Текст книги "Вкус победы"

– И, – вкрадчиво добавил Мэннерс, почесывая щеку указательным пальцем и выкладывая свои козыри, – после того, как Райф Симмс исполнит свое обещание и разделается с вами.

Реальность поразила ее с силой падающей кометы. Она была совсем уничтожена.

– Вы знали! – выдохнула Эллин, задохнувшись своей яростью и смущением, пытаясь осмыслить тот факт, что он знал об этом.

Этот пиратский наемник, который как на троне возвышался на своей постели подобно какому-то злому Гению, знал, что она спала с мужчиной, имея с ним любовную связь. Это было невыносимо.

– Берт рассказал мне. Успокойся, Эллин, что ты смотришь так шокированно? Ты думаешь, мне не все равно, не один черт, спала ты с одним мужчиной или с несколькими? – его карие глаза были действительно неприятными: они наслаждались сценой ее уничтожения.

– Ты, мерзкий хам! – выдохнула Эллин, отведя взгляд. – Ты точно знал, зачем я пришла сюда, но заставил меня выворачиваться наизнанку! Я тебя ненавижу!

Эллин сделала движение, чтобы выскочить из комнаты в бесплодной попытке драматического ухода, который она уже однажды продемонстрировала, но Мэннерс одним быстрым движением вскочил на ноги и твердо, до боли, сжал ей руку.

– Не делай глупостей, Эллин, – встряхнув ее, бесцеремонно сказал он. – Момент, когда ты уйдешь отсюда, довольная своим величием, будет делом прошлого. Да, я знал, почему ты пришла ко мне. Но я твердо верю в смирение, и оно пришло к тебе. Если ты собираешься закончить скачками на приз Тройной Короны, то тебе для этого понадобится моя помощь, а если бы ты не была такой самоуверенной с самого начала, то не завязла бы по самые уши в неприятностях!

– Отпусти меня! – потребовала Эллин, вырывая руку.

Она больше не собиралась уходить.

Мэннерс едко улыбнулся.

– Хорошо. Я вижу, что ты способна мыслить здраво. Обойдемся без мелодрамы и обсудим дальнейшую стратегию?

Эллин колебалась. Если бы не Шейк и не ее желание закончить гонки Тройной Короной, она бы воспользовалась случаем послать его ко всем чертям. Но при таких обстоятельствах это было равносильно самоубийству. Ей нужен был сопровождающий не только для того, чтобы обеспечить безопасность Шейку и своей репутации, но и для того, чтобы остаться в живых. Уйти сейчас – значит обеими руками отбросить этот шанс. Эллин спасалась от прямого пристального взгляда, отойдя к туалетному столику, на котором стоял графин с виски. Мэннерс знал о ней все самое худшее. Не было смысла притворяться дальше.

– Что ты предлагаешь? – спросила Эллин, понимая, что согласится на все, только бы быстрее уйти из этой комнаты. Тонкой струйкой она налила янтарную жидкость в стакан.

– Тебе нужно большее, чем просто сопровождающий, чтобы защититься от угрозы Райфа.

– Может быть, армия? – язвительно предложила Эллин, позволив себе горестно усмехнуться.

Мэннерс покачал головой.

– Тебе нужен муж.

Она сделала глоток, потом залпом выпила все как лимонад.

– Билл Боланд вряд ли сможет приехать…

– Я говорю не о Билле Боланде, – тщательно подбирая слова, сказал Джошуа.

Его намерение было очевидно. Эллин повернулась к нему, пораженная внезапным поворотом событий. Стакан вдребезги разбился, выпав из ее рук.

– Ты имеешь в виду себя…

– Да, я пожертвую своей холостой жизнью, – Джошуа уверенно посмотрел ей в глаза.

Она икнула.

– Я скорее выйду замуж за Шейка.

Мэннерс иронически ухмыльнулся.

– Скорее, значит бесспорно. Но Шейк не может защищать тебя. Билл Боланд не поймет. А если и поймет, то, скорее всего, расторгнет вашу помолвку. Кроме того, нет времени. Все, что тебе нужно, Эллин, это новое и уважаемое имя, каковым, можешь мне поверить, в этих краях является фамилия Мэннерс. Свадьба должна быть оглашена, и сделать это нужно поскорее. Я не буду… – он замолчал, кисло усмехнувшись, – …требовать… как бы это сказать? Осуществления брачных отношений. Если ты, конечно, не будешь настаивать на этом. Таким образом, после Белмонта мы сможем расторгнуть свой брак, и ты вернешься в Дакоту к своему ранчеру, если, конечно, сумеешь ему объяснить.

Эллин с неприязнью посмотрела на Джошуа, стоявшего в пяти шагах от нее, с трудом скрывая свое отвращение.

– Я полагаю, ты ожидаешь каких-то компенсаций за все эти мероприятия? – спросила она самым саркастическим тоном, на который только была способна. Его дразнящая ложными надеждами улыбка расплылась еще шире.

– Я так понимаю, что буду лишен… хм… твоего общества. В этом случае, я думаю, все будет по справедливости. Моя цена – тридцать процентов от всех выигрышей, которые ты получишь.

– Тридцать процентов! – Эллин чуть не задохнулась.

– Это очень дешево, сама поймешь, – сказал он, уже не улыбаясь. – Конечно, будет еще одно дополнительное условие.

Эллин уставилась на него. Мэннерс уже сказал, что не станет требовать осуществления брачных отношений. Что же он имеет в виду?

– Поцелуй, – ответил он на ее немой вопрос, и теперь его лицо стало непроницаемым, как глухая стена. – Один поцелуй за каждый день нашего брака. И чтобы было оплачено по моему требованию – либо в один день все сразу, либо… как-нибудь по-другому, как я сочту нужным.

– Это самое абсурдное, самое оскорбительное, что я слышала в своей жизни! – отпарировала Эллин шепотом, приходя в бешенство, и ей стало жарко от одной мысли об этом. – Я не стану этого делать!

Мэннерс пожал плечами, по-прежнему не улыбаясь.

– Тогда удачи вам, мисс Кэмерон.

Он повернулся к ней спиной и направился к двери, чтобы проводить ее.

Не мог же он говорить серьезно? Или мог?

– Мистер Мэннерс, – Эллин довели до белого каления, и она не замечала, что говорит сдавленным от отчаяния голосом. – Джошуа…

Когда он на этот раз повернулся к ней, его взгляд был серьезным и абсолютно бескомпромиссным. Эллин отступила на два шага.

– По этому вопросу не может быть никаких переговоров, мисс Кэмерон! – сказал Мэннерс с угрозой, которая была видна в его взгляде. – Это безоговорочно. Поцелуй за каждый день, пока мы будем мужем и женой. Ни больше ни меньше.

Он тяжело дышал, как будто само это утверждение было проявлением усилия. Эллин почувствовала, что ей нужно опереться на что-нибудь. Но она стояла посреди комнаты и поблизости ничего не было, что могло бы ее поддержать.

– Решено? – спросил он, испугав Эллин. Что оставалось делать?

Она кивнула, тяжело сглотнув.

– Решено, – сумела только прошептать Эллин. – Но если ты думаешь, что я…

– Никаких условий, Эллин, – напомнил он ей более мягким голосом, все еще глядя на нее своим непроницаемым взглядом, выбивающим ее из колеи. – Запомнила?

– Чему я обязана столь безграничной щедрости? – отважилась она спросить настолько чопорно, насколько умела.

– Моей доброте, – беспечно ответил Мэннерс, как будто специально желая обидеть ее. – И моей слабости перед слабым полом.

Это был предел. Расплачиваться с человеком, который на ней женится из-за денег, поцелуями. «Самой лучшей шуткой, – печально подумала Эллин, – будет, если Шейк не выиграет деньги и, таким образом, лишит Мэннерса шанса набить свой кошелек. Но это не касалось поцелуев».

Она быстро подсчитала. Двадцать три дня до Белмонта. Двадцать три поцелуя. Глядя на его откровенно плотоядный взгляд, она знала, что эти поцелуи не будут ни невинными, ни дружескими.

– Я… я, пожалуй, пойду, – прошептала Эллин, отводя от него глаза.

– Минуточку.

Он поднял руку и загородил ей дорогу, даже не прикасаясь к ней. Эллин подумала, что не сможет больше ни минуты находиться с ним в одном комнате.

– Что еще?

– Завтра я приду к тебе в три часа, – сказал Мэннерс, теперь его негромкий баритон был лишен резкой насмешки. – Судья будет ждать нас в четыре, и я позволил уже заказать себе в гостинице свадебный костюм. Помни, что все должно выглядеть вполне естественно, Эллин. Никто даже не должен догадываться о реальных причинах, почему нам нужно больше, чем одна комната.

Эллин усмехнулась над иронией судьбы.

– Ты ведь прекрасно знал, что я приду к тебе, – с удивлением заметила она, почувствовав, что попала в ловко расставленную ловушку, и посмотрела в его невыразительные глаза. – Я ненавижу тебя; Джошуа Мэннерс.

– Ты начинаешь повторяться, – заметил он скорее устало, чем обиженно. – Пожалуйста, оденься к завтрашней церемонии. И ради Бога, да и ради себя самой, постарайся быть лучшей актрисой, чем из тебя может получиться жена. Ах, постой. Еще одно.

Она посмотрела на Джошуа, понимая, что он имеет в виду, и стараясь быть как можно менее привлекательной в его глазах.

– Что?

Мэннерс слабо улыбнулся. Если бы сна хотя бы на миг закрыла глаза, то не заметила бы этого довольно соблазнительного выражения. Джошуа стоял совсем рядом, хотя Эллин не знала, как ои мог очутиться так близко, разве что по мановению волшебной палочки. Его сильные руки легли ей на плечи с такой силой, которая напомнила ел, что он – мужчина. Эллин вздрогнула и отступила.

– Ты говорил о поцелуях, – упрекнула она его враждебным голосом. – Но ничего не говорил о прикосновениях или объятиях.

Мэннерс прикусил губу и мотнул головой, как будто сожалея о своей непростительной оплошности.

– Ты – ярая сторонница мелочей, – прошептал он медленным и чувственным голосом, который вдруг захлестнул горячей волной все уголки ее женского существа. – Пусть будет по-твоему.

Джошуа отнял руки и опустил их вниз, как послушный деревянный солдатик. Эллин плотно сжала губы. Она неподвижно застыла, вся дрожа от страха, что может поддаться ему.

Он коснулся губами щеки как раз возле самого рта и задержался так на мгновение, как будто испытывая ее.

«Пожалуйста, – мысленно умоляла она, вдруг почувствовав, что ее страх был небезосновательным. – Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, сделай это…»

Его губы были нежными, но Эллин чувствовала, что он сдерживал свою силу, когда слегка приоткрыл их. Ее тело превратилось в огромный город, в котором все дома содрогались от землетрясения или еще какой-то силы природы, которой невозможно было противостоять. Самый кончик его языка, только кончик, прочертил линию, зажегшуюся огнем у ее дрогнувшей нижней губы.

Эллин не могла дышать. Наконец у нее не осталось другого выхода, как открыть рот и набрать воздух в грудную клетку.

Мужской язык закончил прогулку по очертаниям ее губ. «Дотронься до меня, пожалуйста», – мысленно заклинала Эллин.

Наконец витки мерцающих волн отпустили ее рот, и она больше не могла сопротивляться. Он почувствовал победу и торжествующе слился с ней в поцелуе.

Мэннерс прикоснулся только губами. Униженная, Эллин поняла, что тело выдало ее. Она почувствовала, что прижалась к нему. Его тело было твердым, почти неподвижным: Джошуа сдерживал себя. Ее руки оставались неподвижными, а пальцы вытягивались в немой мольбе. Тепло его тела и слабый, соблазнительный пряный запах табака были разрушительными. Эллин еле сдержала стон. Он выиграл этот раунд, точно соблюдая условия – с опущенными руками.

Его поцелуй исчез, как будто его никогда и не было. Для Эллин это был мучительно сладкий сон, из которого она усиленно пыталась запомнить каждую деталь.

Она была вынуждена постоять немного, касаясь лбом его подбородка, пока, наконец, не набралась сил и смелости посмотреть ему в глаза.

– Это было не так уж плохо, – шаловливо прошептал Мэннерс, поддразнивая ее взглядом, – Правда?

Кое-как Эллин добралась до своей комнаты, хотя ее всю трясло. «На этот раз ты выдержала», – сказала она себе, войдя внутрь и прислонившись к двери, как будто не хотела никого впускать.

«Нужно ли выходить замуж за Билла Боланда, если я его не люблю? Я не могу сейчас думать о нем. Этот предмет вышел из игры».

Эллин нашла другой, более эксцентричный, который выжидает, чтобы занять место Билла Боланда.

Миссис Джошуа Мэннерс. От одного лишь этого имени у нее стало кисло во рту: она вспомнила свои позорные спектакли. Яростно расстегивая воротник, Эллин поняла, что Мэннерс был прав. Она сама попалась в эту ловушку супружества. Но, в конце концов, супружество было меньшей жертвой, чем смерть. Если Берт смог умереть ради своей преданности ей и Мисси, и ради своей веры в Шейка, она, конечно же, сумеет выдержать брак с этим Джошуа Мэннерсом.

В конце концов, если не считать поцелуев, их брак будет фиктивным. Эллин отбросила в сторону блузу и юбку и съежилась на стуле, ухватившись за кончики пальцев ног, с которых так и не сняла чулки.

Миссис Джошуа Мэннерс. Тут же ее захватило воспоминание о его мастерски исполненном поцелуе. Джошуа сумел сломить ее сопротивление одними губами. Эллин вспомнила об их импровизированном спектакле и о его мускулистом теле, которое прижималось к ней, чтобы спрятать от опасных людей. Она вспомнила нежное прикосновение руки к ее лицу, когда он трогал синяк, поставленный одним из захватчиков.

Формальный брак? Эллин смахнула со лба испарину, остро ощутив неприятное чувство в пояснице, которое ей слишком хорошо было знакомо. Бедствие, обрушившееся на ее голову с тех пор, как она связалась с этим обычным преступником Райфом Симмсом, закончилось. Эллин представила себя в постели с Джошуа Мэннерсом и, к своему удивлению, обнаружила, что от этой мысли у нее перехватило дыхание и пересохло во рту…

Нет. Это уж слишком. Эллин любила Райфа и уважала Билла Боланда, который нравился ей. К Джошуа Мэннерсу она питала только недоверие и негодование. Негодование из-за того, что он не боялся ее капризов. Из-за того, что Мэннерс был одним из тех мужчин, которые самодовольно вели себя, не заботясь о репутации. И из-за того, что только он один из всех мужчин был до жестокости откровенен с ней, до умопомрачения самоуверен, и только он мог беспардонно выносить ей приговоры. Джошуа смеялся над ней. Он провоцировал ее. Он позволял ей спорить с ним. У них будет брак только по названию, поклялась Эллин, и она его расторгнет сразу же, как только Шейк останется в безопасности. Недоверие плюс унижение, которому Мэннерс подверг ее, будут держать его на расстоянии.

Вдруг Эллин поняла. Мэннерс держал ее на расстоянии сегодня днем, но это не мешало ей хотеть его безумно… Она захлопнула дверь воспоминаний перед этим ошеломляющим открытием. Больше ей не хотелось думать о Джошуа. Растянувшись на диване, Эллин представила Берта, ожидающего своего выхода из-за кулис ее совести. Она вспомнила их поездку в Дедвуд, их разговор и их согласованность, вспомнила цветы в вагоне и то, как он бранил ее на танцевальной площадке в Луизвилле. С разрывающимся сердцем она вспомнила о том, что больше никогда не увидит Берта. Эллин позволила себе минуту бесслезной скорби по своему усопшему другу и по своей невинности, которую она когда-то имела.

Глава 15

Без четверти три на следующий день карие глаза Джошуа смотрели в бездонную пропасть зеркала. Он не улыбался, его длинные пальцы неуклюже повязывали галстук. Недовольный первой попыткой, Мэннерс изверг проклятия и развязал узел. Узел легко поддался, и мужчина предпринял еще одну попытку. Новый результат соответствовал его требованиям, и Мэннерс занялся прической.

Копна непослушных русых волос оказалась на удивление податливой. Пригладив их сзади расческой, он нахмурился своему отражению в зеркале, чувствуя себя идиотом. Ему не потребовалось много времени, чтобы засомневаться в мудрости своего легкомысленного дополнения к контракту с мисс Кэмерон.

Поцелуй с Эллин показался ему блаженством. Мэннерс пожалел, что вчера вечером был таким жестоким в своих вопросах к ней.

Никогда раньше свадьбы особо не радовали его, и Джошуа не придавал им особого значения. Почему же он сам решил отправиться в это путешествие на ненадежном корабле, с женщиной, которая не только не любила его, но и, предположительно, не доверяла ему? Впервые Мэннерс начал задумываться, как далеко зашло его благородство. Конечно, не деньги заставили его склониться к мысли сделать Эллин Кэмерон своей женой. Тогда что?

Теория воплотилась в практику, и это терзало его мысли. Возможно ли было то, что в смешении чувств, которые вызывала в нем эта вспыльчивая и загадочная женщина, была любовь? Признав, что это маловероятно, Мэннерс отвернулся от зеркала, не желая больше видеть в нем свой ответ, который был отчетливо выгравирован на его лице. Почему вчера утром, глядя на спящую Эллин, его план казался ему таким разумным и рациональным? Печально, что женитьба будет… временной.

Мэннерс закончил одеваться, надев свое темно-серое пальто и черную фетровую шляпу. Он вышел из комнаты и мерным шагом отправился за своей упрямой невестой, бесстрастно думая о том, согласна ли она на эту женитьбу. Джошуа боялся, что Эллин исчезнет, забрав с собой Шейка. Он понял, что, испытав всю гамму чувств, его уже не удивит никакой результат, и постучал в дверь.

Джошуа застыл, забыв опустить руку и уставясь на свою невесту. Первоначальный шок прошел через минуту, и он вспомнил, что не до конца опустил руку.

– Мисс Кэмерон, я всегда ценил вашу пунктуальность, – небрежно бросил он с легким ироническим намеком, направленным на самого себя. – Вы выглядите потрясающе!

Эллин коротко улыбнулась. Как ему показалось, неохотно. Ее миндалевидные глаза не улыбались.

– Спасибо, – пробормотала она в ответ, и ее голос зазвучал лирически. Ему показалось, что Эллин специально выбрала одно из своих очаровательных платьев изумрудно-зеленого цвета с интригующим, однако весьма приличным разрезом. Платье удивительно шло к ее лицу и фигуре. На короткое мгновение улыбка вздернула уголки его губ, когда Джошуа позволил себе посмотреть на вырез ее платья. Их соглашение, вспомнил он, не оговаривало, на какую часть ее персоны можно наносить поцелуи.

Мэннерс поднял глаза. Ее богатые каштановые кудри были зачесаны назад, и только несколько непослушных локонов нежно ласкали ее щеку и шею. Эта белоснежная шея, как будто вылепленная из гипса, ожидала, когда его губы оставят на ней след… Джошуа нахмурился, потом снова широко открыл глаза, наконец, встретившись с ней взглядом. В ее холодных зеленых глазах было явное самодовольство, но она не могла знать, что была воплощением одной из его причудливых фантазий. Это откровение было парализующим. Джошуа быстро овладел собой.

– Вы опаздываете, – продолжала Эллин, поднимая руку, чтобы поправить один из локонов, имеющий счастье прильнуть к ее шее.

– Ты права, – наконец ответил Джошуа, вспомнив, что надо что-то говорить. – Пойдем?

– Мне надо надеть шляпу.

Мэннерс послушно шагнул к двери и смотрел, как его мечта прикалывает великолепную, но не слишком вычурную дамскую шляпку к своей женственной прическе. Он попытался сосредоточиться на своих тщательно разработанных планах, но к нему не пришло ни одной мысли, за исключением того, что Эллин Кэмерон Мэннерс была самой красивой, самой соблазнительной женщиной среди тех, на которых он когда-либо обращал внимание.

– Теперь я готова.

Когда Эллин снова повернулась к нему, она казалась какой-то другой. Как будто вместе со шляпкой появилась совершенно другая личность. Выражение ее лица было по-прежнему дерзким, а взгляд – вызывающим и непокорным. Но этот вызов, как показалось Мэннерсу, она бросала не ему. Скорее, вызов был обращен к ней самой.

Эллин не желала ничего чувствовать, и три штофа выпитого бурбона позволили ей эту роскошь, правда, весьма сомнительную. По дороге в здание суда она вела себя слишком осмотрительно, не вступала в разговор, а только кратко отвечала, если к ней обращался Джошуа Мэннерс. Выходя из экипажа в назначенном месте, Эллин была удивлена, даже сбита с толку, увидев трех мужчин, атаковавших кеб. Они набросились на нее с вопросами, которые она в своем состоянии легкого опьянения не могла понять. Повернувшись к Джошуа, который уже вышел и помогал ей сойти, Эллин с раздражением заметила, что он улыбался своей ненавистной вежливой улыбкой и давал краткий, но доходчивый ответ по поводу предстоящей свадьбы. Она тут же поняла, что эти досадливые существа – журналисты, без сомнения, представители каких-либо местных скандальных газетенок. Возможно, даже тех, с которыми угрожал связаться Райф. Будь проклят этот Джошуа, но он так умно сыграл! Это должно быть сделано публично и как можно скорее, говорил он. До того, как Райф сможет осуществить свою угрозу, поняла Эллин.

Не в состоянии что-либо сказать этим людям, она не слышала их вопросов. Эллин смогла выдержать защитившее ее от журналистов объятие Джошуа, пока он вел ее мимо них. Ей даже удалось выглядеть довольной.

– Ты был невыносим, – сказала она ему, когда эта свора сплетников оказалась позади.

– Так нужно, – напомнил он ей.

– Конечно, – фыркнула Эллин. – Тебе лучше знать. Джошуа всегда знает…

– Говори потише! – предупредил он шепотом, пока они поднимались по лестнице.

– Убери свои руки подальше от меня, – мило ответила она.

– С удовольствием.

Он убрал руки, и в этот предательский момент она закачалась, поняв, что выпила слишком много бурбона. Эллин надеялась, что Мэннерс не заметил этого, но ее надежды быстро рухнули, когда он добавил:

– Странное желание для женщины, которая явно не может скрыть, что пьяна.

– Я не удостою это замечание ответом, – сказала она с таким спокойствием, на которое только была способна.

– Можешь повторить это еще раз, – проворчал он, открывая для нее дверь.

Вдруг Эллин вспомнила неприятный сон из своего детства, в котором она стояла посреди комнаты с незнакомыми людьми, и они говорили с ней обычными словами, смысл которых она не могла понять. Эллин вспомнила миф о докторе Фаусте, который продал душу Дьяволу в обмен на дар, но какой? – она не могла вспомнить. Судья был деловым человеком, лишенным чувства юмора, заунывно говорившим неумолимо монотонным голосом. Двое людей были привлечены в свидетели, и они стояли рядом, как бездомные псы, надеющиеся, что их угостят объедками.

Рука Джошуа снова обнимала ее за талию, и он держал ее под правый локоть. Эллин уставилась на небольшую книжечку в руках судьи, неожиданно испугавшись. «Кто, в конце концов, такой Джошуа Мэннерс? И зачем он это делает? Не скажется ли что она, пробудившись от этого ночного кошмара, как говорится, попала из огня да в полымя?»

Тут в комнате все стихло. Судья смотрел на нее. Свидетели, молодые мужчина и женщина, тоже уставились на невесту, и Эллин почувствовала на себе взгляд Джошуа, хотя и не решалась взглянуть на него. Они все смотрели на нее и чего то ждали. Но чего? Эллин попыталась думать, но в голове не было ни одной мысли. Ее бросило в дрожь.

Джошуа осторожно пожал ей руку, и, как по волшебству, дрожь унялась. Эллин осенило, что Мэннерс послал ей ответ через пожатие руки.

– Да, – сказала она почти шепотом.

Через несколько минут, после многих слов, Эллин услышала, что мужчина рядом с ней дал тот же ответ сдержанным, но уверенным баритоном.

Потом у нее на пальце появилось кольцо, тоненький золотой обруч, заблестевший на солнце. Она не поняла, как оно там оказалось, и, наконец, удивленно взглянула на Джошуа.

Он улыбнулся ей, и на его красивом мужественном лице появилось выражение, которого она никогда не видела раньше. Ей захотелось подольше смотреть на Джошуа. Его темные глаза непреодолимо притягивали, и Эллин поняла, что он собирается ее поцеловать. Вдруг ее осенило, что она ждет этот поцелуй. Ошеломленная этим нежелательным чувством, она могла лишь беспомощно смотреть, как к ней приближается его лицо. Эллин закрыла глаза, пытаясь защититься от этого приближения, и подняла подбородок, застыв в сладком пронзительном ожидании…

Она упала духом, когда получила лишь целомудренный дружеский легкий поцелуй. Это было явное оскорбление. Ее глаза открылись, и она убийственным взглядом посмотрела на Джошуа. Темные глаза ответили ей демонической усмешкой, вдохновившей ее на некоторый комментарий. Эллин открыла рот и закрыла его – здравый смысл подсказал ей, что сейчас не время. Потом, пообещала она себе, и даже улыбнулась при мысли о своем отмщении.

– Ну, миссис Мэннерс, – обратился к ней Джошуа, когда дело было сделано и они вернулись в кеб, чтобы ехать назад.

Эллин бросила на него быстрый презрительный взгляд.

– Не смей называть меня так наедине, – предупредила она его, рассвирепев и почувствовав, что готова сотворить с ним все, что угодно. – Плохо, что придется терпеть это обращение на людях.

– Не вешай нос, моя дорогая жена. Это всего лишь на несколько недель.

Несколько недель. Эллин застонала про себя. Это было равносильно тому, как если бы он сказал: сто лет.

– Какие у тебя еще есть в запасе сюрпризы для меня, интересно знать? – продолжала она слащавым голосом. – Репортеры возле гостиницы? Может быть, грандиозный прием?

– Не такой уж грандиозный, – небрежно ответил Мэннерс. – Предвосхищая твой сдержанный юмор, я организовал небольшой свадебный обряд в нашем номере-люкс. Несомненно, что известный отель Хантингтон преподнесет несколько дополнений своего изобретения.

– Я ненавижу сюрпризы.

– Для меня это вовсе не сюрприз.

Эллин приподняла бровь и посмотрела на него с искренним возмущением. Его невыразительное лицо готово было выслушать большее, тем самым подзадоривая ее. Она сдержанно и тяжело вздохнула, почувствовав мучительное разочарование. Если бы только он обиделся или разозлился, или сделал бы что-нибудь, доказывающее, что она имеет над ним власть! Но Эллин знала, что Мэннерс никогда не доставит ей такого удовольствия. Негодяй!

Хантингтон, в самом деле, удивил ее. По возвращении в отель молодожены увидели, что на ступеньках собралось довольно много служащих, и когда Джошуа вышел и помог высадиться жене, улыбаясь, как чеширский кот, на них обрушился дождем стремительный поток риса.

«Чего можно было ожидать худшего», – думала Эллин, смеясь, когда ей в лицо попадали эти маленькие твердые крупинки, которые швыряли на их пути люди, абсолютно уверенные, что делают доброе дело. Эллин подхватила с двух сторон свою юбку из прозрачного зеленого шелка и позволила Джошуа взять себя под его защиту, в то время другой рукой он приподнял шляпу и держал ее против падающих зерен, как щит. Они прошли между выстроившихся в колонны доброжелателей и поднялись к своему номеру. Там Джошуа выпустил ее из-под своей опеки, и Эллин стала отряхивать цепкие зерна риса с одежды и с волос. Она все еще занималась этим, когда Джошуа нашел ключ и отпер дверь.

– Мадам, – торжественно произнес он, взмахнув рукой. – Проходите. Я должен был бы, как вы понимаете, взять вас на руки и занести в номер, но я не стану этого требовать, чтобы вы не страдали.

– О, тише, – предупредила Эллин, почувствовав, что краснеет от мысли про это. Она вошла в комнату, надеясь, что этот кошмар наконец-то закончился.

За ней с грохотом захлопнулась дверь. Эллин удивленно обернулась.

Ее супруг стал, небрежно прислонившись к двери, в позе, которую нельзя было назвать иначе, как надменной. Взгляд ее зеленых глаз медленно продвигался вверх по его поджарому мускулистому телу и на мгновение остановился на скрещенных на широкой груди, элегантно облаченных в серый шерстяной габардин, руках. Она неохотно посмотрела на его мужественное, гладко выбритое лицо. Уголки его губ опустились в иронической усмешке, а выступающие скулы напряглись, и темные ровные ресницы опустились на ненавистные карие глаза.

Казалось, что он выжидал. Эллин стерпела его пустой, оскорбительный взгляд и поняла, что одинока, как это и должно было быть. Мэннерс ждал, пока Эллин поймет, что связана с ним законными узами. Он ждал, пока она поймет, что теперь у нее то же имя, что и у него, ждал, пока краска, начавшая заливать ее щеки за дверью, полностью завладеет ее лицом.

Сдержанным изящным жестом Джошуа снял шляпу и расстегнул костюм.

Все еще владея ситуацией, Мэннерс встряхнулся от своей ленивой позы и сократил расстояние между ними.

– Я должен извиниться, моя дражайшая супруга, перед тобой, – начал он с некоторой прохладной учтивостью, – за мое поведение во время церемонии.

Эллин позволила себе, открыв рот, ошеломленно посмотреть на него, на мгновение забыв, что он подошел к ней совсем близко.

– Действительно, было непростительно с моей стороны, – продолжал Джошуа с улыбкой на лице, – проигнорировать тот факт, что ты ждала поцелуя. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня и принять запоздалый знак… моего глубочайшего преклонения., перед твоей красотой… – он закончил шепотом, и Эллин почувствовала, что зачарована его словами.

Джошуа обнял ее, и все еще захваченная его взглядом, Эллин откинула голову. Она была беспомощна перед поцелуем, которым непременно должна была завершиться его речь.

Это не был поцелуй украдкой. Поцелуй не был и неопытным. Это был просто поцелуй. Поцелуй, который не вымаливал прощения. Поцелуй, который был положен ему и который она ждала на церемонии. Только теперь, в номере, они были наедине, и ничто не могло помешать этому поцелую перерасти в нечто большее…

Эллин закрыла глаза и ощутила знакомый трепет, сдаваясь на его милость, как это было вчера. Сегодня, однако, его руки вступили в сражение и свободно скользнули по мягкому податливому шифону на спине. Он бесстыдно массировал ее лопатки, даже скользнув одной рукой вниз к талии, где его большой палец погладил изгиб, переходящий в бедра. Его язык проник внутрь и осторожно и властно завладел ее ртом. Эллин ослабла и переполнилась восхитительным ощущением, почувствовав приятное возбуждение. Ее губы дрожали от волнения точно так же, как это было за день до этого в его комнате.

Как он смеет?

Эллин вырвалась из его объятий и отвесила жалкую слабую пощечину. Джошуа отступил на шаг, прикрыв рукой наказанную щеку. Его глаза расширились от удивления.

– Когда мне понадобятся комплименты, – выдохнула Эллин, дрожа всем телом, – будь уверен, я обращусь к тебе.

Она отвернулась, и не потеряв ни капли достоинства, которое только что находилось под страшной угрозой, удалилась и свою новую спальню, хлопнув дверью для большей выразительности.

«Несносный хам!» – думала Эллин, взбешенная, отказывающаяся понимать, что ее тело охватила неудержимая дрожь. Он застиг ее врасплох этим возмутительным проявлением симпатий. Чего он надеялся достичь, целуя ее таким вот образом? Конечно же, не извинения, которое просил. Извинения? Это больше походило на оскорбление.

Может быть, так оно и было. Может быть, таким способом он хотел напомнить ей, что она не девственница? Что он знал ее непристойное прошлое и поэтому решил устанавливать правила. Одним из которых является это нелепое, если не сказать опасное, условие поцелуя.

Ее щеки горели огнем, а сердце беспрерывным галопом громко стучало, как тревожный сигнал в груди. Что, если он войдет и потребует оплаты сразу за все дни вперед? От этой мысли у нее закружилась голова, и она глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. Эллин села за небольшой письменный стол и дрожащими руками вытащила ручку, бумагу и чернила. Ей нужно было написать Мисси, как для того, чтобы рассказать обо всем, так и для своего успокоения.