Текст книги "Королева Америки"

10
Дафна

Дафна тихо осматривала вешалку с шелковыми блузками, стараясь уловить разговор женщин позади себя. Она не рискнула спугнуть их, обернувшись, чтобы увидеть лица, но судя по вкрадчивым голосам, дамы обсуждали что-то скандальное.

Она пришла в «Хало», свой любимый бутик, не с намерением послушать сплетни, но давно научилась держать уши и глаза открытыми.

Если она узнает что-то стоящее, можно передать это Наташе в «Дейли Ньюс». Дафна уже много лет поставляла ей сплетни в обмен на благоприятные отзывы о себе в журнале. А если новость окажется совсем уж громкой, можно найти способ использовать ситуацию в своих целях. Как много лет назад, еще до того как они с Джефферсоном начали встречаться, когда Дафна застала на задней лестнице леди Леонор Харрингтон с одним из охранников дворца.

Дафна заверила леди Харрингтон, что сохранит секрет, но также мягко предложила Леонор поддержать свою заявку в Королевскую гильдию балета, которая, как известно, являлась самой эксклюзивной благотворительной организацией столицы. Охранника же Дафна убедила пропустить ее во дворец несколько раз на крупных мероприятиях, когда никто не заметит лишнего гостя.

Такова природа секретов. Можно продавать их снова и снова.

Ее телефон завибрировал в стеганой сумочке. Дафна хотела отклонить вызов, чтобы не спугнуть сплетниц, но когда увидела имя на экране, во рту у нее пересохло.

Химари Марико не могла ей звонить, потому что Химари почти год лежала в коме. Она упала с черной лестницы дворца в ночь выпускного бала близнецов, что все сочли трагической случайностью.

Хотя Дафна знала, что это ее вина.

Дрожа от беспокойства, она приняла звонок.

– Алло?

– Это я.

Услышать снова голос Химари было похоже на разговор с призраком.

Дафна отступила на шаг и оперлась на столик со сложенными шелковыми трусиками.

– Ты очнулась.

– Сегодня утром, – сказала Химари. – А с завтрашнего дня могу принимать посетителей. Ты придешь?

По лицу прокатилось что-то влажное; Дафна с удивлением обнаружила, что плачет. Что настоящие эмоции пробились сквозь наслоения лживых масок, которые Дафна так умело носила.

– Конечно, – прошептала она уже на полпути к дверям.

Спустя столько времени Химари вернулась. Ее лучшая подруга, ее доверенное лицо, ее соучастница – и, возможно, причина грядущего падения Дафны.

* * *

На следующее утро Дафна шагала к палате длительного ухода в больнице Святого Стефана, сжимая в руках подарочную корзину. На ходу она кивала докторам и медсестрам, но за обычной скромной улыбкой роились тревожные мысли.

Дафна не знала, что теперь делать.

Должна ли она войти в комнату и попросить прощения или немедленно броситься в атаку? Может, предложить Химари сделку: пообещать что угодно в обмен на сохранение тайны того, что послужило причиной комы.

Все началось прошлой весной. Химари поймала Дафну и Итана вместе и пригрозила рассказать о них Джефферсону. Дафна умоляла ее успокоиться, но подруга отказалась слушать. Химари хотела разлучить Дафну и Джефферсона, а потом закрутить роман с принцем.

Загнанная в угол и отчаявшаяся, Дафна подсыпала Химари в напиток пару измельченных таблеток снотворного. Хотела немного напугать ее, убедить отказаться от всего этого. И совершенно не представляла, что подруга в том смутном состоянии решит подняться по лестнице – и полетит вниз со ступенек.

Дафне очень хотелось повернуть время вспять. На следующее утро она едва не пошла в полицейский участок с признанием, лишь бы иметь возможность поговорить об этом с кем-нибудь.

Но был только один человек, с которым она могла обсудить случившееся, кто знал ужасную правду о том, что сделала Дафна. Итан.

Весь год, пока Химари лежала в коме, Дафна ее навещала. Не потому, что таким образом создавала себе положительный имидж – ее обычная мотивация что-либо делать. Нет, она отчаянно хотела этого. Увидеть Химари было единственным способом избавиться от чувства вины, которое грозило поглотить Дафну.

Она остановилась у двери, отмеченной ламинированной табличкой «Химари Марико». Собрав остатки храбрости, Дафна постучала. А когда услышала приглушенное «входите», толкнула дверь.

Химари сидела на узкой больничной койке, прислонившись спиной к подушке. Ее лицо заострилось, из-под одеяла тянулась трубка, обвивая предплечье, но ярко-карие глаза наконец открылись.

Время, казалось, растягивалось и сжималось, точно резинка с вишневым вкусом, которую обе любили жевать на переменках в школе.

– Химари. Я так рада тебя видеть. Ты очнулась, – неуклюже сказала Дафна. И затаила дыхание – что будет? Химари разразится ругательствами, что-то в нее запустит или, может, позовет медсестру?

Ничего не произошло.

– Я бы сказала, что соскучилась, но мне кажется, будто мы виделись на прошлой неделе. – Голос Химари звучал грубее, чем раньше, из-за нескольких месяцев в коме, но в нем не было ни холода, ни отстраненности. Она кивнула на одежду Дафны и, что невероятно, улыбнулась.

– Ты, как всегда, отлично выглядишь. Джинсы с завышенной талией действительно вернулись? Надо прикупить пару.

Какое-то время Дафна стояла в шоке.

Химари говорила с ней, как прежде: до того как между ними встали Джефферсон и секрет Дафны и Итана.

– Вот, это для тебя. – Дафна улыбнулась и протянула подруге подарочную корзину. Весь день она скупала любимые вещи Химари: цветы и чай, новый фантастический роман ее любимого автора, макароны из той пекарни в Джорджтауне. Химари принялась разбирать содержимое корзины со своей обычной очаровательной жадностью.

– Позволь я помогу, – предложила Дафна, когда Химари уткнулась лицом в цветы и вдохнула. На столе стояла пустая ваза; Дафна отнесла ту в ванную, наполнила водой и поставила букет.

Палата теперь выглядела иначе, чем прежде. Стерильные поверхности были загромождены личными вещами, мягкими игрушками, воздушными шарами на палках и стопками журналов. Дафна улыбнулась, когда увидела, что Химари пьет воду из своего старого мультяшного термоса. Комната даже звучала лучше: медицинское оборудование издавало бодрый беспорядочный писк, а не бездушный рефрен, поддерживающий жизнь человека, находящегося без сознания.

Дафна поставила цветы на ближайший стол, затем выдвинула стул.

– Что ты делаешь? – Химари подвинулась, освобождая место на кровати. – Раны на голове не заразны, честно.

Выкрутиться не получалось. Дафна забралась рядом с подругой, как прежде, когда они сидели в комнате Химари, обмениваясь историями и секретами и смеясь до боли в груди.

– Медсестры сказали, ты приходила каждую неделю, – продолжила Химари. – Спасибо. Ты такая верная подруга.

Не прозвучала ли в последних словах нотка сарказма? Дафна не могла сказать определенно. Было все еще странно слышать голос подруги.

– Мы все волновались за тебя, Химари. То падение…

– Ты видела?

– Я… что?

– Ты видела, как я упала?

Казалось, воздух выходит из комнаты. Дафна повернулась, встретившись взглядом с подругой.

– Я была на вечеринке, но нет. Я не видела, как ты упала.

Химари рассеянно потянула простыни.

– Врачи сказали, что в моем организме обнаружились следы наркотиков. Как будто я смешала водку и панадол или что-то вроде того.

– В самом деле? – ответила Дафна и сама впечатлилась своим спокойствием. – На тебя непохоже.

– Я тоже не понимаю, – продолжала Химари. – И зачем меня понесло наверх?

Это ловушка или Химари действительно не знала? Дафна не посмела открыть правду. Она решила, что ее единственный выход – ответить на вопрос вопросом.

– Ты не помнишь?

Напряжение, казалось, отпустило тело Химари.

– Нет. Так странно. Все остальное я помню: боже, я помню имя и титул каждого человека при дворе. Но дни до падения – чистый лист.

Чистый лист. Дафна почувствовала облегчение. Раз Химари не помнит, всего этого будто и не случалось: как Дафна переспала с Итаном, шантаж, ночь падения.

А что если Химари только притворяется?

Она могла бы так поступить, чтобы подманить Дафну поближе и осуществить какой-нибудь более серьезный план мести.

– Неудивительно, что ты помнишь всех придворных, – осторожно сказала Дафна. – Мы с тобой неделями зубрили имена пэров перед нашим первым королевским приемом.

Химари улыбнулась. По крайней мере Дафне улыбка показалась искренней.

– До сих пор не могу поверить, что мы даже карточки специально делали. Какие мы были дурочки.

Тогда ни одна из них не играла никакой роли в придворной иерархии. Родители Химари владели графством, поэтому занимали более высокое положение, чем родители Дафны – как баронет и леди во втором поколении. Но титул наследовал старший брат Химари, а Дафне, даже как единственному ребенку, такое не грозило.

Обе девушки были никем, и каждая отчаянно хотела кем-то стать. Это и привлекло их друг к другу – общее стремление подняться.

В то время Дафна не понимала, чем способно обернуться такое желание, насколько опасным оно может сделать человека.

– Раз ты не помнишь падение, – спросила она, – тогда что ты помнишь?

– Последнее – наш экзамен по французскому! Когда я очнулась, моей первой мыслью было, что сегодня у меня математика и мне нужно обязательно взять с собой калькулятор.

Дафна прислушивалась, ища в словах Химари намек на сомнение или ложь, но ничего не уловила.

– Наш экзамен по французскому? Он был как минимум за неделю до выпускного вечера. – И перед днем рождения подруги, когда Дафна переспала с Итаном и Химари застала их в постели.

Прежде чем Химари пригрозила раскрыть секрет, Дафна решила нанести первый удар, и все вышло из-под контроля.

– Могло быть и хуже. Я могла потерять месяцы вместо дней, – отметила Химари. – Хотя, наверное, я и потеряла месяцы, учитывая, что проспала год своей жизни.

– Мне очень жаль, – ответила Дафна, больше нечего было сказать.

– Знаешь, я не поверила своим родителям. – Химари все еще держала в руках подарочную корзину, возясь с целлофановой оберткой соевой свечи. – Когда я проснулась и узнала сегодняшнюю дату, когда мне сказали, что король умер, я не поверила.

Дафна сглотнула.

– Многое произошло, пока ты была в больнице.

– Знаю, ты скоро выпускаешься! В следующем году мне придется доучиваться одной. – Химари драматично вздохнула, настолько в своем стиле, что Дафна почти улыбнулась.

Внезапно она вспомнила себя на первом курсе – до того как стала встречаться с Джефферсоном, ведь после никто не осмелился бы выкинуть что-то подобное, – когда юная Мэри Блайт пустила слух, якобы Дафна делала пластические операции. На носу, груди, везде.

Дафна заставила себя не обращать внимания на сплетни.

Она знала: чем больше оправдываешься, тем больше людей поверят, что слухи правдивы.

Однако Химари завела фальшивый адрес электронной почты и написала Мэри, представившись рекрутером для реалити-шоу знакомств. Она убедила дурочку Блайт записать для прослушивания скандальное видео, которое затем и показала во время школьного собрания.

– А что? – воскликнула тогда Химари в ответ на ошеломленный взгляд Дафны. – Никто не имеет права тебя оскорблять.

Иногда Химари немного пугала. Не было никого, столь яростно преданного своим друзьям – или столь беспощадного к своим врагам.

Еще бы Дафне знать, в какую категорию сейчас попадает.

– Так что я упустила? – Химари подтянула ноги под одеялом. – Расскажи обо всем, что произошло за последний год.

– Беатрис теперь королева, – начала Дафна, но Химари ее перебила.

– Это я знаю! Расскажи мне о себе и Джеффе. Почему все говорят, что вы можете снова сойтись? Когда вы вообще расстались?

– Он порвал со мной прошлым летом, – осторожно сказала Дафна. – Некоторое время встречался с Ниной Гонсалес. Подругой Саманты.

Глаза Химари расширились, и она рассмеялась.

– Той девушкой? Серьезно?

На сей раз Дафна не смогла сдержать улыбку.

Она и не осознавала, как сильно ей не хватало общения с тем, кому можно довериться. Долгие годы именно с Химари Дафна делилась любыми новостями – хорошими, плохими, теми, что вовсе не имели никакого значения…

Но после несчастного случая Дафна вела такие разговоры только в своей голове: задавала Химари вопросы, гадала, как бы подруга могла ответить. И сейчас услышала именно ту реакцию, которую себе представляла, когда думала, что бы Химари сказала о Нине.

Подруга выудила из корзины коробку шоколадных трюфелей, сунула один в рот и передала коробку Дафне.

– Расскажи мне все, с самого начала.

11
Саманта

Саманта медленно шла по коридору. Она провела пальцами по каждому гобелену на своем пути, шаркала по ковру, как делали дети, когда родители тащили их на экскурсию по дворцу. Прямо сейчас принцесса чувствовала себя нашкодившим ребенком, которого вызвали на встречу с лордом Робертом Стэндишем.

До сих пор она бывала в офисе Роберта только два раза. Первый – несколько лет назад, когда один папарацци сделал ее печально известную фотографию с задравшейся юбкой. А второй – прошлой весной. Их позвали туда с Джеффом, когда Химари Марико упала с лестницы на их выпускном вечере.

Ни один из поводов нельзя было назвать особенно приятным.

Лорд-камергер работал на втором этаже, недалеко от кабинета Беатрис, чтобы зорко наблюдать за посетителями королевы и с неумолимостью Цербера охранять ее. Сэм порадовалась, что дверь в комнату сестры была плотно закрыта. За последние пару недель Саманта проделала фантастическую работу, избегая Беатрис, и не собиралась сейчас что-то менять.

Она постучала в дверь камергера, неохотно вошла и опустилась на стул.

Роберт сидел за своим столом, одетый, как обычно, в костюм угольно-серого цвета. Ничего иного Сэм никогда на камергере не видела. Иногда она ловила себя на мысли, снимал ли он вообще это одеяние, или, может быть, его шкаф был наполнен десятками одинаковых серых брюк и пиджаков.

Она закашляла, но Роберт не поднял глаз.

Он продолжил печатать, словно желая наказать ее за опоздание.

На столе стояла композиция из красных роз, золотых лилейников и голубых дельфиниумов. Патриотично до тошноты. Сэм сорвала один из бутонов и принялась его крутить. Он был ярко-синим, как летнее небо, как глаза Тедди.

Сэм раздавила бутон пальцами, а затем уронила на пол.

– Вы опоздали на девятнадцать минут, – наконец сказал Роберт. Сэм почему-то рассердило, что он сказал «девятнадцать» вместо «двадцати». Камергер покачал головой и вздохнул. – Ваше Королевское Высочество, я назначил эту встречу, чтобы мы могли обсудить ваши новые обязанности как первого наследника в очереди на трон.

– Мне не нужно зубрить все, что проходила Беатрис, – резко возразила Сэм. – Мне ведь никогда на самом деле не править.

Это положение – первой в очереди на престол – было самым высоким рангом принцессы. Как только у Беатрис появятся дети, вся семья втянется в игру, тасуясь в иерархии наследования, точно карты в колоде. Чем больше детей будет у королевы, тем дальше отодвинется от трона Сэм.

Даже Тедди променял ее на Беатрис, как только у него появилась такая возможность.

– Я, конечно, не предлагаю вам готовиться стать королевой. Беатрис никуда не уходит. – Роберта явно настолько потрясло ее предположение, что он забыл про титулы.

– Хорошо, значит, мы договорились. – Сэм поднялась на ноги. – Вам не придется тратить время на подготовку меня к роли, которую я никогда не буду выполнять. Особенно учитывая, как мы оба этого хотим.

– Сядьте, – рявкнул Роберт, и Сэм мрачно откинулась на спинку стула. – Мы здесь не за тем, чтобы обучать вас как будущего монарха. Кроме того, единственный человек, имеющий право на такую подготовку, – это сама Ее Величество. – Роберт был из тех людей, которые говорили «Ваше Величество» так, будто титул принадлежит им или, по крайней мере, придает дополнительный вес.

– Тогда почему мы здесь? – потребовала ответа Сэм.

– Наша сегодняшняя дискуссия будет посвящена вашей новой роли наследницы престола. Теперь вы представитель Короны.

– Но… разве я не всегда им была?

Роберт усмехнулся ее невежеству.

– Как принцесса, вы были представительницей своей семьи. Но теперь вы – прямой наследник, следующая в очереди королева, если что-нибудь пойдет не так. У вас допуск к системе безопасности первого уровня. – Он указал на панель на стене, одну из многих, разбросанных по дворцу. Все они были оснащены биосканерами, поэтому лишь несколько человек могли их активировать. Включая Сэм.

– Я ожидаю, что вы будете участвовать в общественных мероприятиях в том же объеме, как Ее Величество, когда была наследницей, – продолжил Роберт. – Включая Королевское дерби, приемы в Саду королевы, Открытый чемпионат США по теннису и гольфу, Цветочное шоу в Балтиморе, Художественную ярмарку в Челси, празднование Четвертого июля, посещения больниц и, конечно же, все, что связано с армией.

Сначала Сэм подумала, что камергер просто сделал паузу, а потом продолжит перечислять, пока либо она не прервет его, либо он не охрипнет. Но Роберт лишь посмотрел на нее с явным вызовом.

– Ну, если это всё, – сказала Сэм с деланой легкостью.

– Это сто восемьдесят мероприятий в год. – Увидев, как расширились ее глаза, Роберт кивнул. – Вот почему нам предстоит много потрудиться, чтобы сделать из вас принцессу.

Лицо Сэм вспыхнуло.

– Я уже принцесса, – напомнила она ему.

– Прошу прощения, Ваше Королевское Высочество. Я имел в виду, что вам нужно начать вести себя соответственно, – медленно ответил Роберт. Он явно наслаждался возможностью показать, какого он низкого мнения о Саманте.

Сэм скрыла боль, которую причинили его слова. Принцесса вспомнила долгие часы, которые провела вместе с братом и сестрой в гостиной на первом этаже в обществе их учителя по этикету. Он монотонно бубнил, как полагается приветствовать высокопоставленных гостей, о разной глубине реверансов и о порядке старшинства в каждом аристократическом доме, потому что не дай бог оскорбить кого-то, обратившись к младшему члену семьи перед старшим.

Беатрис, конечно, кивала с детской серьезностью и делала записи. Даже Джефф слушал вполуха.

А Сэм все время смотрела в окно.

В конце концов король и королева сдались и позволили Саманте делать что вздумается. Она просто не стоила таких усилий.

– В связи с приближающейся свадьбой Ее Величества ваша семья окажется под еще более пристальным вниманием, чем когда-либо прежде. – Роберт склонил голову, рассматривая принцессу. – Вам, разумеется, понадобится сопровождение, как подруге невесты. Я подберу кого-нибудь подходящего.

– Что? – Роберт собирался выбрать, с кем ей идти на свадьбу?

Камергер приподнял брови.

– Извините, а у вас кто-то есть? Я не слышал, чтобы вы с кем-нибудь встречались.

Сэм подумала о Тедди и стиснула зубы. Она демонстративно вскинула голову.

– Мне не нужен кавалер. Я пойду на свадьбу Беатрис одна.

– К сожалению, об этом не может быть и речи. Вам предстоит открывать празднество вступительным танцем. – Роберт попытался изобразить улыбку, хотя та больше смахивала на гримасу. Камергер начал раскладывать бумаги на столе, аккуратно выстраивая стопки. – Боюсь, нам пора завершить сегодняшнюю встречу. Мне очень жаль, что у нас нет больше времени, но, поскольку вы опоздали на девятнадцать минут, нам придется вновь увидеться в четверг.

– Вы хотите встретиться снова?

– Очень важно, чтобы мы виделись несколько раз в неделю. Столько всего нужно нагнать.

Сэм почувствовала, как ее охватывает гнев.

– Знайте, вы зря тратите время.

– Потому что вы отказываетесь от сотрудничества?

Конечно, Роберт решил, что проблема в ней. Он не знал, каково это – расти в тени сестры, годами бороться, чтобы к тебе относились всерьез, и в итоге понять, что так ничего и не добился.

Америка не собиралась любить Сэм. Разве нет старой поговорки, мол, ничто так не объединяет людей, как общий враг? Что ж, если американцы в чем-то и могли сойтись, так это в своем неодобрении принцессы Саманты.

– Как бы мы ни старались, – сказала она, не в силах сдержать горечь в голосе, – я наименее популярный член своей семьи. Америку никогда не волновало, что я делаю. И сейчас ничего не изменилось.

Она вышла из офиса Роберта, не дожидаясь ответа, и шумно захлопнула дверь.

Сэм свернула в коридор и полезла в карман в поисках телефона. Принцесса уже хотела набрать Нину, спросить, не смогут ли они встретиться, но знакомый голос ее отвлек.

У подножия изогнутой лестницы стоял лорд Маршалл Дэвис, в полном парадном платье. Яростно жестикулируя, он спорил с лакеем.

– Маршалл? Что ты здесь делаешь? – Сэм не знала, когда увидит его снова, после того как они попрощались в конце той вечеринки в музее.

Он с явным облегчением посмотрел на нее.

– Саманта! Вообще-то я пришел к тебе. Мне нужна моя булавка.

Сэм покраснела, вспомнив, как схватила украшение, прикрепила к платью, а потом потащила Маршалла в зал. Поступок был импульсивным, в принцессе говорила уязвленная гордость – ну и бутылка вина сыграла свою роль. «Думай, прежде чем действовать, Сэм», – всегда повторял ее отец. Но принцесса имела склонность сначала действовать, оставляя раздумья – или зачастую сожаления – на потом.

Она оперлась ладонями о перила лестницы и наклонилась вперед, стараясь казаться беспечной.

– Ты не подумал мне написать?

– Ты не давала мне свой номер. – Маршалл начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, как любила делать Сэм.

На нем были церемониальные одежды пэра: малиновая шерсть, отделанная золотым кружевом, и плащ, перевязанный на шее белой атласной лентой. В них Маршалл смотрелся абсурдно.

Этот наряд был создан много веков назад, когда большинством герцогств заправляли пожилые белые мужчины. Маршалл был таким высоким и импозантным, что на нем наряд смотрелся как костюм для Хэллоуина.

– Не могу поверить, что ты забежал сюда по пути… кстати, а куда ты собираешься?

– На церемонию присяги нового главного судьи. – Он с сожалением взглянул на свою мантию. – Верь или нет, но я лишь пять минут назад понял, что не надел булавку.

– А запасной нет?

– Ты ее потеряла? – Маршалл вздохнул. – Я тоже. Надел однажды на спор и посеял на улицах Вегаса. Не в казино, но мы заскочили за бургерами, и видимо, тогда…

Сэм со стоном перебила Маршалла.

– Расслабься, ладно? Твоя побрякушка у меня.

Маршалл не стал скандалить. Он улыбнулся и сказал:

– Где она?

– В моей комнате.

К удивлению Саманты, он последовал за ней по коридору; красный бархатный плащ развевался за спиной Маршалла. Исторические портреты взирали на них со стен: государственные деятели с напудренными париками и острыми бородками, женщины в жемчужных ожерельях, уложенных в шесть нитей. На одной из картин наряд Маршалла не выглядел бы таким неуместным.

Сэм задумалась, что на нем под мантией. С искрой праздного любопытства принцесса взглянула на широкую грудь спутника.

Маршалл поймал взгляд Саманты. Поняв, что ее интерес заметили, она поспешила задать вопрос.

– А почему ты представляешь Оранж? Разве твой дедушка не действующий герцог?

Большинство пэров с нетерпением ждали подобных торжественных мероприятий. Это был один из немногих шансов надеть пыльную старую мантию и взглянуть свысока на всех тех простолюдинов, кто не имел права ее носить.

– В последнее время он часто посылает меня в качестве доверенного лица. Дед говорит, что ненавидит полеты через всю страну. Не то чтобы я на самом деле что-то решал, – добавил Маршалл себе под нос.

– Что ты имеешь в виду?

– На собраниях герцогов я сижу только для мебели. Не могу ни говорить, ни голосовать. Быть доверенным лицом буквально означает, что я тело, занимающее кресло – впрочем, очень красивое тело. – Он сверкнул своей обычной дерзкой улыбкой, но Сэм почувствовала спрятанную за весельем горечь. И неожиданно честно ответила:

– Мне знакомо это чувство. Никто не хочет, чтобы я была кем-то, кроме тела – улыбающегося, машущего тела в тиаре.

– Я тебя утешу, если скажу, что тиара тебе очень идет? – спросил Маршалл, и Сэм закатила глаза.

– Да не в тиаре дело. А во всем остальном.

– Улыбаться и махать мне тоже не сильно нравится.

– Но у тебя хотя бы есть цель! Ты однажды будешь править!

Похоже, Маршалла удивил ее ответ.

– Ну да, лет эдак через сорок. А пока остается только сидеть и ждать.

– Добро пожаловать в команду запасных. Наша работа – ничего не делать, – сухо сказала принцесса.

– Как это ты ничего не делаешь? Верится с трудом. – Губы Маршалла дрогнули. – Только представь, сколько еще зданий ты не пинала.

– А мы не можем об этом забыть?

Сэм ненавидела себя за то, что Маршалл поймал ее в минуты срыва. Даже застань он Саманту голой, было бы не так неловко.

– Ни за что, – безжалостно отрезал Маршалл. – Принцесса Америки срывает гнев на национальном памятнике? Да это же одно из моих лучших воспоминаний.

– Тогда ты рискуешь повторить участь этого памятника, – предупредила Сэм, и он рассмеялся.

Толкнув дверь, она заметила, что Маршалл с любопытством оглядел ее гостиную. В отличие от остальной части дворца, покои Сэм представляли собой эклектичное столкновение стилей и цветов. Яркие коврики были разбросаны по полу под разными углами. У одной из стен стояли богато украшенные напольные часы, которые предшественница Сэм, королева Татьяна, привезла из России. Циферблат был размечен арабскими цифрами. Часы высились рядом со столом, вручную расписанным узором из ярко-зеленых черепах.

Сэм подошла к столу и выдвинула верхний ящик. Внутри загрохотали разные предметы: старые помады, ушки сережек, жемчужная пуговица, оторвавшаяся с кожаных перчаток. Посреди этого беспорядка лежала эмалированная булавка в виде медведя.

– Видишь? Я же сказала, что не потеряла ее!

Она потянулась к его мантии. В глазах Маршалла промелькнуло удивление, и принцесса с опозданием поняла: он не ожидал от нее проявления инициативы.

Сэм резко отдернула руку.

– Дай мне. – Маршалл сам прикрепил булавку.

Вот как надо ее носить, сообразила Сэм: не на сером фоне костюма, а поверх алой мантии, где украшение блестело точно жидкое золото.

Она отступила, остро сознавая близость Маршалла. Он больше не выглядел нелепо. Пожалуй, теперь все остальные пэры проигрывали рядом с ним.

– Ну как, сработало? – спросила она, вспомнив, почему вообще взяла булавку. – Мы заставили Келси ревновать?

– Не знаю. От нее ничего не слышно. – Маршалл пожал плечами. – А как насчет тебя и твоего загадочного парня?

– Он нас видел, – уклончиво сказала Саманта.

Когда она вошла в зал под руку с Маршаллом, то не осмелилась взглянуть на Тедди. Но была уверена, что он видел их вместе. Да все присутствующие их видели, все-таки она и Маршалл были отличным поводом для сплетен. И смотрелись они изумительно.

Думая об этом, Сэм почувствовала прилив мстительного удовольствия, которое, впрочем, быстро исчезло.

Тедди собирался жениться на ее сестре. И что бы Сэм ни сделала, ей все равно не ранить его больше, чем он ранил ее.

– Спасибо, Саманта. Увидимся, – весело сказал Маршалл и направился к двери.

Сэм сглотнула, вспомнив слова Роберта: протокол требовал, чтобы она привела кого-нибудь на свадьбу.

– Маршалл, а мы не можем и дальше притворяться?

Он оглянулся и посмотрел на нее одновременно смущенно и с любопытством. Сэм поспешила объяснить.

– Мне нужен кавалер на свадьбу Беатрис. Ты мог бы пойти со мной.

Маршалл нахмурился.

– Ты хочешь привести на свадьбу сестры меня?

– Почему нет? Костюм у тебя уже есть, в конце концов.

И вновь у Сэм возникло ощущение, что Маршалл видит ее насквозь.

– Дело в том парне, так? Надеешься вновь заставить его ревновать?

– Ну… да, – призналась Саманта. – Но мы можем убить двух зайцев одним выстрелом! Только представь, как взбесится Келси. Она точно захочет тебя вернуть.

– Потому что я встречаюсь с кем-то известнее ее?

– Потому что девушки всегда хотят то, чего не могут иметь, – выпалила Сэм и закусила губу.

Но ведь не поэтому она не могла отпустить Тедди? Саманта правда его любила, а не просто бегала за тем, кого ей не заполучить?

И все же в глубине души принцесса задумалась, не кроется ли в этом часть его очарования для нее. Все-таки Тедди был единственной собственностью Беатрис, которую Саманта сумела отвоевать себе. Пусть и ненадолго.

– Я боюсь этой свадьбы, – призналась она, глядя на Маршалла. – Просто квинтэссенция всего, что я ненавижу: протокол, церемонии, замшелые традиции. И я, как всегда, опозорюсь, что бы ни делала. И, как всегда, мои поступки не будут значить ровным счетом ничего. – Сэм тяжело вздохнула. – Я понимаю, что тебе не хочется впутываться. Просто… мне было бы легче пройти через все это с человеком, которого я действительно могу вытерпеть.

– С тем, кого ты можешь вытерпеть, – повторил Маршалл, подняв бровь. – Ну как тут отказать после столь блестящего комплимента?

– Прости, я ранила твое драгоценное мужское самолюбие? – фыркнула Сэм. – Мы оба хотим одного: чтобы наши бывшие осознали свою ошибку. Для этого необходимо привлечь их внимание. А если уж мы оба в чем-то и хороши, так именно в этом.

У Маршалла была репутация, у Саманты была репутация, и, по ее опыту, самые громкие сплетни складывались из нагромождения мелких. Вдвоем они были куда интереснее, чем в одиночку.

– Ты ведь не просто просишь меня сходить с тобой на свадьбу, – медленно сказал Маршалл. – Ты хочешь притвориться. Заставить всех думать, что я твой парень?

– Голливудские знаменитости без конца так манипулируют прессой, – продолжала Сэм, хотя не была уверена, что это правда.

– И каков твой план? Проводим пресс-конференцию, всем рассказываем, что встречаемся? Становимся Самаршаллом?

– Или Маршантой. Я могу быть второй половинкой, – выпалила Сэм и почувствовала облегчение, когда Маршалл рассмеялся. – Не нужно пресс-конференций. Достаточно просто вместе посетить несколько мероприятий, позволить папарацци поймать нас, держаться за руки, заставить людей говорить о нас. К тому времени как мы пойдем на свадьбу, Келси будет умолять тебя вернуться! – «И Тедди пожалеет, что отпустил меня», – подумала она.

– Может, ты и права… но я не уверен, стоит ли это того, как на меня обрушится пресса, – сказал Маршалл, не сводя с нее глаз. – Когда кто-то из королевской семьи начинает крутить роман с темнокожим, дела оборачиваются некрасиво. Помнишь, как люди реагировали, когда твоя тетя Маргарет встречалась с нигерийским принцем? А ведь он был будущим королем. Не говоря уже о том, что они сделали с Ниной, когда та встречалась с твоим братом, – напомнил он. – Если люди решат, что мы встречаемся, удар приму я, а не ты. Так все устроено.

У Сэм скрутило живот. Когда она предложила Маршаллу этот план, то совсем не подумала об этом.

Она понимала, что Маршалл знаменит – или, скорее, печально знаменит. Ей не могло мешать то, что он высок и красив. Идеальный объект для мести бывшему парню.

Она флиртовала со многими, и далеко не все из них были белыми, но ей удавалось скрывать бо́льшую часть своих романтических похождений от прессы – вероятно, потому, что те связи никогда не длились дольше одного уик-энда. Впервые Сэм предстояло встречаться с кем-то публично. Теперь, вспомнив о страданиях, которые испытала Нина, когда была с Джеффом – как папарацци преследовали ее семью, как люди писали полные ненависти комментарии в сети, – Сэм поняла, о чем просит Маршалла.