Текст книги "Горький аромат фиалок. Роман. Том второй"

– Юлия, – сказал он, тронув ее за плечо, – Ты зря дуешься. Я завещал эти акции дочери еще и потому, чтобы позаботиться о нашей с тобой безопасности. Ты уже смогла убедиться, что нас с тобой на этом острове поддерживают лишь два человека – наша кузина да Кантемир Всеволодович. Я не знаю, какой у него резон, и еще не совсем уверен в своей кузине, но если б я завещал эти акции тебе, то, возможно, подписал бы смертный приговор нам обоим. Ты понимаешь меня?

Юлия молчала. Она думала. Да, конечно, Владимир прав, и очевидно, она ошиблась, решив, что он слишком доверчив и наивен. Оказалось, что это не так. И впрямь – если б он завещал эти акции ей, то тем, кто захочет их отнять, стоило бы убить Владимира и заставить ее отказаться от них при помощи угроз – как бы она смогла противостоять этим неведомым людям на этом острове, где у нее нет никого?

Юлия повернулась к мужу и улыбнулась. Он обнял ее и притянул к себе. Поцеловал.

– Умница! – похвалил он ее, – Ты все понимаешь с полуслова.

И они дружно рассмеялись.

12

Аликеев немного позабавился с близняшками, говоря им ласковые слова, похлопывая по попам, вызывая у одной из них, Марины, смешки и ужимки. А Карина была более сдержанна. Девочки заинтересовались Бекханом и бросали на него любопытные взгляды. Хозяин и гость выпили немного, после чего Аликеев повел всех по коридору, и, остановившись у дверей смежных комнат, предложил Бекхану:

– Кого выбираешь? Марину или Карину?

Бекхан замешкался. Он понимал, что хочет он того или нет, ему придется переспать с одной из близняшек. Отказаться невозможно – Аликеев может посчитать это дурным тоном. Он, хозяин, «угощает», и гостю не пристало отказываться. К тому же Бекхан чувствовал, что босс подвергает его своеобразному испытанию. У властных натур свои методы проверки людей. Бекхан вспомнил статью об одном знаменитом председателе колхоза, который, принимая в колхоз нового члена, вел в первую очередь в столовую, угощал обедом и наблюдал, как претендент ест. Если этот человек не отличался аппетитом, то у него не было шансов устроиться в престижный и богатый колхоз, потому что председатель его считал: кто плохо ест, тот плохо и работает. У Аликеева есть какие-то виды на него, и тут нельзя сплоховать.

Аликеев по-своему истолковал замешательство гостя. Он усмехнулся и сказал небрежно, поочередно оглядев сестер:

– Трудно выбрать, да? А, бери любую – никакой разницы.

Сестры, как бы ни были похожи, были разными людьми, и Аликеев, либо мало разбирался в женщинах, что маловероятно, либо намеренно унижал девушек, отказывая им в индивидуальности.

Бекхан выбрал Карину. Она показалась более основательной и серьезной, нежели ее легкомысленная сестра. Ее несколько тяжелый взгляд говорил о непростой, страстной натуре. И он не ошибся. Она отдавалась ему истово, и по выражению ее лица было видно, какие глубокие эмоции она переживает. Веки плотно сомкнуты, дыхание прерывистое, щеки разгорячились и залились краской.

Девушка не пыталась менять позу и во все время близости пролежала под Бекханом; лишь подтянула колени и обхватила ногами партнера. Бекхан старался вовсю, уверенный, что Аликеев расспросит ее после, о нем, о его способностях. Карина была удовлетворена полностью, Бекхан понял это по ее признательному взгляду после близости. Они некоторое время пролежали рядом, остывая, перекидываясь короткими фразами:

– Ты местная?

– Нет, мы приезжие.

– Учитесь?

– Да, в университете.

– Самостоятельно работаете?

– Нет, от модельного агентства.

– Да?! – удивился Бекхан. Он-то посчитал, что сестры – девочки по вызову.

Карина поняла, что он имел в виду.

– Талгат Мухамеджанович заметил нас на одном показе. И предложил… он предложил хорошие деньги, и мы согласились.

Бекхан кивнул. То, что сестры хорошо здесь зарабатывают, не вызывало сомнений. Аликеев слыл щедрым, да и сестры стоили хороших денег.

Тихую беседу прервал стук в дверь. Бекхан отворил, и в комнату впорхнула Марина. Она прощебетала:

– Каринка, иди к боссу. А я теперь тут…

И она кокетливо подмигнула Бекхану. А ее сестра покорно поднялась, и, накинув халат, отправилась ублажать Аликеева. На ее лице промелькнула тень неудовольствия.

«Да, тебе не позавидуешь, – подумал Бекхан, – Секс из-под палки – брр!»

И он с удовлетворением отметил про себя, что с ним Карина занималась сексом в свое удовольствие. Тем временем Марина повисла на нем, и, подтянувшись, обхватила его бедрами. Она игриво улыбалась, и Бекхану ничего не оставалось, как отнести ее на ложе.

«Ну, босс, ну ты даешь! – думал он, собирая остатки сил, – Я же не юноша восемнадцати лет!».

Сестры разительно отличались друг от дружки по темпераменту. Марина относилась легкомысленно к близости с мужчиной, и, хотя было видно, что и она получает удовольствие, реакция ее была совсем не той, что у Карины. Она то и дело просила поменять позицию, распахивала накладные ресницы и озорно улыбалась ему. Щеки ее заметно порозовели, и она только задышала чаще, переживая оргазм. В конце она улыбнулась и скорчила рожицу.

Сестры обе были хороши, но близость с Кариной оставила глубокое впечатление, выгодно отличалась на фоне легкой забавы с Мариной. Но, наслаждаясь близостью, лаская их юные тела, Бекхан то и дело вспоминал ту, образ которой замещал, то извивающуюся под ним Карину, то воплощался в сидящей на нем Марине. А когда минутная пелена сходила с его глаз, и он видел, что это не Виолетта, сердце начинало надсадно ныть, и приходило ощущение суррогатности секса, низкопробности получаемого удовольствия. Тогда он спешил вернуться в свои грезы, и, смежив веки, представлял, что он льнет губами к изящной шее своей прекрасной кореянки, к желанным губам ее, ощущает ее гибкое, стройное тело в своих объятиях, слышит пульсацию ее горячего сердца. Наверное, именно этот незримый образ помог ему с честью справиться с испытанием, которому подверг его Аликеев.

После непродолжительного посещения сауны и плавания вчетвером в объемистом бассейне, Бекхан с Аликеевым вернулись в залу. Заскучавшие в отсутствие хозяина гости взбодрились, и с завистью глядя на Бекхана, окружили их и загалдели. Бекхан заметил недовольный взгляд Майры и поспешил присоединиться к кругу важных гостей. Он завязал беседу с мэром, хотя до этого не собирался с ним говорить.

Мэр, энергичный молодой человек, едва перешагнувший за порог тридцати лет, начинал свою головокружительную карьеру с твердым намерением покончить с коррупцией. Но очень скоро понял, что должен выбирать между этим намерением и карьерой. Он был умным человеком и быстро сообразил, что попал в систему, которая не оставляет человеку простора для действий. Да, можно бороться с неприглядными явлениями, но эта борьба потребует от человека, ни много, ни мало – подвижничества. Такому человеку следует отказаться, и от мыслей о личном успехе, и о благодарности за свой труд и усилия.

Был ли он способен на подвиг? Возможно. Если, например, подвиг этот отблагодарится. Если после подвига последуют награды и звания, и всеобщее признание. А если из-за него придется отказаться от мыслей об успешной карьере? И не рассчитывать на благодарность, даже со стороны тех, ради которых и ведется эта борьба? И обречь себя на прозябание и на забытье?

Тогда, только осознав, что он вступил в единоборство с давно отлаженной системой, которая не оставляет человеку, личности выбора – либо эта личность станет ее составной частью, либо система выбросит эту личность из своих недр, будущий мэр малодушно решил подстроиться под нее. Он утешал себя мыслью, что он – своего рода «крот», который должен внедриться в эту систему и, выгрызая ее изнутри, разрушить ее в конце концов. Но он обманывал себя до поры до времени – до того момента, как столкнулся с таким явлением, как Аликеев. Когда он попал в сферу влияния босса, и особенно, когда не без участья последнего, он стал мэром, «тайный борец с коррупцией» окончательно капитулировал. К тому моменту он окончательно убедился в нерушимости Системы, которая, кроме того, что опутана паутиной коррупционных связей, связана по рукам и ногам с организованным криминалом. И теперь и он, и любой другой чиновник во властной структуре города и области, выстраивали свою деятельность и политику, сообразуясь с мнением Аликеева.

Вот и сегодня – беседа велась вокруг субсидий в соцсферу, благоустройства города и капитального строительства. Высокие чиновники не преминули коснуться темы застройки левобережья. Мэр упомянул о проекте Виолетты Ким, который, по его мнению, вряд ли будет принят – слишком дорогой.

– Я знаком с этим проектом, – не удержался Бекхан, – Талантливая работа. И ненамного дороже проекта ее коллеги. Зато предусмотрено все – от стоянки машин до площадок для выгула домашних животных. Один сбор и переработка мусора чего стоят! Да, теплосберегающие материалы дороже, но сколько топлива они позволят сэкономить в будущем!

– Один вариант проекта предусматривает установку атомного реактора, – произнес с усмешкой мэр. И добавил после некоторой паузы:

– Это смахивает на прожект.

– Отнюдь, – возразил Бекхан, – Виолетта Владимировна старается, хоть немного, но прорваться в будущее. А атомная энергетика – будущее всего человечества.

Лицо мэра перекосила гримаса досады.

– Все это лишь громкие слова! Нужно реально смотреть на вещи и не забивать головы ненужным мусором.

– Я с вами не согласен, – смело вступил в полемику Бекхан. Он видел, как заинтересован в разговоре Аликеев и почувствовал его поддержку.

– Что предлагает Виолетта Владимировна? – продолжал он, – Лишь альтернативу. Естественно, она понимает, что сейчас, в данный момент не может быть и речи об АЭС. Ее разработки – для будущих проектировщиков. И не нужно думать, что они придут когда-то в отдаленном будущем. Темпы развития нашего государства дают надежду, что к атомной энергетике нам придется обратиться очень скоро. Наступит день, возможно, лет через пять, и мы будем вынуждены поднять этот альтернативный проект. Но, давайте не отвлекаться на него. В качестве рабочего фигурирует проект с обычным источником энергии.

– Да-да, конечно, – поспешил согласиться мэр, который по взглядам Аликеева понял, что тот на стороне Бекхана в возникшей полемике.

Аликеев делал вид, что тема беседы его интересует, но, тем не менее, слушал с заметным вниманием. Он уяснил для себя, что Бекхан довольно эрудирован и компетентен в вопросах строительства; причем, мыслит широко и масштабно.

«А он разносторонен, – думал он, – Значит, можно утвердить его на место Рахата, пусть вникает в дела „Мотивации“. А потом можно будет подумать и о более ответственной должности».

– Вам стоит прислушаться к словам Бекхана Кенжеевича, – сказал Аликеев мэру, решив открыто поддержать своего нового ставленника, – Я, конечно, не разбираюсь в том, что вы обсуждаете, но знаю, какое глубокое видение проблем у него. Да и Виолетта Владимировна Ким – талантливый архитектор».

Он соврал, не моргнув. Но его реплика подействовала – мэр изменил тональность голоса, и сбавили обороты. К концу разговора он заверил, что будет принят лучший проект, и что на выбор не окажут влияния сметы по ним.

Аликеев видел, что Бекхан удовлетворен результатами беседы. Что он заинтересован в продвижении проекта Виолетты Ким. Опытный босс разгадал его намерения; он уже усомнился в случайности знакомства Бекхана и дочери Владимира Кима. Он не мог знать точно, что произошло тогда в том ресторане, да этого ему и не нужно было знать; он только понял, что первый использует последнюю, как трамплин для взлета, как лифт для подъема на верхние этажи. Ведь карабканье по служебной лестнице отнимает слишком много времени и сил.

«Пускай лезет, пусть поднимается – решил он, – А я буду ему помогать. Он, возможно, хочет прибрать к рукам фирму. Пусть! Тем более, что это ему по силам».

По дороге домой Майра недовольно справилась:

– Куда это вы пропали с этим Талгатом?

Майра, по своему обыкновению, была непочтительна за глаза.

– Талгат Мухамеджанович показывал мне свой дом, – соврал Бекхан.

«Представляю, что будет, если ты узнаешь о том, чем я там занимался», – подумал он и невольно усмехнулся.

– Чего усмехаешься?

Ничего от нее не укроется! А ведь в машине довольно темно.

– Да так… – замялся Бекхан. Сколько раз он зарекался быть осторожным с женой, но нет-нет, да плошал.

– Что – так?

И от нее так просто не отделаться!

– Вспомнил, как глядели на нас все эти расфуфыренные господа, как они завидовали, что Талгат Мухамеджанович обособился со мной.

– А-а… – удовлетворилась его ответом Майра. И добавила после небольшой паузы:

– Честно говоря, я чувствовала себя неуютно. Все одеты, как люди, а я – как попрошайка. Готова была провалиться сквозь землю под взглядами тех женщин. Хорошо, хоть Жакен поддерживала, не то хоть убегай оттуда. В следующий раз куплю себе приличный наряд, прежде чем принимать подобное приглашение. Я не хочу больше так позориться. Да и драгоценностей нет у меня…

«Начинается! – подумал Бекхан, – Как точно подметил Пушкин сущность женщины, сделаешь ее царицей – она захочет стать владычицей морскою».

А вслух сказал без тени сомнения:

– Будут тебе наряды. И драгоценности тоже. Дай немного раскрутиться. А вообще, если хочешь знать, ты единственная сегодня смотрелась по-человечески. Эти старухи с ума посходили! Неужели не понимают, что просто смешны в своих «Диорах» и «Сен Лоранах»?

– Да? – Майре польстил этот пассаж. Она и сама думала так, хоть и завидовала тем женщинам из-за их нарядов и драгоценностей.

– Конечно! Они же все – разряженные дуры! Им место у печи с кочергой в руках.

И Майра успокоилась. Бекхан часто использовал лесть, она ему здорово помогала в их непростых отношениях.

Прошло несколько дней, и Бекхана вызвал Владимир Иванович и предложил место Рахата Аскерова. Бекхан немного поломался ради приличия, сомневаясь в том, по плечам ли ему новая работа. Он догадывался, что вопрос о его назначении решен, и не в этом кабинете.

– Я уверен, что вы отлично справитесь с обязанностями моего заместителя, – сказал Владимир Иванович, довольный тем, что на место Рахата Аликеев не рекомендовал очередного тупицу и бездельника.

– Я знаю, что вы наведете порядок на стройплощадках такой же, как в охране, – продолжал он, – Кстати, подберите человека на свое место. У вас есть подходящая кандидатура? Вы должны знать, что забота об охране не снимается с ваших плеч, вы будете курировать и ее.

– Хорошо, Владимир Иванович, – согласился Бекхан, – А на свое место рекомендую Айнаева. Он серьезный, уравновешенный человек. И, абсолютный трезвенник.

– Вот и отлично! – обрадовался Владимир Иванович, – Я сегодня же подпишу приказы о назначениях. А сейчас проедем по объектам, я введу вас в курс дела. И ознакомлю вкратце с кругом ваших обязанностей.

Бекхан удивлялся своей головокружительной карьере. Без образования, без опыта, без поддержки, без связей, за год с небольшим стать замом президента такой фирмы, как «Мотивация»! Он понимал, что теперь остается один шаг к креслу президента. И сумеет он сделать этот шаг или нет – зависит уже не от Виолетты, и не от ее отца, а от всемогущего «крестного отца».

Да, будущее его теперь в руках босса Аликеева, а не в руках девушки, поспособствовавшей началу этой карьеры. Но Бекхан продолжал прежнюю игру с ней. Собственно, то уже была не игра. Их отношения переросли в нечто серьезное, взошли на другой, более высокий уровень. Бекхан боялся признаться себе в том, что он полюбил Виолетту, как и в том, что и она выказывала все признаки влюбленности. Ему часто приходилось сдерживать, и себя, и ее, чтобы удержаться на прежних позициях и с каждым днем все труднее это ему удавалось.

Жизнь и быт налаживались. Майра развила кипучую деятельность, обустроиваясь на новом месте, ежедневно требуя от Бекхана финансовой подпитки. Новая должность Бекхана позволяла ему решать и эти вопросы. Коттеджи Рахата перешли к нему и приносили ощутимый доход. «Дружба» с Аликеевым позволяла выигрывать тендеры и конкурсы, и выгоднейшие заказы получала «Мотивация». Бекхан не ленился и приложил максимум усилий, чтобы фирма ширилась и процветала. При его деятельном участии открылись дополнительные филиалы, дочерние предприятия фирмы, производившие различный стройматериал. Все, кто оказался под его началом, а это почти вся фирма, почувствовали твердую руку. И его невозможно было обдурить, как Аскерова. Бекхан во все вникал и был требовательным ко всем без исключения.

Прорабы и мастера на участках зауважали его, – за выдержанный характер, за корректность и вежливость, за компетентность и гибкость мышления. И за внимание к заботам и нуждам подчиненных. К нему часто обращались с просьбами личного характера, и он оказывал помощь всем. Он давал дельные советы дипломированным специалистам, находя разумный, подчас оригинальный выход из многих, в том числе нештатных ситуаций. Он взялся за охрану труда и технику безопасности, и как следствие, резко сократился травматизм и заболеваемость.

Вся фирма пришла в движение. Все специалисты словно проснулись и заработали в полную силу. Владимир Иванович вздохнул с облегчением, почувствовав, как груз многих обязанностей незаметно переместился с его плеч на плечи нового зама. Бекхан требовал от начальников всех уровней, вдумчивого, профессионального отношения к делу, и человеческого отношения к людям, работающим под их началом, что само по себе оздоровило атмосферу в коллективах. Он жестко пресекал проявления хамства со стороны начальников всех уровней. И кадровыми вопросами он занялся плотно, понижая в должности малоспособных людей, и выдвигая на их место способных, компетентных и активных из числа рабочих и специалистов нижних уровней. Он когда-то прочел книгу «Принцип Питера», и знание этого принципа сослужило теперь хорошую службу.

И только с одним человеком он обошелся по другому – Аскар, курьер, давший ценные сведения в самом начале карьеры Бекхана, был теперь повышен в должности. Взамен на это тот стал «глазами и ушами» нового вице-президента «Мотивации». Время от времени они обособлялись, и Аскар передавал своему покровителю все, о чем говорили и судачили сотрудники фирмы. И о том, кто, чем дышит, кто с кем и какими узами связан и вообще – о настроениях внутри коллектива центрального офиса.

Владимир Ким и его дочь не могли нарадоваться позитивным изменениям во всех подразделениях. Однажды между ними произошел следующий разговор:

– Бекхан Кенжеевич – просто находка! – воскликнул Владимир Иванович, – Где он раньше был?

Виолетта пожала плечами, улыбаясь.

– Сколько способных людей прозябает в безвестности, – заметила она, – И это неудивительно, раз подбор кадров у нас основан на связях и подкупе. Или на случайности, как произошло с Бекханом Кенжеевичем.

Владимир Иванович смутился. Это был камушек и в его огород. Дочь прямо упрекала и его, не желая знать, что он просто вынужден пользоваться установившейся системой подбора кадров.

– Ты права, кадровая политика – больное место… – уклончиво согласился он с ней. И постарался перевести разговор на персону Бекхана.

– Кстати, ты заметила, как разумно выстроил ее у нас Бекхан Кенжеевич? Я давно хотел навести порядок, да все время мешал Рахат – то этот прораб ему сват, то тот мастер друг.

– А хорошо стало без него? – добавил он, и Виолетта кивнула, осветив кабинет своей радостной улыбкой.

– За одно это нужно бы поставить памятник Бекхану Кенжеевичу! – пошутила она, и оба засмеялись.

– И знаешь, о чем я думаю? – сказал Владимир Иванович потом, – Что Бекхан Кенжеевич – достойная смена мне.

Виолетта молчала, глядя на отца задумчивыми глазами. Она только теперь заметила усталость в его глазах.

«Что это? Отец собрался на покой? А не рано ли? Нет, наверное, ему просто нужно отдохнуть».

– Может, тебе стоит взять отпуск? – предположила она.

– Может быть, – согласился он, – А то я уже забыл, когда был в отпуску.

– Эх! – потянулся он, сощурив глаза мечтательно, – Уехать бы куда-нибудь в несусветную глушь, сесть с удочкой у реки, ни о чем не думать, ни о чем не заботиться.

– Есть картошку в мундире и пить парное молоко, – продолжала Виолетта с улыбкой.

– Ага! – подыграл ей Владимир Иванович, – И слушать по вечерам треск головешек в русской печи.

«За чем же дело стало? – подумала Виолетта, – Поехал бы к маме, неужели б она не пустила? Все равно не живешь с Ларисой Васильевной».

Словно угадав ее мысли, Владимир Иванович поспешил откреститься от нахлынувшей минутной слабости.

– Но это все, конечно, мечты.

– Почему? – возразила Виолетта, – Ты сейчас свободно можешь оставить фирму на Бекхана Кенжеевича и взять отпуск. Хотя бы на пару недель.

– Посмотрим, посмотрим… – пообещал он и перешел к другим делам.

– Вчера разговаривал с мэром по телефону, – сказал он, – Он говорит, что поддерживает твой проект. Я не знаю, что на него повлияло, еще недавно он сокрушался его дороговизной. Чувствую, тут не обошлось без Аликеева. Но откуда он узнал обо всем этом?

– Бекхан Кенжеевич сказал как-то, что у моего проекта хорошие шансы. Не иначе это он надоумил Аликеева. Спасибо, конечно, ему, но мне не нравится, что продвижением таких проектов занимается посторонний человек. И мне не нравится, что вы продолжаете поддерживать связь с этими сомнительными людьми.

– Эх! – Владимир Иванович вздохнул, – Мало ли что нам не нравится. Жизнь – это сплошные компромиссы. Ты молода, и тебе свойственно ломиться напролом. С возрастом начинаешь экономить силы и искать более извилистые, энергосберегающие пути. Ты вправе осуждать нас, но поймешь, лишь достигнув зрелости.

Виолетта упрямо мотнула головой, выражая этим жестом несогласие. Владимир Иванович улыбнулся с горечью, и сказал:

– Ладно, скажем спасибо Бекхану Кенжеевичу, если это он оказал содействие, все же твой проект предпочтительнее. Но у меня возник один вопрос…

Виолетта подняла глаза на отца.

– Как ты думаешь, что руководило им? То, что это твой проект, или то, что он лучший?

– Я считаю, что последнее. Мы с ним беседовали на эту тему, и я убедилась, что он очень хорошо разобрался в различиях между проектами. Это удивительно, если учесть, что ознакомлен был он с ними, видел их лишь однажды, когда присутствовал при обсуждении в этом кабинете.

– Да, удивительный человек этот Бекхан Кенжеевич. Цены ему нет, – резюмировал Владимир Ким, вставая со своего кресла.

Несмотря на загруженность работой в фирме, Бекхан и Виолетта продолжали совместные походы в театр, музей или просто на природу. Обычно они договаривались о встрече где-нибудь в городе, каждый раз в новом месте. И Бекхан ехал на свидание со своей Ветой, купив в цветочном магазине букет с неизменными фиалками. Другие цветы она не признавала.

Зима была на исходе; снегу навалило много, особенно на небольшом острове, где располагался летний парк отдыха с аттракционами. Зимой он пустовал, и лишь редкие романтики наведывались туда на лыжную прогулку.

Виолетта неплохо справлялась с лыжами, и Бекхану приходилось туго. Извилистая лыжня тянулась по всему периметру острова, то опасно нависая над самым обрывом, то углубляясь в сосновый бор. Парк отдыха спал. После долгой гонки преследования Виолетта и Бекхан стояли лицом к лицу, прислонясь к двум соснам, росшим подобно латинской букве V. Оба запыхались, и разговор их был неровным, прерывистым, как их дыхание.

– А ты здорово бегаешь! – говорил Бекхан, – Я думал – не догоню.

– Ага, – весело отвечала Виолетта, – От вас убежишь! Все время слышала за спиной ваше дыхание.

– Хорошо-то как! – вздохнул Бекхан, поднимая глаза к небу.

– Да, – согласилась с ним она, – Построить бы здесь избушку на курьих ножках и остаться навсегда.

Бекхан взглянул на нее. Ее щеки раскраснелись, высокая грудь под облегающим спортивным костюмом вздымалась и опускалась, вызывая нескромное желание взять их в ладони, глаза излучали мечтательный свет, и Бекхан не удержался и протянул руку, чтобы поправить серебристый от инея локон, выбившийся из-под спортивной шапочки. Этот жест она приняла за ласку, и замерла. На ее щеки легла тень от пушистых ресниц, и Бекхан не удержался – пальцы его скользнули вниз, прошлись по щеке и коснулись пухлых губ. Виолетта взяла его руку в свои и прильнула губами. Перецеловав пальцы, она осмелилась поднять глаза, и Бекхан ясно прочел в них: «Я твоя. Обними, поцелуй меня».

Бекхан знал, что этот момент наступит, рано или поздно, и придется решать – взять любовь лучшей из девушек, возблагодарив небо за божественный дар, или отступить, благоразумно отвернуться от нее. Бекхан медлил – слишком много значил этот шаг, в какую бы сторону ни сделал он его – навстречу ей, или от нее. Все его существо, его трепещущая душа тянулись к Любви, как к прекрасному источнику, и только разум, его вечно холодная сердцевина, пытался воздвигнуть препоны бешено заколотившемуся сердцу, горячему потоку пульсирующей крови. Судьба этой короткой схватки была решена за доли секунды, и разум капитулировал, хотя продолжал лепетать что-то о плохих последствиях рокового шага.

Бекхан сделал шаг навстречу Виолетте, и, обняв, прильнул губами к ее губам. Она прерывисто вздохнула и сомкнула веки. Нежный-нежный, как прикосновение легкого ветерка поцелуй длился долго. Все закружилось, и Виолетта еще плотнее прижалась к любимому, обвив руками его шею. А он стиснул ее в своих объятиях.

Они пили, и не могли напиться, насытиться нектаром, исходящим из их губ. Они перестали дышать; для них отпала потребность в кислороде – их питала любовь. Они совместились, взаимопроникли друг в друга; сердца их слились в одно целое и разгоняли по сосудам единую, смешавшуюся вместе кровь. Души соединились в нечто неразрывное, и теперь они словно бы забыли, что когда-то существовали врозь. Ауры их вспыхнули и запылали вокруг их сплетенных тел, осветив сумрачный бор до самых его закоулков.