Текст книги "Пепел"

4

Сугимото позвонил после десяти вечера. Я повязал галстук и выскочил из квартиры Йоси, на ходу надевая пиджак.

Через пятнадцать минут я был в больнице.

Парни из старшей семьи толпились в вестибюле. Один из них увидел меня и бросился к лифту, чтобы нажать кнопку вызова.

Тело босса уже перенесли в покойницкую, расположенную в подвале.

Когда я вошел, Кураучи поднялся мне навстречу.

Я поднял простыню, прикрывавшую лицо старика. Оно было удивительно спокойным. Казалось, он крепко спит.

– Отмучился. Кажется, умер, не приходя в сознание.

– Не так уж плохо для того, кто был якудза, как ты думаешь, Кураучи-сан?

– Ты прав.

– Босс всегда говорил, что не к лицу якудза умирать где-нибудь в подворотне. И ты смотри, умер в частной клинике.

Я заплакал. На сей раз преднамеренно. Кураучи тоже пустил слезу. Мы стояли рядом и плакали, как дети, потерявшие отца.

Потом мы присели на стулья возле покойника. Появился Сугимото; он подошел к телу старика и положил ладонь на его руку. Минутой позже в помещение морга вошли все дяди. Я подумал о том, что теперь босс действительно мертв. Какая-то часть моего сознания не принимала этого, хотя старик лежал здесь, передо мной.

– Все готово, Кураучи? – спросил кто-то, и мы оба посмотрели на говорившего.

– Все близкие уже знают, остальным я сообщу утром. Завтра устраиваем поминки, послезавтра состоятся похороны.

– Хорошо. Можешь располагать нашими людьми, – произнес Ояма.

Он действительно привел с собой нескольких парней. "Где же они были, когда клан воевал?" – подумалось мне.

К зданию больницы подогнали микроавтобус. Дяди, Кураучи и я вынесли тело к машине.

Наступила ночь, и движения по улицам почти не было. Во главе процессии шел "мерседес" Кураучи, за ним – микроавтобус с телом босса, потом машины, в которых ехали дяди, и замыкал кортеж мой автомобиль.

– Все думаешь: "Когда, когда?", а потом это происходит, и не верится, что это случилось, – сказал Сугимото, сидевший рядом со мной.

В больницу я взял семерых парней из нашей семьи.

– Подобные вещи всегда некстати.

Доктора сказали, что в течение суток ничего не случится. Поэтому даже Кураучи уехал из больницы, хотя в этот вечер он должен был дежурить возле босса. Старик умер в одиночестве.

За полчаса мы добрались до штаб-квартиры. У входа выстроились остатки старшей семьи – человек двадцать.

Тело босса поместили в отдельной комнате на хлопчатом матраце. В офис непрерывно прибывали люди – все хотели попрощаться со стариком. Такого столпотворения эти стены еще не видели.

– Синичи-сан будет принимать близких и родных. Дядя, ты руководишь похоронной комиссией. Я позабочусь об остальном.

Кураучи говорил негромко, наклонившись к уху Оямы. Он собирался принимать траурные взносы – это у него хорошо получается.

Люди все входили; в целом атмосфера была благопристойна – народ пришел проститься с человеком.

– Хватит на сегодня. Пусть подежурят снаружи. – Кураучи опустился в кресло рядом со мной. – Давайте разъезжаться. Надо отдохнуть перед похоронами.

Я вышел на улицу. Паренек из старшей семьи проводил меня до машины.

– Куда едем, босс?

– В офис, Сугимото. Все там?

– Все до последнего человека, кроме тех, кто на дежурстве.

Наступили дни, в которые проверяются люди. Вопрос в том, смогут ли мои парни выдержать проверку. Наверняка среди них есть такие, на кого нельзя положиться в трудную минуту. Скорее всего на днях мы узнаем, кто есть кто.

– Мы купили лучшие цветы, приготовим миллион иен в качестве пожертвования, – произнес Сугимото.

– Звучит неплохо.

Сугимото не стал уточнять детали. Я тоже молчал, и так мы добрались до офиса.

Войдя в помещение, я первым делом переоделся в черный костюм, повязал черный галстук. Потом собрал всех парней и сообщил им, что босс скончался. Один малый курил, и Сугимото сделал ему замечание. Атмосфера в офисе стала напряженной.

Минут пятнадцать я держал речь. Кажется, никогда раньше не говорил так долго. Я сам удивился, как гладко у меня выходило – хвалебные фразы лились одна за другой. Некоторые ребята помоложе расчувствовались почти до слез.

Когда я закончил, Сугимото сообщил каждому обязанности на грядущий день и отпустил их.

Я уселся за свой стол. Перед тем как выйти, парни подходили ко мне и желали спокойной ночи.

Это был уже не тот тесный офис – недавно мы переехали. Здесь у меня имелся свой кабинет, и даже если наша семья увеличится до ста человек, места хватит всем.

– Что вы собираетесь делать, босс? – спросил один парень.

В эту ночь была его очередь дежурить в офисе, и он остался. Обычно мы оставляем пару парней, но сегодня здесь находилось четверо, корме меня и Сугимото.

– Остаюсь здесь.

– У нас даже матраца нет.

– Я спать не собираюсь. Парень поклонился и ушел.

Сугимото принес два бокала и виски. Мне подумалось, стоит ли выпивать за покойного вот так, вдвоем. Вообще-то зависит от того, кем он был для тебя и с кем ты пьешь.

– "Олд Парр", да? – спросил я, взглянув на этикетку.

Сугимото налил по полбокала. Льда не было.

Свой виски я выпил одним духом. Сугимото отхлебывал понемногу. Один из парней тихо подошел, принес лед и арахис. В желудке поднялась горячая волна.

– Завтра можно выбросить на рынок побольше наркоты, – заметил Сугимото. – Ее не хватает, наркосеть старшей семьи больше не действует.

– Отправь на это дело четверых или пятерых парней.

– Троих будет вполне достаточно.

– Одного надо будет оставить на телефонах.

Все остальные отправятся со мной в храм, где пройдут сначала поминки, потом – похороны. Все – с нарукавными повязками нашей семьи. Кураучи отдал распоряжения по церемонии поминок и похорон. Мне отвели не самое видное место, но по количеству людей легко будет понять, кто сегодня на подъеме.

Я выпил еще виски. Все молчали. Парни, оставшиеся в офисе, даже не включали телевизор. Не знаю, шла ли еще какая-нибудь программа – было почти три часа ночи. Я подумал, что если уйду к себе в кабинет, то ребята смогут хотя бы вздремнуть, но вставать мне не хотелось.

– Почему бы вам всем не выпить? – произнес я, но никто даже не двинулся с места.

Только после того как Сугимото кивнул, один парень подошел к столу, и мой младший босс налил ему полный стакан.

На рассвете кто-то сходил в круглосуточный магазин и купил еды. Наверное, Сугимото распорядился.

Кроме продуктов, парень принес зубные щетки и одноразовые бритвы.

Уже около восьми я перекусил; все остальные давно позавтракали. Потом побрился, почистил зубы, причесался. Без десяти девять к офису подкатил черный "мерседес".

– Всего на два дня. Я одолжил у своего приятеля. Все семьи будут на поминках, вот я и подумал, что так будет лучше.

Сугимото прав. Никогда не знаешь, что о тебе скажут или подумают другие якудза. Если заявлюсь в своей побитой колымаге, это не поднимет меня в глазах присутствующих.

Но я еще не был уверен, что так необходимо. Хотелось сказать об этом Сугимото, но он уже повернулся ко мне и радостно кивнул.

В "мерседесе" я чувствовал себя великолепно. Позади ехало еще шесть автомобилей с моими людьми. Небольшой парад. Наверное, придется все-таки купить "мерседес". Может, придется выполнить какую-нибудь опасную работу, чтобы заплатить за него.

Мы приехали в храм.

Служители уже украсили буддийский алтарь свежими цветами. Прибыли почти все члены старшей семьи, но из других семей еще никто не появился.

Кажется, Кураучи и его подчиненные были изумлены, когда увидели всю мою семью.

– Все в твоем распоряжении, Кураучи-сан. Не только парни, но и лично я.

– Благодарю, брат Танака. Пока все нормально. Пока все нормально, но когда начнут прибывать гости, нам потребуется помощь – надо будет направлять машины и встречать людей.

Кураучи говорил учтиво, но довольно глухо.

Гости непременно заметят, что людей у меня больше, чем в старшей семье. Эта мысль явно не радовала Кураучи. Сугимото распределил наших парней, я ушел под тент и сел. Подвозили цветы. Из влиятельных семей подъехало всего несколько человек.

– Босс был уважаемый якудза. Стоит только посмотреть на цветы, чтобы понять это, – заметил я.

– Это так. Его хорошо знали в нашем мире.

– Кураучи, ты второй босс основанного им клана. Тебе надлежит и вести себя соответственно. Помни, ты в ответе и за мою семью.

Я закурил. У нас принято, что один товарищ всегда предлагает огонь другому. Едва ли мне стоило прикуривать самому – это означает, что я занимаю подчиненное положение.

К полудню были завершены все приготовления к поминкам. В зале для приема гостей расставили пищу и напитки.

Сугимото пригласил меня внутрь. Он как-то сумел обеспечить столько приборов, сколько потребуется для застолья. Совсем как хорошая хозяйка.

Около трех прибыли все дяди. Появился отряд полицейского спецназа. Более ста копов оцепили территорию вокруг храма.

Начались поминки.

Возле стола, у которого принимали поминальные пожертвования, моих людей не было. Я не хотел, чтобы потом говорили, будто мои ребята что-то стянули под шумок. Наши парни встречали гостей, регулировали движение и провожали отъезжающих.

Прибыли несколько боссов известных семейств из области Канто. Считая с заместителями, набралось человек двенадцать в ранге боссов. Некоторые подходили ко мне, спрашивали: "У тебя теперь своя семья?"

Мало кто знал, что у меня свой бизнес; таким образом, на похоронах и стало широко известно об этом факте. Сумма пожертвований составила всего около двух миллионов.

Поминки завершились почти в десять вечера.

Когда были закончены приготовления к похоронам, я собрал своих людей. Кураучи просил остаться, но мы уже настроились поехать в свой офис, выпить и закусить.

Мы ехали в "мерседесе", и Сугимото сообщил:

– Я постарался познакомиться со всеми. Представлялся младшим боссом семейства Танаки, и это производило впечатление. – Я молча кивал. – Вы выглядели на все сто, босс. Я вами гордился. Куда там до вас Кураучи.

Что-то было не так. Не привык я так себя вести и чувствовал себя не в своей тарелке. Я всегда жил как собака. А теперь "мерседес", своя семья...

Успех? Почему бы и нет? Если бы я остался в старшей семье и стал преемником, результат был бы тот же.

Наверное, я просто достиг того периода жизни, когда усилия начали приносить плоды.

По правде говоря, я чувствовал себя увереннее, когда запугивал или лупил кого-нибудь. Никак не могу задавить в себе хулигана.

– Завтра на похоронах народу будет еще больше, господин. Вам следует вести себя с таким же достоинством, как сегодня, босс.

– Ребята из старшей семьи о чем говорят?

– Нервничают. Малость напуганы. Опасаются, что Кураучи арестуют за старые дела с наркотиками. Думаю, многие из них рассчитывают на нас, если что случится.

– Вряд ли Кураучи собирается за решетку.

– А меж тем скоро он туда отправится. И парни чувствуют это. Кураучи-сан, думаю, тоже.

Сугимото негромко рассмеялся.

5

Из офиса я ушел после полуночи.

Мы с парнями продолжили поминки по боссу, но это уже больше походило на дружескую вечеринку; еды и выпивки было достаточно.

Провожая меня на улицу, Сугимото сказал:

– Надо бы послать кого-нибудь с вами, чтобы отвез до дома. Двое парней вообще не пили, так что могут вести машину.

– Ладно, я возьму такси.

– Пожалуйста, простите их. Они мало что знали о боссе клана.

– Я не обижаюсь. Они не могут по-настоящему расслабиться, пока я с ними. Позволь им еще посидеть, выпить. Если будешь все время держать их в ежовых рукавицах, выкинут такое, что не обрадуешься.

– Вы правы.

– Я буду в Накамегуро. К восьми утра приеду, постараюсь навести в офисе порядок.

– Я поймаю для вас такси. Мы вышли на главную дорогу.

– Босс, давайте уничтожим старшую семью.

– Не сегодня, Сугимото. Прошу тебя.

– Я подумал об этом на поминках. Мне пришло в голову, что старик перевернулся бы в гробу, если б узнал, что его преемником стал Кураучи. Я стоял и думал об этом.

– Возможно, Кураучи объединится с дядей Оямой.

– Все равно у них нет будущего.

– Это так.

Я достал сигарету, и Сугимото поднес мне зажигалку.

– Мы можем раздавить их, босс. Сил у нас хватит. Вы были достаточно терпеливы, когда создавали нашу семью.

– Всех передавить, так?

– В конце концов, мы ведь якудза.

Сугимото еще многое для меня сделает. Наверняка он то же самое думает обо мне.

– Накамегуро, – произнес Сугимото, обращаясь к таксисту.

Я сел в машину, не выпуская сигареты изо рта.

– Извините, господин, не могли бы вы выбросить ее? – произнес шофер, и Сугимото тут же наклонился к открытой дверце:

– Вы ведь не хотите умереть, господин таксист?

– Что? Умереть?

– Нашему боссу следует выбросить сигарету? Потрудитесь повторить это еще раз.

– Оставь, Сугимото, это же лох.

– Хорошо, но если он не заткнется, дайте ему по физиономии. Я запишу номер машины. Потом позвоню в фирму и раскручу их на пять-шесть миллионов. Или просто утоплю этого придурка.

– Хватит.

– Накамегуро, ты понял?

Дверца захлопнулась, и машина медленно тронулась. Шофер явно испугался. Я смотрел через стекло на проплывающий мимо город. Потом снова закурил, но таксист не произнес ни слова, даже стекло не опустил.

– Простите, – произнес он, когда мы остановились у светофора, – где в Накамегуро?

– У станции.

– Хорошо.

Машина поехала, и я снова уставился в окно.

Внезапно мне вспомнилось, как я впервые убил человека. Я уже забыл почему. Когда нож вошел ему в живот и я провернул клинок, то по лезвию в мою ладонь передалась судорога, будто его внутренности сжались в комок. Почему-то о своем втором трупе я ничего не запомнил. А вот первый навсегда остался в памяти.

– Станция.

Машина остановилась. Я протянул шоферу две банкноты по сто иен.

Я пошел по дороге вдоль реки, больше похожей на канал. Ее называли рекой, но только днем можно было заметить, что вода в ней движется, а сейчас, ночью, поверхность казалась мертвой.

Я приблизился к дому Йоси. У подъезда горел свет. Неожиданно кто-то скользнул из темноты мне навстречу:

– Вы Танака, ведь так?

Наверняка убийца, подумал я. И никакой гарантии, что он один.

– Да, я Танака.

– Где вы спрятали Йоко?

– Йоко?

– Не притворяйтесь, что не знаете ее!

Он вытащил руку из кармана – в ней был нож. Он даже не знал, как им пользоваться – держал неправильно.

– Йоко? Ты говоришь о шлюхе?

– Это по вашей вине она стала проституткой.

– По моей вине? Ты шутишь? Она проститутка, потому что ей это нравится.

– Я убью вас!

Молодой парень, лет двадцати.

Я отбросил пиджак, висевший на руке. Одно это движение заставило его отступить на два шага. Он спрятал руку с ножом в карман.

– Итак, ты меня поджидал?

– Я ждал Йоко.

– Ну конечно. А тут я. Зачем тебе нож? Хотел зарезать Йоко?

– Я хотел заставить ее слушать.

– Она не слушает тебя? Ты вонючий кусок дерьма. Зачем ей тебя слушать? Женщина, которую ты любишь, – шлюха. Просто купи ее, и все дела. Или ты не мужчина, что не можешь купить ту, которую любишь? Если не можешь, то ты просто кусок дерьма.

Я знал, что эти слова могут спровоцировать его. И все равно настойчиво повторял их. Вместе с пиджаком я отбросил чувство осторожности.

– Йоко не...

– Она дешевая потаскуха.

Он зарычал, бросился на меня и ударил ножом. Удар пришелся прямо в живот. Вернее, он не ударил, а ткнул. Нож лежал в ладони неправильно, поэтому клинок направился не вглубь, а вскользь.

Когда парень увидел кровь, хлынувшую из раны, его начала бить крупная дрожь. Я просунул руку под рубашку и коснулся раны. По пальцам потекла кровь. Почему-то мне захотелось смеяться.

– Ты почему меня не убиваешь?

Я шагнул к нему навстречу. Я смеялся, зная, что будет дальше. Снова шагнул – он отступил назад.

– Если ты меня не убьешь, то сам простишься с жизнью.

Еще шаг. У него отвисла челюсть, он весь дрожал – я хорошо это видел в свете фонаря. Он почти не мог стоять на ногах, и я ударил его в подбородок. Он наткнулся на бордюр и рухнул на землю. Наверное, обмочился.

После этого я взял себя в руки. Стоял и смотрел на него сверху вниз. Парень корчился на земле с открытым ртом, его трясло. Говорить он не мог.

Я оглянулся, подобрал пиджак, вошел в подъезд и вызвал лифт. Кровь сочилась сквозь рубашку, но не так чтобы очень сильно.

Седьмой этаж. Я позвонил, и Йоси открыла дверь.

– Дай нитку и иголку.

Пройдя прямиком в ванную, я разделся. Рубашка так пропиталась кровью, что ее можно было выжимать. Кровь попала и на брюки. В длину рана была сантиметров десять. Клинок рассек мышцы на глубину до трех сантиметров.

Йоси принесла иголку и нитки. Я вонзил иглу в свою плоть; она вошла легко. Принялся потягивать нить, делая стежок. Кровь все сочилась. Второй стежок. Йоси издала какой-то странный звук. Она возбудилась. Даже сильнее, чем обычно. Взгляд расфокусировался.

Я сделал третий стежок, четвертый. Всего получилось семь стежков. Потянул за нить, затягивая ее и сводя края раны. Порез закрылся, и я завязал нитку на узелок.

Пальцы слиплись от крови; кровь сбегала по животу, потекла по бедру. Йоси коснулась бедра левой рукой,

снова издала тот же странный звук и вдруг прижалась к окровавленной коже лицом.

Я сидел не двигаясь и ждал, когда Йоси закончит мастурбировать.

Потом включил душ и смыл кровь холодной водой. Стоя в ванной, плеснул водой в лицо Йоси.

Из нас получилась замечательная пара, подумалось мне. Пришлось дать себя порезать, чтобы она узнала, что такое настоящая кровь.

Помывшись, я приложил к ране полотенце, вышел в зал и уселся на диване.

– Сейчас принесу что нужно, – сказала Йоси, снимая с себя мокрую одежду.

Она уже пришла в себя и могла говорить.

Йоси достала из аптечки антисептик и марлю. Кровь остановилась. Я отнял от раны полотенце и приложил марлю, пропитав ее антисептиком.

Увидев рану, Йоси снова начала постанывать.

– Одного раза достаточно.

– Прекрасно, – холодно произнесла она.

– Пиджак у меня в порядке, а брюки в крови. Почисти и погладь. Завтра я их надену.

– Займусь этим прямо сейчас.

Взяв брюки, Йоси вышла в ванную. Они были запачканы только возле пояса; в крайнем случае можно прикрыть пиджаком.

Кровотечение почти прекратилось. Зато пришла боль. Я посчитал, что внутренности он мне не попортил. У него просто сил не было, чтобы ударить как надо.

Я сидел и думал. Вообще-то в таких случаях я бью человека до смерти. А тут один раз ударил. Старею, наверное.

Йоси вышла из ванной и взялась за утюг.

Я сменил повязку – окровавленную марлю снял, чистую прижал к ране.

– Есть у тебя хорошая рубашка?

– Есть две. Только что из прачечной.

Галстук я снял еще раньше и спрятал в карман пиджака.

– Я немного посплю. Если не проснусь к семи, разбуди меня. Вата у тебя найдется? Если нет, раздобудь кусок ткани. Надо наложить тугую повязку. Примерно вот такой ширины.

Я показал пальцами, какой именно. Потом нырнул в постель.

Из-за боли я заснул не сразу.

Жить как собака. Сдохнуть как собака. Неожиданно в голове всплыло, откуда это у меня.

От старика, от босса. Когда я встретился с ним, мне было девятнадцать.

– Ты похож на собаку. На голодного бродячего пса. Тогда босс был молод. И амбиции у него были такие,

что искры сыпались из глаз.

Почему-то в голове у меня засела эта фраза: "Как собака". Я и собирался жить и сдохнуть как собака. Был готов к этому с тех пор, как услышал эти слова от старика.

Сам не заметил, как уснул. Потом Йоси разбудила меня. Было семь утра.

Побрившись и сменив повязку, я несколько раз обернул торс длинной полосой материи, стараясь, чтобы ткань поплотнее легла на рану.

Йоси тщательно отгладила пиджак и брюки – костюм выглядел как новый. Я чувствовал боль в боку, но понемногу привыкал к ней. Мои кишки остались целы.

– Знаешь, ты странная женщина. – Я хотел сказать ей, что мы подходим друг другу. – Думаю, ты была бы в экстазе, если бы меня всего изрезали и я корчился от боли.

– Сердишься?

– Нет.

– Я сама была поражена, но ничего не могла с собой поделать.

– Все прекрасно. Со мной можно так себя вести. Я всего лишь собака.

Йоси не поняла, что я хотел сказать. Она сварила кофе, и я съел пару тостов.

– Вид у тебя неважный.

Я потерял много крови. Наверняка выглядел хуже, чем обычно. Это очень хорошо – как раз для похорон.

– Не понимаю, как это возможно – самому зашить такую рану на собственном теле.

– Мы, якудза, сами зализываем свои раны. Вот такие мы люди.

Я встал и вышел в прихожую. Когда надевал обувь, боль резанула особенно сильно. На одном ботинке заметил пятно крови.

– Придешь сегодня вечером?

– Никогда не задавай якудза подобных вопросов, – ответил я, обуваясь.

Выйдя на улицу, я не смог определить, где именно произошла стычка с поклонником Йоко. Где-то рядом с подъездом.

Сначала я прошелся по улице вдоль реки, затем вышел на главную дорогу, чтобы поймать такси.

Жить и сдохнуть как собака. Ничего не изменилось. Я продолжаю жить как собака. Собака и есть – вот кто я такой.

Остановив такси, я назвал адрес нашего офиса. Машина помчалась по городу, залитому утренним солнцем.

У входа в офис стояло четверо парней. Одного я видел впервые.

– Ты кто?

– Его зовут Канеко. Он новенький. Помогает убираться в офисе. Брат Сугимото его привел, – объяснил один из парней.

Канеко низко поклонился.

– Похож на бродячего пса, – произнес я и повернулся к нему спиной.

Вошел в офис – все уже блестело чистотой.

– На похоронах соберется весь клан. Постарайтесь быть на высоте. Ведите себя так, чтобы боссу не пришлось за вас краснеть, – обратился к семье Сугимото.

Парни ответили дружным громким кличем и поклонились.

– Едем? – спросил Сугимото и первым вышел из офиса.

Черный как ночь "мерседес". Бродячий пес Канеко гордо застыл у машины и придерживает открытую дверцу.

– Когда придет твоя очередь умирать, желаю тебе выглядеть так же.

– Спасибо!

Я сажусь в "мерседес" и достаю сигарету. Сугимото подносит зажигалку. "Мерседес" трогается, я медленно выпускаю струю дыма и закрываю глаза. В голове – ни единой мысли.