Текст книги "Игольное ушко"

8

– Мне кажется, мы потеряли контроль над ситуацией, – сказал Персиваль Годлиман.

– Согласен, и это целиком моя вина, – сокрушенно кивнул Фредерик Блоггз.

Годлиман отметил до крайности изнуренный вид Блоггза. И так он выглядел уже почти год, с той самой ночи, когда раздавленное тело его жены извлекли из-под обломков дома в Хокстоне, в который попала бомба.

– Нам нет сейчас смысла искать виноватых, – заметил Годлиман. – Важен сам факт: в тот момент, когда ты на несколько секунд упустил Блондинчика из виду на Лестер-сквер, там что-то успело случиться.

– Ты считаешь, произошел контакт?

– Весьма вероятно.

– Но когда мы снова взяли его под наблюдение в Стоквелле, мне показалось, что он просто решил не тратить в тот день больше времени.

– В таком случае он снова отправился бы на рандеву вчера или сегодня. – Годлиман складывал на столе узоры из спичек, он делал это по привычке, когда предавался размышлениям. – У него в квартире по-прежнему тихо?

– Абсолютно. Он никуда не выходил уже сорок восемь часов, – констатировал Блоггз и упрямо повторил: – А все из-за меня.

– Перестань корить себя, старина, – успокоил его Годлиман. – В конце концов, это я решил оставить его пока на свободе в надежде, что он выведет нас на кого-нибудь еще. И мне этот ход до сих пор представляется правильным.

Блоггз сидел неподвижно, с непроницаемым выражением на лице, засунув руки в карманы плаща.

– Если контакт состоялся, нам нужно немедленно брать Блондинчика и выяснять, с каким заданием он прибыл.

– Но тогда мы потеряем последнюю возможность проследить за ним, чтобы он привел нас к кому-то гораздо более важному.

– Последнее слово за тобой.

Годлиман сложил из спичек силуэт церкви. Какое-то время смотрел на дело своих рук, а потом вдруг достал монету в полпенни и подбросил.

– Выпал орел, – заметил он. – Значит, дадим ему еще сутки.

* * *

Хозяином доходного дома был пожилой ирландский республиканец родом из Лисдунварны в графстве Клэр, втайне лелеявший надежду на победу немцев, благодаря которой Изумрудный остров[14]14
  Так называют Ирландию.


[Закрыть] навсегда освободится от английского владычества. Он страдал от артрита и сильно хромал, обходя старый дом и собирая еженедельную квартплату с обычной мыслью о том, что ее давно пора разрешить повысить до уровня свободного рынка жилья. Он ведь не был богачом – ему принадлежали всего два дома: этот и еще один, совсем маленький, в котором жил он сам. Ирландец всегда пребывал в дурном расположении духа.

Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь старика. Тот почему-то всегда радовался встрече с ним. Впрочем, он, вероятно, радовался всякий раз, когда к нему хоть кто-нибудь приходил.

– Добрый день, мистер Рили! Не хотите ли чашечку чаю? – спросил он.

– Сегодня на чаепития нет времени.

– Очень жаль. – Старик протянул ему конверт с деньгами. – Я полагаю, вы уже обратили внимание на окно в кухне?

– Нет, я туда еще не заглядывал.

– Там не хватает одной из стеклянных панелей в окне. Я пока затянул его шторой для затемнения, но все равно сквозь дырку сквозит.

– Кто разбил его? – спросил хозяин.

– Странно, но его не разбивали. Стекло лежит целехонькое снаружи на траве. Мне кажется, старая замазка не выдержала его тяжести. Достаньте новой замазки, и я сам вставлю его на место.

«Еще как вставишь, старый дуралей», – подумал хозяин, а вслух спросил:

– И вам даже в голову не пришло, что нас могли ограбить?

– Признаться, нет, – ошеломленно признался старик.

– Ни у кого не пропало ничего ценного?

– Мне об этом никто не говорил.

Хозяин дома направился к двери.

– Хорошо, я зайду туда, когда спущусь вниз.

Старик вышел вслед за ним на лестничную клетку.

– По-моему, нового жильца наверху нет дома, – сказал он. – Я оттуда не слышал ни звука уже дня два.

Домовладелец принюхался.

– Уж не готовит ли он себе еду прямо в комнате?

– Чего не знаю, того не знаю, мистер Рили.

Наверх они поднялись вдвоем.

– Если он там, то ведет себя очень тихо, – заметил старик.

– Что бы он там ни готовил, я заставлю его это дело прекратить. Вонь жуткая.

Хозяин постучал в дверь. Ответа не последовало. И тогда он просто вошел. По пятам за ним шаркал старик.

– Так-так. Да у нас здесь труп, – почти радостно констатировал немолодой уже сержант полиции.

Он стоял на пороге, оглядывая комнату.

– Надеюсь, ты ни к чему не прикасался, Пэдди[15]15
  Презрительное прозвище ирландцев, живущих в Англии.


[Закрыть]? – спросил он.

– Нет, – ответил хозяин дома. – И меня зовут мистер Рили.

Но полицейский и бровью не повел.

– Судя по запашку, умер не так давно, – сказал он. – Мне встречались случаи и похуже.

Он бегло осмотрел старенькое бюро с выдвижными ящичками, чемодан на низком столике, выцветший квадрат ковра на полу, грязноватые шторки на вырезанном в потолке окне и кровать в углу. Никаких признаков борьбы.

Полисмен подошел к постели. Лицо молодого человека выглядело умиротворенным, руки сложены поверх груди.

– Я бы сразу заподозрил сердечный приступ, не будь он так молод.

Пузырьков из-под таблеток, которые могли бы навести на мысль о самоубийстве, нигде не было видно. Он взял лежавший поверх бюро кожаный бумажник и порылся в содержимом. В нем обнаружились удостоверение личности, книжка с отрывными купонами на продукты и достаточно приличной толщины пачка денег.

– Документы в порядке, и его явно не ограбили.

– Он поселился у меня всего неделю назад, не больше, – заявил домовладелец. – Я о нем мало что знал. По-моему, приехал с севера Уэльса и устроился работать на фабрику.

– Интересно, – заметил сержант. – Такой цветущий вид, странно, что он не в армии.

Он открыл чемодан.

– Мать честная! А это еще что такое?

Хозяин и старик уже успели войти в комнату.

– Это радио, – сказал хозяин.

– У него кровь, – почти одновременно с хозяином произнес старик.

– К телу не прикасаться! – рявкнул сержант.

– Но его точно пырнули ножом, – настаивал старик.

Сержант осторожно приподнял руку трупа, под которой расплылось небольшое пятно крови.

– Да, это рана, – согласился он. – Где здесь ближайший телефон?

– Пятая дверь вниз по улице, – подсказал домовладелец.

Сержант вышел наружу и постучал в один из соседних домов, где имелся телефон. Дверь открыла женщина.

– Доброе утро! Не мог бы я воспользоваться вашим телефоном?

– Входите. – Она указала ему на аппарат, стоявший на подставке в прихожей. – А что случилось? Что-нибудь чрезвычайное?

– В доходном доме рядом с вами умер жилец, – пояснил сержант, набирая номер.

– Его убили? – спросила дама, закатив от ужаса глаза.

– Это определят только специалисты. Алло? Старшего инспектора Джонса попросите, пожалуйста. Это Кантер. – Он обернулся к женщине. – Не могли бы вы побыть в кухне, пока я буду докладывать начальству?

Разочарованно хмыкнув, она удалилась.

– Привет, шеф. В теле обнаружено ножевое ранение, а в чемодане – радиопередатчик.

– Напомните-ка мне, где это случилось, сержант.

Кантер продиктовал адрес.

– Так. Значит, это тот, за кем они следили. Этим делом займется МИ-5, сержант. Зайдите в дом номер 42 и сообщите парням, которые там дежурят, о своей находке. И как можно быстрее. А я свяжусь с их руководством.

Кантер поблагодарил соседку и пересек улицу. Он был чрезвычайно взволнован. За тридцать один год службы в столичной полиции он только во второй раз столкнулся с убийством. А тут еще явно замешан шпионаж! Быть может, его все-таки повысят до инспектора?

Он постучал в дверь. Она открылась, и сержант увидел перед собой двух мужчин.

– Не вы ли будете секретными агентами из МИ-5? – спросил полисмен.

Блоггз прибыл на место одновременно с офицером особого отдела, детективом-инспектором Харрисом, с которым был знаком еще по Скотленд-Ярду. Кантер показал им тело.

Они некоторое время стояли молча, глядя на спокойное лицо молодого покойника со светлыми усиками.

– Кто он такой? – спросил Харрис.

– Мы присвоили ему кодовое имя Блондинчик, – ответил Блоггз. – Насколько нам известно, его сбросили на парашюте пару недель назад. Потом мы перехватили радиограмму, в которой он назначал встречу другому шпиону. Нам был известен код, и потому мы смогли установить наблюдение за местом встречи. Надеялись, он выведет нас на резидента – куда более опасного субъекта, чем он сам.

– Так что же произошло здесь?

– Будь я проклят, если понимаю!

Харрис осмотрел рану на трупе.

– Стилет!

– Похоже на то. Чистая работа. Под ребра и прямо в сердце. Мгновенная смерть. Хотите взглянуть на место проникновения?

Кантер проводил их вниз на кухню. Они осмотрели окно и совершенно целое стекло, лежавшее на траве в саду.

– Кроме того, я обнаружил, что дверь комнаты вскрыли отмычкой.

Они расселись за кухонным столом. Кантер заварил чай.

– Это произошло в ту же ночь, когда я упустил его на Лестер-сквер, – сокрушенно вздохнул Блоггз. – И вот к чему это привело.

– Не суди себя слишком строго, приятель, – подбодрил его Харрис.

Некоторое время они молча потягивали чай. Потом Харрис спросил:

– Как ты вообще поживаешь, старина? В Ярде вообще перестал появляться.

– Дел по горло.

– А как Кристина?

– Погибла под бомбежкой.

– Какое несчастье!

– А у тебя все в порядке?

– Потерял брата в Северной Африке. Ты знал Джонни?

– Нет.

– Парень был своеобразный. Крепко зашибал. Тратил на выпивку столько денег, что на женитьбу уже не хватало. Что, впрочем, как кажется теперь, даже к лучшему.

– Должно быть, каждый из нас пережил утрату.

– Если ты сейчас один, приезжай поужинать с нами в воскресенье.

– Спасибо, но по воскресеньям я теперь тоже работаю.

Харрис понимающе кивнул.

– Тогда заглядывай в любое время, когда будет настроение.

В дверь просунулась голова констебля, обратившегося к Харрису:

– Можно начинать упаковывать улики, шеф?

Харрис вопросительно посмотрел на Блоггза.

– Я закончил, – сказал тот.

– Да, сынок, приступайте, – разрешил Харрис.

Блоггз рассуждал вслух:

– Предположим, когда я упустил его из виду, у него состоялся-таки контакт с резидентом, и они условились встретиться здесь. Резидент заподозрил ловушку – это объясняет, почему он проник в дом через окно и вскрыл замок.

– Для этого надо быть дьявольски подозрительным типом, – заметил Харрис.

– Да, но как раз именно поэтому мы никак не можем выйти на его след. Ладно. Но что случилось дальше? Он проникает в спальню Блондинчика и будит его. Но ведь теперь он уже знает, что никакой ловушки нет, так?

– Верно.

– Тогда зачем ему понадобилось убивать Блондинчика?

– Они могли поссориться.

– Но нет никаких следов борьбы.

Харрис хмуро посмотрел в пустую чашку.

– Вероятно, он понял, что Блондинчик под наблюдением и, если вы его арестуете, у того быстро развяжется язык.

– Тогда это совершенно безжалостная сволочь, – сказал Блоггз.

– Вот тебе еще одна причина, почему вы никак не можете вычислить его.

* * *

– Заходи. Присаживайся. Мне только что звонили из МИ-6. Канариса отправили в отставку.

– Это для нас хорошо или плохо? – спросил Блоггз, усаживаясь.

– Очень плохо, – ответил Годлиман. – Тем более это произошло в самый неподходящий для нас момент.

– Могу я поинтересоваться почему?

Годлиман пристально посмотрел на него, а потом сказал:

– Думаю, тебе в любом случае необходимо об этом знать. В данный момент сорок перевербованных нами нацистских агентов передают в Гамбург дезинформацию относительно плана вторжения союзников во Францию.

Блоггз невольно присвистнул.

– Не мог себе даже представить таких масштабов. Значит, «двойники» сообщают, будто мы высадимся в Шербуре, а на самом деле операция намечается в районе Кале. Или наоборот.

– Что-то в этом роде. Сам понимаешь, даже меня не посвящают во все детали, да мне это и не нужно знать. Но теперь весь план подвергается новой опасности. Мы хорошо знали Канариса и были уверены, что сумели одурачить его. И могли продолжать водить его за нос сколько угодно. А «новая метла» вполне может не поверить агентуре предшественника. Есть еще кое-что. В последнее время с той стороны к нам перебежали несколько агентов, которые могут выдать нам шпионов абвера, если бы мы уже не знали их всех. Это даст немцам дополнительный повод не слишком доверять нашим двойникам.

Кроме того, всегда возможна утечка информации у нас. Теперь уже буквально тысячи человек осведомлены о нашей системе агентов-двойников. Они ведь есть у нас в Исландии, в Канаде, на Цейлоне. Существует целая сеть на Ближнем Востоке.

А в прошлом году мы сами допустили огромную ошибку, когда репатриировали немца по имени Эрих Карл. Только позже выяснилось, что он являлся агентом абвера – причем не из последних – и, находясь в лагере для перемещенных лиц на острове Мэн, мог узнать о существовании двух наших двойников – Мутта и Джеффа, или даже трех, если считать Тейта.

Поэтому мы сейчас идем по очень тонкому льду. Если хотя бы один по-настоящему профессиональный агент абвера в Великобритании узнает об операции «Стойкость» – это кодовое название плана дезинформации, – вся наша стратегия полетит к черту. А если не стесняться в выражениях, то мы можем потерпеть поражение в этой б…й войне.

Блоггз с трудом сдержал улыбку – еще совсем недавно профессор Годлиман ни за что не воспользовался бы таким словцом.

Тот тем временем продолжал:

– Руководство дало мне недвусмысленно понять: моя главная задача – обезвредить всех до единого агентов абвера в нашей стране.

– Еще неделю назад мы могли с чистой совестью докладывать им, что с этой задачей справились, – сказал Блоггз.

– Но теперь мы точно знаем, что есть по крайней мере еще один.

– И мы позволили ему буквально просочиться у нас сквозь пальцы.

– Значит, необходимо вновь обнаружить его.

– Легко сказать, – мрачно отозвался на это Блоггз. – Мы не знаем, в какой части страны он базируется, понятия не имеем, как он выглядит. И он слишком искусен, чтобы поймать его путем пеленга сеансов связи, – иначе он был бы давно схвачен. Нам неизвестен даже его кодовый псевдоним. Так с чего же начинать?

– С нераскрытых преступлений, – сказал Годлиман. – Пойми, шпион не может не нарушать законов. Он подделывает документы, вероятно, вынужден красть бензин и боеприпасы, он обходит посты проверки документов, он проникает в запретные зоны, он тайком фотографирует, а если кто-то встает у него на пути, он не останавливается перед убийством. Шпион действует на нашей территории довольно давно, и полиции наверняка известны какие-то совершенные им преступления. Если мы разберем досье по нераскрытым делам с самого начала войны, то, вполне вероятно, найдем, где он наследил.

– Но ты же понимаешь: нераскрытыми остается большинство преступлений, не так ли? – спросил удивленный Блоггз. – Папками с такими делами можно до отказа забить Альберт-Холл.

На что Годлиман лишь пожал плечами.

– Тогда сузим зону поиска пока только до Лондона. И в первую очередь займемся убийствами.

Они обнаружили то, что искали, уже в первый день работы. Досье попалось на глаза Годлиману, но и он не сразу понял, с чем столкнулся.

Это оказалось дело об убийстве некой Юны Гарден, совершенном в Хайгейте в 1940 году. Ей перерезали горло и подвергли сексуальным издевательствам, хотя и не изнасиловали. Ее труп с высоким содержанием алкоголя в крови обнаружили в спальне жильцы ее собственного пансиона. На первый взгляд картина вырисовывалась совершенно ясная: она затеяла с жильцом флирт, тому захотелось пойти дальше, чем она была готова ему позволить, они поссорились, он ее убил, после чего ему стало уже не до секса. Разыскать жильца полиции не удалось.

И Годлиман уже собирался отложить папку в сторону – шпионы обычно не рискуют пускаться в столь опасные любовные игры, – но дотошность ученого взяла верх. Профессор не поленился прочитать досье внимательнее и обнаружил, что несчастная миссис Гарден, умершая с перерезанным горлом, получила также удар стилетом в бок.

Годлиман и Блоггз сидели по разные стороны деревянного стола в архиве Скотленд-Ярда. Годлиман кинул папку через стол и сказал:

– Думаю, это то, что нам нужно.

Блоггз просмотрел записи и произнес лишь одно слово:

– Стилет.

Забрав под расписку дело, они быстро дошли до расположенного неподалеку военного министерства. К тому времени, когда они вошли в кабинет Годлимана, на рабочем столе у него лежала только что расшифрованная радиограмма. Он быстро пробежал ее глазами и в возбуждении грохнул по столу кулаком:

– Это точно он!

Блоггз прочитал текст вслух:

– «Приказ получен. Большой привет Вилли».

– Помнишь его? – спросил Годлиман. – Это Die Nadel.

– Да, – задумчиво ответил Блоггз. – Агент Игла. Но здесь слишком мало информации, чтобы делать выводы.

– Думай, думай же! Стилет в известном смысле подобен игле. Это тот человек. Все складывается – убийство миссис Гарден, радиограммы, перехваченные в 1940 году, источники которых мы не смогли отследить, рандеву с Блондинчиком…

– Весьма возможно, – все еще с сомнением отозвался Блоггз.

– Хорошо. Я могу доказать это, – сказал Годлиман. – Помнишь шифровку по поводу Финляндии, которую ты мне показал в первый день нашей совместной работы? Ту передачу, которая почему-то прервалась?

– Конечно. – Блоггз тут же подошел к полке, чтобы найти текст перехвата.

– И, если память мне не изменяет, это произошло в тот же день, когда было совершено убийство. Я голову даю на отсечение – время убийства совпадет со временем сбоя в сеансе связи!

Блоггз просмотрел содержимое папки.

– Ты абсолютно прав.

– Вот видишь!

– Он орудует в Лондоне по меньшей мере пять лет, а мы только сейчас поняли, что он где-то рядом, – с грустью заметил Блоггз. – Поймать его будет нелегко.

На лице Годлимана внезапно появилось подобие волчьего оскала.

– Он, быть может, и умен, но до меня ему далеко, – жестко сказал он. – Я прижму мерзавца к ногтю.

Блоггз невольно рассмеялся.

– Бог ты мой! Как же ты изменился, профессор.

– А ты хоть понял, что впервые за год смеешься? – парировал Годлиман.

9

Баркас с припасами обогнул мыс и, пыхтя дымком в ясное сегодня небо, вошел в залив Штормового острова. На борту находились только две женщины: жена шкипера, взявшая на себя его работу, после того как моряка призвали на войну, и мать Люси.

Ее матушка выбралась на берег, одетая в мужского покроя куртку, но при этом в юбке, не доходившей ей до колен. Люси крепко обняла мать.

– Мама! Вот так сюрприз!

– Но я же предупредила тебя в письме.

Письмо прибыло вместе с ними – мать Люси напрочь забыла, что почту на остров тоже доставляют только раз в две недели.

– А это мой внучек? Какой большой мальчик!

Джо, которому исполнялось три года, застеснялся и спрятался за спиной матери. Он был темноволосый, хорошенький и ростом значительно опережал своих сверстников.

– Как же он похож на своего отца, верно? – сказала мама Люси.

– Да, – ответила та. – Но ты, должно быть, продрогла. Пойдем скорее в дом. И где ты достала такую юбку?

Они взяли коробки с покупками и стали подниматься по мосткам к вершине скалы. Мать щебетала без умолку.

– Такие юбки теперь вошли в моду, дорогая моя. Прежде всего так можно сэкономить много ткани. К тому же на материке не так холодно, как здесь. Какой ветер! Надеюсь, не страшно, что я оставила в лодке свой чемодан? Его ведь никто не украдет? Представляешь, Джейн помолвлена с американским солдатом – слава Богу, он хотя бы белый. Он из тамошнего графства, которое называется Милуоки, и не любит жвачку – забавно, правда? Теперь мне осталось выдать замуж всего четырех дочерей. Твоего отца назначили капитаном сил гражданской обороны. Не помню, писала ли я тебе об этом. Так что он теперь почти каждую ночь дежурит по городу, поджидая немецких парашютистов. У дяди Стивена склад разбомбили. Даже не знаю, что он теперь будет делать. Быть может, ему возместят убытки по законам военного времени, как считаешь?

– Не торопись с новостями, мама. У тебя впереди целых четырнадцать дней, чтобы обо всем мне рассказать, – со смехом сказала Люси.

Они дошли до коттеджа.

– Ну разве это не замечательный дом? – восхитилась мать Люси. – По мне, так он просто очаровательный.

Они вошли внутрь. Люси усадила мать в кухне и приготовила чай.

– Том принесет твой чемодан. Он скоро придет сюда обедать.

– Это пастух?

– Да.

– Стало быть, он находит чем занять Дэвида?

Люси улыбнулась.

– Все как раз наоборот. Впрочем, он сам тебе скоро все расскажет. Я только одного не поняла пока – зачем ты приехала?

– А тебе не кажется, дорогая моя, что нам настала пора повидаться? Я знаю, тебе не с руки пускаться в дальние поездки, но ни разу не выбраться к нам за четыре года – это все же чересчур, согласна?

Снаружи донеслось урчание мотора джипа, и через минуту в дом вкатился в своей каталке Дэвид. Он поцеловал тещу и представил ей Тома.

Люси сказала:

– Том, тебе придется сегодня заработать свой обед, доставив сюда чемодан моей мамы. А она уже принесла твои продукты.

Дэвид грел руки у очага.

– Сегодня холод собачий, – заметил он.

– Как я поняла, ты серьезно занялся овцеводством? – спросила мать Люси.

– Поголовье за три года увеличилось вдвое, – сообщил ей Дэвид. – Мой отец ведь никогда не пытался всерьез освоить этот остров. Я соорудил шесть миль ограды вдоль края скалы, посеял более сочную траву, ввел самые прогрессивные методы скрещивания пород. Так что у нас не просто стало больше овец, а с каждого животного мы теперь получаем больше шерсти и мяса.

– Как я предполагаю, всю физическую работу делает Том, а ты лишь даешь указания? – осторожно поинтересовалась матушка Люси.

Дэвид рассмеялся.

– Нет, мы с ним равноправные партнеры, мама.

К обеду подали бараньи сердца, а мужчины к тому же уничтожили гору картофеля. Мать Люси сделала комплимент по поводу застольных манер Джо. Покончив с едой, Дэвид закурил сигарету, а Том набил трубку.

– У меня на языке так и вертится вопрос, – сияя улыбкой, начала матушка. – Когда вы с Люси собираетесь подарить нам еще внуков?

Воцарилось тягостное молчание…

* * *

– Что ж, мне показалось, Дэвид держится молодцом, – заявила мать Люси.

– Да, – отозвалась Люси.

Они шли по верхней кромке скалы. На третий день пребывания гостьи на острове ветер утих и погода позволила им отправиться на прогулку. Джо они взяли с собой, нарядив его в матросский свитер и пальтишко на меху. На самом гребне остановились, чтобы понаблюдать, как Дэвид и Том управляются с овцами. Люси читала на лице матери отражение внутренней борьбы между обеспокоенностью и сдержанностью, и потому решила помочь ей.

– Он больше не любит меня, – сказала она.

Мать быстро оглянулась, желая убедиться, что их не слышит внук.

– Но все не может быть так уж плохо, дорогая, правда ведь? Каждый мужчина проявляет свою любовь по-разно…

– Мама, мы не живем как настоящие муж и жена с самой нашей свадьбы.

– Но как же тогда… – кивнула она в сторону Джо.

– Это произошло за неделю до свадьбы.

– О Боже милостивый! Но ведь это все из-за аварии, ты же понимаешь?

– Из-за аварии, но не так, как ты думаешь. Не в физическом смысле. Он просто… не делает этого. – Люси тихо заплакала, и слезы медленно поползли по ее уже основательно обветренным щекам.

– Ты пыталась разговаривать с ним об этом?

– Да.

– Возможно, со временем…

– Но уже прошло без малого четыре года!

Наступила пауза. Они стали спускаться к вересковой пустоши под слабыми лучами послеполуденного солнца. Джо увлеченно гонял чаек.

– И я однажды чуть не ушла от твоего отца, – неожиданно призналась матушка.

Теперь настала очередь Люси испытать настоящий шок.

– Когда?

– Вскоре после рождения Джейн. Мы тогда были далеко не так обеспечены, как сейчас. Твой отец все еще работал на своего отца. И в наших отношениях случился серьезный кризис. Я вынашивала третьего ребенка за три года, и будущая жизнь начала представляться мне как сплошная беременность и попытки свести концы с концами без малейшего светлого проблеска впереди. А потом я узнала, что он стал встречаться со своей прежней возлюбленной Брендой Симмондс. Ты с ней никогда не виделась. Она потом уехала в Басингсток. И внезапно я задалась вопросом: что мне делать? Но никак не могла найти мало-мальски разумного ответа.

У самой Люси о тех временах остались лишь смутные и отрывочные воспоминания: ее дедушка с седыми усами; очень похожий на него, но только более стройный отец; долгие семейные трапезы на просторной кухне фермерского дома; много смеха, солнца и домашних животных. Тогда супружеская жизнь родителей представлялась ей образцом счастья, постоянства и основательности.

– И почему же ты не ушла? – спросила Люси.

– В те дни это было совсем не так просто. Поди получи развод! Да и на работу женщин не брали.

– Но сейчас-то женщины работают почти везде.

– В прошлую войну так было тоже, но потом все изменилось. Без работы оставались даже мужчины. Думаю, и в этот раз случится то же самое. Мужчины всегда возьмут свое, если ты понимаешь, о чем я.

– А теперь ты рада, что осталась. – Это был уже не вопрос.

– Вообще-то людям моего возраста уже не стоит делать громких заявлений о том, как надо жить, но лично моя жизнь почти всегда оказывалась борьбой за спасение семьи, и то же можно сказать о большинстве моих знакомых женщин. Стойкость всегда похожа со стороны на самопожертвование, но на самом деле это не так. И советов от меня ты не дождешься. Во-первых, ты им все равно не последуешь, а последуешь – так потом свалишь все свои проблемы на меня.

– Мама! – с протестующим смехом воскликнула Люси.

– Не пора ли нам возвращаться? – спросила мать. – Мне кажется, для одного дня мы проделали большой путь.

Однажды вечером в кухне Люси сказала Дэвиду:

– Мне бы хотелось, чтобы мама задержалась у нас еще на две недели, если она того сама захочет.

Мать в этот момент наверху укладывала Джо спать, рассказывая ему сказку.

– Вам не хватило четырнадцати дней, чтобы перемыть все мои косточки? – спросил в ответ Дэвид.

– Не говори глупости!

Он подкатился ближе к ее креслу.

– Ты хочешь заставить меня поверить, будто вы не говорили обо мне?

– Конечно, разговаривали. Ты ведь мой муж.

– И что же ты ей сказала?

– А чего ты вдруг так встревожился? – не без мстительности в тоне поинтересовалась Люси. – Тебе есть чего стыдиться?

– Нет, черт тебя побери, стыдиться мне совершенно нечего. Но никому не понравится, если о его личной жизни начнут судачить две заправские сплетницы…

– Мы не сплетничали о тебе.

– Так что ты сказала?

– Какие мы, оказывается, чувствительные!

– Отвечай на мой вопрос!

– Сказала, что хочу уйти от тебя, а она пыталась меня отговаривать.

Он резко развернулся к ней спиной и отъехал в дальний угол комнаты.

– Передай ей, чтобы не тратила ради меня усилий.

– Ты это серьезно? – спросила она.

– Мне никто не нужен, поняла? Я прекрасно справлюсь один.

– А как же я? – тихо произнесла она. – Быть может, кто-то нужен мне, – ты не думал об этом?

– Зачем?

– Чтобы любить меня.

В этот момент в кухню вошла мать и сразу почувствовала витавшее в воздухе напряжение.

– Заснул мгновенно, – сказала она. – Золушка еще даже не успела попасть на бал. Думаю, мне лучше начать укладывать вещи, чтобы не оставлять всего на завтра.

И она снова оставила их вдвоем.

– Как ты считаешь, в наших отношениях когда-нибудь наступит перемена? – спросила Люси.

– Смотря что ты имеешь в виду.

– Мы будем снова… Мы станем снова относиться друг к другу как до свадьбы?

– Ноги у меня не отрастут, если ты этого ждешь.

– Боже мой, Дэвид, ты прекрасно знаешь: для меня это не так важно, – я всего лишь хочу немного любви.

Дэвид пожал плечами.

– Это твои проблемы.

И он выкатился из дома, не дожидаясь, когда она заплачет.

Мать не осталась еще на две недели: уже на следующий день Люси проводила ее на пирс. Лил дождь, и они обе кутались в плащи. Женщины стояли молча, дожидаясь прибытия катера и наблюдая, как крупные дождевые капли врезаются в воду, образуя подобия кратеров на поверхности моря. Мать держала Джо на руках.

– Со временем все обязательно придет в норму, – снова сказала она. – Для супружеской жизни четыре года – ничто.

– Не уверена в этом, – возразила Люси, – но от меня сейчас мало что зависит. Есть Джо, есть Дэвид с его увечьем, идет война – я просто не могу все бросить.

Прибыл баркас, и Люси, получив три коробки с продуктами, вручила матери пять писем. Слегка штормило, и мать укрылась в крохотной каюте на палубе катера. Они махали друг другу на прощание, пока суденышко не скрылось за мысом. Люси почувствовала себя мучительно одинокой.

А тут еще Джо заскулил:

– Не хочу, чтобы ба уезжала!

– Я тоже, – только и сказала Люси.