Текст книги "Разоблачение"

ГЛАВА 10

Узкая, затянутая туманом долина была отличным укрытием для бандитов. На берегу бурной реки стояли четыре жалкие лачуги, с одной стороны их прикрывали деревья, с другой – склон холма. Попасть сюда можно было по идущей по горам тропе, которая прекрасно просматривалась, а сама долина терялась среди множества ей подобных в Кувайских холмах. Правда, был еще один путь, трудный и опасный, идущий с севера в глубь скалистых гор, но, чтобы пройти по нему, в провожатые нужно было брать орла. Сверху же долину закрывали от посторонних глаз нависающие утесы и клочья тумана. От любых глаз, но не от глаз волшебника, которого с детства учили видеть то, что скрыто от других.

– Не больше двадцати, – прошептал я Александру, который лежал рядом со мной на камне и всматривался в темноту. – Пятеро лучников у входа в долину, три слева и два справа. Вместе с теми, что стоят снаружи, будет восемь. Те шестеро, что приехали, еще не спешились, они стоят в северной части долины. Трое всадников ранены. – В воздухе чувствовался запах крови и боли. – Двое вышли из дома им навстречу. Они…

Я хотел сказать, что один из встречающих был тем кого мы искали. Айвор Лукаш, Меч Света, глава бунтовщиков. Но я не смог бы объяснить, почему я в этом уверен, разве что потому, что от его присутствия веяло силой. Хотя я не ощущал его обычными чувствами. Возможно, опыт предыдущих битв? Или надежда? Нужно было подождать. Пусть надежда оправдается. В сражениях с демонами внешние проявления некоторых вещей и твое ожидание их редко оказывались правдой. Но сейчас речь шла об обычных людях, – возможно, и обычным человеческим инстинктам можно доверять.

– В южной части, под деревьями, есть еще какой-то человек, отдыхает. Во втором доме могут оказаться спящие. Два дома поменьше пусты.

– Ничего себе! Я бы брал тебя с собой во все походы, – прошептал принц. – Мы бы их за месяц разгромили.

– Мой господин, ты обещал.

– Да, да. Я здесь, чтобы поговорить. Не проливать кровь. Ты точно не поедешь дальше с нами?

– Точно. Я не могу. – Меня ждали другие битвы, а вмешательство в подобные дела лишь осложнило бы мое положение.

Пока мы ехали на восток, тщательно обсудили все детали. Через некоторое время встретились с более крупным отрядом дерзийцев: пятьдесят человек ждали нас у подножия холмов. Один из заключенных рассказал, что Айвор Лукаш прячется в Кувайских холмах. Место необычное, далеко от больших городов, среди людей, больше знакомых с искусством пения, чем с ремеслом войны.

Я заранее сказал принцу, что тот, кто освобождает рабов и восстанавливает справедливость, не может быть моим врагом. Я никогда не подниму меч и не пролью кровь такого человека. Но согласился помочь Александру разобраться с теми, кто мешал ему воплощать в жизнь его устремления. Мне верилось, что он особый правитель, правитель, которого еще не знала история, призванный принести в мир порядок и справедливость. Он пообещал мне, что начнет с переговоров.

Фиона всю дорогу была мрачнее тучи. Александр приказал привязать ее руки к седлу и поручил одному из солдат держать поводья лошади. Не знаю, поняла ли она, как сильно ее оскорбили, ведь в Дерзи только особо опасным преступникам или самым презренным негодяям не позволяли править собственной лошадью. Но она, без сомнения, заметила презрительные взгляды солдат и их насмешки по поводу ее мужской одежды. Она легко могла бы развязать путы с помощью мелидды, но не делала этого. Мелидда предназначалась для войны с демонами. Исходящего от нее холода хватило бы заморозить даже джунгли Трида.

После первого дня пути я попросил Александра позволить девушке ехать рядом с нами и освободить ее от общества грубых солдат.

– Я ценю твое желание помочь мне, но я надеюсь разрешить свои проблемы самостоятельно, и мне нужен свидетель того, что рей-киррах все-таки не поработил меня.

– И ты позволишь ей слушать наши разговоры?

Я почувствовал, что краснею:

– Она все равно их слушает.

– Что, она так может? – Он беспокойно обернулся.

– У нее много умений, среди них есть и умение слышать. Это одна из причин, по которой они выбрали ее. – Не стал объяснять ему других причин. А равно и того, почему сна столь ревностно выполняет возложенные на нее обязанности.

Фиона лежала сбоку от меня на голом камне и вглядывалась в туман. Если бы она увидела или услышала что-то кроме того, что видел и слышал я, она все равно не сказала бы. Двое солдат Александра стояли за нами, прикрывая наши спины.

– Надо идти сейчас, пока они заняты прибытием их воинов. Туман скроет нас так же, как он скрывает их. Когда они увидят наше численное превосходство, они пойдут на разговор. – Александр махнул рукой, и один из солдат издал условный крик. Он изумительно точно подражал голосу горной куропатки. На этот звук никто не обратит внимания.

В ответ раздался крик орла, тоже удивительно похожий. Крики передавались по цепочке, пока я не ощутил, что дерзийцы, до этого ждущие в ближайшей роще, начали тихо двигаться к лагерю повстанцев. Принц встал с камня, готовый сразу же спуститься к своему войску, как только оно подойдет.

Но птичьи крики все-таки были замечены – или какое-то движение, или что-то еще. Я услышал сигнал тревоги, и где-то в долине полыхнуло заклятие, ослепившее меня. Маги! Лучи утреннего солнца начали разгонять туман, я увидел, что люди принца мчатся к хижинам.

– Ваше высочество! Отзовите их! – Но Александр уже исчез внизу, под скалой, а кричать громче я не осмелился. – Фиона! Беги за ним! Скажи ему, что они все погибнут! – Лучники возьмут на себя первые ряды дерзийцев, а когда они поймут, что тех гораздо больше, маги просто завалят их кусками скал.

Она колебалась. Я взял ее за плечо:

– Мне плевать на твои чувства ко мне или дерзийцам. Люди идут на верную смерть, их необходимо остановить. Настоящая испорченность начинается с молчания и бездействия. Иди. Я должен остаться здесь.

Она отбросила мою руку:

– Мне не нужны ваши лекции, мастер Сейонн! – Она скользнула на едва заметную тропинку и почти ползком добралась до деревьев.

Я снова свесился с края утеса и снова начал вглядываться в сумрак, напрягая все чувства. В тех двоих, ожидавших подъезжающих товарищей, было что-то странное. Странное, но знакомое. Я должен был увидеть, что именно, чтобы потом описать Александру.

Через некоторое время я ощутил, что дерзийцы вернулись под укрытие деревьев, их дыхание и биение сердец снова слилось с дыханием леса. Вскоре после этого Александр влез на камень и тоже свесил голову вниз.

– Надеюсь, произошло что-то важное. Мы взяли бы их.

– Нет. Смотри, как быстро исчез туман.

– Они не успели бы нас заметить.

– Они услышали нас. Они как-то узнали, что мы здесь. Ты прав, они маги. Смотри…

Предупрежденные о приближении дерзийцев, бунтари были готовы затеряться среди холмов. Они стояли рядом с лошадьми, собираясь уйти по той тропе, что вела глубоко в горы. И отходили очень грамотно. Сначала двинулся внешний ряд стражников, те, что стояли при входе в долину. Потом ряд лучников, которые уже спустились со скал и расположились в центре лагеря. Потом снова двинулся внешний ряд, и так они перемещались, перестраиваясь, молча и слаженно. Тот человек, который отдыхал под деревьями, первым оказался возле лошадей при звуке тревоги. Теперь он скакал к домам, ведя за собой еще двух лошадей, и вот теперь ему навстречу наконец вышли те двое, что стояли в тени у дома. Первый, коротенький человечек с круглым лицом и широкими плечами, сел на коня и махнул своим, чтобы они двигались быстрее. Только когда весь отряд был в сборе, беспокоивший меня человек сел на коня. Он, как и остальные, был одет в обычные манганарские штаны и тунику, перехваченную ремнем. С его плеча свисал лук, за поясом торчал нож, меч привязан к седлу. Прямые черные волосы падали ему на спину. Он был среднего роста и телосложения, но от него почти осязаемо веяло силой.

– Вот он, – прошептал я.

Айвор Лукаш спокойно сидел в седле и водил головой из стороны в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, потом он внимательно оглядел деревья на вершине холма.

– Пригнитесь! – зашипел я, и, хотя звук моего голоса был едва различим, Айвор Лукаш тут же поднял голову и посмотрел прямо на меня.

Я никогда раньше не видел этого лица. Худого. Сурового. Бронзовая кожа туго обтягивала выступающие скулы. На щеках играли желваки. Длинный нос с горбинкой. Темные глаза. Александр был прав. Эззариец. Но самым потрясающим было то, что, когда он поднял голову, я понял, что знаю его. Не важно, что теперь у него другое лицо. Воздух вокруг него сиял. Меч Света… белый кинжал. Человек, севший на коня последним, был тем жрецом, у которого остался мой сын.

– За ними! – Александр вскочил на ноги и побежал к деревьям. – Я не хочу их потерять.

– Погоди… – Голова у меня пошла кругом. Я не мог допустить, чтобы Александр причинил ему вред, но я не мог позволить ему уйти. Я не умел обращаться с младенцами, я не мог дать сыну дом, не мог излечить его несчастную душу, но у меня были меч и крепкие руки, чтобы защищать его. Я должен выяснить, к кому он попал.

Принц уже стоял среди сосен, я видел, как удаляются всадники. Если бы у меня были крылья…

– Что такое? – изумилась Фиона. – Ты не слушаешься своего господина?

– Иди, не то солдаты потащат тебя волоком! – бросил я, отходя от края. Без крыльев я мог надеяться только на свои ноги и лошадь. Как, ради Вердона, мне не подпустить Александра к жрецу, пока я не выясню, кто и что он такое?

Я побежал вниз и нагнал Александра на середине пути к той роще, где ждали его воины. Принц уверенно шагал через корни, вылезающие на тропу. Я перебирал все возможные слова и планы. Как мне убедить его отправить меня вслед за отрядом одного? О чем бы ни договорился Александр с главарем бунтовщиков, я уже никогда не увижу сына и не узнаю, что заставило эззарийца поставить под угрозу безопасность своего народа и прекратить войну с демонами ради такого сомнительного предприятия. О таких вещах не говорят под угрозой потери свободы и жизни. Но даже если я смогу убедить Александра повременить с поимкой этого человека, как я заставлю повстанцев поверить мне? Если их главарь поймет, что я выслеживаю его по поручению дерзийского принца, он прикончит меня прежде, чем я успею открыть рот. Он скорее выслушал бы меня, если бы я был рабом, а не свободным человеком.

Мне нужно было хотя бы немного времени, чтобы разрешить эту дилемму. Мы прошли рядом шагов двадцать, когда я ощутил впереди движение воздуха, там, где тропа поворачивала, зажатая с одной стороны огромным камнем и с другой – подножием холма. Могучее заклинание. Глубокая тишина.

Не размышляя больше о возможностях и последствиях моего поступка, я рванул Александра за руку, одновременно зажимая ему рот. Шедшие за нами двое воинов и Фиона едва не врезались в нас, выскочив из-за поворота. Я молил, чтобы Александр верно понял мои действия. Выхватив из ножен его меч, я быстро, но осторожно провел им по его щеке, оставив под глазом узкий порез. Капли крови потекли вниз, к подбородку.

Александр схватился рукой за щеку, удивленно посмотрел на испачканную кровью ладонь, потом на свой меч в моей руке:

– Какого…

– Я никогда не вернусь! – заорал я, перебивая его.

Один дерзиец уже прижал к земле Фиону, а второй схватил меня огромными ручищами. Потом он башмаком прижал к земле мою руку, из которой успел выпасть меч принца. Выплевывая изо рта кровь и грязь, вяло отбиваясь от выкручивавшего мне руки воина, я запрокинул голову и продолжил:

– Хорошо, закуй меня в цепи снова, но не думай, что я останусь в них вечно. Твоя Империя в огне! Я не Айвор Лукаш, но знаю, что скоро твои рабы станут свободными. – Я позволил воину скрутить себя так, что мог только дышать и вопить. Чем хуже со мной обойдутся, тем лучше. – Я никогда не стану служить тебе снова, лорд Вейни!

Я даже позволил еще одному подбежавшему воину поставить колено мне на спину и завернуть назад руки, а второму – вывернуть мне голову под немыслимым углом и приставить к горлу нож. Александр, с побелевшим от ярости лицом, со стекающей по щеке струйкой крови, уставился на меня так, словно я был восставшим Повелителем Демонов. Услышал ли он, как я его назвал – именем покойника, соединившего наши судьбы? От этого зависело многое.

«Поверь мне. Думай. Даже если сразу не поймешь всего, помни о том, что мы сумели сделать вдвоем. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда».

Принц повернулся к воинам, поняв:

– Привяжите его к дереву, дайте ему пятьдесят плетей и оставьте. Пусть волки научат его, что стоит правда раба. У меня есть дела поважнее, чем беглые. Он предупредил этих разбойников, и теперь нам придется сообщить принцу о неудаче. Ему это не понравится. Я же говорил ему, что переговоры с бандитами не доведут до добра.

Когда Александр начинал подыгрывать, он всегда отдавался процессу всей душой, и для меня это обычно заканчивалось плохо. Прекрасно вышколенные воины (несмотря на разыгравшуюся перед ними странную сцену, они не задали ни одного вопроса) привязали мои руки к дереву высоко над головой. Прежде чем они приступили к порке, Александр обошел вокруг меня, словно убеждаясь, все ли в порядке, и остановился, глядя мне в глаза. На его руке, прижатой к груди, блеснули золотые кольца. Я бродил по его душе, мы были с ним как братья, как отец и сын, как муж и жена, мне не нужны были его слова, чтобы понять вопрос. «Ты уверен?»

– Скажи своему принцу, что его Империя не сможет и дальше жить в несправедливости, – заявил я. – Но если он обратит внимание на тех, кто взывает к нему, поверит тем, кто уповает на него, его слава будет длиться вечно.

– Пятьдесят, – повторил он, развернулся и пошел по тропе. Он держал руку на рукоятке меча, хотя опасность уже миновала.

Никакая магия не может заглушить такую боль. У меня не было умения успокаивать разорванную кожу и мышцы. А Александр не мог назначить меньшее количество ударов. Только не за нападение на себя самого. Те, кто наблюдал за нами – а я был уверен, что они наблюдают, – не поверили бы. Дурацкая затея. Наверняка можно было найти сотню других способов разыграть ссору, но у меня не было времени выбирать. Александр должен был поверить, что я собираюсь следить за его врагами, а разбойники должны были поверить, что я обречен на смерть за неучтивое поведение. Что я буду делать, когда узнаю все необходимое мне, я понятия не имел.

Через некоторое время двое солдат закончили возложенную на них обязанность и поспешили вслед за ушедшим принцем. Порка показалась мне бесконечной. В моем меркнущем сознании мелькнула мысль, что, если Айвор Лукаш не примчится спасать меня, я войду в историю как величайший дурак всех времен. У меня не было никаких доказательств, что среди наблюдавших за нами из леса был тот жрец, но я верил, что он там. И у меня не было никакой надежды на то, что он клюнет на эту приманку, хотя дерзийские воины были совершенно искренни Если разорванная кнутом плоть и стоны что-то значат, вождь повстанцев придет мне на помощь. Но сейчас я был почти уверен, что так и умру, привязанный к дереву, превращенный в сгусток боли.

Мой мозг плавал в тумане, я даже не пытался придумать, что я расскажу, если появятся мои спасители. Единственное, на что меня хватило, – создать заклинание, развязавшее мои веревки. Как только они ослабели, я кулем муки упал на землю, на ковер из сосновых игл. Было еще кое-что, что я должен был успеть до появления кого бы то ни было. От каждого движения у меня перехватывало дыхание, но я сунул руку за пазуху и вытащил кожаный футляр с намерением спрятать ценную вещь. Когда он уже был в моих руках, мне пришлось остановиться и отдохнуть.

Недалеко от тропы мчался поток, ему было наплевать на суету смертных на его берегу. Невероятно, насколько мучительным может стать обычно приятный звук бегущей воды. В горле у меня засаднило, во рту пересохло. Все мои устремления и высокие цели исчезли, заглушенные одним-единственным желанием добраться до воды. Я начал медленно ползти к потоку. Через несколько метров я замер и закрыл лицо руками, меня трясло, дальше двигаться я не мог. Я едва не кричал в голос от боли в спине и понятия не имел, куда спрятать футляр… бумагу с печатью Александра… мою свободу. Еще несколько метров, и моя голова склонилась над водой, но у меня уже не было ни сил, ни желания достать до нее.

Потом у моего рта вдруг возникла кружка с водой, и откуда-то издалека донесся голос, говоривший с легким манганарским акцентом:

– Как такое возможно после того, что они с тобой сделали?

ГЛАВА 11

– Ты же не возьмешь его с нами?

– А что еще ты можешь предложить?

– Прикончить его. Он просто еще один дерзийский убийца, мечтающий уничтожить нас. Их тут было целое войско. Какое еще доказательство тебе нужно?

– Какое-нибудь. У меня к нему множество вопросов, кроме того, он явно рассорился со своими друзьями, если это были его друзья. Несмотря ни на что, я по-прежнему считаю, что думать и слушать важнее, чем убивать. Давай сюда лошадь.

– Ты просто идиот, Блез.

– Я считал бы, что прожил день зря, если бы не услышал от тебя этих слов.

Весь этот обмен любезностями шел у меня за спиной. Те же руки, что дали мне благословенной воды, теперь подсунули под меня свернутый плащ, так что моя голова болталась в воздухе. Все мое тело словно побывало в мельничных жерновах, но я хотя бы слышал.

Голова едва не раскололась от вспыхнувшего где-то надо мной заклятия. Лежа лицом вниз, я не видел ухода скептически настроенного собеседника. Топот копыт навел меня на мысль о лошади, но потом я понял, что лошадь двигается гораздо тяжелее… к тому же запах был другим. Наверное, это козел. Я решил, что все это мне снится.

Однако снова возникшая перед носом чашка с водой разубедила меня.

– Как же ты меня нашел? Только не говори, что идешь за мной от самого Вайяполиса. Мне лучше знать.

Не было смысла притворяться. Я немного приподнял голову и позволил ему влить мне в рот холодной жидкости.

– Спасибо, – произнес я. – Как же ты сохраняешь чужое лицо так долго? Я не знаю ни одного эззарийца, который мог бы изменять свою внешность больше чем на пятнадцать минут.

Он засмеялся, громко и заразительно:

– Значит, будем и дальше играть? Кто кого заговорит, да? Вопрос на вопрос. – Я хотел посмотреть ему в лицо, но побоялся, что моя голова просто отвалится, если я поверну ее. – Я должен открыть тебе глаза. Я не эззариец.

– Но ты выглядишь…

– Да, вне всякого сомнения, у нас имеются общие предки. Но я не из вас. Я никогда не был в Эззарии, ни до, ни после дерзийского завоевания. Я думаю, что мы очень разные.

Он что-то искал в кожаной сумке, сидя на земле рядом со мной. Мне совсем не нравилось положение лицом вниз, спиной к неизвестному могущественному магу, который мог сделать со мной все что угодно, но выбора не было. Я сам не оставил его себе. Человек вскочил на ноги и ушел в облаке света вниз по склону. Через мгновение он вернулся, и я едва не взмыл в небеса, когда он положил мне на спину кусок мокрой ледяной тряпки. Потом он принялся обрабатывать мои раны. Человек явно не был знаком с жизнью рабов. У него были самые лучшие намерения, но никакого навыка.

– Прости, – произнес он, когда я все-таки не выдержал и застонал. – Такие раны лучше заживают, если их промыть. Хотя, судя по твоей спине, ты сам это знаешь. Каких ран тут только нет!.. – Он коснулся креста в круге на моем плече. – Это явно была не первая порка в твоей жизни.

– Именно.

Лес был полон дневных звуков. Прямо над нами трещали две сойки. Деревья поскрипывали от порывов теплого ветра. Жуки и кузнечики шуршали в подстилке из сосновых игл. Мой спаситель выжал тряпку, красная вода потекла на траву, потом он прижал ткань к моему плечу, из которого сочились горячие струйки крови. Совсем не по-эззариански… оставить открытые раны без бинтов… коснуться чужой крови без ритуала очищения… и никакого яснира, чтобы прогнать демонов. Человек снова заговорил со мной, но меня начало трясти, и зрение затуманилось; как я ни старался, я так и не смог открыть глаза. Сознание стало покидать меня, звуки леса и человеческий голос стихли, мои кости и плоть перестали меня беспокоить. На один короткий миг мелькнула мысль, что я понятия не имею, как там с Фионой. Вот и славно. Это явно не то место, куда она захотела бы пойти за мной. Где-то в вышине голос прошептал: «Спи…» Но я не был уверен, что действительно слышал его, потому что уже спал.

Потом последовало несколько часов тряски. Один из толчков разбудил меня. Было темно, я проснулся с ощущением, что какой-то демон наконец-то нашел способ подобраться ко мне и устроить в моей душе хаос. Снилось, что я сгораю в огне дракона, потом – что гибну от яда огромной змеи. Долгое время я твердо был уверен, что подвешен за ноги к паутине чудовищного паука, что не могу дышать, потому что мой желудок оказался у меня в горле, а легкие вытянуты наружу и связаны прочными шелковыми паутинами.

– Тише, приятель! – Крепкие руки держали меня за талию, пока я снова не начал проваливаться в бесчувствие. Голоса начали затихать. – Я не согласился бы жить в таких снах за все золото Императора. Светлые звезды! Блез, заставь его спать. Он едва не оторвал мне голову, когда я сажал его на коня. Похоже, он выбил мне зуб.

Наконец мои глаза открылись, и я смог удержать их в таком положении, хотя ничего не чувствовал, кроме биения собственного сердца. Его ритм напомнил мне, что я не собирался просыпаться полностью. Поэтому я снова задремал, успев отметить, что нахожусь под крышей, а подо мной лежит тощий соломенный тюфяк. Остальные предметы, которые я разглядел в свете свечи, тоже не впечатляли: грубо сложенный закопченный очаг под прорехой в крыше, кипа шкур, обглоданные кости, грязные башмаки, щербатые горшки и мешки с пшеницей и овсом. Часть их содержимого была рассыпана по грязному полу, и мыши беззастенчиво пожирали зерно. Огрызок свечи стоял на перевернутой пивной кружке. Во рту у меня был вкус крови, к лицу прилипли клочья паутины, они щекотали мне нос, хотелось чихнуть. Не стоит. Я закрыл глаза, стараясь подавить это желание.

Меня кто-то прикрыл старым одеялом, и в тот миг, когда я окончательно убедился, что нет смысла просыпаться, чтобы в полной мере ощутить последствия пятидесяти плетей, некто стянул его с меня. Одеяло присохло к почти затянувшейся ране на правом плече и содрало коросту. Я дернулся. От резкого движения мир едва не перевернулся у меня в голове, понадобились все мои силы, чтобы не потерять сознание.

– Прости, прости, прости. Не хотела сделать больно. Просто проверить, как велел мне добрый Блез. «Посмотри, прекратилось ли кровотечение и не вернулась ли лихорадка». Так он сказал мне, я так и сделала. Лихорадки нет. Ты ведь не скажешь ему, что я сделала тебе больно. Просто ткань присохла. Вот и все. Я не хотела причинять боль.

Я немного повернул голову и увидел женщину, стоявшую на коленях рядом с моей постелью. Она покачивалась взад-вперед, кусая костяшки пальцев и бормоча извинения. Длинные черные волосы с проседью свисали в беспорядке, на ней было бесформенное коричневое платье. Она подняла костлявую руку и провела в воздухе над моей спиной. Я вздрогнул, но единственное, что доставило мне неприятные ощущения, было мое собственное движение. Женщина не коснулась меня. Спину немного защипало, потом все ощущения исчезли, за что я был ей очень благодарен.

– Я знаю, что ты не хотела, – ответил я. – Спасибо тебе.

Она повернулась ко мне лицом, отбросив назад волосы. Наверное, ей было лет пятьдесят, и когда-то она обладала чертами классической эззарианской красавицы. Тонкая кость, большие, широко расставленные глаза, полные губы и прямой нос. Но сейчас ее кожа была морщинистой и нечистой, щеки запали, рот ввалился, а глаза… О боги! Ее глаза, черные эззарианские глаза, полны безумия и, хуже того, залиты холодным голубым сиянием от уже очень долго живущего в ней демона.

– Я все сделала как надо, да? Я говорила Блезу, что все еще могу. Другие мне не верят, только Блез.

Я постарался отодвинуться от нее и только сейчас понял, что мои руки и ноги привязаны и я не смогу пошевелиться, даже если на меня обрушится потолочная балка. «Не паникуй. Женщина безумна, но она сказала, что не собирается причинять тебе вреда». Логика не помогла мне успокоиться. Я не был Ловцом, который мог бы послать сообщение в Эззарию, я не был Утешителем, который мог бы связать жертву с Айфом. И у меня не было Айфа, чтобы попасть в несчастную душу женщины. Единственное, что я мог, – срочно прибегнуть к заклятию, которое сможет установить между нами барьер.

– Блез отличный парень. Он любит нас, заботится о нас. Мы никогда не будем нуждаться, так он сказал. Другие гонят нас. Убивают, как в прежние дни. Но только не он – Она коснулась моей головы. Ее прикосновение было легким и нежным. Может быть, глаза подвели меня, ведь в комнате почти темно.

В горле у меня совсем пересохло от волнения.

– Есть ли… можно мне воды? – прохрипел я. Женщина снова закачалась, словно она забыла обо мне:

– Вода… да. У меня есть вода.

– Прошу вас. Мне бы воды.

– Дай ему воды, Сэта, и развяжи руки. Он уже проснулся и не причинит тебе вреда. Правда? – Этот вопрос был задан мне. Спрашивал жрец, бунтарь, маг… или кем еще он был.

Я покачал головой:

– Я никому не причиню вреда.

Женщина склонилась над веревкой, которую мне не удалось развязать, несмотря на все усилия. Она убрала, а вместе с веревкой исчезла и моя неподвижность.

Несмотря на то что ноги остались связанными, я смог сначала встать на колени, а потом сесть. К деревянной стене я не прикасался, хотя боль от ран на спине почти прошла благодаря наложенному женщиной заклятию, но оставались еще синяки.

Сэта подала мне глиняную чашку с чистой водой. Когда я брал ее, то посмотрел на женщину своим особенным взглядом. Она была полностью захвачена демоном.

– Спасибо, – прошептал я, отводя взгляд. На миг задумался, потом закрыл глаза и выпил воду. Как я уже знал после многих лет, проведенных в рабстве, жажда – худшее из испытаний.

Молодой человек уселся на грязный пол, скрестив ноги, и откинул назад длинные волосы. Он взял такую же чашку из рук Сэты и улыбнулся ей:

– Ты отлично справилась, Сэта. Больной быстро поправляется.

Женщина застенчиво улыбнулась:

– Ты поверил мне. Я старалась.

– Как и всегда. А теперь пойди скажи Фаррелу, где я, на случай если я ему понадоблюсь. Пока же останусь с нашим гостем.

Женщина вышла из домика. Сидя я мог лучше разглядеть комнату. Она была совсем маленькой и захламленной огромным количеством не поддающихся определению предметов. Здесь пахло гнилым мясом, холодным, давно не чищеным очагом, грязной одеждой. Все кругом кишело насекомыми, мне бы сейчас очень не помешал конский хвост, чтобы отгонять мух.

– Ты должен держаться подальше от этой женщины, – спокойно произнес я. – Ты хоть понимаешь, что в ней такое?

– Она не сделает тебе ничего дурного.

– Но она…

– Я не собираюсь обсуждать ее с тобой. Если ты дашь мне слово не пытаться бежать, я развяжу тебе ноги и мы пойдем прогуляться. Похоже, тебе не помешает немного проветриться.

– Тебе не нужно моего слова. У тебя мой сын. – Я очень хотел бежать подальше от демона.

– Значит, ты по-прежнему утверждаешь, что ребенок твой. – Блез развязал веревку одним быстрым движением своих длинных пальцев. Его сложение не предполагало в нем какой-то особой силы или выносливости, но у него была удивительно широкая кость и большие руки. Я был выше, но подозреваю, что он был тяжелее.

– Все, что я рассказал тебе, – правда.

Блез отступил назад, не сделав попытки помочь, когда я зашатался на затекших ногах. Он перебросил мне рубаху из коричневой шерсти, похожую на ту, в какой был сам, а потом с интересом наблюдал, как осторожно я надеваю ее на себя.

– Ладно. Меня приучили не верить эззарийцам, и это сложно изменить. Ты был там с дерзийцами по своей воле. На тебе не было кандалов, хотя я вижу, что когда-то они у тебя были. Но в Вайяполис ты пришел свободным человеком. Если хочешь дожить до заката, я советовал бы тебе рассказать мне более убедительную историю.

– Странно, что ты захотел ее услышать. Твой друг был готов убить меня.

– А он редко ошибается в таких вещах.

Я пошел за ним в запущенные сени, а потом наружу, в зеленую долину, очень похожую на ту, из которой накануне бежали мятежники. На берегу потока стояли четыре лачуги, еще несколько виднелось под деревьями. Коновязь. Деревья и скалы. Мы шли по берегу потока.

Кроме нас, здесь не было ни одной живой души. Я чувствовал спящих в домах, часовых у входа в долину, нескольких раненых в хижинах под деревьями. Мои собственные раны молчали. Я много раз мечтал о подобном заклятии, хотя, подозреваю, мне не понравилось бы то, как оно было сделано. И я не мог позволить одержимой демоном женщине прикоснуться ко мне еще раз.

Но сейчас главным было заставить Блеза поверить мне, поэтому я перестал думать о демонах и рассказал ему свою историю, почти не искажая правды, но и не сообщая о моих отношениях с Александром. Я был рабом после захвата Эззарии, сообщил я. Я служил в нескольких дерзийских домах, последний раз – в летнем Императорском Дворце в Кафарне. Два года назад, воспользовавшись суматохой из-за ареста и едва не состоявшейся казни Александра, я бежал и вернулся к своим. Потом родился мой сын, которого увезли из Эззарии.

– И ты выбрался из своих лесов и, рискуя свободой и жизнью, отправился за ним.

– Я должен его увидеть. – Заглянуть в его душу и увидеть то, о чем говорили Исанна и еще трое свидетелей. – Наши законы могут показаться жестокими, но на то есть причины… Некоторые дети… нездоровые дети не могут оставаться в Эззарии. Как я уже говорил тебе, я не хочу его смерти. Я хочу, чтобы он рос в безопасности, рядом с теми, кто будет о нем заботиться. – Пока не смогу войти в его душу и изгнать демона, которому там нечего делать. Но этого Блез не поймет. Он же оставил меня на попечение одержимой женщины.

– И как же ты меня нашел?

Он был воплощенным спокойствием. Мы остановились у деревянного моста, под которым резвился поток. Я понятия не имел, какими именно умениями обладает Блез, но слушал он меня всем своим существом. Нужно как можно ближе держаться правды.

– Один дерзиец из знатного семейства, Вейни, враждовал с Александром, когда я оказался в Кафарне. Он сделал вот это, – я указал на клеймо на своем лице, – чтобы досадить принцу. Он решил, что, если осмелится испортить принадлежащее принцу, это возвысит его в глазах других. Принц не убил Вейни, потому что у того были причины жаждать мести, а у принца Александра, что бы ни говорили о нем и его нраве, очень развито чувство справедливости. – «Вот теперь начнется самое опасное. Ложь. Александр говорил, что я худший лжец в мире. Пусть это будет не так!» – Когда я пошел за тобой, меня схватили дерзийцы. Вейни охотится за Айвором Лукашем, он надеется таким образом вновь завоевать расположение принца, и он почему-то был уверен, что беглый эззарианский раб должен знать все о повстанцах. Он узнал, где вы скрываетесь, и притащил меня туда, обещая отпустить, если я помогу захватить и опознать тебя. Я согласился. Не потому, что я считал тебя врагом, – я, как и многие, одобряю твои действия. Но я подумал, что простым смертным все равно не избежать гибели от дерзийцев. Когда же я увидел, кто ты…