Текст книги "Чистая любовь"

Я уже давно поняла, что папины милые слова о том, что я гордость и отрада его жизни, далеки от правды. То же относилось и к моей матери, безоговорочно его любившей. А мой брат вообще смотрел на него, как на супергероя, который не мог совершить ошибку. Они думали, что были для него целой жизнью, что ради них он мог отправиться на войну. Я тоже так раньше считала.

А потом узнала правду.

Главными приоритетами отца были деньги, винокурня и этот город стариков, которыми он вертел, как хотел.

Вот в этом я была уверена.

– Не сомневаюсь: когда закончишь, здесь будет очень красиво, – вклинилась мама, оглядывая помещение и безуспешно пытаясь не морщиться. На ней был розовый плащ длиной до голени, а модная шляпка того же цвета прикрывала ее короткие волосы, выкрашенные в темный цвет. Она направилась к нам с папой, стуча невысокими каблучками по полу. Подойдя, мама улыбнулась, сложила перед собой руки, облаченные в перчатки, и больше ни слова не произнесла.

Вот такой я и знала свою мать – молчаливой спутницей. Покладистой, вежливой и всегда покорной супругой.

– Слышал, на винокурне у тебя выдался тяжелый день, – сказал папа, опираясь локтем на одну из высоких коробок с полками, которые нужно еще будет собрать. – Все в порядке?

Я махнула рукой, встала и подошла к единственной распакованной коробке, где хранилась выпивка.

– Я совершила ошибку, – пробормотала я, взяв бутылку джина. Я показала ее отцу, спрашивая, не хочет ли он выпить, но он покачал головой. Маму я даже спрашивать не стала, а просто пожала плечами и налила себе алкоголь в красный стаканчик. – Я пыталась провести экскурсию, хотя была не готова. Взыграли гены всезнаек Скутеров.

Папа ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

– А, со мной такое тоже бывало пару раз.

Как будто я этого не знала.

– Я пришел не для того, чтобы еще сильнее распекать тебя из-за случившегося, – сказал он. – Просто… я знаю, что ты не хочешь работать на винокурне. Но помни: мы заключили сделку.

Я залила в себя джин и встретилась с отцом взглядом.

– Я не нарочно.

– И я тебе верю, – подняв руки, ответил он. – Просто хотел убедиться. Я знаю, что у тебя против меня… что-то вроде вендетты.

– Ой, пап, давай без этого, – фыркнула я.

– Ну а по какой еще причине ты бы… – он показал на меня, словно я сама и была проблемой. – По какой причине ты бы стала так одеваться и портить свое тело этими татуировками и пирсингом? Видит бог, ты и на винокурне вообще не хотела работать.

– А, значит, ты пришел, чтобы все же отчитать меня.

– Нет, – сказал папа и вздохнул. – Я просто хотел напомнить, что у тебя есть студия, потому что мы заключили сделку. И я не хочу, чтобы ты думала, будто можешь работать спустя рукава, а я этого не замечу.

– Я не буду так делать. – Я помолчала. – Ну, то есть я и не собиралась. И поверь, сегодня я признала свою ошибку.

Папа смотрел на меня так, словно не знал, можно ли мне верить.

И это было взаимно.

– Я все исправлю, – пообещала я. – Ладно? Вообще-то я как раз собиралась уходить. Нужно извиниться перед Логаном.

При упоминании этого имени у папы вытянулось лицо, а мама очнулась от грез.

– Перед Логаном Беккером? – спросила она.

Я кивнула.

– Ох, – качая головой, фыркнула она. – Эти парни по-настоящему опасны. Не понимаю, почему мы до сих пор терпим их присутствие на винокурне.

– Ты прекрасно знаешь почему, – прошептал папа мягко, но с таким суровым видом, что она поджала губы. Затем он переключил внимание на меня. – А зачем тебе перед ним извиняться?

– Потому что с ним я вела себя, как избалованный ребенок, – призналась я. – И из-за меня у него возникли неприятности с дядей Маком. Мне нужно извиниться и все исправить, – я замолчала и приподняла бровь, увидев каменное лицо отца. – Ты знал, что он будет меня обучать, верно?

Папа прочистил горло.

– Конечно.

Я ухмыльнулась, скрестив руки на груди.

Похоже, дядя Мак забыл об этом упомянуть.

– Он отлично выполняет свою работу, – сказала я. – В самом деле. И, насколько я могу судить, остальные гиды считают, что именно он займет место Мака, когда тот уйдет на пенсию, – я сглотнула. – Думаешь, так и будет?

Отец уклончиво пожал плечами, уже поворачиваясь к двери, а мама последовала за ним.

– Обсудим это, когда придет время. Пока я просто хотел проведать тебя, но, кажется, у тебя все хорошо. Просто… сдержи обещание, ладно? – он остановился в дверях и развел в стороны руки. – Подойди и обними своего старика на прощание.

Я прошла через комнату на негнущихся ногах и обняла родителя, так, словно он был просто знакомым, которого я подвезла в аэропорт.

– Люблю тебя, ребенок, – сказал он, поцеловав меня в волосы.

Сердце сжалось, а маленькая девочка, которая еще жила внутри меня, жаждала снова обрести эту связь с отцом. Но женщина, стоявшая в объятиях этого мужчины, теперь знала его истинное лицо.

Маленькой папиной девочки больше не существует.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я.

Мама тоже обняла меня, и родители ушли, а я побежала наверх, чтобы одеться и накраситься. Может, папа и произнес свои обещания с улыбкой, но я увидела в них угрозу.

Он предостерегал меня взять себя в руки, пока я не потеряла мечту, которую еще даже не успела распаковать из коробок.

Пора сделать первый шаг к переменам, как я и обещала. И начну я с извинений перед Логаном.

А я прекрасно знала, где его найти.

Глава 6. Логан

– И вот тогда я правда ей посочувствовал, – рассказывал я старшим братьям о сегодняшнем бедствии, сжимая в руке стакан с виски немного сильнее, чем следовало бы. – Казалось, она вот-вот расплачется, потому я вмешался и, чтобы исправить положение, довел экскурсию сам. А когда вернулся в холл для гидов, то решил узнать, как она, – я покачал головой. – Разумеется, это было до того, как в кабинет влетел Мак и чуть не порвал меня на куски.

Джордан усмехнулся.

– Ну, сочувствие не делает тебя идиотом. Твой поступок говорит, что ты хороший человек.

Я что-то неопределенно буркнул и сделал слишком большой глоток виски.

– Она – Скутер, – напомнил мне Ноа, сидевший на барном стуле рядом с Джорданом. – Тебя и впрямь удивляет, что она задавалась, как всезнайка? Разве не это изображено на ее фамильном гербе?

Я вздохнул, не желая признавать, что считал Мэллори более серьезным человеком, считал ее другой.

– Наверное.

Джордан хлопнул меня по плечу.

– Не бери в голову! Ну подумаешь, Мак немного разозлился. Я знаю, что ты ненавидишь конфликты, но, давай честно: этот старик постоянно ворчит. Он скоро обо всем забудет – наверняка уже сегодня же вечером, и все пойдет своим чередом.

– Но мне все равно нужно ее обучать, – напомнил я. – А еще давай не забывать, что она, скорее всего, займет его должность, когда он уйдет на пенсию.

Ноа со стуком поставил стакан на стойку.

– Если они отдадут ей должность менеджера, к которой ты готовился много лет, тогда им придется отчитаться за свои действия перед всей винокурней. Да все здесь знают, что ты лучший гид! Ты проработал тут много лет, а она только начала, бога ради. И явно даже не хочет тут работать.

– Но в том и дело, что они не обязаны ни перед кем отчитываться, – вклинился Джордан.

– Да. Винокурня принадлежит им, в буквальном смысле, – я вздохнул. – Неважно, лучший я или нет. Важно одно: если они захотят поставить ее на эту должность, то так и сделают. Вот и все.

Между нами повисло такое долгое молчание, что я успел допить виски и теперь держался за пустой стакан так, словно он был моим спасательным кругом.

– Эй, мы же пока не знаем, что они задумали, – осторожно произнес Ноа. – Насколько можно судить, они просто хотят, чтобы она стала частью компании, наконец-то стала достойной фамилии Скутер, от которой она как будто все это время бежала.

– Да, еще нет причин думать, что они сделают ее менеджером. Во всяком случае, пока, – согласился Джордан.

– Да, а еще у нас не было причин думать, что они убьют нашего отца, но… – голос оборвался, а в горле от этих слов появился липкий и мешающий ком. Потому как, по правде говоря, у нас не было доказательств, что наш отец скончался в результате умышленного убийства. Только подозрения. Мы знали, что отец не курил, а пожар произошел именно по этой причине. Еще знали, что он доставлял беспокойство правлению, а Патрику это не нравилось, потому он запихнул отца в старый кабинет основателя перебирать бумаги. И, возможно, двух этих фактов было мало, чтобы они породили подозрения, но даже если объяснений у нас не имелось, мы всей семьей чуяли, что с пожаром, унесшим жизнь отца, что-то не так.

Джордан сглотнул, не прокомментировав мои слова, и решил вместо того меня утешить.

– Просто постарайся пережить ее обучение, а потом тебе не придется сталкиваться с ней так уж часто. Она пусть проводит свои экскурсии, ты – свои. Вам придется встречаться только на собраниях и во время обеда. Уж переживешь как-нибудь.

Я кивнул, но не ответил брату. Если честно, у меня не было причин думать, что Скутеры хотели сделать ее менеджером, но нутром я ощущал неладное, а если чему-то я и научился у отца еще мальчишкой, так это доверять своей интуиции.

И все же пока нет смысла зацикливаться на этом. Если суждено, значит, она станет менеджером, а мне придется с этим смириться.

А пока я скорее расстроен из-за того, что мои представления о девушке, которая втайне нравилась мне много лет, разбиты в пух и прах, о чем я, естественно, не могу рассказать братьям. Но, увидев, как вела себя Мэллори – по-детски, агрессивно, заносчиво, – я понял: это господь дал мне знак, что нет на свете женщины, которая соответствовала бы моему представлению о спутнице жизни.

Не то чтобы Мэллори Скутер могла вообще ею стать.

Но она была путеводной звездой, показавшей мне, что среди женщин есть жемчужины – особенные, уникальные, завораживающие. Женщины, с которыми я мог обсудить не только городские сплетни или последние песни в стиле кантри. Женщины, которым плевать на мнение остальных, которые не подстраивались под мнение остальных, которые были выше всей этой чуши.

Мэллори Скутер была для меня надеждой.

А теперь эта надежда превратилась в пепел.

Может, и глупо было возлагать на нее такие большие ожидания. Черт, я не видел эту девушку несколько лет. Вообще-то я ее даже не знаю. Я создал образ девушки и вцепился в него, как наивный подросток, втюрившийся в кинозвезду.

А теперь за нарисованным мной образом я увидел реального человека.

Теперь я знал правду.

– Не в тему будет сказано, но до того, как случилась вся эта история, Мэллори сказала мне, что в субботу Майки бросил свою гитару в костер, – сказал я, нарочито поменяв тему.

– Что?! – Ноа покачал головой. – Эту гитару ему купил папа. Она с ним всю жизнь.

– Знаю, – ответил я. – Бейли крупно заморочила парню голову. Все еще хуже, чем я думал.

– Он переживет, – сказал Джордан, что было его ответом почти на все. Его вообще ничего не выбивало из колеи. Даже если случится зомби-апокалипсис, он будет хладнокровен, спокоен и собран, когда зарядит дробовик и заверит всех, что все в порядке. – К тому же ни за что не угадаете, кто зашел к маме, когда я заехал отдать ей продукты.

Мы с Ноа переглянулись, а потом он добавил:

– Бейли вернулась?

– Нет, нет! – быстро заявил Джордан и ухмыльнулся. – Кайли.

– Кай?! – в унисон воскликнули мы с Ноа. Я покачал головой, вспомнив девочку, которая была нам почти как младшая сестренка. – Они давно не проводили вместе время… наверное, с тех пор, как Майки начал встречаться с Бейли.

– Знаю. Нет, в школе они, конечно, болтали, но, может, Бейли была против их близкого общения? – Джордан пожал плечами. – Не уверен, но, когда я приехал, Кайли помогала маме готовить ужин. Майки сидел в своей комнате, а когда вышел, то веселее не стал. Но… она была там.

– Хм, – задумчиво произнес Ноа, мешая лед в стакане. – Ну, если нам не по силам вытащить его из этого кризиса, то Кайли уж точно сможет. Они были лучшими друзьями до того, как в его жизни появилась Бейли.

– Поживем – увидим, – кивнул Джордан.

Музыкальный автомат стих, когда местная группа, которая почти каждый вечер выступала в баре Бака, стала проверять микрофоны, настраивать инструменты и готовиться. «У Бака» – единственный бар в городе, хотя за его пределами тоже были пабы как на севере, так и на юге. И все же его питейное заведение было самым популярным в Стратфорде, и, несмотря на понедельник, народу здесь набилось немало.

Я уставился на пустой стакан в руке и раздумывал, не заказать ли еще. Я немного опьянел и вроде как хотел отправиться домой, посмотреть документальный фильм про космос, который добавил в закладки на Нетфликсе. Я еще хотел забыть об этом поганом дне. Но я понимал, что таких вечеров с братьями будет не так уж много, а мне было с ними очень хорошо.

Эта мысль победила, и я поднял стакан, показав Баку, что готов еще к одному. Как только моя рука повисла в воздухе, на нее легла рука поменьше с черным лаком на ногтях.

– Следующая выпивка за мой счет.

Я остолбенел, услышав ее голос, и с каменным лицом обернулся через плечо.

Мэллори улыбнулась, но еле заметно, словно извиняясь. Ее платиновые волосы были собраны в неряшливый пучок, который отчего-то казался идеальным, а по бокам от лица свисали небольшие прядки. Ее кошачьи глаза были подведены, а губы накрашены той же помадой пыльно-розового цвета, которую я успел полюбить и возненавидеть. Когда Мэллори улыбнулась шире, пирсинг у нее в носу немного сдвинулся.

– Пожалуйста, – добавила она.

Мэллори заглянула мне в глаза, и во мне забушевало столько разных чувств сразу, что я не мог их распознать. Я ненавидел ее. Я хотел ее. Мне нужно, чтобы она ушла. Я жаждал, чтобы она осталась. Чем дольше я смотрел на Мэллори, тем больше думал о том, что она может увидеть меня насквозь и прочитать каждую мысль.

Бак постучал по стойке, привлекая к себе мое внимание.

– Еще порцию? – спросил он.

Бак был владельцем этого небольшого паба, а на вывеске на улице было выведено его имя. Но он был не только барменом, но и другом, психологом, арбитром и лекарем, подающим спиртное.

Я кивнул и протянул ему по стойке стакан.

– Давай фирменный «Скутер». Чистый, – я кивнул на стоящую за мной Мэллори. – И запиши на ее счет.

Бак приподнял густую бровь, глядя на Мэллори.

– Хорошо… а тебе что?

– Джин с тоником, пожалуйста.

Он изобразил нечто похожее на улыбку, глядя на нас с опаской, словно Скутер и Беккер были гремучей смесью – и тут он прав – а потом все же отвернулся, чтобы налить нам выпивку.

Джордан и Ноа разговаривали о чем-то своем, но я заметил, как Ноа пихнул Джордана локтем, и теперь они оба смотрели на Мэллори.

– Мэллори, ты знакома с моими братьями? – я отодвинулся от стойки, чтобы Мэллори увидела моих братьев. – Джордан, Ноа.

Мэллори лучезарно улыбнулась, и я понял, что никогда не видел, чтобы она так радостно улыбалась.

– Конечно. Ребята, привет! Как дела?

Они пробормотали что-то вроде: «Нормально», странно улыбнувшись, хотя не потрудились скрыть свое удивление, какого черта она тут делает.

– Сегодня я выставила себя круглой дурой и доставила вашему брату неприятности, – объяснила Мэллори. – Решила, что стаканчик-другой поможет загладить вину.

Ноа улыбнулся чуть искреннее, а Джордан нахмурился, больше ничего не сказав, отвернулся к полкам с алкоголем, располагающимся за стойкой, и отхлебнул виски.

– Нравится тебе работать на винокурне? – спросил Ноа, решив проявить любезность.

– Ну… я ждала несколько иного, – Мэллори посмотрела на меня. – Мне казалось, я знаю, во что ввязываюсь, но ошиблась.

Ноа кивнул.

– Не привык слышать такие слова от Скутер.

Он сказал это в шутку, но по его голосу было понятно, что Ноа говорит на полном серьезе.

Мэллори хихикнула.

– Да, думаю, точно не привык, – Бак поставил перед нами стаканы и попросил сообщить, если понадобится еще что-нибудь. Не успел я сделать первый глоток, как Мэллори схватила оба стакана и встала. – Сыграешь со мной в бильярд? – спросила она, взглядом умоляя согласиться.

Сердце сжалось в груди от совершенно не нужных сейчас чувств. Я убедил себя, что причина кроется в моем нежелании играть с ней в бильярд, в том, что меня бесит ее присутствие, что я ее ненавижу и до сих злюсь из-за ее проделок.

Но все было куда прозаичнее: у меня голова шла кругом от перспективы оказаться с ней один на один вне работы.

Вместо ответа я просто встал, и Мэллори снова улыбнулась, а потом повернулась и направилась к свободному бильярдному столику в глубине зала. Я не осмелился оглянуться на братьев, которые, без сомнения, смотрели нам вслед, потому как знал, что увижу.

Вопросы.

Беспокойство.

Возражение.

И не хотел нести за это ответственность.

Когда мы подошли к столу, Мэллори протянула мне стакан и глотнула из своего, а потом села и принялась отбирать шары для игры. Какое-то время она молчала, а я просто смотрел, как Мэллори заполняет треугольник одноцветными и полосатыми шарами, передвигая их до тех пор, пока не получился нужный ей порядок.

– Само собой, я должна перед тобой извиниться, – наконец сказала она, убрав треугольник. Мэллори взглянула на меня из-под ресниц, взяв кий со стойки. – Хочешь, разобью?

– Давай.

Она кивнула, начистив кончик мелом, после чего прижалась грудью к столу, выравнивая кий. Мэллори прицелилась, несколько раз провела деревянной палкой между пальцами, а потом ударила, и белый шар полетел по зеленому фетру, сбивая остальные. Они разлетелись в разные стороны, а в противоположные боковые карманы упал один полосатый и одноцветный.

– Полосатые, – воскликнула она и прицелилась, чтобы снова ударить.

Мэллори промахнулась и выпрямилась, и тогда настала моя очередь. Мэллори тем временем оперлась на кий и сделала еще один глоток из стакана.

– Логан, правда, извини за случившееся, – сказала она, когда я взял кий и натер кончик мелом. – Я вела себя, как дура и всезнайка, и признаю свою неправоту. Ты был прав, а я нет. И я жалею, что для того, чтобы усвоить урок, мне пришлось так себя вести. Мэллори какое-то время помолчала, а потом продолжила: – Мне вдвойне жаль, что из-за меня у тебя возникли неприятности с моим дядей.

Я кивнул, приготовившись к первому удару. Я загнал четвертый шар в угловую лузу и, наконец, взглянул на Мэллори, обойдя стол, чтобы сделать еще один удар.

– Спасибо.

Мэллори улыбнулась, и между нами повисло молчание, пока я делал еще несколько ударов. Когда снова наступила очередь Мэллори, она прошла мимо меня, стоявшего у стены, и случайно задела мою руку.

– Я тут подумала, – сказала она чуть тише. – О том, что ты говорил обо мне.

Мэллори стояла так близко, что еще один дюйм – и она прикоснулась бы ко мне грудью. Ну, то есть грудью она прижалась бы к моему животу, потому что была как минимум на полтора фута ниже меня.

Я сглотнул, глядя в ее сияющие глаза.

– Да?

– Да, – подтвердила она. – Мне нравится, что ты считаешь меня другой, – Мэллори свела брови на переносице. – Ну, то есть считал меня другой. И я надеялась, что мы сможем начать сначала, вернуться к тому времени, когда ты считал меня дерзкой девчонкой, а не просто принцессой Стратфорда, как считают все в этом городе.

Я ухмыльнулся.

– Я ни разу не упоминал, что считаю тебя дерзкой девчонкой.

– Но считал же! – с ухмылкой парировала она, и ее глаза засияли чуть ярче. – До сих пор считаешь.

Я поджал губы, глядя в потолок так, словно сам Господь поможет мне устоять перед этой женщиной. Когда снова посмотрел на нее, ее улыбка стала шире, а в глазах плясали огоньки в ожидании моего ответа.

– Мы можем начать сначала, – сказал я ей, но не стал оправдываться насчет дерзкой девчонки.

Она открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент солист группы подошел к микрофону, представив себя и остальных членов команды. Мэллори тут же съежилась, заткнула уши пальцами и взглянула на висевший прямо над нами динамик.

Мы молчали, пока группа продолжала говорить, а когда они начали играть, Мэллори разжала уши и что-то сказала, но я не понял ни одного ее слова, сколько бы ни пялился на ее губы.

И поверьте, я пялился.

– Что? – прокричал я.

Мэллори повторила, но я покачал головой, все равно не в силах разобрать.

Тогда она схватила меня за воротник клетчатой рубашки и притянула мое ухо к своим губам. А когда заговорила, то прикоснулась к моей мочке своей нежной, теплой и бархатистой кожей.

– Не хочешь выйти отсюда и пройтись?

По всему моему телу, которое, к счастью, было прикрыто рубашкой с рукавами и темными джинсами, побежали мурашки. Мэллори отпустила меня и, с надеждой улыбнувшись, отступила назад.

Не соглашайся.

Не гуляй с этой девушкой.

Не предавайся фантазиям. Никогда.

Но я проигнорировал все звучавшие у меня в голове предупреждения и кивнул, повесив кий на стойку и допив виски. Мэллори тоже допила и кивнула в сторону уборной.

– Вернусь через минутку, – прокричала она. – Давай встретимся на улице.

Я снова кивнул, видимо, потеряв дар речи от того, что согласился покинуть бар Бака с Мэллори Скутер. Когда она ушла в уборную, я направился к барному стулу, стоящему рядом с братьями, и стянул со спинки куртку.

– Куда собрался? – спросил Джордан.

– Пройдусь.

– Один? – поинтересовался Ноа.

– Может, перестанете лезть не в свое дело?

Ноа рассмеялся, а Джордан сильно нахмурился и перехватил меня за рукав куртки.

– Она – Скутер, – напомнил он мне. – Будь осторожен.

– Она просто хочет извиниться, – сказал я, вырвав руку из его хватки. – К тому же мы вместе работаем. Нам нужно наладить отношения.

Старшие братья смотрели на меня, как на мальца, упавшего в яму со змеями, о существовании которой даже не подозревал. Но они не знали, что я видел эту яму, и мне было плевать.

Может, эти змеи не ядовитые.

Может, это ужик, вроде тех, которых папа постоянно находил у нас во дворе.

Но ни один из них больше ни слова произнес, и я тоже. Я бросил на стойку несколько купюр для Бака, чтобы расплатиться по счету до того, как Мэллори купила мне последнюю порцию виски, а потом, кивнув ему на прощание, направился к двери. Мэллори уже ждала на улице и с улыбкой на лице повернулась ко мне, выдохнув, отчего у нее изо рта вылетело облачко пара.

Она была одета в черную кожаную куртку и толстый ярко-оранжевый шарф. Засунув руки в карманы, Мэллори посмотрела на меня как-то по-другому, а потом улыбнулась.

– Мне идти за тобой или веду я?

Мэллори

В понедельник вечером в Стратфорде, как и всегда в столь позднее время, было тихо. Мы с Логаном шли рядышком друг с другом, и в этой тишине раздавался лишь тихий стук его ботинок да цоканье моих каблуков. Вся Мэйн-стрит была увешана рождественскими гирляндами: они обвивали фонарные столбы, украшали ветви небольших обнаженных деревьев, освещали витрины магазинов. Золотые и ярко-красные венки дополняли эти гирлянды вместе с небольшими табличками, на которых было написано: «Счастливого Рождества» и «Наслаждайтесь праздниками».

Мы шли с северной стороны Мэйн-стрит, но даже отсюда была видна большая елка, установленная на городской площади с южной стороны главной улицы. Это дерево ставили каждый год в пятницу после Дня благодарения, и жители Стратфорда радовались украшениям и гирляндам, висящим на этом вечнозеленом растении, сильнее, чем скидкам на черную пятницу.

Праздники в этом небольшом городке не просто отмечали – их чтили, будто священную традицию.

Я улыбнулась, рассматривая замечательную экспозицию, которую этот небольшой магазинчик разместил на витрине. Это все равно что смотреть в снежный шар на Северном полюсе – с эльфами, Сантой, миссис Клаус и их северными оленями.

– Логан Беккер, ты любишь Рождество? – спросила я, отводя взгляд с витрины на молчаливого мужчину рядом с собой. Сейчас его согревала та же куртка, которую он носил на работе каждый день, а из-под нее торчал край зелено-голубой фланелевой рубашки. Логан нацепил на голову старую бейсболку, которую я видела на нем еще в старших классах, а кончики его каштановых волос завивались, придавая ему мальчишеский вид.

Его губ коснулась мягкая улыбка, но он не оторвал взгляда от тротуара.

– Намекаешь, что я Гринч?

– Нет, – хохотнула я. – Но теперь, когда ты это сказал, я могу представить, как ты становишься зеленым и спускаешься по дымоходам, чтобы украсть подарки.

Логан с ухмылкой глянул на меня, а потом посмотрел поверх моей головы на окружавшие нас гирлянды.

– Раньше я любил Рождество, – сказал он. – Когда был моложе. У меня всегда было это… не знаю, непередаваемое ощущение восторга, которое охватывало перед Днем благодарения. Помню, как мы с папой украшали елку, как готовили с мамой печенье, надевали с братьями одинаковые пижамы и смотрели в канун Рождества рождественские мультики, – его глаза заблестели, замерцали, как звезды. – Думаю, это – то самое рождественское настроение, о котором все толкуют. Но… Я давно его не чувствовал, – он нахмурился. – Если честно, Рождество теперь для меня пролетает незаметно. Я вижу украшения, слышу песни, вижу фильмы по телевизору, но… все как будто другое. Я больше не чувствую того восторга.

– С тех пор, как умер ваш отец?

Логан нахмурился еще сильнее и кивнул.

Мы снова замолчали, а я мысленно прикинула, пытаясь вспомнить подробности события, о котором старался забыть весь город и в особенности моя семья. На винокурне «Скутер Виски» погиб всего один человек – Джон Беккер. Мне тогда было восемнадцать, и мы только-только закончили школу. Мистер Беккер присутствовал на церемонии, а спустя несколько недель умер.

Я поняла, что Логану тогда было семнадцать. Я вспомнила, что он был самым юным и одним из немногих выпускников, кто не смог примкнуть к празднованию, когда мы поехали в Нэшвилл по барам, куда пускали только по достижении восемнадцати лет.

Сердце екнуло в груди. У меня не было близких отношений с родителями – и со слабой, бесхребетной матерью, и, безусловно, с алчным, претенциозным отцом, – но я даже помыслить не могла, каково это – потерять кого-то из них.

– А ты? – спросил Логан, когда молчание слишком затянулось. – Ты одержима Рождеством, Мэллори Скутер?

Я кисло улыбнулась от того, что он произнес мое полное имя, которого я пыталась избегать всю сознательную жизнь. Имя, от которого, как я поняла, мне никогда не избавиться.

– Я одержима только одним, – призналась я. – Искусством. Все эти ощущения, которые ты испытывал в Рождество… ну, мне их не удалось познать. В Рождество мама устраивала вечеринки для богатеньких ублюдков, а в рождественское утро папа вручал нам подарочные карты с баснословной суммой. Мама украшала дом, но скорее старалась для города, чем для своих детей. И я не верю в эти истинные причины торжества, как их называют, – я пожала плечами. – Но люблю волшебство, которое немножко оживает в этот сезон, и люблю изображать это, фотографировать. Если честно, я как раз думала, что впервые гуляю по городу и вижу такую красоту. Жаль, что у меня нет с собой камеры.

– Ты же обо мне говоришь, да?

Я фыркнула.

– Я про красивые огонечки вообще-то, – я немного помолчала, а затем продолжила: – Просто никогда об этом раньше не задумывалась. Не здесь.

Мы снова замолчали, но я чувствовала, что Логан наблюдает за мной. Он водил взглядом по моему профилю, а я не отрывала взора от светящейся вдалеке елки.

– Мне казалось, что у тебя были близкие отношения с семьей, – обронил он. – До старшей школы. За лето перед девятым классом как будто что-то изменилось, и ты стала совершенно другим человеком, когда вернулась в школу.

При воспоминании о том лете меня пробрал озноб, но я ухмыльнулась, чтобы скрыть свои чувства.

– Все меняются перед старшими классами, – заметила я. – Ты тоже вернулся с мускулами размером с мою голову.

– Сперва называешь меня красивым, теперь комментируешь мои мускулы? – Логан цокнул языком. – Похоже, мы и впрямь вступаем на опасную территорию, дерзкая девчонка.

Я закатила глаза, решив, что тема разговора изменится, но Логан смотрел на меня в ожидании.

– Отвечу так: тем летом я приобрела поучительный опыт, который показал мне истинное лицо моей семьи.

– И тебе оно не понравилось?

Я остановилась, и Логан последовал моему примеру, повернувшись ко мне лицом.

– Вся твоя семья ненавидит мою, – напомнила я. – Неужели так трудно поверить, что я разделяю ваши чувства?

Комментарий получился более язвительным, чем я хотела, и Логан смягчился, заглянув мне в глаза.

– Прости, похоже, я перешел границы дозволенного.

– Да ничего, – заверила я его, выдохнув и покачав головой. – День был трудным, ты же знаешь. Думаю, мне пора спать.

Он кивнул.

– Да, думаю, так будет лучше для нас обоих.

Я увидела, как у него на шее дернулся кадык, и удивилась, как это я раньше не замечала, насколько у него сексуальная шея.

Постойте-ка! Я только что подумала, что у него сексуальная шея?

– Проводить тебя домой? – спросил Логан.

Я улыбнулась.

– Давай. – Мы сделали еще три шага, и я снова остановилась. – Что ж, вот мы и пришли. Спасибо.

Брови Логана сошлись на переносице, и он посмотрел на последний магазин в кирпичном здании. Я еще не повесила вывеску, а когда его взгляд упал на витрину и на пустое пространство за ней, то глаза у него полезли на лоб.

– Ты живешь здесь?

Я усмехнулась.

– Я живу наверху, над магазинчиком, – проследив за его взглядом, я улыбнулась, глядя на пустое здание, являвшее собой чистый холст, а потом с гордой улыбкой повернулась к Логану. – Здесь я открою первую в городе художественную студию.

– Погоди, правда? – он прошел дальше и прижался носом к витрине, прикрыв глаза руками, чтобы разглядеть, что находится внутри. Логан снова повернулся ко мне лицом. – Этот магазин твой?

– Угу. Ну, формально он записан на моего отца… но мы заключили сделку и… – я покачала головой. – В любом случае, да, он мой, – я сглотнула, не понимая, почему сердце ухнуло в пятки, когда у меня вырвалось: – Хочешь взглянуть?

– То есть войти внутрь?

Я кивнула.

Логан улыбнулся так, что на его левой щеке появилась ямочка, отчего у меня внутри снова все перевернулось.

– С удовольствием.

Видимо, ночи в Теннесси были холоднее обычного – когда я отпирала дверь, у меня дрожали руки. Это точно было связано с тем, что моя кожаная куртка – скорее дань моде, чем попытка согреться. Так я себя убеждала, когда открыла замок и вошла в магазин, а за мной следом зашел Логан.

И определенно нет, руки дрожали не потому, что я нервничала, ведь я еще никому, кроме родителей и лучшего друга, не показывала студию. И уж точно не потому, что показывать свою студию без прикрас – все равно что демонстрировать обнаженное тело.

Выходит, я разделась перед Логаном Беккером?

Я не стала снимать куртку, надеясь, что перестану дрожать, и отошла в сторону, как только мы оказались в студии. Логан прошел мимо меня и круглыми глазами огляделся по сторонам. Я притулилась в уголке, словно могла исчезнуть и не видеть, как он исследует мое пространство.