Текст книги "Брызги шампанского"

– Предупреждаю, Габи, – пророкотал Люк. – Если ты продолжишь в том же духе, все закончится быстрее, чем ты предполагаешь.

– Возможно. – Именно этого ей и хотелось в данную минуту. – Здесь есть стол.

– Кровать тоже имеется, – усмехнулся он.

– Верно. Может, присядешь?..

– Может быть. Но для начала ты должна меня поцеловать.

Габриель наигранно возмутилась:

– Кровать моя, а я еще должна тебя целовать?!

Люк хмыкнул:

– Тогда, если позволишь, я поцелую тебя…

Он повторил то, что сказал, когда они были наедине в последний раз. Семь лет назад… Габриель больше не была намерена ждать. Она встала на цыпочки и первой прикоснулась к его губам.

– Еще, – потребовал он.

И время для нее словно повернуло вспять. Она снова была шестнадцатилетней девушкой, сгорающей от желания и от страха – в равной степени. Тогда, в гроте, она поцеловала его раз, затем другой, и скоро они утратили ощущение реальности…

Сейчас произошло то же самое. Габриель не поняла, как и когда она оказалась на коленях у Люка и обвила его ногами. Он сидел на кровати, а его губы жадно прильнули к ее губам. Одна его рука гладила ее распущенные волосы, другая ласкала грудь, а затем постепенно опустилась ниже, пока не добралась до самого интимного места. Из горла Габриель вырвался потрясенный выдох. Семь лет назад она точно так же была ошеломлена настойчивостью Люка, и в то же время восхищена и покорена.

Ни ее платье, ни его рубашка не являлись для них преградой. Руки Люка сжали ее ягодицы, она обхватила его шею руками и немного приподнялась, упершись коленями в постель. Он тут же спустил ее шелковые трусики. Она застонала.

– Почему ты медлишь? – задыхаясь, спросила Габриель, когда ласки вдруг прекратились.

– Думаю, как их снять, не отпуская тебя.

– Ну и как? – тихо засмеялась она. – Придумал?

– Да.

Почти сразу же послышался треск разрываемой ткани. Габриель улыбнулась, приветствуя подобное решение. Ее пальцы легли на пояс его брюк. Ее охватило одно всепоглощающее желание – прижаться обнаженным телом к его телу, кожей к коже… «Молния» была расстегнута. За брюками последовали трусы. Прикосновение к горячей твердой плоти вызвало у нее новый прилив страсти.

– Тогда я не решилась бы на такое, – шепотом призналась она.

Глаза Люка превратились в бездонные черные колодцы.

– Ты не должна была меня бояться, – негромко заметил он. – Ты никогда не должна меня бояться. – Люк опустил голову и прижался губами к ее ключице, провел по ней языком. – Почему ты меня не дождалась?

Габриель не сразу сообразила, о чем идет речь, а поняв, не стала оправдываться:

– А почему ты не попросил об этом семь лет назад?

Люк избавил ее от платья. Ей хотелось почувствовать его губы, его язык на своей груди, и она заставила его наклониться. Габриель, вздохнув, закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, которые дарили ей ласки Люка. Он слегка царапнул зубами ее напрягшийся сосок, лизнул его, втянул в рот, и она выгнулась дугой. Габриель стало безразлично все на свете.

Люк поднял голову и снова прильнул к ее губам, целуя Габриель с такой жадностью, что голова у нее закружилась. Ее тихие стоны только подстегивали его. Ему было нужно не только тело Габи – волнующее, соблазнительное, прекрасное женское тело. Ему нужна была она вся – от корней волос до кончиков ногтей. И ее душа тоже.

Люк лег на постель, по-прежнему держа ее в объятиях, и Габриель оказалась на нем. Он был невероятно возбужден, но не спешил удовлетворить желание. Ему хотелось продлить эту сладостную пытку, оставив на десерт самое вкусное.

Люк снова прильнул к ее груди, чувствуя, как дрожит Габриель. Она была полностью обнажена, если не считать туфель, и он полюбовался этим контрастом – обнаженное женское тело и высокие тонкие каблуки. Затем снял и их.

– Рубашка, – шепнул он.

Габриель тут же принялась расстегивать одну пуговицу за другой, сначала медленно, а затем все быстрее. Под конец ей не хватило терпения, и она сорвала рубашку с его плеч, так что пара пуговиц отлетела и покатилась по полу. Люку было все равно. Стоило ее пальцам дотронуться до его пылающей кожи, его сосков, как он потерял остатки самообладания.

– Габриель, – прохрипел Люк, – я больше не могу ждать.

Он и так слишком долго ждал этого момента. Терпение никогда не входило в число его достоинств.

– Я и не хочу, чтобы ты ждал, – выдохнула она и провела языком по его соску. – Только учти, мне не нужен цивилизованный мужчина.

Со стоном Люк наполнил ее, войдя легко, словно Габриель была создана для него. Она издала какой-то нечленораздельный звук. Ее ногти вонзились ему в плечи, бедра двигались в одном с ним ритме. Люк, сжав зубы, принудил себя замедлить ставший сумасшедшим темп, грозящий увлечь их за собой, как лавина.

– Еще, – срывалось с губ Габриель снова и снова. Ее лицо исказилось от экстаза, рот раскрылся в беззвучном крике. Гладкое, влажное от пота тело содрогнулось. И только тогда Люк дал себе полную свободу.

Габриель не знала, сколько прошло времени. Открыв тяжелые веки, она обнаружила, что лежит в объятиях Люка. Сил пошевелиться у нее не было.

– Ты всегда такой? – наконец спросила она.

– Какой?

– Необузданный.

Люк ответил не раздумывая:

– Ты еще не видела меня во всей красе. – А затем посерьезнел и признался: – Мне никогда не было так хорошо ни с одной женщиной.

– Мне тоже никогда еще не было так хорошо, – вздохнула Габриель. – И должна признать, ты мне понравился.

– В каком смысле? – не понял он.

– Мне еще не приходилось видеть, чтобы ты настолько терял контроль над собой.

– Я надеюсь.

– Как ты думаешь… – Она на секунду запнулась. – Мы можем это как-нибудь повторить?

– Не можем, а должны, – поправил ее Люк. – И повторим.

– Когда?

– Когда пожелаешь.

– А если я желаю прямо сейчас?

Глаза Люка опалили ее черным огнем.

– С чего начнем?

Габриель окинула его взглядом:

– Дай мне подумать.

Люк дал, и ему не пришлось об этом сожалеть.

Глава 8

Утром, после ухода Люка, хозяйка гостиницы постучалась в дверь номера Габриель и объявила, что той следует поискать жилье в другом месте, а комнату желательно освободить через полчаса.

Габриель собралась за двадцать пять минут. Недолго думая она сняла полностью меблированную квартиру в ближайшем городке сроком на три месяца, поклявшись, что, если и на сей раз ее попросят съехать раньше, потому что она спит с состоятельным холостяком, она, черт возьми, просто купит себе дом!

В этот же день к ней заглянула Симона. Конечно, она догадалась, где провел ночь Люк, но ее отношение к Габриель нисколько не изменилось. Как само собой разумеющееся Симона приняла тот факт, что ее подруга детства и брат стали встречаться.

– Все же не понимаю, почему ты решила переехать, – сказала она. – Конечно, эта квартира гораздо лучше гостиничного номера, но, если я не ошибаюсь, ты заплатила вперед.

– Я решила, что мне нужно больше места.

Симона внимательно посмотрела на нее:

– Тебя выставили за дверь. – Это прозвучало как утверждение.

Габриель не собиралась ничего утаивать. Тем более что рано или поздно об этом станет известно всем.

– Да.

– Потому что Люк остался у тебя на ночь?

– Ну, ничего такого сказано не было, но я подозреваю, что именно поэтому.

– Он знает?

– Нет. И я буду тебе очень признательна, если ты ему не проболтаешься. В крайнем случае повтори мои слова о том, что мне нужно больше места.

– Я-то ему ничего не скажу, – задумчиво протянула Симона. – Но кто может поручиться, что он не узнает об этом от кого-нибудь другого?

– Будем надеяться.

В глазах Симоны вспыхнул интерес.

– Ну, ты собираешься рассказать, как прошел процесс обольщения, или мне придется все из тебя вытягивать?

В памяти Габриель мгновенно воскресли все события этой разнузданной, порочной – по-другому не назовешь – ночи, и она слегка покраснела. То, что ночью выглядело естественным и правильным, при свете дня таковым уже не казалось. Но это не значит, что она против повторения.

– Давай пока не будем говорить на эту тему, ладно? – предложила она. – Хотя бы потому, что мне самой надо разобраться, что произошло и что изменилось.

– Конечно, – сразу же согласилась Симона. – А Раф? – помолчав, спросила она. – Ты скажешь ему, что вы с Люком стали встречаться?

– Пока нет.

– Потому что ты пока не разобралась во всем сама или потому что он этого не одобрит?

– И то и то, – криво улыбнулась Габи.

– А как насчет Жозе?

Улыбка немедленно сошла с лица Габриель.

– Нет, – заявила она. – С Жозе покончено. Я больше не желаю стоять с протянутой рукой, словно нищенка, надеясь, что когда-нибудь ее сердце для меня откроется. Мы с Рафом прекрасно жили без нее – или она без нас. Значит, так тому и быть.

Симона задумалась и загрустила.

– Моя мама умерла так давно, что я почти не помню ее, но даже в детстве я считала, что лучше никакой матери, чем такая, как Жозе. Мне очень жаль и тебя, и Рафа.

– Мне тоже жаль, – откликнулась Габриель. – Но тут уж ничего не поделаешь.

– Понимаю. – Симона опустила глаза. – Раз уж мы подняли эту тему… Я знаю, что она тебя била. Я сама видела однажды, и мне… – Она затрясла головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания. – Я побежала за отцом, но к тому времени, когда мне удалось его разыскать, вы уже ушли. Отец обещал поговорить с Жозе. Испугавшись, что она убедит его, будто мне все показалось, я рассказала и Рафу. Мне никогда не забыть выражение беспомощной ярости, боли, страха на его лице. Ему в то время было двенадцать лет, тебе шесть. И мои слова не были для него новостью. – Она с мольбой взглянула на Габриель, но тут же отвела глаза в сторону. – Извини меня, не я ничем не помогла тебе. Ни тогда, ни позже, хотя Жозе не раз поднимала на тебя руку.

Габриель молча кивнула, но ответила не сразу.

– Все в порядке, – через силу произнесла она и сделала попытку улыбнуться. – Все уже в прошлом. – Габриель сжала руки Симоны. – Не казни себя. Ты сделала все, что могла. Твой отец поговорил с Жозе, и это помогло, правда помогло. К тому же… – в ее глазах появились озорные искорки, – я была далеко не пай-девочка и иногда действительно заслуживала наказания.

– Наказания, а не порки! – горячо воскликнула Симона. – Я понимаю, если бы Жозе тебя бранила, но ведь она… – Ее передернуло. – Она била тебя! А как она разговаривала с тобой… Невозможно поверить, что такие слова может произносить мать. Не позволяй ей больше причинять тебе боль, ладно? Не слушай, что бы она ни говорила про ваши отношения с Люком. Не слушай никого. Обещай мне это!

– Конечно.

Габриель на миг закрыла глаза. Симона права: она не обязана никому объяснять свои поступки или оправдываться. Она взрослый человек и сама решает, как ей быть. И не важно, что между ней и Люком по-прежнему глубокая пропасть… Но очень трудно не обращать внимания на то, что говорят люди! Очень непросто считать себя уверенной молодой женщиной, достойной Люка, чувствуя за спиной косые взгляды. Да, внушения, сделанные в раннем детстве и подкрепленные тяжелой рукой Жозе, сыграли роковую роль: Габриель почти на подсознательном уровне усвоила, что Люку она не ровня.

Неожиданно Габриель пришла в голову одна мысль. На миг у нее даже остановилось сердце.

– А Люк? Он знал об этом?

– Что Жозе тебя била? Нет. – Затем Симона добавила: – Нет, хотя и подозревал об этом. Я даже не представляю, что бы он сделал, если бы узнал. – Она с беспокойством взглянула на Габриель и нерешительно спросила: – Или ты считаешь, что ему стоило сказать?

– Нет. Ты все сделала правильно, иначе я не смогла бы смотреть Люку в глаза. – Габриель помолчала. – Думаю, в конечном итоге это сослужило нам хорошую службу, – медленно проговорила она. – Конечно, детство у нас было ужасное, но, возможно, если бы не Жозе, мы с Рафом не добились бы того, что у нас есть сейчас. – Габриель снова сжала руки Симоны и почувствовала ответное пожатие. – Я так рада, что ты заговорила на эту тему! У меня словно груз свалился с плеч. И я не понимаю, как Раф может так долго оставаться вдали от такого чуда, как ты?

Симона даже закашлялась от смеха:

– Мне нравятся твои комплименты.

– Хочешь, я скажу Рафу, что он идиот?

– Ты сделаешь меня почти счастливой, – кивнула Симона, и девушки расхохотались.

После первой ночи последовали еще две, не менее волшебные и упоительные. Габриель очень быстро привыкла ложиться в постель с Люком и встречать утро в его объятиях, вместе завтракать, после чего каждый отправлялся по своим делам. На третий день Люк прямо спросил, почему она отказывается поужинать с ним в замке. Судя по блеску в его глазах и сжатым челюстям, он был намерен добиться правды любой ценой. Габриель лишь вздохнула.

– Ты стыдишься, что мы любовники? – добавил он, доставая из сумки чистую рубашку.

– Нет, конечно. – Габриель открыла дверцу шкафа. – Просто мне не по себе, так как там живет Жозе.

– Да она тебя знать не желает, – все с той же прямотой продолжал Люк. – Ей нет до тебя никакого дела.

– Возможно, и никакого, – пробормотала она. – Но я не хочу давать ей повод.

– К чему? – Люк положил руки ей на плечи и заставил повернуться к нему лицом.

– Опять поучать меня, наставлять. Говорить гадости.

«Унижать», – добавила она про себя.

Люк прищурился:

– Я поговорю с ней.

– Ты думаешь, это что-нибудь изменит? Знаешь, что она сказала мне в последний раз? Что Харрисон – не отец Рафа.

– Она назвала тебе имя?

Габриель покачала головой:

– Нет. Но я почти уверена, что назовет, если сочтет, что случай для этого подходящий. Например, когда нужно будет испортить кому-нибудь настроение или причинить боль. Я не хочу ее видеть.

Люк кивнул, но как-то рассеянно. Он явно о чем-то задумался.

«А ведь он совсем не удивлен», – неожиданно поняла Габриель.

– Ты знал! – воскликнула она. – И тебе известно, кто отец Рафа!

Люк молчал. Габриель выжидающе уставилась на него, молясь про себя, чтобы это был не Филип, потому что это означало бы, что Рафаэль приходится Симоне единокровным братом. Это убило бы его. И Симону тоже.

– Пожалуйста, – вырвалось у нее. – Только не Филип!

– Филип? – повторил Люк. – Нет, нет, это не Филип! Бог ты мой, ты думала, что это он?!

– Я вообще не знаю, что думать, – вздохнула Габриель, сразу почувствовав себя намного лучше, поскольку Раф и Симона – не брат и сестра.

– Нет, это не мой отец, – снова успокоил ее Люк. – Друг моего отца. Он провел лето в Кавернесе, когда твоей матери исполнилось шестнадцать лет. Мужчина, привыкший брать все, что он хочет.

– Он ее изнасиловал? – спросила Габриель. По ее спине пробежал озноб.

– Нет. – Мрачная улыбка показалась на лице Люка. – Твоя мать влюбилась в него. Он встречался с ней, пока не выяснилось, что она забеременела. Он не мог жениться на ней, Габи. Об этом и речи не шло.

– Еще бы! – Габриель невольно пожалела свою мать и возмутилась поступком того человека. Затем она набросилась на Люка: – Так ты знал об этом все время?! И никогда никому не говорил?

– Отец рассказал мне об этом незадолго до своей смерти. Он чувствовал себя в некоторой степени виноватым и пообещал своему другу, что Кавернес будет служить домом Жозе и ее ребенку столько, сколько они захотят. Меня он заставил пообещать то же самое.

– Заставил пообещать, что ты не выкинешь Жозе из замка?

Люк кивнул. Габриель задумалась. Его слова многое объясняли. Например, почему ее мать ревностно, возможно даже чересчур ревностно, следила за тем, чтобы дочь не повторила ее ошибку, влюбившись в Люка. И почему она относилась к Рафаэлю так, словно это не ее сын.

– Но почему ты не рассказал Рафу?

– Я не считал себя вправе это сделать, – объяснил он.

Габриель не нашлась что возразить.

– Симона знает?

– Нет. Не думаю. По крайней мере, я никогда ей об этом не говорил. Никому не говорил, кроме тебя.

– Спасибо. – Габриель обхватила себя руками и беспомощно взглянула на Люка. – Даже не знаю, как сообщить об этом Рафу.

– Я бы посоветовал ничего ему не говорить. В любом случае это не твой секрет. Жозе сама должна рассказать ему правду.

– Да, но зачем ей понадобилось посвящать в тайну меня?

Люк невесело улыбнулся:

– Конечно, это только мое подозрение, но мне кажется, что она боится.

– Боится? – эхом откликнулась Габриель. – Но чего?

– Она видит в тебе себя, – начал Люк. – И хочет тебя уберечь. – Он помолчал. – От меня.

– Как-то странно она проявляет свою любовь, – покачала головой Габриель и вдруг взглянула Люку прямо в глаза. – Или она права?

Люк обнял Габи и прижал к себе.

– Если она права, разве ждал бы я тебя семь лет? – Он поцеловал ее в лоб. – Приходи сегодня в Кавернес. На ужин. На всю ночь.

Габриель стояла закрыв глаза и ощущая надежность и тепло, исходящие от обнимавших ее рук. Нет, что бы мать ни думала, Люк не похож на мерзавца, бросившего ее беременной.

– Хорошо, – пробормотала она. – Я приду.

– И проведешь ночь в моей постели?

– Если ты захочешь.

– Захочу ли я? – повторил Люк со стоном и, приподняв ее подбородок, прижался к ее губам.

* * *

Вечер обещает быть приятным, с удовольствием отметил Люк, узнав, что Жозе удалилась к себе и попросила ее не беспокоить.

За ужином к ним присоединилась Симона, и Люк был благодарен сестре, когда она попыталась развлечь Габриель непринужденным разговором, так как Габи явно чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и пыталась это скрыть. В конце концов она немного расслабилась, но все же продолжала нервничать. Под маской независимой и уверенной в себе молодой женщины скрывалось уязвимое сердце дочери экономки. Ему был известен только один способ заставить Габриель – хотя бы на время – забыть обо всем: любить ее. И сегодня ночью, в его объятиях, пообещал он себе, так и случится.

Пожелав Габриель спокойной ночи, Симона зевнула и встала.

– Извини нас, – улыбнулась она подруге. – Люк, можно тебя на пару слов? Что ты делаешь? – прошипела она, когда они вышли.

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем ты пригласил Габриель в замок? Не видишь, она вся как на иголках?

– Я заметил.

– И что ты намерен предпринять?

– Ну, у меня есть кое-что на уме. – Уголки губ Люка дрогнули.

– Перестань! – отмахнулась Симона. – Я серьезно. – Она вздохнула. – Габриель чувствует себя здесь чужой. И вот что я тебе скажу: может, Жозе и хорошая экономка, но, если ты собираешься встречаться с ее дочерью, тебе придется что-то предпринять.

– Я хочу, чтобы Габи всегда была со мной, – заявил Люк, – и не собираюсь с ней расставаться.

– Тем более! – энергично кивнула Симона. – Поговори с Жозе, и, если она не изменит свое отношение к дочери или хотя бы не станет чуть более терпимой, у тебя останется единственный выход: попросить ее покинуть Кавернес.

На лице Люка дернулся мускул.

– Жозе никуда не уедет, – сквозь зубы процедил он, проклиная себя за обещание, данное отцу.

– Но почему? – настойчиво поинтересовалась Симона. – Ведь она тебе не нравится. Ты ее всего лишь терпишь, как и я.

– Наше отношение к Жозе ничего не изменит. Я обещал отцу, что замок будет ее домом столько, сколько она захочет.

Симона нахмурилась:

– Не понимаю, почему отец заставил тебя дать такое обещание. Да, конечно, иногда его заносило и он начинал вести себя чуть ли не как средневековый феодал, но это не значит, что мы должны всю жизнь заботиться о Жозе. Если уж на то пошло, предложи ей работу в каком-нибудь из наших филиалов – кто знает, может, она согласится?

– Она согласится, – услышали они за спиной голос Жозе.

Симона и Люк обернулись. Жозе выступила из тени, необыкновенно красивая и хрупкая. Рядом с ней шел Ханс.

Симона быстро справилась с неловкостью и прямо обратилась к экономке:

– Вы не думали о том, чтобы сменить работу? Люк, – обратилась она к брату, – что ты можешь предложить Жозе?

Люк понял, что лучше не пытаться переубедить сестру, тем более в присутствии Жозе, которая, как ни странно, похоже, сама готова покинуть замок.

– На данный момент свободна вакансия менеджера по продажам в Париже, – сказал он, пытаясь убедить себя, что не нарушает обещание, данное отцу. – Кроме того, в Париже у нас есть квартира, в которой вы можете остановиться, пока не подыщете себе жилье.

– Я отвезу вас, – неожиданно предложил Ханс и улыбнулся Жозе. – Я еще никогда не был в Париже весной. А вы?

Жозе перевела на него взгляд. Было заметно, что она колеблется. Наконец женщина произнесла мягким тоном, которого ни Люк, ни Симона в жизни не слышали:

– Нет, не была.

– То есть вы согласны? – уточнила Симона.

– Да.

– Чудесно. – Симона через силу улыбнулась.

Когда Люк вернулся в гостиную, Габриель металась из угла в угол. Она была напряжена, словно готовый сорваться со старта бегун.

– Нет, – бросил он.

Габриель остановилась и удивленно посмотрела на него:

– Но ты не знаешь, что я собираюсь сказать!

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Люк поднял брови. – Ты размышляла, не лучше ли тебе уйти, верно?

Габриель слабо улыбнулась и чуть склонила голову:

– Мне нужен стимул, чтобы остаться.

– Уверен, я смогу тебя заинтересовать, – вкрадчиво проговорил Люк, окидывая ее взглядом и не оставляя сомнений в том, какого рода стимул он имеет в виду. – Как насчет кровати в моей спальне?

– А кровать хорошая?

– Замечательная, – кивнул Люк. – Большая, мягкая, удобная… Впрочем, ты сама ее оценишь.

Габриель улыбнулась уже более раскованно и покачала головой.

– Не понимаю, почему я не могу расслабиться, – призналась она. – Когда мы оставались у меня, я не волновалась. – Девушка пожала плечами и предположила: – Возможно, потому, что с этим местом у меня связаны не только приятные воспоминания.

Люк приблизился к ней и прижал к себе.

– Позволь мне сделать так, чтобы начиная с этого момента приятные воспоминания преобладали.

Габриель вздохнула и обняла его за шею:

– С чего собираешься начать?

– Пожалуй, с этого.

И Люк прильнул к ее губам в таком страстном, таком жарком поцелуе, что Габриель и в самом деле забыла, где она находится, желая только одного: поскорее оказаться на обещанной большой, мягкой и удобной кровати. До которой они, правда, добирались чуть ли не вечность, так как Люк никак не мог оторваться от ее губ.

Габриель в общем-то ничего не имела против.

На следующее утро у Люка был слегка помятый вид. В этом не было ничего удивительного, принимая во внимание, что спали они от силы пару часов, а остальное время провели занимаясь любовью, так что на рассвете Габриель, чувствуя себя вконец обессиленной, уснула почти мгновенно.

Симона уже уехала. Также не было видно ни Ханса, ни Жозе. Казалось, это должно способствовать сближению, однако Люк, едва Габи вошла в столовую, тут же с головой погрузился в чтение газеты.

– Мне кажется или твое отношение ко мне изменилось? – тут же спросила Габриель.

Люк отложил газету и взглянул на нее:

– С чего ты взяла?

– Ты молчишь.

Брови Люка поползли вверх.

– О чем я должен говорить?

– О чем угодно. Расскажи мне о своих планах на день, а я посвящу тебя в свои. Или расскажи, что ты думаешь о сегодняшней ночи.

– Значит, что я думаю об этой ночи, – медленно начал он и перевел взгляд на окно. – Ладно. Я думаю, что едва ли секс может быть более фантастичным. Я думаю, как прекрасно было бы просыпаться каждый день и знать, что ты рядом, и что со мной случится, если когда-нибудь я снова проснусь один. – Люк посмотрел на нее, и в его черных глазах словно зажегся гнев. – Тебе достаточно этих мыслей или ты хочешь, чтобы я поделился с тобой и некоторыми другими?

Габриель была застигнута врасплох столь резкой сменой настроения. Такого она не ожидала, тем более от Люка.

– Да нет, – промямлила она. – Этого более чем достаточно. Спасибо. Выходит, как любовники мы отлично подходим друг другу. По-моему, это хороший знак.

– А что думаешь ты об этой ночи?

– Я думаю… – Габриель осознала, что хочет быть совершенно откровенной с ним. – Я думаю, что если и дальше буду полностью отдавать себя тебе, то меня не останется. Я просто перестану существовать, став частью тебя. – Она вскинула голову. – Как тебе мое признание? Стало легче?

– Нисколько, – грубовато бросил Люк и, наклонившись через стол, крепко ее поцеловал. – Чем сегодня займешься?

– Сначала осмотрю погреба на одной винодельне, затем у меня назначена встреча с дистрибьютором, который проявил интерес к нашим винам и предоставил в мое распоряжение двадцать минут, чтобы я могла доказать, что марка «Земля ангела» действительно заслуживает внимания. После этого запланирована еще одна встреча – с риелтором, занимающимся виноградниками Хаммершмидта. Он передаст мне результаты проб почвы, воды, а также…

– Ты можешь позвонить ему и отменить встречу – все это у меня уже есть.

– Да, заманчивое предложение, – согласилась Габриель в промежутках между поцелуями, – но в таком случае он не познакомится со мной лично, а это, в свою очередь, вызовет ненужные проволочки, если я решу принять участие в аукционе.

– Ты хочешь побороться за виноградники?

– Да. Правда, Раф пока колеблется.

– Это большая сумма, Габи. Ты все взвесила?

– Я знаю. А как ты? Ты примешь участие?

– Пока я не отказываюсь, но, если цена превысит двадцать миллионов, я пас.

– И ты не собираешься принять бой?

– Даже не подумаю.

Губы Люка переместились к ее виску, затем к чувствительному местечку чуть ниже уха. Габриель изо всех сил старалась не потерять нить беседы.

– Мы тоже не собираемся переплачивать. За такую сумму в Австралии можно приобрести куда большие площади, чем здесь, – это основной аргумент Рафа.

– На мой взгляд, очень веский.

– Почему-то я была уверена, что ты скажешь именно это.

Люк обошел стол, сел на стул и посадил Габриель себе на колени.

– Конечно, есть и другой вариант. Например, можно купить имение Хаммершмидта, оставить себе необходимый участок и продать остальные земли. – Люк расстегивал пуговицы ее блузки.

Габриель взглянула на него:

– Ты, случайно, не разговаривал с Рафом на эту тему?

– Случайно, не разговаривал. Об этом мне говорят здравый смысл и деловой подход.

Габриель кивнула и занялась пуговицами на его рубашке.

– Боюсь, в моем случае все иначе. Мне просто понравилось то место, и все. Я не в состоянии рассчитать, стоит покупать или не стоит. Но интуиция мне подсказывает, что у нас все получится. – Габриель наконец справилась с пуговицами Люка и нетерпеливо погладила его обнаженную грудь, с восторгом чувствуя, как напряглись мышцы под ее ладонями.

– Если тебе удастся заключить сделку, Раф вернется?

– Нет, – не колеблясь, сказала она. – Если только приедет в гости. Ему нравится жить в Австралии, там у него есть друзья, Харрисон… – Она на секунду умолкла, но затем твердо продолжила: – У Рафа отличные отношения с отцом. Харрисон, конечно, больше фермер, чем винодел, но он в восторге от успехов Рафа и даже приобрел акции нашей компании. Так что здешними делами придется заниматься мне. Или ты сомневаешься, что мне по силам вдохнуть новую жизнь в виноградники Хаммершмидта? Конечно, придется делать это постепенно. Может быть, сначала отремонтирую только часть дома и поселюсь там. Хотя дом, конечно, слишком велик для одного человека.

– Меня это тоже останавливало, – заметил Люк. – Он отлично подошел бы для молодой семьи.

Немедленно наступила тишина.

Люк взглянул Габриель в глаза и первым нарушил молчание:

– Что скажешь?

– Что именно я должна сказать? – Похоже, Люк предлагает ей выйти за него замуж. Неужели? С другой стороны, она пока об этом не задумывалась, будучи счастливой уже оттого, что находится рядом с ним. На всякий случай следует уточнить. – Ты предлагаешь мне жить там с тобой на правах… жены?

– Тебе нравится эта мысль?

Габриель постаралась отбросить в сторону все эмоции и рассуждать здраво:

– В любом случае никто не сможет вселиться в дом сразу – там требуется ремонт. Предположим – я говорю, предположим, – я выйду за тебя замуж. Это значит, мне придется некоторое время жить в Кавернесе. – Вместе с Жозе. Да еще мириться со злословием местных жителей.– Нет. Я согласна встречаться с тобой, Люк, но пока это все.

– Почему нет? – Люк прищурился. – Не хочешь становиться объектом сплетен?

– Частично.

– Каковы другие причины?

– Жозе.

– Я так и думал, – кивнул Люк. Его лицо стало сосредоточенно-задумчивым. – Ты знаешь, что твоя мать – финансово независимая женщина? – неожиданно спросил он. – Насколько мне известно, у нее три квартиры – одна в деревне, две другие в Эперне. Кроме того, когда вы с Рафом уехали, за ней пытались ухаживать многие мужчины – богатые и не очень. Она могла с легкостью войти в высшее общество, если бы захотела.

– Почему же она все еще живет в замке? – спросила Габриель, пытаясь переварить услышанное.

– Может, ей так хочется, кто знает? – Он пожал плечами. – Вероятно, как только ей надоест, она уедет. Кстати, вчера, с подачи Симоны, я предложил Жозе должность менеджера по продажам в Париже. Нам кажется, что ты будешь чувствовать себя в замке более комфортно без матери.

У Габриель закружилась голова от неожиданности.

– Другими словами, ты уволил ее? – не поверила она. – Из-за меня?

– Я не увольнял Жозе, – поправил ее Люк. – Предоставил ей, повторяю, по совету Симоны, другую работу. Но да, сделано это ради тебя. Ее присутствие беспокоит тебя. Я не могу допустить, чтобы она причиняла тебе боль.

Габриель покачала головой, все еще не веря своим ушам.

– Я ошибся?

– Нет-нет, ты прав. – Она прильнула к его груди. Люк тут же прижал ее к себе. – Просто я не могу не думать о том, что, останься я в Австралии, ничего этого не было бы. Если честно, в конце концов я бы привыкла к жизни на другом материке, хотя, возможно, не смогла бы полюбить эту страну так, как Раф. Но одно мне известно точно: я не смирилась бы с тем, что никогда не увижу тебя. Семь лет. Семь долгих лет…

Люк поцеловал ее в висок.

– Если ты хочешь меня видеть сегодня, проведи эту ночь здесь, со мной. Я буду рад, если, завершив все свои дела, ты вернешься сюда. Мы сможем сходить куда-нибудь и поужинать или остаться в замке.

– Ничего другого я и не желаю.

Габриель потянулась к нему, и Люк тут же подставил ей свои губы.

– А как насчет другого желания? – поинтересовался он и стал осыпать ее лицо поцелуями.

Габриель с трудом открыла затуманенные глаза. Медленная, чувственная улыбка тронула ее припухшие от поцелуев губы.

– У тебя есть что-то конкретное на уме?

Вместо ответа, Люк подхватил ее на руки и хрипло произнес:

– Думаю, у нас есть немного времени, и я успею показать тебе, что у меня на уме.

Прошла неделя, в течение которой Габриель работала не покладая рук, надеясь в кратчайшие сроки организовать дистрибьюторскую сеть, чтобы иметь средства для приобретения виноградников Хаммершмидта. У Рафа была «Земля ангела», у Люка и Симоны – замок и семейный бизнес. Даже ее мать владела собственностью, в то время как у нее самой не было ничего. А Габриель мечтала о доме, принадлежащем только ей. Главное – склонить Рафа на свою сторону.