Текст книги "Свидания вслепую"

Эпилог

Эдуард

Мы с женой, как два супермена, пробирались в гостиную, где стояла наряженная елка. Две недели назад из-под этой елки мы вытащили письмо для Деда Мороза. Бородатый мужик в моем лице прочел целую поэму про то, как маленькая девочка Мила вела себя в уходящем году и очень просила подарить ей…кх-м, сестренку или братика.

Дед Мороз с поставленной задачей самостоятельно справиться не мог, поэтому на помощь подоспела Снегурочка, которая с серьезным видом прочитала еще раз письмо, как будто впервые его видела. Ага, только кто из нас помогал писать послание? М? Вот и я о том же! Так, хочу спросить, что за спектакль?

Но моя жена, она же Снегурочка, загадочно пожала плечами и предложила подарить ребенку пупса. Собственно, именно сейчас мы и пытались пробраться к елке, чтобы этого самого пупса туда и спрятать.

У нас даже получилось незаметно войти, а выйти – уже нет.

В дверях с грозным видом и перекосившейся косичкой стояла Мила. Руки девочка уперла в бока, брови свела на переносице. Она поглядывала то на меня, то на маму и хмурилась еще сильнее.

– Ну, и где моя сестра?! – вопрос, мягко говоря, сложный.

Я же не мог объяснить, что с момента прочтения письма и, собственно, самого процесса «делания» подарка прошло не так много времени, и Дед Мороз вообще никаких гарантий на этот счет не дает!

– Не молчите! Я должна знать! – мы переглянулись, и я уже хотел было начать объяснять ребенку, что такие подарки могут получиться не сразу, что нужно немного подождать… Но меня опередили.

– Твоя сестра вот тут! – ткнула себя в живот Лиза, – или братик.

– Точно? – прищурилась девочка, с недоверием посматривая на живот, – а почему ничего не видно?

– Так я таблеточку совсем недавно заметила, вот выпила, и теперь в животике будет расти другой малыш.

– Прямо как у Вити? – это она про соседского мальчишку, своего друга, у которого уже имелся старший брат, а скоро будет еще и младший.

– Да, прямо как у него! – согласилась Лиза, поглядывая на меня, чуть заметно улыбаясь.

Дочка же с облегчением выдохнула и потопала к елке.

– Ладно, давайте уже ваш подарок, пока тренироваться буду!

Я же, пока Мила распаковывала подарок, медленно шел к жене.

– Лиза-а-а, – позвал, – ты ничего не хочешь мне сказать?

– Только то, что ты скоро станешь папой во второй раз, – рассмеялась жена и выбежала из комнаты.

Прекрасно знает, что догоню… или на это и был расчет?

Нагнал Лизу у дверей комнату и подхватил на руки, чтобы занести и аккуратно положить на кровать.

– А теперь я серьезно спрашиваю, ты беременна?

Кивок.

– И нас будет второй ребенок?

Опять кивок.

– Ты меня любишь?

Жена состроила задумчивое выражение и хитро улыбнулась, а я ее наконец-то поцеловал, потому что лучшей женщины не найду и искать больше не буду, потому что только рядом с ней я живу, рядом с ней я тот, кем и являюсь сейчас – хороший отец и замечательный муж! А скоро буду папой в «квадрате»! А может быть, даже в «кубе»!

Елизавета

Быть мамой – непросто.

Быть мамой непослушного ребенка – непросто вдвойне.

Быть мамой влюбленной дочки – адски тяжело…

Меня вновь позвали в детский сад раньше того времени, в которое обычно забирала мелкую. Наша маленькая девочка проходит сейчас очень сложный жизненный период, а нам, взрослым, тяжело с ней бороться. Мила влюбилась! Это как и диагноз, и смертельный приговор. Несчастный Назар, как истинный мужчина, целую неделю терпел издевательства девочек, пока их всех не разогнала наша с Эдиком дочь. Вот тут мальчик-то и понял, что пора жаловаться не только воспитателям, но и родителям. А я что? Мы и дома разговаривали, и даже попытались наказать, да только разве это выход, когда малышка уверенно и безоговорочно заявляет, что этот мальчик будет ее, во что бы то ни стало?! Господи, я уже поглаживала свой довольно большой живот и мысленно просила бога, чтобы у меня была дочь, а не сын. Мой бедный мальчик не должен это все терпеть!

Переступив порог группы, убрала выбившуюся прядь за ухо и уселась на стул, который стоял тут же. Я торопилась, честное слово, но с моей утиной походкой не так-то просто преодолевать даже незначительные расстояния.

Кроме меня в коридорчике сидела и мама Назара, которая во все глаза смотрела на меня.

– Мы не виноваты, что у вас сын такой красивый получился, – развела руками, намекая на то, что ругаться ни с кем не намерена, у меня и без этого дел по горло, а забот еще больше, – смиритесь, – добавила, и именно в этот момент в коридорчик зашла шмыгающая носом Мила. Девочка некрасиво вытерла губы рукавом нового платья и угрюмо посмотрела на меня.

– Я больше так не буду, – начала с ходу, теребя подол платья.

– Как не будешь? – решила уточнить, а то вдруг я чего-то не знаю.

– Не буду больше донимать Назара своим настойчивым вниманием, потому что настоящие леди так себя не ведут! – последнюю фразу она исковеркала, скорее всего, подражая интонации воспитателя или психолога, что вполне вероятно с нашей-то одержимостью.

– Вот и хорошо, мы не обижаемся, – сказала мама мальчика за секунду до того, как появился ее сын.

Что ж, моя девочка стойко выдержала игнорирующий взгляд со стороны будущего ловеласа и чинно прошла до своего шкафчика, чтобы переобуться, сложить грязные вещи в пакет и взять меня за руку.

– Ничего, я пока что отступлю, но никуда он от меня не денется, – прошептала дочка и вывела меня из группы. Благо, ее последнюю фразу могла слышать только я.

Решение поехать к мужу в кафе, принятое мною спонтанно, воспринялось Милой на ура. Папа нас ждал, накрыл стол с любимыми лакомствами и с любовь посматривал на своих девочек из-за барной стойки. Да, он так и не нашел себе замену, но каждый день работает над этим вопросом.

– Не хочешь рассказать, что учудила сегодня? – нет, вы не подумайте, что вновь и вновь возвращаюсь к теме и специально наступаю на больные мозоли, просто реально интересно. Фантазия Милы поражала, чего только она ни делала, лишь бы этот мальчик посмотрел в ее сторону. И раз сегодня дело дошло до прилюдного извинения, то явно дочка перешла все мыслимые и немыслимые границы.

Мила отодвинула от себя пустую пиалу из-под десерта, по-деловому сложила руки на столе и, прямо посмотрев на меня, высказалась:

– Сегодня не было ничего особенного, просто у Назара с самого утра не было настроения. Эх, нужно было вовремя остановиться. Мам, ну я всего лишь накрошила ему батон в кровать после завтрака, запутала шнурки, испачкала шорты. В общем – ничего нового.

Ох, что я могу сказать, не повезло мальчику. Надеюсь, что теперь наша леди будет вести себя так, как положено девочкам. И действительно, со следующего дня Мила вновь играла с девочками в куклы, рисовала, лечила животных – одним словом, вела себя так, как будто и не было вчерашнего происшествия, словно замечательного мальчика Назара и вовсе не существует в этой вселенной. К слову, дети поменялись через неделю местами, и теперь дочка жаловалась нам, что ее донимают, хотя при этом очень загадочно улыбалась.

Девочки такие девочки!

Спустя пятнадцать лет…

– Мама, у меня для вас замечательная новость! – счастливым голосом пропела дочка, когда мы с мужем возвращались из магазина.

Ох, настало то время, когда дети выросли, и мы теперь, как два неприкаянных, не знаем, чем себя занять. Нет, Мила и Леон до сих пор нуждаются в нашем внимании, но у них уже своя жизнь, заполненная учебой и друзьями. У сына плюс ко всему еще и переходный возраст, теперь он похож на ежа, который на всех фырчит и постоянно подбегает к зеркалу, чтобы поправить то шикарные волосы, то ворот стильной и модной рубашки. Эх, над его супер-мега-модным имиджем мы работали ооочень долго, кто бы мог подумать, что сын у нас такая зануда! Но, благо, вещи в моих магазинах (да, теперь у меня их два, и довольно больших) не только хорошего качества и кроя, но еще и соответствуют последним новинкам моды.

– Что же за новость такая, не томи! – попросила дочь, удобнее уцепив Эдика под руку.

– А вот расскажу, если папа оформит для нас столик в ресторане!

У Эдуарда действительно был неплохой ресторан, хоть по размерам и помпезности отличатся от других заведений, однако пользовался повышенной популярностью, поэтому столики у нас были забронированы аж на месяц вперед. Но разве мы не найдем место для собственной дочери? Найдет, о чем и сообщил муж, доставая из кармана телефон и быстро звоня администратору.

– Через полчаса все будет готово, – отчитался он, а я передала слова дочери, которая радостно попрощалась с нами и отключила вызов.

– Какие есть варианты? – спросил муж, когда мы зашли домой, чтобы разобрать покупки.

– Начиная от отчисления из ВУЗа, заканчивая поездкой на море, – пожала плечами, хотя прекрасно понимала – с нашей девочкой все может быть ой как не просто.

– А мне что-то подсказывает, новость будет помасштабнее, – муж вздохнул, написал сообщение сыну о семейном сборе, протянул ко мне руки, чтобы прижать к себе, и тихо прошептал: – Чтобы она ни сказала, постараемся ее поддержать!

Вот уж точно, другого выбора-то и нет.

Чинно сидя за столом, мы поглядывали на часы и понимали, что наша красавица опаздывает уже на десять минут. Леон активно с кем-то переписывался и на взволнованных родителей не обращал никакого внимания.

– Ну где же она, – в нетерпении стала теребить салфетку и, чтобы хоть как-то отвлечься, принялась рассматривать многочисленных посетителей.

– Да приедут сейчас, не переживай, – отозвался сын, чем ввел нас в ступор.

– Приедут? – переспросила я, – Леон!

– Упс, я и забыл, что это секрет, – беспечно пожал плечами сын и добавил, – у нас-то с сестрой друг от друга тайн нету, поэтому я в курсе всего, – коварно улыбнулся и добавил: – Нам бы еще один стул и приборы.

– И ты решил об этом сказать только сейчас! – воскликнул Эдуард и бросился вслед за официанткой.

В общем, к появлению дочери мы подготовиться успели, вот только никак не могли настроиться на нужный лад, тем более, что дочка пришла не одна, а под руку с высоким и широкоплечим молодым человеком. Его лицо мне показалось смутно знакомым, но от волнения и переполняющих меня эмоций вспомнить его я так и не смогла.

– Мама, папа, – сказала Мила, счастливо улыбаясь, – а Назар сделал мне предложение!

Вот черт! Назар! Точно же! Ох, как возмужал, как повзрослел и сильно изменился! Глаза жутко умные, да и было видно, молодой человек серьезный и явно настроен решительно. Когда дети уселись за стол, я толкнула дочь в бок и заговорщически прошептала:

– Что, все-таки дожала? – та лишь хитро улыбнулась и прошептала в ответ:

– Я же сказала, что он будет моим!

Кто бы сомневался!

Бонус. Научись говорить «нет»

Сложно отказать человеку, который просит помощи? Мне да, потому что я не умею говорить «нет», но до недавнего момента…

С появлением Вадима мое мнение поменялось, благодаря нему я научилась отказывать тем, кто слишком уж сильно пользуются моей безотказностью.

Глава 1

Быть единственным ребенком в семье – то еще удовольствие, особенно, если тебя воспитывает только одна мама и она же утверждает, что должна во что бы то ни стало доказать всем, что ты ого-го!

Что можно кому-то доказать в семь лет? Сложно сказать, но меня водили на множество кружков и секций, требовали высоких результатов, которыми можно было похвастаться на работе или позвонить лучше подруге и несколько часов подряд рассказывать об успехах собственной дочери. И я старалась, честно, наверное, с самого рождения старалась быть лучше всех: научилась рано ходить, потом научилась читать одной из первых в группе, потом писать. А дальше было «интереснее» – сплошная гонка за призрачной похвалой и достижениями: должна быть первой на соревнованиях по спортивной гимнастике, войти в тройку лучших на олимпиаде по русскому языке среди школьников. И не важно, что я не могу сесть на шпагат, потому что мне больно, потому что не получается быть такой же гибкой, как другие девочки. И совершенно уж точно никого не волновал тот факт, что русский с литературой мне никогда не нравились, математика – вот моя стезя.

Но разве скажешь кому-то слово против, разве можно отказать родной матери, которая видит в тебе звезду мирового масштаба… Надо было отказывать… Надо было объяснять.

Великой спортсменки из меня не вышло. Да, здесь уж я ничего не могла сделать против тех, кому действительно дано заниматься спортом. Я не такая пробивная и целеустремленная, скорее даже неуклюжая, часто не попадала в музыку, да и из-за волнения забывала движения или роняла булаву. Мне было жутко стыдно, когда шла к матери за поддержкой, а получала подзатыльник, потому что за меня болели, а я не показала все, на что способна. Она часто ругала при всех, и я видела, как косятся на меня другие мамы и тихо смеются их дети.

Приходя домой с четверкой или, не дай бог, с тройкой, то часто сама садилась в угол и ждала прихода матери. Она просто не понимала, что я не могу быть везде первой, что есть и другие люди, которые лучше знают тот или иной предмет. Но вместо понимания всегда слышала одну и ту же фразу: «В кого ты такой дурой уродилась?!»

В любом случае, чтобы избежать подобных разговоров, я усердно училась, оставалась на факультативы после уроков и всегда выполняла контрольные работы на высокие оценки. У меня списывали, у меня подсматривали, пожалуй, на этом общение с классом и заканчивалось.

Быть изгоем, то еще удовольствие. Все вокруг видели во мне только заучку в бесформенных платьях, которые покупались на рынке, надо мной смеялись и издевались, а я молчала, часто рыдала по ночам в подушку, но молчала.

Обратиться за помощью было не к кому, только, пожалуй, бабушка меня и понимала. Но мать не позволяла с ней видеться, так как та учила «неправильным вещам». По сути, бабушка лишь рассказывала, что нужно делать, чтобы меня окончательно не задавили, чтобы я хоть что-то могла ответить на колкие замечания одноклассников.

Но меня задавили… растоптали и фактически уничтожили. Но только после того, как закончила школу. Видимо раньше побоялись…

Глава 2

– Вот, замечательная работа лучшей будущей ученицы курса! – гордо заметила профессор, доставая лист с готовой работой, – приятно читать и осознавать, что хоть кто-то готов учиться.

Мне на этих словах хотелось провалиться под пол и не вылезать оттуда до конца пары. Мы учились первый год, прошло только несколько недель после того, как переступили порог родного университета, а меня уже перед всеми расхваливаются.

Радоваться? Не так быстро… Здесь как минимум еще три ученицы из прошлой школы, которые сразу стали звездами, которые моментально влились в коллектив, чего не скажешь обо мне…

Все такая же забитая и запуганная, и такой останусь, если меня не будут ставить выше других. Да, я написала работу лучше всего потока, но можно об этом сказать лично мне? Нельзя…

И вот теперь, вжав голову в плечи, старалась сровняться со стеной, боялась поднять глаза от парты и натолкнуться на ненавистный взгляд однокурсников со всего потока.

Мое спасение пришло неожиданно.

Раздался оглушительный стук в дверь, и на пороге аудитории показался парень… очень красивый парень.

– Здравствуйте, извините за опоздание, можно войти?

– Заходите, молодой человек, потом расскажите мне, где успели задержаться на целых десять минут.

Парень активно закивал и сел на единственное свободное место рядом со мной. Вру, мест свободных в конце аудитории было много, но он, почему-то решил остановиться на первой парте первого ряда.

Мне пришлось подвинуться и уместиться как синичке на веточке на самом краю.

– Не бойся, я не кусаюсь, – кривовато улыбнулся и достал толстую тетрадь.

Я же притихла, слушая недовольный бубнеж преподавателя о том, что нам дали элементарные задания, а выполнить их почти никто не смог.

– Ручка есть? – раздался тихий шепот рядом, и я потянулась к пеналу, чтобы достать запасную ручку, правда с черными чернилами. Моему соседу было плевать на последний факт, он ловко поставил число в тетрадке и стал слушать преподавателя.

После еще пятнадцатиминутного разбора полетов, мы, наконец, приступили к лекции. Я честно слушала, о чем вещает профессор, но все больше отвлекалась, чтобы заглянуть в тетрадь соседа. А посмотреть было на что – тонкие и ровные буквы поразили меня. Никогда не думала, что у мужчин может быть такой аккуратный и невероятно красивый подчерк. Мне даже свой разонравился, хотя раньше никаких претензий к собственному письму не было.

На пятиминутный перерыв я никуда не пошла, решила, что лишний раз сталкиваться со всеми в коридоре не стоит. На меня до сих пор волком смотрели, да еще и шушукались за спиной. А вот после пары, когда я складывала вещи в сумку, ко мне подошла делегация из семи человек.

– Что, Баранина, отличилась и здесь? – я сжалась и стала активнее складывать вещи, думая над тем, как теперь выйти из аудитории.

Многие не торопились покидать кабинет, им было интересно посмотреть на представление, кто-то мерзко хихикал, кто-то качал головой, но на помощь ко мне не спешил.

– Держи ручку, – сказал сосед, – спасибо за помощь.

Я лишь автоматически кивнула, сжимая сумку в руках и озираясь по сторонам.

– Чего встали? – грозно спросил парень, подталкивая меня к выходу, – на следующую пару хотите опоздать? Так вам не повезет, как мне.

Ты мы и вышли, я же думала над тем, что действительно повезло, так как профессор про опоздавшего напрочь забыла и со звонком покинула аудиторию.

– Ворон не считай, – сказал сухой голос рядом, и я вздрогнула.

– Спасибо, – почти прошептала, но была услышана.

– Не за что, обращайся, если то. Я Вадим.

Представиться или что-то сказать еще не успела, Вадим зашел в аудиторию, а я потопала на третий этаж.

Так и училась, боясь каждой тени, боясь того, что за мои хорошие оценки и старания меня рано или поздно вся группа уничтожит, но она терпеливо относилась к такой «выскочке» как я, лишь смеялась, подхихикивала и издевалась. Попадало мне за все: внешний вид, цвет волос, обувь, манера общения, даже получала за замкнутость и не умение постоять за себя. Зато они моментально свое отношение ко мне меняли, когда у нас были совмещенные пары с другой группой, где учился тот самый парень.

Он все так же садился со мной и спрашивал ручку. Обычно опаздывал утром на первую пару и часто писал объяснительные, но так как был грамотным и добрым человеком, сильно к такому «опаздуну» не придирались.

– Обижают? – всегда спрашивал после пары, когда вместе выходили в коридор или шли в столовую.

Я отрицательно мотала головой, опускаю ту ниже, пряча глаза за челкой. Вадим лишь качал головой, но молчал. А что он скажет? Что я тупая и должна к восемнадцати годам уже научиться давать отпор? Легко сказать, но сложно сделать.

Так худо-бедно, проучилась год и со спокойной совестью ушла на каникулы, именно тогда чисто случайно попала на первые дизайнерские курсы.

Рисовать я любила всегда, но свое хобби скрывала, пряча под кроватью в коробках альбомы с зарисовками. О них знала бабушка, она же курсы и оплатила.

Боже, как я скрывала от матери, куда иду и зачем. Это заслуживает отдельный роман или сборник нелепых оправданий. По итогу вышло, что почти все два месяца отдыха я провела в вузе в библиотеке. О том, что никто не работает, я молчала. Ну не обязательно матери знать, что идет приемная комиссия, а часть студентов ходит на отработки и закрываю «хвосты». Все было совершенно неважно.

Я же посещала курсы и чувствовала себя на своем месте. Группа подобралась замечательная – много творческих и своеобразных людей, которым было плевать на мой внешний вид и забитость. Они свободно подходили знакомиться, показывали свои работы и рассматривали мои. Часто восхищались, просили поделиться своими секретами и делились опытом. Для такой самоучки как я, подобные мастер-классы были невероятными! Это было лучшее время за все прожитые годы! Я понимала, что нашла себя, нашла своих людей и свою стезю.

Казалось, курсы закончились слишком быстро, но еще быстрее наступил новый учебный год, который был в тягость.

Глава 3

Второй курс…

Что ж, не могу сказать, что я была рада возвращению, тем более, когда ты четко поняла, кем хочешь стать в будущем, и экономика никак с этим не связана. Точнее, связана, но не так тесно.

Зато теперь у меня всегда под рукой был блокнот с белыми листами бумаги, куда я делала свои зарисовки, неважно чего: людей, животных, идей или просто рисовала абстрактные линии, но я полностью погружалась в свой выдуманный мир, где мне было комфортно, где чувствовала себя кем-то важным, кем-то нужным.

В этом году пары с другой группой были крайне редкими, и вот сегодня настал именно тот день, когда мы должны были объединиться.

В аудитории было шумно, когда зашла и села за свою парту, то привычно достала все тот же пенал и тетрадь для лекций. Сейчас большую часть времени стараюсь проводить на лавочке у корпуса или у дальнего окна на первом этаже. В том закутке у какой-то лаборантской до меня никому не было дела.

Вадима я узнала сразу. Он изменился за лето, еще больше возмужал, стал выше, шире в плечах и естественно, как и всегда, привлекал всеобщее внимание. Вокруг него столпились девочки с потока и о чем-то щебетали.

Вадим, заприметив меня, коротко кивнул в знак приветствия и отвернулся.

С этого дня мы всегда сидели отдельно. Он где-то там, вокруг девушек и парней, а я тут, на первой парте первого ряда, сливаясь со стеной, и с единственным желанием так и оставаться незаметной для всех.

После вуза я стала ходить к бабушке, которой и рассказывала обо всем, делилась своим впечатлениями и показывала наброски.

– Переходить надо на другую специальность, – качала она головой, – рисовать тебе надо. Ведь на курсах ты цвести у меня стала, улыбаться, а тут опять вся замкнулась и закрылась в своей раковине.

Да, такая защитная реакция была у меня, но разве могу забрать документы и перевестись? Могу, я узнала все подробно и досконально, и эта мысль сильно меня беспокоила, так, что перестала нормально спать ночами и часто отказывалась от еды, представляя в мечтах, что нахожусь совершенно в другом месте, там, где мне действительно нравилось, где мне были рады.

А потом начались первые контрольные и самостоятельные работы, которые часто давали решать на дом. И начался мой персональный ад. Вот тогда я совсем забыла про сон и еду, потому выполняла почти все работы за группу (за ее большую часть). Я не могла отказать, когда ко мне подходила очередная избалованная девушка и просила выполнить здание, я боялась отказать. В глазах одногруппников видела немое обещание расправы, если вдруг взбрыкну и скажу «нет».

Да, я боялась и переживала, решая очередное задание, совсем забросила любимое дело и просто погрязла в вычислениях.

Через месяц, когда буквально была похожа на скелет, меня в коридоре поймал за руку Вадим. Я была в таком заторможенном состоянии, что не обратила внимания, как он привел меня в столовую и почти силой заставил есть суп. При этом мне было совершенно плевать, что о нас думают. У меня на тот момент была проблема глобального масштаба, я не могла решить один вариант. И самое ужасное, его дала наша факультетская звезда, мисс-грация и мисс-очарование, госпожа Белова. А ведь скоро экзамены и эти задания нужно будет показать преподавателю, и если все решено правильно, то будет небольшой бонус.

Бонус и халявы хотели все, а выполнять за них должна была я. Увы, вот и так бывает. Чувствовала себя каким-то жалким ничтожеством, но ничего поделать не могла.

– Ты посмотри на кого стала похожа, – поднял мое лицо за подбородок Вадим.

А я видела его большие глаза цвета темного шоколада и пропадала.

– Ты совсем не спишь и не ешь? – нахмурился, а мне захотелось разгладить складку между бровей и попросить никогда так не делать, потому что улыбка ему шла намного больше.

– Я не успеваю, – тихо прошептал, вновь желая спрятаться.

– Что не успеваешь?

– Выполнить вариант для экзамена.

Вадим нахмурился еще сильнее.

– Ты самая умная в группе, не верю…

– Я не успеваю сделать вариант для Беловой… – пришлось сознаться, потому что парень был единственным человеком, который мог со мной просто и откровенно побеседовать. И ему хотела рассказать все-все.

Вадим открыл рот и замолчал. Видимо, переваривает информацию и не верит своим ушам. Ну да, какой нормальный человек станет выполнять чужую работу…

– А кому ещё сделала?

И я стала перечислять всех, параллельно вспоминая, сколько сил и ночей отдала на эти чертовы задачи.

– А отказать ты не можешь?! – Вадим навис надо мной и стал трясти за плечи, – с ума сошла! Да так же нельзя! Неужели сложно сказать «нет»!

– Сложно, я боюсь…

Он замер, отпустил мои плечи, проведя широкими ладонями до локтей.

– Я тебя научу!

С того дня самый завидный жених на нашем курсе постоянно был рядом со мной. Учил меня отказываться от того, что мне не надо.

Так при нем я смогла отказать двум девочка с потока и даже потом облегчённо выдохнула, понимая, что больше не нужно было сжиматься и пытаться объяснить, что ни за кого и ничего делать не буду. Я говорила вслух, почти уверенно и даже громче обычного. Помогало.

Вадим учил меня подходить в кафе к стойке и требовать принести мой заказ, а не чей-то. Или помогал поменять испорченный салат в столовой на более свежий или требовал возврата денег. Он заставлял отказывать всем, кто по каким-либо причинам нарушал мое личное пространство и вел себя по отношению ко мне хамски. С ним училась тому, до чего не додумалась сама, он внушал мне веру в то, что я не настолько жалкая и никчемная.

Жизнь значительно наладилась. Я стала чувствовать себя уверенной, стала самостоятельной и почти довольной жизнью. А еще я всегда рисовала Вадима в своем блокноте. Он иногда даже позировал, что бы похвалить меня.

Беда пришла неожиданно. Наверное, слишком расслабилась, слишком поверила в себя и свои силы. Первый тревожный колокольчик прозвенел на экзамене. Девушки, которым я решала задачи, не смогли рассказать, какими пользовались формулами. Естественно виноватой была я. А с Беловой и вовсе получилось ужасно, ту задачу я хоть решила, но она оказалась неправильной. Профессор требовал от Юли рассказать ход своих мыслей, но ничего не дождался.

В итоге экзамен закрыла я и ещё несколько человек, остальные ушли ни с чем. Точнее не ушли, а спустились на первый этаж и проработали план по моему унижению и уничтожению.