Текст книги "Кофе с ограблением"

3

На улице завыла автомобильная сигнализация, и где-то вдалеке зажужжал вентилятор. Марта моргнула и проснулась. Снаружи уже рассвело, и глаза довольно долго привыкали к пробивавшемуся сквозь грязное стекло свету. Окна давно требовалось помыть, да и занавески, которые она повесила, чтобы создать уют, нуждались в стирке. Но никто явно не собирался заботиться о чистоте сегодня, а у нее для подобного уже не хватало сил. Марта широко зевнула. Боже праведный, какой тупой она себя чувствовала. После вечеринки, казалось, ее мозги размякли. Однако как здорово они повеселились. А если бы еще успели прибраться и вернуться в свои комнаты… Ну, если бы просто не заснули…

Марта села на край кровати и сунула ноги в тапки. Боже, как неловко все получилось, и директор Матсон орал как резаный. Да, вино и все лекарства, которые они ежедневно получали, явно составили не самый удачный коктейль. Ее взгляд скользнул по ночному столику. Там лежал штопор, полученный ею от Гения «для будущих праздников», как он сказал. Но теперь с этим было покончено. После вечеринки сестра Барбара запирала их всех вместе, и им разрешалось выходить на улицу только в сопровождении кого-то из персонала. Потом они еще получили маленькие красные таблетки «для успокоения». Боже, как тоскливо стало!

Кстати, о таблетках. Почему старых пьяниц всегда пичкают ими? Они же получали лекарств чуть ли не больше, чем еды. Пожалуй, из-за этого они так отупели. Раньше ведь всегда играли в карты и тайком пробирались друг к другу после восьми вечера. Но после того как «Диамант» вступил в свои права, всего этого не стало. Да, теперь они почти ничего не делали, а при попытке затеять карточную игру либо засыпали, либо забывали, какие карты положили. Стины, которая любила Сельму Лагерлёф и Хейденстама, сейчас не хватало даже на то, чтобы полистать еженедельные газеты, а Анна-Грета, обожавшая слушать духовую музыку и песни Йокмоккского Йоке, лишь таращилась на свой проигрыватель, но не прикасалась к пластинкам. Гений уже давным-давно ничего не изобретал, а Грабли забросил свои цветы. Они главным образом смотрели телевизор, но никто ничем не занимался. Нет, что-то пошло не так, совсем не так.

Марта поднялась, оперлась на ролятор и направилась в ванную комнату. Она задумчиво помыла лицо и выполнила остальные обязательные утренние процедуры. Не она ли собиралась протестовать и совершать революции! А сейчас просто ходила по замкнутому кругу и не делала ничего. Она посмотрела на себя в зеркало и заметила, что выглядит просто ужасно. Ее лицо было бледным, а седые волосы торчали клоками в разные стороны. Вздохнув, она потянулась за своей расческой, но случайно толкнула баночку с красными таблетками. Они раскатились по полу и теперь лежали у ее ног. У нее даже желания не возникло поднять их. Марта брезгливо поморщилась и решительным движением спихнула все в канализацию. Потом провела прореживание и среди других пилюль и через несколько дней чувствовала себя гораздо бодрее. Она снова начала вязать и, будучи любительницей детективов, опять погрузилась в мир жутких убийств, существовавших в стопке книг на ее ночном столике. И желание совершить революцию вернулось.

Услышав стук, Гений сразу понял: это Марта. Три решительных удара по двери у самой ручки, а потом тишина. Конечно, она, кто же еще. С улыбкой он сполз с дивана и опустил свитер на свой круглый живот. Давно она не приходила к нему. Каждый день он собирался навестить ее вечером, но засыпал перед телевизором. Он огляделся в поисках картонной коробки, торопливо собрал туда свои записи и инструменты с придиванного столика и отправил все под кровать. Две голубые рубашки и несколько носков с дырками он спрятал за подушками дивана, а хлебные крошки сдул на пол. Закончив с этим, выключил телевизор и пошел открывать дверь.

– Ах, это ты, входи!

– Гений, нам надо поговорить, – сказала Марта и шагнула внутрь.

Он кивнул и включил чайник. А потом залез в шкаф и нашел там молоток и несколько проводов, прежде чем добрался до банки с кофе. За ней стояли две чашки. И когда вода закипела, он наполнил их и насыпал немного кофейного порошка.

– К сожалению, у меня нет никакого печенья, но…

– И так сойдет, – сказала Марта, взяла себе одну чашку и села на диван. – Ты знаешь, это безумие какое-то. По-моему, они пичкают нас всякими наркотиками. Мы получаем слишком много пилюль. И поэтому стали такими слабыми.

– Вот как? Значит, ты считаешь… – Он незаметно запихнул разбитый радиоприемник «Грюндиг» под кресло в надежде, что она не видит. – Но так не может больше продолжаться.

– Именно. И мы должны протестовать.

Он взял ее за руку и слегка похлопал по тыльной стороне.

– Но, дорогая моя, а не поздно ли уже?

Ее глаза заблестели, а лицо оживилось.

– Знаешь, я подумала об одном деле. В тюрьме люди могут покидать свои камеры без проблем каждый день, а нам здесь фактически нельзя выходить наружу.

– Но об этих прогулках все равно ведь не скажешь, что они бывают на воле.

– Заключенные выходят на свежий воздух, и потом, они получают приготовленную там же, у них, богатую витаминами пищу и могут работать в мастерских. Им фактически живется лучше, чем нам.

– В мастерских? – оживился Гений.

– Ты понимаешь? Я хочу умереть молодой и по возможности позднее – но также хочу жить с шумом и с треском как можно дольше, – она наклонилась вперед и что-то прошептала ему на ухо. У него глаза поползли на лоб, и он покачал головой. Но Марта не сдавалась:

– Гений, я продумала все очень тщательно…

– О’кей, почему бы и нет, кстати? – сказал он, откинулся на спинку кресла и рассмеялся.

4

Сестра Барбара торопливо шла по коридору, стуча каблуками. Она открыла дверь на склад, достала тележку и выложила лекарства на поднос. На каждого из двадцати двух обитателей дома престарелых имелась специальная карточка с перечнем причитающихся им пилюль. Директор Матсон был очень дотошен в отношении медицины, и на каждого из стариков имелось персональное предписание. Определенные таблетки, вроде особых красных, выдавались всем, так же как и голубые. Они отбивали у пожилых людей аппетит.

– Тогда они меньше едят, и нам не надо покупать слишком много еды, – сказал он.

Сестре стало интересно, настолько ли это хорошо, но она не осмелилась задать такой вопрос директору, поскольку ее очень заботили хорошие отношения с ним. Она ведь хотела чего-то добиться в жизни. Сама выросла без отца, мать была домработницей в Юрсхольме, и жилось им несладко. Однажды, когда мама взяла ее с собой, она увидела красивые картины, блестящее серебро и паркет с рисунком в виде звезд. И встречала господ в мехах и красивых нарядах. Этот блеск другой жизни она так и не смогла забыть. А директор Матсон был одним из тех успешных людей. Старше ее на двадцать лет, полный сил, находчивый и уже накопивший приличный опыт в бизнесе. В первую очередь он имел большое влияние и власть и, насколько она понимала, мог помочь ей изменить судьбу. Она рьяно слушала все, что он говорил, как дочь – отца, и восхищалась им. Возможно, у него было несколько килограммов лишнего веса, и работал он слишком много, но зато был богат и своими карими глазами, темными волосами и манерами напоминал итальянца. Она почти сразу влюбилась в него и – пусть он был женат – надеялась на лучшее, а вскоре между ними все же начались близкие отношения. Сейчас он обещал взять ее с собой куда-нибудь в отпуск.

Она торопливо прошла по коридору и раздала старикам их таблетки. Потом отвезла тележку на склад и вернулась в офис. Сейчас ей осталось только разобраться со всеми бумагами, чтобы к приходу сменщицы Кати стол был чистым. Сестра Барбара села за компьютер, но ее голова была занята другим. Завтра, подумала она, завтра наконец она и Ингмар по-настоящему будут вместе.

На следующий день Марта увидела, как директор Матсон сажает сестру Барбару в свой автомобиль. Ага, подумала она (у нее давно возникло подозрение, что их общение не ограничивается только работой), директор отправляется на конференцию и берет ее с собой. Хорошо. Ситуация лучше не придумаешь. Они еще не успели отъехать от дома престарелых, а Марта уже обошла остальных, рассказала о пилюлях, и все от них быстро избавились.

А несколько дней спустя в общей гостиной богадельни снова зазвучали разговоры и смех. Гений и Грабли играли в шахматы, Стина рисовала акварели, Анна-Грета слушала граммофон или занималась пасьянсами.

– Пасьянс – прекрасная зарядка для мозгов, – щебетала она, раскладывая карты на столе. При этом старалась не жульничать и никогда не забывала рассказывать, если он не сходился. Из-за своего вытянутого лица и пучка волос на затылке она напоминала учительницу из начала столетия, хотя и проработала всю жизнь в банке. Удачно вложив акции, она разбогатела и гордилась своим умением быстро считать в уме. Когда персонал богадельни однажды предложил позаботиться о ее счете в банке, она так помрачнела, что никто больше не осмеливался заговорить с ней об этом.

Она выросла в Юрсхольме и знала цену деньгам, а в школе всегда была лучшей в математике. Время от времени Марта поглядывала на нее тайком и спрашивала себя, стоит ли привлекать столь безупречную личность для участия в небольшой авантюре. Но все уже было решено. Она и Гений разработали план и ждали только подходящего случая.

Время без сестры Барбары стало затишьем перед бурей. Внешне все выглядело как обычно, но внутренне с каждым произошли определенные изменения. Их пятерка пела «Беззаботен, как птица» и первую часть из сюиты «Скрытый бог», как они делали до появления «Диаманта», и персонал аплодировал и улыбался впервые за долгое время. Девятнадцатилетняя Катя Эрикссон из Фарсты, подменявшая сестру Барбару во время ее отсутствия, напекла булочек к послеобеденному кофе, принесла Гению инструменты и позволила всем заниматься своими делами. В результате гости «Диаманта» еще больше поверили в себя, и, когда в один прекрасный день Катя укатила на своем велосипеде, а сестра Барбара вернулась, семя заговора дало первые всходы.

– Нам надо приготовиться к худшему, – заметил Гений, увидев сквозь стеклянные двери приближающуюся сестру Барбару.

– Сейчас она начнет все рационализировать еще больше, чем директор Матсон, – сказала Марта. – С другой стороны, это может сыграть нам на руку, – добавила она, подмигивая.

– Здесь ты права, – согласился Гений и подмигнул ей в ответ.

Не прошло и нескольких часов с тех пор, как сестра Барбара вернулась в дом престарелых, а они уже услышали хлопанье дверей и громкий стук ее каблуков в коридорах. После обеда она позвала всех в общую гостиную, откашлялась и положила стопку бумаг на стол.

– К сожалению, нам придется туже затянуть пояса, – начала она. С ее волосами явно поработал мастер, а на запястье поблескивал новый золотой браслет. – В тяжелые времена мы все должны помогать друг другу по мере возможности. Как ни прискорбно, нам придется сократить персонал, и, начиная со следующей недели, нас будет всего трое. В результате вы сможете выходить на улицу лишь раз в неделю.

– Даже у заключенных есть ежедневные прогулки. Вы не можете так поступать, – запротестовала Марта.

Барбара притворилась, что не услышала ее.

– Кроме того, мы, конечно, должны урезать питание, – продолжила она. – С сегодняшнего дня у вас будет только одна полноценная трапеза в день. В остальное время вы будете получать бутерброды.

– Никогда в жизни. Нам надо нормально питаться, и потом, вы обязаны покупать больше фруктов и овощей, – взревел Грабли.

– Интересно, а кухня наверху закрыта на замок? – прошептала Марта.

– Забудь ты про нее, – сказала Стина и уронила свою пилочку для ногтей.

Поздно вечером, когда персонал ушел домой, Марта поднялась в кухню на втором этаже. Грабли обрадуется, если получит свой салат, размышляла она. Он пребывал в унылом настроении, поскольку сын не навещал его, и ему нужны были положительные эмоции. Как бы она хотела тоже иметь семью, но тот, кого она любила как никого в жизни, оставил ее, когда их сыну исполнилось два года.

У малыша были ямочки на щечках и вьющиеся светлые волосы, в течение пяти лет он был для нее самой большой радостью в жизни. В последнее их совместное лето в деревне они навещали лошадей в конюшне, собирали чернику и ходили на озеро ловить рыбу. В одно воскресное утро, пока она еще спала, он взял удочку и спустился к мосткам. Около них, в воде, она его и нашла. Ее жизнь остановилась, и, если бы не родители, она, пожалуй, никогда не пришла бы в себя.

Впоследствии у нее еще были мужчины, но всякий раз, когда она пыталась забеременеть, ничего не получалось. А потом подкралась старость, и ей пришлось отказаться от мысли о семье. Отсутствие детей являлось самой большой ее бедой, хотя она никогда не показывала этого и старательно прятала свою боль, призывая на помощь смех. Людей легко обмануть, думала она в такие моменты.

Марта очнулась от своих воспоминаний, прокралась в офис сестры Барбары и открыла шкафчик для ключей. Когда она поднималась, ей вспомнился аромат кулинарных изысков, стоявших на столе во время их «тайной вечери», и, горя от нетерпения, она достала главный ключ. А потом встала как вкопанная. Вместо замочной скважины она обнаружила странное устройство для пластиковой карточки. Фирма «Диамант» явно превратила кухню в неприступную крепость! Разочарование парализовало ее, и прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя и смогла удалиться восвояси. Но она не сдалась и вместо своего этажа спустилась на лифте в подвал в надежде найти там какую-то кладовку или складское помещение.

Когда двери лифта открылись, перед ней встал вопрос, куда же идти. Но в самом конце коридора она заметила слабый свет от старомодной двери со стеклянным окошком в верхней части. И даже главный ключ подошел. Она осторожно открыла дверь, и холодный, свежий, зимний воздух ударил в лицо. Чудесно, здесь можно выйти наружу! И еще она вспомнила о ключе от родительского дома. У него была такая же трехгранная головка. «Если я поменяю ключи, никто наверняка ничего не заметит», – подумала Марта, а потом она закрыла дверь, включила свет в подвале и продолжила исследовать другие коридоры. На одной из дверей висела табличка: «ТРЕНАЖЕРНЫЙ ЗАЛ – ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Марта открыла дверь и заглянула внутрь.

Там не было окон, и она не сразу нашла выключатель. Лампы дневного света загорелись, и Марта разглядела скакалки, гантели и велотренажеры. Вдоль стен стояли скамейки, беговые дорожки и странные тренажеры, названий которых она не знала. Руководство «Диаманта» уменьшало расходы на профилактическую медицину для своих подопечных, но одновременно имело собственный тренажерный зал. Сколько они ни просили вернуть им помещение для занятий гимнастикой, новые хозяева отвечали «нет». У Марты возникло страстное желание пнуть ногой дверь (что было трудно в ее возрасте), но вместо этого она неслышно закрыла ее, разразившись всеми ругательствами, какие пришли ей на ум, и погрозила кулаком.

«Вы еще получите свое, свиньи, подождите!»

Вернувшись в офис, она положила ключ от родительского дома под дверь и зажала его. Потом повесила согнутый ключ в шкафчик. Сейчас уже никто ничего не заподозрит, раз он никуда не годен, подумала она. А потом спрятала главный ключ в бюстгальтер, легла в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Первым шагом к революции была возможность перемещаться свободно. Сейчас они ее получили. Она заснула с улыбкой на губах и снова увидела сон о стариках, которые ограбили банк, и их чествовали как героев, когда они попали в тюрьму.

5

Зревшие у Марты и Гения планы становились все более дерзкими. И одновременно с этим в доме престарелых вводились дополнительные меры по снижению расходов. Правление отменило булочки к послеобеденному кофе, а самого кофе можно было пить не более трех чашек в день. Когда старики собрались украсить рождественскую елку, на них как снег на голову свалилась очередная шокирующая новость: правление решило сэкономить на елочных украшениях.

– Я тут подумала, а в тюрьме ведь украшают елки на Рождество? – спросила Марта.

– Конечно, и не только это. Они вдобавок получают увольнительные и могут посмотреть, как оформлены рождественские витрины, – сказал Гений и встал. Спустя некоторое время он вернулся со звездой, которую сделал из серебряной фольги.

– Рождественская звезда – это уже кое-что, – констатировал он, заставив свое творение стоять вертикально на самой верхушке елки при помощи нескольких ершиков для чистки трубки и скотча. Все зааплодировали, а Марта улыбнулась. Гению было уже за восемьдесят, но в душе он все еще оставался мальчишкой.

– Рождественская звезда не может ведь стоить слишком много? – сказала Анна-Грета.

– Это все от жадности. Они экономят. И лучше здесь уже не будет, скорее наоборот. Гений и я встречались с руководством вчера и представили несколько предложений по улучшению, но они не захотели и слушать. Если у нас есть желание изменить нашу жизнь, нам надо действовать самим, – сказала Марта и вскочила так быстро, что ее стул опрокинулся на пол. – Я и Гений собираемся сделать кое-что. Вы не хотите присоединиться? (Марта использовала слово «сделать» вместо «совершить переворот». Она не хотела никого пугать.)

– Естественно, – сказал Грабли и поднялся.

– Да, а не собраться ли нам у тебя и не принять ли по рюмочке морошкового ликера? – предложила Стина. Она простыла и с удовольствием выпила бы чего-нибудь вкусненького.

– Морошкового ликера? Почему бы нет, – проворчал Грабли.

После этого они впятером проследовали в комнату Марты и расположились на диване. Все, за исключением Граблей, который предпочел кресло. Днем ранее он сел на почти готовое вязанье Марты и не хотел больше рисковать своим «мягким местом». Когда Марта достала ликер и наполнила рюмки, дискуссия быстро начала набирать обороты. Голоса звучали все громче, и в конце концов ей пришлось стукнуть палкой по придиванному столику.

– Послушайте. Никто нам ничего не принесет на подносе, мы должны поработать и сами тоже, – сказала она. – Нам понадобятся силы, поэтому мы должны тренироваться. У нас есть ключ от тренажерного зала персонала. По вечерам мы будем пробираться туда тайком и приводить себя в форму. – Она с триумфом подняла над головой главный ключ.

– Да, но так не годится, – возразила Стина, которая скорее согласилась бы голодать, чем заниматься гимнастикой. – Нас разоблачат.

– Если мы будем прибираться после себя, никто не догадается о наших визитах, – сказала Марта.

– То же самое ты говорила про кухню. Ногти я уж точно сломаю.

– А как же я, я же надеялся найти здесь покой, – простонал Грабли.

Марта притворилась, что не услышала их, и обменялась быстрыми взглядами с Гением.

– После нескольких недель тренировки мы сможем горы свернуть, и наше настроение улучшится, – сказала Марта, немного покривив душой. Преступнику необходимы силы для совершения преступления, подумала она. И сейчас она уже окончательно определилась с тем, чего хотела. Днем ранее она дремала перед телевизором, и когда в очередной раз открыла глаза, на экране показывали документальный фильм о тюремных порядках. Марта резко проснулась, схватила пульт дистанционного управления и включила DVD на запись. А потом благодаря репортеру узнала все о тамошней мастерской и прачечной, посмотрела, как заключенные показывают свои камеры. И тут выяснилось, что в столовой они могут выбирать между мясом, рыбой и вегетарианской пищей и даже получают картофель фри. И плюс еще самые разные салаты и фрукты. Тогда Марта поспешила к Гению. Они просмотрели запись, и хотя уже было поздно, все равно проговорили до полуночи.

Марта повысила голос:

– Нам надо улучшить наше существование, не так ли? Тогда мы должны тренироваться. И это нельзя откладывать на потом, мы уже дошли до ручки.

Марта знала, как важно держать себя в форме. В 50-е, когда их семейство переехало в Стокгольм, она стала одной из девушек Идлы, то есть посещала гимнастическую секцию Эрнста Идлы. И в течение многих лет развивала свою координацию, быстроту и силу, хотя ей так никогда и не удалось стать такой же соблазнительной, как девушки с рекламных плакатов. Потом она наплевала на себя, набрала лишние килограммы и, даже если время от времени пыталась худеть, все равно оставалась чуточку полноватой. Сейчас ей снова представился случай попытать счастья в этом направлении.

– Тренироваться? О чем ты говоришь, надсмотрщица! – воскликнул Грабли и залпом выпил морошковый ликер, словно это был шнапс. Он закашлялся и зло посмотрел на Марту, но эта упитанная, крупная дама только улыбнулась ему и выглядела такой дружелюбной и милой, что он смутился. Нет, никакая она не надсмотрщица, просто заботится о них, как может. И он ни грамма не сомневался, что она носит поясную сумочку вместо обычной с ручками по одной простой причине. Чтобы иметь свободные руки и прийти на помощь, если понадобится.

– Послушайте. Я думаю, мы дадим Марте шанс, – вмешался Гений, поскольку, даже не одобряя всякие физические упражнения, он прекрасно понимал, что при своей нынешней физической кондиции без тренировки не сможет даже просто уйти далеко от «Диаманта». Марта одарила его восхищенным взглядом.

– Ладно, а что мы будем делать потом? – спросили Стина и Грабли, перебивая друг друга.

– Станем самыми проблемными стариками в мире, – ответила Марта. Слово «переворот» она по-прежнему берегла на потом.