Текст книги "Соперница интриганки"

На шею я повесила кулон на платиновой цепочке с круглым изумрудом. Вова подарил на прошлой неделе. Я отказывалась как могла, тогда он обиделся и выкинул коробку из окна машины. Пришлось выйти и искать коробочку в снегу.

С духами не мудрствовала, использовала свои повседневные «Les Secrets de Lulu». Их для меня выбрал Андрей. По утрам, когда я садилась в его машину, он шутливо называл меня лакомым лимонным печеньем к чаю.

Маме сказала, что иду в клуб, а потом ночую у Киры. У нее даже сомнений не возникло, что может быть иначе.

Вова встретил меня у машины, одетый в дорогой костюм и с шикарным огромным букетом алых роз. Тот у меня даже в руках не умещался.

– Здесь столько роз, сколько ночей я фантазировал о тебе, – шепнул он мне на ухо.

Я покраснела и, обняв букет, села на переднее сиденье.

Мы поехали в ресторан. Мне ничего в горло не лезло. Но когда Вова заказал вино, я охотно позволила наполнить свой бокал. А затем еще один и еще.

А когда я с разочарованием поняла, что бутылка пуста, а Вова к своему бокалу даже не прикоснулся, предложила:

– Закажем еще вина?

Он посмотрел на меня так, словно я оскорбила его, и тихо спросил:

– Хочешь напиться?

Я передернула плечами.

– Это же просто вино! А воды мне можно?

Он чуть наклонился ко мне через стол.

– Тебе можно все. Но если не хочешь ехать в отель, ты скажи…

Мне было стыдно, что он раскусил мой план напиться. Я нервно крутила салфетку, пока он не отобрал ее у меня.

– Можешь успокоиться, – промолвил он и, приподняв свой бокал, точно в мою честь, отпил из него. – Я не снял номер.

– Не снял? – удивилась я.

Он покачал головой.

– Зачем? Если ты этого не хочешь!

Он смотрел на меня так внимательно, словно хотел, чтобы я его переубедила. А когда я этого не сделала, залпом допил вино и спросил:

– Хочешь поехать в кино, еще куда-то или отвезти тебя домой?

– Мне нужно… – Я кивнула в сторону дамской комнаты.

Зашла в туалет и остановилась перед раковиной, глядя на свое отражение. На щеках лихорадочный румянец, стеклянный блеск в глазах.

Даже алкоголь не помог мне расслабиться. Узнав, что номер не заказан, я испытала такое облегчение, словно гора с плеч свалилась. Я была не готова. Может, с ним, а может, вообще.

Я вернулась в зал, но дорогу к столику мне преградил официант с подносом посуды, и я услышала, как Вова говорит по телефону. Он отменял бронь в отеле. Последняя его фраза: «Да плевать мне, что вы сделаете с этими цветами», заставила меня вздрогнуть.

Похоже, он готовил мне какой-то сюрприз. Может, по его просьбе номер украсили цветами.

Я дождалась, когда парень договорит, и лишь тогда вернулась за столик.

Вова улыбнулся мне как ни в чем не бывало:

– Едем? Или хочешь десерт?

Он солгал, что не снял номер, когда заметил, что я нервничаю. Почему? Какая ему разница? Взял бы что хотел, и дело с концом. В этот миг я взглянула на него совсем другими глазами.

За красивой картинкой, веселостью и большими деньгами было что-то еще, чего я раньше не замечала. И это что-то взволновало меня.

– Ты мой десерт, – прошептала я.

– Это вряд ли… Но звучит здорово.

Он вывел меня из ресторана. И в машине я призналась:

– Я знаю, что номер был заказан и ты снял бронь. Услышала случайно.

Вова вздохнул.

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или обязанной мне.

Это, наверное, был первый раз, когда мне самой захотелось его поцеловать. И я не стала сдерживаться.

Мы целовались. Он был так нежен со мной, словно я вся из тончайшего хрусталя.

Между поцелуями я предложила:

– Хочешь, поедем в другой отель? Туда, где можно снять любой номер!

Вова погладил меня по волосам.

– Ты уверена? Если ты не хочешь меня так, как я хочу тебя… мы можем просто отложить.

– Я хочу.

Он вынул телефон.

– Я попробую восстановить бронь.

После недолгого разговора с администратором он с улыбкой сказал:

– Номер ждет нас.

Я улыбнулась.

За окном летел снег. В машине было тепло, а от выпитого вина внутри горячо-горячо.

Вова включил музыку. Пела Уитни Хьюстон «I Will Always Love You». Обычно у него играл Rammstein.

Мы приехали к отелю, забрали на ресепшене ключи и поднялись в номер. Он оказался поистине королевским: в античном стиле, двухкомнатный, со спальней, огромной террасой и гостиной.

На кровати с колоннами было выложено сердце из розовых лепестков. Освещением служили свечи в старинных канделябрах.

Я заглянула в ванную, где стояло джакузи в форме морской раковины. А потом вернулась в спальню.

Я поняла, что назад пути нет, и мне стало страшно – до дрожи.

Вова улыбнулся и пробормотал:

– Я пригласил оркестр исполнить твою любимую испанскую рапсодию Равеля, но флейтисты в последний момент уехали в Китай спасать больших панд от вымирания!

И, точно извиняясь, пожал плечами.

Он выглядел столь забавно, что я рассмеялась.

Его пристальный взгляд смутил меня.

– Ты очень красивая, когда смеешься. – Вова подошел к белому музыкальному центру, вставил флешку и включил. Зазвучала рапсодия Равеля.

Вова обернулся.

– Моя любимая часть «Ферия». Сверкающая, южная, точно залитая солнечным светом. Она как ты.

Мне в жизни не говорили слов приятнее.

Вова шагнул ко мне и поцеловал, медленно опуская на кровать. А оторвавшись от моих губ, сказал:

– Если ты попросишь, я остановлюсь.

Я кивнула.

– Хочешь шампанского? – предложил он.

Снова кивнула. Он достал бутылку из ведерка со льдом и сел возле меня на кровать. Открыл бутылку и осторожно поднес к моим губам. Я глотнула. Но тонкая струйка потекла по моему подбородку на шею.

Вова припал губами к моей груди, поймал потекшее шампанское и принялся слизывать его.

– Вкусно, – шепнул он, медленно скользя языком по моей коже.

– Тут так светло, как на Невском… – прищуриваясь, пожаловалась я.

Вова прошелся по комнате и задул свечи, а затем вернулся ко мне.

Я и представить себе не могла, что он такой. Мне казалось, он тороплив и, возможно, в силу возраста пошловат. Чего только стоили его вопросы парням в игре «правда или действие». Как будто его только секс интересует. Но этот новый Вова мне безумно нравился. Он точно за считаные часы повзрослел, превратившись из мальчишки-шалопая, который может купить любую игрушку, в мужчину, которому хочется принадлежать.

Он прижался носом к моему плечу.

– От тебя так приятно пахнет.

– Ну ты же облил меня шампанским, – тихо засмеялась я.

– Я не о том… – Его пальцы коснулись верхней части лифа, отороченного кружевом. Я нащупала крючки на корсете и медленно расстегнула их, открыв его взору черный кружевной бюстгальтер.

В полумраке блеснули глаза, дыхание Вовы прервалось, он шумно выдохнул.

В этот миг я жаждала его прикосновений.

Он уложил меня на кровать, придерживая одной рукой за пояс, а другой лаская грудь и медленно спуская платье на талию.

Его руки, губы, язык – стремительные и в то же время нежные – заставили меня забыть все, что я думала ранее об этой ночи, считая ее ошибкой.

Глава 18
Благодарность

Весь вечер он улыбался, смеялся и шутил. Я давно не видела его таким счастливым и все гадала, в чем причина столь отличного настроения. Правда, когда я приехала к нему домой, мы немного повздорили. Мой отец дал номер телефона отличного специалиста по травмам позвоночника – Виктора Иванова, но когда я вручила листок с номером Денису, он рассердился и сказал: «Ты действительно думаешь, что, если бы существовал специалист, который поставит меня на ноги, я бы о нем не знал?» В его глазах полыхало такое бешенство, что я лишь пробормотала: «Ну как хочешь». Он сказал: «Если ты живешь надеждой на мое выздоровление, ты витаешь в облаках, и мне тебя жаль». Я обняла его и заверила, что я не жду чуда. Я настырно целовала его до тех пор, пока он мне не ответил. Больше о том враче я с ним не заговаривала.

Мы сидели в ресторанном дворике с Даней и Китом. Парни наедались всякой дрянью, я пила воду.

Мы ждали Ингу, чтобы потом пойти всем вместе в подпольный клуб, куда нас пригласил Кит.

Но пассия Дани опаздывала.

Я надеялась, что тема торгов в галерее не всплывет, но Денис не упустил возможности высказать Никите свое возмущение:

– Ну и за сколько ты потом загнал портрет Лии, когда я вышел из игры? – спросил Денис.

Кит недоуменно посмотрел на него.

– В смысле «потом»? Ты все видел, портрет ушел тому мужику.

Денис покосился на меня, я поспешно сказала:

– Я подумала, это твой человек, набивает цену.

Никита рассмеялся:

– Впервые его видел.

Денис нахмурился и бросил на меня недовольный взгляд. Похоже, он все еще испытывал досаду, что портрет не достался ему.

Данила отпил из стакана с газировкой, пробормотав:

– На кой он тебе? С тобой рядом сидит девушка с этого портрета. Тебе мало?

Денис беспечно улыбнулся, а когда мы все благополучно сменили тему, он внезапно попросил:

– А имя того мужика знаешь?

– Ден… – начал Никита, но тот оборвал:

– Ник, разве это проблема – дать мне его имя?

– Никаких проблем. Буду дома, загляну в бумаги. Но послушай, если ты хочешь портрет Лии… Чего уж проще! – И он весело подмигнул мне.

Я накрыла руку Дениса ладонью и предложила:

– Хочешь, Кит напишет новый?

Но Денис покачал головой.

– Нет. А то кто знает, к кому он попадет в итоге.

За столом повисла напряженная тишина, а потом Денис мгновенно разрядил обстановку, обронив:

– Даня, твоя подружка добирается сюда на воздушном шаре?

– Похоже на то. – Его брат достал телефон, тот как раз зазвонил, на экране высветилось «Инга». Даня ответил и, быстро поговорив, встал из-за стола.

– Она ждет нас внизу.

Инга порывисто обняла меня, чмокнула всех парней по очереди и защебетала о пробках, бутике, куда она забежала по дороге, и совершенно потрясающей сумочке…

Парни не воспринимали ее всерьез, а Даня всякий раз, когда она сморозит очередную глупость, отводил глаза. Похоже, он стыдился ее. Причем не перед Ником и мной, а перед Денисом. Как будто тот являлся экспертом по качеству. Денис ее не одобрял и даже не пытался этого скрывать.

Когда мы приехали в клуб и сдавали одежду в гардероб, Инга украдкой спросила:

– А что, я не нравлюсь Денису?

– Почему ты так решила? – наигранно удивилась я.

– Он смеется надо мной, когда я не говорю ничего смешного.

У меня у самой чуть не вырвался смешок. Но я как можно серьезнее и убедительнее промолвила: – Денис – веселый человек. Он смеется не над тем, что ты говоришь, а над своими мыслями. Не обращай внимания.

– А, ну ладно, – бодро закивала Инга.

Когда мы вошли в задымленный голубым газом зал и пока Кит выбирал столик, я шепнула Денису:

– Ты мог бы не ржать, когда Инга что-то говорит? А то она считает, что не нравится тебе.

– О, а она догадлива.

– Тебе-то какое дело?

– Даня теряет с ней время.

– Это его время. А с кем ему терять время, по-твоему?

Я знала ответ. Он хотел, чтобы Даня сошелся с его бывшей подругой. Он устроил поход ради этого, обернувшийся его собственной ссорой со Стефанией. И теперь срывал свое недовольство на Инге. Как будто она может в два щелчка из хорошенькой дуры превратиться в хорошенькую умную.

Я подставила Денису ухо, чтобы услышать его ответ, но он лишь поцеловал меня в шею, да так ничего и не ответил.

Мы устроились за столиком. Никита подозвал официанта, заказал напитки и рассказал:

– Этот клуб содержит бандюган. Я как-то писал портрет его жены в полный рост.

– Тут прикольно, – одобрила Инга.

Ей всегда все нравилось. Это просто не могло не нервировать. Но, похоже, единственный человек из нашей компании, кто относился к ней совершенно спокойно, снисходительно и по-доброму, был Никита. Он умел находить язык абсолютно с разными людьми. Многие считали, что у меня тоже есть этот дар, но я играла. А он – нет. Для меня вся жизнь – сцена. Для него, возможно, вся жизнь – холст. Однако театр полон лицедеев, а краски и кисть не лгут.

Парни оживленно разговаривали, иногда пытались втянуть в свой разговор меня, интересуясь моим мнением на ту или иную тему. Инга каждый раз высказывала и свою точку зрения. О да, она у нее была. Абсолютно на все.

Никита завел разговор о храмах Индии и плавно перетек к буддизму. Данила сказал: все, что его заинтересовало в Индии, – это океан и потрясный серфинг. А Денис с Никитой не сошлись во мнениях, что в их понимании буддизм.

– Лия, – призвал меня Кит, – что такое, по-твоему, быть буддистом?

– Искать прибежища у «Трех Сокровищ», – подумав, ответила я.

– О, эти буддисты, как наши попики, собирают дань с народа и жируют на сокровищах.

– Ты путаешь, – пробормотал Даня.

Денис закатил глаза.

– Первое сокровище Будда, второе его ученье, а третье?

– Община вокруг этого учения, – сказала я. И ощутила, что к моей ноге кто-то прикоснулся.

Денис с Китом заспорили о том, как правильно употреблять названия храмов, названных в честь основателя.

Данила уткнулся в телефон, Инга стреляла глазками в проходящих мимо парней, видимо выискивая знакомых. С нами ей было скучно.

Я решила, что кто-то случайно задел меня ногой, но почти тут же моей ноги коснулась чья-то рука. Я слегка отклонилась и заглянула под длинную красную скатерть, достающую практически до пола. И чуть не вскрикнула. Из темноты на меня сверкали глаза. На полу на коленях сидела щупленькая босая девчонка, одетая в подкатанные джинсы и белую майку. Определить ее возраст я затруднялась. Но явно больше десяти и меньше пятнадцати.

Я уже открыла рот спросить, что она там делает, но девочка поднесла палец к носу, умоляя сохранить ее секрет. Я достала телефон, набрала на нем: «Что ты делаешь под столом?» – и незаметно передала девочке.

Она взяла телефон, набрала ответ и сунула мне телефон в ладонь. Я посмотрела на него и прочитала: «Не выдавай меня. Я прячусь тут кое от кого!»

– Лия, храм читается как «дзи», если он назван в честь местности? – вывел меня из задумчивости голос Никиты.

Я резко подняла глаза от телефона и посмотрела на Никиту. Он вместе с Деном внимательно смотрел на меня.

– Дзи? Разве? А храм на равнине Асук называется Асука-дэра. Значит прочтение названий, данных по местонахождению – «дэра»… или «тэра».

– Ну, – обрадовался Денис. – А «дзи» – это когда в названии звучит имя почитаемого существа. – Денис, салютуя своим бокалом, насмешливо бросил: – Иди лучше с Ингой попляши.

– Иди в жопу, Ден, – обиделся Никита и, устремив на меня глаза, пробормотал: – Как ты его терпишь?

– Ник, – встряла Инга, – а ты чего, танцевать со мной не хочешь?

Денис издал стон. Даня бросил на него косой взгляд, взял Ингу за руку и сказал:

– Пойдем потанцуем.

Когда они отошли от столика, Никита откинулся на спинку стула и, пристально глядя на Дениса, спросил:

– Ты всегда таким козлом был? Или это последствия твоего падения с крыши?

– Ну как бы тебе сказать…

К нам подошел охранник и отвлек парней.

Он спросил:

– Ребята, вы не видели здесь девочку темноволосую?

– Тут много темноволосых девчонок, – улыбнулся Денис.

Охранник изобразил улыбку и коснулся ребром ладони своей груди.

– Вот такого роста. Очень загорелая и… она без обуви.

Парни переглянулись.

– Не видели, – сказал Никита.

– Денис, – тронула я его за плечо, – а это не та, в белой майке, по улице шла, когда мы у машины стояли?

Денис нахмурился.

– Я не заметил.

Охранник сосредоточился на мне.

– А в какую сторону она пошла?

– К метро, – соврала я.

Охранник поблагодарил и отошел. За стол вернулись Даня с Ингой.

Почувствовала, что незнакомка под столом коснулась моего колена, и я сунула ей под стол свой телефон.

Вскоре она мне его вернула, напечатав:

«Спасибо. Ты была убедительна!»

Я быстро набрала:

«Зачем он тебя ищет?»

Девчонка долго не отдавала мне телефон, а когда вернула, оказалось, что так ничего и не напечатала.

Меня распирало любопытство. Но удовлетворить его было невозможно, не выдав девчонку под столом.

Денис между тем предложил:

– Дань, потанцуешь с Лией?

– Извини, ногу на тренировке потянул, – не моргнув глазом, соврал тот.

– О, котик, – сочувственно погладила его по голове Инга, – я даже не заметила, когда мы танцевали. Тебе очень больно?

Спалила его и не поняла даже.

Денис насмешливо приподнял брови, а Даня, выдержав его взгляд, обронил:

– Я терпел. Зайду завтра в поликлинику, сделаю снимок.

В итоге танцевать я пошла с Китом, под «Summertime Sadness»[3]3
  Lana Del Rey.


[Закрыть], хотя мне совершенно этого не хотелось.

– Он невыносим, – пожаловался Кит, легко обнимая меня.

Я лишь вздохнула.

А Никита обеспокоенно уточнил:

– Наедине с тобой он другой?

– Да, – заверила я.

Тогда он успокоился и даже повеселел. И когда мы вернулись за столик, общался с Денисом с тем же дружелюбием и добродушием, что и раньше.

В полночь мы засобирались по домам, и я вновь почувствовала прикосновение к своему колену.

Сунула под стол телефон. Девчонка вернула почти сразу, она написала: «После гардероба зайди в туалет».

Мы получили нашу одежду в гардеробе. Кит галантно придержал мою шубу. Я попросила их подождать и отлучилась в дамскую комнату. Там никого не было. Но когда я подошла к раковинам, дверь одной из кабинок распахнулась. На горшке, держа ноги на весу, сидела моя новая знакомая.

Она подошла ко мне и пощупала мою шубу, поморщилась, а потом заявила:

– Дай мне свою шубу.

– В смысле? – изумилась я.

– Чтобы выйти из клуба, – пояснила она, – я тебе ее верну.

– А я в чем пойду? На улице зима.

– Но вы же приехали на машине. Я сама слышала.

Возразить было нечего.

– Почему тебя ищут? – спросила я.

Она пожевала нижнюю губу, а потом прошептала:

– Не дашь шубу?

Ей было лет тринадцать. Загорелая, худенькая, гибкая, с иссиня-черными волосами и черными глазами, как у галчонка. Мне стало ее жаль, я сняла шубу и протянула ей.

– Ну, бери.

Она радостно схватила шубу, натянула ее, а затем раскатала штаны так, что они скрыли ее голые ступни.

– Только что ты босая будешь делать на улице?

Она отмахнулась.

– Разберусь.

Я натянула ей на голову капюшон и опустила пониже, чтобы скрыть лицо. Затем взяла под руку.

Так мы вернулись к ребятам. Когда те недоуменно уставились на чудо в моей шубе, я просто сказала им:

– Ни слова. Идемте.

Когда мы проходили мимо охраны, я громко обратилась к новой знакомой:

– Алина, а помнишь магазинчик на Невском…

Никита отвлек охранника на себя, спросив, работает ли клуб по понедельникам. И мы благополучно вышли на улицу.

У машины девчонка скинула шубу и, оставшись в одной майке, огляделась. На ней даже бюстгальтера не было. Парни пораженно смотрели на диковинную девчушку. Даня спохватился первым, стянул с себя куртку и протянул ей.

– Возьми. Околеешь.

Девчушка с такой благодарностью посмотрела на него, что всем нам стало не по себе.

– Может, тебя подвезти куда-то? – спросил Никита.

Но девчушка тряхнула волосами и, взглянув на меня, выдохнула: «Спасибо», и побежала прочь. Только пятки и мелькали.

Мы проводили ее ошеломленными взглядами.

– Это та девчонка, которую охранник искал?

Я кивнула.

– Весь вечер сидела под нашим столом.

– Ты говорил, владелец клуба – бандит, – вспомнил Даня. – Может, она из рабства сбежала?

Никита пожал плечами.

– Боюсь, бандюжнику этот вопрос я не смогу задать без риска не всплыть потом в Неве с простреленной башкой.

Даня с Ингой решили прогуляться до дома Инги пешком. А мы с Денисом сели в машину Кита.

Сперва он отвез домой меня. Завтра надо было в школу, поэтому я решила не оставаться у Дениса. Да он и не предложил.

Денис на прощание меня поцеловал. Обычно при посторонних он не проявлял ко мне нежности. Но сегодня я заметила, что с его губ практически не сходила улыбка. Он был чем-то очень доволен. И я тихонько подсунула ему в карман пальто клочок с номером телефона врача.

Дома оказался лишь отец. Он читал в гостиной. Мама уехала в составе съемочной группы модельного агентства в Италию.

Я приняла ванну, повторила параграф по истории и легла спать. Ночью меня разбудил какой-то звук. Я прислушалась, за окном щебетала птица. Очень необычный звук, но я его уже где-то слышала. Может, когда путешествовала с отцом… Я включила ночник, подошла к окну, отдернула занавеску и чуть не грохнулась в обморок.

За окном, примостившись на узком выступе дома, прижавшись к стене, сидела девочка из клуба. На шее у нее за шнурки были подвешены ботинки. И где-то она раздобыла коричневый свитер с высоким горлом.

Увидев меня, она поскребла пальцем по стеклу.

Я быстро распахнула одну створку и отошла вглубь комнаты, боясь даже смотреть, как она лезет по каменному выступу.

Но когда она бесшумно спрыгнула на ковер, я не выдержала:

– Как ты забралась сюда?

– По трубе. – Она оглядела мою комнату, но, похоже, не нашла ее слишком интересной.

– А как адрес узнала?

– Геопозицию домашних фоток в телефоне посмотрела.

А она была смышленой. Я медленно села на постель.

– Это ты издавала звук как… как… – Я помолчала. – Флейтовый сорокопут!

– Ты знаешь? – обрадовалась девочка моей осведомленности.

Когда я училась в четвертом классе, я увлекалась птицами разных стран и даже планировала посвятить свою жизнь их изучению. Нельзя сказать, что папа одобрял. Но у меня это как-то само собой прошло. Я спросила:

– А где ты слышала их пение?

– В Африке. Я прожила там много лет.

– А тут что делаешь?

Она неверно меня поняла. Залезла в карман, вытащила из него какую-то стекляшку и вложила мне в руку.

– Вот, принесла тебе.

Я взглянула на свою ладонь, где лежал прозрачный минерал.

– Зачем?

– Благодарность, – пожала она плечами.

Я положила камешек на прикроватную тумбочку.

– Не стоило.

Зачем она принесла эту безделицу? На умственно отсталую не похожа. Такой поступок можно было ожидать от ребенка лет пяти, который одаривает взрослых всем, что найдет на земле.

Девочка потопталась на месте.

– Я пойду.

– А есть куда идти? – спросила я.

Она дернула плечом.

– Может, ты поесть хочешь?

Ее лицо оживилось, она улыбнулась.

– Я ела. Знаешь, такую булочку, внутри с сосиской. На улице продавали. Меня мужчина какой-то угостил.

Все это мне не нравилось. Я встала с кровати.

– Посиди тут. Я принесу что-нибудь.

Я сходила на кухню и притащила на подносе половину мясного пирога, графин холодного чая с лимоном, миску салата и полпалки копченой колбасы.

Девочка нерешительно присела за мой письменный стол и отломила кусок пирога.

– Как тебя зовут?

– Ульяша, – с сияющей улыбкой сообщила она, – так мама меня называла.

– А где твоя мама сейчас?

Девочка не ответила. Она сосредоточенно общипывала пирог по маленькому кусочку. Стаканом не воспользовалась, отхлебнула прямо из графина. И указав на пирог, заявила:

– Вкуснее той булочки с сосиской.

Я наблюдала, как она поглощает пирог, и мне в голову приходили версии, одна хуже другой, почему эта девочка оказалась на улице.

– Может, расскажешь, что ты делала в том клубе?

Она настороженно посмотрела на меня. Тщетно я ожидала, что она мне что-то скажет. Ульяша закончила есть, запила все съеденное чаем, бодро вскочила и промолвила:

– Ну, не буду мешать тебе спать. Спи. – Она подошла к окну и уже свесила одну ногу.

– Подожди. – Я подскочила к шкафу и вынула оттуда куртку на меху. – Надень.

Но девочка покачала головой.

– Не, в ней неудобно, – задумчиво наклонила голову. – А рукавичек нет?

Я достала из шкафа новый комплект: белые шапка, шарф и перчатки. И протянула ей. Она восторженно оглядела добро, натянула шапку, повязала шарф и перчатки засунула в карманы, прошептав:

– Блеск!

– Может, лучше через дверь? – предложила я.

Она отмахнулась.

– Мне так удобнее. – Вылезла из окна на выступ дома и поползла по нему.

Я отвернулась. У меня бешено колотилось сердце, я в ужасе ждала, что раздастся крик, а потом характерный удар и хруст. Но ничего подобного не произошло. Достигнув земли, Ульяна надела ботинки и посвистела. Я выглянула из окна и увидела, как она помахала мне на прощание, прежде чем выбежать из арки.

Я унесла на кухню поднос, а когда вернулась, спать мне уже совершенно не хотелось. Взяла с тумбочки книгу и случайно смахнула камешек, который принесла мне девочка.

Я подняла его и, поднеся к свету, издала тихий стон. Вот это подарочек! Я никогда в жизни не видела такого большого алмаза.