Текст книги "Нечестная игра"

Глава 8

Зак

Ладно, возможно, поцелуй оказался лишним.

Я обладал достаточным мужеством, чтобы признать свою неправоту, и хотя в тот момент поцелуй казался романтичным поступком героя, после я понял, что немного перешел все границы. Она пришла сюда с другим парнем, а я опозорил их обоих.

Хотя на самом деле мне казалось, что я больше опозорил его. Во всяком случае, для Джеммы было бы куда хуже, если бы я просто сидел сложа руки и позволил ей пережить отказ – во второй раз. Толпа оценила то, как я украл поцелуй Бена.

Но вот Джемма…

Она сидела рядом, скрестив руки на груди, после того как Бен отошел за пивом. Девушка дышала как дракон, наблюдая за полем. Она никак не отреагировала на последние несколько игровых моментов, так что я не был уверен, что она вообще смотрела. Она просто пялилась в одну точку.

И, вероятно, думала обо всех способах, которыми могла бы убить меня.

В какой-то степени мой план сработал. Я бросил правду ей в глаза, появившись здесь, и даже несмотря на все ее попытки игнорировать меня и доказать, что она с Беном, я знал, что действую ей на нервы.

Я ей нравился.

Возможно, Джемме не хотелось того признавать, и явно не хотелось подчиняться этому. Но не я один испытывал чувства.

И все же я переступил черту и больше не понимал, как действовать дальше. Продолжить ли мне флиртовать с ней, чтобы выбраться из запутанной ситуации? Продолжить ли играть в ее собственную игру в попытках назначить другое свидание?

Или я перебрался в Подоноквилль, не воспользовавшись ее подсказками оставить ее, черт возьми, в покое?

Вздохнув, я переместил свой вес на бок, наклонившись к ней. Джемма пересела на противоположный край сиденья, и я испустил еще один глубокий вздох.

– Послушай, мне жаль.

– Конечно, жаль.

– Нет, – сказал я, протягивая руку, чтобы сжать ее колено. Она уставилась на мою руку так, словно могла сжечь ее своим взглядом, после чего наконец посмотрела на меня. – Я серьезно, Джемма. Мне действительно жаль. Я перешел все границы.

Она наблюдала за мной, с подозрением изучая мое лицо. Но, должно быть, увидела в нем искренность, потому что глубоко вздохнула, расправив плечи.

– Да. Это правда.

– Послушай, теперь я понимаю, что мне не следовало покупать эти билеты… пожалуй, это был немного безумный поступок.

– Правда так думаешь?

Я бросил на нее многозначительный взгляд.

– Но в тот момент я просто хотел еще раз пересечься с тобой.

Она вскинула руки вверх и драматично закатила глаза.

– Я будто разговариваю с кирпичной стеной. Ты что, ничего не услышал из того, что я сказала, когда объясняла, каков мой план на сезон, или ты просто предпочел все проигнорировать?

– Я слышал каждое слово, ясно? – Я покачал головой. – Просто подумал, что после прошлой недели, после той ночи, быть может, ты передумаешь.

Джемма на это ничего не ответила.

– Я могу уйти, – предложил я. – Если ты действительно этого хочешь, я уйду.

– Нет, – на выдохе промолвила Джемма, потирая переносицу. – Ты купил билеты, поэтому должен остаться и насладиться игрой. Просто, – продолжила она, подняв один палец, – больше так не делай. Договорились?

Я улыбнулся, потому что не имело значения, что она ясно дала мне понять держать руки при себе. Она хотела, чтобы я остался – что сродни победе.

– Договорились.

Некоторое время мы сидели в тишине, Джемма несколько раз оглянулась назад, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь признаков присутствия Бена. Каждый раз, когда она оборачивалась, не видя его, то вздыхала, постукивая своей кроссовкой по спинке стула перед собой.

– Он вернется, – заверил я ее.

– Сомневаюсь.

– Он вернется. То есть с этим парнем, конечно, так же интересно, как с комком грязи, но он не глуп. И поверь мне, он не идиот, чтобы не вернуться.

Джемма перекинула свои длинные волосы через плечо, запустив в них пальцы и взглянув на меня из-под ресниц.

Когда она так смотрела на меня, я чертовски надеялся, что этот парень никогда не вернется.

Я хотел ее для себя.

– Дамы и господа, – произнес диктор, когда на всех экранах появился американский флаг. – Пожалуйста, встаньте, поскольку мы отдаем честь местному солдату в знак его службе родине.

Я немедленно вскочил на ноги и громко захлопал в ладоши, когда все медленно направились к выходу. Диктор продолжал рассказывать о том, за что женщину-солдата чествовали на поле, и с каждым словом я чувствовал прилив гордости. Ее звали Хейзел Маккой, и она была военнослужащей Военно-морского флота Соединенных Штатов, которая только что вернулась из своей пятой служебной поездки.

У меня слегка сжалось в груди, когда я наблюдал, как она принимает честь от одного из лидеров на поле, стоя рядом с мужем и двумя мальчиками. Когда она расплакалась, махая болельщикам, я тоже не смог удержаться от слез.

Я почувствовал на себе взгляд Джеммы, когда почести закончились и все снова заняли свои места.

– Давай, – начал я, широко раскрывая глаза, чтобы не дать слезам пролиться, – сделай какое-нибудь едкое замечание.

– Я не собиралась ничего говорить.

– Ага.

Заглянув мне в глаза, она улыбнулась; выражение ее лица смягчилось.

– Несмотря на любовь к сарказму, у тебя ранимая душа?

Я усмехнулся.

– Я становлюсь мягкотелым, только когда дело касается трех тем, и армия – одна из них. – Я потянулся за своим пивом, чтобы хоть немного вернуть себе мужественность, но, как только схватил банку, вспомнил, что в ней пусто. – Есть ли шанс, что твой парень принесет пиво и для меня тоже?

Джемма приподняла бровь, поджав губы.

– А ты как думаешь?

– Без шансов. – Я вздохнул, но все равно взял пустую бутылку. – Мой отец прослужил в армии почти тридцать лет, – начал я, избегая ее взгляда. – Он многим пожертвовал ради нашей семьи, ради нашей страны. Не знаю. Думаю, я просто немного лучше большинства понимаю, от чего приходится отказываться, чтобы служить, и я чертовски уважаю каждого военного.

– По мне, так это мило, – сказала Джемма, и я отметил, что она села ближе ко мне. – А чем он занимался в армии?

– Обезвреживал бомбы.

Ее глаза округлились.

– Вау.

– Ага. – Я кивнул, разделяя ее чувства. – Представь, каково было моей маме.

– Она, должно быть, очень волновалась.

– Когда в дни его дежурства кто-то звонил, она замирала в страхе. Думаю, она пыталась мысленно подготовиться, прежде чем ответить. На всякий случай.

Джемма долго смотрела на меня.

– Мой дедушка был ветераном. Он служил во Вьетнаме и очень гордился этим. Раньше он постоянно надевал свою ветеранскую кепку и пиджак и каждый вечер ездил за пределы своего маленького городка на съезд ветеранов войны.

Взгляд Джеммы стал отстраненным, и я прекрасно его знал. Точно так же я смотрел на свое прошлое, которое могло бы быть.

– Вы близки?

Она улыбнулась.

– Очень. Все мое детство родители много путешествовали по работе. Ладно, – добавила она, – на самом деле они до сих пор постоянно в разъездах. Дедушка вроде как вырастил меня, научил всему, что знаю.

– Например, вести себя подобно занозе в заднице.

– Особенно это.

Я улыбнулся, и Джемма наклонилась чуть ближе, рассматривая меня.

– Ты тоже служил в армии? – спросила она через мгновение.

– Нет. Я думал об этом, но футбол отнимал у меня слишком много времени, став моим приоритетом. – Я пожал плечами. – Во всяком случае, военная служба заняла второе место в моем списке. Футбол был для меня всем.

– И что же случилось?

Теперь мне действительно нужно пиво.

Я почесал подбородок, и в ту же секунду «Беарз» выполнили пас. Джемма вскочила на ноги с остальными болельщиками, подбадривая ресивера, пока тот бежал, от чего ее вопрос временно отошел на второй план. Но когда она снова села, ее глаза вновь устремились на меня. В ожидании ответа.

– Это долгая история, поговорим в другой раз, – предложил я. И не смог удержаться от того, чтобы не наклониться к ней и не вторгнуться в ее личное пространство.

И, как и прежде, ее лицо покраснело, а глаза расширились, когда я заправил ей волосы за ухо.

– Возможно, если только ты позволишь мне пригласить тебя на другое свидание…

– Хорошая попытка, – поддразнила Джемма, отталкивая мою руку. Но она улыбалась – что было намного лучше ее взгляда, в котором горело желание оторвать мне голову.

И меня бы это устроило.

– А что это за две другие темы?

Я склонил голову набок.

– Что?

– Две другие темы, которые делают тебя мягкотелым.

– Ну уж нет, халявы больше не жди. Тебе придется назначить мне свидание, чтобы узнать.

Джемма скрестила руки на груди.

– Ты же понимаешь, что это явно работает не в твою пользу, верно? Ты играешь не в ту игру.

– Ничего страшного, – уступил я, снова наклоняясь над ее сиденьем. На этот раз наши взгляды встретились, и я скользнул рукой по ее колену. – До тех пор, пока я – правильный победитель.

Джемма моргнула, открыв рот, словно собиралась сделать замечание, но оно замерло у нее на языке. Ее взгляд метнулся к моим губам и обратно, но тут кто-то прочистил горло позади меня.

– Бен! – Джемма встала, отчего моя рука соскользнул с ее колена. Я провел ей по волосам и тоже встал, чтобы Бен мог пройти.

Все это время он не сводил с меня глаз.

– Спасибо, – сказала Джемма, когда он протянул ей пиво. Он взял два для себя. – Бен, мне жаль, что так получилось. Я…

– Все хорошо, малышка, – сказал он.

Малышка? Кем этот парень себя возомнил? Он знал Джемму всего два часа.

Бен собственнически обнял ее, глядя на меня с блеском в глазах.

– Мы-то знаем, кто подарит тебе настоящие поцелуи позже.

Он ухмыльнулся, и я провел языком по внутренней стороне щеки, сжав кулаки по бокам. Мне хотелось стереть эту мальчишескую ухмылку с его идеально симметричного лица, но это сработало бы не в мою пользу. Джемма и так была зла на меня, но каким-то образом мне удалось вернуть каплю ее доверия. Она смеялась вместе со мной. Хотела узнать обо мне побольше.

Красавчик Бен мог показывать свои лучшие качества, но я-то знал, кто победит.

Джемма смотрела на Бена, как на слизистую зеленую субстанцию, которую не могла точно определить – то ли это слайм, то ли рвота.

– Ээ, хорошо. Что ж, спасибо за пиво.

– Всегда пожалуйста, малышка. – Бен притянул ее еще ближе, и я заметил, как Джемма скривила верхнюю губу.

Я засмеялся, поднимая пустую бутылку.

– Моя очередь сбегать за пивом. А вы, голубки, наслаждайтесь. – Я бросил на Джемму пристальный взгляд, и она, сдержав улыбку, предупреждающе помотала головой.

Пусть она и пришла сюда на свидание с ним, но я знал, о ком она думала – независимо от того, чьи руки ее обнимали.

У меня не оставалось ни малейшего сомнения в том, кто позже подарит ей «настоящие поцелуи».

Уж точно не Бен.

«Чикаго Беарз» проиграли, и не будь я ярым болельщиком футбола, готовым надрать всем задницы, то расстроился бы от одного взгляда на Джемму, когда прозвучал финальный свисток.

Она выглядела разбитой.

Ее плечи осунулись, волосы стали немного сальные из-за того, как часто она проводила по ним руками в заключительной четверти. Мы медленно пробирались сквозь толпу, выходящую со стадиона. Бен держал ее за руку, а я шел позади, давая им пространство.

Она остановилась перед тем же тотемом, под которым мы встречались на прошлой неделе перед игрой. И сейчас я мог бы уйти, мог бы начать пробираться к стоянке, где оставил свою машину, но остался ждать. Я внушил себе, что все потому, что пробки будут адскими и торопиться нет смысла.

Но даже слепой мог бы заметить, что я ждал следующего шага Джеммы.

Под конец игры Бен стал вести себя слегка невыносимо, и когда Джемма заговорила с ним, стоя у тотема, его глаза забегали по сторонам, тело покачивалось. Он сказал ей, вероятно, что-то смешное, потому что она рассмеялась, а потом они обнялись, и мужчина начал пробираться сквозь толпу к очереди на такси.

Джемма вздохнула, сложив руки на макушке и глядя ему вслед. Затем обернулась, и, когда заметила меня, прищурилась.

Если судить по тому, как она прорывалась сквозь толпу ко мне, подобно разъяренному быку, можно было подумать, что причиной проигрыша «Беарз» стал я. Ее пристальный взгляд, вероятно, должен был напугать меня, но он возымел противоположный эффект.

Мне хотелось отвезти ее домой, снять с нее эту футболку и не торопясь заставить кончить с моим именем на устах.

Она выглядела чертовски очаровательно, когда злилась. И, когда Джемма добралась до меня и ткнула указательным пальцем прямо мне в грудь, улыбка расползлась по моему лицу.

– Это не значит, что ты победил.

– Ауч! – Я засмеялся, потирая грудь. – Черт, тебе нужно получить разрешение на подобные действия. Я скоро стану называть тебя «опасные пальчики».

– Я не переспала с ним только потому, что он пьяный в стельку, – сказала Джемма, игнорируя меня, пока объясняла свой поступок. – И потому, что он не переставал мочиться на меня[22]22
   В оригинале pissing on me. Можно также перевести как «пускать слюни» и «лапать».


[Закрыть] после того маленького трюка, который ты выкинул.

– Отвратительно.

– Это метафора.

– Я не буду осуждать, если ты любительница «золотого дождя».

Она снова ткнула в меня пальцем.

– АУЧ.

– Ты не победил. Я могла бы отвезти его домой и переспать, если бы захотела.

– Хорошо, – сдался я, поднимая обе руки в знак капитуляции. Она по-прежнему указывала на меня пальцем, готовая нанести удар. – Сдаюсь. Ты можешь убрать эту штуку?

Джемма взглянула на свой палец и, усмехнувшись, опустила руку.

– Спокойной ночи, Зак.

Она повернулась, но, прежде чем успела сделать шаг, я крикнул:

– Возьми меня на следующую игру.

Джемма остановилась, с усмешкой взглянув на меня через плечо, после чего снова повернулась. Она засунула руки в задние карманы и долго смотрела на меня, прежде чем покачала головой.

– Я же говорила тебе, это не входит в план.

– Твой план – отстой.

При этих словах ее маленький ротик приоткрылся.

– Ты отстой[23]23
   Suck (англ.) – другое значение «заниматься оральным сексом».


[Закрыть].

– А, так она все-таки помнит. – Я облизнул губы, подходя к Джемме с довольной улыбкой и наблюдая, как румянец расплывается по ее щекам. Затем прильнул ближе, просовывая один палец в петлю на поясе ее джинсов. – Мы ведь так и не дошли до пункта «покататься на члене друга весь последующий игровой сезон».

Джемма боролась с желанием улыбнуться, поджав губы; ее лицо пылало. Я провел рукой по ее боку, задевая кончиками пальцев руки и поднимаясь к лицу. Мне хотелось вновь поцеловать ее, скользнуть языком в ее маленький ротик.

Но прежде чем я успел дотронуться до ее лица, она снова ткнула в меня пальцем.

– А-у-ох-ч, – произнес я, усмехаясь, добавляя два новых звука в конце. Я посмотрел на нее, потирая руку.

– Спокойной ночи, Зак, – повторила Джемма, приподняв бровь. Затем подняла палец, которым только что ткнула в меня, и добавила к нему еще один, изображая пистолет. В итоге она дунула на его кончик и, засунув в карман, как ковбой в старом вестерне, поспешила прочь.

Она удалилась с важным видом – расправив плечи, высоко подняв подбородок и слегка подпрыгивая, будто одержала победу. Но она не знала – это маленькое движение только подлило масла в огонь.

«Все ценное в этом мире никогда не достается легко», – это я узнал еще в юном возрасте. Разумеется, я не ждал, что Джемма быстро отдастся мне без сопротивления. Так или иначе, мне нравилось, что у нее имелись свои планы и список целей, которых та хотела придерживаться.

И именно это и делало ее уникальной.

Я наблюдал за покачиванием ее бедер, пока она не скрылась из виду. Затем провел рукой по щетине, покрывающей челюсть. Каждая косточка в моем теле ныла от желания погнаться за ней.

Но я терпеливый человек и достаточно долго играл в футбол, поэтому знал, что стоит оставить весь запал на последующие периоды.

Впереди нас ждало еще много игр.

И когда мяч снова окажется в моих руках, я буду готов.

Глава 9

Джемма

Его рука лежала на ее бедре, точно так же, как лежала на моем в то утро, когда он поцеловал меня на прощание. Конечно, он целовал и ту девушку – но не потому, что собирался уходить от нее.

Мужчина подошел к ней и притянул ближе, ища ее губы своими. И когда они поцеловались, я представила, как эти губы целуют меня. Я знала их. Помнила их ощущение, когда те касались моего лба, щеки, рта.

Целовал ли он ее так же, как и меня?

Я моргнула, и в тот же момент она оказалась там, в глубине церкви, где мы с ним венчались. Она была одета в черное, как и я, и отчаянно плакала. Девушка оплакивала возлюбленного, которого смерть забрала слишком рано.

Я же оплакивала возлюбленного, которого забрала эта девушка.

И когда я повернулась лицом к гробу, он лежал, глядя на меня усталыми серыми глазами.

– Прости, – прошептал он, но на сердце не стало легче.

Он не сожалел о том, что изменил. Он сожалел о том, что я узнала. О том, что мне пришлось оставаться рядом с ним, пока тот угасал, забирая свою тайну в могилу.

Когда они закрыли крышку гроба, я закричала.

Я резко вскочила на диване, прижимая руку к голове, когда та начала пульсировать из-за столь резкого движения. Крепко зажмурив глаза, я упала обратно на подушки и сбросила с себя одеяло.

Мне было жарко, я вспотела и тяжело дышала. Сердце бешено колотилось. Я не понимала, где нахожусь. Какой на дворе год. Что реальность, а что – сон.

Или, скорее, ночной кошмар.

Застонав, я сбросила одеяло с липкой от пота груди. Опустив руку на пол, нащупала телефон, а после одним глазом взглянула на экран. Высветились три пропущенных звонка от Белль и сообщение от Зака.

Было начало седьмого вечера.

Я прижала руку к груди, чувствуя, как сердцебиение замедляется с каждым вдохом. Я легла немного вздремнуть где-то около трех, дабы зарядиться энергией после рано начавшегося рабочего дня в офисе и перед тем, как потащить Белль посмотреть со мной игру. Сегодня был понедельник, и вечером должна состояться выездная игра «Чикаго Беарз».

Мы играли с «Пэкерс» – нашими главными соперниками.

Я переволновалась и устала за день, поэтому прилегла отдохнуть.

И спустя три часа дневного сна я чувствовала себя так, словно умерла и вернулась в теле зомби.

Взгляд Карло из сна по-прежнему мерещился перед глазами, словно тот все еще был жив и находился рядом. Я села на диване, оглядывая свою пустую квартиру. Было трудно поверить, что она принадлежит мне. В памяти оставался свеж момент, как я покупала ее, подписывала бумаги и готовилась вернуться в свой старый дом с намерением сказать Карло, что в курсе его измены.

У меня был план, который я почти привела в действие. У меня имелись доказательства, которые я собиралась бросить ему в лицо. Я подготовила речь и купила квартиру, в которую планировала вернуться после того как выяснила бы все. Я собиралась двигаться дальше. И ни о чем не волноваться.

Но в тот день он заговорил первым, и мой план полетел прахом.

Порой я не могла смириться с тем фактом, что живу здесь – или где бы то ни было – одна. В другие моменты казалось невозможным поверить, что год назад я просыпалась в маленьком домике рядом с ним, думая, что все в моей жизни прекрасно.

Все еще держа в руке сотовый, я пошла на кухню, где налила себе стакан холодной воды. Осушив половину, я разблокировала телефон, чтобы наконец прочитать сообщение от Зака.

Эй, опасные пальчики, ты свободна сегодня вечером? Не прочь заглянуть в бар «У Дока», учитывая, что сегодня понедельник и футбол? К тому же я знаю, что ты точно захочешь покричать на «Пэкерс» в компании единомышленников.

Я улыбнулась, как делала каждый раз, когда видела сообщения от него. Меня взбесила моя реакция, потому что над головой Зака висело около миллиона неоновых вывесок, предупреждающих держаться подальше. Он походил именно на того парня, в которого я могла влюбиться и впустить в свою жизнь.

Также он был из тех парней, которые заставляли умиляться и вздыхать по ним, даже когда те лгали, пытаясь внушить правдивость их слов.

И все же я чувствовала себя комфортно рядом с ним – именно это и тянуло меня к Заку. Даже когда он привел меня в бешенство, появившись на прошлой игре, ему все равно каким-то образом удалось заставить меня чувствовать себя в безопасности.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял меня чувствовать себя так. Последний человек из этого списка доказал, почему я не должна доверять данному чувству.

Карло было легко доверять. Он бережно обращался с моим сердцем. Снова и снова доказывал, что у меня нет причин для беспокойства. Что рядом с ним я могу чувствовать себя в безопасности.

А потом он предал меня.

Вот почему становится трудно доверять сердцу, даже когда думаешь, что это безопасно.

Извини, пальчики сегодня вне игры. Насладись матчем. Вперед, «Медведи»!

Три точки запрыгали на экране, давая понять, что Зак печатал ответ, но я закрыла мессенджер и включила пропущенный звонок от Белль. Когда я нажала на кнопку «перезвонить», она ответила еще до окончания первого гудка.

– Какого черта, женщина? – фыркнула она. – Ты сказала мне быть готовой к пяти, и вот я, вся разодетая, жду тебя, как приход месячных.

– Прости, я вздремнула и… – я застонала, когда очередная вспышка боли пронзила голову. – Давай представим, что я умерла и воскресла.

– Ох, – сочувственно произнесла она. – Ты вздремнула так, что забыла, какой сегодня день?

– Скорее, какой год.

Я начала рыться в своей сумочке, лежащей на кухонном островке, в поисках обезболивающего. После этого проглотила две таблетки и запила их глотком воды.

– Извини, но я сегодня пас. Как бы безумно это ни звучало, думаю, что снова засну, если закрою глаза.

– Эм, ты не можешь меня кинуть, – сказала Белль. – Я накрасилась. И заново завила волосы. Ради бога, я даже надела одежду в цветах твоей дурацкой команды.

– Ты надела оранжевое? – спросила я. – О боже. Ты и вправду любишь меня.

– Успокойся, я не настолько сумасшедшая, – быстро поправила она. – Мой наряд состоит из темно-синих и белых цветов, что достаточно близко.

– Прости, я обязательно отплачу тебе. Просто сейчас мне не хочется никуда выходить.

Белль сделала паузу.

– Что случилось? Тебе приснился очередной кошмар?

Я сглотнула, и когда моего ответа не последовало, на другом конце провода раздался тяжелый вздох.

– О, милая…

– Я в порядке, – поспешно убедила я. Лучше пусть она сочувствует моему состоянию после дневного сна, чем кошмару. – Правда. Все хорошо, просто сейчас я чувствую себя немного странно.

– Что тебе приснилось на этот раз?

Я пожала плечами, снова наполняя стакан водой.

– Заново пережила тот момент, когда впервые увидела их поцелуй, а потом ее присутствие в церкви в день похорон. Только на этот раз, когда я посмотрела на него, он лежал в гробу живой.

– Господи, Джемма.

– Он сказал, что ему жаль, – прошептала я. – Но его извинение не звучало искренне. Оно походила на… не знаю, будто он жалел меня.

Она долго молчала. Я отхлебнула воды, чувство тошноты поселилось в желудке, присоединившись к пульсирующей головной боли.

– В любом случае, – начала я, пытаясь все урегулировать, – это просто сон. Но я проснулась с головной болью, не очень хорошо себя чувствую.

– Может, мне прийти к тебе? – предложила она. – Я принесу немного мороженого, мы можем посмотреть игру на твоем диване.

– Я вроде как хочу побыть в одиночестве, Белль.

Она рассмеялась.

– О нет, ни за что. Ты не будешь сидеть одна в пустой квартире и мучить себя мыслями о бывшем муже-изменнике-подонке. – Она замолчала. – Да упокоится он с миром.

– Но…

– Нет. Подними свою задницу и надень что-нибудь парадное. Мы идем смотреть игру.

– Белль, – захныкала я.

– Так, послушай меня. – Я представила, как она смотрит на меня своими маленькими голубыми глазками. – Я знаю, иногда это отстойно и больно. Честно говоря, будь я на твоем месте, то чувствовала бы себя максимально раздавленно. Так что я правда хочу спуститься к тебе, обнять, убаюкать, погладить по волосам и заставить рассказать мне все, что причиняет боль, о чем ты еще не говорила. Что ты думаешь по этому поводу?

Я поморщилась.

– Что буду чувствовать себя некомфортно.

– Что ж, – уступила Белль. – Тогда идем пить пиво и забывать обо всем. Встретимся внизу через тридцать минут.

В тот момент спорить с ней было бесполезно, поэтому я согласилась. Сделав глубокий вдох, я взглянула на себя в отражение теперь уже черного экрана телефона.

Мне нужен был сухой шампунь. И тональный крем. Немедленно.

Планы изменились. Займи мне место в баре.

Я отправила сообщение Заку, который прислал мне в ответ четыре смайлика: два фиолетовых дьявола и два ангела.

Я пыталась найти утешение в словах Белль и в том факте, что она говорила со мной на моем же языке любви. Она знала, что я не хочу разговаривать. Не хочу сидеть сложа руки и хандрить. Мой личный метод терапии заключался в избегании проблемы – и она была готова поддержать его.

Порой я была готова поклясться, что моя лучшая подруга знает меня слишком хорошо.

Она видела каждое мое оправдание насквозь. И как бы сильно мне ни хотелось поваляться и пожалеть себя, я знала, что повеселюсь в баре. Знала, что хочу посмотреть игру. И знала, что рядом с ней и с Заком мне станет лучше.

И все же, когда я нанесла тушь, надела толстовку с капюшоном «Беарз» и облегающие рваные джинсы, мне стало не по себе. Разум затуманился, сердце по-прежнему бешено колотилось или вовсе замирало – в зависимости от минуты. Мне хотелось остаться дома в пижаме, но, с другой стороны, также хотелось куда-то выбраться.

Что являлось первым маленьким признаком того, что я теряла контроль.

Может, дело заключалось в том, что независимо от того, насколько хорошо я умела контролировать свою жизнь – ежедневную рутину, времяпровождение с людьми, смерть Карло, – я не могла контролировать свои мысли. Когда я ложилась спать, они накрывали меня с головой. Стоило мне вспомнить его или ее лица, как весь имевшийся у меня контроль исчезал.

Дневной сон сбил меня с толку, и теперь я снова пыталась нащупать землю под ногами.

Я надеялась, что пиво и игра помогут.

Однако еще до того, как выйти из дома, я поняла, что этого не случится.

Зак

После игры прошло восемь дней, и все это время мы с Джеммой не виделись.

По крайне мере вживую.

Она приходила ко мне во снах, в воспоминаниях, в фантазиях, когда я протирал барную стойку или наматывал круги по квартире. Вспоминал выражение ее лица, когда она увидела меня на матче, и заново переживал тот момент, когда украл у нее тот поцелуй – снова и снова, раз за разом.

Я не видел Джемму лично с той ночи, когда она с важным видом ушла от меня после проигрыша «Беарз».

Не то чтобы я не пытался пересечься с ней после последней игры. Я старался заманить ее на свидание за чашечкой кофе, в кино и даже просто на прогулку у реки возле ее дома.

Но каждый раз она отказывалась.

Что неудивительно, учитывая, что она по-прежнему оставалась одержима идеей придерживаться своего плана. Однако Джемма писала мне каждый день, отвечая на мои предложения, остроумно подшучивая, как в первый день нашего знакомства.

Она строила из себя недотрогу, но оказалась бы бессовестной лгуньей, скажи кому-нибудь, что не хочет подпускать меня к себе.

По крайней мере, я пытался убедить себя в этом.

Что касается меня, я не мог выбросить эту девушку из головы.

Мне не было стыдно признать, что поначалу я хотел ее лишь в физическом плане. Она великолепная девушка – даже умопомрачительная. Ее темные волосы, изумрудные, почти неоновые глаза и подтянутое тело с идеальными формами мгновенно привлекли мое внимание.

Но потом Джемма удивила меня. Футбол стал приманкой для меня, заставившей узнать ее поближе. Но когда я увидел ее на матче, то попал в ловушку.

Играя в футбол всю жизнь, я знавал девушек, которые говорили, что увлекаются футболом. Конечно, большинство из них увлекались футболистами. Спросите их о команде, позиции игроков или о каком-нибудь базовом правиле – и они провалят тест.

Но не Джемма.

Когда я увидел, как она прыгает по стадиону и улыбается, словно дурочка, или задерживает дыхание и сцепляет пальцы над головой во время напряженного момента в игре, то понял, что она искренне любит этот вид спорта. Она увлекалась футболом и была его яростной болельщицей, которая знала все правила.

Тем не менее в ней таилось нечто большее, чем просто любовь к футболу и восхитительное чувство юмора. За этой улыбкой, за этими глазами скрывалась история.

И мне хотелось ее прочитать.

Прошло много времени с тех пор, как женщина была способна пленить меня после первого свидания. Дело в том, что большую часть времени я легко считывал женщин. Я видел насквозь их фальшивый смех, неискренние комплименты, брошенные в мою сторону, когда их руки крепко обхватывали мой бицепс. В юношестве они хотели заполучить меня из-за моего перспективного будущего: денег, которые мне бы принесла профессиональная карьера футболиста. И после этого – особенно после последних настоящих отношений – я понял, что мне не нужен тот, кто хотел быть со мной из меркантильных соображений.

Джемма была не из таких девушек.

Я знал о ней не так много, как хотел бы, но был уверен, что она другая. Было видно, что ей причинили боль, и, возможно, из-за этого, или из-за ее внутренних качеств, она не считала, что мир ей что-то должен.

Она ничего не ждала ни от меня, ни от кого-либо другого.

И, думаю, именно это и заставило меня желать ее еще больше.

Жаль, что она держала свою книгу плотно закрытой, под замком, словно та была такой секретной, что нельзя заглянуть под обложку.

Но был понедельник, священный вечер футбольного сезона, и наша местная команда принимала «Пэкерс» из Висконсина. Они являлись нашими главными соперниками, и бар оказался битком набит чикагцами, орущими на телевизор.

Включая Джемму.

Я улыбнулся на ее сообщение – не то, в котором говорилось, что она не придет, а то, которое она отправила десять минут спустя, сообщив, что придет. Улыбка не сходила с моего лица, пока мы с Доком выполняли заказы в баре, бегая взад-вперед и быстро обслуживая клиентов. Мы крутились как белки в колесе, а Док выглядел напряженным и ворчливым.

Но я не мог перестать улыбаться.

Когда двое завсегдатаев покинули бар, а толпа болельщиков начала заполнять помещение, я взял два барных стула и спрятал их за стойкой. Мы были слишком заняты, поэтому я не мог занять для них места получше, но я был чертовски заинтересован в том, чтобы Джемма была как можно ближе ко мне.

И ровно через двадцать минут после начала матча Джемма вошла в двери бара. Ее волосы были собраны в высокий хвост, а глаза подведены дымчатыми тенями, от чего мне пришлось приложить немало усилий, чтобы моя челюсть не упала на пол.

Как и у всех остальных парней в баре.

Белль заметила меня раньше Джеммы и ухмыльнулась, подскакивая ко мне, пока я проталкивался сквозь толпу, чтобы принести им барные стулья. Я извинялся и заверял завсегдатаев, что следующее пиво за мой счет, лишь бы они отошли от бара. Я поставил стулья на место и ухмыльнулся, когда Белль плюхнулась на один из них.