Текст книги "Эта вдова не плачет"

– У меня больше нет к вам вопросов, – заключил я.

– А мне надо возвращаться домой, – в тон мне сказала Карен. Она допила мартини, поставила на столик бокал и поднялась с кресла.

– Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной? – спросил я.

– Ради Манни я готова с вами сотрудничать, но разделить с вами хлеб? – Она брезгливо сморщила носик. – Вы, видимо, свихнулись, Холман?

– Придется мне есть в одиночестве! – произнес я печально.

Блондинка рассмеялась:

– Если вы намерены утром встретиться с Вивиен, рекомендую вам проглотить пару бифштексов с кровью. Вам необходимо быть в форме.

Минут через пять она уехала на вызванном мною такси. Я остался один. Мой домик в Беверли-Хиллз окружала непроглядная тьма.

Я налил себе еще один бокал в надежде, что он облегчит мои непристойные муки по поводу рыжеватой блондинки.

Так чем же таким особенным обладал Манни Крюгер, чего не было у меня? Конечно, его очки с толстыми стеклами и физическую недоразвитость нельзя принимать в расчет. От дум о неудавшемся флирте я перешел к размышлениям обо всем порученном мне деле. Мне казалось, что я уже предвижу его логическое завершение. Может быть, мне даже удастся убедить Годфри, что показать записку Рите в его же собственных интересах. И что предполагаемое им “копание в личной жизни Гейл” ограничится – нет, прекратится, как только Рита увидит записку. Стоит попробовать, решил я. И уже совсем было собрался к Годфри, как зазвонил телефон.

– Мистер Холман? – услышал я незнакомый мне бархатный мужской голос. – Мое имя Фосс. Как я понял, вы хотели поговорить со мной?

– Кто вам это сказал?

– Я бы сам с удовольствием это узнал! – Он засмеялся. Но мне его смех показался неуместным. – Анонимный звонок примерно десять минут назад. Может быть, это розыгрыш? – пояснил он.

– Я так не думаю. Я действительно хотел с вами потолковать.

– О чем? – поинтересовался мужчина.

– О Гейл Карлайл, – коротко бросил я. Он долго молчал, прежде чем ответить:

– Мне не хотелось бы говорить о ней, мистер Холман…

– Это очень важно для многих людей, – настаивал я. – И может быть, еще более важно для памяти о ней.

– Нет, – с сомнением ответил он. – Я считаю, что нет, – добавил он уже твердо. И повесил трубку.

Я в сердцах швырнул свою и решил, что первую ошибку я допустил сегодня утром, поднявшись с постели. Второй был визит к Манни Крюгеру. Я отказался от намерения ехать к Джастину Годфри. Воистину сегодня был неудачный день. Я уже был сыт по горло сыпавшимися на меня ударами. И тут снова раздался телефонный звонок. Я снял трубку и крикнул: “Холман!"

– Вы хотите встретиться с миссис Карлайл? – произнес голос, определенно не похожий на Лестера Фосса. – Она согласна. Через пятнадцать минут будет у вас.

Неизвестный повесил трубку. Все это начинало действовать мне на нервы. Сначала Карен Брайн разговаривала со мной как с последним ничтожеством. После этого на протяжении всего десяти минут какие-то люди вешали трубку, не закончив разговора. “Может, Холману чего-то не хватает? – подумал я. – Значит, я недотепа?” Это была явно абсурдная мысль. Поэтому я перестал ломать себе голову, поднял бокал, который моя недавняя знакомая швырнула на пол, наполнил его и выпил. Я посчитал, что этим должны ограничиться мои приготовления к приему Вивиен Карлайл. Мне оставалось только ждать.

Минут через десять я услышал звук подъезжавшей машины, и почти сразу же в дверь позвонили. Я открыл. Мимо меня с ураганной скоростью промчалась блондинка, так что я сразу же вспомнил коммерческие телефильмы, где подобные персонажи рекламируют моющие и отбеливающие средства. Пару секунд я полюбовался черным “роллс-ройсом”, который придал подъездной дорожке у моего дома шикарный вид. Вдова уже стояла в гостиной, явно выражая нетерпение.

Женщина походила на рыжевато-коричневую тигрицу, которая стремится вернуться в джунгли, чтобы охотиться за своей естественной добычей – человеком. Ее густые светлые волосы были зачесаны набок и падали беспорядочной гривой на левое плечо. Прическа подчеркивала резкие черты лица: глубоко сидящие черные глаза, прямой нос, твердую линию подбородка. Я особо отметил рот – воплощение чувственности, с широкой верхней губой и очень полной нижней. Ее высокая грудь распирала блузку, а белые брюки так туго облегали ноги и бедра, что они выглядели нагими. И я подумал: наверняка Гейл в душе застонала, когда впервые увидела, как Вивиен входит в комнату.

– Я хочу чего-нибудь спиртного, – сказала она глубоким хрипловатым голосом.

– Скотч? – предложил я.

– Со льдом! – приказала она.

Я подошел к бару, приготовил два бокала. Миссис Карлайл взяла один у меня из рук, поднесла к губам и залпом выпила половину содержимого.

– Вурдалаки, вампиры! – неожиданно в страшной злобе заговорила она. – Студия поставила шесть охранников возле дома после того, как это случилось. Они расположились по ту сторону ограды. Стоят там и чего-то ждут. Какого черта им надо? Ждут, чтобы вдова выскочила на лужайку в одной рубашке и стала посыпать голову пеплом? Может, они надеются, что в приступе отчаяния я решусь на самосожжение или нечто подобное? Сегодня днем я пару раз выглядывала из окна. От одного их вида у меня пробегали по телу мурашки!.. Все еще стоят, физиономии у всех скучные, унылые, но в то же время настороженные. И мне ясно, что они злорадствуют. Однако на этот раз я не доставила им удовольствия. Марвин выскочил со двора на машине на такой скорости, как будто за нами гнались злые духи. Я же скрючилась сзади на полу, и ни один из них ничего не заметил.

– Марвин? – переспросил я.

– Марвин Лукас. Мой друг.

Женщина допила скотч и сунула мне пустой бокал:

– Повторите. Я выпью еще один, потом поговорим. К тому времени, когда я закончил с напитками, она уже устроилась на кушетке и вставляла сигарету с золотым кончиком в длинный элегантный мундштук. Я протянул ей зажженную спичку, затем скотч. Она же похлопала рукой по кушетке рядом с собой:

– Садитесь сюда, Холман. Я ненавижу большое расстояние между собой и человеком, с которым разговариваю. Потому что терпеть не могу кричать, если на то нет оснований.

Я сел с ней рядом и выпил немного бурбона, пытаясь не обращать внимания на соблазнительные округлости, до которых можно было дотянуться рукой.

– Джо Рейзер рассказал мне все, – заявила она, пуская к потолку струйку ароматного дыма. – Он хотел, чтобы мы встретились завтра утром, но я решила: черт возьми, а почему не сегодня вечером? Я, конечно, вдова, но ведь и утром я буду вдовой. – Она повернулась ко мне лицом, в глубине ее глаз вспыхнули гневные огоньки. – Он бы все равно умер, вы это знаете?

– Ллойд Карлайл?

– Большое Казино. Иными словами, рак, – ответила она беспечно. – Заключение врача о характере его болезни получено лишь сегодня. Но Ллойд все это давно знал… Полагаю, вы заметили, что я не плачу и не горюю?

– Заметил.

– Я вышла за него потому, что устала быть милой и покладистой любовницей. – Она сдержанно зевнула. – Когда ты становишься женой, то получаешь право хоть изредка показывать зубки, устраивать скандалы, чего-то требовать. Порой вести себя просто как настоящая сука. Это меня больше устраивало. – Она усмехнулась. – Кстати, о суках… Эта мерзавка, как ее там? Она может трепаться сколько угодно о своих отношениях с Ллойдом… Все равно я с ней ничем не поделюсь, разве что налогами.

– Яснее, пожалуйста, – попросил я.

– Вообще-то Ллойд оставил все мне. Но могу поспорить, что Квентин тоже перепало немало! Казалось бы, у меня должна быть куча денег, но налоги сожрут больше половины! Ллойду полагалось получить определенный процент прибыли от проката его последнего фильма. Именно на это я и буду существовать в старости. – Она опять усмехнулась. – Вот почему я сотрудничаю с Джо Рейзером, который хочет сделать из этой картины величайший супербоевик, нечто сногсшибательное. А для этого нужна хорошая реклама. И конечно, я, как и Джо, заинтересована, чтобы Рита Квентин не навредила своей болтовней. Она и Джастин Годфри… А теперь – что вы хотите от меня?

– Посоветуйте, каким образом заставить Риту Квентин держать язык за зубами. Рейзер рассказал вам, какие она выдвинула требования?

– Конечно. Вы должны выяснить, покончила ли Гейл с собой или ее кто-то убрал. – Вивиен презрительно фыркнула. – У этой Риты вместо мозгов сплошная труха. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кого-то убили, накормив снотворным? “Вот, Гейл, милочка, проглоти эти вкусненькие пилюльки, а не то я перережу тебе горло!” Нет, нет, эта Квентин просто ненормальная!

– Почему Гейл покончила с собой? – спросил я, стараясь не показать изумления.

– Полагаю, она понимала, что очень скоро потеряет Ллойда, – равнодушно бросила она.

– Гейл его так сильно любила?

– Откуда, черт возьми, мне это знать? – Вдова пожала плечами. – Зачастую я сама не уверена в собственных чувствах. Но ей, конечно, было все известно обо мне и Ллойде. Точно так же, как я знала про него и Риту Квентин. Гейл не производила на меня впечатления сентиментальной особы. Но ведь нельзя быть ни в чем уверенной.

Правда?

– Вы когда-нибудь встречались с автором телепередач Лестером Фоссом?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Возможно. Я встречалась с тысячами людей, и меня бы не удивило, если бы Фосс оказался среди них.

– Вы не знаете, были ли они с Гейл любовниками?

– Я всегда считала, что она слишком занята теннисной ракеткой, чтобы у нее оставалась какая-то энергия для упражнений в закрытом помещении. Но впечатление могло быть и обманчивым. – Она снова покачала головой. – Каким образом вы намереваетесь решить задачу?

– Существует один крайне простой способ: уговорить Годфри показать Рите Квентин предсмертную записку Гейл.

– Нет, это не годится, – категорически заявила она.

– Почему?

– В ее намерениях несложно разобраться, – пояснила Вивиен. – Наверное, потому, что во многих отношениях мы с ней похожи. Ее требование всего лишь уловка, чтобы запутать дело. Она у кого-то на крючке. И если мы проследим вдоль лески, то рано или поздно все выяснится. Тогда мы узнаем, чего она в действительности добивается. Самое же прекрасное здесь то, что она все это время будет держать рот на запоре. Совсем другое дело Годфри. Он определенно ненормальный. Попытайтесь нажать на него, и он расколется. Вот так! – Она громко щелкнула пальцами. – А после этого сам потащит в газеты предсмертную записку своей сестры, понимаете?

– В каком смысле “расколется”?

– С него слетит вся спесь, в страхе он натворит массу глупостей. Так что его просто нельзя трогать.

– Та-ак! Что же вместо этого вы предлагаете? – проворчал я. – Что я должен делать?

– Ничего! – ответила она не раздумывая. – Скажите Джо Рейзеру, что работаете. То же самое скажете Рите Квентин. Сами же ровным счетом ничего не делайте. Через какое-то время Рита устанет морочить всем голову и откровенно заявит, чего она хочет. Ну а до этого мы должны сидеть и не рыпаться. В особенности вы!

– Ничего не предпринимать, пока не прорежется Рита?

– Или я, – спокойно ответила она. – Когда будет покончено с похоронами и всей этой ерундой, я смогу сосредоточиться. И возможно, у меня появятся разумные идеи. Вы же тем временем делайте вид, что трудитесь не покладая рук. Особенно если будет звонить Джо Рейзер.

– Идите к черту! – произнес я не очень вежливо. – Никогда в жизни я не пойду на такой обман!

Злые огоньки вновь вспыхнули в ее глазах. Она довольно долго глядела на меня, затем, усмехнувшись, превратилась в настоящую тигрицу.

– Вы слишком волнуетесь, дорогой! – едва слышно прошептала она.

Я недоуменно смотрел, как Вивиен положила на край пепельницы мундштук, потом аккуратно поставила на столик бокал. Такую же операцию она проделала и с моим бокалом. Затем, взяв мои руки, потянула их, пока они не обхватили упругие холмики ее груди.

– Прекрати волноваться, дорогой! – сказала она хрипловатым голосом. – Я позабочусь, чтобы ты не скучал во время своего вынужденного бездействия.

Она прижалась ко мне, обвив обеими руками мою шею, а ее губы нашли мои. Меня словно пронизало ударом тока высокого напряжения. Где-то очень далеко я слышал трели дверного звонка. Они, казалось, не беспокоили Вивиен Карлайл. Поэтому я справедливо решил, что у меня-то и вовсе нет оснований тревожиться. Через мгновение ее руки оказались у меня под пиджаком, ногти впились в мое тело.

Звонок еще пару раз попробовал обратить на себя внимание. В голове у меня пронеслось, что какой-то коммивояжер со своими товарами проник на территорию Беверли ну и конечно же выбрал мой домик.

Наконец, посетитель просто прижал палец к кнопке звонка и уже не отпускал ее. И тогда Вивиен откинула назад голову и сочувственно улыбнулась мне.

– Это наверняка мой друг Марвин, – сказала она. – Беспокоится обо мне. Думаю, лучше впустить его в дом.

– Какая досада! – пробормотал я.

– У нас еще будет время. – Она вернула мои руки на место. – Марвин суетится по всяким пустякам!

Это был вечер, полный всяких неожиданностей. Судя по тому, как Вивиен говорила о Марвине, он мне представлялся этаким старым дядюшкой. Возможно, еще не дрожащим от слабости, но определенно седовласым, слегка прихрамывающим и опирающимся на трость.

Когда я открыл дверь, мне пришлось пересмотреть свои представления. Да так быстро, что у меня чуть не задымились мозги.

Он был примерно моего возраста, на пару дюймов выше ростом и фунтов на двадцать тяжелее. Очень сильный. Одним взмахом его руки я был отброшен к стене.

– Где Вивиен? – заорал он. – Если вы ее обидели, то я из вас…

– Она в гостиной, – поспешно ответил я. – С ней ничего не случилось, так что остыньте.

Его коротко подстриженные черные волосы, злые серые глаза и свирепая физиономия, несомненно, устроили бы любого продюсера, подбирающего статистов на роли каторжников. Спортивная куртка, по расцветке и рисунку напоминающая шахматную доску, брюки пурпурного цвета, ярко-лимонная рубашка, оживленная изумрудным галстуком в горошек. Парень был либо дальтоником, либо сумасшедшим, либо тем и другим одновременно. На мгновение мне показалось, что он намеревается вбить мою голову в плечи. Издав звук, похожий на рычание, он двинулся в гостиную. Я шел следом. Мы вместе увидели Вивиен, которая, повесив голову, сидела на кушетке.

– Видите? – сказал я раздраженно. – Какого черта вы так беспокоились?

И тут она подняла голову. Я остолбенел и в ужасе уставился на нее: растрепанная прическа, размазанная по всему лицу губная помада, расстегнутая до талии блузка, обнажавшая грудь, символически прикрытую белым кружевом бюстгальтера…

– Марвин, – обратилась она к телохранителю рыдающим голосом, – он.., он набросился на меня!

– Замолчите! – заорал я. – Что за мерзкая провокация!..

Я был страшно возмущен и совсем упустил из виду, что Марвин был человеком действия. Кулаком он ударил меня прямо в солнечное сплетение, так что я просто согнулся пополам. Тогда он обрушил град ударов на мою шею, и я свалился на пол. В довершение получил носком ботинка по ребрам. Я катился по полу, пока не наткнулся на кушетку. Откуда-то издалека до меня донесся вкрадчивый гортанный голосок:

– Помни, дорогой, ничего не предпринимай, пока я не позвоню!

Но Марвин не мог остановиться. Он ударил меня ногой по голове, и все погрузилось в непроглядную тьму.

Конечно, во всем виноват был я один. Это была моя первая мысль, когда я пришел в себя.

Глава 5

Утреннее солнце немного скрасило мое состояние. Все было бы сносно, если бы не шишка на голове за ухом, ссадина на боку и ноющая боль в области брюшины. Я утешал себя мыслью, что в один прекрасный день поквитаюсь с ним. Больше всего мне хотелось высечь этого наглеца Марвина как мальчишку.

Нажав на дверной звонок, я закурил сигарету. Дверь открылась на третьей затяжке; высокий тощий субъект лет сорока посмотрел на меня со страдальческим выражением в глазах.

– Черт бы вас побрал, – сказал он ровным голосом, – я работал.

– Мир так тесен! – подмигнул я ему. – Я тоже работаю. Вы Лестер Фосс? Субъект кивнул.

– А вы кто такой? – осведомился он.

– Рик Холман. – Его глаза посуровели. – Оказалось, что найти вас не так уж и трудно. Меня внезапно осенило: я заглянул в телефонную книгу.

– Я же сказал вчера вечером, что не хочу говорить о Гейл, – упрямо повторил он.

– Существует предположение, – продолжал я, не обращая внимания на его недовольный тон, – что она не покончила с собой, а была убита. Есть также мнение, что вы проводили много времени в ее доме по праву, старого друга Ллойда Карлайла, а вовсе не были любовником Гейл, как утверждают некоторые.

Лестер часто заморгал, потом крепко сжал челюсти.

– Ладно, полагаю, вам лучше войти, – пробормотал он.

Я прошел следом за ним в комнату, уставленную стеллажами с книгами. На письменном столе стояла пишущая машинка, пепельница была забита окурками, бумаги валялись не только на столе, но и на полу, а возле машинки красовалась большая чашка с остатками давно остывшего кофе…

Фосс был в помятой голубой рубашке, застегнутой у ворота, и в еще более мятых джинсах.

Когда я присмотрелся к его лицу, то заметил глубокие морщины в уголках глаз и щетину двухдневной давности на щеках и подбородке.

– Похоже, вы на самом деле усиленно работали, – заметил я.

– Если не ошибаюсь, это девяносто четвертый сценарий, который я написал для сериала короткометражных вестернов. Моя задача – уложить в получасовую программу сюжет порой довольно объемистой книги. – Он устало вздохнул:

– Зачастую бывает очень трудно сохранить основную сюжетную линию! – Фосс закурил сигарету. Было видно, что он нервничает. – Ну, Холман, разъясните, какого дьявола все это означает.

– Один из моих клиентов убежден, что Гейл Карлайл была убита, – заговорил я. – Поэтому в мою задачу входит узнать, так ли это… Лично меня не волнует, к чему приведут меня поиски. Лишь бы выводы были точно доказаны.

Фосс обошел вокруг стола и уселся на стул. Оттолкнув в сторону грязную кофейную чашку, он брезгливо поморщился.

– Гейл умерла от повышенной дозы снотворного, – проговорил он ровным голосом. – Приняла такое количество по ошибке. Версия коронера: несчастный случай.

– Вы крайне осторожный человек, – вкрадчиво произнес я.

– Нет, ничего подобного! – Он взглянул на меня широко раскрытыми глазами. – Этим ограничиваются известные мне факты.

– Она оставила записку, – напомнил я.

– Вы хотите сказать, что она покончила с собой? – Рука, державшая сигарету, заметно задрожала. – Этим делом займется суд?

– Нет, человек, нашедший записку, спрятал ее и позднее использовал в собственных интересах.

– Вымогательство? – Лестер выпрямился в кресле. – Этот мелкий негодяй – Джастин Годфри. Ведь это он нашел записку! Это было два года назад…

Я пожал плечами.

– Расследование из труднейших, я лучше других все сделаю. Мой клиент хочет лишь одного: восстановить справедливость в отношении Гейл Карлайл, хотя она и умерла уже давно. Все, что вы сможете мне рассказать, сильно поможет, мистер Фосс.

– Вижу, вы не хотите отступать. – Он раздавил в пепельнице до половины выкуренную сигарету. – Так что самый простой способ принудить вас оставить меня в покое – это поведать то немногое, что я знаю. После этого я могу вернуться к своему шерифу, который столкнулся с проблемой: этично ли стрелять в спину противника – лучшего стрелка округа.

– Итак, слушаю вас, – терпеливо произнес я.

– Гейл для меня была в полном смысле слова девушкой из соседнего дома. Только я почти на семь лет старше. Мы росли вместе в Сан-Фернандо-Велли. Я ушел на флот, а когда возвратился, ее семья куда-то переехала. Я думал, что мы больше никогда не встретимся. Прошло еще лет десять, и вот однажды в студии парень подозвал меня и спросил, не знаю ли я девицу, которая только что вошла в помещение. Я глянул и ответил, что прекрасно знаю – ее зовут Гейл Годфри. Он поднял меня на смех, потому что это была третья миссис Ллойд Карлайл. Мне показалось, что она искренне обрадовалась нашей встрече. Пригласила на обед к себе домой, обещала познакомить с мужем. Я принял приглашение, но мужа не оказалось дома, зато я встретился с ее братом. Когда я в последний раз видел его, он был всего лишь маленьким паршивцем. Теперь из него вырос большой мерзавец, чему я ни капельки не удивился. Она пригласила меня на следующую субботу поиграть в теннис. Тогда-то я и познакомился с Ллойдом. Он показался мне симпатичным малым, ничего не имевшим против того, что я часто бывал у них в доме. Постепенно круг наших с Гейл интересов определился – теннис и плавание, разговоры о старых временах и о людях, с которыми она больше не встречалась. Я относился к ней чисто по-братски. И Ллойд это прекрасно знал, поэтому мои визиты его не беспокоили.

– Вы никогда не были любовниками?

– Никогда, – просто ответил он. Мой вопрос его совершенно не смутил.

– Семь лет разницы с детских лет выработали у нас определенные отношения, которые не могли измениться. Вы понимаете?

– Что вы скажете о ее смерти? В тот момент вы были у них в доме?

Он покачал головой:

– Я был у них за день до ее смерти. Мы играли в теннис, потом плавали. Пожалуй, в тот день я впервые видел ее такой веселой и счастливой. Она буквально сияла. Когда я поинтересовался, в чем дело, она ответила, что это большой секрет. Но скоро случится что-то поразительное. Вот поэтому, помня ее такой счастливой, трудно поверить в вашу теорию самоубийства, Холман.

– Быть может, вы знаете, кто еще находился в доме в ночь ее гибели?

– Никого не было. Ллойд уехал в Неваду, там снимали очередной фильм с его участием. Слуги всегда уходили около шести вечера. Гейл предпочитала прислугу приходящую. Ее брат вернулся домой где-то часа в два или три ночи и обнаружил ее…

– Вы знали, что у Ллойда в то время была любовница?

– Догадывался. Ходили слухи, но в кинобизнесе без сплетен не обойтись. Во всяком случае, Гейл никогда не заговаривала об этом.

– Вы сами не усомнились в правильности заключения коронера?

– Я… – Фосс долго колебался. – Сказать откровенно, какое-то время я сильно сомневался. Больше всего меня смущало, что раньше она никогда не притрагивалась к спиртному.

– К спиртному? – Я тупо посмотрел на него. – Но ведь она умерла от смертельной дозы снотворного.

– Правильно. – Он вздохнул. – Однако вскрытие показало наличие алкоголя в ее желудке. Достаточное, как деликатно сформулировали, чтобы считать, что в момент смерти она не была трезвой.

– Она светилась от счастья, узнав о некой потрясающей новости, которую пока лучше держать в секрете, – задумчиво произнес я, – а на следующий вечер почему-то напивается, хотя до этого ни разу в жизни не пригубила спиртного. И по ошибке принимает смертельную дозу снотворного.

– Мне думается, такое могло случиться, если ее неожиданно что-то расстроило. – По голосу Лестера было ясно, что сам он не верит тому, что говорит. – Проклятие, Холман! На что вы намекаете? – вдруг воскликнул он.

– Джастин Годфри говорит, что она покончила с собой и в доказательство оставила записку.

– Вы видели эту записку? – спросил Лестер.

– Джастин не так глуп. Он выучил ее наизусть.

– Она привела в записке причины, заставившие ее решиться на самоубийство?

– Что-то о том, что единственная настоящая любовь всей ее жизни уничтожена и ей остается лишь умереть.

– Я всегда считал, что единственной настоящей любовью Гейл был Ллойд, – пробормотал Фосс. – Вы точно знаете, что тогда у него была любовница?

– Вивиен Маслин. Позднее она стала четвертой миссис Карлайл.

– Возможно, именно это Гейл узнала на следующий день? – Лестер медленно покачал головой. – Бедняжка Гейл! Она не смогла с этим смириться…

– Похоже, так, – согласился я, – а как это воспринял Ллойд?

– Крайне тяжело. – Фосс закурил новую сигарету, пальцы его дрожали. – Естественно, я присутствовал на похоронах. Когда все было кончено, я подошел к Ллойду, хотел высказать соболезнования. Он посмотрел как бы сквозь меня и наговорил столько гадостей, касающихся моих прошлого и будущего, что я растерялся. После этого я ни разу его не видел и не разговаривал с ним.

– Почему он вдруг набросился на вас, если вас связывали с Гейл чисто дружеские отношения?

– Не знаю. – Лестер заерзал. – И до сих пор не могу понять, какая муха его укусила. В тот момент я все приписывал его шоковому состоянию и горю, которое он испытывал… Ну что же, благодарю… – закончил он разговор.

– И я вас благодарю за то, что уделили мне столько времени, мистер Фосс. Теперь возвращайтесь к своему шерифу.

– Большое спасибо. – Он смущенно усмехнулся. – Хочу вам сказать, что моя ссылка на то, что я не могу оторваться от работы над сценарием, простая отговорка! – Фосс поднялся и пошел проводить меня к выходу. – Я был бы бесконечно признателен, мистер Холман, если бы вы держали меня в курсе дела. Я имею в виду обстоятельства смерти Гейл. Может быть, вам удастся выяснить что-то, меняющее всю картину…

– Конечно, я дам вам знать, – заверил его я.

– Надеюсь, это не пустые обещания! – Глаза его стали холодными. – Если кто-то виноват в смерти Гейл, я хочу быть уверенным, что этот человек получил по заслугам.

* * *

Когда я вошел в офис, рыжеватая блондинка встретила меня настороженным взглядом. В том, что она узнала о моем приходе, не было ничего мистического: охранник у ворот позвонил ей и предупредил.

На сей раз ее блузка была розовой, а юбка цвета толокна. И округлые линии под ними почему-то не казались такими уж соблазнительными, как накануне.

– Вы его упустили, – деловито сообщила она. – Десять минут назад они с мистером Рейзером ушли завтракать.

– Манни и Джо Рейзер? – Я поднял кверху два сжатых пальца. – Вот так?

Она слегка покраснела, голос стал ледяным:

– Что делать – они все еще работают над старыми картинами Ллойда Карлайла. Выбирают лучшие сцены для телепередачи. Честное слово, я начинаю сомневаться, останется ли у них время для похорон?

Я прислонился спиной к стене и закурил сигарету.

– Когда они состоятся? – затянувшись, спросил я.

– Завтра днем. Они закончили с… – Секретарша глубоко вздохнула. – Я хочу сказать, вскрытие произведено.

– Кто будет сопровождать вдову? – поинтересовался я.

– Не знаю. Скорее всего мистер Рейзер.

– Правда? Я-то думал, что поддерживать безутешную вдову будет ее дорогой друг Марвин Лукас! Ее брови слегка нахмурились.

– Марвин Лукас?

– Вы беспокоитесь за Манни, – многозначительно сказал я. – Вам известны все его друзья и все его проблемы. Знаете, что случилось с третьей миссис Карлайл и с каким трудом Манни скрывает факт ее самоубийства. Вы знаете все о четвертой жене, только что ставшей вдовой. Значит, знаете и про Марвина Лукаса.

Карен вертела в пальцах нож для разрезания бумаги в форме кинжала.

– Вам что-то нужно, Холман? – резко спросила она.

– Вы слишком рано ушли вчера, Карен. Пропустили все самое интересное. Явилась с визитом вдова Карлайл и прихватила с собой крошку Марвина, чтобы он держал ее за ручку.

Я с интересом наблюдал, как шелковая блузка на груди блондинки на мгновение сморщилась спереди и тут же снова натянулась, когда она глубоко вздохнула.

– Если хотите знать, здесь мы никогда не говорим о Марвине Лукасе. И надеемся, что если постараться забыть о нем, то в один прекрасный день он и вправду непременно исчезнет.

– Вивиен и Лукас, – произнес я отчетливо. – Как давно установилось это содружество?

– Откуда мне знать? – Карен пожала плечами. – Может, годы? Манни узнал об этом шесть месяцев назад. Ллойд дал Вивиен престижное положение в обществе, женившись на ней, и деньги. Ну а если ей хотелось потратить часть этих денег на мускулы?

– Чем Лукас занимается помимо того, что разминает мускулатуру у нее в будуаре?

– Не знаю. Почему-то никто не потрудился выяснить это.

– Сегодня, доктор Брайн, вы не помогли мне справиться с неврозом, – произнес я с упреком. – Если и дальше вы будете так халатно относиться к своим обязанностям, мне придется обратиться к другому врачу.

– Я бы очень хотела этого, – последовал раздраженный ответ. – Вы становитесь моим постоянным ночным кошмаром.

– Мне показалось, что вчера вечером мы заключили сделку в интересах Манни? – сказал я.

– А мне кажется, что вчера вечером я была ненормальной, – парировала она. – У вас есть еще вопросы, мистер Холман?

– Знали ли вы, что Гейл Карлайл была алкоголичкой? – спросил я.

– Гейл? – Карен презрительно засмеялась. – Вы не в своем уме! Она вообще никогда ничего не пила.

– За исключением вечера, когда умерла? Конечно, вы мне можете не верить, но с результатом вскрытия приходится считаться, ведь правда?

Ее пальцы снова принялись играть ножичком, а по глазам было ясно, что она с наслаждением вонзила бы этот кинжальчик в мою грудь.

– Помнится, вчера я сказала, что вы хитрый и неискренний. – Голос Карен немного потеплел. – Но я должна сознаться, что о результатах вскрытия я просто забыла. Во всяком случае, если Гейл задумала покончить с собой, то, возможно, решила, что спиртное придаст ей смелости.

– А если некто замыслил убийство, то посчитал, что, напоив ее, будет легче осуществить задуманное, – подсказал я.

– Вы снова об этом! – гневно воскликнула блондинка. Затем, взглянув на крохотные часики на запястье, заторопилась. – Если вы не возражаете, мистер Холман, то мой перерыв уже начался.

– Ну и где же мы позавтракаем? – поинтересовался я. – Пожалуйста!

Секретарша притворно запротестовала:

– От одной мысли, что мы будем есть за одним столом, меня бросает в дрожь.

– Насколько серьезно был болен Ллойд? – пропустив ее реплику мимо ушей, спросил я.

На мгновение она замерла, потом медленно повернула ко мне голову, словно опасалась, что она может отвалиться.

– Ллойд был болен?

– Я говорю о серьезном заболевании, – подсказал я.

– Он не был болен. – Она покачала головой: очевидно, я удивил ее. – Всегда был в прекрасной форме. Откуда у вас такая странная мысль?

– Знаете, иной раз в голову лезут всякие, даже самые невероятные мысли. Стоит мне, например, взглянуть на вас, как у меня голова вообще пухнет от разных предположений. Поверьте, они вовсе не такие пустые.

– Для вас секс почти что бизнес, правда? – Секретарша изумленно посмотрела на меня. – Неужели вы никогда не успокоитесь?

– Вообще-то отрезвляюще на меня действуют удары по носу, вроде вчерашнего, – сказал я. – Так вы отступились, Карен Брайн, и наша сделка расторгнута?

– Нет! – поспешно фыркнула она.

– Значит, мне надо поговорить с Манни…

– Я же объяснила, что он отправился на ленч.

– Я подожду.

– Возможно, он больше сюда не вернется, – сказала она, помедлив. – Это связано с хлопотами по организации похорон.

– В таком случае мне надо дождаться Джо Рейзера и поговорить с ним, – произнес я печально. – Мне не хотелось бы говорить ему, что Манни не помогает мне. Но…