важное. Если вы справитесь с ним как следует, то, думаю, шериф простит вас и завтра же разрешит вам выходить в дневные смены.

– Отлично! – На мгновение Полник потерял дар речи. – Хорошо бы! Тогда, глядишь, моя старуха сменит гнев на милость и снова начнет со мной разговаривать. Кого надо убить, лейтенант?

– Знаете развилку у подножия Лысой горы, откуда начинается старая дорога в каньон?

– Да как у моей старухи… – Он торопливо кашлянул. – Конечно же знаю, лейтенант.

– Примерно в полумиле от развилки есть старый деревянный дом. Там сидит тип по имени Дана и ждет некоего Стрэчена. Будете выдавать себя за Стрэчена до тех пор, пока не приблизитесь на такое расстояние, когда можно будет надеть этому Дана наручники.

– Понял, лейтенант. А что потом?

– Привезете его сюда, зарегистрируете как подозреваемого по делу об убийстве и сообщите об этом мне домой.

– Считайте, что я это уже сделал, лейтенант.

– Возьмите свою машину, – добавил я. – А когда войдете в дом, держите наготове револьвер. Этому типу около сорока. Он среднего роста и веса, у него редеющие волосы и голубые глаза. С виду – самый обыкновенный человек. Но в ту самую минуту, когда он поймет, что вы из полиции, он попытается пустить вам пулю в лоб. Так что будьте осторожны, хорошо? Как только увидите, что он собирается стрелять, открывайте огонь.

– Понял вас, лейтенант. – По тону Полника я догадался, что он посмеивается надо мной. Но не стал обижаться, поскольку Полник имел на это право – он арестовывал преступников в течение двадцати лет и мои поучения были ему просто смешны.

– Давайте-ка повторим, что я вам сказал, – все же велел я.

– В полумиле от развилки на старой дороге в каньон стоит старый деревянный дом, – бесстрастным тоном произнес сержант. – Там сидит тип по имени Дана, который ждет другого типа по имени Стрэчен. Я выдаю себя за Стрэчена, пока не подойду к Дана на такое расстояние, что смогу надеть на него браслеты. После этого я привожу его сюда и регистрирую как подозреваемого по делу об убийстве. – Полник громко вздохнул. – А потом звоню вам домой.

– Все верно, – ответил я. – Может, подъезжая к дому, вам надо будет включить дальний свет…

– Слушаюсь, сэр. – Полник в открытую зевнул.

– Будьте осторожны, сержант, – продолжал наставлять я.

– Вы же меня знаете, лейтенант, – громко усмехнулся Полник. – Если дело запахнет жареным, я тут же позвоню в ФБР.

В моей трубке раздался щелчок – Полник повесил трубку. Я последовал его примеру и посмотрел на часы. Было четверть десятого. Если все сложится благополучно, то сержанту потребуется самое меньшее полтора часа, чтобы смотаться туда и обратно, подумал я. И тут же меня снова охватило непреодолимое желание.

– А это далеко от города? – тихо спросила Мойра.

– Я думаю, что по самым скромным подсчетам сержанту на дорогу туда и обратно потребуется полтора часа, – весело ответил я и, положив Мойру на кровать, перевернул ее на живот. Ее аппетитная попка лежала прямо передо мной. – Так что.

Я погладил ладонью ягодицу Мойры, а потом просунул руку между ее ног. Вскоре мой палец проник во влагалище Мойры, и я подтянул ее поближе к моему распрямившемуся стержню.

– Твоя попка не только прекрасна, – сказал я, просовывая свой член в теплую щель, раскрывшуюся у основания этих изящных округлостей, которые я сжал что есть мочи, – но и необыкновенно красноречива. Она умеет разговаривать, и я слышу, что она сейчас мне говорит.

Мойра подалась немного назад, и ее попка прижалась к моему телу. Мой стержень вошел в нее по самое основание, а затем принялся легко двигаться в теплом и влажном туннеле.

– Кончай болтать, – задыхаясь, произнесла Мойра, – пусть твой член разговаривает с ней.

Глава 6

Насытившись любовью, мы какое-то время лежали, не выпуская друг друга из объятий.

– Это было божественно, – мечтательно произнесла Мойра, – просто божественно.

– Рады были угодить, – скромно ответил я.

– Я удовлетворена и душой и телом.

Мойра вздохнула с довольным видом и начала рассеянно играть с моим увядшим членом.

– Я никак не могу остыть после того восторга, который мы вкусили, – сообщила она. – Мое тело и моя душа шлют тебе свою искреннюю благодарность.

– В свою очередь благодарим вас за вашу милость, – лениво отозвался я. – Руководство будет вам искренне признательно, если вы выразите свою благодарность в письменном виде.

Я мягко отстранил ее шаловливые пальчики и, повернувшись на бок, принялся искать часы, которые оставил на низеньком столике у противоположного конца кушетки.

– Что ты делаешь?

– Ищу часы.

– А сколько сейчас времени?

Наконец я нащупал часы и посмотрел на них.

– Двадцать минут первого, – сказал я Мойре.

– Мы с тобой несколько увлеклись, – мягко заметила она.

Я встал с кушетки и подошел к телефону. На этот раз дежурный взял трубку не так быстро.

– Это снова Уилер, – сказал я. – Сержант Полник еще не вернулся?

– Нет еще, лейтенант.

– А когда он уехал?

– Сразу же после вашего звонка. Могу л»я вам чем-нибудь помочь, лейтенант?

– Сейчас пока ничем, спасибо. Но как только он вернется, вы мне позвоните, хорошо?

– Не сомневайтесь, лейтенант. – Голос дежурного был очень вежливый. – А по какому номеру?

– Ко мне домой, – прорычал я. – Куда же еще?

– Не обижайтесь, лейтенант. – Голос дежурного стал еще более вежливым. – Просто у тех, кому выпадает дежурить ночью, есть такая договоренность – если лейтенант звонит после полуночи, всегда проверять, по какому номеру он находится.

– А никакой другой договоренности у вас нет? – язвительно спросил я.

– Почему же, есть – если отвечает женский голос, значит, ты попал куда надо!

– Да это же просто бунт! – зарычал я. – Как ваше имя?

– Патрульный Стивенс, лейтенант.

И тут я понял, с кем имею дело. Патрульный Стивенс представлял собой редчайший феномен – он имел университетское образование и мечтал стать образцовым полицейским. Не будь он таким дураком и избери себе другой род занятий, то сделал бы блестящую карьеру и получал бы хорошие деньги. Но ему взбрела в голову сумасшедшая мысль – сделаться полицейским.

– Мне кажется, у нас есть общие друзья, – заговорил я таким тоном, будто мы со Стивенсом были лучшими приятелями. – Не вас ли я видел недавно с шикарной бабенкой по имени Аврил Джоунс?

– Это было в понедельник или во вторник, лейтенант? – уточнил дежурный.

– Во вторник.

– Нет, сэр, это была не она. – Голос патрульного даже не дрогнул. – Эту шикарную бабенку звали Тони Дель Гуардо.

– Подумать только! – воскликнул я, вложив в свой ответ все изумление, которое только смог изобразить.

А потом немного отодвинул ото рта трубку и прокричал:

– Эй, Тони! Как тесен мир!

Я повесил трубку и, повернувшись, встретился взглядом с Мойрой. Ее зеленые глаза смотрели на меня необычайно серьезно.

– Я совсем забыла о сержанте, это нехорошо, – тихо сказала она.

– Но я же сказал тебе, что он вернется только через полтора часа. И то только в том случае, если все сложится благополучно, – ответил я. – Так что сейчас он, наверное, уже возвращается. Его могли задержать множество непредвиденных мелочей.

– Но ты встревожен, – заметила Мойра.

– Пока еще нет, – отрезал я. – Но если он не вернется в течение часа, тогда я начну волноваться.

– Ты – прекрасный любовник и совершенно никудышный обманщик, мой милый Эл, – мягко произнесла Мойра. – Сейчас я оденусь, и ты можешь по дороге в офис забросить меня в отель.

Двадцать минут спустя я остановил машину у отеля «Старлайт». Мойра Артур вышла из нее, а затем, просунув голову в окно, сказала:

– Надеюсь, сержант благополучно вернется. – Она медленно улыбнулась. – Это была необыкновенная ночь. Но, как и всему на свете, ей пришел конец. Я получила то, что хотела, и, надеюсь, все было взаимно.

Так что еще раз спасибо тебе. Мое тело благодарно тебе за удовольствие.

Мойра быстро вошла в двери отеля, а я отъехал от тротуара и помчался по улице. Стояла светлая лунная ночь. Было достаточно поздно, и машин почти не было.

Я помнил, что всю эту историю о часе, в течение которого должен был вернуться сержант Полник, я придумал для успокоения своей совести. Поэтому решил съездить на место встречи и узнать, что с ним случилось. Мягкое урчание мотора быстро перешло в рев, а стрелка спидометра переместилась к указателю максимальной скорости.

Дорога, ведущая на Лысую гору, проходила по склону, куда не попадал лунный свет. Так что мне пришлось ехать с дальним светом. Не прошло и пяти минут, как фары высветили развилку, и я свернул на старую дорогу, позабыв сбросить скорость на повороте. Эта дорога вела в каньон, петляла у подножия горы. И после первого же поворота я снова попал в полосу лунного света, сбросил скорость до минимума и выключил фары. Однако через пару секунд я опять включил их – ведь в ночной тишине звук мотора слышен на расстоянии пяти миль, мрачно подумал я. Так что меня все равно услышат задолго до того, как я появлюсь у старого дома.

Дорога снова круто свернула, и ярдах в пятидесяти от меня я вдруг увидел дом. У входа в него, капотом к покосившейся веранде, стояла машина. Я свернул с дороги, и свет моих фар буквально залил ее. Так и есть – это была видавшая виды развалюха Полника.

Я остановился рядом с ней, выключил мотор и распахнул дверцу. Вытащив из кобуры револьвер 38 – го калибра, я вышел из машины. Пригнувшись, я быстро обошел обе машины сзади и остановился у левого заднего крыла развалюхи Полника. Там я присел на корточки и стал ждать.

Где-то высоко в горах резко прокричала сова. Она словно протестовала против того, что человек, это глупое создание, нарушил ее покой. Сколько от него шума, и съесть его не съешь – слишком крупный.

Мне показалось, что я прождал целую вечность. Однако на самом деле прошло не больше минуты. Я осторожно протянул левую руку и, нажав на ручку, резко распахнул заднюю дверцу машины сержанта. Выстрела не последовало; все было тихо. Подождав несколько секунд, я нырнул на заднее сиденье. Там никого не было, и на переднем сиденье тоже. Выбравшись из развалюхи Полника и захлопнув дверцу, я вернулся к своей машине.

На душе у меня скребли кошки; тревога, охватившая все мое существо, усиливалась с каждой минутой. Я вытащил из бардачка фонарь и направился к дому. Если бы там кто-то был, то давно бы уже попытался меня убить.

Машина Полника стояла здесь, значит, и сам сержант где-то поблизости. Мне не хотелось думать о том, что он убит. Пока есть хоть малейшая надежда на то, что он жив, я буду надеяться!

Я пересек веранду, и прогнившие доски пола заскрипели под моими ногами. Покосившаяся входная дверь была приоткрыта, и луч фонаря осветил узкий коридор.

Я медленно прошел в дом, держа указательный палец правой руки на спусковом крючке револьвера. Увидев слева от себя дверь, распахнул ее и осветил фонариком стены комнаты. Она была пуста. Пройдя пару ярдов по узкому коридору, я увидел распахнутую дверь в комнату справа. На полу лежал какой-то предмет, я мгновенно направил на него луч фонаря: из комнаты торчала чья-то нога.

Помещение конечно же было пустым, если не считать Полника, распростертого лицом вниз на грязном полу. Он все еще сжимал правой рукой револьвер. Вместо затылка у сержанта было кровавое месиво, наполовину застывшее и словно затянутое серой паутиной.

Я убрал револьвер в кобуру и опустился на колени рядом с Полником. Я взял его голову в свои руки и почувствовал, что он уже совсем остыл. Держа одной рукой голову за подбородок, другой нащупал фонарь и осветил лицо сержанта. Глаза его были широко раскрыты – он не сощурился, чтобы уберечь их от яркого света, на лице застыло выражение легкого удивления.

Я сидел так, поддерживая одной рукой голову Полника и глядя ему в лицо, пока у меня не затекли ноги.

Тогда я осторожно опустил его голову на грязный пол и с трудом поднялся.

Очевидно, картина случившегося была такова: убийц было двое. Один из них сидел в этой комнате, а другой спрятался в той, с левой стороны, в которой я уже был.

Полник прошел по коридору, и тогда убийца на цыпочках подкрался к нему сзади и с расстояния, не превышавшего трех футов, всадил ему в голову две, а может, три или даже четыре пули.

Я вышел из дома и, к своему удивлению, обнаружил, что плачу. До этого момента я был уверен, что взрослые мужчины никогда не плачут. Это было привилегией женщин и детей; мужчина же крепко сжимает челюсти и не выпускает свое горе наружу. Однако я не стыдился своих слез – сержант Полник был моим старым другом и коллегой. Во мне заговорила совесть. И еще я почувствовал, как в душе моей, словно лавина, нарастает ужаснувшее меня своей силой чувство вины, которую ничем не искупить и не загладить.

Вместо сержанта на грязном полу этого дома с разбитым черепом должен был лежать я. Но секс на какое-то мгновение оказался для меня важнее долга. И я послал вместо себя бедного сержанта. «Будь осторожен!»– сказал я ему и решил, что эти слова, подобно талисману, великодушно дарованному мною, уберегут Полника от всех превратностей судьбы.

Усевшись за руль машины, я вытер мокрое лицо носовым платком и обнаружил, что уже не плачу. Как было бы хорошо, если бы со слезами ушло и чувство вины. Но нет.

Я знал, что отныне оно навсегда останется со мной и превратит мою жизнь в ад. Значит, убийц было двое? Полник не подозревал об этом. Но если бы на его месте был я, то допустил бы такую возможность. Ибо я вспомнил бы слова Кингсли о том, что три дня назад Дана исчез из Сан-Франциско вместе с Лу Фишером, возглавлявшим в этом профсоюзе банду киллеров. Сержант об этом не знал – и все потому, что я забыл ему сказать!

Я зажег сигарету и стал, сидя в темной машине, не спеша курить. Я не зажигал света. И вдруг неожиданно я понял, что никогда уже не буду прежним Элом Уилером – на мои плечи легло тяжелое бремя вины, и я буду носить его до конца своей жизни.

Шериф Лейверс с силой зажал между пальцами один из своих подбородков, а потом медленно снял целлофановую обертку с сигары, демонстрируя редкостное умение держать себя в руках. Занималась заря, и за окном быстро светлело.

– Надо сообщить миссис Полник о смерти мужа! – воскликнул я, и меня охватила неожиданная паника.

– Я уже сообщил ей, – спокойно ответил шериф.

– Знаете, мне пришла в голову мысль, которая повергла меня в шок, – сказал я, – мы столько лет проработали вместе, он всегда рассказывал мне о своей половине, а я ведь ни разу не видел ее!

– Такое случается, – ответил шериф.

– И вот теперь он мертв, а она – вдова, – в отчаянии произнес я. – А ведь это я должен был сейчас лежать в морге, и док Мэрфи вонзал бы свои острые инструменты в то, что осталось от моей головы!

– Заткнись! – рявкнул Лейверс. – Ты дал Полнику задание, и он погиб, выполняя его. Знаешь, сколько парней уже убито за четыре срока моего пребывания в должности шерифа? Они все выполняли задания, которые я им давал. Пять! – Лейверс поднял толстую руку и показал мне ладонь с растопыренными пальцами. – Слышишь меня, Уилер? Пять! Это наша работа, и тут уж ничего не попишешь!

– Полник погиб из-за меня, – прошептал я. – Я мог бы поехать сам, но в ту минуту был слишком увлечен девушкой, которая пришла ко мне.

– Полник выполнял свои обязанности, – устало повторил шериф. – Не забывай, что он дежурил в ночную смену. С таким же успехом я могу обвинять себя в его смерти. Ведь это я велел ему выходить в ночные смены в наказание за его проступок.

– Но если бы я поехал вместо него, то мог бы догадаться, что в доме будут двое, – произнес я. – Ведь Кингсли сегодня утром сообщил мне, что Дана исчез из Сан-Франциско вместе со своим дружком, киллером. А я забыл сказать об этом Полнику, и поэтому он погиб.

– Ты мне уже четвертый раз твердишь об этом, – взорвался шериф. – Ты переутомился и сам не отдаешь себе отчета в своих словах! Иди домой и хорошенько выспись!

– Нет, я останусь, – заупрямился я.

– Это приказ, Уилер! – сурово бросил шериф.

– И все равно я останусь! – рявкнул я.

Лейверс некоторое время смотрел на меня, а потом грузно поднялся и вышел из кабинета. Его не было минут пять; я бы не возражал, если бы этот бесчувственный чурбан исчез навсегда! Наконец Лейверс вернулся, а вслед двигалась целая процессия. За шерифом шел док Мэрфи, а за доктором – двое огромных патрульных.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил я.

В следующую минуту патрульные всем своим весом навалились на меня, и мне показалось, что я попал под паровой каток. Когда я отдышался, то увидел, что лежу распластанный на столе Лейверса. Пиджак с меня сняли, а рукав рубашки закатали до самого локтя. Я почувствовал себя жуком, которого изловили и прикололи булавкой к коробочке, чтобы я стал частью коллекции какого-нибудь любителя насекомых.

– Не волнуйся, Эл, – сказал коронер Мэрфи тоном, каким врачи успокаивают больного. – Сейчас тебе нужен хороший сон.

Я заметил, что этот негодяй держит шприц, только тогда, когда игла уже вонзилась мне в руку.

– Ах ты скотина! – заорал я. – Ты у меня попляшешь, гнусный потрошитель трупов! Да я привяжу тебя к столу в морге и живьем вскрою!

– Это уже больше похоже на нашего неунывающего Уилера, правда? – мягко произнес Мэрфи.

Оба патрульных дружно захохотали, поскольку док был признанным остряком. Однако внутри у них будто испортилась какая-то пружинка, и они все хохотали и хохотали. Звук этот становился все громче и громче, пока наконец не заполнил собой всю комнату, которая вдруг закружилась, стараясь избавиться от него. Но меня ведь не проведешь! Я внимательно наблюдал за кружащейся комнатой и в ту самую минуту, когда она юркнула в маленькую голубую дырочку в плотном белом облаке, нырнул вслед за ней.