Текст книги "Время библиомантов. Противостояние"

Глава четвёртая

Голова Виборады возвышалась у основания флюгера и смотрела на долину. Пасьянс прикрепил её к стержню флюгера проволочной петлёй, но заметно это было только вблизи. Фурия была этому рада, лишь иногда лёгкие угрызения совести мучили её, когда она представляла, как трудно было Пасьянсу затащить наверх тяжёлую каменную голову.

Отсюда долина простиралась на запад и было видно, как между двумя зелёными холмами протянулись ограждения из булыжников и густая живая изгородь. Солнце отстояло от горизонта лишь на толщину пальца и заливало ландшафт медным вечерним светом. Весь день Фурия уклонялась от всяких встреч, так как ей нужно было спокойно подумать о словах Целестина и Ариэля, но больше даже о своих впечатлениях от укреплений Мардука. Услышав звуки шагов, она обернулась и увидела Кэт, приближавшуюся к ней по крышам. Та ступала на черепицу с уверенностью лунатика, проворнее даже, чем сама Фурия, знавшая здесь каждый сантиметр. На одной из бесчисленных каминных труб два воркующих голубя как раз завершили брачный танец и, трепыхаясь, взлетели, чтобы через несколько секунд усесться на Кэт, по одному – на каждое плечо. Она шепнула им что-то, погладила по перьям и после, когда они снова взлетели и исчезли за крышами, проводила глазами.

Усевшись рядышком с Фурией на торец, она повернулась спиной к долине:

– Они не в курсе, что ты здесь, наверху.

– Ты, очевидно, исключение.

– Я поинтересовалась, где ты, у Пипа. С ним был этот… монстр Франкенштейна[26]26
  Герой одноимённого готического романа английской писательницы М. Шелли – учёный Виктор Франкенштейн известен тем, что оживил труп.


[Закрыть].

Фурия, улыбнувшись, закатила глаза.

– Пасьянс. Мой новый телохранитель, во всяком случае, если всё будет так, как хочет Ариэль.

– Но на первый взгляд казалось, что он скорее приставлен в няньки к Пипу.

– Кажется, он вполне ничего. По крайней мере, мне гарантировали, что с Пипом ничего не стрясётся.

– Ты меня весь день избегаешь.

– Я всех избегаю, мне хотелось спокойно поразмыслить.

– Ну и как? Помогло?

– Просто никак не верится, что Изида нас бросила. Финниан вбил себе это в башку, хотя…

– Поэтому ты не хотела со мной разговаривать? Потому что Финниан – мой парень?

Фурия виновато уклонилась от её взгляда:

– Ты рада, что он опять при тебе, могу понять, но он…

Кэт оборвала её:

– Опять при мне? С тех пор как мы здесь, мы были, может, всего полчаса наедине, и то половину всего времени он простоял под душем. В остальное время он торчит вместе с Саммербель в кабинете твоего отца, где они друг другу внушают, что Изида – это самое ужасное, что могло случиться с сопротивлением со дня смерти Оландера.

Фурия закусила губу в попытке прочитать мимику Кэт. Но у неё ничего не получилось: её подруга стояла спиной к заходящему солнцу – взъерошенный силуэт на фоне неба из золота и пурпура.

– Не могу его просечь, – наконец сказала она. – То есть, без балды, ему пришлось несладко. Но не может же он винить во всех бедах Изиду?

– А Саммербель ему ещё и поддакивает в этом. Говорит в точности то, что он жаждет услышать, – и с разъярённым сопением Кэт добавила: – Ясное дело, не то что я. «Недолго музыка играла», а мы уже и поссорились. После такого перерыва он ничего лучше не удумал, как… – Фразу она не закончила, поскольку голос её вдруг осип.

Фурия схватила Кэт за руку и крепко сжала между ладоней. Только теперь она заметила, что подруга дрожит.

– Может, ему надо просто прийти в себя, – прозвучало это неубедительно, хотя она считала, что частично это так и есть. – Три месяца Финниан якшался с этими преступниками. Дай ему немножко времени привыкнуть. С тех пор не прошло ещё и суток, и…

– То-то и оно! Вместо того чтобы перейти к размеренному образу жизни – ну там прогуляться по этим чёртовым холмам или же предпринять что-то, не связанное с Академией, – он сидит и шушукается с Саммербель и строит планы, как пресечь поползновения Изиды выдать наши секреты Арбогасту!

До Фурии дошло, что отнюдь не горечь Финниана стала истинной проблемой Кэт – ею была Саммербель.

– Они хотят пуститься вслед за Изидой?

Кэт кивнула, а плечи её поникли ещё ниже.

– Глупость, правда? Не настолько уж Саммербель всесильна, чтобы бодаться с Арбогастом. А Финниан – и вовсе без сил, пусть даже этого не признаёт. Нас, правда, всех здесь порядком потрепало, – она перевела взгляд на кружащийся рой летучих мышей, которые с наступлением ночи выбирались из-под крыш, – к тому же мы слишком торопим события. Вылазки последних месяцев – это просто комариные укусы, Академия живот надрывает со смеху. Арбогаст сам об этом говорил. Я только не понимаю: это всё действительно ради освобождения убежищ или для успокоения нашей совести? Потому как мы в состоянии что-то сделать, даже будучи уверенными, что за этим не последует никаких перемен. Даже у Ариэля был утомлённый вид, ты видела?

Фурия кивнула:

– Сопротивление начало сдуваться. Ты ведь об этом, так?

– Все хотят как лучше, но нам не хватает сил. Даже Изиде их не хватило бы. Пока я ещё паслась в Либрополисе, на крышах, я знала по крайней мере, что и зачем делаю: чтобы выжить, чтобы было что пожрать, чтобы заслужить немножко уважения, чтобы люди, которые гораздо хуже меня, шли куда подальше. Вот такие у меня были цели, и я могла их достичь, а потому с утра… ну то есть к полудню… я вставала – и в путь. А вот наша цель вне Либрополиса – победа над Академией – настолько недостижима, что мы не представляем, как этого добиться. Нет ни «Звезды смерти»[27]27
  «Звезда смерти» – космическая станция, способная уничтожить целую планету, понятие стало культовым после демонстрации блокбастера «Звёздные войны».


[Закрыть], которую можно разрушить, ни «Кольца всевластия»[28]28
  «Кольцо всевластия» – понятие из трилогии Дж. Толкиена «Властелин колец», одного из самых известных романов в жанре фэнтези.


[Закрыть], ни чёрт знает ещё чего, что бы… – Она остановилась, по-видимому, сама изумившись потоку своего красноречия. – Я тебе больше скажу: если в итоге речь идёт только о том, чтобы избавиться от угрызений совести, то мне всё это ни к чему. С моей совестью всё в порядке, хотя я никакой не герой, который однажды сковырнет семейства с их трона. Я живу, я… как бы… влюблена, у меня есть добрые друзья. Амбиций нет. Чтобы из меня вышел мало-мальски довольный жизнью человек, большего просто и не требуется.

Немногое Фурия могла бы на это ответить, разве что: «Ты права». Впрочем, она вдруг поняла, что её мысли были уже где-то в ином месте.

– Надо эту парочку задержать, – сказала она.

Кэт уставилась на неё:

– Ты вообще слушаешь, что тебе говорят?

– Да… конечно, прости. – Фурия перекинула ногу через конёк крыши, чтобы подняться. – Но нам нельзя здесь рассиживаться в то время, как Финниан и Саммербель направляются в Либрополис.

– Вот и я о том же.

Фурия протянула Кэт руку, и они вместе съехали по скосу крыши к слуховому окну.

Петляя над их головами, прошелестел рой летучих мышей и разлетелся врассыпную.

Глава пятая

Фурия предоставила Саммербель возможность уединяться в кабинете её отца для изучения его библиомантических записей. Там же чаще всего проходило её обучение, и в защиту Саммербель она вынуждена была признать, что та здорово владеет искусством библиомантики. Хотя Фурии было ещё очень далеко до неё, она весьма поднаторела в этом именно благодаря добросовестности Саммербель.

Но, когда в тот вечер Фурия без стука распахнула дверь в кабинет, о благодарности не было и речи.

– Вы не имеете права!

Финниан и Саммербель сидели друг против друга в углу: она – забравшись с ногами на софу, служившую Тиберию Ферфаксу лишь в качестве склада для неподъёмных фолиантов, он – в кожаном кресле. Это кресло между многочисленными книжными башнями Фурия раньше вообще не замечала. На Финниане были джинсы и чёрная футболка. На Саммербель – одно из её любимых платьев без рукавов цвета яичной скорлупы, до колен. Из-под платья виднелась белая водолазка, почти в тон её волос. Она заранее попыталась кое-как прибраться в кабинете, но побороть характерный для этого помещения хаос ей не удалось. На письменном столе всё оставалось, как перед последним прыжком отца Фурии. Стопки книг так и лежали на полу нетронутыми. Кое-где Саммербель передвинула на полках отдельные книги, чтобы извлечь на свет божий скрытые книжные богатства. Кроме того, она освободила журнальный столик между кушеткой и креслом, определив его под фолианты, которые собиралась прочесть.

Финниан разложил на коленях карту Либрополиса и гетто. Когда Фурия и Кэт ворвались в комнату, он поднял глаза.

– Я разговаривала с Целестином, – сообщила Фурия, остановившись перед ними, – и теперь мне известно, зачем Изида в последнее время так часто ездила в Лондон.

Кэт закрыла дверь и подозрительно посмотрела на Финниана и Саммербель. Если она и боялась застигнуть их за чем-то более интимным, чем обсуждение создавшегося положения, то опасения её оказались напрасными.

– Мы знаем, – ответил Финниан. – Целестин был у Ариэля и всё ему рассказал.

– Но вы всё равно придерживаетесь мнения, что она нас предала?

Саммербель посмотрела на неё едва ли не с сочувствием:

– Ты просто этого не хочешь признать.

– Изида тебе доверяла! Вам обоим! А вы, чуть только что-то пошло не по плану, её бросаете?

– Она могла бы напасть на Арбогаста, – заметила Саммербель. – Но не сделала этого. И она – единственная, кто может сказать, по какой причине. Поэтому-то мы и отправляемся её искать.

– Напасть на него могла бы и ты, но не напала, – возразила Фурия. – Потому что Арбогаст уничтожил бы нас всех. Изида спасла нас! – И, повернувшись к Финниану, Фурия продолжала: – Будь она предательницей, проводила бы она столько времени с Целестином? Уж он-то, прямо скажем, Академии не товарищ.

– Она проводила время у него, но не с ним – в этом есть разница.

– Она многим пожертвовала, чтобы бороться в наших рядах.

– Но разве у неё был выбор? – спросила Саммербель. – Знаешь, Фурия, я вижу это дело так: её время в Академии кончилось в тот момент, когда вы с Зибенштерном сделали из неё экслибру. Она должна была понимать, что ей никогда больше не придётся работать агентом, едва прояснится, во что она превратилась. Экслибра не может преследовать себе подобных, и она это знала.

– Но Арбогаст сказал, что ему нужна её помощь, – возразила Фурия. – Что он мог иметь в виду? Помощь в чём?

– В уничтожении одним махом всего сопротивления, – предположил Финниан.

– Ты что, серьёзно? – наконец-то и Кэт вмешалась. – Неужели ты в самом деле считаешь, что для Академии мы нечто большее, чем только досадное недоразумение? Как же сильно развилось ваше самомнение, что вы думаете, будто у них есть причины из-за нас вообще дёргаться! Для них мы никакое не сопротивление. Для них мы всего лишь шайка преступников в бегах. Какими такими успехами мы можем похвастаться? Несколько разрушенных зданий, и всё. Мы никого не убиваем, если этого можно избежать, а если и убиваем, то только агентов, полицейских, гвардейцев. Уж этого-то добра у Академии, видать, в запасе бери – не хочу. А мы-то что, мы для них – пара пустяков. У них гораздо больше оснований извести Изиду, чем нас. Мы им только на нервы действуем, а вот Изида их предала. Была одной из них, а сделалась злейшим врагом. Арбогасту полагалось прикончить её на месте. Но вместо этого он чуть ли не на коленях молил его выслушать. – Кэт подошла к камину и присела на каменное обрамление. – Вот о том-то и речь: что же это у семейств за головная боль такая, что они даже предательницу вроде Изиды хотят опять в ход пустить? – И, переведя взгляд на Финниана и Саммербель, она добавила: – Уж мы-то, как пить дать, этой головной болью не являемся, иначе живыми бы от него не вышли.

Фурия разделяла ту же точку зрения:

– Арбогаст нацелился именно на Изиду. Теперь же, когда явно возникла новая угроза, ему больше недосуг с нами возиться.

Финниан начал расхаживать взад-вперёд по комнате между книжными стопками.

– Ариэль говорил, что Арбогаст, похоже, планирует переворот, – напомнила Саммербель. – Поэтому он хочет переманить Изиду на свою сторону.

Об этом Фурия тоже размышляла после полудня, а по-тому сказала:

– Арбогаст – один из ближайших конфидентов семьи Кантос. Какова же вероятность, что именно он выступит против Академии? Конечно, нет ничего невозможного. Но были ли до сегодняшнего дня хотя бы какие-то признаки этого? Кто-нибудь об этом догадывался? Даже сам Ариэль только сейчас раскололся.

– Ты действительно думаешь, что там ещё кто-то есть? – спросила Саммербель. – Третья группировка, внушающая Арбогасту такой ужас, что он даже готов заключить договор с противниками Академии?

– Всё, что он говорил, складывается одно к одному.

Финниан остался стоять возле камина, сел рядом с Кэт на корточки и взял её за руку.

– Мы узнаем правду, только если спросим об этом Изиду. – Его голос звучал почти что умоляюще, словно он действительно хотел, чтобы она его мотивы поняла и одобрила. – Она единственная, кто может дать нам ответ. И если вы правы и она правда ещё с нами, то расскажет нам всё, что ей известно.

– Если ты идёшь на её поиски, тогда я пойду с тобой, – предложила Кэт.

Он покачал головой:

– Мне нельзя идти без библиоманта. Саммербель откроет ворота, и в течение нескольких секунд мы будем у цели. Вероятно, если нам встретится Арбогаст, нам придётся поторопиться. Саммербель – единственная, кому это под силу. – Он бросил долгий взгляд на Фурию. – Очень возможно, всё обстоит именно так, как ты описываешь. И может, я Изиду недооценил. Но тогда не ты, а она должна меня в этом убедить.

Со стоном Фурия рухнула в освободившееся кресло. Саммербель на софе опять погрузилась в раздумья.

Кэт притянула Финниана к себе и поцеловала. Поскольку оба, казалось, не были уверены, правда ли другому сейчас этого хотелось, их губы соприкоснулись сначала неловко, и только потом их поцелуй стал по-настоящему страстным. Где-то в глубине дома ударил колокол. Фурия и Саммербель одновременно подскочили, как, впрочем, Кэт и Финниан. В другой жизни Паулина так звала семью ужинать. Сегодня же этот колокол означал только одно: тревогу.

Второй раз за вечер дверь кабинета распахнулась без стука. Перед ними стоял фавн, которого Фурия видела утром за малярными работами. Его взъерошенная шкура была в брызгах белой и жёлтой краски. Лицо посерело.

– Ариэль… – Это прозвучало, как стон. – Ариэль умер.

Глава шестая

После изгнания Зибенштерна его «Книги творения» – те самые тома, в которых он создал мир библиомантики и письменно зафиксировал его правила, – перевезли из дома Анжелосанто в резиденцию. До этого они пролежали почти полтора столетия в потайной комнате на вилле, вдали от влаги и дневного света. Поскольку дело шло о рукописях, существовавших в единственном экземпляре, обнаружилось, что дальнейшее их хранение в катакомбах связано со слишком большим риском. Полгода назад на Фурию там налетел плесневик, верный признак того, что в этом месте появилась сырость. К тому же наводило на размышления и то обстоятельство, что библиотека превратилась в убежище.

В конце концов было решено припрятать «Книги творения» в комнате на втором этаже. Оба высоких окна заколотили, на двери установили множество замко́в. День и ночь стояли на страже два вооружённых экслибра, преграждавшие вход внутрь всякому, за исключением Ариэля и трёх библиомантов от движения сопротивления: Изиды, Саммербель и Фурии.

Оба караульных теперь были мертвы. Их отбросило от двери более чем на пятнадцать метров, в другой конец коридора. Их тела отшвырнуло в стену через коридор с такой силой, что обои цвета бургундского вина порвались и под ними облетела штукатурка. Вид того, как охранникам вывернуло суставы и головы, не оставлял ни тени сомнения в том, что у них были переломаны абсолютно все кости.

Мужчина попросил простыню, чтобы прикрыть погибших, но его оттолкнула в сторону одна экслибра, со всхлипываниями повалившись перед одним из убитых на колени. Как и прочие экслибры, в это время дня она находилась в парке за домом. Беженцы из Леса мёртвых книг не забыли свой обычай – после захода солнца собираться на трапезу под открытым небом. Кем бы ни был тот, кто сюда проник, он должен был знать, что жизнь в коридорах замерла.

– Они нас выследили, – прошептал Финниан, – и обо всём осведомлены.

Кэт крепко сжала ему руку, так что у неё побелели суставы на пальцах.

У Фурии свело мышцы на шее и заныло в желудке. Ей казалось, что она шагает вниз по коридору, словно робот, мимо встревоженных экслибров. Они всё подходили, большинство с окаменевшими лицами. Некоторые тихо плакали. Часть из них наскоро вооружились: кто кухонным ножом, кто дубинкой, а один даже граблями. Гробовое молчание накрыло всех; экслибры от шока молчали, словно проглотили язык.

Саммербель поспешила вперёд, энергично прокладывая дорогу сквозь толпу. Экслибры знали её уже много лет и испытывали к ней уважение. За ней следовали Финниан, Кэт и Фурия. К ним присоединились и другие, тоже желавшие заглянуть в комнату, но два здоровяка, как правило, нёсшие у двери дневную службу, оттесняли экслибров обратно.

Одежда Ариэля была разорвана на сотни кусков, словно взорвалась изнутри. Лоскутья валялись по всей комнате. Его уже успели перевернуть на спину, уложить на груди руки одну на другую и вытянуть ноги. Черты его лица казались бы умиротворёнными, если бы не изменение цвета кожи. Она и раньше отливала лёгкой голубизной, но теперь каждый кровеносный сосуд прорисовывался тёмно-синими линиями, бесчисленные разветвления которых покрывали всё его тело.

– Это… – начала Фурия.

– Голубая кровь, – подхватила Саммербель. – Всегда у него была.

– У него полопались сосуды, – Финниан опустился рядом с Ариэлем на корточки, потёр глаза и взял его безжизненную руку. – Все как один.

Фурии сделалось плохо. Кэт судорожно глотала воздух.

– Но не похоже, чтобы пролилась хотя бы капля крови. – Голос Финниана дрожал. – Какая-то колоссальная сила сдавила их, только вот его тело на это прореагировало совершенно иначе, чем тела часовых перед дверью.

Фурия видела, что деловитостью он лишь прикрывал свою боль. Долгие годы они с Ариэлем были очень близки и всегда вместе планировали выступления братьев-бардов. Обоих связывала жизнь, полная лишений, но они так же разделяли и победы друг друга – это сделало их неразлучными друзьями.

Кэт пару раз порывалась подойти к нему, но остановилась, догадавшись, что в такой момент Финниана лучше не трогать. Она ничего не смогла бы сказать в утешение, а общие фразы никогда не были её коньком.

Саммербель закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внезапно она бросила взор на Фурию.

– Чувствуешь?

Но Фурия была опустошена и не ощущала вообще ничего. Словно кто-то неожиданно её ударил, да так сильно, что её контузило. Несколько часов назад она ещё беседовала с Ариэлем. А теперь он лежит перед ней на полу, мёртвый. Кто бы за этим ни стоял, этот кто-то не просто лишил её друга, но даже шанса с ним проститься.

– Фурия, – начала Саммербель, – ты чувствуешь это? Ариэль не был библиомантом, а здесь всё пропитано библиомантикой. – Она перевела взгляд на полку стеллажа, где аккуратненько, в ряд, выстроились «Книги творения» – крупноформатные фолианты, обтянутые тёмной кожей, без названий, но пронумерованные золотыми римскими цифрами. От книг тоже исходила библиомантическая аура, но Саммербель имела в виду кое-что другое. Эхо убийцы.

Как в тумане, Фурия кивнула, так как теперь до неё тоже докатилось это эхо. Но уже в следующее мгновение ей пришла в голову мысль, перебившая всё остальное.

– Пип! – Она заметалась и ринулась к двери. – Пипа кто-нибудь видел?

Экслибры у двери расступились, едва только Фурия стала протискиваться к выходу. Будто в замедленной съёмке, перед ней шевелились губы, но вряд ли до неё долетал хотя бы один звук, всё было похоже на далёкое глухое жужжание. Всё, кроме: «У меня всё в порядке! – этот голос звучал ещё совсем по-детски, хотя, судя по всему, скоро он уже совсем изменится. – Фурия, я здесь!»

Она металась вправо и влево, пока наконец не увидела брата в другом конце коридора, среди прочих экслибров. Рядом с ним стоял Пасьянс, положив ему руку на плечо.

– Едва забили тревогу, как я сразу – к нему, – отчитывался южанин. – Искал-то я, правда, тебя, Фурия, но потом решил: ты и сама за себя постоишь, а вот ему моя подмога нужнее, ну если что стрясётся…

Она с облегчением поспешила к обоим и запричитала:

– Спасибо, спасибо! – потом обняла Пипа и попросила Пасьянса: – Можешь побыть с ним? Мне надо обратно.

– Всенепременно.

– Что с Ариэлем? – спросил Пип.

Приукрашать события она считала лицемерием. Он достаточно взрослый и сам слишком много пережил:

– Он умер.

– Что случилось? – спросил Пип.

– Мы ещё не знаем. Держись рядом с Пасьянсом, ладно?

– Можно мне его увидеть? – настаивал брат.

– Позже.

Когда она вернулась в комнату, Финниан уже распорядился обыскать всё имение. Другим предстояло проверить стражу у входа в библиотеку на случай, если кто открыл туда ворота из другого убежища. Но ключи от тяжёлой железной двери Фурия носила день и ночь при себе; вот и теперь они оттягивали карман её штанов. Скорее всего, убийца Ариэля скрылся посредством прыжка.

– Но это под силу только библиоманту, здесь мы единодушны, ведь правда? – спросила Кэт. С Ариэлем её связывало меньше всего дел, и тем не менее девушка еле сдерживала слёзы. Теперь уже обоих братьев-бардов, давших сопротивлению его название, не было в живых.

– Это не был обычный библиомант, – заявила Саммербель, с трудом стараясь сохранять спокойствие. – Стражников перед дверью швырнуло по коридору с невероятной силой. А стену вы видели? Мне такое не под силу.

– Зато мы все отлично знаем, кто на такое способен, – сказал Финниан.

Фурия предвидела такой поворот разговора и на минуту чуть не поддалась искушению выплеснуть на него весь накопившийся гнев.

– Ты и в этом подозреваешь Изиду?

– Её или Арбогаста, если она ему доложила, где нас искать.

– Или же их обоих, – подпела Саммербель.

Фурии пришлось сделать усилие, чтобы на них не накричать. Просто не хотелось рядом с их мёртвым другом затевать ссору. Пару минут назад она ещё верила, что, может, убедит их обоих. Теперь же стало ясно: она проиграла. Кто бы Ариэля ни убил, тот – сознательно или неосознанно – укрепил подозрения против Изиды.

Позвавший её фавн вошёл в комнату и затворил за собой дверь, чтобы держать экслибров подальше в коридоре. Фурия не могла припомнить его имени: сейчас целые блоки её памяти были словно уничтожены. Из прилегающей комнаты он принёс простыню и накрыл ею тело Ариэля. Волосатые руки фавна забила дрожь, когда он, слегка помедлив, прикрыл также и лицо.

– У Шекспира он и дальше живёт, – прервала Кэт молчание, и все посмотрели на неё.

– Но здесь ему это больше не поможет, – возразил Фавн.

Кэт вздрогнула:

– Простите, я не хотела… проявить непочтение.

Экслибр ей улыбнулся и покинул комнату. Когда он за собой закрыл дверь, до них донеслось, как снаружи он успокаивает других. Теперь они остались вчетвером со своим убитым другом.

Фурия прекрасно поняла, что имела в виду Кэт. Уже не первый раз она задавалась подобным вопросом: могут ли экслибры умирать, как люди? Если герои, выпадая из книги, не меняют хода повествования, значит, их другое «я», источник их существования, остаётся неприкосновенным. Сходным был и обратный вариант: смерть персонажа в книге не оказывала никакого влияния на своего двойника в библиомантическом мире, ведь выпадал он из книги до своей смерти и здесь вёл совсем другую жизнь.

Иными словами, если сейчас Фурия сидела бы в своём кресле с шекспировской «Бурей», почувствовала бы она, что Ариэль, которого она знала, живёт и здравствует? Или же он по-прежнему остался бы выдуманным персонажем, выплеснутым на бумагу фантазией автора? Персонажем, имеющим с её другом из плоти и крови едва ли больше общего, чем одно только имя?

Кэт всё же подошла к Финниану, положила ему руку на плечо и приобняла. Она тихо успокаивала его, гладя по волосам. Парень ненадолго закрыл глаза. Тем временем Саммербель опустилась на корточки рядом с Ариэлем и, приподняв простыню с его лица, потрогала сомкнутые веки, другую свою руку она положила на сердечную книгу. Казалось, она прислушивается к Ариэлю, ища следы; если она действительно получила бы такую возможность, она оказалась бы гораздо сильнее, чем думала Фурия.

Фурия медленно приблизилась к столу, где в стопку были сложены три тома «Книг творения». Единственный стул валялся на полу, Ариэль, по-видимому, его опрокинул, когда в комнату проник нападавший.

Долгое время Ариэль работал над тем, чтобы пролистать все книги и каталогизировать их содержание. С самого начала он спросил Фурию, не хочет ли она помочь ему, и, объединив усилия, они приступили к расшифровке манускриптов Зибенштерна. Но воспоминание о письмах Северина к Фурии оказалось болезненнее, чем она это предполагала. Некоторое время она сдерживалась, стараясь подавить волнение при виде знакомого почерка, но наконец ей пришлось попросить Ариэля продолжить работу без неё. С тех пор он день-деньской в одиночестве ломал голову над текстами Зибенштерна, конспектируя их суть в черновую тетрадь и пополняя список новых обстоятельств и уложений в библиомантическом мире.

На столе лежали пятый, шестой и седьмой тома. Видно, незадолго до смерти Ариэль сравнивал отрывки из них, может быть, искал противоречия, проливавшие свет на какие-то недочёты в «Книгах творения» Зибенштерна, логические ошибки, представлявшиеся если не необъяснимыми феноменами, то злой иронией судьбы. «Случайности, – объяснял Ариэль Фурии, – часто восходят к противоречиям в законах Зибенштерна, а события на первый взгляд бессмысленные – к упущениям».

Двадцать четыре тома Зибенштерна представляли собой обширный свод правил, но достаточен ли он, чтобы описать все аспекты жизни? Едва ли. Зибенштерн просто заложил фундамент, с трещинами и неровностями, а Академия возвела на нём своё сооружение: создала новые убежища, издала уставы и предписания, склоняя и спрягая игру ума Зибенштерна по собственному усмотрению. Но при этом три семейства могли действовать только в рамках границ, заданных Зибенштерном. Создавать собственные «Книги творения» им было не дано, равно как и вносить коррективы в уже существующие. То есть основы библиомантического мира были заложены раз и навсегда, и никто и ничто не могло вносить изменения – не исключая и самого Зибенштерна, уже задолго до того утратившего всякий контроль над своим Творением.

Пока Кэт и Финниан друг с другом шушукались, а Саммербель осматривала тело Ариэля, Фурия подошла к стене и принялась изучать книжные полки. Один большой промежуток между четвёртым и восьмым томами объясняли лежавшие на столе книги, а вот другой – между десятым и двенадцатым томом…

– Саммербель!

– Ау?

– Ты не видела одиннадцатый том?

– Нет. – Саммербель подошла к Фурии и задумчиво провела указательным пальцем по кожаным корешкам, пока не наткнулась на пустоту. – Странно.

Фурия кивнула и спросила:

– Выносил Ариэль книги из помещения? По-моему, нет… Он сам придумал эти правила.

– Для верности следует всё-таки поискать у него в комнате.

– Спорим, что тома там нет?

Подошли Кэт с Финнианом.

– Что такое? – спросила Кэт.

– Не хватает одной книги. Одиннадцатого тома.

– Знает кто-нибудь, о чём он? – поинтересовался Финниан.

Фурия покачала головой:

– Записи Ариэля заканчиваются на седьмом, – сказала она и сунула руку в дыру. – До одиннадцатого он ещё не добрался.

Саммербель отступила на шаг назад, как будто нуждалась в большем расстоянии, чтобы оценить ситуацию.

– Но что можно сделать с одним томом «Книг творения»? И почему убийца прихватил только его?

Мысли Фурии влекли её уже дальше.

– С момента их создания сами книги не обладают больше никакой силой, ведь так?

Кивнув в знак согласия, Саммербель вынула с полки десятый том и принялась листать.

– Библиомантический мир возник в момент письменной фиксации. После этого книги служили лишь документацией того, что сотворил Зибенштерн. Так, по крайней мере, объяснял Ариэль.

– То есть если сама книга бесполезна, – продолжила Фурия, – и хороша только для чтения, то, значит, кто-то позарился на информацию, содержащуюся только в одиннадцатом томе, и нигде больше.

– Значит, этот кто-то был осведомлён? – спросил Финниан. – Иными словами, откуда кому-либо вообще известно, что и в каком месте значится в этих книгах? Я думал, только Зибенштерн знал точное содержание всех двадцати четырёх томов. Ведь даже Академия не по всем пунктам единогласна.

– Зибенштерн всё ещё в ночных убежищах, как пить дать, – высказала Кэт мысль, мелькнувшую и у Фурии. – Если здесь не произошло никаких изменений, то это должен быть кто-то…

– Кто после него имел доступ к книгам. – закончила мысль Саммербель. – Причём в течение времени, которого хватило бы для их обстоятельного изучения. Каждого тома в отдельности.

Финниан нахмурился.

– Доступ в это помещение имели только Ариэль, Фурия, Саммербель и…

– Ой! – оборвала его Кэт. – Смотрите!

Тело Ариэля сделалось прозрачным и начало медленно растворяться в воздухе, тускнея, словно клочья тумана.

Прислонившись спиной к стеллажу, Фурия начала сползать на пол.

– Изида!.. – прошептала она.