Текст книги "Цифровой минимализм"

Кэл Ньюпорт
Цифровой минимализм. Фокус и осознанность в шумном мире

Информация от издательства

Издано с разрешения Portfolio, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC

Рекомендовано к изданию Екатериной Сапожниковой и Сергеем Белоусом

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© 2019 by Calvin C. Newport. All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form. This edition published by arrangement with Portfolio, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC.

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019

* * *

Джули

моему партнеру,

моей музе,

моему голосу разума

Вступление

В сентябре 2016 года влиятельный блогер и обозреватель Эндрю Салливан написал очерк I Used to Be a Human Being («Когда-то я был человеком»). Подзаголовок настораживал: «Бесконечная бомбардировка новостями, сплетнями и картинками превратила нас в информационных наркоманов. Меня она сломала. Она может сломать и вас»[1]1
  Andrew Sullivan, «I Used to Be a Human Being,» New York, September 18, 2016, http://nymag.com/selectall/2016/09/andrew-sullivan-my-distraction-sickness-and-yours.html.


[Закрыть].

Статья имела большой успех в Сети. Однако должен признаться: тогда я не осознал важности предупреждения Салливана. У меня нет аккаунта в социальных сетях и я не трачу кучу времени на веб-серфинг в отличие от большинства представителей своего поколения. Телефон мало что значит в моей жизни – именно из-за этого я оказался за пределами мейнстрима, о котором повествует Салливан. Зная, что интернет все глубже вплетается в жизни многих людей, я тем не менее не вникал глубоко в смысл происходящего. А потом все изменилось.

В 2016 году вышла моя книга «В работу с головой»[2]2
  Кэл Ньюпорт. В работу с головой. Паттерны успеха от IT-специалиста. СПб.: Питер, 2017.


[Закрыть]. Я обратил внимание, что мы разучились сосредотачиваться и что зацикленность на технологиях стала мешать в работе. Посыпались отклики. Одни читатели писали, другие подходили после выступлений – и практически все задавали один и тот же вопрос: «Как быть с личной жизнью?» Они соглашались с моими доводами об отвлекающих факторах в офисе и жаловались, что новые технологии лишают их смысла жизни и удовольствия от нее. Это и побудило меня проанализировать глобальную перспективу и опасности современной цифровой жизни.

Почти все мои собеседники признают силу интернета и то, что он может и должен улучшать их жизнь. Они не хотят отказываться от Google Maps или Instagram, но при этом чувствуют разрушительное влияние технологий, грозящее катастрофой, если в скором времени не произойдет какого-то поворота.

Современная цифровая жизнь характеризуется словом истощение. Дело не в том, что приложения или сайты плохи. Проблема в общем воздействии огромного количества ярких «раздражителей», которые перетягивают на себя внимание и управляют настроением пользователей. Интернет-активность выходит из-под контроля. Проверки Twitter или обновление Reddit становятся зависимостью, которая дробит непрерывное время на осколки, слишком маленькие для осознанного присутствия в жизни.

В своем исследовании я выяснил, что некоторые из аддиктивных характеристик случайны (мало кто определит, сколько внимания уходит на то или иное сообщение), но у многих есть определенная цель (компульсия – основа многих планов в медиабизнесе). Людям кажется, что непреодолимое влечение к экранам лишает их свободы. Пользователи устанавливают приложения и регистрируются в Facebook, чтобы общаться с друзьями из разных стран, и в один прекрасный момент понимают, что не в состоянии поддерживать непрерывную беседу с другом, который сидит напротив. Интернет разрушает ценности, ради которых эти приложения и устанавливались.

Неограниченная онлайн-активность негативно сказывается и на душевном равновесии. Многие мои собеседники отмечали, что постоянное наблюдение за тщательно отобранными сценами из жизни друзей вызывает чувство собственной несостоятельности, особенно если и без того чувствуешь себя подавленным. А подростки вдобавок рискуют подвергнуться публичному осмеянию.

Как показали президентские выборы 2016 года[3]3
  Победу на выборах в возрасте 70 лет одержал Дональд Трамп. Он стал старейшим впервые избранным президентом США, чем побил рекорд Рональда Рейгана, занявшего этот пост в 69 лет. Прим. ред.


[Закрыть] и их последствия, онлайн-дискуссии толкают людей на эмоциональные крайности. Футуролог Джарон Ланье считает, что злость и оскорбления в интернете – в некотором смысле неизбежная черта всех медиа. На открытом пространстве негативные эмоции привлекают больше внимания, чем позитивные и конструктивные мысли[4]4
  Более подробную информацию о мыслях Джарона Ланье о преобладании негатива на рынке внимания можно найти в интервью с Эзрой Кляйн в подкасте Vox 16 января 2018 года, https://www.vox.com/2018/1/16/16897738/jaron-lanier-interview.


[Закрыть]. Частых пользователей интернета изматывает постоянное столкновение с непрерывным потоком негатива. Это крайне высокая цена, которую многие, сами того не подозревая, платят за свое неудержимое желание общаться.

Все вышеперечисленные риски (частота использования приложений, их дьявольская способность вызывать зависимость, снижать уровень счастья, пробуждать темные инстинкты и отвлекать от более важных занятий) раскрыли мои глаза. Необходимо признать, что технологии доминируют над культурой. Я стал лучше понимать, что имел в виду Эндрю Салливан, говоря с горечью: «Когда-то я был человеком…»

* * *

Общение с читателями привело меня к мысли, что стоит глубже изучить влияние технологий на жизнь человека. Я попытался это сделать и, в частности, найти и редкие примеры людей, которые получают огромную пользу от новых технологий, не теряя при этом контроля над собой[5]5
  Некоторых смущает, что я не опираюсь на личный опыт. «Как вы можете критиковать социальные сети, если никогда ими не пользовались?» Это одна из самых частых фраз, которые я слышу во время публичных выступлений. В вопросе есть доля правды, но, начиная свое исследование в 2016 году, я прекрасно понимал, что статус аутсайдера дает мне определенные преимущества. Рассматривая цифровую культуру с другого ракурса, я, возможно, лучше отличу домыслы от правды и имеющее смысл пользование от манипуляции. Прим. авт.


[Закрыть].

Наши отношения с цифровыми инструментами осложняются тем, что вред от них перемешан с пользой. Смартфоны, мобильный интернет, цифровые платформы, которые связывают миллионы людей, – это триумфальные инновации! Вряд ли человечеству будет лучше от возврата в дотехнологическую эпоху. Но люди устали от ощущения, будто они – рабы своих девайсов. Современная реальность создает беспорядочное эмоциональное поле, в котором вы одновременно цените возможность находить вдохновляющие фото в Instagram и в то же время нервничаете: ведь это коварное приложение крадет вечерние часы, которые раньше тратились на общение с друзьями или чтение.

Первое, что приходит в голову, – незатейливые лайфхаки. Возможно, соблюдая «диджитал-шабат», не беря телефон в кровать, отключая уведомления, пытаясь быть более осознанными, вы сможете наслаждаться «плюсами» технологий и минимизировать их негативное воздействие. Популярность этого подхода в том, что не придется радикально менять свою интернет-жизнь: вам не нужно отказываться от всего полностью, вы не лишитесь ни одного преимущества, не разочаруете ни одного друга и ничто не доставит вам серьезных неудобств.

Однако пользователи, которые понадеялись на свою силу воли, все равно не смогли совладать со способностью приложений завоевывать когнитивное пространство. Справиться с проблемой перечисленными мерами не удастся, потому что на пользователей оказывается сильное культурное давление, а приложения сами по себе настроены на формирование зависимости. Вот почему, на мой взгляд, людям нужна полноценная философия взаимодействия с технологиями, «прошитая» в их глубочайшие ценности. Только она даст ответы на вопросы о том, какими инструментами и как именно пользоваться, и, что не менее важно, позволит осознанно отказаться от всего лишнего.

Существует множество философских систем, удовлетворяющих этим условиям. В их числе – неолуддизм, который пропагандирует отказ от большей части новых технологий. Другая крайность – движение «Измерь себя» (Quantified Self), чьи приверженцы осторожно внедряют цифровые девайсы во все аспекты своей жизни. Цифровой минимализм придерживается принципа чем меньше, тем лучше в отношении цифровых инструментов.

Эта идея не нова. Еще Генри Торо провозгласил: «Простота, простота, простота»[6]6
  Henry David Th oreau, Walden; or, Life in the Woods (New York: Dover Publications, 2012), 59. Поскольку текст «Уолдена» общедоступный, существует много различных онлайн-, электронных, аудио– и печатных изданий книги. Я цитирую печатное издание Dover, чтобы дать точные номера страниц. Однако все цитаты «Уолдена», на которые я ссылаюсь, в точности соответствуют общедоступной версии текста (например, этой): http://www.gutenberg.org/files/205/205-h/205-h.htm).


[Закрыть]. А Марк Аврелий вопрошал: «Ты видишь, сколь мало тебе надо, чтобы жить счастливой и богоподобной жизнью?»[7]7
  Marcus Aurelius, Meditations, trans. Gregory Hays (New York: Modern Library, 2003), 18.


[Закрыть]. Цифровой минимализм адаптирует классическое утверждение к современным реалиям. В этой книге вы встретите примеры цифровых минималистов, которые безжалостно сократили свое пребывание онлайн ради небольшого количества особо ценных для себя дел и преуспели в этом. Минималисты проводят в интернете намного меньше времени, чем все остальные. Их образ жизни покажется крайностью, но для них крайность – это то, сколько времени другие проводят перед экраном. Минималисты поняли, что ключ к процветанию в нашем высокотехнологичном мире заключается в том, чтобы тратить на технологии минимум времени.

* * *

Цель этой книги – привести четкие аргументы в пользу цифрового минимализма, объяснить, чего он требует и как работает. А также помочь освоить эту философию всем, кто ею заинтересуется.

Я разделил книгу на две части. В первой я тщательно анализирую проблемы, из-за которых жизнь многих людей становится невыносимой. Затем перехожу к детальному обсуждению философии цифрового минимализма, аргументирую, почему именно в ней верное решение.

Первая часть завершается рассказом о методе по внедрению философии в жизнь. Я назвал его цифровой уборкой. Это радикальная мера, необходимая для основательной трансформации отношения к технологиям. Цифровая уборка предполагает отказ от необязательной онлайн-активности на 30 дней. За это время вы отвыкнете от зависимости и вернетесь к реальным занятиям, которые доставляют вам удовольствие. Вы начнете гулять, общаться с друзьями лично, бывать на людях, читать книги и смотреть на облака. Уборка дает вам возможность понять, что вы цените больше всего. По истечении 30 дней вы снова установите немногочисленные, тщательно отобранные приложения, которые, как вам кажется, приближают вас к вашим ценностям. Вы постараетесь сделать эти приложения центром своей онлайн-жизни и оставите позади большую часть отвлекающих привычек. Уборка похожа на резкий сброс: вы начинаете ее изможденным максималистом, а заканчиваете – осознанным минималистом.

В финальной главе первой части я стану вашим наставником в цифровой уборке. При этом мы будем часто обращаться к эксперименту, который я проводил в начале зимы 2018 года. Более 1600 человек согласились сделать цифровую уборку под моим руководством и затем рассказать о своем опыте. Вы познакомитесь с историями участников и узнаете, какие стратегии хорошо работали для них и каких ловушек, на которые они наткнулись, вам лучше избегать.

Во второй части книги более тщательно рассматриваются идеи, которые помогут создать устойчивый образ жизни в рамках цифрового минимализма. Мы коснемся роли уединения и необходимости создавать условия для качественного отдыха, чтобы плодотворно наполнить время, которое сейчас уходит на бездумное использование девайсов. Возможно, следующее утверждение покажется вам противоречивым: ваши межличностные отношения укрепятся, если вы перестанете ставить лайки или оставлять комментарии под постами в соцсетях. Я также расскажу о движении за внимание – людях, которые используют высокотехнологичные инструменты и четкие алгоритмы, чтобы получить максимальный эффект от продуктов цифровой экономики внимания и не стать жертвами зависимости.

Каждая глава во второй части завершается обзором практик. Вы можете рассматривать их в качестве помощников на пути к образу жизни цифрового минималиста. В «Уолдене»[8]8
  Цит. по: Генри Дэвид Торо. Уолден, или жизнь в лесу. М.: Рипол Классик, 2018.


[Закрыть] Торо пишет: «Большинство людей ведет безнадежную жизнь»[9]9
  Thoreau, Walden, 4.


[Закрыть]. Намного меньше, однако, цитируют оптимистичное опровержение, которое следует в следующем абзаце: «Они искренне верят, что у них не осталось выбора. Но живые и здоровые натуры помнят, что рассвет рассеивает мглу. Никогда не поздно отказаться от своих предрассудков»[10]10
  Thoreau, Walden, 5.


[Закрыть].

Отношения с технологиями в современном мире высасывают наши силы, приближают к состоянию безнадежности. Но, как напоминает Торо, «рассвет рассеивает мглу» – значит, у нас по-прежнему есть шанс изменить положение дел.

Мы не должны позволять необузданному сплетению интернет-раздражителей диктовать нам, как проводить свое время или как думать. Вместо этого мы должны сделать так, чтобы извлечь из современных технологий только хорошее. Нам нужна философия, которая воссоединит наши желания и ценности с повседневной реальностью и «свергнет с престола» животные прихоти и бизнес-модели Кремниевой долины. Нам нужен подход, принимающий новые технологии, но не ценой обесчеловечивания, о которой нас предупреждает Эндрю Салливан. Цифровой минимализм ставит долгосрочное намерение превыше быстрого удовлетворения.

Часть первая. Основы

Глава 1. Неравная гонка вооружений

Впервые я узнал о Facebook весной 2004 года. Я учился на бакалавра и начал замечать, что все больше моих друзей говорят о сайте thefacebook.com. Страницу профиля первой показала мне Джули, моя будущая жена.

«Facebook казался новинкой, – недавно вспоминала она. – Нам говорили, что это виртуальная версия списка студентов, с помощью которой можно найти подходящую пару среди знакомых».

Главным словом в этом воспоминании является «новинка». Когда Facebook появился в нашем мире, ничто не предвещало радикальной трансформации общественной и личной жизни. Он был всего лишь очередным способом развлечься. Мои знакомые, которые завели страницу на thefacebook.com, тогда точно тратили больше времени на Snood (невероятно популярную игру, похожую на «Тетрис»), чем на пролистывание новостной ленты или подмигивание виртуальным друзьям.

Джули заключила: «Это было интересно, но никому и в голову бы не пришло отводить этому сайту слишком много времени».

Три года спустя Стив Джобс впервые представил iPhone во время знаменитой презентации Macworld. Но тогда роль этого устройства было намного более скромной, чем сегодня. Одной из его главных характеристик была возможность интеграции плеера iPod и телефона, что избавило пользователей от необходимости иметь при себе сразу два устройства. (Я точно помню, что меня зацепило именно это.) Джобс потратил восемь минут на презентацию его медиавозможностей. Он заявил по итогам: «Это лучший iPod, который мы когда-либо делали!»[11]11
  «Steve Jobs iPhone 2007 Presentation (HD),» YouTube видео, 51:18, 9 января 2007 года, канал Jonathan Turetta, 13 мая 2013, https://www.youtube.com/watch?v=vN4U5FqrOdQ.


[Закрыть].

Другое преимущество устройства состояло в разнообразных видах звонков. В то время большим событием стал договор между Apple и фирмой мобильной связи AT&T, которая создала функцию голосовых сообщений специально для улучшения интерфейса iPhone. На сцене Джобс с увлечением рассказывал о легкости, с которой теперь можно было просматривать список контактов, и об отсутствии пластиковых кнопок, замененных экраном набора. «Но самое классное приложение – это возможность совершать звонки!» – воскликнул Джобс под аплодисменты[12]12
  «Steve Jobs iPhone 2007.»


[Закрыть]. Лишь после тридцати трех минут знаменитой презентации он стал перечислять новые свойства отправки сообщений и доступа к мобильному интернету. Нынешние смартфоны, дав возможность постоянного доступа к гудящей матрице болтовни и развлечений, трансформировали наше восприятие мира. Но в январе 2007 года ничто не предвещало такого всплеска.

Столь ограниченное видение продукта не было ошибкой в тексте речи Джобса. Я поговорил с Энди Григноном – одним из первых членов команды разработчиков. Он подтвердил: «iPhone должен был стать iPod’ом с функцией звонков. Мы создавали телефон, который может совершать звонки и проигрывать музыку»[13]13
  Энди Григнон, интервью с автором по телефону, 7 сентября 2017 года.


[Закрыть]. Как объяснил мне Григнон, Стив Джобс сперва отверг идею сделать iPhone мобильным компьютером, на который можно было бы загружать приложения от других разработчиков. Однажды Джобс сказал Григнону: «В тот момент, когда мы дадим возможность какому-нибудь болвану написать код, который приведет к системному сбою, он натравит на нас полицию».

Когда в 2007 году iPhone появился в продаже, магазина приложений App Store еще не существовало, так же как уведомлений от соцсетей и ленты Instagram. Не было необходимости без конца заглядывать в телефон во время семейного ужина, и на тот момент это казалось естественным и Стиву Джобсу, и миллионам пользователей его изобретения.

* * *

Многие согласятся, что новые технологии, например социальные сети и смартфоны, сильно изменили жизнь человека в XXI веке. Общественный критик Лоуренс Скотт удачно описал современное чрезмерно «подключенное» существование, в котором «мгновение кажется до странного плоским, если существует само по себе»[14]14
  Laurence Scott, The Four-Dimensional Human: Ways of Being in the Digital World (New York: W. W. Norton, 2016), xvi.


[Закрыть].

Студент, решивший в 2004 году завести страницу на сайте thefacebook.com, чтобы изредка проверять профили однокурсников, и вообразить не мог, что современный средний пользователь станет проводить два часа в день в социальных сетях и мобильных приложениях и тратить почти половину этого времени на Facebook. Первые пользователи iPhone, купившие устройство в 2007 году ради прослушивания музыки, не слишком бы обрадовались, узнав, что через десятилетие они станут лихорадочно проверять его восемьдесят пять раз в день – «свойство», о котором Стив Джобс даже не задумывался, когда готовил презентацию.

Эти изменения обрушились на нас внезапно, до того как мы успели спросить себя, чего же хотим от стремительного развития технологий? Мы стали изредка пользоваться несколькими новыми приложениями, но, проснувшись одним прекрасным утром, поняли, что интернет-разработчики оккупировали повседневную жизнь. А ведь мы не подписывались на тот цифровой мир, в котором существуем сегодня! Кажется, мы провалились в него, как в яму, оступившись один раз!

Этот нюанс – внезапность – часто упускается из виду. Когда беспокойство по поводу новых технологий достигает градуса публичной дискуссии, техноапологеты переключают внимание на их полезные свойства, приводя в пример какого-нибудь неизвестного художника, нашедшего поклонников с помощью социальных сетей[15]15
  Я взял этот пример из моего опыта. Осенью 2016 года я участвовал в государственном радиошоу канадского канала CBC, чтобы обсудить статью, написанную мной для New York Times. В этой статье я ставил под вопрос преимущества социальных сетей для карьерного роста. Ведущий удивил меня в самом начале интервью, пригласив к дискуссии неизвестного мне гостя – художника, которому удалось разрекламировать с помощью социальных сетей свои работы. По иронии, художник почти сразу признался (без надобности), что он тоже считает социальные сети слишком назойливыми и периодически отдыхает от них. Прим. авт.


[Закрыть], или детей, которые по WhatsApp общаются с отцом во время его командировки.

Все верно, техноапологеты упускают важную деталь. Несмотря на кажущуюся практическую ценность обсуждаемых инструментов, нельзя терять бдительность. Спросите «рядового» пользователя социальных сетей, почему он «сидит» в Facebook, Instagram или Twitter, и вы получите логичный ответ. Каждый из этих сервисов предоставляет ценные возможности: например, наблюдать по фотографиям, как растет ваш племянник, или с помощью хештега следить за развитием нового предприятия.

В этих единичных примерах причина беспокойства неочевидна. Она обретает реальные очертания лишь при попытке понять новые роли технологий. Они все чаще влияют на наше поведение, навязывают чувства и каким-то образом заставляют нас пользоваться ими больше, чем требуется, порой в ущерб другим, более важным для нас занятиям. Другими словами, нам неприятно чувство потери контроля – чувство, которое так или иначе появляется каждый день, например когда мы оставляем телефон на кухне, купая ребенка в ванне, или теряем возможность насладиться приятным мгновением, не пытаясь задокументировать его для виртуальных зрителей.

Вопрос не в полезности технологий, а в нашей автономности. Люди, страдающие от чрезмерного влияния виртуального мира на их жизнь, не глупы и не слабовольны. Напротив, это успешные профессионалы, талантливые студенты, любящие родители. Они организованны и целеустремленны. Но каким-то образом приложения и сайты обретают уникальный статус среди всех соблазнов, с которыми эти люди успешно справляются каждый день. Эти технологии переросли свои функции и завладели нашим сознанием.

Многие из этих новых инструментов далеко не так невинны, как кажется. Люди «прилипают» к экранам не потому, что ленивы, а из-за того, что на разработку этих приложений потрачены миллионы долларов. Ранее я отметил, что мы оступились и оказались в плену цифрового мира. Правильнее будет сказать (и об этом пойдет речь в следующей части), что в эту яму нас толкнули компании по разработке цифровых устройств и конгломераты «экономики внимания», которые обнаружили возможность заработать на гаджетах и приложениях.

Билл Мар заканчивает каждый эпизод своего шоу Real Time для канала HBO монологом. Обычно он выбирает политические темы. Но 12 мая 2017 года Мар посмотрел в камеру и сказал:

Магнаты корпораций социальных медиа должны перестать притворяться дружелюбными богами-ботаниками, строящими лучший мир, и признаться, что они всего лишь простые табачные фермеры в футболках, продающие детям товары, вызывающие привыкание. Давайте будем честны с собой: проверка лайков стала эквивалентом курения[16]16
  «Social Media is the New Nicotine | Real Time with Bill Maher (HBO),» YouTube video, 4:54, posted May 12, 2017, https://www.youtube.com/watch?v=KDqoTDM7tio.


[Закрыть].

Беспокойство Мара по поводу социальных сетей возникло после передачи «60 минут. Взлом мозга», которая вышла в эфир месяцем ранее. Выпуск начался с интервью Андерсона Купера с худощавым рыжим инженером с аккуратной щетиной, популярной у молодых работников в Кремниевой долине. Это Тристан Харрис, основатель одного стартапа и инженер поискового сервиса Google, свернувший с протоптанной дорожки технологической карьеры и ставший редким предателем мира цифровой индустрии.

– Эта штука – игровой автомат, – сказал Харрис в начале интервью, показав смартфон в своей руке[17]17
  Тристан Харрис, интервью с Андерсоном Купером, 60 Minutes, https://www.cbsnews.com/video/brain-hacking.


[Закрыть].

– Что вы имеете в виду под игровым автоматом? – спросил Купер.

– Ну каждый раз, когда я проверяю телефон, я сажусь за игровой автомат под названием «Что я получил?». Существует целая методичка стратегий, к которым прибегают технологические компании, чтобы заставить вас пользоваться их продукцией как можно дольше, – ответил Харрис.

– Как вы считаете, Кремниевая долина занимается программированием приложений или программированием людей? – спросил Купер.

– Они программируют людей, – без заминки ответил Харрис. – Вы постоянно слышите истории о том, что технологии нейтральны и только мы решаем, как их использовать. Но это неправда…

– Так технологии не нейтральны? – прервал его Купер.

– Нет, не нейтральны. Вы должны пользоваться ими определенным образом или в определенное время. Потому что корпорации таким образом зарабатывают деньги.

В свою очередь, Билл Мар понял, что этот разговор ему что-то напомнил. После проигрывания отрывка с интервью Харриса для зрителей канала HBO Мар спросил: «Где же я слышал это раньше?» Затем на экране появилось знаменитое интервью Майка Уоллеса с Джеффри Уигандом от 1995 года. Уиганд был разоблачителем табачной индустрии, подтвердившим то, что все подозревали десятилетиями: компании-гиганты по производству табака выпускают сигареты, вызывающие привыкание.

– Philip Morris охотился за вашими легкими, а App Store хочет завладеть вашими душами, – заключил Мар.

* * *

Превращение Харриса в изобличителя необычно. Отчасти потому что до работы в Кремниевой долине он вел абсолютно нормальную для IT-инженера жизнь. Харрис, которому сейчас исполнилось чуть более тридцати лет, вырос в пригороде Сан-Франциско. Как и многие его коллеги, он взломал свой Macintosh и написал собственный код. Он изучал в Стэнфорде программирование и компьютерную инженерию, а в магистратуре работал в знаменитой лаборатории персуазивных технологий знаменитого ученого-бихевиориста Би Джей Фогга. Эта лаборатория исследует влияние технологий на поведение и мышление людей. В Кремниевой долине Фогга называют «создателем миллионеров», имея в виду всех, кто прошел обучение в его лаборатории, а затем применил свои знания в прибыльных стартапах (среди них, например, был один из создателей Instagram Майк Кригер). Следуя этой стезе, Харрис узнал многое о зависимостях между сознанием и устройствами, а затем бросил магистерскую программу ради Apture – технологического стартапа, позволяющего увеличить время присутствия пользователей на сайтах с помощью всплывающих информационных сообщений.

В 2011 году Google купил Apture, и Харрис стал сотрудничать с командой разработчиков Gmail. Именно в Google, «приложив руку» к продуктам, которые могли повлиять на поведение сотен миллионов людей, он начал сомневаться в своем выборе. Окончательно Харрис прозрел после опыта на фестивале Burning Man. Словно в фильме, снятом Кэмероном Кроу, он написал длинный манифест A Call to Minimize Distraction & Respect Users’ Attention («Призыв снизить отвлечение внимания и уважать внимание пользователей») и отослал его друзьям, работавшим в Google. Вскоре о нем узнали тысячи сотрудников компании, включая второго президента компании Ларри Пейджа, который вызвал Харриса, чтобы обсудить его смелые идеи. Пейдж попросил Харриса занять новоизобретенную должность «философа по продукции».

Но после этого ничего не изменилось. В биографической заметке для журнала Atlantic в 2016 году Харрис утверждал, что в отсутствии изменений виновата «инертность» организации и неясные цели. Конечно, первая причина трений была банальной – минимизация отвлечения внимания и уважение к пользователям привели бы к уменьшению прибыли. Импульсивное отношение к товарам приводит к росту продаж. Об этом напоминает Харрис, утверждая, что экономика внимания толкает компании, подобные Google, на участие в «гонке за последней клеткой вашего мозга»[18]18
  Bianca Bosker, «The Binge Breaker,» Atlantic, November 2016, https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/11/the-binge-breaker/501122.


[Закрыть].

Придя к таким выводам, Харрис уволился и основал некоммерческую организацию Time Well Spent («Хорошо проведенное время»), требуя создания технологий, которые «служат людям, а не рекламе»[19]19
  Цитата из более ранней версии сайта Time Well Spent. С тех пор организация была переименована в Center for Humane Technology, и у нее появился новый сайт: http://humanetech.com.


[Закрыть]. Он начал публично предупреждать население о том, насколько далеко готовы зайти технологические компании, пытаясь «взломать» наши умы.

В Вашингтоне, где я живу, хорошо известно, что самые большие политические скандалы связаны с фактами, подтверждающими негативные слухи, которые уже знали многие люди. Возможно, поэтому общественность встретила откровения Харриса с энтузиазмом. После публикации своих наблюдений он попал на обложку Atlantic, дал интервью новостным программам «60 минут» и PBS NewsHour, а также предоставил презентацию для конференции TED. Тех, кто ворчал о легкости, с которой люди превращаются в рабов своих смартфонов, годами называли паникерами. Но затем на сцене появился Харрис и подтвердил: приложения и сайты – всего лишь игровые автоматы, залезающие в наши карманы.

Харрису хватило смелости, чтобы предупредить нас о скрытых опасностях наших устройств. Чтобы остановить их пагубное влияние, придется понять, как они выигрывают у наших лучших устремлений. К счастью, у нас есть отличный помощник. Как оказалось, в том же году, когда Харрис занялся этической стороной технологий, интернет-зависимостью заинтересовался молодой и талантливый преподаватель по маркетингу в Нью-Йоркском университете.

* * *

До 2013 года Адам Алтер почти не обращал внимание на технологии[20]20
  Адам Алтер, интервью по телефону, 23 августа 2017 года.


[Закрыть]. Он преподавал и защитил в Принстоне диссертацию на тему социальной психологии. Он изучал, как свойства окружающего мира влияют на наши мысли и поведение.

В частности, Алтер анализировал, как вы воспринимаете случайные связи между собой и другим человеком. «Если вы узнаете, что родились в один и тот же день с кем-то, кто совершил нечто ужасное, вы начинаете ненавидеть этого человека еще больше», – объяснил он мне.

В его первой книге Drunk Tank Pink («Вытрезвитель с розовыми стенами») перечислено множество ситуаций, в которых неважные, на первый взгляд, факторы внешней среды приводят к большим изменениям в нашем поведении. Например, название отсылает к исследованию, которое выявило, что агрессивные алкоголики, запертые в морской тюрьме Сиэтла, успокаивались после первых пятнадцати минут, проведенных в камере, окрашенной в нежно-розовый оттенок, как и канадские школьники, которые сидели на уроках в классах того же цвета. В книге также утверждается, что если вы загрузите на сайт знакомств фотографию, на которой одеты в красное, то к вам проявят больше интереса, чем ко всем остальным, и что чем легче произнести ваше имя, тем больше вероятность, что ваша юридическая карьера сложится удачно.

Перелет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес в 2013 году стал поворотной точкой в карьере Алтера. «Я планировал поспать и немного поработать в самолете, – рассказал он мне. – Но сразу после взлета я начал играть в простую мобильную игру-стратегию “2048”. Когда мы шесть часов спустя приземлились, я все еще играл в нее».

После публикации «Вытрезвителя с розовыми стенами» Алтер начал искать новую тему для исследования и задал себе вопрос: «Какой фактор сегодня больше всего влияет на наше поведение?» Внезапно Алтер нашел ответ, вспомнив свой опыт импульсивной игры на протяжении шести часов полета: экраны!

Конечно, к тому моменту уже многие начали задаваться вопросом о том, насколько здоровыми можно считать наши отношения с гаджетами, – но в отличие от других исследователей Алтер прекрасно разбирался в психологии. Вместо того чтобы отнестись к проблеме как к культурному феномену, он подошел к ней с психологической точки зрения, а именно зависимости.

* * *

Многим зависимость кажется чем-то пугающим. У обычных людей это слово ассоциируется с наркоманами, ради вожделенной дозы продающими украшения своих матерей. Но в психологии у зависимости есть точное определение, не вызывающее столь страшных коннотаций. Вот пример такого определения:

Зависимость – состояние, при котором индивид использует какую-либо субстанцию или поведение, вознаграждающий результат которого становится притягательной причиной повторения поведения, несмотря на негативные последствия[21]21
  «Addiction,» Substance Abuse, Psychology Today, https://www.psychologytoday.com/basics/addiction, accessed July 11, 2018.


[Закрыть].

До последнего времени считалось, что понятие «зависимость» относится лишь к алкоголю или наркотикам – субстанциям, включающим психоактивные элементы, которые могут напрямую повлиять на наш мозг. Но в XXI веке все больше исследований доказывают, что не только употребление этих субстанций приводит к зависимому поведению. В исследовании, напечатанном в 2010 году в American Journal of Drug and Alcohol Abuse, утверждалось: «Существует множество доказательств, что поведенческие зависимости во многом похожи на зависимость от субстанций»[22]22
  Jon E. Grant, Marc N. Potenza, Aviv Weinstein, and David A. Gorelick, «Introduction to Behavioral Addictions,» American Journal of Drug and Alcohol Abuse 36, no. 5 (2010): 233–241, https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3164585.


[Закрыть]. В статье упоминались два известных примера подобного расстройства – патологическая игровая зависимость и зависимость от интернета. В пятое издание Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders («Диагностическое и статистическое руководство по ментальным расстройствам (ДСМ-5)»), выпущенное в 2013 году, Американская психиатрическая ассоциация впервые включила поведенческую зависимость в качестве диагностируемого расстройства.

Вернемся к Адаму Алтеру. После ознакомления с соответствующей психологической литературой и разговоров со специалистами из мира технологий он понял две вещи. С одной стороны, поведенческие зависимости не столь сильны, как химические. Если я заставлю вас удалить страницу в Facebook, то, скорее всего, вы не будете страдать от ломки или сбегать по ночам в интернет-кафе, чтобы получить «дозу». С другой стороны, эти зависимости влияют на уровень благополучия. Может, вы и не станете по секрету проверять Facebook, но если мобильное приложение постоянно находится у вас под рукой, то даже не самая сильная поведенческая зависимость заставит вас проверять свой аккаунт снова и снова в течение дня.

Вторая мысль, которая озарила Алтера в период исследований, пугает еще больше. Как предупреждал Тристан Харрис, во многих случаях притягательные качества приложений и гаджетов не случайны, а созданы намеренно.