Текст книги "Горький аромат фиалок. Роман. Том первый"

11

Роман Павловский сидел в своей собственной частной темнице. Да-да, в подвале старинного дворца, купленного еще его отцом, Владимиром Михайловичем, имелась небольшая тюрьма с несколькими камерами и… с комнатой пыток. Бывали в прежние смутные времена враги у основателя компании «Надеждинский морской порт», и некоторые пытались совать ему палки в колеса, всякого рода саботажники и диверсанты, и ему приходилось самолично допрашивать этих деятелей, мешавших ему строить порт. Приходилось и ломать их, истязая в камере пыток, чтобы выбить нужное признание или для того, чтобы заставить выступить с публичными свидетельствами против своих нанимателей-хозяев, которые не могли спокойно смотреть на успехи бизнесмена-пришельца. Всякое бывало прежде, что ж теперь о том вспоминать…

Роман же Владимирович, как цивилизованный человек, воспитанный в демократическом духе, не пользовался этой темницей, хотя по его указу подвал и все его помещения всегда поддерживались в хорошем состоянии. Бывало, что и он велел доставить в камеру пыток какого-нибудь ретивого журналистишку, который, отрабатывая заказ конкурентов, не давал нормально жить и трудиться. Чтобы постращать, просто постращать. Пребывание в мрачных казематах, вид крючьев, цепей и щипцов для дробления костей действовал безотказно, и бедный работник пера сдавал своих нанимателей, и у него навсегда отбивалась охота писать грязные пасквили в адрес Романа Владимировича и его компании.

Зятя доставили прямо в комнату пыток, где его уже ждал грозный тесть. Том был бледен, как смерть. Его руки за спиной были в наручниках. Он с ужасом разглядывал ржавые крюки и цепи, нависавшие над ним, бросал быстрые взгляды на запыленные полки с рядами щипцов разной величины и булавок для подноготных пыток. Его лицо покрылось крупными каплями пота, и Роман Владимирович видел, как трясутся у него поджилки.

– Что ж ты, засранец, так трясешься? – сказал он насмешливо, подходя вплотную к зятю, – Или страшно стало?

– Р-роман В-владимирович, я… я ничего не понимаю… – залепетал Том, – Что это все значит? Что это за помещение?

У бедного Тома бегали глаза, он поминутно оглядывался на массивную железную дверь, за которым скрылся Алексей Борн со своими помощниками, доставившие его в это страшное подземелье. Он изо всех сил старался сохранить спокойствие, но самообладание покинуло его, как только он вошел сюда.

– Это камера пыток, – отвечал Павловский и, поддев крюком за наручники на запястьях зятя, взялся за рычаг лебедки, – Сейчас я буду тебя пытать.

– З-за что, Роман Владимирович? Или это шу-шутка… т-такая? – Том с ужасом смотрел на цепь, которая с ржавым хрустом пошла вверх, задирая руки за спиной.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы я шутил? Нет, Том, я буду тебя пытать. Первым делом вздерну на дыбу, а потом примусь дробить кости вот этими щипцами.

И он взял в руки самые большие щипцы и подошел к зятю, который стоял теперь в нелепой позе, весь изогнувшись, навытяжку на цыпочках.

– Не скажешь, кто надоумил отравить меня – значит, придется дробить твои кости, одну за другой, одну за другой!

– Да вы что, Роман Владимирович! С чего вы взяли, что я мог вас отравить? Кто вам сказал такую чушь?

– Никто. Я сам знаю. И даже знаю, что ты мне подсыпал. Препарат икс. Слыхал о таком?

Том при этих словах покачнулся. Свет в его глазах померк, и если б он не был подвешен, то наверняка бы упал. Он-то знал все об этом препарате. «Как же старый хрыч узнал обо всем, – лихорадочно думал он, – Надя? Не может быть! Ведь это ее идея, это она решила избавиться от старика. Но что же теперь делать – он обо всем знает. Неужели Надя решила сдать меня? Да, да, по всему это так. Шлюха! Хочет сойтись с этим Крымовым. Тоже сволочь… та еще! Не иначе, что это он надоумил ее убить сразу двух зайцев – отца и мужа. Но нет, я выгораживать вас не стану!»

И он затараторил, захлебываясь и сбиваясь на каждом слове:

– Простите меня, Роман Владимирович, не губите зря. Я виноват перед вами, да, но главная вина не на мне. Меня заставили! Это все Надя, Надежда… она. Она и… этот Юрий Крымов. Я лишь передал им препарат, я даже толком и не знал, для чего он им, я думал… думал, что они хотят отравить… хотят отравить… кого-то другого, не вас, разве я бы посмел… если б знал… если б знал, кого они собираются… вот…

Павловский остановился перед зятем. Так вот оно что! Все же это дочь его отравила. В груди у старик похолодело и он произнес следующие слова не очень уверенно.

– Не оправдывайся! И не лги! Мне все ведомо – ты отлично знал, против кого замышляется подлое убийство. И ты лжешь – Крымов не пойдет на такое дело. С какой стати! Ты, верно, считаешь, что я уже выжил из ума? А вот насчет Нади… это возможно, в это я могу поверить. Но это ещё нужно проверить.

И он вызвал Алексея Борна нажатием специальной кнопки вызова охраны.

– Доставь сюда Надежду. Да поживей!

Алексей молча козырнул и, оставив одного мордоворота за порогом комнаты пыток, пошел добывать дочь своего хозяина. И пока его не было, Том униженно ползал у ног своего тестя, вымаливая прощение, валя все на свою жену, – тесть милостиво снял его с крюка.

«Эх, Надя, Надюха, Надежда! – сокрушался про себя Роман Владимирович, – Что ты наделала! Неужели жажда власти может заслонить все? Все, что я для тебя сделал. Или и ты оказалась орудием в чьих-то руках? Но в чьих? Нет, Крымов не пойдет на такое дело, и, во всяком случае, он не пойдет на сговор с тобой, уж я это знаю. Но кто же тогда? Или никого нет, и ты пошла на убийство собственного отца по своей инициативе? Зачем? Разве мало было богатства и власти у тебя? Понимаю, ты спешила утвердиться законно на престоле компании. Тебя не устраивало, что ты правила от моего имени. Но, рано или поздно я бы умер – не Кощей же я Бессмертный! Неужели нельзя было потерпеть! Да, я бывал несправедлив к тебе, иногда. Бывало всякое… но я никогда не забывал, что ты – моя дочь, моя кровиночка! Как ты-то могла забыть, забыть, что я тебя породил?»

То ли старость, то ли приближение смерти так подействовали на старика – взгляд его затуманился, и он почувствовал на щеках горячие дорожки от слез. Роман Владимирович спохватился, сконфуженно отер лицо и, вздохнув, выпрямился. Он вернулся на свое место во главе стола с орудиями пыток, бормоча:

– Но, ты сделала то, что сделала, и теперь не обессудь. Вы со своим муженьком очень пожалеете о совершенной глупости.

Том продолжал скулить, ползая по полу, а Павловский стал обдумывать дальнейшие действия. Первым делом переписать завещание. Сделать это нужно немедленно.

Он по мобильному телефону распорядился разыскать душеприказчика, в присутствии которого должен уничтожить старое и составить новое завещание. Роман Владимирович задумался над содержанием будущего документа.

«Кому завещать компанию, кому передать контрольный пакет акций?» – эта мысль занимала теперь старика. Он еще не придумал достойной кары для дочери и зятя, но ясно, что ей уже не быть наследницей. Пусть скажет спасибо, что останется в живых, зять – тот уже мысленно приговорен к «вышке». Ребята Алексея Борна без колебаний утопят в канализации дворца любого по его приказу. И спустят труп в океан. Да, это так, в этом старик не сомневается. Он еще имеет власть над ними, да и денег он на это дело не пожалеет. Никто и не узнает, куда делся бывший выпускник медицинского колледжа. А если и пронюхают что-то эти вездесущие журналисты, так ведь обреченному старику все равно – он скоро умрет. «Не бери на душу грех», – сказал Демидов. Разве мстить за себя грех?

Павловский вздохнул. Ладно, он еще подумает, что делать с зятем и дочерью. В конце концов, он имеет полное право сделать их нищими. И он так и поступит. Наверное, нельзя придумать кары жесточе – после всего, что они имели, что их ожидало в близком будущем, оставить без наследства. Но, кому же передать компанию? Да, он не забыл о внуках. Но они еще несмышленыши. И пока они вырастут, нужен будет кто-то, кто будет заботиться о процветании компании. Кто? Самая подходящая кандидатура – это Кантемир Шейхов.

Конечно, Шейхов достойный кандидат. Но где гарантия, что этот своенравный и умный человек не приберет к рукам все достояние после смерти Павловского? Кто сможет противостоять ему? Малые детки? У Нади теперь не будет никаких прав, самое большее, что ей светит – это мизерная пожизненная пенсия.

Роман Владимирович крякнул, брезгливо отпихнул ногой наседавшего Тома, и уселся поудобнее на грубой скамье. «Сейчас кстати был бы кто-нибудь из родственников», – подумал он, и ему вспомнились последние слова умирающего отца.

«Роман, разыщи свою мать, – сказал он тогда, – Она была беременной, когда мы с тобой покидали Россию. Ты обязательно должен отыскать брата или сестру, если уж матери нет в живых».

«Нет, может рано еще ставить крест на Павловских, – подумал старик, – Нужно связаться с Бестужевым». И он начал набирать нужный номер на мобильном телефоне.

– Я сейчас в Казахстане, – сообщил Бестужев, – Это одна из бывших колоний России. По моим данным, ваш брат приехал сюда по комсомольской путевке. Здесь он женился и у него родился сын. Правда, он в архивных документах значится под другой фамилией. Он тут Павлов. Видимо, ваша матушка поменяла фамилию после вашего отъезда по вполне понятным причинам. Но я уверен, что это ваш брат. Пока что известно только это. И я надеюсь не сегодня-завтра разыскать вашего брата или племянника.

– Молодец! – не удержался от похвалы Роман Владимирович, – Спасибо! Обрадовал старика. И знай, – я утраиваю награду. Только нужно, чтобы не далее, чем через две недели мой брат и племянник были доставлены сюда. У меня нет времени, так что поторопись. Понятно?

– Понятно! – ответил с готовностью Анатолий Васильевич. А сам подумал: «Ничего себе! Две недели! О чем он думает?»

– Это все, – сказал правитель и, отключив сотку, положил на стол перед собой. Он довольно потер руки. Значит, брат выжил. Более того, у него есть сын. Значит, династия Павловских продолжится. Теперь нужно так переписать завещание, чтобы все, чем он владеет, перешло брату и его сыну.

К тому времени, когда доложили о прибытии дочери, Роман Владимирович уже набросал в уме текст нового завещания.

12

В жизни наступает переломный момент, который требует от человека сделать выбор, решить, какой избрать путь. Кто прошел через это, знает, как нелегко дается такой выбор. В отличие от героя сказки, который из трех возможных путей выбирает самый гибельный, как обещает надпись на камне у развилки дорог, но этот путь почему-то приводит к триумфу, в реальной жизни выбор приходится делать между путями, одинаково приводящим к существенным потерям. Перед таким выбором оказался и Бекхан Кадиев после разговора с женой и дочерью. Хоть сын и промолчал, Бекхан не чувствовал поддержки с его стороны.

Бекхан перешел в спальню, но спать он в эту ночь не смог. Мысли, беспрестанно сменяясь, не давали отойти ко сну. Нахлынули воспоминания о годах детства. Бекхан всегда помнил слова родителей о чести, достоинстве, порядочности, о доброте и милосердии; об уважении к людям, о необходимости жить своим трудом. Он думал: «Отец, неужели ты не был прав, и я зря мучаю себя и своих домашних, тщетно пытаясь обеспечить их, оставаясь при этом честным и порядочным?»

Родители рассказывали, как трудно они жили, особенно до его рождения; растили восьмерых детей, работая от зари до зари ради трудодней, на которые жили впроголодь. Только ко второй половине шестидесятых жизнь их более-менее наладилась. Отец был способным специалистом, но из-за своей принципиальности так и не вырос выше главного бухгалтера совхоза. Бекхан очень уважал своих родителей, хотя их отношения нельзя было назвать идиллическими. Всякое бывало, но он до сих пор руководствовался примером отца и матери – честных тружеников, не укравших и копейки, ни у людей, ни у государства, не совершивших ни одного бесчестного поступка, ни разу не уронивших своего достоинства ни перед кем.

Теперь, и Майра, и Зайра пытались внушить ему, что его родители не были правы. И окружающая действительность подтверждала их слова. Конечно, Майра по-своему права, жестко, даже жестоко ставя ультиматум перед ним. Ее мало интересует, каким образом он будет действовать, для нее важен конечный результат. Она-то не мучает себя подобными размышлениями, она давно решила для себя, что честные люди – просто дураки. Она требовала, чтобы Бекхан занялся каким-нибудь делом – бизнесом или коммерцией. Но Бекхан не понаслышке знал, что творится в тех сферах, где крутятся большие деньги.

Еще по приезду в город он пробовал себя в коммерции, но потерпел фиаско. А все потому, что не захотел гнуться перед сомнительными субъектами, паразитирующими на «крышевании», наживающимися на посредничестве. Ему еще повезло, он легко отделался – просто обанкротился, весь товар и капитал пошли на уплату неустоек и штрафных процентов. Теперь он знал, что дорога в те сферы ему заказана. Ситуация за эти годы изменилась, все ниши заняты, а у него нет ни денег, ни связей, чтобы кого-то потеснить.

Что ему остается? Сделать какую-нибудь карьеру. Но как? У него нет образования, нет диплома, нет поддержки. Впервые Бекхан пожалел о своем отказе после армии поступить в вуз, в который предлагал определить по блату его зять. Да, тогда ему это не было нужно, тогда он решил посвятить свою жизнь сельскому хозяйству, земледелию, механизаторству. Знал бы он тогда, что наступят времена, и земледелец не сможет прокормить семью!

Но что же придумать? Как решить эту сверхзадачу? Опять перед его мысленным взором возникло злое и решительное лицо Майры, в ушах раздались ее угрожающие слова. Бекхан знал, что если она на что-нибудь решается, то идет до конца.

Несмотря на разочарование в жене и детях, Бекхан не допускал и мысли о разводе. Он злился, возмущался про себя тем, что они посмели поставить его в такое положение, в приступе отчаяния и обиды порывался покинуть дом и уйти, куда глаза глядят. Но он понимал, что это несерьезно, что это недостойно мужчины.

Наконец, где-то под утро, он пришел к выводу, что нужно еще раз поговорить с Майрой, убедить ее. Сказать, что она требует от него невозможного, сказать, что бесчеловечно так поступать с ним. Эта мысль немного успокоила, и он заснул.

Ему показалось, что он только на миг смежил веки, когда Майра растолкала его. Недовольно взглянув на нее, он натолкнулся на ее хмурый взгляд.

– Вставай, уже восемь, – холодно бросила она.

Бекхан хотел отмахнуться от нее, но вспомнил о своем решении и примирительно улыбнулся. Майра не изменила выражения лица. Бекхан сел и взялся за ее руку, но она отстранилась.

– Майра, не сердись, – попросил он, – Сядь и выслушай меня. Нам нужно серьезно поговорить.

– О чем? Я сыта по горло твоими разговорами, не хочу слышать больше ни слова. Все, что было нужно, я сказала вчера. Чего переливать из пустого в порожнее?

– Но ты все же выслушай меня. Я всю ночь не спал, все думал. Ты не должна так со мной поступать. Это жестоко.

– Жизнь такая стала.

– Жизнь может быть любой, но люди не должны ожесточаться. Давай останемся людьми, знаю, это трудно, но мы ведь муж и жена и не должны бросать друг друга в трудную минуту.

– Почему? Сейчас все так делают. Не мы первые, не мы последние. Чем я хуже других женщин? Например, Татьяны? Она правильно поступила – чем тащить, лучше отделаться от лишней обузы.

– Но я не обуза!

– Обуза! Ты можешь говорить, что угодно, но я уже все сказала. Я не собираюсь спорить с тобой. Мне некогда. Я ухожу на работу, а когда вернусь, ты скажешь, что собираешься делать. Тогда и я скажу, что с тобой делать.

Этим каламбуром Майра прекратила разговор и вышла. Бекхан вздохнул обреченно и начал одеваться.

– Что делать? Что же делать? – этот вопрос вновь всплыл и неотступно следовал за ним везде. Он пил чай в одиночестве. После чая он кружил по комнатам, как потерянный. Наконец он остановился перед портретами отца и матери.

– Вот так, папа! – зашептал он, – Вы жили в тяжелые времена, но тебе было легче – маме и в голову не могло придти ставить тебе ультиматум. Да, вам было намного проще.

Оставаться дома он больше не мог, поэтому отправился в город. Он долго слонялся по улицам, размышляя над своей задачей. Не придумав ничего путного, он отправился искать биржу труда, расспрашивая прохожих, но по ошибке набрел на офис какой-то фирмы. Только он собрался продолжить путь, как заметил небольшой щит с крупным заголовком:

ВАКАНСИИ

Бекхан узнал, что строительной фирме «Мотивация», у офиса которого он оказался, требуется начальник охраны. Ниже шли требования к претенденту – обычный набор – специальное образование, высшее или среднее, опыт работы, лицензия и т. д. Бекхан отвернулся от щита и уже хотел отправиться восвояси, но что-то удержало его. В глубине сознания возникла неясная идея, смутная мысль, говорившая, что нужно предпринять что-то, не характерное для него; поступить не так, как он привык поступать. Ему вспомнились слова дочери, сказанные накануне: «Почему не используешь свой ум? Свои способности? Все боишься замараться…»

«Значит, нужно попытаться решить эту проблему, применив свой ум и не боясь замараться», – сказал себе Бекхан и, войдя в вестибюль, сел на скамью под развесистым фикусом. Он сидел, незаметный в своем убежище и спокойно думал, перебирая варианты решения возникшей перед ним задачи. Спустя некоторое время он решительно поднялся и, прохаживаясь по вестибюлю, стал украдкой вглядываться в лица входящих и выходящих, словно искал знакомого.

Он остановил свой выбор на молодом человеке с плутоватой улыбкой. Молодой человек спешил к выходу. Бекхан последовал за ним и окликнул, как только они оказались снаружи.

– Братишка! Можно тебя на пару слов?

Тот оглянулся и остановился в нерешительности, сомневаясь, к нему ли адресуется Бекхан.

– Здравствуй, – поздоровался с ним Бекхан, – Как тебя зовут?

– Аскар, – представился парень.

– Ты здесь работаешь?

– Да, а что?

– Ничего особенного, – поспешил успокоить парня Бекхан, – Нам нужно поговорить. Не беспокойся, ничего серьезного, так, навести кое-какие справки.

Бекхан пожал руку Аскару и указал на кафе напротив.

– Пойдем в кафе, посидим, побалакаем. Выпьем чего-нибудь, я угощаю, – предложил он.

Аскар взглянул недоверчиво, стараясь догадаться, кто перед ним и что этому человеку надо.

– Да ты не бойся, я не из налоговой. И не из финпола. У меня несколько пустячных вопросов, – мягко продолжал Бекхан и располагающе улыбнулся. Он постарался вложить все свое обаяние в эту улыбку, и кажется, это ему удалось. Аскар сменил подозрительность в глазах на лукавые искорки.

– Вообще-то мне некогда, – сказал он, – Но… но, если недолго, то так и быть, посидим, почему и нет?

Бекхан заказал водку и легкую закуску.

– Что вас интересует? – спросил Аскар после того, как они пропустили по стаканчику.

– Фирма ваша частная?

– Да.

– Кому она принадлежит?

– Владелец, он же ее президент, – Владимир Иванович Ким, – как на допросе отчеканил Аскар и замолк, скосив глаза на графин.

Бекхан понял намек и наполнил стаканы. Они выпили и закусили. Бекхан пододвинул к Аскару сигареты, но тот отказался, сказав, что не курит. Бекхан с удовлетворением отметил, что собеседник его – большой любитель выпить. Он снова разлил водку.

– А фирма богатая? – продолжал он свой «допрос».

– Да, крупная фирма, – невпопад ответил Аскар и выпил. Бекхан подлил.

«На такого не напасешься выпивки!» – подумал он и точно – Аскар не дал водке долго оставаться в стакане. Он опрокинул ее в себя, крякнув от удовольствия, и захрустел аппетитно огурцами. Бекхан помедлил с наполнением его посуды и, улыбнувшись, задал еще один вопрос:

– Что за человек этот Владимир Иванович Ким?

– Между прочим, хороший человек, простой мужик, – похвалил президента фирмы Аскар. Щеки его разрумянились, и глаза еще больше заблестели. Он не стал дожидаться, когда Бекхан нальет, и сам наполнил стаканы, да так щедро, словно это он угощал, а не наоборот.

«А он не дурак выпить на халяву!» – мысленно отметил Бекхан, следя, как легко управился Аскар с переполненным стаканом.

– А давно он является владельцем фирмы?

– Владимир Иванович работал еще в СМП директором и вот, раскрутился. Но мужик он простой, одевается просто, ездит на «Волге», с нами всегда вежлив, не хамит. Зарплату платит вовремя – чего еще надо? Только делами в фирме больше ворочает его зам – Рахат Аскеров.

В этом месте Аскар понизил голос.

– Этому сам черт не брат, – продолжал он почти шепотом, наклонившись к Бекхану, – Говорят, он связан с братвой, короче, мафиози. Но, я вам этого не говорил. Владимир Иванович не вмешивается в текущие дела, а вот дочь его, Виолетта Владимировна, пытается прибрать к рукам фирму. Но против Рахата… (в этом месте он прищелкнул пальцами) против него у нее кишка тонка.

С этими словами Аскар откинулся на спинку стула. Графин опустел и уже не интересовал его, – видимо Аскар из тех, кто успокаивается, лишь уничтожив всю выпивку. И теперь ему хотелось просто поболтать, видимо, это была его вторая страсть после спиртного. Впрочем, многие мужчины пьют словно бы для того, чтобы развязать себе языки.

– Дочь, говоришь? – заинтересовался Бекхан, – Сколько ей лет? Замужем? И кем она работает?

– Она вообще-то еще студентка, заканчивает университет. Но работает у нас архитектором. Нет, не главным. Говорят, она способная, и как только получит диплом, папаша сделает ее главным архитектором.

– Вот как. Так она замужем?

– Нет. У нее нет даже жениха, хотя многие увиваются вокруг. Говорят, что она ни с кем не встречается. Я ее плохо знаю, но она – девушка с характером. Например, мне известно, что она не ладит с мачехой.

– У нее нет матери?

– Есть. Говорят, живет где-то в деревне. И что вроде Владимир Иванович не живет и со второй женой. Вообще, странная семейка…

– А чем еще занимается эта Виолетта Владимировна? У нее есть подруги? Где-нибудь тусуется, развлекается?

– Нет, исключено. Говорят, она затворница. Синий чулок. Да это и видно по ее внешности – дочь богатого человека, а ходит вечно в потертых, перекрашенных джинсах с заплатками. Правда, машина у нее шикарная – фиолетовый «Ягуар». Говорят, она любит быструю езду и ее часто штрафуют гаишники – за превышение скорости. Но что ей штрафы – у папаши денег…

– А мачеха ее что? – перебил его Бекхан.

– А?! Мачеха? Лариса Васильевна живет в роскошном особняке в центре. Ее покойный отец, Масленников, в свое время помог Владимиру Ивановичу создать фирму. Он был большой шишкой, не то замминистра, не то начальник главка, – что-то в этом роде. Может, слыхали?

Бекхан сделал неопределенный жест, – нельзя было понять, знал он Масленникова или нет.

Аскар продолжал:

– Говорят, поэтому Владимир Иванович бывает с Ларисой Васильевной вместе на официальных приемах, чтобы друзья покойного тестя считали их по-прежнему супругами. Масленников-то умер, а его приятели еще в силе. Она и в фирме бывает часто, вроде как контролирует Владимира Ивановича. Говорят, что у нее несколько любовников, а первый из них – Рахат Аскеров.

– Понятно, – сказал Бекхан и помолчал, думая, о чем бы еще спросить.

– А эта Лариса Васильевна, она что – работает где-нибудь?

Аскар фыркнул.

– Заставишь такую! Да она только и знает, что носится из салона в салон на своем «Порше», когда не за границей. Зачем ей потеть, когда денег – куры не клюют? А так она красивая и умеет расфуфыриться, – каждый раз в другом наряде приезжает. И молода, может только лет на пять старше своей падчерицы. Но, какая-та вульгарная. А как заносчива!

Аскар покачал головой, осуждая Ларису Васильевну.

– А откуда все эти сведения? – спросил Бекхан, засомневавшись в своем «информаторе», – Откуда ты все это знаешь?

– Откуда? – переспросил Аскар, – Бабы рассказывают…

– Какие бабы?

– Наши, бухгалтерские.

– Ну, тогда понятно, – усмехнулся Бекхан. Ссылка на женщин из бухгалтерии, на этих всезнаек сняла все сомнения. Такой источник заслуживает доверия.

Бекхан решил, что вытянул из Аскара все, что ему было нужно. Он взглянул в глаза Аскара и сказал, негромко, но твердо:

– Спасибо тебе, Аскар. Все, о чем мы с тобой говорили, должно остаться между нами. Лады?

– Конечно, конечно! – заверил тот, – Что, – я не понимаю, откуда вы?

Бекхан не стал выяснять, за кого Аскар принял его. Пусть думает, что хочет, лишь бы держал язык за зубами.

Выйдя из кафе, Бекхан прошел в небольшой сквер и расположился на скамье так, чтобы держать в поле зрения машины, стоящие перед офисом «Мотивации». Ему нужно было увидеть эту Виолетту Ким и ее отца. Нежно-сиреневый «Ягуар» и белая «Волга» стояли там почти рядом, и пока глаза Бекхана следили за дверьми офиса, мысли его начали выстраиваться в стройную цепочку.

Минуты протекли незаметно. Подошло время обеда, и из офиса группками и поодиночке потянулись служащие. Некоторые отправились в кафе, в котором недавно сидел Бекхан с Аскаром, некоторые уезжали домой. Мужчина старше Бекхана, сухой и поджарый, бодро подошел к «Волге», отворил дверцу, но не стал сразу садиться в машину. Он стоял, поджидая направляющуюся к «Ягуару» миловидную девушку в джинсах и фиолетовом топике. Мужчина и девушка улыбнулись друг другу и обменялись какими-то фразами, не сумевшими преодолеть расстояние до сквера.

«Очевидно, это и есть Владимир Иванович и его дочь Виолетта», – подумал Бекхан. Девушка сделала ручкой мужчине у «Волги» и скрылась в салоне своей шикарной машины.

Был конец жаркого лета. Потоки солнечного света затопили все пространство между сквером и офисом, и улыбающаяся девушка, облитая, обласканная этими потоками, сама излучающая яркий свет всем своим обликом, показалась Бекхану неотразимой красавицей. Пары взглядов было достаточно, чтобы он оценил ее. Топик и джинсы четко очертили ее фигуру без единого изъяна. Все было в этой фигуре соразмерным и изящным. Прямые волосы ниспадали на обнаженные плечи, под стриженой челкой угадывался высокий и выпуклый лоб – свидетельство ума и твердости характера. Потертые джинсы, отливающие лиловым отлично сочетались с фиолетовым топиком и эта одежда выгодно оттеняла обнаженные плечи, шею и бюст так, что казалось, что светлая кожа имеет нежную глубину. Неброская эта одежда, тем не менее, свидетельствовала об утонченности своей обладательницы, и Бекхан усмехнулся над недавними словами Аскара, – очевидно, тот совершенно не разбирается в женщинах и их вкусах.

Черты девушки показались Бекхану знакомыми; знакомыми были и улыбка, и манера легким движением руки поправлять волосы. Бекхан выбрался из своего укрытия и направился наперерез выезжающим машинам. Но ему не удалось взглянуть на Виолетту вблизи – она прикрылась тонированным стеклом, и он увидел лишь кусок голубого неба, который на нем отразился.

Бекхан долго бродил по городу, додумывая возникший в голове план, безуспешно пытаясь вспомнить, кто же из знакомых прежде женщин улыбалась так, как улыбается дочь президента фирмы «Мотивация».