Текст книги "Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне"

Часть вторая
СЕВЕРОМОРСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Глава 1
ОБЩАЯ ЦЕЛЬ: ФЛОТЫ

4 сентября 1939 года в полдень небо над Гельголандской бухтой заволокли плотные облака. Леденящий северо-западный ветер гнал низко над водами Северного моря дождевые тучи прямо к берегам Германии. Иногда они стлались всего лишь в 100 метрах над волнами. И в этом районе группа тяжелых двухмоторных самолетов пробивалась на восток. Пять из них шли на некоторой дистанции от другой пятерки. В такую погоду опознавательные знаки на крыльях и фюзеляже были практически неразличимы.

Однако это были не германские машины, а британские: десять самых скоростных бомбардировщиков Королевских военно-воздушных сил «бристоль-бленхейм». На следующий день после того, как их страна объявила о вступлении в войну, они шли в свою первую атаку. «Погода над Гельголандом была отвратительнейшая, – писал командир эскадрильи К. С. Доран, который летел в первой пятерке самолетов 110-й эскадрильи. – Плотная облачность, похоже, начиналась от поверхности моря и кончалась на 5500 метрах высоты. Нам пришлось держаться ниже ее кромки, чтобы иметь хоть какой-то шанс обнаружить нашу цель. Поэтому мы и снизились до уровня моря…»

А цель заслуживала внимания. Утром самолет-разведчик обнаружил несколько германских военных кораблей в фарватере Шиллиг возле Вильгельмсхафена и Брунсбюттеле в устье Эльбы. Но радиограмма, полученная в Англии, была нечеткой, и было решено, хотя и с нетерпением, дождаться возвращения самолета-разведчика.

Наконец к полудню он приземлился на аэродроме в Витоне. Фотографии, которые он привез с собой, подтверждали его сообщение. Линейные крейсеры «Gneisenau» и «Scharnhorst» были на Эльбе, а «карманный линкор» «Admiral Scheer» вместе с крейсерами и эсминцами – в Шиллигском фарватере. Командование бомбардировочной авиации решило немедленно нанести удар. Но его нельзя было нанести так быстро.

Из-за погодных условий атаковать можно было только на малых высотах. Но «бленхеймы» оснащены «полубронебойными» бомбами, которые пробивают броню лишь тогда, когда сброшены с высоты. Доран пишет далее: «Поэтому 500-фунтовые S.A.P. были заменены на 500-фунтовые G.P. с детонацией через одиннадцать секунд… Война шла всего лишь двадцать четыре часа, а бомбовую нагрузку сменили уже четыре раза».

Но вот машины готовы. Было разрешено лететь лишь лучшим пилотам. Пять «бленхеймов» из 110-й эскадрильи и пять из 107-й рванулись с аэродрома Ваттишем во тьму. Еще пять взлетело с Витона, но они заблудились и после нескольких часов полета вернулись, не выполнив задание.

А тем временем Доран летел на восток во главе своей пятерки «бленхеймов», упрямо меняя курс, когда расчетное время прибытия в точку разворота истекало.

Когда «бленхеймы» развернулись на юг к германскому берегу, видимость была практически нулевой. Однажды внизу во мраке появились передовые патрульные катера, расплывчатые, как привидения, и тут же исчезли. А потом неожиданно появился берег.

Доран вгляделся в карту и стал сравнивать ее с местностью. Справа острова, а за ними материк, а слева какой-то глубокий залив. Это было устье Джейда. Они оказались прямо по курсу на Вильгельмсхафен, прямо к цели!

«Невероятное сочетание удачи и расчета, – такова была его оценка. – Через несколько минут нижняя кромка облаков поднялась до 150 метров, и мы увидели крупное торговое судно, но нет, это был „Admiral Scheer“».

Группа сразу же рассредоточилась. Первые три «бленхейма» построились в линию впереди, отделяемые друг от друга короткими промежутками, и устремились прямо на германский линкор. Четвертая и пятая машины ушли влево и вправо и, быстро набрав высоту, скрылись в облаках. Им предстояло атаковать корабль с обеих сторон и отвлекать зенитный огонь противника. У германской ПВО не будет времени, чтобы разобраться, какой самолет первым ринется в атаку.

Таким был, по крайней мере, план, разработанный британцами. Молниеносная атака на жертву со всех сторон пятью «бленхеймами» на высоте мачт, и все это – в течение одиннадцати секунд. Потому что после одиннадцати секунд истекает время, на которое рассчитаны взрыватели бомб, и если к этому времени последний «бленхейм» не успеет уйти, его могут поразить взрывы бомб, сброшенных первым самолетом.

На бумаге план был хорош. А на практике он, конечно, зависел от очень маленьких, но решающих изменений.

«Admiral Scheer» стоял на якоре в фарватере Шиллиг. На его борту команда занималась исполнением обычных обязанностей. Высоко вверху, на площадке фок-мачты, стоял офицер-зенитчик. Вместе с офицером люфтваффе он только что просматривал опознавательные таблицы для самолетов. И тут же ожил громкоговоритель: «От наблюдателя левого борта – зенитке на юте! Господин капитан 2-го ранга: три самолета на шесть часов?!»

Лейтенант посмотрел в бинокль на корму. К кораблю быстро приближались три черные точки.

Это было не по правилам. Лейтенант сердито потряс головой. Сколько раз надо говорить этим парням из люфтваффе, чтобы держались от всех боевых кораблей на расстоянии! Потому что артиллеристы могут выйти из себя и сбить их к чертовой бабушке.

Вдруг офицер люфтваффе крикнул:

– Это не наши! Это же «бристоль-бленхеймы»!

Через несколько секунд по кораблю загремели колокола воздушной тревоги. Доран пишет: «Мы видели матросов, которые мыли палубу, прохаживались по баку, а другие члены команды стояли без дела на палубе. Но когда они догадались о наших враждебных намерениях, рванулись бежать как сумасшедшие».

Первая бомба упала на них еще до выстрелов. Пролетев возле самой мачты, она проскрежетала по диагонали через ют. В корабль врезались две тяжелые бомбы. Одна углубилась в палубу и затихла. Вторая попрыгала по палубе и соскользнула за борт. Без взрыва! И тут, наконец, зенитная артиллерия открыла лихорадочный огонь по удаляющимся «бленхеймам».

Почти тут же на них упали очередные бомбы с тем же результатом, что и первые. Одна из них погрузилась в воду, подняв гигантский фонтан, совсем рядом с планширом – особенно опасное место в случае использования бомб с замедленным взрывателем, потому что такие бомбы могут сработать как мины и пробить корпус корабля значительно ниже ватерлинии.

Но здесь фарватер Шиллиг стал настоящим адом. На большом пространстве воздух прошивали очереди трассирующих снарядов, извергавшихся зенитными пушками, – с кораблей и с многочисленных береговых батарей, – которые переводили свой огонь на каждый самолет, вынырнувший из облаков.

Третий «бленхейм» не долетел до «Admiral Scheer», в какой-то сотне метров резко развернулся и ушел, потому что, как объяснял Доран, он не мог выйти на цель в пределах предписанных одиннадцати секунд. Его бомбы плюхнули в воду, не причинив никакого вреда. То же самое произошло с четвертым и пятым самолетами – кроме того, что один из них, изрешеченный зенитными снарядами, вспыхнул и врезался в море рядом с птичьим заповедником Меллум.

Пяти «бленхеймам» из 107-й эскадрильи пришлось хуже. Атакуя чуть позже, чем эскадрилья Дорана, они приняли на себя весь удар противовоздушной обороны, теперь пришедшей в полную боеготовность. Только один из них вернулся: все остальные были сбиты. Правда, один «бленхейм» врезался в носовую часть крейсера «Emden», пробив в нем большую дыру и приведя к первым жертвам германского военно-морского флота в этой войне.

И это стало единственным положительным результатом внезапной и смелой атаки. А что же стало с бомбами с 11-секундными детонаторами, упавшими на «Admiral Scheer»? «Карманному линкору», как его прозвали англичане, повезло. Ни одна из бомб не взорвалась. Три попадания – три неудачи.

Также неудачной была атака в это же время четырнадцати бомбардировщиков «виккерс-веллингтон» на два самых больших боевых корабля, стоявшие возле Брунсбюттеля: «Gneisenau» и «Scharnhorst». Корабельная огневая противовоздушная завеса была практически непроницаема. Один «веллингтон» рухнул, объятый пламенем, второй достался германскому истребителю. Несмотря на то что погода была неблагоприятна для действий истребительной авиации, Gruppe II/JG 77 истребителей майора Гарри фон Бюлова взлетела с базы в Нордхольце. «Ме-109» сержанта Альфреда Хельда захватил «веллингтон» врасплох до того, как пилот сумел укрыться в облаках. Это был первый британский бомбардировщик, сбитый германским истребителем во Второй мировой войне. Вскоре после этого сержант Троич из той же самой Gruppe сбил «бленхейм».

Для британского командования бомбардировочной авиации результат налета 4 сентября был обескураживающим. Провалились надежды нанесения мощного удара по германскому флоту в самом начале войны. Практически ничего не было достигнуто – а заплачена такая дорогая цена. Из двадцати четырех улетевших бомбардировщиков семь не вернулись, а многие из остальных получили повреждения различной степени тяжести.

«RAF (Королевские ВВС), – писал историк британского адмиралтейства капитан Роскилл, – стремились испытать на практике свои теории о смертельном эффекте бомбовых ударов по боевым кораблям… Провал этих рейдов стал резким возражением тем, кто самоуверенно предсказывал, что воздушная мощь сделает крупные надводные корабли устаревшими».

С германской стороны ситуация была во многом схожей. В первые недели и месяцы войны существовало много параллелей между Королевскими ВВС и люфтваффе. И те и другие находились под влиянием приказов вести войну в бархатных перчатках со следующими конкретными негативами: «Ни одна из бомб не должна быть сброшена на вражескую территорию; ни один гражданский житель противника не должен пострадать; не разрешается атаковать вражеские торговые суда; запрещается летать над нейтральными странами».

Таким образом, для авиации обеих стран единственными законными объектами оставались вражеские корабли в открытом море или на рейде. А если они вдруг оказывались в гавани, доке или на якоре у причала, их нельзя было трогать.

Помимо того факта, что ни одна из сторон не желала брать на себя ответственность за начало бомбежек без разбора, у немцев была еще одна благовидная причина для нерешительности. Гитлер считал, что Британия скоро «проявит здравый смысл» и будет готова к мирным переговорам (это настроение наверняка изменили германские воздушные налеты). Более того, люфтваффе вначале надо было закончить Польскую кампанию, а уже потом собирать силы для наступления на Западе.[7]7
  В первые три недели войны 2-й и 3-й воздушные флоты на Западе располагали двадцатью восемью эскадрильями истребителей в общей сложности из 336 самолетов, пятью Gruppen двухмоторных истребителей из 180 самолетов и девятью Gruppen бомбардировщиков из 280 самолетов. Так что в тот период акцент делался на воздушную оборону.


[Закрыть]

Британское правительство того периода часто обвиняли в том, что в сентябре 1939 года оно не сумело использовать угрозу войны на двух фронтах, перед которой оказалась Германия. Концентрированные воздушные удары по опорным пунктам в Северо-Западной Германии наверняка вынудили бы Геринга вывести большую часть люфтваффе из Польши, облегчая тем самым военную ситуацию для поляков.

«Инерция и слабость наших политиков стали просто подарком для люфтваффе» – таков вердикт эксперта по британской войне в воздухе Дерека Вуда в работе, опубликованной в 1961 году.

Но военный кабинет Чемберлена твердо держался своей политики: никаких бомб на Германию до тех пор, пока Германия не начнет бомбить Англию.

В официальной истории «Royal Air Force 1939–1945» можно найти простое и трезвое объяснение. В конце сентября 1939 года бомбардировочная авиация передовой линии состояла всего лишь из тридцати трех эскадрилий, включавших 480 самолетов. Поскольку британцы приписывали своим противникам в три раза больше самолетов, «тотальная война была бы явно против наших интересов, пока не достигнут более удовлетворительный баланс сил. При целесообразности укрепления предписаний гуманизма… меры, применявшиеся в отношении бомбардировочной авиации, были такими, какие можно осуществлять, следуя политике сохранения и увеличения бомбардировочной авиации до тех пор, когда мы сможем „бросить перчатку“».

В Германии в сентябре 1939 года был человек, чьи руки были просто связаны. Это был генерал-лейтенант Ханс Фердинанд Гайслер, который со своим персоналом принял на себя административное командование воздушной обороной Гамбурга и располагался в Бланкенезе на Мантейфельштрассе. Гайслер руководил недавно сформированной 10-й авиадивизией, чьей основной задачей было воевать с морскими частями Британии.

Даже если бы строжайшие инструкции Геринга и не запрещали Гайслеру предпринимать какие-либо действия против самой Британии, он все равно не смог бы этого сделать, потому что в то время у него не было ни одного бомбардировщика. Его единственная Geschwader KG 26, которая все еще была в стадии формирования, была переведена в Польшу.

Хотя к середине сентября так называемая Geschwader «Лев» вернулась на свои боевые базы в Гельголандском заливе, она поначалу состояла всего лишь из двух Gruppen, включавших в себя около шестидесяти «Не-111». Большинство из летчиков и командиров эскадрилий, как и сам командир, полковник Ханс Зибург, ранее служили на флоте.

Командующий флотом Германии адмирал Эрих Редер с трудом согласился на перевод своих летчиков в люфтваффе. Годами эти два рода войск спорили, кому надлежит вести боевые операции в небе над морем, и, наконец, афоризм Геринга «Все, что летает, принадлежит мне» решил проблему. В морской авиации осталось лишь несколько береговых соединений, укомплектованных самолетами-разведчиками, и корабельная авиация.

В продолжение своего решения, что воздушная война над морем должна вестись люфтваффе, Геринг в ноябре 1938 года пообещал, что будет иметь тринадцать Geschwader бомбардировщиков, готовых к выполнению своих задач к 1942 году (Гитлер уверял его, что любая более ранняя война с Британией исключается). Это остановило бы всякое дальнейшее истощение оставшихся сил бомбардировочной авиации.

В сравнении с этим великолепным утверждением действительная численность на начало войны была в самом деле скромной – всего лишь две Gruppen из KG 26.

Для надежности 2-й воздушный флот («Север») под командованием генерала авиации Гельмута Фельми получил одно соединение бомбардировщиков в начале сентября. Тогда оно называлось «экспериментальная группа 88», и стало первым, оснащенное самолетами, которыми люфтваффе надеялось достичь решающего технического превосходства: «Юнкерсами-88» («чудо-бомбардировщиками»).

Однако ни Фельми, ни его начальник штаба полковник Йозеф Каммхубер не осмеливались бросить прямо в бой соединение, все еще проходящее подготовку с неопробованными самолетами. Хотя оно было переименовано в I/KG 30, его снова перебросили из Йевера на аэродромы Хагенов-Ланд и Грейфсвальд в Мекленбурге и Померании.

Его командир капитан Гельмут Поль докладывал:

«На дежурстве в Вестерланде на острове Сильт осталось только одно звено под командованием лейтенанта Вальтера Шторпа.[8]8
  Позднее, в 1944 году, он стал генерал-майором и «генералом бомбардировщиков».


[Закрыть] Генерал Фельми сказал нам, что оно будет использовано при первом же появлении британского флота. Мое предложение использовать для этой цели всю Gruppe было отклонено».

Тогда 2-й воздушный флот поделился своими тревогами с Верховным командованием в Берлине. Новые «Ju-88» следует вводить в действие лишь тогда, когда они могут дать результат. Пусть в первой атаке примет участие хотя бы полная Geschwader, по крайней мере сто самолетов.

Геринг и его начальник штаба Иешоннек не обратили на это никакого внимания. Возня с «Ju-88», его готовностью или неготовностью затянулась слишком надолго. Два года назад его окрестили невооруженным бомбардировщиком, достаточно быстрым, чтобы уйти от преследования любым вражеским истребителем. Потом его оснастили оборонительным вооружением. А еще позже стали требовать от него способностей к пикированию на манер «Штуки»: предъявляя все новые и новые требования, которые вели к новым проблемам и затяжкам в выпуске с конвейера.

Самолет предположительно был готов к серийному производству 3 сентября 1938 года. В тот день компания «Юнкерс» получила свой контракт. Ее генеральный директор доктор Гейнрих Коппенберг получил от Геринга полномочный мандат, завершавшийся словами: «Я хочу получить мощное соединение бомбардировщиков „Ju-88“ как можно быстрее».

С тех пор прошел год, и началась война. Но «Ju-88» в люфтваффе все еще было меньше пятидесяти. Верховный командующий решил, что с машиной возились достаточно. Самое время показать себя. «Чудо-бомбардировщик» для завоевания престижа должен добиться успеха.

26 сентября после полудня зазвонил телефон в кабинете командира I/KG 30 капитана Поля. На проводе был сам Иешоннек:

– Поздравляю, Поль! Ваше звено в Вестерланде потопило «Ark Royal»!

Имея опыт совместной работы, Поль слишком хорошо знал начальника штаба, чтобы не уловить иронической ноты.

– Не могу поверить, – произнес он.

– Я тоже, – ответил Иешоннек. – Но железный (Геринг) верит. Лети прямо сейчас в Вестерланд и выясни, правда это или нет.

А кто сообщил о потоплении? Может, 10-я авиадивизия, в ведении которой находятся операции против флота? И действительно ли это произошло?

Утром 26 сентября морская группа «Запад» отправила самолеты-разведчики в Северное море перед началом операции эсминцев, намеченной на следующий день. Это были «летающие лодки» «Do-18» из эскадрильи береговой обороны 2/106, базировавшейся в Нордени. К 10.45 одна из них оказалась к северу от банки Грейт-Фишер.

Наблюдатель вдруг застыл как вкопанный. Сквозь прорехи в облаках он увидел боевой корабль. И не один! Это был целый флот!

Снова и снова «Do-18» кружил вокруг просвета в облаках, пока пилот и наблюдатель лихорадочно пересчитывали корабли: четыре линкора, авианосец плюс крейсеры и эсминцы. Под ними плыл британский флот метрополии!

Содержание радиограммы с «Do-18» привело в возбуждение весь состав германской береговой обороны. Наконец-то настал долгожданный шанс атаковать противника – практически единственный шанс, учитывая эту гору существующих приказов, вообще ударить по врагу.

Вскоре после 11.00 на базе бомбардировщиков на Сильте уже звонили телефоны. «Боевой приказ. Квадрат 4022. Дальняя разведка вступила в контакт с противником. Атакуйте 1000-фунтовыми бомбами!»

На самом деле британский флот состоял из линкоров «Nelson» и «Rodney», линейных крейсеров «Hood» и «Renown», авианосца «Ark Royal» и трех крейсеров. Недалеко отсюда находилась 2-я эскадра крейсеров с еще четырьмя крейсерами и шестью эсминцами.

В атаку на эту армаду был послан скромный отряд. В 12.50 девять «Не-111» из Geschwader «Лев», а именно 1-я эскадрилья из KG 26, взлетели под командой капитана Веттера. Спустя десять минут за ними последовало дежурное звено из Geschwader «Орел» – четыре «Ju-88», ведомые лейтенантом Шторпом, которым предоставлялся шанс доказать свою значимость.

Это было все, что смогла собрать 10-я авиадивизия. А там, вдали от своих баз и находясь под наблюдением германских самолетов-разведчиков, в море стояла громада британского флота метрополии, а люфтваффе «использовало» эту возможность с помощью всего лишь тринадцати бомбардировщиков!

Внизу, под облаками, четыре «Ju-88» мчались друг за другом на северо-запад. Это, как полагали, был кратчайший путь отыскать врага, как только они окажутся в заданной точке. Пилотом третьей машины был капрал Карл Франке, прозванный товарищами Бобром за великолепную бороду. На следующее утро его имя окажется у всех на устах.

Франке в действительности был квалифицированным инженером и авиатехником. Он хорошо знал «Ju-88», поскольку отвечал за его технические испытания в Рехлине. Но кроме этого, он был и одаренным летчиком. В 1937 году на авиационных соревнованиях в Цюрихе, где эксперты со всего мира затаив дыхание следили за невероятной скоростью германского самолета, он уже был вместе с Удетом на демонстрации «Ме-109», настроенного на максимальные показатели.

Как раз перед войной он пошел добровольно летчиком в группу испытателей его друга Поля, чтобы не оказаться привязанным навечно к Рехлину. И так случилось, что, будучи простым капралом, он управлял одним из первых четырех «Ju-88» в их самом первом наступательном бою.

Через два часа полета в поле зрения появились корабли. Франке стал пробиваться вверх сквозь облака до высоты 3000 метров. Плотность облаков составляла 8/10, что позволяло видеть море внизу лишь изредка и ненадолго. И вдруг через прогал в облачности появился огромный корабль: авианосец!

Не колеблясь Франке резко и круто стал пикировать на цель.

Ни одно орудие не открывало огонь. Должно быть, он застал корабль врасплох.

Тут облако закрыло летчику обзор, а когда самолет прошел сквозь него, авианосца в прицеле уже не было видно. Пике же нельзя было изменить. Хорошо зная технические пределы пикирования своего самолета, он взял слишком далеко в сторону. Оставалось лишь одно: выходить из пике и начинать все сначала.

Но теперь противовоздушная оборона авианосца наконец-то очнулась. Если бы он в первый раз взял чуть правее, то смог бы атаковать, практически не встречая сопротивления.

Франке выждал еще восемь минут и снова нырнул вниз – на этот раз в облако разрывов зенитных снарядов. Но теперь он нацелился безошибочно. Авианосец стоял в его прицеле неподвижно, как паук в своей сети.

Нажатие на кнопку – и бомбы полетели вниз. Немедленно срабатывает автоматический выход из пике, и вот самолет снова набирает высоту.

Пока Франке старался избежать зенитного огня, его радист и стрелок в хвосте самолета не сводили глаз с авианосца под ними. Вдруг сержант Бевермайер закричал:

– Рядом с кораблем – мощный фонтан воды!

Даже Франке рискнул взглянуть вниз. Была видна мощная струя воды рядом с верхними орудийными портами. Затем на носу раздалась вспышка.

Было ли это попадание или просто вспышка выстрела мощного зенитного орудия? Если последнее, то что случилось со второй бомбой, автоматически сброшенной вслед за первой?

Корабль сейчас был уже слишком далеко, чтобы можно было разглядеть другие детали. И все равно, это не их работа. Они были счастливы, что сумели уберечь шкуру от зенитного огня.

Экипаж доложил по радио со сдержанным оптимизмом: «Пикирование. Сброшены две бомбы „SC-500“ на авианосец. Первая упала рядом с бортом корабля, вторая, возможно, попала в нос. Результат не прослежен».

Как только Франке приземлился у себя в Вестерланде, начались поздравления. Только командир Geschwader «Лев» сохранял скептицизм.

– Ты видел, как корабль потонул?

– Нет, полковник.

– В таком случае, мой дорогой друг, – улыбнулся Зибург, – ты в него и не попадал!

Как бывший морской офицер, Зибург по опыту знал, что вспышка или даже клубы дыма из вражеского корабля нельзя было ни в коем случае считать убедительным доказательством поражения врага своим оружием. Но конечно, люфтваффе этого знать не полагалось. А тем временем потоком шли телеграммы в штаб 10-й дивизии. Горя от нетерпения, главнокомандующий люфтваффе в Берлине хотел знать, почему не было прислано никакого рапорта о потоплении британского авианосца.

– Потому что здесь ничего не известно о потоплении, – ответил офицер-оперативник дивизии майор Мартин Харингхаузен.

Действительно, все, что имелось у них в распоряжении, это тщательно сформулированный рапорт Франке, который он тут же переслал в Берлин.

Но, раз начавшись, интриги продолжались. Был послан самолет-разведчик, чтобы установить, что же произошло с «Ark Royal». Наконец, к 17.00 поступило первое сообщение: «Вражеский флот в квадрате Х; два линкора и корабли прикрытия; идут на полной скорости; курс – запад».

Авианосец исчез!

В Берлине никому не приходило в голову, что флот разбился на части и что «Ark Royal» сейчас идет с группой, которую патруль не заметил. По радио был послан новый приказ: «Проверьте наличие масляных пятен!»

Вскоре после этого было даже найдено подходящее масляное пятно – не обратили внимания на факт, что в Северном море их полным-полно. Разве это не достаточное доказательство, что «Ark Royal» и его шестьдесят самолетов уже покоятся на дне океана?

Геринг, Мильх и Иешоннек стали раздумывать, стоит ли подождать, пока британцы сами сделают какое-нибудь объявление. Но германская пропаганда уже вцепилась зубами в эту новость. «Германское люфтваффе потопило новейший британский авианосец! И одной-единственной бомбой!» Это была просто неожиданная удача.

Когда капитан Поль, подчиняясь распоряжению Иешоннека, приземлился поздно вечером в Вестерланде, капрал Франке позабыл всякую воинскую дисциплину.

– Поль, старик! – взволнованно вскричал он, увидев своего командира. – Там нет ни слова правды! Ради бога, помоги мне выбраться из этой переделки!

Но вмешательство Поля уже запоздало. На следующий день германское Верховное командование опубликовало отчет о налете на британский флот. Он гласил: «Помимо уничтожения авианосца, имело место несколько попаданий в линкор.[9]9
  Одна бомба от оставшихся трех «Ju-88» из I/KG 30 попала в «Hood», но не взорвалась и отскочила за борт. I/KG 26 атаковала эскадру крейсеров, но все ее бомбы прошли мимо целей.


[Закрыть] Все наши самолеты вернулись невредимыми».

Даже Геринг приложил тут свою официальную печать. Он направил Франке свои личные поздравления, немедленно повысил капрала в звании до лейтенанта и наградил его Железным крестом 1-го и 2-го класса.

Британское адмиралтейство отреагировало. Оно сухо объявило, что авианосец «Ark Royal», который по сообщениям германской прессы потоплен, вернулся на свою базу без повреждений. Представителям прессы были розданы фотографии корабля, входящего в порт.

Как утверждала немецкая пропаганда, это был трюк, напрасная попытка британцев скрыть серьезность их потерь. 28 сентября даже высшее командование обратилось к вопросу о «тенденциозном» британском объявлении, утверждая, что 1000-фунтовая бомба поразила авианосец. Но новый отчет, однако, уже не содержал слов «уничтожен», «потонул» или «ликвидирован». Но германская пресса все еще настаивала на правдивости истории.

А в действительности в начале октября «Ark Royal» направился в Южную Атлантику, чтобы принять участие в охоте на германский рейдер «Graf Spee». Только после того, как британский авианосец был 14 ноября 1941 года окончательно торпедирован подводной лодкой «U-81», германские рапорты о его предыдущем «потоплении» были спокойно изменены.

Руководителям люфтваффе в Берлине не пришлось долго искать истину. Она осенила Генеральный штаб уже на следующий день.

Так произошло, что и люфтваффе, и RAF были весьма огорчены результатами своих первых налетов на флоты друг друга. Что-то тут было не так. По обе стороны воцарилось разочарование.

Спустя несколько месяцев, когда Геринг опять встретил Франке в испытательном центре люфтваффе в Рехлине, он ему печально сказал:

– Ты мне все еще должен один авианосец.

9 октября 1939 года I/KG 30 наконец-то собралась в полном составе в Вестерланд на острове Сильт. Командир, капитан Поль, выбрался из своего «Ju-88» в плохом настроении. Опять его соединение вылетало на поиски британского флота, и опять ничего не получилось.

Его вызвали к телефону. Геринг желал получить от него личный отчет. Поль расстроенно ответил:

– Нас только что посылали в район, но там нет противника!

На этот раз авиация участвовала в операции вместе с флотом. Ударная группа в составе линейного крейсера «Gneisenau», крейсера «Koln» и девяти эсминцев выходила в море с задачей выманить британский флот метрополии из его баз в Северное море. В таком случае и люфтваффе должно было попытать свое счастье.

Более того, сейчас офицеры генерал-лейтенанта Гайслера (его дивизии недавно был присвоен статус корпуса) сделали соответствующие приготовления. Вместо атак немногими отдельными самолетами, этим сейчас будут заниматься I/KG 30 и вся KG 26, усиленные двумя Gruppen из LG 1, KG 1 (известная как «Гинденбург») оставалась в резерве, чтобы «нанести завершающий удар по обессилевшему врагу». Гайслер и его начальник штаба майор Харингхаузен выделили для налета сто двадцать семь «Не-111» плюс двадцать один «Ju-88».

И все равно операция закончилась ничем. Большинство эскадрилий после безуспешных поисков противника вернулись на базу на остатках горючего. Другие (в частности, четыре эскадрильи из I/KG 30) объявили о десяти бомбовых попаданиях в британские крейсеры, но ни одно из них не было подтверждено.

На следующее утро в министерстве авиации рейха в Берлине состоялось большое совещание. Этим неудачам надо было положить конец. Геринг был взбешен:

– Я вам должен кое-что сказать, джентльмены. Этот случай с «Ark Royal»…

Он с вызовом оглядел своих ближайших коллег: государственного секретаря Мильха, начальника Генерального штаба Иешоннека, начальника воздушной разведки Беппо Шмида, генерал-квартирмейстера Удета, командующего морской авиацией Келлера и многих других. Всем было нечего сказать. Но на совещание был приглашен и капитан Поль в качестве командира единственного соединения «Ju-88». Геринг обратился прямо к нему.

– Слушайте, Поль, – произнес он, – нам необходимо добиться успеха! Сейчас на нашем пути всего лишь несколько британских кораблей: «Repulse», «Renown» и, возможно, «Hood». И конечно, авианосцы. Как только их не станет, «Scharnhorst» и «Gneisenau» будут править морями… – Он продолжал сулить золотые горы: – Я вам говорю, что каждый, кто поможет избавиться от этих кораблей, получит собственный дом и все причитающиеся ордена. – И завершил свое выступление несколько туманным тактическим советом: – Воюйте так, как мы это делали в Первую мировую войну против вражеских аэропланов. Я прав, Удет?

Удет улыбнулся. Он сбил шестьдесят два самолета, Геринг – двадцать два.

Поль заметил:

– Господин генерал-фельдмаршал, каждый экипаж мечтает уничтожить столько самолетов на авианосце, сколько сбил генерал Удет в Первую мировую войну!

Герингу это понравилось, Поля отпустили с совещания с улыбками. С этого дня его Gruppe должна находиться в Вестерланде в постоянной готовности нанести нокаутирующий удар по британскому флоту.

Но первыми достигли успеха подводные лодки. Уже 17 сентября «U-29» под командой лейтенанта Шухарта потопила к западу от Ирландии британский авианосец «Courageous». «U-47» лейтенанта Прина прокралась сквозь плотную оборону и вошла в акваторию огромной военно-морской базы в Скапа-Флоу – смелая эскапада, заслуживавшая даже более того, что она достигла! Вопреки ожиданиям, британский флот метрополии был в море, и подлодке достался лишь линкор «Royal Oak». Его она потопила двумя залпами из трех торпед.

Однако это нападение косвенным образом привело двумя днями позже к налету пикирующих бомбардировщиков «Ju-88». Теперь передвижение кораблей у восточного побережья Шотландии находилось под постоянным наблюдением германской воздушной разведки. 15 октября был обнаружен линейный крейсер, предположительно «Hood». Рано утром следующего дня поступило сообщение, что он вошел в пролив Фёрт-оф-Форт.

В 9.30 Иешоннек отдал по телефону боевой приказ Полю в Вестерланд. И добавил: