Текст книги "История Балтики. От Ганзейского союза до монархий Нового времени"

Через три года после рождения Фредерика, в 1756 г., разразилась Семилетняя война, но благодаря датскому правительству, решительно избегавшему любого участия в конфликте, страна сумела получить коммерческую и экономическую выгоду. Однако король, продолжавший вести расточительный и распутный образ жизни, к тому времени не только страдал алкоголизмом, но и постоянно болел. В результате он передал управление страной советникам, играя лишь незначительную роль в государственных делах. Впрочем, он оставался любимцем датчан, поэтому, когда в 1766 г. Фредерик в возрасте сорока двух лет умер, народ его оплакивал.

8. От первых Романовых до основания Санкт-Петербурга

Петропавловская крепость, первое каменное здание Санкт-Петербурга, с построенным по европейскому образцу Петропавловским собором, строительство которого завершилось уже после смерти Петра Великого

К началу XVII в. Россия пережила период серьезных потрясений, включая восстания, иностранное вторжение, войны и политические убийства. В 1584 г., после смерти Ивана IV Грозного, его советник, боярин Борис Годунов, стал регентом при его кротком сыне Федоре I. Положение Бориса Годунова, шурина царя Федора, было достаточно прочным, чтобы занять престол после смерти болезненного молодого царя спустя почти четырнадцать лет. Регентским честолюбивым замыслам способствовала и необъяснимая случившаяся ранее смерть восьмилетнего царевича Дмитрия. Хотя это вполне мог быть несчастный случай, ходили слухи, что мальчика убили по приказу Годунова. Эта версия событий легла в основу трагедии Пушкина «Борис Годунов», по которой позднее Мусоргский написал одноименную оперу. В 1605 г., всего через семь лет после восшествия на престол, Годунов умер, и, хотя ему наследовал его сын Федор II, в стране начались беспорядки. В этот период, известный как Смутное время, появились различные претенденты на престол, выдававшие себя за погибшего сына Ивана IV Грозного. В результате наступившей Смуты через два месяца после воцарения Федора II убили сторонники так называемого Лжедмитрия I. Он был провозглашен царем, но спустя год после своей коронации тоже был убит. Это не помешало появлению другого самозванца, Лжедмитрия II, который женился на полячке Марине Мнишек, вдове своего предшественника. Она прагматично объявила его своим бывшим мужем, надеясь этим укрепить свое положение и его претензии на престол. В конечном счете Лжедмитрию II повезло не больше, чем первому претенденту: его зарубил рассерженный татарин Петр Урусов, мстивший за казненного самозванцем касимовского хана Ураз-Мухаммеда ибн Ондана. В конце концов Марину взяли в плен, а всего через пять месяцев после казни ее трехлетнего сына она умерла в плену у нового царя Михаила Романова. (Подробности казни трехлетнего ребенка не укладываются в голове[32]32
  Сын Марины и Лжедмитрия Иван был прилюдно повешен.


[Закрыть].)

Хотя некоторое время поляки, казаки и разочарованные русские поддерживали Лжедмитриев, вскоре после смерти первого Самозванца бояре выбрали царем одного из своих – Василия IV Шуйского. Коварный царедворец, менявший покровителя ради малейшей выгоды, он какое-то время был на стороне Лжедмитрия I, хотя в 1591 г. по приказу Годунова лично опознал тело мертвого царевича. В результате беспринципного поворота на 180° Василий Шуйский отрекся от поддержки Самозванца, чтобы возвыситься самому. После четырех лет царствования его постигла неудача. В 1610 г. поляки вторглись в Россию и заняли Кремль, свергли Василия и увезли его в Польшу, где он и скончался через два года. Когда боярам потребовалось найти нового царя, после военного успеха поляков под Клушином и после занятия ими Москвы новым правителем был выбран пятнадцатилетний польский королевич Владислав. Поскольку это решение не получило одобрения у жителей Москвы, которые боялись насильственного обращения в католичество, Владислав так и не был венчан на царство. Оставшиеся поляки продержались в осажденном Кремле еще два года, но большинство было убито, когда в итоге они сдались войскам Второго ополчения. В этот период, называемый в Польше Димитриады, появлялись новые претенденты, а затем Россия вскоре оказалась снова в состоянии войны с Речью Посполитой.

На фоне Смуты в 1613 г. Земский собор, состоявший из бояр, представителей духовенства и местных должностных лиц, купцов и дворян, казаков и государственных крестьян, избрал другую правящую династию. Собор обратился к семье Романовых, главой которой тогда был Федор Никитич, племянник Анастасии Романовой, первой и любимой жены Ивана IV. После смерти Ивана Грозного Борис Годунов сослал семью Романовых, Федора насильно постригли в монахи под именем Филарет, что лишило его права стать царем. Позже Лжедмитрий II сделал его патриархом Филаретом. Однако, поссорившись с польским королем Сигизмундом III, во власти которого на Москве он усомнился, Филарет был взят в плен. Пока он находился в польском плену, начались поиски нового царя, и Земский собор выбрал его шестнадцатилетнего сына Михаила. Поскольку поляки тогда оставались сильны, Михаил с матерью скрывался в монастыре примерно в 300 км от Москвы. Спустя месяц, в марте, большая делегация, найдя их в Костроме, пригласила Михаила на престол. Он первоначально отказался, так как и он, и его мать хорошо осознавали связанные с троном угрозы. Мать, инокиня Марфа (до пострига – Ксения Ивановна Шестова), настаивала на том, что ее юный сын, выросший в монастыре, не способен взять на себя опасные обязательства, которые выпадут на его долю. После многих молитв и просьб послов, умолявших спасти страну, Михаил согласился принять венец. События этого периода прославились благодаря сказанию об Иване Сусанине, который стал главным героем оперы Ф.И. Глинки «Жизнь за царя». Сюжет повествует о героическом поступке русского мужика, которому поляки приказали отвести их в убежище царя. Заведя их глубоко в лес, где они заблудились, Сусанин спасает юношу, но расплачивается за обман собственной жизнью. Позже в знак признания его самопожертвования семья Сусанина была вознаграждена Романовыми, и эта история стала частью русской мифологии. В этих событиях есть еще одна странная и горькая ирония: династия Романовых началась в убежище Михаила в Ипатьевском монастыре, месте с тем же названием, что и дом в Екатеринбурге, где чуть более трехсот лет спустя в 1918 г. династия закончилась убийством последнего коронованного императора Николая II[33]33
  Династия началась с убийства Ивана, трехлетнего сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II, а закончилась убийством сына и дочерей Николая II.


[Закрыть].

У молодого царя не было необходимого опыта управления, поэтому сначала за него правила мать и ее семья, а когда в 1619 г. из шестилетнего польского плена вернулся его отец, то руководство страной перешло к нему. Патриарх Филарет правил вплоть до своей смерти в 1633 г. Во время правления его сына снова вспыхнула война с Речью Посполитой, и когда наконец в 1634 г. был заключен Поляновский мир, Россия получила только город Серпейск. Однако Владислав IV, сменивший своего отца Сигизмунда III на польском троне, отказался от претензий на русский престол, и таким образом Смутное время окончательно завершилось.

Когда в 1645 г. Михаил умер, наследником стал его шестнадцатилетний сын Алексей, глубоко религиозный человек, который, хотя и остался в памяти как Тишайший, снова повел Россию на войну и значительно расширил границы страны. Портреты изображают царя Алексея в иконописном стиле своего времени, почти божественной фигурой, которую предписывалось почитать народу. Именно при сравнении традиционного образа царя Алексея с портретами его современников, королем Британии Карлом II и польским королем Владиславом IV, становится очевидным разрыв между культурой России XVII в. и остальной Европой. Портреты царя этого периода напоминают о том, насколько велики реформы, проведенные его сыном Петром полвека спустя (см. генеалогическое древо «Романовы» на с. 9).

Алексей, как и его предшественники, выбрал свою первую жену на смотринах невест. Собрали множество претенденток, но их первоначальное количество сокращалось в результате предварительного отбора коварными придворными, которые стремились продвигать только тех кандидаток, которые могли способствовать их личным притязаниям. Обычай смотрин пришел в Россию из Византии после женитьбы Ивана III на Софии (Зое) Палеолог, ставшей его второй супругой. Она была племянницей последнего императора Византии Константина XI Палеолога, погибшего во время падения Константинополя в 1453 г. После того как город захватили мусульмане-османы, Россия стала считать себя хранительницей православной веры, а Москву – Третьим Римом. С того времени русские правители переняли византийского двуглавого орла в качестве символа светской и духовной власти. Взяв титул «царь», производный от латинского «цезарь» (caesar), главы Российского государства последовали примеру более ранних византийских правителей василевсов, положение которых наделяло их равной духовной и светской властью. С переводом греческих текстов на церковнославянский язык эта концепция двойной, светской и духовной, роли правителя стала неотъемлемой частью идеологии нового царства. Появились и другие изменения. По традиции Константинополя Иван III издал Судебник – свод законов.

Спорная политика двора стала очевидной после первого смотра невест, когда выбор Алексея был отклонен его главными советниками, сделавшими весьма надуманное заявление о непригодности претендентки из-за плохого здоровья. Согласно одной версии, она упала в обморок из-за того, что ее волосы были заплетены слишком туго. Как бы то ни было, двор не одобрил ее кандидатуру, и ее заменили Марией Милославской. Она была очень набожной, следовала практике затворничества, принятой тогда для женщин знатного происхождения, и никогда не появлялась в обществе. Она оставалась скрытой в Кремле, а если ей приходилось куда-то выезжать из дворца в карете, она скрывалась от глаз за занавесками. Остальное время она жила в особой женской половине – тереме, в окружении царских теток, сестер и кузин, которым всем запрещалось выходить замуж, поскольку ни один русский человек не был равен им по статусу, а все иностранные члены королевских семей считались неверными. Для Романовых религия всегда была важным вопросом, и предполагаемый брак дочери Михаила с сыном датского короля Кристианом IV не состоялся по той самой причине, что жених отказался сменить веру. Это решение настолько потрясло царя, что, по общему мнению, он из-за него вскоре скончался. В то время как менее консервативный Петр I устроил брак своего сына Алексея с невестой-лютеранкой, позже произошло возвращение к более строгим религиозным традициям прошлого, и все женщины, выходящие замуж за русского наследника престола, обязательно переходили в православную веру.

В 1669 г. после двадцати одного года замужества и рождения тринадцати детей Мария умерла. Вскоре царь влюбился в девятнадцатилетнюю Наталью Нарышкину, которая жила в доме его близкого друга и главного советника Артамона Матвеева. Матвеев, умный и утонченный человек, был женат на шотландке Марии Гамильтон, и в семье ценили западную культуру, включая музыку и искусство.

Наталья, воспитанница Матвеева, впитала эти иностранные и более прогрессивные идеи, так что позже иногда удивляла москвичей, выезжая в город. Хотя она происходила из сравнительно бедной семьи, царь Алексей хотел теперь жениться на ней, но, согласно рассказу Пьера Николя Шантро, написанному около века спустя, Матвеев боялся, что его обвинят в фаворитизме. Чтобы предотвратить это, в сентябре 1670 г. в Кремле был устроен еще один смотр невест с участием более пятидесяти кандидаток. Не известный ни девушкам, ни двору результат был предрешен, и Алексей выбрал Наталью, подарив ей венок из роз в знак своего выбора. Через пять месяцев состоялась свадьба, а в мае 1672 г. родился здоровый ребенок, сын Петр. За ним последовало две сестры, из которых только старшая дожила до совершеннолетия, другая умерла вскоре после того, как ей исполнилось три года.

Ситуация выглядела многообещающей, но в 1676 г., когда Петру было три года, все изменилось. Его сорокашестилетний отец, который до этого был здоров, простудился, развились осложнения, и он скоропостижно скончался. Безопасность династии теперь находилась в руках трех мальчиков. Несмотря на то что у Алексея в первом браке родилось много детей, все пять сыновей Марии были слабыми, так что в живых из них остались только двое. Несколько месяцев спустя старший пятнадцатилетний тяжелобольной сын был отнесен в собор и венчан на царство как Федор III[34]34
  Присвоение порядковых номеров царям появилось позже. – Прим. автора.


[Закрыть]. Умный молодой человек провел несколько прогрессивных реформ и в течение шести лет своего правления хорошо относился к Петру. Его первая жена умерла при родах, сын прожил всего несколько дней, и, хотя Федор затем женился еще раз, он вскоре после этого умер. Это поставило династию Романовых в особенно опасное положение, поскольку младший брат Федора, пятнадцатилетний Иван, был болен. Бояре, помня о бедствиях Смутного времени, решили, что лучше избрать царем девятилетнего Петра. Это решение привело в ужас род Милославских.

В 1580-х гг. Иван IV создал полк стрельцов, чьей задачей была защита города во время нападения. Как основная военная сила того времени, до создания регулярной армии, стрельцы представляли собой неуправляемое и непредсказуемое собрание людей, легко побуждаемых к насилию. По всей вероятности, разъяренные Милославские распустили слух, что Наталья, заинтересованная в приходе к власти своего сына Петра, убила Ивана, а может, даже и Федора. Взбешенные этими рассказами, стрельцы ворвались в Кремль, чтобы отомстить Наталье и ее семье. Воспользовавшись случаем, Наталья появилась на верхней площадке Красного крыльца и предъявила толпе Ивана с Петром, показывая, что они оба живы и здоровы. Вместе со своим бывшим опекуном Матвеевым, еще больше разрядившим обстановку, Наталья приготовилась к отъезду. Однако критика Артамоновым поведения стрельцов снова разожгла их гнев, они бросились к нему, убили, а после этого сбросили с крыльца Матвеева и изрубили его на куски.

Бесчинства продолжались три дня, Петр и его семья вынуждены были скрываться, в то время как по всему городу происходили зверства. Поскольку стрельцы стремились отомстить всем, кого считали связанными с Нарышкиными, насилие продолжалось не ослабевая, пока наконец брата Натальи Ивана не убедили сдаться бунтовщикам. Его утащили и затем жестоко казнили. Ребенком Петр стал свидетелем ужаса тех дней, и воспоминания вылились в пожизненную ненависть к Москве, которая позже укрепила его решимость перенести столицу в его новый любимый Санкт-Петербург.

Убийство Ивана Нарышкина помогло утолить кровожадность восставших, и теперь обстановка стала успокаиваться. Необходимо было решить, как управлять страной, и нашли компромисс. С этого времени царями провозглашались оба мальчика: главный – старший Иван, второй – младший Петр. Регентом стала не кто иная, как старшая сестра Ивана, царевна Софья, хотя именно она, вероятно, пустила среди стрельцов слух, толкнувший их на восстание. Умная молодая женщина, она хорошо выполняла свои обязанности. Софья приказала переделать серебряный трон, сделав его двойным, чтобы оба царя могли сидеть рядом друг с другом. А сзади было прорезано маленькое окошко, через которое она могла нашептывать указания своим братьям – буквальное воплощение власти, стоящей за престолом. Наряду с другими царскими регалиями двойной трон выставляется в Оружейной палате Кремля.

В отличие от большинства женщин своего времени Софья была хорошо образованна и даже присутствовала на совещаниях своего брата Федора. У нее был явный фаворит князь Василий Голицын, еще один человек в России, находившийся под влиянием европейской культуры. Полиглот, ценитель прекрасных вещей, утонченный и образованный Голицын в течение семи лет регентства Софьи помогал ей успешно управлять страной. Однако Голицын, придворный, а не военный, вынужденно возглавил два похода в Крым против татар, которые закончились поражением. Хотя он и Софья сначала пытались скрыть плохие известия, правда просочилась наружу, а после свержения Софьи Голицын попал в опалу и был сослан, до конца жизни оставаясь вдали от столь ценимого им культурного мира.

Но опала коснулась и Софьи: когда оба ее брата достигли совершеннолетия, ее положение регента оказалось в опасности. Иван рано женился, еще в период регентства, первая из его пяти дочерей родилась в 1689 г. В то же время мать Петра устроила помолвку своего шестнадцатилетнего сына с благочестивой, воспитанной в старинных обычаях молодой девушкой из знатной семьи Евдокией Лопухиной. Спустя несколько месяцев после его свадьбы сторонники Петра испугались, что Софья собирается обезопасить себя, устроив очередной стрелецкий переворот. Посреди ночи они спешно разбудили царя, сказали, что ему грозит опасность, и спешно увезли его в Троице-Сергиеву лавру, примерно в 70 км от Москвы. Петр бежал из столицы прямо в ночном белье. Потрясения детства и новые переживания, возможно, способствовали развитию у него эпилепсии, от которой он страдал всю оставшуюся жизнь. Что касается переворота Софьи, которым так напугали Петра, он не состоялся, а ее дни у власти были сочтены. Софью свергли и заточили в монастырь, хотя и не постригли в монахини.

Петр все еще был не готов взять на себя важную роль правителя страны, он оставил ее своей матери Наталье. Через год после свадьбы Евдокия Лопухина родила первенца, сына Алексея, единственного из троих детей пережившего младенчество. Однако вскоре стало ясно, что она и ее муж совершенно разные, и их брак оказался неудачным. Все больше игнорируя Евдокию, Петр стал много времени проводить в Немецкой слободе. В этом районе Москвы, недавно перенесенным его отцом за черту города, жили не только немцы, но и иностранцы других национальностей и народностей[35]35
  Немцами на Руси называли всех иностранцев – «немцы, немые», то есть «не наши, не мы».


[Закрыть]. Во времена Ивана IV многие протестанты из немецких земель поселились в Москве. Отец Петра I Алексей, потрясенный казнью Карла I в Англии, предложил убежище эмигрантам-дворянам, независимо от того, были ли они англиканами или католиками. Софья, в свою очередь, предоставила убежище гугенотам, бежавшим от преследований из Франции после отмены Людовиком XIV Нантского эдикта о веротерпимости. Помимо эмигрантов, Россия открыла двери и для иностранных торговцев и различных специалистов, всех поставщиков необходимых зарубежных товаров и услуг, которых в стране не хватало. Таким образом, к тому времени, когда Петр побывал в Немецкой слободе, она представляла собой смешанное сообщество примерно из трех тысяч жителей, чей образ жизни сильно отличался от образа жизни остальной Москвы. Здесь у людей были кирпичные дома с новейшей по тем временам обстановкой, кухонные печи и декоративные украшения; они носили западную одежду, любили музыку, спектакли и другие развлечения, у них были светские встречи, где свободно общались мужчины и женщины. Петр часто бывал в слободе, заинтересованный новизной услышанного и увиденного, здесь он впервые начал перенимать европейскую одежду и изучать новые языки: голландский, немного немецкий и латынь. Он завел знакомства с иностранцами, особенно подружившись со старым шотландским католиком и сторонником якобитов генералом Патриком Гордоном и швейцарцем Францем Лефортом, умным и культурным человеком, который впоследствии стал одним из ближайших сподвижников Петра. Оба, и Петр, и он, страшно пили даже по меркам России, которая со времен самых первых путешественников прославилась высоким уровнем пьянства. Возможно, в доме Лефорта Петр встретил Анну Монс, симпатичную дочь голландского или немецкого виноторговца, которая, вероятно, была любовницей Лефорта. Взяв ее себе, Петр подарил ей дом в Немецкой слободе. Анна оставалась очень близка Петру на протяжении двенадцати лет, пока не попала в опалу из-за подозрений в неверности. Затем, после освобождения из-под временного ареста, она вышла замуж за прусского посла, но через три года после свадьбы умерла.

Со своими новоявленными друзьями, как иностранцами, так и соотечественниками, Петр организовал своеобразный клуб. Его называли по-разному – Всепьянейший синод, Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор, но его цели были ясны. Члены собора, как правило видавшие виды пьяницы, вели себя совершенно хамски, разъезжали по городу, цеплялись к жителям, оскорбляли их, бесчинствовали и высмеивали авторитеты[36]36
  Всешутейший собор пародировал церковную иерархию.


[Закрыть]. Со временем появились Всешутейший король Речи Посполитой, Всешутейший патриарх и даже Всешутейший царь (князь-кесарь), роль которого взял на себя друг детства Петра, Федор Ромодановский. Хотя такое поведение не было редкостью в других правящих семьях того времени – достаточно вспомнить молодого Карла XII и его шального кузена герцога Гольштейн-Готторпского, в поведении Петра поражает тот факт, что этому развлечению он предавался не только в молодости, а на протяжении всей жизни. В зрелом возрасте он наслаждался розыгрышами, шутовством и проказами весьма сомнительного характера, такими как инсценированные свадьбы молодых со стариками, инвалидов и тех, чья внешность считалась смешной: заики, карлики и так далее. Эта сфера особенно ярко выделяет противоречивый характер Петра. Он был человеком колоссальных противоречий, способным на искреннюю доброту и щедрость и в то же время на невыразимую жестокость. Иногда он проявлял готовность прощать ошибки своих друзей, а порой – жестокую мстительность в отношении тех, кто его разозлил. Когда он был в Англии в 1698 г., то поражал людей утонченным пониманием красоты и образованностью, но затем потряс хозяев домов, где останавливался, пьяными дебошами, доведенными до крайности в Сайес-Корт в доме, который ему предоставил мемуарист Джон Ивлин из Дептфорда. Петр оставил дом в таком разрушенном состоянии, с разбитыми окнами, испорченными коврами и картинами, сожженной мебелью, что английскому правительству был предъявлен счет за ремонт в весьма крупном для того времени размере 350 фунтов стерлингов[37]37
  По некоторым оценкам, это могло быть в пределах от 250 000 до 350 000 фунтов стерлингов по нынешнему курсу. – Прим. автора.


[Закрыть]. После отъезда русского посольства Ивлин лаконично назвал русских гостей «просто отвратительными».

Петр вырос за пределами Москвы, где вместе с другими мальчиками, жившими и работавшими в усадьбе его отца, развлекался созданием потешной армии из настоящих людей. Иногда игрушечные сражения становились более реалистичными и приводили к человеческим жертвам. Чтобы помочь Петру в этом занятии, Софья снабдила его пушками, которые стреляли по-настоящему, но в эпоху, когда правители должны были лично вести войска в бой, такая опасная игра считалась необходимой, хотя и неприятной частью обучения молодого человека. Потешные войска не были чем-то необычным – в течение многих лет молодые правители и их наследники занимались аналогичной деятельностью: так оттачивал свои военные навыки король Швеции Карл XII. Потешная армия Петра рано приобщила его к тонкостям ведения войны и со временем выросла до нескольких тысяч человек, став основой его знаменитых гвардейских полков, один из которых, Преображенский, получил название от того самого села, где и проходили игры.

Именно в это время Петр сделал важное открытие. Однажды он наткнулся на маленький гниющий парусный бот, отличавшийся от всех остальных, что он видел раньше. Он мог идти против ветра, в отличие от тех судов, которые традиционно использовались в России и предназначались только для путешествия по рекам страны. Происхождение этого судна окутано легендами; по одной из них, это был подарок английской королевы Елизаветы Ивану IV. Правда оказалась прозаичнее. Скорее всего, бот в России построил голландец, либо привез его уже готовым с собой. В любом случае Петр был очарован и сразу начал им пользоваться, а затем дошел до Плещеева озера, что в 140 км к северо-востоку от Москвы. Здесь безрассудно смелый царь с помощью других голландцев, в том числе выходцев из голландского города Саардама (Зандама), создал потешный флот, состоящий примерно из двенадцати кораблей, включая один или два, способные перевозить тридцать пушек. Так же как его потешная армия развивала его военные интересы и навыки, маленький потешный флот научил его первым основам судостроения и познакомил с военно-морской тактикой, которую он практиковал в потешных боях на озере. Страсть Петра к мореплаванию теперь пробудилась в полной мере, и он посещал верфь на Плещеевом озере в течение нескольких лет, когда его не отвлекали другие обязанности. Петр всегда дорожил этим первым найденным ботиком, который способствовал созданию русского флота и получил название его дедушки. На протяжении всего правления Петра он занимал почетное место на всех важных церемониях и сегодня остается главным экспонатом Музея Военно-морского флота в Санкт-Петербурге.

Благодаря пробудившемуся интересу к мореходству в 1693–1694 гг. Петр решил отправиться дальше на север и дойти до Архангельска на Белом море. Хотя его отец, царь Алексей, приложил некоторые усилия для открытия судоходства на Каспии, в то время Архангельск оставался единственным портом в России. Хотя на протяжении зимних месяцев он был скован льдом, летом он становился оживленным ульем с потоком иностранных кораблей, в основном прибывавших из торговых стран, таких как Англия и Нидерланды. Они приходили в основном в поисках товаров, столь необходимых для военно-морского дела: древесины, смолы, дегтя и пеньки, но они увозили с собой на родину еще пушнину и икру – предметы роскоши – в обмен на новые европейские товары, входившие в моду в России. Для Петра это был новый мир захватывающих открытий. В Архангельске он лично принимал участие в строительстве своего первого корабля «Святой Павел» и, несмотря на прежние мольбы своей матери, впервые вышел в море. Опасения Натальи Кирилловны почти оправдались, когда во время шторма корабль потерпел крушение, но даже это не поколебало любви Петра к кораблям. Наталья Кирилловна умерла зимой в промежутке между приездами Петра, поэтому не узнала о катастрофе.

После смерти матери Петр начал проявлять более серьезный интерес к управлению страной. После Архангельска Петр понял, что России нужен порт с незамерзающей гаванью. Каспий оставался уязвимым для татар, казаков и персов, но Петр осознавал потенциал Азова на юге. Если бы он смог захватить крепость у Османской империи, он мог бы получить в конечном итоге выход к Черному морю и, таким образом, к европейским рынкам, находящимся за его пределами. Первая попытка Петра взять крепость не удалась, в том числе из-за удаленности региона и сложностей со снабжением войск. Чтобы прибыть на место, русским пришлось спуститься вниз по Волге до Царицына – нынешнего Волгограда (многим лучше известного как Сталинград). Затем им пришлось тянуть корабли по суше, чтобы добраться до реки Дон, а потом идти вниз по течению. Первый штурм крепости окончился неудачей. После провала Петр решился на новую попытку и построил верфь к северу от Дона, в Воронеже. Здесь в течение следующей зимы он приказал построить небольшой флот из различных судов, включая галеры и брандеры. С наступлением весны русские на этих кораблях наконец смогли отплыть на юг и взять крепость Азов. После победы над османами Петр запланировал создание верфи и военно-морской базы дальше вдоль побережья в Таганроге. Проект был завершен два года спустя. Примерно в это же время Петр узнал, что его сводный брат, царь Иоанн, пять месяцев назад умер, и соответственно Петр остался единственным царем.

Вскоре после этих событий Петр впервые решил отправиться в большую поездку за границу. У него были две цели. Первая – в свете продолжающейся османской угрозы он стремился заключить союз с австрийскими Габсбургами. Вторая – он хотел научиться как можно большему в странах Западной Европы. По этой причине он решил, что несколько сопровождающих его молодых людей должны остаться за границей и не возвращаться до тех пор, пока не освоят необходимых навыков, – приказ, от которого большинство кандидатов были не в восторге. В целом экспедиция, известная как Великое посольство Петра, насчитывала около 250 человек, причем Лефорт значился одним из послов Петра, а сам царь путешествовал инкогнито под именем Петра Михайлова. Эта распространенная среди членов королевских семей и глав государств практика позволяла избегать большей части протокола, которого требовала дипломатия. В случае с Петром этот маневр вскоре все только усложнил.

Покинув Москву, в 1697 г. царь перешел границу шведской части Ливонии, прибыв в Ригу в авангарде посольства. Сначала губернатор города не подозревал, что Петр находится здесь, и, хотя позже он узнал царя, для него оставалось неясным, как ему принимать нежданного гостя. В результате губернатор не оказал пышного приема, которого Петр, возможно несправедливо, но ожидал. Кроме того, Рига еще не оправилась от недавнего голода и не имела возможности принять такой наплыв нежданных гостей, остановившихся там на несколько дней. Однако худшее было впереди. Ссора вспыхнула, когда караул потребовал пароль у неузнанного царя, внимательно осматривавшего их защитные укрепления. Из-за того что шведы недавно воевали с Россией, вполне понятно, что они с подозрением относились к его пристальному вниманию в отношении укреплений, но Петр пришел в ярость и вскоре покинул город, оскорбленный отсутствием гостеприимства жителей. Затаив обиду, он отомстил городу тринадцать лет спустя во время Северной войны.

Узнав, что Польша только что избрала нового короля, устранив спор французского и саксонского претендентов, Петр пересек границу соседнего герцогства Курляндского и Семигалии, полуавтономного польского владения. Царь не пожалел средств на развлечения у местного герцога, который произвел на царя столь благоприятное впечатление, что больше десяти лет спустя он выдал за сына герцога свою племянницу Анну. Так же хорошо Петра приняли в Кёнигсберге, где он семь недель гостил у курфюрста Фридриха Бранденбургского, вскоре ставшего первым королем Пруссии. Жены Фридриха, Софии Шарлотты, не было, поэтому позже, в августе, она и ее мать, курфюрстина Ганноверская, устроили собственный прием в Коппенбрюгге недалеко от Хамельна. Зная, что Петр застенчив, они ограничили количество приглашенных несколькими членами семьи, а именно братом Софии Шарлотты, Георгом Людвигом (будущим британским королем Георгом I) и его детьми – будущим Георгом II и Софией Доротеей, в дальнейшем королевой Пруссии. Петр сначала испытывал благоговение перед двумя высокообразованными и строгими аристократками, столь не похожими на тех, которых он раньше встречал у себя на родине. После того как он расслабился и разговорился, оказалось, что визит удался. Наслаждаясь его обществом, женщины даже протанцевали «по-московски» до четырех утра. Позже, рассказывая о событиях в письме к племяннице, старшая курфюрстина описывала Петра как необыкновенного, «от природы одаренного» человека с остроумными ответами и «огромной живостью ума». Хотя ему недоставало светской утонченности манер, он вопреки ожиданиям оставался в течение всего вечера совершенно трезвым – воздержанность, которую он «восполнил», по словам Софии, в своих апартаментах после ухода королевской семьи [1].