Текст книги "Индиана Джонс и искатели потерянного ковчега"

Глава 4

Берхтесгаден. Германия

Рядом с Рене Беллоком Дитрих всегда чувствовал себя неуютно. И не только потому. Что не доверял ему и считал способным на любую подлость; скорее, его тревожило другое – необъяснимое обаяние француза, то, что, вопреки всем доводам рассудка, Беллок притягивал к себе людей, как бы заставляя себя любить.

Они сидели в приемной в Берхтесгадене – горной резиденции фюрера. Дитрих никогда прежде здесь не бывал, и это место вызывало в нем восторженное благоговение. Беллок, напротив, казалось, чувствовал себя как дома. Он развалился на стуле, вытянув вперед ноги, будто сидел в какой-нибудь дешевой забегаловке, вроде той, в Марселе, где несколько дней назад Дитрих отыскал его. Никакого уважения, подумал немец. Цинизм француза невероятно раздражал его и злил.

Раздался негромкий бой часов. Беллок вздохнул и, взглянув на наручные часы, спросил: – Чего мы ждем, Дитрих?

Дитрих, непроизвольно понизив голос, ответил:

– Как только фюрер освободится, он примет нас, Беллок. Или ты думаешь, что ему больше делать нечего, как вести с тобой беседу о каких-то музейных безделушках?

– Музейных безделушках, – с явным презрением повторил Беллок, глядя на немца. Неучи, подумал он. Как же мало они понимают историю! Верят во всякую чепуху; возводят свои монументальные арки, маршируют на парадах, не понимая простой вещи – величие истории заключается не в этом. Его нельзя создать. Никакие грандиозные мероприятия тут не помогут. Вот Ковчег – другое дело. Одна мысль о нем приводила француза в трепет.

Необходимость сидеть и ждать, пока этот немецкий замухрышка снизойдет до разговора с ним, раздражала Беллока. Ведь раскопки в Египте идут уже полным ходом. И потом, что важного может сообщить ему Гитлер? Абсолютно ничего. Скорее всего, разразится речью, как обычно. Что-нибудь о величии третьего рейха и о том, что Ковчег должен по праву принадлежать Германии.

Чушь какая! Ковчег никому не принадлежит. Если он действительно обладает какой-то силой, то тем более нельзя, чтобы он попал в руки к этому маньяку, а значит, он, Беллок, должен быть тем человеком, который первым вскроет эту святыню.

Он вздохнул и нетерпеливо поерзал на стуле. Затем встал, подошел к окну и бросил рассеянный взгляд на горы, думая о своем. Он представлял себе, как откинет крышку, заглянет внутрь, увидит остатки каменных скрижалей, которые Моисей получил на горе Синай.

И тогда исполнится мечта всей его жизни: не может быть более высокой награды, чем Ковчег завета.

Он отвернулся от окна и увидел, что Дитрих пристально рассматривает его.

Немец заметил странный блеск в глазах Беллока, легкую презрительную улыбку на губах, словно что-то развеселило француза, какая-то забавная мысль, понятная ему одному. Этому человеку нельзя доверять, решил он, но это дело Гитлера. Фюреру нужны лучшие из лучших, а значит, ему требуется Рене Беллок.

Часы пробили четверть. В коридоре, ведущем в глубь резиденции, раздались шаги. Беллок с надеждой повернулся к двери, но шаги удалились от их комнаты и затихли. Француз негромко выругался.

– Сколько еще ждать? – спросил он.

Дитрих пожал плечами.

– Можешь не отвечать, – продолжал Беллок. – У фюрера такое чувство времени, которое нам, простым смертным, недоступно, я правильно понимаю? Он живет по собственным внутренним часам, так? Время течет для него по другим законам? – Беллок сделал рукой неопределенный жест и усмехнулся.

Дитрих смущенно поерзал на стуле, уверенный, что комната прослушивается и Гитлер слышит весь этот бред.

– Для тебя, по-видимому, нет ничего святого, Беллок?

– Я бы ответил тебе, но боюсь, не поймешь?

Они замолчали. Беллок вновь повернулся к окну, досадуя, что столько времени потеряно даром. Ему давно уже надо быть в Египте, на раскопках. Новости распространяются быстро, скоро все будут знать о том. Что немцы ведут раскопки недалеко от Каира.

Он взглянул на Дитриха.

– Ты так и не объяснил мне, кстати, как ты собираешься добыть медальон от жезла Ра. Не мешало бы и мне знать.

– Об этом позаботятся, – ответил Дитрих. – Мы послали людей.

– Каких людей? Там есть хоть один археолог?

– Нет, но…

– Опять твои головорезы, Дитрих?

– Они профессионалы.

– А как твои профессионалы, не будучи археологами, узнают, что они отыскали подлинный диск, а не подделку?

Дитрих улыбнулся.

– Главное – знать, где искать. Тогда вопрос – что искать, отпадает сам собой.

– Равенвуд не из тех людей, кого легко запугать.

– Кто говорит о запугивании?

– Никто, – отрезал Беллок, – но лично я вовсе не против решительных мер, если это действительно требуется. Я не брезгливый человек, скорее наоборот.

Дитрих кивнул. В коридоре опять раздались шаги, дверь открылась, и на пороге появился адъютант в черном мундире, который Дитрих, в глубине души, недолюбливал. Вошедший ничего не сказал, лишь кивком головы пригласил следовать за собой.

Беллок направился к двери. Что ж, посетим святая святых резиденции этого жалкого замухрышки, возомнившего себя исторической личностью. Интересно, когда-нибудь до него дойдет, что реальная история пребывает не здесь, а лежит, схороненная, в египетских песках?

Дитрих тоже двинулся к двери. Нервничает, даже побелел весь, заметил француз, и такой важный, будто собрался на собственные похороны.

Беллок презрительно усмехнулся.

Глава 5

Непал

Самолет летел над заснеженными склонами гор, то, исчезая в молочных полосах глухого тумана, то вновь выныривая из скопления густых облаков, укутывающих вершины горных хребтов белым морозным покрывалом, настолько плотным и неподвижным, что даже зимние ветра не могли его развеять.

Запутанный маршрут, решил Инди, выглядывая в окно, – и довольно утомительный: через всю Америку в Сан-Франциско, потом самолетом Пан Американ до Гонконга, оттуда на какой-то летающей этажерке до Шанхая, и, наконец, теперь путь лежит в Катманду.

Инди представил себе застывшую ледяную мрачность Гималаев и зябко поежился. Неприступные скалы, неизведанные пропасти и обрывы, вечный снег, скрывающий все вокруг – казалось бы, невозможное место для обитания, однако люди там живут, работают, любят. Он захлопнул журнал Абнера Равенвуда, который читал во время полета, и, бросив вокруг взгляд, дотронулся рукой до внутреннего кармана куртки, нащупав внушительную пачку денег – аванс от военных США, переданный ему Маркусом

Броди. Там было более 5 тысяч долларов. Если Абнер его так и не простил, эта сумма здорово пригодится – придется подкупить старика. Равенвуд, скорее всего, сидит без денег, так как уже многие 7годы нигде официально не преподает, а чтобы чиновники от науки выделили фонды на проведение исследований и раскопок, требуется непрестанно трясти своей нищенской сумой перед их глазами, чего Абнер, конечно, не делает. 5 тысяч – таких денег Равенвуд и в руках никогда не держал. Целое состояние, подумал Инди, у даже стало не по себе: обычно он с деньгами не очень-то церемонился, получил – истратил, а тут такая сумма.

Он прикрыл глаза. Интересно, Марион все еще живет с отцом? Вряд ли, решил он. Она уже выросла и, скорее всего, уехала куда-нибудь, возможно, даже вышла замуж и переселилась в Америку. А если нет? А если она все еще там, что тогда? И неожиданно он поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется глядеть Равенвуду в глаза.

Впрочем, прошло столько лет. Все изменилось.

Однако Абнер такой упрямец. К тому же, если твой коллега, вернее даже, твой ученик, соблазняет твою дочь – то это нешуточное оскорбление, и забыть его нелегко. Инди вздохнул. Ну почему он не может противостоять своей слабости? Крутить любовь с ребенком. Но, по правде говоря, она тогда совсем не выглядела ребенком, скорее маленькой женщиной. Ни взглядом, ни внешностью она никак не напоминала подростка.

Ладно, забудем об этом.

Сейчас и так забот хватает. Непал – это только первый шаг на пути в Египет.

Первый, и очень ответственный.

Самолет начал снижаться, вначале едва заметно, затем – резко пошел вниз. Уже стали видны среди заснеженного безмолвия неясные огоньки города. Колеса, наконец, коснулись земли, и машина покатилась по взлетно-посадочной полосе. Завизжали тормоза, и через минуту они остановились у местного аэровокзала – длинного барака, который, судя по всему, еще совсем недавно был простым ангаром. Инди встал, собрал бумаги и книги, вытащил из-под сиденья сумку и двинулся к выходу.

Он не заметил человека в плаще, последовавшего за ним. Этот пассажир сел в самолет в Шанхае и всю дорогу не отрывал от Инди взгляда.

Всем, всем любителям Индианы Джонса. Хотите почитать книги никогда не выпускавшиеся на русском языке на этом сайте? Пришлите сколько можете. E-mail: [email protected]. Всего необходимо 3тыс. руб. для заказа книг из Америки.

Едва Инди вышел на улицу, как на него обрушился обжигающе холодный ветер, пронизывающий насквозь. Наклонив голову, он поспешил к ангару, одной рукой придерживая на голове старую фетровую шляпу, а другой, прижимая к себе полотняную сумку. Внутри здания было лишь немногим теплее, по-видимому, единственное, что обогревало ангар, были тела пассажиров. Он быстро покончил с таможенной процедурой, но тут его окружили нищие, калеки, слепые, паралитики… Они хватали его за одежду, клянча подаяние, однако, много путешествуя, Инди уже выучил все их приемы и поэтому, не обращая внимания, постарался быстрее миновать попрошаек.

Внутри ангара жизнь била ключом: к удивлению Инди этот аэропорт больше всего напоминал базар. Все было уставлено прилавками с товарами, вокруг бродили животные, кто-то жарил на открытой жаровне потроха, рядом мужчины играли в игру, отдаленно напоминающую кости, другие торговались из-за ослов – худых, облезлых животных, привязанных тут же. Нищие все еще не отставали от Инди, поэтому он, не мешкая, двинулся вперед мимо лавок, где сидели менялы, и мимо лотков, заваленных неизвестными овощами и фруктами. Тут же продавали ковры, шали, одежду, выделанную из шкуры яков. От прилавков, где прилавков, где были выставлены напитки и еда, до него донеслись ароматы различных экзотических пряностей и подгорелого жира.

Неожиданно он услышал, как кто-то позвал его по имени, и, отогнав от себя сумкой попрошаек, обернулся. Он сразу узнал Лин Су, хотя они виделись в последний раз много лет назад. Друзья крепко пожали друг другу руки. Китаец, улыбаясь беззубой улыбкой, взял Инди под локоть и вывел на улицу, где по-прежнему свирепствовал дующий с гор ветер, словно хотел в отместку за что-то сравнять городок с землей.

– Рад снова встретиться с тобой, – сказал Лин Су по-английски, но со странным акцентом, показывающим, что он давно не пользовался эти языком. – Мы не виделись много лет.

– Очень много, – согласился Инди. – 12? 13?

– Ты прав, 12 … – Лин Су замолчал и поглядел вокруг. – Я получил твою телеграмму. – Голос китайца неожиданно затих, что-то отвлекло его внимание от разговора, какая-то неясная тень, прошмыгнувшая вслед за ними.

– Извини меня за вопрос, мой друг, но за тобой никто не следит?

Инди ошарашено уставился на него.

– Не знаю, не заметил.

– Возможно, мне показалось.

Инди оглядел улицу и не увидел ничего примечательного: обшарпанные фасады крошечных магазинчиков, тусклый свет, падающий из открытой двери бара…

Помолчав, китаец продолжал:

– Я навел справки, как ты просил.

– Ну и?

– В такой стране, как эта, очень трудно быстро получить нужную информацию, это ты, кончено, понимаешь. При здешнем климате почти невозможно наладить систему связи: мешает снег. Так что даже телефон, если он вообще есть, не очень помогает. – Лин Су засмеялся. – Но все же я узнал, что последний раз Абнера. Равенвуда видели в районе Патана. Эти сведения – точные, все остальное – лишь слухи, так что не стоит их и обсуждать.

– В районе Патана? А как давно?

– Трудно сказать. Года три назад. – Лин Су пожал плечами. – Мне жаль, мой друг, что я не смог больше ничего выяснить.

– Ты отлично справился, – уверил его Инди. – Интересно, Равенвуд все еще там?

– Никто не видел, чтобы он покидал страну. – Лин Су поежился и поднял воротник пальто.

– Отлично, – сказал Инди.

– Естественно, мне хотелось бы сделать для тебя больше. Я не забыл, как ты помог мне, когда я в последний раз был в твоей великой стране.

– Да я всего-навсего замолвил за тебя слово в иммиграционной службе, Лин Су.

– Вот именно. Ты сказал им, что я работаю в твоем музее, хотя я не работал там.

– Ложь во спасение, – уверил его Инди.

– А что такое дружба. Как не мелкие взаимные услуги?

– Наверное, ты прав, – согласился Инди. Обычно его раздражали азиатские пошлые афоризмы, почерпнутые, видимо, из произведений доморощенных Конфуциев, но

Лин Су всегда отлично справлялся со своими, точно зная, чего ждут от него европейцы.

– Как мне добраться до Патана?

Лин Су поднял вверх палец.

– В этом я могу тебе помочь. По правде говоря, я уже все устроил. Пошли.

Инди последовал за китайцем. Через несколько шагов Лин Су остановился и с гордостью указал другу на черный автомобиль загадочной марки, припаркованный у обочины.

– Можешь ехать на моей машине. Внутри лежит карта, на которой помечен твой маршрут.

– Я тронут. Спасибо.

– Не за что.

Инди обошел машину кругом, заглянул в окно. В глаза ему бросилась порванная кожаная обивка, кое-где наружу торчали пружины.

– Какая это марка? – с удивлением спросил он.

– Помесь. Ее собрал один механик из Китая и за небольшую плату, морем, отправил ко мне. Частично это Форд, частично – Ситроен. Подозреваю, что присутствует кое-что от Морриса.

– А как, черт побери, ты ее чинишь?

– Без проблем. Просто каждый вечер молюсь, чтобы не сломалась. – Китаец засмеялся и протянул Инди ключи. – Пока помогает. Не бойся, надежная вещь. На другой здесь особенно не поездишь.

– А какие дороги в Патане?

– Отвратительные. Но если повезет, может, и не увязнешь в снегу. Главное, следуй маршрутом, который я указал на карте, тогда не пропадешь.

– Огромное спасибо тебе за все, – сказал Инди.

– Ты отправляешься прямо сейчас?

– Да, сейчас.

Лин Су засмеялся.

– Тебя… как это у вас говорят… поджимают сроки?

– Ты прав.

– Американцев всегда сначала поджимают сроки, а потом мучает язва желудка.

– К счастью, меня пока не мучает.

Инди дернул на себя дверцу машины, и та с душераздирающим скрипом отворилась.

– Сцепление барахлит, – сообщил Лин Су. – Руль заклинивает, но главное, она отвезет тебя в Патан и доставит обратно.

Инди швырнул сумку на сиденье.

– А мне больше ничего и не надо.

– Счастливо, Ин Ди Ана, – пожелал ему Лин Су, произнеся его имя на китайский манер.

Они пожали друг другу руки, Инди захлопнул дверцу, повернул ключ, и машина тронулась с места. Он помахал китайцу, который со счастливой улыбкой и сознанием выполненного долга, уже направился вниз по улице. Инди взглянул на карту и помолился в душе, чтобы в ней не было ошибок, так как на дорожные указатели в этом захолустье рассчитывать не приходилось.

Он уже несколько часов ехал по разбитым ухабистым дорогам, которые Лин Су указал в маршруте. Стемнело, вокруг словно призраки вставали неясные и очертания гор. Он был рад, что не видит обрывов и ущелий, мимо которых проходила дорога. В отдельных местах, там, где проезжая часть была полностью завалена снегом, ему приходилось вылезать из машины и расчищать себе путь. Забытое Богом место. Унылая, суровая страна, где, казалось, стоит вечная зима. Как можно здесь жить, поражался Инди. Крыша мира, так ее называют. Возможно, так и есть, только уж слишком тоскливо здесь, на этой крыше. Правда, Лин Су вроде бы доволен, но китайца, видимо, привлекают в Непале неограниченные возможности для бизнеса, большей частью сомнительного. Через Непал проходит почти всю мировая контрабанда, начиная с произведений искусства и кончая наркотиками. Здесь власти предпочитают не замечать преступлений такого рода. При условии, конечно, что их хорошо вознаградят за частичную потерю зрения.

Инди продолжал свой путь. Ему очень хотелось спать, и, зевая, он жалел, что негде выпить чашечку кофе. Многие мили дороги уже остались позади, в течение нескольких часов он слышал лишь однообразный скрежет рессор своего драндулета да хруст снега под колесами машины. Как вдруг заметил, что въехал на окраину какого-то городка, какого, понять было нельзя: указателей на дороге не было. Ему пришлось съехать на обочину и свериться с картой. Должно быть, это и был Патан, так как других населенных пунктов в этом районе не было.

Он медленно и осторожно двинулся вперед, по временам бросая взгляд в окно, на беспорядочно разбросанные там и сям глиняные лачуги без окон, которыми была застроена окраина городка. Дорога привела его к главной улице, шириной чуть больше проулка, от которой в темноту отходили еще более узкие проезды. Он остановил машину и огляделся. Вокруг стояла гробовая тишина.

Неожиданно Инди заметил еще одну машину, которая следовала за ним. Она объехала его драндулет и, набирая скорость, исчезла в темноте. Только тут Инди осознал, что это был первый автомобиль, который он увидел на всем своем пути. Ужасное захолустье, подумал он, пытаясь представить себе, как может Абнер Равенвуд жить здесь. Как вообще хоть кто-нибудь может здесь жить?

По улице кто-то шел в его сторону. Он пригляделся и заметил здорового парня в меховой куртке, который, видимо, здорово выпил, так как едва держался на ногах. Инди вылез из машины и подождал, пока тот подойдет поближе. От мужчины так несло спиртным, что Инди пришлось отвернуться.

При виде Инди мужчина, словно боясь, что на него нападут, отступил в сторону. Инди протянул вперед руку, показывая, что безоружен, но человек не двинулся с места, угрюмо оглядывая незнакомца. Определить его национальность было нелегко. Разрез глаз указывал на восточное происхождение, а широкие скулы говорили, что, возможно, там не обошлось и без капли славянской крови. Интересно, подумал Инди, какой язык кроме местного они здесь понимают. Попробуем для начала английский.

– Я ищу Равенвуда, сказал он и в глубине души рассмеялся: глухой ночью в Непале он спрашивает какого-то парня на языке, который тот явно не понимает, о человеке, которого тот, скорее всего не знает. Абсурд! – Равенвуд, повторил он однако.

Мужчина таращился на него открыв рот.

– Вы. Не. Знаете. Человека. По. Имени. Равенвуд? – спросил он медленно, словно обращаясь к идиоту.

– Равен. Вуд?

– Ну, слава Богу, понял.

– Равен. Вуд. – повторял абориген, обсасывая звуки как конфетку.

– Правильно. Теперь он, кажется, будет бормотать всю ночь, – устало сказал Инди.

– Равенвуд. – Мужчина улыбнулся, повернул голову и указал куда-то дальше по улице. Инди увидел там слабый свет. Парень сложил ладонь горсткой и поднес ко рту, показывая, что как бы выпивает.

– Равенвуд, – вновь и вновь повторял он, указывая туда и яростно качая головой.

– Большое спасибо, – сказал Инди, уразумев, в каком направлении двигаться.

– Равенвуд, – ответил парень.

– Да-да, спасибо. – И Инди вернулся к машине.

Он проехал немного дальше по улице и остановился около дома, откуда лился неясный, тусклый свет. Это была забегаловка, которую почему-то назвали по-английски. На вывеске значилось: Равен-Ворон. Парень, разумеется, просто ошибся. Но как бы там ни было, этот Ворон был, по-видимому, единственным кабаком на всю округу, где можно остановиться, закусить и что-нибудь разведать. Он выбрался из машины. Из забегаловки до него донесся нестройный гул голосов, показывающий, что местные пьянчужки еще не разошлись по домам отсыпаться. Настроение у Инди сразу улучшилось: он любил такого рода веселье и с удовольствием присоединился бы к компании, но дело есть дело. Ты приехал сюда не для того, чтобы нагрузиться в первом попавшемся кабаке, напомнил он себе. Ты приехал с определенной целью.

Он открыл дверь. Да, Индиана, ты был в разных местах, но такого еще не видел. Внутри сидели люди самых различных национальностей. Казалось, будто кто-то хорошо перемешал все этнические типы, а потом, зачерпнув, разбрызгал вокруг в этом диком, Богом забытом месте. Вот уж действительно – винегрет, рассмеялся Инди. Тут были проводники-шерпы, местные непальцы, монголы, китайцы, индийцы, бородатые альпинисты, которые выглядели так, будто только что свалились с горы и еще не пришли в себя, и какие-то пропойцы, этническую принадлежность которых нельзя было определить, как ни старайся. Это же Непал, вспомнил он, а эти люди – представители международного наркобизнеса, контрабандисты и бандиты. Инди закрыл за собой дверь. Его взгляд упал на огромное чучело ворона, раскинувшего свои крылья за длинной стойкой. Выглядит зловеще, подумал он и впервые поразился необъяснимому сходству между названием забегаловки и фамилией Абнера. Что это? Совпадение?

Он двинулся в сторону стойки, где толпилось большинство клиентов. Помещение было заполнено табачным дымом и алкогольными испарениями, а из одного угла тянуло гашишем.

Он подошел к прилавку, на котором стояла целая батарея рюмок, и понял, что здесь происходит соревнование – кто кого перепьет. Громадный парень, горланящий что-то с австралийским акцентом, нетвердой рукой пытался опрокинуть в себя очередной стакан.

Инди подошел ближе, стараясь разглядеть противника австралийца. Когда, наконец, ему это удалось, его чуть удар не хватил: он стоял, ничего не соображая и ощущая сильную колющую боль в груди. Время остановилось – время пошло вспять. Что это– видение, мираж? Он потряс головой, пытаясь вернуться в настоящее…

Марион. Не может быть. Марион!

Ее темные волосы шелковистыми волнами укутывали плечи; огромные умные глаза смотрели на мир все с той же, знакомой ему насмешливостью, глаза, которые, казалось, глядели внутрь тебя, достигая самых тайных уголков души; рот – вот рот изменился, стал жестче, а сама Марион несколько пополнела. Но это была она, девушка, которую он так и не смог забыть.

И вот она здесь, пьет на спор с каким-то австралийским медведем. Непостижимо! Они стоял, боясь шевельнуться. Мужчины у стойки делали ставки, и, хотя трудно было предположить, что эта невысокая, немногим больше 5 футов, женщина может победить громадного австралийца, тем не менее, девушка и не думала сдаваться, поглощая стакан за стаканом.

Какое-то нежное, теплое чувство поднялось внутри Инди. Ему захотелось увести ее отсюда, вырвать из этого безумия. Нет, так не пойдет. Она не ребенок больше, и не дочка Абнера, а взрослая красивая женщина. И сама себе хозяйка. Посмотреть только, как спокойно она держит себя посреди этой пестрой толпы, состоящей из пьяниц и бандитов. Она опрокинула еще один стакан– все взревели от восторга, на стойку посыпались деньги. Австралиец потянулся за следующей порцией, не удержался и как подкошенный повалился на спину. Инди с удивлением смотрел, как Марион откинула назад волосы, собрала деньги и крикнула что-то по-непальски, и хотя он не знал языка, по ее тону было ясно, что на сегодня развлечения закончены. Однако на стойке остался еще один стакан, и толпа в надежде не расходилась.

Девушка презрительно оглядела их, затем, под восторженные вопли, выпила и его. Недовольно бормоча что-то, люди начали расходиться. Бармен, высокий непалец, орудую топорищем, выдворял их на улицу. В таком кабаке, как этот, подумал Инди, чтобы закрыть заведение, топорища маловато.

Но забегаловка быстро опустела.

Марион зашла за стойку, подняла голову и, увидев Инди, рявкнула:

– Эй, не слышал меня? Глухой? Закрываемся, понял? Байрра чух кайхо?

Она двинулась в его сторону, но вдруг остановилась, видимо, узнав.

– Привет, Марион.

Она не ответила, просто стояла, не сводя с него глаз.

Он постарался преодолеть гнет воспоминаний и увидеть ее такой, какой она стала сейчас, но ничего не вышло. Он почувствовал комок в горле и вновь сказал:

– Привет.

Потом сел за стойку.

На секунду ему показалось, он увидел в ее глазах искру прежнего чувства, что-то глубоко запрятанное там, внутри. Но через мгновение, к его невероятному удивлению, она размахнулась и твердым, как сталь кулаком заехала ему в зубы. Инди не удержался и, свалившись со стула, растянулся на полу. Потом поглядел на девушку снизу вверх.

– Спасибо, я тоже рад тебя видеть, сказал он, усмехаясь и потирая челюсть.

– Поднимайся и выметайся.

– Подожди, Марион.

– Я могу повторить, – рявкнула девушка, сжимая руку в кулак.

– Не сомневаюсь. – Он поднялся на колени. Челюсть болела И где это она научилась так драться? И столько пить? Вот уж не ожидал, подумал он. Девочка выросла и превратилась в какой-то кошмар.

– Мне нечего тебе сказать.

Он встал и начал счищать грязь с одежды.

– Ладно, – ответил он, – возможно, ты не хочешь говорить со мной, я понимаю…

– Какая проницательность!

Она произнесла это с такой горечью, что Инди удивился. Неужели я заслужил это?Да, наверное.

– Я приехал повидать твоего отца.

– Опоздал на два года.

Инди заметил, что бармен-непалец, с угрожающим видом стоит рядом, сжимая в руке топорище.

– Все в порядке, Мохан. Я с ним сама справлюсь. – Она презрительно кивнула в сторону Инди. – Можешь идти.

Мохан положил топорище на стойку, пожал плечами и вышел.

– Что ты имеешь в виду – опоздал на два года? – медленно произнес Инди. – Что случилось с Абнером?

Впервые с начала разговора глаза Марион смягчились. Она вздохнула, в ее голосе зазвучала все еще неизжитая печаль:

– Что я имею в виду? То, что он погиб под лавиной, вот что. Всю жизнь рылся в земле, что-то выкапывал, так что вполне закономерный конец. Насколько мне известно, он все еще там, на склоне горы, погребен под снегом.

Она отвернулась и плеснула себе что-то в стакан. Инди вновь подсел к стойке. Абнер мертв. Невероятно! Это был настоящий удар.

– Он вбил себе в голову, что его любимый Ковчег спрятан где-то на склоне. – Марион отхлебнула из стакана. Инди заметил, что в разговоре об отце ее суровость и жесткость несколько смягчились, но она, по-прежнему. Не хотела проявлять свою слабость.

– Он таскал меня на раскопки по всему свету. А потом вдруг взял, да помер, не оставив ни гроша. Догадываешься, как я жила, Джонс? Работала здесь. И не только официанткой, понял?

Инди смотрел на нее, удивляясь той гамме чувств, которую вызвал в нем рассказ девушки. Это были чувства, ранее незнакомые ему. Она вдруг показалась такой беззащитной, и одновременно такой красивой.

– Парень, хозяин этой забегаловки, сошел с ума. Здесь все так кончают, раньше или позже. Так что, когда его увезли, догадываешься? Кабак остался за мной – до конца дней. Худшего проклятия и не придумаешь, да?

Инди больше не мог спокойно слушать ее рассказ, он хотел посочувствовать девушке, утешить ее, но нужные слова не приходили.

– Мне очень жаль, – наконец произнес он.

– Нужна мне твоя жалость!

– Нет, мне действительно очень жаль, что так получилось.

– Я любила тебя, и посмотри, что вышло.

– Я не хотел этого, поверь.

– Я была всего-навсего ребенок!

– Повторяю, мне очень жаль.

– Ты виноват, Индиана Джонс, сам знаешь.

Инди промолчал, удивляясь, что можно еще сказать, если поправить все равно ничего нельзя.

– Если бы я мог вернуться в прошлое и исправить зло, которое причинил тебе, я бы сделал это.

– Я знала, что когда-нибудь ты войдешь в эту дверь. Не спрашивай почему. Просто знала и все, – сказала Марион.

Он положил руки на стойку.

– Почему ты не вернешься в Америку?

– А деньги откуда? К тому же, я не хочу возвращаться нищей.

– Может быть, я смогу тебе помочь?

– Ты за этим приехал?

Он покачал головой.

– Нет, мне нужен один предмет, принадлежавший твоему отцу.

Марион вновь замахнулась, но Инди на этот раз был наготове и ловко схватил ее за запястье.

– Подонок, – прошипела она. – Оставь старика в покое хотя бы на том свете. Достаточно ты помучил его при жизни.

– Я заплачу, – предложил Инди.

– Сколько?

– Достаточно, чтобы не нищей вернуться в Америку.

– Ах так! Только, знаешь, я все продала. Все его барахло. Он всю свою жизнь потратил на барахло.

– Как? Ты продала все?

– Разочарован? Ну и как, приятно чувствовать разочарование, мистер Джонс?

Она произнесла это с таким злорадным торжеством, что Инди улыбнулся. Но говорила – ли она правду. Утверждая, что продала все вещи Абнера? Зачем, если, по ее словам, они ничего не стоили?

– Мне нравится, когда у тебя потерянный вид, – произнесла девушка. – Что хочешь выпить? Я плачу.

– Сельтерской, – сказал он вздохнув.

– Сельтерской, да ну? Ты, смотрю, переменился, Индиана. А я предпочитаю скотч. Но могу пить и виски, и водку, и джин. Только бренди не люблю.

– Ты стала совсем бой-бабой.

Она вновь улыбнулась.

– Жизнь заставит.

Он потер челюсть. Словесный поединок начал ему надоедать.

– Сколько раз мне повторять, что я извиняюсь?

Она подтолкнула к нему стакан с сельтерской. Он взял его и, поморщившись, отхлебнул. Девушка облокотилась на стойку.

– Ты заплатишь наличными?

– Разумеется.

– Так скажи мне, что именно тебя интересует. Может, я вспомню, кому я продала эту вещь.

– Бронзовый диск в виде солнца. В середине – дырка, немного не по центру. Внутрь вставлен красноватый хрусталик. Это медальон, венчающий жезл Ра. Тебе знакома эта вещь.

– Может быть. Сколько?

– 3 тысячи долларов.

– Маловато.

– Хорошо, я могу заплатить 5, и получишь еще, когда вернешься в Штаты.

– Это что-то важное?

– Возможно.

– Тебе можно верить?

Инди кивнул.

– Ты меня однажды уже кормил обещаниями, помнишь? Когда мы виделись в последний раз, ты обещал вернуться.

– Вот и вернулся.

– Ну и подонок же ты!

Она молча обошла стойку и встала рядом с ним.

– Давай мне 5 штук и придешь завтра.

– Почему завтра?

– Потому что я так хочу. Потому что с тобой надо держать ухо востро, это я уже поняла.

Он вынул деньги и отдал ей.

– Хорошо, я верю тебе.

– Ну и дурак.

– Да, он вздохнул. – Это точно.

Он направился к выходу, размышляя, где проведет ночь. В сугробе, скорее всего.

– Можно тебя кое о чем попросить, – донесся до него ее голос.

Он обернулся.

– Поцелуй меня.

– Что?

– Поцелуй меня. Хочу вспомнить прошлое.

– А если я не хочу его вспоминать?

– Тогда завтра можешь не приходить.

Он засмеялся и, наклонившись, прикоснулся к ее рту. Ответный поцелуй поразил его: она жадно впилась в него губами, ее язык с силой прорвался сквозь его зубы и коснулся неба, руки судорожно ласкали волосы. Неумелые детские поцелуи остались лишь воспоминанием, теперь перед ним была страстная, опытная женщина.

Она оторвалась от его губ, улыбнулась и, потянувшись за стаканом, устало произнесла:

– А теперь, пошел ко всем чертям.

Поняв, что спорить бессмысленно, Инди направился к выходу и захлопнул за собой дверь. Какое-то время Марион продолжала сидеть, не шевелясь, затем принялась разматывать шарф, завязанный вокруг шеи. Блеснула цепочка. Девушка потянула за нее, и на конце показался медальон в виде солнца с хрусталиком посередине. Она задумчиво потерла его большим пальцем.