Текст книги "Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне"

Почти в то же самое время от группы «Центр» пришел слабый радиосигнал-сообщение, в котором говорилось, что атака на Канеа была отбита противником и немцы понесли тяжелые потери. Но это было в 16.15, до доклада штаба полка в Малемесе. 200-и 80-ваттные передатчики, посланные туда на планере, были уничтожены, когда планер разбился при посадке в русле реки Тавронитис. Старший лейтенант Гетше старательно из уцелевших деталей собрал новый передатчик.

Радость XI авиакорпуса от того, что наконец удалось восстановить радиосвязь с Малемесом, скоро улетучилась при новости, которую она принесла. В первом сообщении в штаб докладывалось, что генерал Майндль тяжело ранен, а во втором говорилось следующее: «Волны вражеских танков из Малемеса атакуют нас через аэродром и русло реки».

Согласно плану операции, Ретимнон и Гераклион должны быть взяты к полудню 20 мая вторым эшелоном атаки, состоящим из 1-го и 2-го парашютных полков под командой полковников Альфреда Штурма и Бруно Брауэра. Но тут Штудент задержал их отправку. После таких обескураживающих докладов от первой волны на западе острова было бы разумнее бросить подкрепления именно туда. Но было уже слишком поздно. Такая внезапная смена цели могла привести к катастрофическим последствиям.

А на греческих базах было уже и так немало путаницы и замешательства. Вторая волна должна была взлететь в 13.00, но большая часть самолетов еще не была готова к вылету. Непроглядная пыль, палящий зной, многочисленные повреждения и трудоемкая заправка самолетов из бочек – все это поглощало немало времени. Командир транспортной Geschwader в Тополиа полковник фон Гейкинг почувствовал надвигающуюся беду и попытался отложить старт на два часа. Но ему не удалось связаться с начальством: телефонные линии не работали. Переутомленный персонал штаба был того же мнения, но был не в состоянии довести до всех имеющих отношение частей новое время взлета.

Так произошло, что бомбардировщики, «Штуки» и дальние истребители отправились бомбить Ретимнон и Гераклион в ранее назначенное время до того, как многие транспортные соединения вообще взлетели со своих греческих аэродромов. Более того, последние не сумели выдержать установленную последовательность вылетов. В одиночку летели эскадрильи и даже звенья, неся с собой отряды парашютистов по частям и без всякого единства действий. Таким образом, было сорвано намерение сбросить их массово сразу после бомбежки.

«И вот мы вновь летим на юг над морем, – докладывал командир zbV Gruppe 105 майор Рейнхард Веннинг, чье транспортное соединение было одним из немногих, вылетевших в первоначально назначенное время. – Согласно плану, мы должны были встретиться с предшествующими самолетами на их обратном пути домой. Но не было видно никакого их признака».

Достигнув Гераклиона, транспортная группа Веннинга полетела параллельно берегу, и «сбрасывающий» офицер поднял свой желтый флаг – сигнал к прыжку, и парашютисты полетели вниз. Веннинг продолжает: «Нашему батальону предполагалось быть в резерве уже десантированных частей. Но на земле мы не нашли никаких их следов. Все, с чем встретились здесь мои солдаты, это бешеный огонь противника».

Только на своем обратном пути его группа встретилась с другими соединениями «Ju-52», и самое последнее из них прилетело не менее чем на три с половиной часа позже первого. Вторая «волна» приобрела форму ряби на воде. И в итоге парашютисты понесли жестокие потери. Сразу к западу от аэродрома Гераклион британские танки продвигались, на ходу обстреливая немцев, планировавших вниз на парашютах. В течение двадцати минут было уничтожено целых три роты II батальона/FJR 1 капитана Дунца. Не Гераклион, ни Ретимнон не были взяты, и их аэродромы оставались в руках британцев.

Но хотя главнокомандующий войсками союзников генерал Фрейберг имел определенный повод радоваться, его доклад выдавал тревогу: «Сегодня был тяжелый день. Мы подверглись мощному давлению. Пока, я полагаю, мы удерживаем аэродромы в Ретимноне, Гераклионе и Малемесе и две гавани. Наши запасы сил для их удержания весьма невелики, и я был бы не прав, живописуя оптимистическую картину…»[20]20
  Черчилль У. С. Вторая мировая война. Кассель, 1948–1952. Т. III. С. 229.


[Закрыть]

Скоро пессимизм Фрейберга оправдался.

Вечером германские парашютисты, невзирая на все потери, одержали первый и решающий успех. Два подразделения штурмового полка (одно под командой старшего лейтенанта Хорста Требеса, а второе – под командой полкового врача доктора Гейнриха Ноймана) возобновили штурм господствующей высоты 107 и пробились с пистолетами и ручными гранатами к ее вершине.

«К нашему счастью, – докладывал доктор Нойман, – новозеландцы не стали контратаковать нас. У нас осталось так мало боеприпасов, что, если бы они пошли на нас, нам бы пришлось отбиваться камнями и кортиками».

Действительно, генерал Фрейберг в ту ночь упустил свой шанс поменяться ролями на поле боя в Малемесе. На следующее утро уже было поздно, потому что тогда «Штуки» VIII авиакорпуса и истребители, полностью господствуя в критском небе, своими атаками с бреющих полетов приковали к земле новозеландские войска. Жизненно важная высота 107 осталась в руках у немцев.

В то утро 21 мая звено «Ju-52» стало заходить на посадку к западу от Малемеса. На борту находилась «специальная команда капитана Клея» со свежим комплектом боеприпасов для штурмового полка, чей первоначальный запас был полностью израсходован. Поскольку аэродром простреливался артиллерией противника, самолетам пришлось садиться на береговой полосе. За штурвалом ведущего самолета сидел сержант Грюнерт. Он посмотрел вниз: берег был весь усеян камнями. Затем, заметив прогал, он бросил свою машину туда, резко сбросив газ. Песок сыграл роль дополнительного тормоза, и самолет остановился перед самыми валунами. Боеприпасы, без которых штурм Малемеса был бы обречен на неудачу, были спасены.

Тут генерал Штудент решил бросить все оставшиеся подкрепления против Малемеса. В тот же день, чего бы это ни стоило, должна была начаться высадка горной дивизии.

Примерно в 16.00 на узкую посадочную полосу стали приземляться под вражеским огнем первые транспортные эскадрильи. Британские снаряды рвались среди самолетов. Пламя тут же охватило один из «Ju-52», другие отклонялись от курса из-за сломанного шасси. Но все больше и больше самолетов снижались над аэродромом, садились и выгружали свои войска. К вечеру транспортная Geschwader Бухгольца доставила на место весь 100-й горный полк полковника Утца, который уже при посадке проходил боевое крещение артиллерийскими снарядами англичан.

«Малемес был похож на врата ада», – рапортовал командир дивизии генерал-лейтенант Рингель. Врагу удалось либо попасть в каждый третий из транспортников, либо поджечь, либо оторвать крыло. Для расчистки единственной взлетной полосы от обломков самолетов майор Сновацки использовал захваченный британский танк. Скоро обочины аэродрома стали походить на огромное кладбище самолетов, где покоились останки восьмидесяти «Ju-52».

То, что раньше считалось невозможным, теперь отошло в прошлое: высадки воздушных десантов поменяли чаши весов. Крит еще не был завоеван, но боевая удача уже склонялась на сторону германских войск.

Глава 2
ПИКИРУЮЩИЕ БОМБАРДИРОВЩИКИ ПРОТИВ БРИТАНСКОГО ФЛОТА

Кроваво-красное солнце поднялось над Эгейским морем, и день 22 мая обещал стать жарким. На аэродромах Пелопоннеса в Аргосе, Микенах и Мола оживали сотни моторов, пока «Ju-87», «Ме-109» и «Ме-110» выравнивались для взлета. Редко германские летчики ожидали подобного момента с таким нетерпением.

Военный дневник VIII авиакорпуса Рихтгофена объясняет причину этого напряжения: «Начиная с 5.00 утра во все большем количестве стали поступать сообщения о нахождении британских крейсеров и эсминцев в морских водах к северу и западу от Крита».

Предыдущим днем германская воздушная разведка следила за передвижением кораблей британского Средиземноморского флота и установила, что отряд адмирала сэра Эндрю Каннингхема стремится уйти от наблюдения на запад от Крита. Ввиду германского превосходства в воздухе он не мог рисковать, принимая участие своими морскими орудиями в боях на острове. Что касается германских бомбардировочных соединений, их помощь оказавшимся в трудном положении парашютистам на данный момент была важнее. Флот атаковала одна-единственная Stuka Gruppen, потопив один эсминец.

Но ночью с 21 на 22 мая вся ситуация изменилась. Теперь адмирал Каннингхем послал две мощные боевые группы, каждая из семи крейсеров и эсминцев, чтобы занять позиции у северного побережья острова. Стоя в этом месте, они смогут отразить любую попытку немцев доставить на остров тяжелое вооружение морским путем.

В одном вопросе и британское, и германское Верховные командования сходились во мнениях: оба отвергали мысль, что сильно укрепленный бастион на острове можно взять силами одних лишь воздушно-десантных войск. Если парашютные и другие части сами не окажутся в безнадежной ситуации, их необходимо усиливать с моря на второй или, самое позднее, третий день кампании. Но германский транспортный флот состоял лишь из небольших каботажных судов и парусников или каиков: все, что можно было найти в греческих портах.

В ночь с 21 на 22 мая 1-я эскадра каиков под командой лейтенанта флота Остерлина подходила к предписанному месту высадки к западу от Малемеса. Она фактически отправилась днем раньше, но на полпути была отозвана назад, а затем в конце концов вновь тронулась вперед. Эти колебания взад-вперед отняли у двадцати тяжело груженных судов шесть часов, и эта задержка им дорого обошлась, потому что сейчас их несло прямо в руки британцев.

Как раз перед полночью британские крейсеры и эсминцы все вместе открыли огонь. Два каика загорелись сразу же, а небольшой пароход с боеприпасами для парашютистов взорвался с ослепительной вспышкой. Остальные бросились искать спасения в бегстве.

Побоище длилось два с половиной часа. Наконец контрадмирал Гленни прекратил преследование и повел свою группу D на юго-запад через пролив Антикитера. Его флагман «Dido» и два других крейсера, «Orion» и «Ajax», израсходовали две трети своего боезапаса в зенитных снарядах, и Гленни полагал, что не сможет противостоять атакам «Штук», которые, как он был уверен, начнутся рано утром. В любом случае было похоже, что германский транспортный флот полностью уничтожен. Британцы считали, что вместе с кораблями на дно ушло около 4000 германских солдат.

Но вначале десять легких разбросанных в бою каиков очутились опять возле острова Мелос. Остальные были потоплены, а по всему морю оказавшиеся в воде солдаты цеплялись за обломки судов. После того как завершилась длившаяся целый день спасательная операция, недосчитались лишь 297 человек. Но британский флот достиг своего, не дав морским подкреплениям добраться до Крита.

Таким было положение на 22 мая, когда люфтваффе смогло снова подключиться к сражению. Командир Geschwader «Иммельман» из StG 2 полковник Динорт провел инструктаж своему соединению на аэродроме Мола. Он сообщил, что авиаразведка выследила все корабли до одного. Так что они не промахнутся и найдут британский флот.

В 5.30 в воздух поднялись группы Хитшольда и Зигеля, собрались над аэродромом и направились на юго-восток. К этому времени группа D уже отплыла, а ее место заняли крейсеры «Gloucester» и «Fiji» и эсминцы «Greyhound» и «Griffin», которые находились в 25 милях к северу от критского берега. Это были первые корабли, ощутившие на себе воздействие «Штук».

«Ju-87» с высоты 4000 метров ринулись в пике прямо в сосредоточенный огонь корабельных зениток. Пользуясь полной скоростью и рулем до максимума, корабли стали совершать крутые зигзаги, стремясь уклониться от бомб. Все море вокруг них кипело от взрывов, столбы воды взметались вверх до мачт. Часто взрывы раздавались так близко, что крейсеры плыли прямо под каскадами волн.

Легкие 1000-фунтовые бомбы пробили надстройку «Gloucester», но, хотя разрушения и были значительными, бомбы не смогли пробить палубу. «Fiji» также был слегка поврежден. Все тяжелые бомбы прошли мимо цели, часто это расстояние составляло лишь несколько метров. После полуторачасового налета «Штуки» были вынуждены вернуться на базу для дозаправки горючим и пополнения боеприпасов.

Британцы использовали эту передышку для того, чтобы соединиться с главными силами флота, находившегося где-то в 30 милях к западу от Крита. Вместе объединенные группы А, В и D представляли впечатляющий боевой строй из двух линкоров («Warspite» и «Valiant»), пяти крейсеров и дюжины эсминцев. Их командующий, контр-адмирал Роулингс считал, что зенитных пушек девятнадцати кораблей будет достаточно, чтоб отогнать «Штуки», или, по крайней мере, не допустить какого-либо точного прицеливания.

Но в люфтваффе знали, что, кроме главных сил флота, значительно ближе была еще одна британская флотилия: группа С контр-адмирала Кинга. Как и было приказано, ее четыре крейсера и три эсминца с первыми лучами солнца 22 мая отплыли на север Крита. Такое дневное проникновение в львиную пасть более всего подходило люфтваффе.

В 25 милях к югу от Мелоса группа контр-адмирала Кинга столкнулась со 2-й германской эскадрой каиков, которые на рассвете отплыли на Крит. Немцам пришлось повернуть назад и на волосок избежать второго побоища. Спасение буквально в последнюю минуту пришло с небес в виде группы «Ju-88».

Капитан Куно Хоффман со своей группой I/LG 1 вылетел из Элеусиса возле Афин в 8.30 и спустя несколько минут увидел захватывающую картину. Лейтенант Герд Штамп, один из пилотов «Ju-88», увидел далеко внизу под собой германский «карликовый» флот, плывущий на север, а лишь в нескольких милях от них к югу – преследующие его британские крейсеры и эсминцы.

Однако между англичанами и их вероятной жертвой располагался итальянский торпедный катер «Sagittario». Делая на полной скорости зигзаги, маленькое судно ставило дымовую завесу, чтобы спрятать своих подопечных, в то же время навлекая на себя огонь крейсеров «Perth» и «Naiad». Было самое время для I/LG 1 вмешаться! Капитан Хоффман отдал приказ, и первые «Ju-88» пошли в пике под косым углом прямо в ад зенитного огня. Их бомбы создали два водяных смерча рядом с орудийными башнями «Naiad», и крейсер остановился.

Хотя германский караван находился впереди неподалеку, британский адмирал, не желая подвергать опасности свои корабли каким-либо дальнейшим продвижением на север, решил повернуть назад. Но люфтваффе не отпустило его. Пока флотилия стремилась на юго-запад, на нее в течение трех с половиной часов низвергался ливень из бомб, а «Ju-88» из I/LG 1 и «Do-17» из KG 2 по очереди атаковали корабли. Очень близкие разрывы вывели из строя две орудийные башни «Naiad», а в борту возникла пробоина, и вода заполнила несколько отсеков. Но переборки выдержали, и «Naiad» продолжал плыть с упавшей в два раза скоростью.

Прямым попаданием в мостик зенитного крейсера «Carlisle» убило капитана Хемптона, но крейсер держал свой курс, а крейсеры «Calcutta» и «Perth» своим лавированием успешно избежали каких-либо попаданий германских бомб. Тем временем контр-адмирал Кинг все более тревожился из-за расхода зенитных снарядов, многие из которых были расстреляны в ходе вчерашнего четырехчасового налета, когда эсминец «Juno» затонул спустя две минуты после прямого попадания тяжелой бомбы. Хотя адмирал Каннингхем послал ему радиограмму с призывом держаться во имя армии на Крите, сам он не был в состоянии развернуться и снова очутиться в пасти у льва. На самом деле он сам запросил помощи, обратившись к контр-адмиралу Роулингсу с приказом прийти с основными силами на встречу с ним в проливе Антикитера, чтобы обеспечить защиту его поврежденных кораблей.

Вскоре после этого обе группы установили визуальный контакт. Десять минут спустя флагман Роулингса, линкор «Warspite», получил прямое попадание и другие повреждения при атаке звена истребителей-бомбардировщиков «Ме-109» из III/JG 77 старшего лейтенанта Вольфа-Дитриха Гуя. Самолеты атаковали прямо в лоб и разрушили 4-и 6-дюймовые батареи правого борта корабля. Все же флот сравнительно легко оторвался от преследования, несмотря на то что запас зенитных снарядов с каждым часом сокращался.

Однако люфтваффе на этом не закончило. В боевом дневнике VIII авиакорпуса есть запись: «Тем временем „Штуки“ вновь были приведены в готовность для налета на вражеский флот в проливе Антикитера. Сопровождаемые „Ме-109“ с бомбами или без, „Ме-110“ и другими бомбардировщиками, они были нацелены на беспрерывные атаки».

22 мая Рихтгофен имел в своем распоряжении следующие силы:

KG 2 с тремя Gruppen «Do-17» полковника Рикхофа, базировавшимися в Татои. Две Gruppen «Ju-88» (I и II/LG 1 капитанов Хоффмана и Коллеве) плюс одна Gruppe «Не-111» (II/KG 26), базировавшаяся в Элеусисе. StG 2 Динорта с двумя Gruppen «Ju-87» в Микенах и Молаи и третья капитана Брюкера на острове Скарпатос между Критом и Родосом. ZG 26 с двумя Gruppen «Ме-110» капитана фон Ретберга в Аргосе. JG 77 с тремя Gruppen «Ме-109» майора Вольденга (включая I/LG 2 капитана Илефельда) также находились в Молаи на Пелопоннесе.

Когда 22 мая сражение «воздух – море» было в самом разгаре, немногие из этих частей действовали в штатном составе. Как только самолеты приземлялись для дозаправки и пополнения запаса бомб, они снова взлетали парами или звеньями и устремлялись в атаку. Оставалось увидеть, сможет ли мощное военно-морское соединение, но без истребительного прикрытия, защититься от противника, владеющего небом.

К 10.30, то есть через полчаса после того, как было попадание в «Warspite», эсминец «Greyhound» двумя бомбами с самолетов «Штука» был пущен на дно. Такая судьба постигла корабль потому, что он был послан в одиночку потопить один из каиков, которые были замечены вблизи острова Антикитера.

В итоге контр-адмирал Кинг отправил туда эсминцы «Kandahar» и «Kingston» заняться спасением оставшихся в живых, а крейсеры «Gloucester» и «Fiji» при этом занимались противовоздушным прикрытием. Оба корабля с рассвета были в самой гуще событий, а потому остались практически без боеприпасов. Узнав об этом, адмирал их отозвал. Но к тому времени было уже слишком поздно.

Ухватившись за свой шанс, несколько звеньев «Ju-87» и «Ju-88» подошли к одиноким крейсерам с подветренной стороны, и тут же бомба попала в «Gloucester». Разгорелись пожары между дымовыми трубами и быстро распространились по всей палубе. Будучи не в состоянии двигаться и извергая дым, крейсер медленно циркулировал, пока в 16.00 внутренний взрыв окончательно не потопил корабль.

Опять контр-адмирал Кинг оказался перед принятием трудного решения, и в конце концов он оставил команду «Gloucester» на произвол судьбы. Боевой доклад гласит, что, если бы он послал боевые корабли на помощь «Gloucester», это означало бы подвергнуть риску еще большее количество судов. До рассвета следующего дня немцы спасли более 500 британских моряков, частично с помощью морской спасательной авиации.

Являясь вторым потенциальным объектом, «Fiji» со своими эсминцами был вынужден бежать, и тут его судьба оказалась в руках одинокого истребителя-бомбардировщика. Он обрушился на корабль, как молния, и бросил бомбу совсем рядом с крейсером. Она взорвалась, как подводная мина, и разорвала борт судна. Судно сразу же резко накренилось. Летчик «Ме-109» вызвал по радио своего коллегу, и, когда полчаса спустя был нанесен второй удар, крейсер мог защищаться лишь слабым огнем. На этот раз вторая бомба попала прямо во вторую котельную. Это оказался завершающий удар. В 19.15 «Fiji» затонул.

С заходом солнца пять современных эсминцев приступили к патрулированию северной береговой зоны Крита. Британский главнокомандующий отправил их для поддержки из Мальты. «Kelly» и «Kashmir» обстреляли аэродром Малемес и подожгли два каика. Но на рассвете следующего дня свое последнее слово сказало люфтваффе. На эти два эсминца набросились двадцать четыре «Ju-87» из I/StG 2 капитана Хитшольда, и прямыми попаданиями оба корабля были потоплены.

23 мая в 7.00 потрепанный Средиземноморский флот возвратился в Александрию. Первое сражение на Крите «воздух – море» завершилось.

«Результат, – писал в своем дневнике Рихтгофен, – совершенно ясен. Я убежден, что мы одержали большую и решающую победу. Шесть крейсеров и три эсминца были потоплены наверняка, а другие корабли получили многочисленные повреждения. Мы наконец-то продемонстрировали, что флот в море в пределах диапазона действия люфтваффе уязвим при условии летной погоды».

Действительные потери Средиземноморского флота между 21 мая и утром 23 мая составили два крейсера и четыре эсминца потопленными плюс два линкора и три других крейсера было повреждено – это не считая царапин, вызванных многочисленными близкими разрывами.[21]21
  Потери в кораблях в ходе Критского сражения приводятся в деталях в приложении 7.


[Закрыть] Адмирал Каннингхем отправил сообщение в Лондон. Он заявлял, что опасается, что в береговом районе им надо признать поражение и согласиться с фактом, что потери слишком велики для оправдания попыток помешать атакам на Крит с моря.

Тем не менее начальники штабов в Лондоне потребовали от флота рисковать всем, даже действуя днем, чтобы помешать поступлению на Крит подкреплений и материалов морем. Но Каннингхем стоял на своем: «Я не смогу удерживать контроль над Восточным Средиземноморьем, если флот получит еще такие же удары». Он добавил, что его малый флот, офицеры, матросы и оборудование находятся на грани истощения.

А в это время соединения транспортных «Ju-52» из XI авиакорпуса сумели переправить на Крит усиленную 5-ю горную дивизию генерал-лейтенанта Рингеля. Британские войсковые подкрепления, доставленные ночью на боевых кораблях и транспортах, попали под мощные воздушные атаки в заливе Суда и в районе Канеа.

27 мая германский флот впервые смог высадить на берег пару танков, пробуксировав их на открытой барже через Эгейское море. Примерно в это же время генерал Фрейберг докладывал: «Войсками под моим командованием здесь в заливе Суда достигнут предел выносливости… Наше положение безнадежно». Его отряд уже не мог выдерживать «концентрированные воздушные бомбежки, с которыми мы здесь сталкиваемся в течение последних семи дней».[22]22
  Черчилль У. С. Вторая мировая война. Т. VIII. С. 235–236.


[Закрыть]

Хотя Черчилль еще раз телеграфировал ему: «Победа на Крите важна как поворотный пункт в войне», генерал Вавелл ответил в тот же день 27 мая: «Боюсь, мы должны признать, что Крит уже не удержать…»

На следующую ночь началась эвакуация британских войск. Она закончилась 1 июня.

Таким образом, победа на Крите была одержана германскими парашютистами вместе с доставленной по воздуху горной дивизией при поддержке беспрерывных налетов бомбардировщиков и истребителей VIII авиакорпуса. Десятидневное сражение дорого обошлось немцам. Из своего общего состава 13 000 человек одни парашютисты потеряли 5140 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Наибольшие потери были понесены во время первого прыжка прямо среди готового к нападению противника, так что победа парашютистов была пирровой в своем роде. Остальную часть войны они практически ограничились наземными операциями.

Во время эвакуации с Крита британский Средиземноморский флот подвергся еще одному нападению с воздуха. Теперь «Штуки» из StG 2 действовали из Скарпанто, тем самым доминируя над проливом Касос к востоку от Крита. Несколько крейсеров и эсминцев, груженных войсками, были либо потоплены, либо серьезно повреждены.

Уже 26 мая адмирал Каннингхем понес новую потерю, когда его единственный авианосец «Formidable» оказался под налетом бомбардировщиков. Ближе к полудню II/StG 2, которая была послана на помощь Роммелю в Северной Африке, а пока была занята охраной транспортов, оказалась над британским боевым флотом, ранее совершенно незамеченным. «Formidable» тут же повернул на ветер и послал в небо свои истребители. Но командир майор Вальтер Энессерус спикировал в атаку прямо вниз, а за ним последовали эскадрильи старших лейтенантов Якобса, Хаместера и Эйера.

Одна бомба попала в полетную палубу авианосца в месте нахождения орудийной башни 10, а другие пробили бреши в его правом борту между переборками 17 и 24. И корабль «захромал» назад в Александрию.

Это было своего рода эхом событий, произошедших четыре с половиной месяца назад, когда та же самая Stuka Gruppe нанесла подобный удар кораблю-близнецу «Formidable», называвшемуся «Illustrious», к западу от Мальты.

II/StG 2 под командой майора Энессеруса и I/StG 1 капитана Вернера Гоццеля прибыли в Трапани на Сицилии 10 января 1941 года, и сразу же поступила информация, что британский конвой с припасами под сильным флотским эскортом направляется к западу от Мальты. Невзирая ни на что, «Штуки» ринулись вниз с 4000 метров до 650 в сосредоточенный огонь корабельной артиллерии и уложили на «Illustrious» шесть бомб. Корабль не затонул, и его отправили на ремонт в Соединенные Штаты. Работа потребовала нескольких месяцев.

На следующий день, 11 января, II/StG 2, ведомая «следопытом» «Не-111», погналась за британским флотом, направлявшимся на восток. На предельном радиусе, почти в 300 милях к востоку от Сицилии, «Штуки» атаковали со стороны солнца и прямым попаданием в моторное отделение потопили крейсер «Southhampton».

Это была первая операция XI авиакорпуса, который в рамках соглашения между Гитлером и Муссолини был перебазирован на Сицилию для укрепления ненадежных итальянских войск. Соответственно генерал авиации Ханс Фердинанд Гайслер и его штаб заняли отель «Доминико» в Таормине. На эту авиационную группу были возложены следующие обязанности: сделать непроходимым для британского судоходства пролив между Сицилией и Тунисом; организовать воздушные атаки на Мальту; обеспечить воздушную поддержку итальянцам в Северной Африке и тем самым обезопасить переброску Африканского корпуса в Триполи; атаковать все подкрепления, идущие к армии Вавелла через Суэцкий канал.

Хотя последнее задание представляется наиболее важным – то есть помешать британскому наступлению в Киренаике, – оно было и самым трудным. Наиболее подходящим в качестве оперативной базы для действий против Суэцкого канала выглядел остров Родос. Однако, к сожалению, там не было никаких запасов горючего, а поставлять его туда – задача не из легких. В Бенгази его было полным-полно, но через несколько дней город займут британцы.

Но тем не менее II/KG 26 майора Бертрама фон Комизо в спешном порядке была туда послана с Сицилии. В столкновении при посадке было потеряно три из его четырнадцати машин, а еще три были задействованы для разведки в районе канала. Таким образом, фактически боевая мощь группы была уменьшена до восьми самолетов.

После полудня 17 января поступило ожидавшееся сообщение: конвой стоит на рейде Суэца, готовясь войти в канал с юга. И тут во тьме с получасовыми интервалами бомбардировщики стали вылетать на задание. Двум квартетам «Не-111» было поручено прочесать канал с противоположных направлений: в одном вдоль правого берега, а в другом – вдоль левого.

Из Бенгази до Суэца 700 миль, а это значит, что район целей почти на пределе досягаемости. «Не-111» могли надеяться достичь объекта и вернуться, лишь выдерживая самую экономичную крейсерскую скорость и опираясь на опыт экипажей. В связи с этими проблемами начальник штаба X авиакорпуса майор Мартин Харингхаузен решил лично возглавить группу. Хотя метеоролог корпуса доктор Герман предсказывал встречный ветер со скоростью 40 миль в час на обратном пути, была надежда преодолеть это препятствие, держась наиболее благоприятной высоты 4000 метров.

После четырех часов полета самолет «Не-111» с майором Харингхаузеном, пилотируемый капитаном Робертом Ковалевски, достиг Суэцкого канала и повернул на север. Полетел вдоль канала, сделал круг над Горьким озером и продолжал движение вперед. Но ни одного корабля не было обнаружено. Казалось, караван сквозь землю провалился.

Другие самолеты были посланы к альтернативным целям, но Харингхаузен не хотел сдаваться. Долетев до Порт-Саида, он подумал было возвращаться домой, но вместо этого повернул и повторил поиск, на этот раз в южном направлении. Снова ничего не видно, и бомбовый запас полетел на паром в Исмаилии. Вновь они вернулись к Горькому озеру и вдруг увидели корабли, широко рассредоточенные и ставшие на якорь на ночь.

«Не-111» сбросил бомбу на пароход, но промахнулся. Вся операция закончилась неудачей.

От обратного полета напрямую через пустыню волосы стояли дыбом. На высоте 4000 метров «хейнкелю» вдруг пришлось сражаться со штормом, скорость которого была не менее 75 миль/час. Но на борту самолета эта сила не чувствовалась, потому что кругом царила чернильная тьма и не было никаких ориентиров, по которым было бы можно определить скорость по отношению к земле. Харингхаузен рассчитывал, что обратный путь займет четыре с половиной часа, но по истечении их все еще не было никакого маяка. Прошло пять часов, потом пять с половиной – по-прежнему ничего. Наконец на последних каплях горючего Ковалевски пришлось совершить в пустыне вынужденную посадку на брюхо. Поверхность была настолько ровной, что он мог бы нормально сесть и на шасси.

После короткого разговора летчики подожгли обломки самолета и пошли пешком на северо-запад. Они полагали, Бенгази находится не так далеко. На самом деле их разделяло 175 миль.

На следующее утро были обнаружены горящие останки самолета, но экипаж исчез. Только четыре дня спустя их заметил поисковый самолет, который приземлился рядом с измученными людьми. Их спасителем был не кто иной, как старший лейтенант Каупиш, чей «Не-111» был единственным, кто благополучно вернулся в Бенгази. Узнав о силе ветра на больших высотах, он придерживался очертаний береговой линии. Всем остальным пришлось совершить вынужденную посадку в пустыне, и три экипажа попали в британский плен.

Средиземноморский театр, 1941 год: выводы и заключение

1. С провалом итальянского наступления против Греции Британия удерживала в Юго-Восточной Европе сильные позиции, от которых исходила угроза жизненно важным нефтяным месторождениям в Румынии и южному флангу германских армий, готовых к нападению на Россию. Хотя Балканской кампанией удалось предотвратить опасность, она также и задержала операцию «Барбаросса» на целый и, возможно, решающий месяц.

2. Завоевание Крита, которому отводилась роль «победного венца» Балканской кампании, было достигнуто ценой тяжелых потерь среди парашютистов, сброшенных на остров. Хотя в дальнейшем ходе войны их количество возросло до нескольких дивизий, они больше никогда не использовались в качестве главной ударной силы десанта.