Текст книги "Рэйвенфолл. Гостиница с характером"

Глава 9
Анна

К тому моменту как тело стоящего на мосту Макса снова уменьшилось, Кэйдена уже и след простыл.

С трудом переводя дух, я поднялась на ноги и помогла Колину. Он поморщился, когда я, не подумав, сжала его раненое предплечье. Я тут же его отпустила, и он бухнулся на землю и потянул меня за собой.

– Ты в порядке? – спросила я, вытирая о штаны испачканные в его крови ладони.

– Да, просто царапина, – ответил он. И нахмурился. – Что с Максом?

Я развернулась. Макс лежал на боку и тяжело дышал.

– Ой! – я кинулась к нему и подхватила на руки. – Ему нельзя превращаться так далеко от дома, на это уходит слишком много энергии. – Встав, я пихнула его Колину.

– Не давай его мне! – воскликнул он, явно не зная, как его взять.

– Ты Ворон! – отрезала я. – Ты как ходячая Завеса! Одно нахождение рядом с тобой восстановит его силы.

Колин моргнул:

– Я кто?

– Ну, возможно, ты Ворон, – пробормотала я, огорошенная таким неожиданным поворотом. Воронов осталось так мало, что большинство членов магического сообщества за всю жизнь не встречали ни одного, даже в Уике их не было много лет. – Так сказал Кэйден, но я бы не стала верить ему на слово.

– Анна, – полуобморочным тоном произнёс Колин.

Я поморщилась, сообразив, что он понятия не имеет, о чём я говорю.

– Прости. Вороны – это хранители Завесы. Они охотятся на опасных существ, из-за которых обычные люди могут узнать о существовании магии, и, как правило, работают в парах с бармаглотами, потому что те не могут выжить в человеческом мире без связи с Завесой. Макс исключение, потому что он живёт с нами, а не с Вороном, и связан с Завесой через дом. «Рэйвенфолл» получил своё название в честь первого бармаглота, ставшего партнёром человека тысячелетия назад, – и от него же после образовался термин «Воронья стража». – Я стала расхаживать по мосту, пытаясь разложить всё по полочкам. – Но если ты правда Ворон, значит, твои родители тоже ими были, как и Лиам. А теперь выясняется, что их убили какие-то магические существа. Это не может быть совпадением, Колин.

Как и то, что Кэйден был из Уика и что Колин приехал именно в «Рэйвенфолл». Что происходит?

Колин без сил прислонился к перилам. Одно дело – узнать о магии, и совсем другое, когда тебе говорят, что ты сам относишься к магическому сообществу. Прибавьте к этому тот факт, что за ним охотится злой дух и его неизвестный босс, – и впору удивляться, как он вообще ещё стоит на ногах.

– Ты как? – спросила я, останавливаясь.

– Нормально, – медленно ответил он. – Просто это сложно переварить. Если бы… Если бы только мои родители рассказали мне обо всём этом. Если бы только они меня подготовили… – Он помолчал. Его глаза вспыхнули гневом. – Ужасно, что их нет рядом, чтобы помочь. Почему они ничему этому меня не научили?!

Я попыталась ободряюще улыбнуться, но мне всегда это плохо давалось. Если верить Каре, у меня при этом такой вид, будто я наступила на гвоздь. Вместо этого я сказала:

– Мне очень жаль.

И этого оказалось достаточно, чтобы выражение лица Колина смягчилось, но он всё равно был расстроен, судя по тому нервному движению, каким он взлохматил себе волосы.

– Они говорили, что мы в программе защиты свидетелей, поэтому нам нужно постоянно переезжать. Но если это всё правда – получается, мы на самом деле бежали от Кэйдена и того, на кого он работает? Будем считать это первым шагом на пути выяснения, почему их убили.

– Это объяснило бы и последние слова Кэйдена, – сообразила я. – Насчёт того, что они придут за тобой в Самайн.

Ответить Колин не успел. Послышался металлический лязг, и я похолодела, с запозданием вспомнив, где мы находимся. Из-за ивы за нами наблюдала пара жёлтых, светящихся в темноте глаз. По воздуху поплыл густой запах меди.

Я сместилась ближе к Колину:

– Нужно уходить. На этом мосту хозяйничает рэдкеп.

– Кто?

– Ирландский гоблин. Пропитывает свой колпак в крови убитых им существ. Дружелюбием не отличается. – Я потянула побледневшего Колина за собой по мосту. – Пойдём к моей бабушке. Может, она прольёт свет на то, что Кэйден тут делает.

Я повела его назад через парк на Уиллоу-стрит. Я часто приходила в «Сад фей» порисовать – не на мосту, разумеется, – поэтому знала все его тропы как свои пять пальцев. И в каждый свой визит сюда обязательно заглядывала в «Мерроу», чуть дальше по улице, потому что бабушка всегда знала, когда я оказывалась неподалёку.

По пути я поглядывала на притихшего Колина. Злые духи – жуткие создания, он заслуживал огромного уважения за свою храбрость в бою с Кэйденом, пусть это ни к чему хорошему и не привело. Я хотела ему об этом сказать, но испугалась, что он решит, будто я утешаю его из-за проигрыша. Ну почему мне так тяжело даются разговоры?!

Кафе «Мерроу» располагалось в старом доме в викторианском стиле с ярко-красными стенами, притаившимся за цветущими вишнями. Маленькие розовые и белые лепестки усыпали густые лужайки и собирались в дождевых лужах. На крыльце, положив голову на передние лапы, лежал огромный пёс с такой тёмной сине-зелёной шерстью, что она казалась чёрной. Макс зашипел на него, когда мы подошли, и пёс поднял угловатую морду.

– Прости, мистер Конноли, – сказала я. – Он не в духе.

Глаза пса полыхнули красным, и Колин судорожно вдохнул. Я втащила его мимо Ку Ши в кафе, где нас встретили умопомрачительные ароматы бабушкиной свежей выпечки.

В «Мерроу» не было ни души, большую часть его посетителей составляли те, кто шёл гулять в «Сад фей», а из-за дождя таких смельчаков сейчас не нашлось. Почти весь торговый зал занимал Г-образный прилавок, заставленный подносами с клубничными и овсяными сконами, корзинками с печеньем с арахисовым маслом и шоколадной крошкой и сотнями крошечных стеклянных баночек с разным чаем.

Бабушкин чай был известен на весь Уик за его способность влиять на эмоции и чувства. Лавандовый с мёдом рассеивал тревоги, а красный с карамелью пробуждал старые воспоминания. Моим любимым был «эрл грей» с ванилью, дарящий приятные сны.

В дверном проёме за прилавком, ведущим на кухню, показалась бабушка.

– Анна-солнышко! – Она всегда прибавляла к моему имени «солнышко», и это звучало как одно слово.

На первый взгляд она могла показаться обычной милой старушкой, но если присмотреться, можно заметить на её морщинистой светлой коже кельтские татуировки и что концы её седых волос, забранных в неаккуратный узел, выкрашены в огненно-красный цвет.

– Привет, бабушка, – улыбнулась я, подставляя щёку для поцелуя. У неё было строгое правило: отказываешься от поцелуя – отказываешься от еды.

Колин протянул ей руку:

– Здравствуйте, я…

Но бабушка прервала его, крепко обняв. Я по опыту знала, что нет ничего лучше, и Колин, моментально расслабившийся, явно пришёл к такому же мнению. Бабушка быстро заморгала, будто боролась с подступающими слезами, и, отстранившись, печально ему улыбнулась.

– Я знаю, кто ты, мой мальчик, – ласково сказала она. – Нора позвонила мне вчера вечером. Мне очень жаль, что с твоими родителями это случилось.

Колин расправил плечи, напомнив мне того мальчика, только что выбравшегося из такси и изо всех сил старающегося казаться взрослее, чем он есть.

– Приятно с вами познакомиться, миссис Баллинкей.

– Зови меня бабушкой, дорогой. – Она бросила ему чистое посудное полотенце, и Колину пришлось перехватить Макса одной рукой. – Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах. Твои родители были замечательными людьми, да упокоятся они с миром.

Колин крепче прижал к себе Макса, но в целом он хорошо держался. В отличие от меня, бабушка всегда умеет подобрать правильные слова.

– Мы пойдём сядем, – бросила я, ведя Колина через узкий коридор в обеденный зал.

– Еда скоро будет готова, Анна-солнышко! – крикнула бабушка вслед.

– Мы же ничего не заказывали, – заметил Колин, входя в небольшое уютное помещение с маленькими разномастными столиками, на которых горели свечи. Вдоль стен стояли шкафы, часть полок в них была заставлена всевозможными чашками с блюдцами, другая часть – старинными книгами заклинаний, дневниками и бутылками виски, которые были старше бабушки. Всё оставшееся свободное пространство занимали произведения творчества местных художников, выставленные на продажу. Мой взгляд зацепился за рисунок шелки, хлестнувшего на нас хвостом, когда мы проходили мимо.

Я усадила Колина за свой любимый стол в углу рядом с камином, где трещало заколдованное пламя. Если знать, как смотреть, в его языках можно увидеть далёкие земли, но у Колина сейчас и так был переизбыток магии. Из окна рядом открывался вид на террасу, выглядящую так, будто она выросла из земли вместе с оплетающими её плющом и цветами. Учитывая, сколько у бабушки друзей среди ведьм, я бы не удивилась, если бы всё было именно так.

– Здесь никто не заказывает, – объяснила я, предлагая Колину сесть на ближний к камину стул. – Бабушка знает, что тебе нужно, лучше тебя самого.

– Она тоже экстрасенс? – спросил он, осторожно кладя Макса себе на колени. Сообразив наконец, зачем ему дали полотенце, он осмотрел царапины на своём предплечье. Они были неглубокими и уже перестали кровоточить, и Колин, вытерев засохшую кровь, обернул руку полотенцем.

Я пожала плечами, пытаясь затянуть свои вышедшие из-под контроля кудри в подобие узла. Они поддались лишь с третьей попытки.

– Да, но никто не знает точно, что именно она может, кроме телекинеза. Можешь спросить её, если хочешь, но она наверняка сделает вид, что ничего не слышит.

Колин нахмурился:

– Мы пришли сюда не ради еды, а за информацией.

– И у нас уйдёт гораздо больше времени, чтобы её получить, если ты вздумаешь отказаться от угощения. Проще его съесть, а уже потом задавать вопросы.

Бабушка вошла в коридор, ведя перед собой по воздуху поднос с едой. Нам дали по тарелке горячего куриного супа с клёцками и ломтю ржаного хлеба с маслом. На десерт были овсяные кексы с ирисками – Колин впился в них голодным взглядом. От прилавка прилетели чашки с чаем: роза с кардамоном, чтобы прогнать озноб и страхи.

За едой я рассказала бабушке обо всём случившемся, завершив пережитым ужасом в саду.

– Кэйден сказал, что Колин – Ворон, – подытожила я с полным ртом. – Это правда?

– Сначала проглоти, а потом говори, Анна-солнышко, – мягко пожурила бабушка. – И да, это правда. Способности Воронов передаются из поколения в поколение, и оба твоих родителя были представителями древних кланов.

Колин недолго поразмышлял, положив ложку на край тарелки.

– Хотите сказать… – Он сделал глубокий вдох. – Хотите сказать, поэтому Кэйден и его босс их убили? Потому что они… мы Вороны?

Бабушка сложила перед собой руки и упёрлась в них подбородком.

– Это вполне вероятно.

– Кэйден был силён, бабушка, – сказала я, вспомнив исходящее от него непостижимое ощущение мощи. – Я надела ему на запястье рябиновый браслет, но это его не изгнало. Он сказал… – Тут меня осенило, и я оборвала себя на полуслове. – Он сказал, что это его тело! Поэтому рябина и не сработала. Видимо, он поглотил душу настоящего Кэйдена.

Мне приходилось слышать о необратимых одержимостях, когда никакая магия не способна освободить жертву от захватившего её духа. Но я никогда не видела их воочию.

Лицо бабушки помрачнело.

– Всё намного хуже, чем я думала. Этот дух должен быть очень силён, чтобы такое провернуть, и мы бы знали, если бы нечто столь могущественное прорвалось сквозь Завесу. Скорее всего, тот, на кого он работает, ему помог, и это делает его опасным противником.

Я макнула хлеб в остатки супа и откусила.

– Он сказал… – Поймав красноречивый взгляд бабушки, я закрыла рот, быстро прожевала и проглотила. – Он сказал, что искал Колина. Наверное, поэтому он бродил по центру города. Но как он узнал, что искать нужно в Уике?

– Настоящий Кэйден родом отсюда, а захватившему его злому духу доступны его воспоминания, – ответила бабушка. – Я бы не удивилась, если бы он знал твоих родителей или знал о них и предположил, что ты мог отправиться сюда в поисках убежища.

– И он был прав, – пробормотал Колин. – Как думаете, ему известно, что я остановился в «Рэйвенфолле»?

– Теперь, когда он увидел тебя с Анной, – наверняка. – Бабушка взмахнула пальцем, и ложечка в её чашке принялась размешивать сахар. – Но не волнуйся, ему ни за что не преодолеть защитные барьеры дома, которому просто нужно объяснить, кого именно не впускать. И кстати, твоя мама знает, где вы?

Я неловко улыбнулась и, откусив большой кусок хлеба, принялась медленно жевать.

– Я так и думала. – Бабушка откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– На кого этот злой дух работает? – спросил Колин, вычерпывая последние капли супа со дна тарелки.

– Мы называем злыми духами тех, кто проникает в наш мир и вселяется в живых людей, – ответила бабушка. – Чтобы понять, что движет злыми духами, необходимо узнать, кем люди были при жизни.

Пальцы Колина сжали тарелку, и бабушка предупреждающе на него взглянула, как бы говоря «Береги посуду». С явным усилием он сделал глубокий вдох.

– Колин уверен, что он уже видел босса Кэйдена, но не может его вспомнить, – добавила я.

Бабушка задумчиво нахмурилась:

– Похоже на гламур. Если тебе о нём известно, то, очень постаравшись, можно выяснить, что под ним скрыто.

Колин побледнел.

– И это ультрамогущественное существо в курсе, что я в «Рэйвенфолле». Кэйден сказал, что он придёт за мной в Самайн. Из-за меня вы все в опасности.

– Не бойся, мы умеем за себя постоять, – подмигнула бабушка.

– Да, – поддержала я. – Мы выясним, на кого он работает и почему они за тобой охотятся, Колин. Обещаю.

Бабушка кивнула:

– Не говоря уж о том, что твоя защита будет мешать Кэйдену найти тебя за пределами «Рэйвенфолла». А в гостинице ты тем более будешь в безопасности.

Покончив с супом, Колин взялся за кекс. Отщипнув немного на пробу, он довольно замычал и откусил чуть ли не половину сразу.

Бабушка хрипло хохотнула:

– Вот уж не думала, что встречу кого-то, кто любит ириски так же сильно, как Анна. Ты бы растянул удовольствие: лучшего кекса уже не попробуешь.

– Ну не знаю… мамины тоже были классные, – сказал он, прожевав.

Бабушка фыркнула:

– А ты думаешь, кто дал ей рецепт, мой мальчик? – И драматичным взмахом руки она указала на себя.

Колин вытаращился на неё, и бабушка засмеялась:

– Твоя мама подрабатывала здесь летом. Более того, именно здесь она познакомилась с твоим отцом. Он был родом с Восточного побережья, приехал сюда в поисках редкого вида фей.

Колин с обескураженным видом слушал историю о встрече его родителей, затем вымолил у бабушки ещё несколько воспоминаний, и к концу нашего визита в «Мерроу» не только дождь почти прекратился, но и Колин расправил плечи, будто с них свалился невидимый груз. Его щёки слегка порозовели. Возможно, благодаря трём чашкам бабушкиного чая, которые она заставила его выпить. Или помогли рассказы о родителях.

Попрощавшись, мы сели в заказанное бабушкой такси, прихватив с собой полдюжины овсяных кексов с ирисками.

Глава 10
Колин

Я так погрузился в размышления обо всём случившемся, что осознал, что мы уже у «Рэйвенфолла», лишь когда выпрыгивающий из такси Макс смазал мне хвостом по лицу. Всю поездку он провёл у меня на груди под застёгнутой курткой, сонный и практически неподвижный. Водитель протестующе вскрикнул, только сейчас увидев третьего пассажира.

Анна с тревогой посмотрела на меня. Должно быть, выглядел я весьма мрачно – так, что даже она заметила, но я никак не мог стряхнуть с себя это подавленное состояние. Несколько месяцев моя семья металась из города в город, из штата в штат, и лишь теперь я наконец узнал, от чего мы бежали. И всё это время родители скрывали от меня правду. Как и Лиам.

Я никогда не спрашивал, куда он уходит тайком по ночам, почему возвращается со сбитыми костяшками и синяками на рёбрах. Я думал, что ему просто нужно побыть одному и выпустить пар. Но теперь все те странности, ставившие меня в тупик, обрели смысл, как те клочки шерсти, которые я обнаружил в багажнике нашей машины, или серебристые пятна на одежде брата, которые я принял за краску.

Он всё это время охотился.

Я был единственным, кто ничего об этом не знал, и чувствовал себя идиотом. Как я не догадался?! Почему родители меня к этому не подготовили, почему не научили защищаться – эпизодические спарринги с Лиамом не в счёт. Почему они не открыли мне, кто мы на самом деле? И теперь этому уже никогда не бывать.

А самое ужасное, что я всё ещё не знаю, почему их убили.

От злости у меня закипела кровь, и я задержал дыхание, пока горло не начало разрываться, и лишь тогда с шумом выдохнул и вылез из салона. Тело казалось свинцовым от усталости, и я не двигался, пока такси не уехало по круглой подъездной дороге назад в сторону города.

И только тогда я увидел автомобиль.

Рядом с гостиницей был припаркован «Додж Чарджер» модели шестьдесят седьмого года узнаваемой жёлто-оранжевой расцветки с языками малинового пламени на капоте – творение папиных рук и источник бесконечного маминого раздражения. Увидеть его здесь было всё равно что наткнуться на учителя за пределами школы – полный сюрреализм и отрыв от реальности.

Если только…

– Колин? – неуверенно позвала Анна.

Я уже шагнул к машине, когда водительская дверь открылась, и моё сердце гулко забилось… но из неё вышел не Лиам.

Из неё вышла невысокая худая женщина с синими косичками и планшеткой в руке. Сердце ухнуло в пятки, и меня резко замутило. Она направилась ко мне, и что-то во мне хотело броситься наутёк и ни в коем случае не слушать её.

Но она уже встала передо мной и тихо спросила:

– Ты Колин Пирс?

Я механически кивнул. Она протянула мне планшетку:

– Распишись за доставку.

– Доставку от кого? – с подозрением воззрилась на неё Анна.

Она пожала плечами:

– Не имею понятия. Машина стояла на нашей стоянке с условием, что её доставят Колину Пирсу в «Рэйвенфолл», если за ней никто не придёт. Найти это место было той ещё головной болью, скажу я вам.

«Если за ней никто не придёт», – звенели в моей голове её слова.

Анна, заметив мою нарастающую панику, вклинилась между мной и женщиной, закрыв её собой.

– Есть множество причин, почему Лиам не смог вернуться за машиной, – сказала она мне. – Мы не знаем, что именно произошло.

Водитель нетерпеливо сунула мне планшетку поверх её плеча. Я взял её, расписался не глядя и вернул, получив взамен ключи. К нам подъехало новое такси, женщина помахала рукой и уехала, оставив меня с прижатой к груди холодной металлической связкой.

– Колин? – тихо позвала Анна.

– У меня даже нет его фотографии.

Родители разрешили нам взять с собой лишь самое необходимое, остальное осталось дома. Я не подумал захватить фотографии – тогда я не понимал всей серьёзности происходящего. С тех пор мы пользовались лишь дешёвыми предоплаченными мобильными с фотокамерами старше «Рэйвенфолла». Мой старый телефон был уничтожен вместе со всей остальной техникой, по которой нас могли отследить.

Мои пальцы сжали кулон с ирландским узлом, металл ещё не успел остыть после нагревшегося воздуха в салоне такси. Когда я был ещё маленьким и не мог заснуть, мама повязывала его мне на шею и говорила, что этот магический талисман меня защитит. И теперь всё, что у меня осталось от моей семьи, – это кулон и машина.

– Я должен был быть с ними. Почему они ничего мне не рассказали? Я бы мог… – Я помолчал. – Я чувствую себя таким идиотом.

Анна решительно помотала головой:

– Ты не идиот. Твои родные хотели тебя защитить.

– А я мог защитить их!

Наши родители всё делали для нас. Работали, заботились обо мне и Лиаме, находили нам крышу над головой после каждого переезда. И вдобавок защищали нас от целого другого мира. У меня в голове крутились моменты, когда я их не слушался или обижался на них. Они этого не заслуживали.

– Их больше нет, – тихо сказал я. – Никого из них.

– Семья не заканчивается со смертью. – Анна улыбнулась своей жуткой ободряющей улыбкой. – Они всегда будут с тобой, просто не в том виде, в каком бы хотелось.

Я чуть не засмеялся. Только Анна думает, что привидения могут быть заманчивой перспективой. Почувствовав чьё-то прикосновение к ноге, я посмотрел вниз и увидел Макса, обвившего хвостом мою щиколотку.

– И ты не один, – добавила она. – Всё будет хорошо.

Её слова как ведро воды затушили мой гнев. Казалось бы, в них нет ничего особенного, но мне необходимо было их услышать. Лиам говорил мне их тысячу раз, и его неунывающий оптимизм порой бесил меня ещё сильнее нашей тяжёлой жизненной ситуации. Даже когда мы сидели на обочине и жевали дешёвые бургеры и холодную картошку фри, он всё равно утверждал, что всё будет хорошо.

«Оптимизм – надежда и уверенность в будущем».

Мы многое узнали о Кэйдене и о том, на кого он работал. Мы вернулись живыми и почти невредимыми.

И я был не один.

Анна повела меня к дому. Макс трусил сбоку. Входная дверь открылась перед нами сама собой, и мы едва успели шагнуть за порог, как в воздухе прогремело:

– Аннабелла Невиа Баллинкей!

Нора стояла на кухне, уперев руки в бока. Максу хватило одного взгляда на неё, чтобы пулей выскочить назад за дверь. Жаль, я не мог последовать его примеру – на её лице было классическое выражение любой мамы, обещающее огромные неприятности.

Анна втянула голову в плечи, будто надеялась потеряться в своём свитере:

– Да?

– Звонила бабушка. Вы сражались со злым духом?

– Э-эм… это вышло случайно.

Нору перебил новый громовой голос:

– Анна? Это ты?

Из кухни вышел здоровый мужчина с округлыми добрыми чертами лица, которое расплылось в весёлой улыбке.

– Дядя Рой!

Анна попыталась его обнять, но он её перехватил и, покружив в воздухе, со смехом поставил назад на пол.

– Я так рада, что ты дома! – воскликнула она. – И как только дом тебя впустил!

Рой усмехнулся:

– Мы пришли к взаимопониманию. – Он похлопал ладонью по стене, а когда отнял руку, на его бледной коже, бугрящейся старыми шрамами от ожогов, остались хлопья краски. Скорчив гримасу, он вытер её о штанину.

– Ты мне что-нибудь привёз из Ирландии? – с надеждой спросила Анна.

Рой захохотал:

– Опять?! Я приезжаю почти каждый месяц!

Анна скрестила на руки груди:

– Это плата мне за то, что я не даю дому вышвырнуть все твои вещи на улицу.

Дом застонал, будто подтверждая своё жгучее желание сделать именно так.

– Рой, – начала Нора, – сейчас не…

Но Рой даже слушать её не стал.

– А ты, должно быть, Колин, – обратился он ко мне.

Я протянул ему руку:

– Приятно познакомиться.

Его рукопожатие было крепким, ладонь – мягкой и тёплой.

– Рой Баллинкей, но можешь звать меня «дядя Рой». Присядь со мной, Колин! – Не выпуская моей руки, он потянул за неё, вынудив меня торопливо зашагать следом за ним в комнату напротив кухни. Анна нас обогнала.

Три стены здесь занимали стеллажи с книгами, в четвёртой были прорезаны разного размера окна, выходящие на лес Холлоуторн. Рядом с камином, где тлели угли, стояли потёртые кожаные диваны, и больше всего на свете в тот момент мне захотелось усесться на один из них со стопкой книг. Я так засмотрелся на стеллажи, что не сразу заметил висящую над камином странную коллекцию головных уборов – от бейсболки ирландской бейсбольной команды до пыльного котелка прямо как из старых фильмов.

На высоком столике рядом с одним из диванов стоял поднос с пятью чашками. Начищенный металлический чайник разливал в них пахнущий бергамотом «эрл грей».

Нора вбежала следом:

– Рой! Я ещё не закончила!

Я опустился на диван, пока Анна, пересчитав чашки, с недоумением обозревала комнату: нас было всего четверо.

– Ах да. – Рой сложил руки на своей богатырской груди и постарался придать лицу осуждающее выражение.

Анна пристыженно улыбнулась Норе:

– Скажем так, мы не до конца всё продумали.

– Скорее, вы совсем не думали. – В комнату вошла Элейн и сразу же взяла одну из чашек. – Бабушка что-нибудь с вами передала?

– Не меняй тему! – замахнулась на неё Нора. Я опустил коробку с кексами, которые уже собирался предложить Элейн, назад себе на колени. – Теперь босс Кэйдена откроет охоту и на тебя, Анна. На всех нас. Ты хоть понимаешь, что вся наша семья в опасности?

Я это понимал. Бабушка пыталась меня успокоить, но я знал, что для семьи Анны я был такой же обузой, как для своей собственной.

– Простите, – сказал я, поднимаясь. – Это из-за меня на нас напал злой дух и вы все теперь в опасности. Я должен уйти.

Мне на плечи легли руки Роя, и под их тяжестью я плюхнулся назад на диван.

– Никуда ты не пойдёшь, парень. – Он передал мне чашку чая. – Призрак твоего отца будет преследовать меня до конца моих дней, если я позволю тебе выйти за дверь.

– Не говоря уж о том, что Колину угрожает опасность! – добавила Анна.

Все взгляды устремились на меня, и я выпрямил спину. Нора закусила губу, Элейн неловко шаркнула ногой. Они чего-то недоговаривали.

Анна с подозрением нахмурилась:

– Вы знали? Вы знали, что он Ворон?

Нора вздохнула и провела рукой по волосам:

– Да, знали.

Я отставил чашку:

– Почему же вы мне не сказали?

Нора помедлила, но затем напряжение сразу её покинуло, как выжатая из тряпки грязная вода. Взяв с подноса последнюю чашку, она села к нам с Анной на диван.

– На тебя вчера и так много свалилось, – ответила она. – И мы в тот момент не были уверены, что их смерть как-то связана с тем, кем они были. После рождения Лиама твои родители отказались от магии. Они так хотели для вас обычной жизни, что оборвали с нами все связи. – Её голос едва заметно дрогнул, и Рой неуютно заёрзал, на его лице промелькнуло что-то… чувство вины?

– Мы уважали их желание, – договорила она.

Во мне всколыхнулось раздражение.

– А почему никто не уважал мои?! Мои родители погибли, потому что хранили от меня секрет, о котором я просто обязан был знать!

В комнате стало очень тихо, но это не притушило мой гнев. Я бесконечно устал от всей этой лжи и недомолвок. Сначала родители, затем Лиам, а теперь ещё и семья Баллинкеев. Никому нет дела до того, чего хочу я, – все решали за меня, и я больше не собирался это терпеть.

Я задержал дыхание, загоняя назад рвущиеся наружу эмоции. Нельзя терять над собой контроль. Если они решат, что мне это не по зубам, что я просто ребёнок, они тем более не станут мне ничего рассказывать и объяснять.

– Мне нужно знать правду, – чуть успокоившись, сказал я. – Хватит с меня лжи.

– Хорошо, – кивнула Нора, и во мне затеплилась надежда. – Вороны трансформируют энергию Завесы в магию и особые способности, с помощью которых они защищают людей от всего на свете, начиная со злых духов и заканчивая демонами. Это опасная работа, поэтому с рождением Лиама ваши родители решили её оставить.

Совсем не этого я ожидал, когда приехал в «Рэйвенфолл» за ответами. События последнего дня убедили меня в искренности всей семьи Баллинкей, и всё равно я сомневался: всё это просто невозможно, будто кто-то внезапно отодвинул штору, закрывавшую меня всю жизнь от огромного мира.

– Они охотились на сверхъестественных существ? – спросил я.

– И были в этом одними из лучших, – с гордостью подтвердила Элейн и улыбнулась. – Бриджет однажды победила взрослого рэдкепа голыми руками. А твой отец… – Она печально засмеялась. – Пожалуй, я приберегу эту историю до той поры, когда ты станешь постарше.

Рой похлопал её по спине:

– Мне всё ещё не верится, что их больше нет. Почему они не обратились к нам? Мы бы им помогли.

– Может, они посчитали, что не вправе, – тихо сказала Нора. – После того, как наши пути разошлись.

Рой отвернулся, а Элейн, обведя пальцем татуировку черепа у себя на предплечье, бросила:

– Какая чушь.

Было немного странно слышать, что они говорят о моих родителях как о незнакомых мне людях, у которых была совершенно другая жизнь. Мне стало грустно от мысли, что теперь я, вероятно, уже никогда не узнаю их по-настоящему.

– Ты сказала, что вы на тот момент не были уверены, что их убили, потому что они были Воронами. – Анна обвела взглядом взрослых. – Значит, теперь вы уже в этом уверены?

Нора, снова помрачнев, кивнула:

– Мы связались кое с кем из наших друзей. Оказалось, за последние несколько месяцев была целая серия нападений на Воронов, и несколько из них закончились смертью. Причем до убийства твоих родителей они участились, а после прекратились.

– Мне удалось призвать дух одного из Воронов, – добавила Элейн. – Он подтвердил, что убийца – кем бы он ни был – не применял ничего, кроме своих рук, но при этом дух не запомнил его лица. Хотя при переходе в иной мир многие воспоминания стираются.

– Кто-то объявил на нас охоту, – подытожил я. – И дело не только в моих родителях.

– Похоже на то, – согласилась Элейн. – Это также объясняет, почему в день твоего приезда сюда к нам хлынули привидения. Завеса и без того утончалась, потому что число Воронов с каждым поколением сокращалось, но из-за одновременной смерти стольких Воронов перед самым Самайном Завеса теперь периодически банально перестаёт работать.

– Я видела блуждающий огонёк утром, когда ты приехал, – добавила Анна. – Обычно они так рано не появляются, но этот, видимо, воспользовался ослаблением Завесы.

– Чего мы не знаем, – продолжила Элейн, – так это почему на вас охотятся и кто за этим стоит.

В ладони Роя вспыхнуло пламя.

– Но когда я их найду, им точно не поздоровится.

Окно за его спиной открылось, и ворвавшийся в комнату ветерок затушил пламя. Рой смущённо покосился на стены дома. Я и забыл, что он тоже обладал необычной силой, его способность управлять огнём объясняла шрамы у него на руках. Освоить это было наверняка непросто.

– Кэйден сказал, что они придут за Колином в Самайн, – задумчиво произнесла Анна. – Может, это как-то связано?

– Не сомневаюсь, – ответила Нора. Поймав мой вопросительный взгляд, она пояснила: – Во время Самайна Завеса истончается до максимума – так, что через неё могут пройти даже слабые духи. И именно в это время они наиболее сильны и способны на то, что в другие дни для них невозможно. Самайн вообще усиливает много кого из магических созданий, включая Воронов. Что бы босс Кэйдена ни планировал, то, что они выбрали для этого именно Самайн, вполне логично, и также это объясняет, почему по мере приближения этой даты возрастало число нападений.

Рой потёр руки, породив усик дыма.

– Другими словами, у нас есть чуть меньше двух недель, чтобы научить тебя твоим способностям.

– Моим способностям? – Я перевёл взгляд с него на Нору, которая вдруг побледнела.

– Ни в коем случае, Рой! – воскликнула она. – Мы не станем его вмешивать!

– Он уже замешан, – мягко возразил Рой. – Они охотятся за ним, и он должен научиться себя защищать.

Элейн согласно кивнула, а Нора поджала губы. Я с надеждой посмотрел на неё. Эти силы были моим наследием, одной из немногих ниточек, связывающих меня с родителями, и что бы Нора ни сказала, я всё равно нашёл бы способ узнать о них больше.