Текст книги "Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне"

Капитан Вальтер Рубенсдорфер, командир «экспериментальной группы 210», и его товарищи не вернулись из боя. Диспетчер в Кинли изменил курс направлявшейся домой 66-й эскадрильи «спитфайров» и послал ее на перехват над английской территорией. Скоро бой был завершен.

В этот «черный» четверг соединение потеряло в общей сложности шесть «Ме-110» и один «Ме-109». Это показало, что даже истребители-бомбардировщики не могут рисковать, действуя без должного истребительного прикрытия.

Вместо Кинли оказался Кройдон, а вместо Биггин-Хилл атаковали Уэст-Моллинг, который находится ближе к побережью. Обоим аэродромам были нанесены тяжелые повреждения. Пока британские истребители гонялись за последними возвращавшимися назад соединениями, закончился день 15 августа. Это был третий день Битвы за Англию, который многие считают самым жарким.

Так каким же был баланс успехов и неудач? С британской стороны лихорадочно подсчитывались донесения истребителей, и, наконец, была опубликована потрясающая величина: окончательно уничтожено 182 германских самолета, а еще 53 – возможно.

На этот счет германские военные архивы говорят о потере 55, в основном бомбардировщиков и «Ме-109», но даже это слишком много.

С другой стороны, немцы подобным образом объявили преувеличенное число сбитых британских истребителей: 111 было сбито наверняка, а 14 – «под вопросом». В официальных данных командования истребительной авиации указано только 34.

Последняя величина, конечно, обманчива. Истребитель считался «потерянным», если он вертикально врезался в землю или падал в море. Если пилоту удавалось совершить вынужденную посадку, а важные части самолета все еще было возможно использовать, машину относили к категории «восстановимых» и не вносили в список потерь. Однако ее оправданно до некоторой степени можно было считать сбитой, поскольку она уже не могла выполнять функции боевого оружия. Могли пройти дни или недели, пока она снова окажется в строю.

Поврежденные самолеты вместе с потерянными определенно тревожили маршала авиации Даудинга в эти августовские недели. Хотя авиапромышленность месяцами работала на полную мощность, потери истребителей опережали темпы их замены новыми.

Одним из первых решений Уинстона Черчилля, ставшего премьер-министром 14 мая, было назначение магната прессы лорда Бивербрука министром авиационной промышленности. Во многом уменьшив бюрократию и используя те же методы, что он применял в создании своей газетной империи, Бивербрук добился резкого увеличения производства самолетов. Невзирая на сопротивление многих маршалов авиации, он настоял на абсолютном приоритете выпуска истребителей. «Никто другой в Англии не смог бы этого сделать», – писал Даудинг после войны. В июне их производство достигло от 440 до 490 в месяц и почти теми же темпами продолжалось даже при налетах люфтваффе.

Величина производства германских истребителей несравнима с британской. В июне фирма «Мессершмитт» выпустила 164 «Ме-109», единственных в то время в Германии одномоторных истребителей, в июле – 220, в августе – 173, а в сентябре – 218.

Это слишком много для предполагавшегося подавляющего количественного превосходства люфтваффе! В решающие месяцы оно получало меньше половины новых истребителей от того количества, что поступало в Королевские ВВС. И как в таких условиях можно было добиться «уничтожения вражеской истребительной авиации»?

Тем не менее в последовавшие дни казалось, что такая цель достижима. 16 августа Уэст-Моллинг, на который предыдущим вечером был осуществлен налет по ошибке, вновь подвергся тяжелой бомбежке и был выведен из строя на четыре дня. После полудня группа «Ju-87» из StG 2 и группа «Ju-88» из KG 51 причинили опустошительные разрушения важной авиабазе в Тангмере на южном секторе побережья. Было уничтожено или серьезно повреждено четырнадцать британских самолетов и среди них семь «харрикейнов» и шесть бомбардировщиков «бленхейм».

Черчилль, который, похоже, не очень доверял большим цифрам сбитых самолетов, которые ему представляло командование истребительной авиации, направил начальнику штаба следующее предупреждение:

«В то время как наши взоры сосредоточены на результатах воздушных боев над нашей Родиной, мы не должны забывать и о серьезных потерях… Прошлой ночью было потеряно семь тяжелых бомбардировщиков, а также двадцать один самолет уничтожен на земле: основная часть в Тангмере, что в сумме составляет двадцать восемь. Эти двадцать восемь вместе с двадцатью двумя истребителями доводят потери за день до пятидесяти самолетов и очень существенно меняют картину на фоне семидесяти пяти сбитых немецких самолетов…»

Утверждение британских истребителей о семидесяти победах, одержанных над немцами в этот день, неточно. На самом деле германские потери составили тридцать восемь машин.

Но погода вновь вступила в союз с британцами. В зоне боевых действий 2-го воздушного флота такие примечательные авиабазы, как Дебден, Даксфорд, Норт-Вилд и Хорнчерч избежали участи Тангмера только потому, что атаковавшие соединения (II/KG 76, II/KG 1, III/KG 53 и I/KG 2) не смогли их отыскать из-за плотной облачности.

В воскресенье 18 августа сражение возобновилось. KG 76 генерал-лейтенанта Фролиха провела комбинированный налет с больших и малых высот на авиабазы в Кинли и Биггин-Хилл. Помимо испещренных воронками взлетных полос и горящих ангаров, оставшихся после налета, в первый раз был выведен из действия командный пункт в Кинли.

Тем самым был нанесен удар в самый нервный центр противовоздушной обороны. Немцы полагали, что такие ключевые установки должны находиться в подземных бетонных бомбоубежищах. Но никто не мог додуматься, что они располагались, практически незащищенные, на аэродромах. Поэтому им не уделялось систематического внимания. Успех в Кинли стал счастливой случайностью.

Но 18 августа также прозвучал погребальный звон по «Штукам». После полудня VIII воздушный корпус послал четыре группы «Ju-87» бомбить аэродромы в Госпорте, Торни-Айленде и Форде, а также радарную станцию в Полинге на южном побережье. Их перехватили «спитфайры» 152-й эскадрильи и «харрикейны» 43-й до того, как они успели перестроиться для полета назад, на базу. Британские истребители не дали пощады никому. «Одна группа „Штук“, – писал в своем дневнике Рихтгофен, – была скошена».

Главной жертвой стала I/StG 77. Из двадцати восьми самолетов двенадцать не вернулись, а еще шесть были настолько повреждены, что еле долетели до французского берега. Среди пропавших был и командир группы капитан Майзель. Вместе с потерями в других группах были сбиты либо серьезно повреждены тридцать «Ju-87». Цена оказалась слишком высокой. «Штуки» пришлось отвести с фронта.

На следующий день, практически в полдень, генералы, командовавшие воздушным корпусом, и начальники Geschwader, воевавшей против Англии, были еще раз вызваны в Каринхалл. Геринг не скрывал своего раздражения ходом воздушной войны в данный момент – битвой, которую планировали закончить за три дня. Были допущены ошибки, утверждал он, и они привели к ненужным потерям. К операциям надо готовиться тщательнее.

– Мы должны беречь нашу боевую мощь, – заявил Верховный командующий. – Наши авиационные соединения должны быть сохранены.

При этих словах командиры бомбардировщиков стали шумно требовать, чтобы система эскорта истребителей работала реально. Наша истребительная авиация должна быть впереди и расчищать поле для деятельности. А некоторые все еще летают выше, рядом или ниже бомбардировщиков. И при этом еще нужны самолеты, которые должны пикировать вместе с «Ju-88» во время бомбежки, чтобы прикрывать бомбардировщики, когда они отрываются от группы.

Командующие истребительной авиацией слушали и хмурились. Где взять столько истребителей? Наличный состав самолетов первой линии уменьшается, а производство не поспевает за убылью. Если выполнить все эти требования, то на каждый бомбардировщик понадобится пять «Ме-109». А что останется для свободного поиска, когда есть реальный шанс сбить противника?

В конце концов главная задача: «подавить вражескую истребительную авиацию до такой степени, чтобы наши бомбардировщики могли беспрепятственно выполнять свои задания», была многократно повторена и принята. Но способ решения задачи так и не был определен. Генерал фон Рихтгофен так подытожил это совещание в своем дневнике: «Кампания против Англии должна развиваться энергично, но по-другому». Но как?

Глава 3
НАСТУПЛЕНИЕ НА ИСТРЕБИТЕЛИ

Одна из первых мер командования люфтваффе была направлена в адрес руководства истребительной авиации. Почти одним махом более старые командиры Geschwader были освобождены от своих должностей и заменены на более молодых офицеров, командовавших группами и выделившихся своим высоким боевым счетом. Как считал Геринг, командиры Geschwader должны лично вести свои соединения в бой и тем самым давать яркий пример.

Ценность этого решения спорна. Geschwader все еще насчитывали от шестидесяти до восьмидесяти истребителей, и, чтобы эффективно использовать такую большую силу, требовался не только пример стрелка-снайпера, но и опытное руководство на земле.

Однако молодежь скоро доказала, что стоит неожиданно свалившейся на нее ответственности. Примеры оказались заразительными, и тут началось великое состязание, чья Geschwader собьет самолетов больше всех. Майор Мельдерс принял от генерал-майора Остеркампа JG 51, майор Галланд – JG 26 от полковника Хандрика, капитан Лютцов – JG 3 от подполковника Вика, майор Трюбенбак – JG 52 от подполковника ван Мерхарта, а капитан Траутлофт – JG 54 от майора Меттига. Все эти изменения в командном составе произошли, когда в конце августа началась тотальная атака на британскую истребительную авиацию. Потом последовали и другие: подполковник фон Бюлов уступил JG 2 майору Шелманну, а майор фон Грамон-Тобадель передал JG 53 наиболее результативному командиру Gruppen майору фон Мальцану.

С каждым днем все более жарким становилось сражение люфтваффе с командованием истребительной авиации и его наземной структурой. Утром 31 августа германские эскадрильи одна за другой пикировали на аэростатное заграждение над Дувром, в результате чего было сожжено более пятидесяти из них. Это событие было видно как с английского, так и французского берега и явилось стартовым сигналом для одного из самых решающих дней Битвы за Англию – кульминации недельных бомбежек внутренних баз истребителей 11-й группы.

Эта группа насчитывала двадцать две эскадрильи и несла ответственность за оборону Юго-Восточной Англии и «величайшего объекта в мире», Лондона. Ее внутренние базы окружали столицу защитным кольцом: Кинли, Редхилл, Биггин-Хилл, Уэст-Моллинг и Грейвсенд на юго-востоке, Хорнчерч, Рочфорд, Норт-Вилд и Дебден на юге и северо-востоке, Нортхолт – на западе.

Обычно атакующая часть включала в себя единственную группу бомбардировщиков из пятнадцати – двадцати самолетов. Но сейчас ее обороняла целая Geschwader истребителей, которых было в три раза больше, чем бомбардировщиков. Последние достигали своей цели в компактном строю. И каждая Gruppe совершала в день не один вылет.

Первой намеченной в это утро для атаки была самая северная база 11-й группы в Дебдене. Потом бомбы еще раз вспахали взлетную полосу в Истчерче. Детлинг, который уже несколько раз интенсивно бомбили, подвергся налету истребителей I/KG 52 капитана Эшвеге, чьи «Ме-109» на бреющем полете пронеслись над полем, стреляя из пушек и пулеметов.

Но самые мощные налеты были оставлены на вторую половину дня. KG 2 полковника Финка надвигалась двумя колоннами. Правая направлялась к Хорнчерчу, где базировались четыре эскадрильи со всем необходимым, насчитывая семьдесят «спитфайров». Три эскадрильи уже были в воздухе и где-то сражались, а четвертая, 54-я, оставалась на аэродроме в резерве, когда из громкоговорителя вдруг донесся взволнованный голос руководителя группы диспетчеров: «По машинам! По машинам! Немедленный взлет!»

Это был тот случай, когда сложная система отчетности и контроля в командовании задохнулась внутри собственных ограничений. Дело в том, что с радарных станций с побережья поступает целое созвездие «точек-самолетов», данные визуальных наблюдений стекаются с пунктов королевского корпуса наблюдения, разбросанных по всей стране, и потому может случиться, что командные пункты окажутся переполненными информацией до того, как ее успеют оценить и принять нужные меры соответствующими службами. Так что время от времени отдельные германские авиасоединения могут проникнуть незамеченными.

На этот раз группа «дорнье» из KG 2 уже заходила для атаки, когда прозвучал сигнал воздушной тревоги. И тут у некоторых «спитфайров» не завелись моторы. Однако большинству летчиков удалось оторваться от земли буквально за секунды до того, как стали падать бомбы. Но для звена лейтенанта авиации Ала Дира времени не хватило.

Как кролики от охотников, три «спитфайра» неслись по полю из разных углов, грозя врезаться друг в друга. Дир, выругавшись, сбросил газ, чтобы уйти от столкновения с товарищем, мчавшимся на него встречным курсом. В этот момент над головой прогрохотали «дорнье», и вниз полетела серия бомб, взрываясь между улепетывавших истребителей. То, что произошло дальше, заставило очевидцев затаить дыхание.

Несмотря на гремевшие вокруг него взрывы, Ал Дир взлетел. Он в воздухе! Но самолет был всего лишь в нескольких метрах над землей, когда новый взрыв вначале швырнул его вперед, а затем – вниз. И в это же время «спитфайр» перевернуло, но он все-таки продолжал лететь колесами вверх в каких-то нескольких метрах от земли. Комья земли покрыли к тому же ветровое стекло, закрывая летчику обзор. С пронзительным скрежетом, как от циркулярной пилы, самолет пробороздил поле на расстоянии 100 метров сначала хвостом, потом, как утверждают очевидцы, всем корпусом. Точно в агонии он развернулся вокруг оси и замер – и все-таки не загорелся! Но пилот, вероятно, погиб.

Неподалеку в землю врезался второй «спитфайр» с отвалившимися крыльями. Сидевший в нем пилот Эдселл отделался растяжением сухожилий в лодыжках. Выбравшись из кабины, он побрел к обломкам, которые когда-то были самолетом командира его звена, и не мог поверить своим глазам. Дир не только не погиб, но даже не был серьезно ранен! Самая большая неприятность – он не мог самостоятельно выбраться из самолета. Объединенными усилиями они отодвинули крышку кабины. Потрясенные, но лишь слегка раненные, они пошли в направлении коричневого дыма, который окутывал их домик для отдыха и другие здания.

И даже третий пилот, сержант Дэвис, чей самолет отшвырнуло с аэродрома далеко в поле, вернулся от останков своей машины невредимым на своих ногах.

Стойкость, с которой британские летчики-истребители перенесли не только внезапный удар, но и уже на следующий день сели в запасные самолеты, чтобы продолжать бой, была характерной чертой образа действий британской истребительной авиации, которая в конце концов отразила атаки германского люфтваффе. Важным было то, что пилоты уцелели. При постоянно растущем производстве их самолеты можно заменить.

Биггин-Хилл постигла худшая участь, нежели Хорнчерч. Эта база находилась на прямой линии с Лондоном, и лишь днем раньше на нее было совершено три налета, несмотря на то что в каждом случае эскадрильи истребителей уже были в воздухе для ее защиты. Наиболее крупный ущерб нанесли восемь «Do-17» из III/KG 76, которые специализировались в атаках на бреющем полете. Введя оборону в заблуждение своим ложным курсом на Темзу, они вдруг развернулись и набросились на аэродром с севера. 1000-фунтовые бомбы взрывались в ангарах, в мастерских и казармах. Прямым попаданием в укрытие были убиты и ранены свыше шестидесяти человек личного состава Королевских ВВС. Одним ударом были перерезаны линии газо-, водо– и энергоснабжения, в результате чего Биггин-Хилл лишился коммуникаций.

Сегодня в атаку шла левая колонна KG 2. Многие здания, до сих пор уцелевшие, рухнули под бомбами, и разгорелись пожары. Но что хуже всего, был разрушен командный пункт – нервный центр, откуда по радио велось управление тремя эскадрильями истребителей Биггин-Хилл. В маленьком помещении скопились офицеры-диспетчеры и девушки из женской вспомогательной авиабригады, которые обслуживали телефонные линии и передвигали на ситуационной карте-столе значки, символизировавшие свои и вражеские самолеты.

Мощный гул заходящих на бомбежку германских бомбардировщиков заглушил все другие шумы. Затем послышался свист падающих бомб, за которым загрохотали взрывы, которые становились все ближе и ближе. Секунды спустя раздался оглушительный треск. Все здание вздрогнуло, и стены, похоже, стали рушиться. Погасло все освещение, и через двери стал доноситься запах дыма. Ошеломленные происходящим офицеры и девушки стали выбираться наружу. Бомба взорвалась в комнате офицеров связи в нескольких метрах отсюда.

Опять вышли из строя телефонные и телеграфные линии, так старательно восстановленные после предыдущего налета. Когда командир базы соседнего сектора Кинли позвонил, чтобы узнать, как дела на Биггин-Хилл, он не смог получить ответа. Он вновь попытался связаться через центр Королевских ВВС в Бромли, но там тоже все линии безмолвствовали. Наконец он послал связного по дороге, чтобы узнать, что там происходит, и выяснить, на каких частотах работают оставшиеся без руководства эскадрильи Биггина, чтобы их можно было передать на Кинли.

– Аэродром похож на бойню, – доложил связной.

Командный пункт пришлось перенести в соседний деревенский магазин, из которого на запасной аппаратуре можно было управлять только одной из трех эскадрилий.

Пока бомбы падали на их базу, «спитфайры» 72-й эскадрильи и «харрикейны» 79-й вели воздушное патрулирование значительно южнее. На Биггин-Хилл обе группы были новенькими, то есть только что переведенными с мирного севера. 72-я фактически прибыла лишь этим утром, чтобы заменить потрепанную в боях другую эскадрилью.

Постоянно росло число измотанных в боях эскадрилий, многие пилоты которых либо утратили свою нервную выдержку, либо были близки к этому. К концу августа в боевой зоне вокруг Лондона осталось лишь несколько первоначальных эскадрилий, с которыми меньше трех недель назад вице-маршал Парк отбивал атаки люфтваффе в «День Орла». Они были заменены свежими частями с севера.

То, что им находилась замена, доказывало полную разумность стратегии КИА, державшего для защиты севера более двадцати эскадрилий, которые подверглись дневному налету лишь в одном случае, 15 августа. Сейчас побывавшие в боях эскадрильи отправлялись туда для отдыха, обучения новых летчиков и восстановления боевой мощи.

Боевой износ чувствовался и в германских истребительных частях, которые совершали в день до пяти вылетов на задание. Поскольку теперь приходилось проникать далеко в глубь от английского побережья, они действовали на пределе своего диапазона и, возвращаясь домой, всегда испытывали тревогу, хватит ли последних капель горючего, чтобы добраться до базы.

«Лишь немногим из нас, – докладывал старший лейтенант фон Ган из I/JG 3, – не приходилось еще садиться на брюхо на воду в Канале с пробитым фюзеляжем или остановившимся пропеллером».

Лейтенант Хельмут Остерман из III/JG 54 писал: «Наступило крайнее истощение от боев над Англией. Впервые наши летчики заговорили о перспективах перевода в более спокойный сектор».

Остерман был одним из тех молодых авиаторов, которые получили суровые уроки в боях с британскими истребителями. День за днем в конце месяца его подразделение либо сопровождало бомбардировщики, либо вылетало для расчистки неба от противника в районе от берега Канала до Лондона.

«Опять я потерял связь со своей эскадрильей, – писал он. – Вся Gruppe рассыпалась на отдельные схватки, и трудно было найти два наших самолета рядом друг с другом. „Спитфайры“ оказались изумительно маневренными. Их воздушный пилотаж – петли, вращения, ведение огня при наборе высоты во вращении – приводил нас в изумление. Стрельбы было много, но попаданий – не очень. В отличие от боев во Франции я был весьма спокоен. Я не стрелял, а все время старался выбрать позицию получше, при этом не сводя глаз со своего хвоста…»

Несколько попыток не удались: еще до того, как он сближался на дальность своей стрельбы, «спитфайр» ускользал. Наконец он заметил внизу своего товарища, за которым гнался один «спитфайр».

«Я сразу же развернулся и бросился вниз за ним. Между мной и томми было около 200 метров. Я себя сдерживал. Расстояние еще слишком велико. Я медленно подкрадывался, пока дистанция не уменьшилась до 100 метров, а крылья „спитфайра“ целиком заполнили экран моего прицела. Вдруг томми открыл огонь, и „мессершмит“ перед ним пошел в пике. Тщательно прицелившись, я тоже нажал на гашетку. При этом я выполнял плавный поворот. „Спит“ сразу же вспыхнул и, оставляя за собой длинный хвост серого дыма, вертикально вошел в воду».

Это была первая личная победа Остермана, первый самолет из 102 сбитых им до того, как в 1942 году он сам погиб в России.

А в это время генерал-лейтенант Тео Остеркамп из своего штаба на французском побережье делал все возможное, что требовалось от его должности «командующий истребителями 1 и 2».

Истребители произвели перегруппировку со времени своего последнего дневного налета на юго-запад 26 августа, когда сорок восемь «Не-111» со штабной эскадрильей были посланы под мощным эскортом на гавань Портсмута. С этого момента три Geschwader истребителей вместо того, чтобы пролетать все расстояние от Шербура до английского берега, были собраны в районе Кале, так что им оставалось пересечь лишь Дуврский пролив.

Это решение отражало концепцию главнокомандующего II воздушного корпуса Бруно Лерцера, гласившую, что люфтваффе не может себе позволить распыления своей истребительной мощи. Поскольку очаг битвы находится в Юго-Западной Англии, в пригородах Лондона, эскорт воюющих здесь бомбардировщиков, как заявлял он, должен быть удвоен и утроен. В результате 3-й воздушный флот фельдмаршала Шперле с этого времени ограничился ночными бомбежками. Хотя бомбардировки становились значительно менее эффективными, нападающие, по крайней мере, не нуждались в защите истребителями.

Таким образом, вклад истребителей на 31 августа составил не менее чем 1301 боевой вылет «Ме-109» и «Ме-110» для обеспечения вышеупомянутых налетов силами всего лишь 150 бомбардировщиков на Хорнчерч, Биггин-Хилл и другие аэродромы.

Этому британское КИА смогло противопоставить 978 вылетов, и только в немногих случаях «спитфайрам» и «харрикейнам» удалось добраться до бомбардировщиков и отогнать их от объектов. Поскольку германский защитный заслон из истребителей присутствовал везде, британские истребители были вынуждены вступать в бой лишь со своими немецкими «коллегами». Официальные данные Королевских ВВС – тридцать девять сбитых английских самолетов. Потери люфтваффе в истребителях составили тридцать два самолета. Накал сражения достиг высшей точки.

В этот момент маршал авиации Даудинг из КИА, должно быть, очень хотел попробовать оспорить германское превосходство в воздухе над окраинами Лондона, послав одинокие эскадрильи из Центральной и Северной Англии в поддержку 11-й группы, которая вела тяжелые бои. Но не сделал этого. Он полагал, что еще не пришло время бросать в бой последние резервы.

А потери уже и так были тяжелые. Официальные данные Королевских ВВС за август гласят, что было уничтожено 390 «спитфайров» и «харрикейнов», а еще 197 получили серьезные повреждения. Сравнительные цифры для «Ме-109», подготовленные генерал-квартирмейстером люфтваффе, говорят, что за тот же период было потеряно 231 и повреждено 80 самолетов. Эти величины включают в себя потери не только над Англией, но и над оккупированными странами и самой Германией.

Таким образом, в среднем на один потерянный германский истребитель приходилось два британских.[18]18
  Сюда, естественно, входит большая часть самолетов, уничтоженных на земле.


[Закрыть] Правда, обе стороны считали, что их собственные успехи и вражеские потери были гораздо больше, чем на самом деле. И даже в таком случае есть место для некоторого скептицизма. Выступая 1 сентября от имени люфтваффе на совещании высшего командования о ходе битвы в небе на данный момент, майор Фрайзер фон Фалькенштейн из Генштаба заявил: «В борьбе за воздушное превосходство начиная с 8 августа Королевские ВВС потеряли 1115 истребителей и 92 бомбардировщика, а люфтваффе – 252 истребителя и 215 бомбардировщиков. Тем не менее большое число британских самолетов, которые по нашему утверждению были уничтожены, можно быстро вернуть в строй».

Однако вывод, к которому пришел Генеральный штаб, бил прямо в точку. Фалькенштейн продолжал: «Британская истребительная авиация подверглась мощным ударам. Если в течение сентября мы будем использовать каждый случай хорошей погоды, чтобы поддерживать давление на противника, можно предполагать, что вражеская оборона будет настолько ослаблена, что наши воздушные налеты на его промышленные центры и портовые установки смогут значительно возрасти в объеме».

В тот момент все еще существовало препятствие на пути реализации этих целей. Но было похоже, что оно вот-вот рухнет. Продолжались налеты на оборонительный щит над лондонскими аэродромами. Изо дня в день в небе над столицей происходили схватки истребителей.

«В начале сентября, – писал маршал авиации Даудинг, – уровень потерь был настолько высок, что свежие эскадрильи истощались еще до того, как восстановившие силы части были готовы занять их место. Просто не хватало пилотов-истребителей, чтобы возместить понесенные потери».

Но самую глубокую тревогу у британцев вызывали не растущие потери в самолетах, а убыль в опытных летчиках. И это даже при том, что британские пилоты, сумевшие выпрыгнуть с парашютом из своих подбитых машин, могли вновь воевать – не то что их германские коллеги, которые покидали подбитые самолеты, находясь над вражеской территорией.

Черчилль отмечал у себя, что в течение двух недель с 24 августа по 6 сентября, то есть в период главного немецкого наступления против британских баз истребителей, погибло 103 летчика, а 128 было тяжело ранено, в то время как соответствующие потери в самолетах в два раза больше: 466 «спитфайров» и «харрикейнов» было уничтожено или серьезно повреждено.

«Из общего количества истребителей примерно в одну тысячу, – писал он, – потеряна примерно одна четверть».

КИА пыталось бороться с нарастающим кризисом с помощью тактических мер. В атаке одновременно должно участвовать две эскадрильи числом не менее двадцати самолетов. При крайней необходимости вице-маршалу авиации Парку было разрешено привлекать подкрепления из соседних групп. Наконец, во фронтовые эскадрильи 11-й группы были переданы почти все квалифицированные летчики страны, при этом в находящихся на отдыхе эскадрильях таких оставалось максимум пять на всю часть. Даже командования флота, бомбардировочной и береговой авиации отдали своих пилотов в крайне нуждавшиеся в них соединения истребителей.

В начале сентября доклады из германских соединений указывали на то, что впервые начало ослабевать упорство истребительной авиации, оборонявшей Британию. Например, рапорт из II/KG 1 («Гинденбург»), которая 1 сентября совершила налет на доки в Тильбюри на Темзе, гласил: «Незначительное сопротивление вражеских истребителей было легко подавлено нашим эскортом».

Фактически же восемнадцать «Хейнкелей-111» прикрывались не менее чем тремя Geschwader истребителей: JG 52, 53 и 54. Майор Вальтер Грабман, командир ZG 76, после успешного эскорта KG 3 на Истчерч 2 сентября докладывал своему начальнику, генералу Остеркампу: «Там уже особенно делать нечего». Даже двухмоторные «Ме-110» опять заняли свое место в небе над Англией!

Борьба была тяжелой, но казалось, что основная задача люфтваффе – подавление британской истребительной авиации – вот-вот будет выполнена.