Текст книги "Обреченные любить"

Милберн шутливо погрозил Саре пальцем.

– Не думайте, что вас оставят в покое. Мужчин здесь больше, чем женщин, и рано или поздно за вами придут.

Это произошло буквально через несколько минут. Мужчине, жена которого уже танцевала, понадобилась партнерша. Увидев Сару, он подошел к ней, и, хотя Эли пытался протестовать, Милберн махнул рукой, отпуская ее.

Танец заключался в том, что все кружились и менялись партнерами, причем быстрее, чем того требовал ритм. Мелодия становилась громче, когда Сара приближалась к музыкантам, и была еле слышной на другом конце круга. Казалось, даже лагерные костры вспыхивают ей в такт. Когда Сара встретилась с Райсом, он улыбнулся, закружил ее и тут же передал следующему партнеру.

Неожиданно музыка умолкла, и Сара остановилась рядом со своим последним партнером, невысоким, но мускулистым и широкоплечим мужчиной.

– Меня зовут Гейнс, – представился он, взял ее за локоть и вывел из толпы. – А приятели кличут Быком. – Он выпрямился, пытаясь произвести на нее впечатление.

– Сара Тэнтон, – ответила она.

Несмотря на полумрак, она узнала в нем человека, который не хотел останавливаться по воскресеньям, и, хотя они танцевали вместе, обмениваться с ним рукопожатиями ей почему-то не захотелось. Когда музыканты заиграли снова, Гейнс протянул Саре руку, но она шагнула в сторону.

– Мне пора возвращаться к своему фургону.

– Мисс, если вы понадобитесь, все знают, где вас искать. – Гейнс схватил ее за руку и притянул к себе.

В этом танце каждый мог импровизировать. Вскоре Сара и Бык очутились вне круга танцующих.

– Вы едете с Милберном? – Если это и был вопрос, то ждать ответа Бык не стал. – Я видел вас с ним и стариком. – Он придвинулся к ней ближе, стремясь удостовериться, что она его слышит, и Саре пришлось отстраниться. – Этот старик вам отец или кто?

Муж, хотелось сказать Саре, однако ложь ей претила, и она призналась, что Милберн ее нанял. Однако, увидев при свете костра хитрый злобный взгляд Гейнса, тут же пожалела о своей честности.

Когда танец кончился, она шагнула в сторону и замешкалась, потеряв направление.

– Мне нужно вернуться.

– Я провожу вас. – И снова, не дожидаясь согласия, Гейнс взял ее за локоть. – Я путешествую с другом, Германом Кирби, и сыном моего брата Натаном. У мальчишки не осталось никого, кроме меня. – Он медленно вел ее вдоль составленных в круг фургонов и приветствовал шедших навстречу, приподнимая шляпу. – Мы хотим взять землю в Орегоне, – продолжил он. – Каждый из нас застолбит себе участок, но командовать всем буду я, потому что остальные ничего в этом не смыслят.

Сара промолчала, но его это не смутило.

– Вот мой фургон. – Она впервые искренне обрадовалась старому ворчуну и не оглядываясь, чтобы Бык не принял это за поощрение, прошла прямиком к фургону и залезла внутрь.

– Это еще кто? – услышала она хмурый голос Эли.

– О, этого парня зовут Гейнс, – ответил ему Милберн. – С ним трудновато ладить, но я думаю, что все обойдется.

Через несколько минут Сара вышла наружу с корзинкой для рукоделия. Она не собиралась заниматься шитьем до ужина, но ей нужно было как-то объяснить, почему она поспешно забралась в фургон.

– Не нравится мне его физиономия, – сказал Эли, глядя на нее.

Она промолчала, но внутренне возмутилась. Какое право он имеет ее осуждать?

– Бьюсь об заклад, что твоя физиономия ему тоже не по душе, – ответил Милберн.

ГЛАВА 2

– Возблагодарим же Господа за то, что он привел нас на этот травянистый луг! – широко раскинув руки, воскликнул преподобный Флинор. – Пока мы будем хранить веру в Него, Он будет уверенно вести нас к новому дому!

То, что в субботу вечером было танцплощадкой, в воскресенье утром стало церковью. Почти все путешественники оставили свои дела, чтобы послушать проповедь и хором пропеть псалмы.

– Похоже, я все услышу и отсюда, – сказал Эли. – Но ты, Сари, можешь идти, если хочешь.

Почувствовав в его тоне пренебрежение, Сара поняла, что он еще больше разозлится, если будет вынужден печь лепешки в одиночку, и предпочла остаться.

Эли оказался прав; они не пропустили ни слова, однако его ядовитые комментарии испортили все впечатление от проповеди.

Например, он заявил, что за луг нужно благодарить не Господа, а Милберна, а когда Сара резонно возразила, что, даже если Пит нашел луг, создал его все равно не он, Эли только фыркнул и велел ей месить тесто.

Флинор так расчувствовался, что у него срывался голос:

– На все воля Божья – от падения листа до рождения ребенка!

– Думаю, ты согласна и с этим, – скептически усмехнувшись, заметил Эли, начиная месить вторую порцию теста.

– Пожалуй.

Зачем я ввязалась в этот спор? – раздраженно подумала Сара. И как прекратить его, пока старик окончательно не вышел из себя? Она работала с ним уже пять дней, но возражать посмела впервые.

– Пожалуй… – задумчиво повторил он и сунул ложку в тесто. – А как насчет смерти?

– Каждая скорбь, – сказал Флинор, словно услышав его слова, – тоже выражение Божьей воли.

Эли фыркнул:

– Если это так, значит, ему нравится причинять людям боль.

Сара посмотрела на старика, шокированная как его словами, так и тем, что он осмелился произнести их вслух. А вдруг это кто-нибудь услышит?

– Я вот что хочу спросить, – произнес Эли, закончив смешивать тесто и передавая миску Саре. – Похоже, дома жизнь у тебя была не сахар. Иначе ты бы не отправилась на Запад. Я прав?

Опасаясь, что на ее лице отразились недоверие и страх, Сара быстро отвернулась и ничего не ответила.

– По-твоему, ты заслужила то, что заставило тебя захотеть начать все сначала? – продолжал допытываться Эли.

– Господь наказывает нас за наши грехи. Если бы мы не грешили, не было бы и скорби! – Казалось, священник обращается именно к Саре, к ней одной.

Она проглотила комок в горле, по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова, и кивнула.

Эли недовольно крякнул.

– Ну, а я считаю, что эту скорбь слишком часто испытывает совсем не тот, кто грешит.

Когда обе миски были завернуты в тряпицы и выставлены на солнце, чтобы тесто подходило, Эли нашел для Сары другую работу у фургона, где мог донимать несчастную вопросами, на которые она не могла ответить.

Когда Эли наконец отправил ее к ручью стирать одежду, она облегченно вздохнула, ибо к тому времени уже была готова броситься наутек. Она с радостью отправилась выполнять задание. Скрывшись за деревьями, Сара опустила сумку наземь и тяжело вздохнула.

Как Эли догадался, что я сбежала? И что еще ему придет в голову? – взволнованно думала девушка.

Хруст ветки заставил ее вздрогнуть и очнуться от тягостных размышлений. Она схватила белье и сделала вид, что занята делом. Через минуту к ней присоединилась Марта Уильямс.

– Я увидела, что ты идешь стирать, и решила, что вдвоем нам будет веселее, – сказала она, вставая у ручья на колени. – Ты сегодня что-то бледная. Нездоровится?

– Да нет… – отозвалась Сара, не поднимая головы.

– Пожалуйста, не волнуйся. Мне можно сказать все. Я видела, что старик заставил тебя работать все утро и даже не пустил на службу.

– Дело не в этом, – возразила Сара, досадуя, что дрожь в ее голосе можно неправильно понять.

Марта смотрела на нее с сочувствием.

– Откуда ты, милая?

– Из Нью-Йорка. – Сара ждала новых вопросов, но оказалось, что для Марты этот вопрос был всего лишь предлогом рассказать о себе.

– А мы из Теннесси, – начала она. – Отправились на Запад, потому что Том боится войны. Он говорит, что с тремя детьми и четвертым на подходе… – Она остановилась и с мечтательной улыбкой похлопала себя по животу. – Том не хочет бросать нас ради того, чтобы служить в армии.

– Никто не станет отправлять на войну молодого отца, – рассеянно ответила Сара. Проблемы Марты ее не трогали: они были слишком далеки от ее собственных.

– На самом деле, – поделилась та, – Том уже давно подумывал о том, чтобы махнуть на Запад. Просто сейчас он может сказать, что заботится о нас и не хочет подвергать опасности.

Женщины закончили стирку и вместе пошли в лагерь. Сара опасалась, что Эли ждет ее возвращения, придумав за это время новые каверзные вопросы, но он только сказал:

– Я натянул между фургонами веревку для белья.

Она бросила на него подозрительный взгляд, и ей показалось, что старик чем-то очень доволен.

– Пока тебя не было, приходили охотники, – сообщил он. – Они принесли полтуши оленя и велели нам зажарить ее на обед.

Сара не нашлась с ответом.

За пределами круга стояло несколько дровяных плит. Владельцы сдавали их напрокат тем, у кого не было собственных, однако Эли предпочитал пользоваться костром и сковородкой.

– Я видел много таких плит, – сказал он, заметив, что Сара смотрит в ту сторону. – Ими устлана вся дорога на Запад.

Это воспоминание вызвало у него улыбку, которая напомнила Саре трещину на кожаном переплете старенькой Библии. Интересно, что сказал бы Эли, если бы услышал это сравнение?

Ей-то как раз казалось, что такие плиты очень пригодились бы переселенцам в их новых домах, но она снова промолчала и помогла Эли соорудить вертел для жарки оленины, а потом почистила картошку и нарезала свежий хлеб. Когда вдали показались Милберн и Райс, у нее полегчало на душе.

Мальчик уселся у фургона. Его волосы были взлохмачены сильнее обычного, щека запачкана колесной мазью; еще одно пятно красовалось на рубашке. Сара с опозданием сообразила, что ее тоже нужно было постирать.

– Вкусно пахнет, Эли, – сказал он.

– Для тебя любая еда вкусно пахнет, – проворчал тот.

Райс повернулся к Саре.

– Если бы Ривер вчера был здесь, он бы не позволил этому Гейнсу провожать вас.

– А тебе какое дело до того, кто провожает Сари? – угрюмо спросил Эли.

Райс не обратил на его слова ни малейшего внимания.

– Мы с мистером Милберном помогали всем проверять фургоны, а Гейнс не дал нам проверить свой. Он…

– Помолчал бы лучше, – буркнул Эли.

– Послушай, он говорит не с тобой, – вмешался Милберн. – Вчера вечером Райс видел Сару с Гейнсом и хочет рассказать ей то, что узнал об этом малом.

– Я и сам не в восторге от этого типа, – проворчал Эли.

– И Риверу он тоже не понравился бы, – стоял на своем Райс. – Он злой, грубый и называет меня никчемным мальчишкой!

Эли взял тонкий нож и потыкал им картошку.

– Я тоже называю тебя никчемным мальчишкой.

– Но он не имеет на это права, – рассудительно ответил Райс.

Милберн засмеялся, снял шляпу и вытер лоб рукавом.

– Пойди умойся, малыш.

– Есть, сэр!

– Я тоже скоро к тебе присоединюсь. Освежусь перед ужином.

Эли посмотрел вслед мальчику, шагавшему к ручью.

– Забавно, что этому щенку хочется заботиться о других. Правда, Пит?

– Что это с тобой сегодня? – удивился тот. – Ты, похоже, в хорошем настроении. Неужели нашел человека, который перечил тебе весь день?

– Иди-иди, – отмахнулся Эли, бросил косой взгляд на Сару и занялся костром.

Пять дней спустя фургоны остановились у реки, самой широкой из всех, что попадались на пути до сих пор.

– Это Большая Голубая, – сказал Саре Райс. Он гордился тем, что может делиться с ней своими познаниями. – Мистер Милберн проверяет, безопасен ли брод. Если бы Ривер был с нами, это была бы его работа.

Когда фургон начал спускаться к воде, Сара вцепилась пальцами в сиденье, но Райс был совершенно спокоен.

– Теперь уже недалеко до перекрестка маршрутов, – сообщил он. – Фургонов много, а травы мало. Мы можем встретить индейцев. – Он с любопытством посмотрел на Сару, ожидая ее реакции. – Но вы можете не волноваться. Здешние индейцы не очень опасны, а к тому времени, когда появятся другие, с нами уже будет Ривер.

Попытка мальчика подбодрить ее заставила Сару улыбнуться.

Когда фургон выбирался на сушу, его снова сильно тряхнуло.

– Райс, ты самый лучший гид, на которого я могла бы рассчитывать. Ты рассказываешь то, о чем все остальные молчат. Наверное, они думают, что я и без них все знаю.

– А я сам узнал это только недавно и понимаю, что вы чувствуете, – сказал он, вспыхнув от похвалы.

– Повторенье – мать ученья? – догадалась Сара.

Райс недовольно сморщил нос, и она рассмеялась.

– Авария! Авария! – обернувшись к каравану, крикнул Милберн.

Райс натянул поводья, спрыгнул на землю, подал руку Саре и вытянул шею, следя за тем, куда направился хозяин. Вскоре к ним присоединился Эли.

– Что, делаем круг и останавливаемся? – с надеждой спросил мальчик.

– Только не говори мне, что сегодня суббота! – проворчал Эли.

У фургона, ехавшего в середине каравана, собралась большая толпа. Эли стал проталкиваться вперед; Райс и Сара шли следом.

– Ничего страшного, однако колесо придется сменить, – сказал Милберн. – На это уйдет часа полтора, а солнце уже садится. Давайте делать круг. До ручья далековато, но ночь мы как-нибудь продержимся.

Когда волов распрягли, Эли взял тяжелый домкрат и пошел помогать Милберну. Сара принялась разводить костер, воспользовавшись для этого хворостом, лежавшим под днищем каждого фургона, а Райс отправился за полкилометра к ручью, чтобы пополнить неприкосновенный запас.

Вдруг внимание Сары привлек тревожный крик. Люди бежали к сломавшемуся фургону, и она невольно устремилась вслед за ними. Покосившуюся крышу было видно издалека. Протиснувшись сквозь толпу, она увидела лежавшего на земле Милберна и Эли, стоявшего рядом с ним на коленях. У Сары закружилась голова. Она быстро отвела взгляд и увидела сломанный домкрат, подставленный под угол покосившегося фургона. Пришлось снова отвернуться: домкрат слишком напоминал ноги Милберна.

– Я послал пару ребят разгрузить фургон с припасами, – сказал Эли.

Ошеломленная Сара целую минуту смотрела на приближавшуюся к ним фигуру, пока не сообразила, кто это.

– Райс!

– Не давай ему смотреть на Пита, пока того не накроют одеялом.

Сара кивнула и пошла навстречу мальчику. Длинноногий подросток передвигался быстро, и она торопилась, понимая, что надо задержать его хотя бы на несколько минут.

– Эй, мисс Сара, вы куда?

– Нам нужно поговорить.

– Конечно, – ответил Райс, продолжив путь и ожидая, что Сара пойдет следом. Увидев, что этого не произошло, он остановился. – Что случилось?

– Райс, – осторожно начала Сара, – произошел несчастный случай. – Она лихорадочно соображала, как сообщить мальчику печальную новость, но потом решила, что лучше всего сказать прямо. – Мистер Милберн ранен.

Тот посмотрел на нее и шепотом повторил имя хозяина, а потом бросил хворост на землю и собрался бежать, однако Сара схватила его за руку и остановила, сама удивляясь, как ей это удалось.

– Дай Эли время устроить его поудобнее.

Побелев от ужаса, мальчик прошептал:

– Что, так плохо?

Сара проглотила комок в горле.

– Плохо.

– Он захочет видеть меня, – сказал Райс.

– Конечно, – мягко подтвердила она. – Но сейчас нужно немного подождать. К тому же хворост нам все равно понадобится.

Они вместе собрали ветки и молча пошли к каравану.

Из фургона с припасами вылезли преподобный Флинор и мистер Уильямс. Кивнув Саре и Райсу, священник сказал:

– Мы отнесли мистера Милберна сюда. Мистер Эли с ним.

Мрачное выражение его лица не сулило ничего хорошего.

– Спроси, можно ли нам войти, – велела Райсу Сара и подтолкнула мальчика вперед.

Он подчинился, а она смотрела, как он идет между разложенными ящиками с провизией, и думала о еде, которую готовила всего несколько минут назад.

Ах, если бы вернулся Эли, обругал меня за испорченный ужин, сказал, что хвороста недостаточно, или что-нибудь еще, после чего жизнь снова вошла бы в свою колею! – с тоской думала она.

Вскоре Райс вышел из фургона и сел у костра. Увидев вопросительный взгляд Сары, он только молча покачал головой. Ужин был готов, но никто не хотел есть. В лагере было тихо, как в полночь.

Наконец появился Эли. Он шагнул к костру и наполнил миску похлебкой.

– Ешь, – сказал он, протянув ее Рай-су. – И ты тоже, – обернулся он к Саре. – Помолчав, пока они не взялись за ложки, он сообщил: – Я дал ему снотворное, и он уснул. Когда закончите есть, ложитесь. Завтра вам придется весь день бегать к ручью и обратно.

– Есть, сэр, – с полным ртом ответил Райс.

Сара начала убирать со стола, но Эли велел ей оставить кофейник и снова пошел проведать Милберна. Через несколько минут он вернулся и наполнил свою чашку. Когда посуда была спрятана и Райс улегся под фургон, Эли велел Саре последовать примеру мальчика.

– Лучше поспите сами, пока не проснулся Милберн, – ответила Сара. – Если он зашевелится, я разбужу вас.

Эли покачал головой.

– Я все равно не усну. – Наступило долгое молчание, пока он снова открыл рот. – Ему не выкарабкаться.

Сара выразительно посмотрела на фургон, под которым спал Райс.

– Ох, мы с Питом дружим с тех пор, как я себя помню, – вполголоса продолжил Эли. – Если я отрежу ему ноги, он выживет. А может, и нет. Но у меня не хватит на это духу.

Сара не смогла произнести ни слова. Впрочем, Эли и не ждал от нее ответа.

Занялся тусклый рассвет. Сара следила за медленно пробуждавшимся лагерем.

Эли, то и дело носивший в фургон припасы, вернулся, сварил кофе и послал проснувшегося Райса к ручью за сушняком, а она начала готовить завтрак.

Вскоре после еды пришел преподобный Флинор. Он увидел мрачное лицо Эли и не стал просить разрешения увидеть Милберна, а только что-то взволнованно пробормотал и быстро ушел. Сара следила за тем, как он пытается собрать людей на воскресную проповедь, но те не торопились заканчивать свои дела. Похоже, у пастора появился конкурент.

– Что там такое? – спросила Сара у Эли, кивком указывая на сбившихся в кучку путешественников.

Тот прищурился, посмотрел в их сторону и проворчал:

– Думаю, скоро они сами расскажут.

Он отправил Райса за водой и вернулся к фургону, в котором хранились припасы. —

Похоже, старик что-то знает, подумала Сара, но что? Оставалось только догадываться.

Не успела она начать замешивать тесто, как Эли послал ее за Райсом. Она поспешно вытерла руки о фартук и пошла к ручью. Увидев ее, мальчик не стал ждать объяснений и побежал к фургону.

Они вернулись в лагерь как раз в тот момент, когда Флинор начал проповедь. Народу теперь собралось меньше, чем неделю назад, да и священник не так тщательно выговаривал слова. Зато толпа, собравшаяся поодаль, за время отсутствия Сары сильно выросла.

Эли сидел у костра и мрачно следил за второй группой. Его обветренное лицо было изрезано глубокими морщинами. Он не показал виду, что заметил, как Сара подошла. Она сочла за благо промолчать и стала замешивать тесто, повторяя про себя слова псалма.

– Пит больше не хочет принимать снотворное, – отрывисто сказал Эли. – Говорит, что не хочет проспать остаток своей жизни. – Старик посмотрел на фургон с провизией. – Может, он все-таки примет настойку, когда поговорит с мальчиком.

Наконец бледный и дрожащий Райс вышел из фургона. Казалось, он хотел что-то сказать Эли, но не смог. Старик похлопал его по плечу, когда он шел мимо.

Увидев Райса, Сара прекратила работу, и паренек воспринял это как приглашение к разговору.

– Он говорит, что умирает, – пробормотал он.

Сара молча кивнула и снова взялась за тесто. Она не хотела, чтобы мальчик видел ее состояние, потому что это расстроило бы его еще больше.

Райс бродил вдоль фургонов, время от времени присаживаясь на корточки у костра и наблюдая за ее работой. Наконец из фургона вышел Эли, и он встрепенулся.

– Уснул, – ответил старик на их молчаливый вопрос. Он снова сел на свое место, которое оставил несколько минут назад, и стал следить за путешественниками, собравшимися на другом конце лагеря. Когда проповедь закончилась, толпа, к которой присоединились несколько человек из числа тех, что слушали священника, направилась к ним. Ее возглавлял Бык Гейнс.

– Ну говорите, зачем пришли. – Эли поднялся, словно сторожевой пес, защищающий хозяина.

– Мы отправляемся сейчас же.

Гейнс подбоченился, и Сара поняла, за что он получил свою кличку.

– Бык, я не уверен… – потянул его за рукав какой-то мужчина.

– Заткнись, Герман. Ты никогда ни в чем не уверен!

Тот обиженно смолк. Бедняга явно был тугодумом, и Сара не понимала, что у него может быть общего с Быком Гейнсом.

– Этот фургон никуда не поедет, пока не прикажу я, – сказал Эли.

– До этого фургона мне нет дела. Я думаю о себе. И об этих людях тоже, – заявил Гейнс.

Эли плюнул и обратился к толпе, не обращая на него внимания.

– Вы платили деньги за то, чтобы вам показали дорогу на Запад. Через день-другой нас нагонит Ривер и поведет обоз дальше. Незачем пороть горячку и рисковать, отправляясь в путь без проводника.

– Меня волнует не проводник, а время! – повысил голос Бык. – Этот малый может появиться и через несколько недель! Что ж, нам сидеть и ждать все это время?

Толпа загудела.

– Этого не произойдет, – ответил Эли. – Но даже если Ривер задержится, то мы будем его ждать.

Ропот стал еще громче, и Бык насмешливо фыркнул.

– Ты что, хочешь запереть нас в этой дыре? Не выйдет! Очень многие караваны сами выбирают себе старших и передвигаются без проводников. Верни деньги тем, кто захочет уехать, – потребовал он.

– Не могу, – сказал Эли. – Они потрачены на дополнительные припасы. – Все посмотрели на ящики, как попало сваленные вокруг фургона. – Впрочем, можете забрать свою долю продуктами и убираться отсюда. – Он подошел к задку фургона, достал металлический ящик, поставил его на гору ящиков и открыл. Потом вынул оттуда толстую бухгалтерскую книгу, в которую Милберн заносил все расчеты, и мрачно посмотрел на толпу. Кое-кто отвернулся, не выдержав его презрительного взгляда.

Однако Бык Гейнс замешкался только на мгновение.

– Наши фургоны и так ломятся от ненужных продуктов. Я хочу получить свою долю наличными.

Лицо Эли стало еще более угрюмым. Сдавленно чертыхнувшись, он вынул из ящика кожаный бумажник.

– Это мои собственные сбережения, но я с радостью отдам их, лишь бы избавиться от тебя! – рявкнул он.

Пока Гейнс рассовывал деньги по карманам, к Эли подошел другой мужчина, и вскоре образовалась очередь. Большинство путешественников предпочитали получить свою долю одеялами, мукой и другими вещами. Тем временем Гейнс подошел к Саре.

– Мисс, вам лучше ехать со мной, – сказал он. Испуганная Сара молчала, и он принял это за нерешительность. – Вот это Герман, а это мой племянник. – Он показал на своих компаньонов. – С нами вам будет безопаснее, чем со стариком и его умирающим приятелем.

– Нет, – еле слышно ответила Сара.

Он улыбнулся и подошел к ней вплотную.

– На самом деле вам хочется уехать с нами, но вы боитесь сказать это при мальчишке. – Он провел по ее щеке костяшками пальцев. – Уверяю вас, вы не пожалеете.

Она отпрянула, и он, грубо расхохотавшись, отошел к приятелям. Сара незаметно вытерла щеку фартуком.

На следующее утро Райс перечислил ей все оставшиеся фургоны.

– Этот принадлежит преподобному Флинору, – начал он. – Тома Уильямса и его семью вы уже знаете. Рядом с ними расположилась семья Гессов. – Он показал пальцем на фургон со сломанным колесом. – Следующий принадлежит старику Догерти с женой. – Когда мальчик дошел до последнего фургона, его глаза засияли. – А в этом живет семья фон Шиллеров. Они почти не говорят по-английски, но девочки учатся.

Сара слабо улыбнулась, сообразив, кто взялся за их обучение. Даже издалека было видно, что это не девочки, а юные, но уже вполне созревшие девушки. Райс поприветствовал их жестом и засиял, когда они помахали ему в ответ.

К ним подошел Эли.

– Есть какие-нибудь изменения? – спросила у него Сара.

Он покачал головой.

– Скажи людям, чтобы собрали вещи, – велел он Райсу. – Надо снова сделать круг и пересчитать людей. Нам придется сторожить волов.

– Есть, сэр, – пробормотал Райс, поднимаясь.

– И еще, – остановил его Эли, – узнай, у кого есть домкрат. Нам же так и не удалось сменить колесо.

Сара заметила, что Райс слегка замешкался, прежде чем уйти.

Казалось, этот день никогда не закончится. Она штопала, готовила, стирала, время от времени поглядывая на сломанный фургон, стоявший отдельно от других. Когда ей удавалось улучить минутку, чтобы заглянуть к Милберну, тот спал.

В середине дня фургон Гессов починили и поставили в круг. Сара слегка успокоилась – она боялась нового несчастного случая.

Ужин на троих, который она приготовила, съели в полном молчании, и, когда миски были убраны, Сара решила лечь. Эли в это время был с Милберном, и она знала, что он ни за что не согласится уступить ей свое место.

Она отвязала крышу, чтобы были видны звезды, и улеглась. Вскоре ее разбудил какой-то тихий звук. Высунув голову из фургона, Сара увидела, что Эли сидит у костра ссутулившись. Услышав за спиной шаги, старик выпрямился, подождал, пока она сядет, и просто сказал:

– Пит умер.

На следующее утро Сара вновь загружала фургон с припасами. Самые тяжелые ящики ей помогал таскать Том Уильямс. Тем временем Райс и Эли заканчивали рыть могилу. На рассвете прошла простая заупокойная служба; всем не терпелось отправиться в путь.

Сара пыталась вспомнить указания Эли о том, как следует грузить фургон, когда услышала крик Райса. Она высунула голову наружу и увидела приближавшегося всадника. Мальчишка помахал ему, и тот прибавил шагу. Расстояние между ними сокращалось с угрожающей скоростью. Бахрома облегавшей плечи всадника куртки из оленьей кожи колыхалась в такт движениям лошади. Райс подбежал, в мгновение ока поймал руку лихого наездника, вскочил на коня, уселся сзади, и они помчались галопом.

Сара прижала руку к бешено колотившемуся сердцу. Должно быть, это и есть Ривер, подумала она. Пегий конь с двумя седоками сделал широкий круг по прерии и направился к фургонам, и она, подавив любопытство, продолжила погрузку.

Вскоре за ее спиной раздался голос Эли:

– Тогда я отдал им продукты вместо денег и пообещал оставшимся, что обоз поведешь ты.

– С какой стати? – прозвучал ответ, и Сара вздрогнула.

– Ривер, я мог бы сделать это сам, но я старик. Никто не стал бы меня слушать.

– Ты не старше Милберна.

– Это неважно. Тебе они поверят.

– Но они даже не знают меня.

Голос Эли слегка изменился.

– Это было его последнее желание.

– Какое желание?

Сара слышала этот разговор, но не воспринимала ни слова – у нее бешено стучала в ушах кровь и бросало то в жар, то холод. Когда она очнулась, то поняла, что сидит на каком-то ящике. Руки ее дрожали; она крепко стиснула их и положила на колени, уговаривая себя успокоиться. Вдруг она ошиблась?

Она осторожно подошла к задку фургона, затаила дыхание и отодвинула парусину. Ривер и Эли как раз проходили мимо. Они остановились и повернулись лицом друг к другу. Ривер был на целую голову выше Эли. Его шляпу украшала лента из кожи гремучей змеи, о которой упоминал Райс; грозная погремушка свисала наружу. Длинные мускулистые бедра были обтянуты коричневыми брюками из саржи, заправленными в высокие сапоги, на поясе болтались ножны, из которых торчала наружу костяная рукоятка.

Сара едва не засмеялась от облегчения. Надо же так обознаться…

– Тогда я поехал за фургонами Кэрролла, – сказал Ривер.

– Давай. Когда вернешься, мы будем готовы.

Мужчины пожали друг другу руки, и молодой повернулся к Саре. Она отпрянула и, отвернувшись, прижалась лицом к холодной парусине. Она не ошиблась! Это действительно был Даниель!

Сара осмелилась выйти из фургона только тогда, когда Даниель скрылся из виду. Понимая, что это только отсрочка их неизбежной встречи, она все же не хотела, чтобы он увидел ее.

Дурочка! С чего ты взяла, что можно убежать от своего прошлого? – с горечью думала Сара. С другой стороны, как можно было ожидать, что Даниель Харрисон окажется в этом караване? То, что Райс рассказывал о человеке по имени Ривер, не могло иметь отношения к Даниелю. Интересно, почему он выбрал себе такое странное имя[2]2
  Ривер – река (англ.).


[Закрыть]?

Сара машинально продолжала готовиться к путешествию, но думала только об одном: Даниель здесь!

Она отчаянно хотела увидеть его, но боялась. После освобождения она вернулась в Олбани, чтобы поговорить с ним, но потом решила навсегда расстаться со своим прошлым. Здесь, в обозе, о ней ничего не знали, и она была уверена, что на Западе будет в безопасности. А сейчас… Даниель здесь, и он может все испортить.

Сара забралась на сиденье и надела соломенную шляпу. Обычно она делала это только тогда, когда ее не прикрывала крыша, но если Райс и заметил что-то необычное, то не подал виду. Впрочем, ему было не до нее – он думал о смерти Милберна и приезде Ривера. Вернее, Даниеля.

Она вздохнула. Что будет дальше? Сможет ли она подойти к Даниелю и попросить его молчать о ее прошлом? Ведь шесть лет назад он не захотел выслушать ее оправдания, так почему сейчас что-то должно измениться?

Мысль о бегстве пришла ей в голову, но она тут же поняла, что эта идея абсурдна.

Райс высунулся из-за края фургона и посмотрел назад.

– Ривер приехал! – Он выпрямился, не заметив, что Сара вздрогнула. – Позвать его, чтобы вы могли с ним познакомиться?

– Нет, – поспешно ответила Сара. – Он сейчас занят. Подождем до вечера.

Она следила за тем, как Даниель проехал мимо и остановился у фургона Эли, а потом галопом поскакал к двум новым фургонам. Спустя мгновение караван тронулся. Райс крикнул на волов, и те потянулись следом за остальными. Сара облегченно вздохнула – она боялась, что Даниель захочет поговорить с Райсом, но, к счастью, оказалась права: он действительно был занят. А это означало, что можно на время отложить их встречу.

Выбора у нее не было, и она понимала, что теперь ей придется смириться с тем, что все узнают о ней правду.

А пока Даниель не увидел меня, я хотя бы еще один день могу наслаждаться дружбой с Райсом, грустно подумала Сара. Потому что потом этой дружбе неминуемо настанет конец.