Текст книги "Бесконечная любовь"

Глава пятая

Два дня промелькнули в суете бесконечных разъездов по магазинам. Сначала компания рассматривала небольших кукол, одетых в миниатюрные образцы произведений парижской моды, и старательно листала журналы – до тех пор, пока фасоны не начали сливаться в одну абстрактную картинку. Затем пришла пора тщательного изучения тканей, кружев, лент и тесьмы. Под руководством старших подруг Камелия и Лили принимали одно важное решение за другим, и в конце концов даже неутомимая невеста заявила, что еще одного платья она не вынесет.

На следующий день внимание сосредоточилось на обуви и аксессуарах. Сестер снабдили кожаными полуботинками, пригодными как для ходьбы, так и для верховой езды, а также целым набором дневных и вечерних туфелек всех цветов радуги. Камелия попыталась протестовать и напомнила, что во время первой поездки в Лондон они уже купили туфли, но Вивьен строго на нее взглянула.

– Как мы могли выбрать туфли, не зная, какими будут платья? – резонно заметила она.

Затем пришла очередь шляпных салонов – трех подряд – и ателье перчаток. Камелии, которая наивно полагала, что нескольких уже имеющихся пар хватит на все случаи жизни, быстро объяснили, что количество смехотворно мало. Истинной леди необходимы длинные белые, непременно лайковые перчатки для вечерних выездов, а также множество коротких разноцветных – как лайковых, так и шелковых.

День закончился в кондитерской Гантера. Лили выбрала мороженое, а все остальные сочли день слишком прохладным и ограничились пирожными. Наконец, до отказа набив экипаж коробками и свертками, молодые леди отправились домой, в Стьюксбери-Хаус. На прощание Вивьен напомнила Камелии о намерении покататься в Гайд-парке и приказала ехать в Карлайл-Холл.

Спустя несколько минут карета остановилась, и послышался недовольный голос возницы. Вивьен отодвинула кожаную шторку и посмотрела в окно. Оказалось, что место напротив парадного подъезда уже занято громоздким, забрызганным грязью экипажем, в котором она без труда узнала надежную и удобную, испытанную долгими путешествиями карету отца.

Дверь дома распахнулась, и лакей поспешил помочь леди выйти, но Вивьен опередила его и легко спрыгнула на тротуар.

– Приехал герцог?

– Да, миледи. Его светлость прибыли несколько минут назад в сопровождении лорда Сейера.

– Грегори! – Новость откровенно удивила.

Да и само появление отца в Лондоне не могло не вызвать недоумения: прошло не больше недели с тех пор, как Вивьен оставила герцога в поместье в окружении шумной компании приятелей. Впрочем, Марчестер всегда отличался склонностью к внезапным решениям; не исключено, что вместе с ним в город приехали все гости. Но чтобы в столицу неожиданно примчался стеснительный, склонный к затворничеству брат, да еще во время светского сезона? Неслыханно!

Вивьен поспешила в дом, на ходу сняла пелерину и шляпку и бросила услужливо поджидавшему лакею.

– Где они? – спросила она дворецкого и тут же громко позвала: – Папа! Грегори!

– Его светлость в спальне, миледи, – ответил слуга. – Полагаю, лорд Сейер там же.

Вивьен пошла наверх, но не успела подняться и до половины лестницы, как на верхней площадке показался брат.

– Грегори! Что случилось? Почему вы с папой здесь?

– Не волнуйся, он чувствует себя хорошо, – торопливо успокоил тот и пошел вниз.

Грегори взял сестру за руку и пояснил:

– Папа упал…

– Упал? Но откуда? Что еще он затеял?

– Ничего, честное слово. Это было даже не падение, а скорее обморок. Правда, ударился головой и набил шишку. Стоял и вдруг неожиданно оказался на полу. Меня рядом не было, а старый дурак Таррингтон сначала смотрел, как баран, а потом начал звать дворецкого.

– Папа был навеселе? – Вивьен нахмурилась. – Не понимаю, зачем он приехал в Лондон.

– Я настоял. Сам он ограничился бы визитом доктора Смайзерса, а тот посоветовал бы поставить банки или пиявок. Ты же знаешь, как я отношусь к этим допотопным методам лечения. Французы ушли далеко вперед в сфере медицины.

– Да-да, милый, знаю, но что же папа? – Вивьен привычно вернула брата к главной теме.

– Я убедил его приехать в Лондон и обратиться к одному из докторов Королевской академии.

– Но зачем? То есть почему ты считаешь, что это необходимо? Если он выпил…

– Не пил он, в том-то и дело. То есть, конечно, пил, но раньше. Они все пили. Думаю, ты и сама представляешь, что бывает, когда приятели собираются вместе: папа, Таррингтон, Блейкни и остальные. Но это случилось утром, когда он еще не успел осушить даже рюмки. Просто рассердился. Я слышал, как он кричал на Блевинса. – Грегори упомянул имя многострадального камердинера. – Кажется, даже швырнул в него сапогом. А потом спустился к завтраку и упал. Боюсь, что с ним случился апоплексический удар.

– Нет, только не это! – Вивьен схватилась за сердце.

– Когда он пришел в себя, то говорил с трудом. Ну, ты сама увидишь. Состояние не ухудшилось. Может быть, даже стало немного лучше. Речь восстановилась. Но все-таки срочно необходим хороший доктор.

– Несомненно. Грегори, я должна немедленно его увидеть. Он не спит?

– Несколько минут назад еще не спал. – Вивьен поспешила вверх по лестнице, и брат пошел рядом. – Как только мы приехали, Григзби тут же уложил его в постель. Они с Блевинсом отчаянно конкурируют за право считаться незаменимым. Григзби приготовил постель и даже согрел ее, как любит герцог, а Блевинс заявил, что лично приготовит его светлости лекарство, потому что герцог больше никому не доверяет. Вообще-то он любит, когда вокруг него суетятся.

Рассказ брата напугал леди Карлайл. Герцог всегда был крепким, полным сил мужчиной, неподвластным возрасту. Седые волосы не поредели и сохранили пышность, лицо оставалось красивым, а зеленые глаза смотрели ясно и живо. Фигура, конечно, несколько отяжелела, но плечи не утратили решительного, энергичного разворота, а облик неизменно излучал силу и уверенность.

Сейчас, даже на фоне белой подушки, лицо отца казалось неестественно бледным и осунувшимся. Глаза потеряли блеск, а слабая улыбка приподняла только один уголок рта. Он протянул дочери левую руку, и Вивьен с ужасом заметила, что правая неподвижно лежит вдоль тела.

– Вив! Девочка моя! – Голос звучал невнятно, и даже короткая фраза потребовала заметного усилия.

– Папа! – Леди Карлайл ослепительно улыбнулась, подошла, обеими руками крепко сжала широкую ладонь и поцеловала отца в щеку. – Как тебе удалось притащить Грегори в Лондон?

– Да уж. – Герцог снова криво улыбнулся. – Глупый павлин Маллард…

– Доктор Маллард – один из лучших врачей в стране, – твердо заявил Сейер. – Думаю, в этот раз стоит прислушаться к его советам.

– В этот раз? – Вивьен удивленно вскинула брови. – Ты к нему уже обращался?

Губы герцога дрогнули.

– Обращался… в конце сезона… Тот велел ехать домой. Отдохнуть. Что я и сделал.

Грегори возмущенно фыркнул.

– Если можно назвать это отдыхом…

– Папа! Надо было нам сообщить! – воскликнула Вивьен и тут же смолкла: нелепо отчитывать больного.

За светилом медицины уже послали, и спустя несколько минут доктор Маллард величаво вошел – нет, вплыл в комнату. Крупный, упитанный джентльмен в лучшем из всех возможных костюмов и ярком шелковом жилете, он остановился возле кровати и окинул герцога цепким взглядом:

– Так-так, ваша светлость. Значит, вернулись?

– Пришли злорадствовать? – отозвался Марчестер.

Доктор позволил себе добродушно улыбнуться:

– Вижу, не сдаетесь, держитесь молодцом. – Он повернулся к Грегори и Вивьен и заявил, что должен осмотреть пациента без свидетелей.

Брат и сестра безропотно вышли и молча стояли за дверью до тех пор, пока не появился доктор. Выглядел он таким серьезным и сосредоточенным, что сердце Вивьен испуганно затрепетало.

– Как он? – спросил Грегори, и Вивьен услышала в голосе волнение и страх. – Можно надеяться на улучшение?

– Не стану лгать. Ваш отец перенес серьезный кризис. Я предупреждал его, что может произойти, если не ограничить… хм, излишества. Опасался в первую очередь подагры, однако апоплексический удар подоспел раньше. Герцог мужественно перенес первую атаку, и это уже хорошо. Многие погибают сразу. Часть утраченной подвижности восстановилась, и это тоже обнадеживает.

– Он поправится, правда? – не вытерпела Вивьен. – Раз пережил первый приступ…

Доктор стал еще серьезнее.

– Не могу обещать. Все зависит от того, повторится ли удар. Необходимо, чтобы больной оставался здесь, в Лондоне – так я смогу контролировать его состояние. Полный покой обязателен. Ни малейшего напряжения; даже посещения советую ограничить до минимума. Вот здесь записаны рекомендации относительно питания. Герцог должен привыкать к умеренности. Он уже далеко не молодой человек, хотя убедить его в этом, кажется, так и не удалось.

Доктор отдал Вивьен листок. Она быстро пробежала список дозволенных продуктов и блюд и печально вздохнула: диетическое меню мало напоминало обычные пристрастия отца.

– Спасибо за визит, – поблагодарил Грегори. – Наш отец – не самый простой пациент.

Доктор Маллард снисходительно улыбнулся:

– Человеку с характером герцога трудно смириться с резким ухудшением здоровья.

Лорд Сейер проводил врача и вернулся в спальню. Вивьен как раз выходила из комнаты.

– Заглянула, чтобы проверить, как дела, – сообщила она. – Папа спит. Блевинс сидит возле постели и сторожит, так что я не стала мешать. Через некоторое время отправлю его поужинать и немного отдохнуть.

Вивьен взяла брата под руку, и они медленно пошли в расположенную здесь же, наверху, маленькую гостиную.

– Как по-твоему, он поправится?

– Трудно представить отца не таким, как всегда. – Грегори нахмурился. – Если честно, увидев его распростертым на полу, я страшно испугался.

– Ничего удивительного. Бедняжка. Прости, что тебе пришлось все делать одному.

Сейер грустно улыбнулся:

– Во всяком случае, появился повод немедленно выгнать вон Таррингтона и всех остальных гуляк. Это очень меня утешило. Когда в доме пьяная толпа, сделать что-нибудь полезное просто невозможно. Людям по пятьдесят, а то и шестьдесят лет, а они дни и ночи напролет пьют, кричат и горланят скабрезные песни.

– Наверное, после моего отъезда стало еще хуже.

– Так и есть. Однажды утром я застал в холле девчонку из таверны – в одной рубашке. В следующий раз, когда отец снова соберет свою компанию, уеду в другой дом. Ничего не поделаешь, придется на время прервать эксперименты в теплице.

Вивьен усмехнулась:

– Ах, Грегори, иногда удивляюсь, как тебя угораздило родиться в такой легкомысленной семье.

Брат с улыбкой кивнул:

– Да. Если бы не ярко выраженные фамильные черты Карлайлов, можно было бы усомниться в верности нашей матушки. Но унаследовать ее породу было бы истинным несчастьем; достаточно посмотреть на кузенов.

– Да уж, отцовская кровь надежнее. – Вивьен опустилась на диван, и Грегори с печальным вздохом сел рядом.

– Что-то не припомню, чтобы такие буйные оргии случались и раньше, – заметил он.

– Наверное, в детстве мы просто многого не замечали и не понимали, – ответила Вивьен. – А главное, отец скорее всего предпочитал веселиться в Лондоне. Я всегда считала, что он жил в городе, потому что мы его раздражали. А на самом деле, наверное, просто хотел оградить нас от не самых лучших впечатлений. Когда компании появлялись здесь, в Карлайл-Холле, среди гостей обычно были и женщины, а они всегда ведут себя спокойнее.

– Если можно назвать спокойной леди Китти, – усомнился Грегори.

– Нет-нет, к ней это не относится. Но пока она была любовницей отца, девицы из таверны по коридорам не бегали.

– Верно. А знаешь, мне даже хотелось, чтобы отец на ней женился.

– Правда? – улыбнулась Вивьен. – И мне тоже. Я ведь понятия не имела, что леди Китти уже замужем.

– И я не знал, во всяком случае, пока не уехал в школу. Помню, как однажды бабушка устроила скандал из-за того, что папа привез Китти в Марчестер.

– О, вдовствующая герцогиня! – Вивьен театрально вздрогнула. – До чего же я ненавидела ее визиты!

– Что же тогда говорить обо мне? – горячо воскликнул брат. – Тебе она даже не читала нотаций по поводу обязанностей герцога!

– Нет, только без конца твердила о долге герцогской дочери перед семьей. К счастью, в то время я не понимала и половины ее требований.

Вивьен вздохнула и склонила голову на плечо брата.

– Как хорошо, что мы вместе. Пожалуйста, дай слово, что не женишься на какой-нибудь мегере.

– Сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. А если учесть опыт общения со знакомыми барышнями, то возникает подозрение, что я вообще останусь холостяком.

– И тогда поместье перейдет к одному из сыновей Джерома, – в ужасе прокомментировала Вивьен.

Грегори рассмеялся:

– Боюсь, именно так и случится. Какими бы отвратительными ни казались эти дети, трудно заставить себя жениться исключительно ради того, чтобы не допустить их к титулу. Может быть, когда вырастут, станут хорошими? Джером-то парень нормальный.

– Но Джером был нормальным и в детстве. – Вивьен посмотрела на брата. – Ты устал. Отдохни перед ужином. Последние дни выдались нелегкими.

– Ничего, выдержу. Но пожалуй, вздремнуть не помешает. К тому же надо написать пару писем. В ближайшие дни скорее всего свободного времени не предвидится.

– Это уж точно. – Очень хотелось снова спросить, верит ли Грегори в выздоровление отца, однако Вивьен сдержалась. Брат знал не больше, чем она сама, а перекладывать ответственность на его плечи было бы несправедливо.

Сейер ушел, и страх охватил ее с новой силой. Вивьен судорожно вздохнула и встала, чтобы немного отвлечься. Вспомнила о Камелии и о планах на завтра: они договорились покататься по парку на фаэтоне. Тут же присела к небольшому секретеру и написала письмо, в котором объясняла непредвиденную ситуацию и просила отложить прогулку. Потом достала из ящика несколько приглашений и быстро ответила отказом на каждое. Грегори был прав, когда сказал, что в ближайшее время будет чем заняться. Отец вряд ли легко смирится с постельным режимом и необходимостью питаться жидкими супами и кашами, которые прописал доктор.

Но занятия не заглушили тревоги, а после ужина, когда Вивьен отправила камердинера отдыхать, а сама села у постели больного, страх охватил с новой силой. Вместо того чтобы протестовать против ограничений и запретов, Марчестер лежал молча, неподвижно, а в ответ на предложение почитать вслух лишь слабо кивнул. Трудно было сказать, слушал ли он роман Свифта: время от времени глаза закрывались, а когда открывались вновь, взгляд вяло блуждал в пространстве. Но Вивьен все-таки продолжала читать, как будто слова могли сохранить связь с отцом.

Через пару часов Грегори пришел на смену.

– Пожалуй, тоже немного почитаю. – Он показал толстый том в кожаном переплете.

– Если это одна из твоих обычных книг, папа уснет через пять минут. – Вивьен с радостью услышала невнятное ворчание, означавшее то ли одобрение, то ли смех. А может быть, и то и другое одновременно. Она склонилась и поцеловала отца в щеку.

– Завтра почувствуешь себя намного лучше. Спокойной ночи.

Поправила одеяло и вышла из комнаты. В коридоре самообладание мгновенно иссякло; чтобы справиться с приступом слабости, пришлось прислониться к стене. Оставалось одно: молиться.

Пока Вивьен стояла, собираясь с духом, снизу донесся стук, а через мгновение лакей открыл парадную дверь. Она хотела уйти, чтобы не встречаться с посетителями, однако услышала знакомый голос, который спрашивал леди Карлайл.

– Прошу прощения, милорд, – заговорил лакей, – но ее светлость занята и принять не может.

Вивьен поспешила вниз.

– Оливер! Все в порядке, Дженкс, я как раз освободилась.

Она спустилась по лестнице и свернула к двери, где лакей уже принимал из рук лорда Стьюксбери плащ и шляпу. Граф выглядел таким солидным, спокойным и уверенным, что тугой узел в груди внезапно ослаб, и на глазах выступили слезы.

– Ах, Оливер! Как хорошо, что вы приехали! – Она подошла, подала руку, и гость крепко сжал ладонь.

– Отправился сразу, едва Камелия сообщила о случившемся. Как чувствует себя герцог? И как вы?

Она улыбнулась сквозь слезы. Сейчас, когда Оливер держал ее за руку, было уже не так страшно.

– Со мной все в порядке. А папа… не могу сказать, что здоров. Но он здесь, а Грегори говорит, что ему лучше. Пожалуйста, пройдите в комнату и присядьте.

Она направилась в гостиную, и граф пошел рядом. Ладонь он так и не выпустил, а положил себе на рукав и накрыл другой рукой.

– Не желаете ли чего-нибудь выпить? Может быть, позвонить, чтобы принесли портвейн?

– Спасибо, не беспокойтесь. Ничего не надо. Давайте сядем. Расскажите, что произошло. – Граф подвел Вивьен к дивану, бережно усадил и устроился рядом. – Камелия смогла передать только то, что вы написали: герцог в Лондоне и нездоров, – сказал он.

– Да, папу привез Грегори. Решил, что лондонские врачи надежнее. Кажется, случился апоплексический удар. Брат уже навел справки и объяснил, что причина болезни в слабости сосудов мозга: они начинают кровоточить.

Стьюксбери кивнул:

– Да, подобное случилось с моим дедом. Но герцог в здравом рассудке?

Вивьен горестно развела руками.

– Он потерял сознание и упал, однако потом пришел в себя. Сейчас он с нами – не знаю, надолго ли. Доктор предупредил, что возможен новый приступ. – Она крепче сжала руку графа.

– Не думайте об этом. Уверен: то, что повторения до сих пор не случилось, – хороший знак.

Вивьен кивнула:

– Да, конечно. К тому же Грегори говорит… – голос слегка дрогнул, – что речь его стала яснее и восстановилось движение в левой руке. Но, Оливер! – Она повернулась и посмотрела блестящими от слез глазами. – Если бы вы его видели! Вы же знаете, как папа силен и полон жизни. А сейчас лежит бледный, вялый, безучастный. Ни света в глазах, ни тепла, ни смеха. Понимаю, что звучит нелепо, но я впервые осознала, что отец стареет. И даже может умереть!

Вивьен порывисто встала и принялась ходить по комнате.

– Невыносимо видеть его в таком состоянии. До чего же, наверное, мучительно лежать в постели, не имея возможности встать и заняться обычными делами. Тяжело выносить заботу, суету, постоянное внимание, не иметь возможности пошутить или сказать комплимент – Она остановилась и, пытаясь сдержать рыдания, прикрыла рот рукой.

– Вивьен. – Оливер встал и подошел. – Надо успокоиться!

Вивьен покачала головой.

– Конечно, он не воспитывал нас так, как следовало. Всегда оставался… невнимательным. Да и жизнь его трудно назвать образцовой. Человек во власти пороков… азартные игры, пьянство и… многое другое, о чем я не должна знать. Но я его люблю. И если он умрет… – Слезы потекли по щекам. – Не знаю, как это пережить!

Вивьен разрыдалась, а Оливер обнял и нежно прижал к груди.

– Конечно, вы его любите. – Пытаясь успокоить, он провел ладонью по спине. – И все будет хорошо, вот увидите.

Вивьен доверчиво прильнула. В объятиях графа тревога последних часов медленно отступала, и совсем не хотелось думать о странности ситуации: почему Оливер ее утешает? Зачем они стоят, обнявшись, посреди комнаты, когда в любую минуту может заглянуть слуга? Единственное, что сейчас имело значение, – это тепло сильных рук и то утешение, которое они дарили.

Слезы постепенно стихли, а потом иссякли. Устав от рыданий, Вивьен помедлила, словно не хотела расставаться. Возле уха ровно и уверенно билось сердце, тепло обволакивало и успокаивало. Дыхание легко касалось лица, и можно было ощутить мужественный аромат: терпкий запах одеколона с едва заметным оттенком табака и портвейна. Должно быть, после ужина граф наслаждался сигарой и стаканом доброго вина, и в эту тихую минуту Камелия сообщила о записке. Удивительно, что он прервал вечерний отдых и немедленно приехал. Вивьен тихо вздохнула и придвинулась чуть ближе.

На миг объятие стало крепче и из теплого превратилось в жаркое, а потом руки медленно опустились. Граф отстранился, достал из кармана ослепительно белый, безупречно сложенный платок и начал бережно вытирать ей слезы. Вивьен подняла голову. Его лицо было совсем близко, и ничего не стоило заглянуть в серебристые глаза, опушенные черными бархатными ресницами. Глаза эти оказались теплыми и внимательными и смотрели с выражением такого искреннего участия, что внезапно защемило сердце. Прохладный шелк платка легко касался кожи. Только сейчас стало ясно, как близко стоит Оливер.

Но уже в следующую секунду пальцы обдало огнем, а глаза внезапно потемнели. Платок выпал из руки и незамеченным скользнул на пол.

– Вивьен. – Голос прозвучал ниже, гуще обычного; имя как будто нечаянно сорвалось с губ.

Вивьен ослабла, потеряла способность стоять и, чтобы удержаться на ногах, уперлась ладонями в широкую грудь. Сильные руки сжали, подхватили, приподняли…

Губы встретились и сомкнулись. Его рот с нежной настойчивостью требовал ответа. Вивьен вцепилась в отвороты сюртука, как будто боялась потерять полноту ощущений. Все вокруг исчезло; остались лишь горячий бархат губ, мягкая ткань под пальцами и огонь, безжалостно сжигавший изнутри.

Оливер обнял ее, склонился и спрятал лицо в изгибе плеча. Начал целовать шею, медленно поднимаясь к волосам. Уткнулся в висок и на миг замер. Вивьен стояла неподвижно и блаженно впитывала нежность и покой.

Наконец он поднял голову и легко поцеловал в лоб.

– Вивьен…

Она покачала головой:

– Нет. Не говорите этого.

Он улыбнулся, опустил руки и отступил.

– А откуда вы знаете, что я собираюсь сказать?

– Не знаю. – Она взяла его за руки и улыбнулась в ответ. – Но я знаю вас.

– Хорошо. Тогда ничего не скажу. – Он сжал ладони, однако тут же выпустил и отошел в сторону.

На лестнице послышались шаги, и вскоре в комнате появился Грегори.

– Стьюксбери, Дженкс сказал, что вы здесь. – Он подошел и пожал графу руку. – Спасибо.

– Услышал о вашем отце.

– Да. Надеюсь, скоро ему станет лучше. – С улыбкой в глазах Грегори посмотрел на сестру. – Оставил папу с камердинером; он уснул, пока я ему читал. Кажется, тебя это не удивит.

– Ничуть. – Вивьен усмехнулась. – Если позволите, господа, я, пожалуй, тоже поднимусь к себе.

– Конечно. День выдался нелегким. – Лорд Сейер повернулся к графу. – Пойдемте со мной, Стьюксбери. Выпьем по стаканчику бренди, чтобы вам было не так холодно возвращаться.

– Благодарю, с удовольствием. – Оливер поклонился Вивьен. – Доброго вечера, миледи.

– Спокойной ночи. И спасибо.

Граф пристально посмотрел ей в лицо, кивнул и вслед за Грегори вышел из комнаты. Вивьен долго стояла неподвижно и слушала, как удаляются по коридору шаги, а потом наклонилась, подняла платок и прижала к щеке.

Потом едва заметно улыбнулась, спрятала платок в карман и пошла наверх.