Текст книги "Потому что люблю"

Дуглас поднял голову и заморгал, глаза у него были красные, взгляд мутный.

– Проклятие, – тихо пробормотал он. – Кто ты такая, черт подери?

– Твоя сестра! – бодро ответила Джоан и снова набросила на него одеяло. – Меня прислала мама.

Дуглас закрылся одеялом с головой и произнес что-то, как показалось Джоан, очень грубое. Она мысленно взяла это слово на заметку, чтобы когда-нибудь его использовать. Тайком, разумеется. Если мать узнает, что ее дочь восхищает сквернословие, то жди больших неприятностей.

– Она хочет, чтобы завтра вечером ты был на балу у леди Малькольм.

Джоан смахнула с единственного имевшегося в спальне стула все, что на нем лежало, наделав при этом как можно больше шума, и подтащила его к кровати.

– Мне позвонить, чтобы принесли чай?

– Уходи! – пробурчал под одеялом Дуглас.

– Очень жаль, но я не могу этого сделать, пока ты мне не пообещаешь, что придешь на бал к леди Малькольм. Ты обещаешь?

– Нет! – простонал ее брат.

Джоан дотянулась до шнурка звонка и как следует за него дернула.

– Внизу я встретила твоего полуголого друга. Кстати, что он здесь делает? Право, лучше бы он позволил привратнику открывать дверь. Когда я чуть ли не уткнулась лицом в его голый торс, это было очень волнующе. К тому же, когда он открыл дверь, он на меня накричал. Дуглас, ты меня слушаешь?

– Нет, – снова простонал брат.

– Хорошо, – сказала Джоан. – У меня есть еще много на что пожаловаться, и я вполне могу выложить это тебе.

Дуглас откинул одеяло с лица.

– Что нужно для того, чтобы ты ушла? – в отчаянии спросил он.

– Твое обещание – в письменном виде – явиться на бал к Малькольмам.

– В письменном?

– Чтобы я могла доказать маме, что действительно взяла с тебя обещание. И чтобы, если, несмотря на данное обещание, ты не появишься на балу, в этом была виновата не я.

Несколько мгновений брат бессмысленно таращился на нее, наконец его взгляд сфокусировался, и Дуглас произнес:

– Джоан, я тебя презираю, – и снова попытался накрыться с головой.

Джоан схватилась за одеяло.

– Это не моя идея. И даже папе все равно, приедешь ли ты на этот бал. Но у мамы сложилось мнение, что ты и Фелисити Драммонд составите прекрасную пару, а Фелисити будет завтра на балу.

– Фелисити Драммонд? – сказал Дуглас с таким озадаченным выражением лица, что в этом было даже нечто комичное. – А кто это?

– Наверное, ты можешь не обращать внимания на мамины требования и не ходить на бал, но в таком случае ты рискуешь обнаружить, что помолвлен с Фелисити, даже ни разу с ней не встретившись. Впрочем, она довольно милая, – добросовестно добавила Джоан, ни словом не упомянув о ее ехидной сестре и хваткой матери.

В эту минуту в спальню, спотыкаясь и тяжело дыша, вошел слуга. Вид у него был такой, словно он только что вывалился из кровати.

– Сэр, чем я могу быть вам полезен? – торопливо выпалил он, потом остановился, остолбенело посмотрел на Джоан и неуверенно добавил: – И мисс.

– Чаю, пожалуйста, – сказала Джоан.

– Мердок, вышвырни эту женщину вон! – прохрипел Дуглас. – Она напала на меня в моей постели!

Джоан пропустила слова брата мимо ушей и сказала слуге:

– Очень крепкого чаю. – Слуга растерянно переводил взгляд то на нее, то на лежащего под одеялом хозяина. – С пончиками, если у вас есть.

Слуга еще некоторое время колебался, потом выучка взяла верх, и он поклонился Джоан.

– И бренди! – крикнул Дуглас вслед уходящему слуге. – Не забудь чертов бренди!

– Дуглас, ты пьяница.

На это Дуглас ответил с негодованием:

– А ты заноза. – Он приподнялся на локте и бросил на сестру свирепый взгляд. – Вот я никогда не будил тебя на рассвете и не начинал трещать про балы, помолвки и мать! Господи, из-за тебя у меня теперь весь день будет жутко болеть голова.

Джоан подошла к небольшому письменному столу, сбросила с него кучу смятых шейных платков и достала листок бумаги, на котором написала короткое, в одну строку, обещание присутствовать на балу у леди Малькольм. Потом принесла этот листок и перо Дугласу на кровать.

– Подпиши это, и я уйду.

Дуглас уставился на перо с таким видом, будто это была ядовитая змея.

– Неужели ты серьезно? Не может быть!

Джоан вздохнула:

– Тогда мне придется остаться. Ты поможешь мне решить, какого цвета сшить новое платье. Может быть, голубое, как ты думаешь? Но у меня и так много голубых. Мама считает, что мой цвет – розовый, но мне он, честно говоря, не нравится. Желтый еще хуже.

Дуглас снова натянул на голову одеяло.

– Тогда остается только зеленое. Но в зеленом я похожа на куст. Наверное, лучше оранжевое… Что ты об этом думаешь?

– Золотистое, – произнес от двери знакомый голос. – Вам следует сшить платье цвета золота.

На этот раз Джоан была готова к его появлению, она ожидала, что он в конце концов сюда явится. Тем лучше, что он сразу вмешался. Дугласа перебранка с его другом только подстегнет в стремлении утихомирить сестру. Она с восхищенной улыбкой на лице повернулась на стуле и вдруг обомлела.

Мрачный, полураздетый, толком не проснувшийся Тристан Берк все равно представлял собой довольно впечатляющее зрелище. Но гладко причесанный, одетый в элегантный темно-зеленый халат, он был прямо-таки воплощением соблазна. И он пристально смотрел на нее из-под полуопущенных век таким взглядом, словно она так же завораживала его, как он – ее.

Глава 2

К тому времени когда Тристан вспомнил, где его халат, Фурия – так он ее про себя назвал – уже обнаружила свою добычу. И судя по доносившемуся из-под одеяла голосу Беннета, в котором слышалось все больше отчаяния, не только обнаружила, но и выпотрошила и порезала на кусочки. Тристан немного постоял на пороге спальни, забавляясь открывшимся зрелищем. Дуглас Беннет, известный буян, которому предстояло унаследовать состояние и титул баронета древнего рода, прятался под одеялом, словно сопливый мальчишка, в то время как Фурия – его сестра, если верить ее словам, – спокойно сидела возле кровати и рассуждала о платьях.

Внешне она не была похожа на фурию. На взгляд Тристана, она выглядела довольно заурядно – была выше среднего роста и обладала пышной фигурой, которой совершенно не подходили модные сейчас фасоны платьев. Из-за этого она выглядела… если говорить без прикрас, она выглядела толстой. Ну может быть, не совсем толстой, но ее фигура несколько выходила за рамки понятия «пухленькая». Ее грудь – а в этом месте женщина и должна быть полной – закрывали ярды кружев, а множество нижних юбок под платьем в розовую полоску придавали фигуре изрядный объем. Цвет волос у нее был довольно приятный, но она носила прическу, которую Тристан терпеть не мог, – множество ужасных тугих кудряшек. На его взгляд, это выглядело по-детски. А лицо? Лицо у нее привлекательное, решил он, и интересное. Но, возможно, последнее объяснялось только дьявольским ликованием, которым горели ее глаза, пока Беннет безуспешно пытался избавиться от ее болтовни.

Но когда она сказала «оранжевое», Тристан поморщился. Только не оранжевое. Большинство дам смотрятся безобразно в оранжевых платьях, а она так и вовсе будет выглядеть отвратительно. Тристан считал себя в некотором роде знатоком женщин и их одежды. Он любил женщин, особенно красивых, а если женщина не была красивой, то она по крайней мере могла бы постараться выглядеть наилучшим образом. И он сказал:

– Золотистое. Вам следует сшить платье цвета золота.

Она с сияющим от восторга лицом повернулась к нему. Через какие-то доли секунды выражение ее лица застыло, но до этого Тристан все-таки успел заглянуть ей в глаза. Они были глубокого, насыщенного коричневого цвета, как свежезаваренный кофе, и с золотистыми искорками. Определенно ей стоит носить одежду цвета золота, этот богатый теплый оттенок подчеркнет цвет ее лица, а он у нее прекрасный, надо признать. «Если она изменит прическу и наденет более подходящее к ее фигуре платье, то сможет выглядеть вполне сносно», – подумал Тристан до того, как мысленно прервал сам себя. Но он-таки себя прервал. Во-первых, потому что она Фурия, а ему не нужны в жизни еще злые, сварливые женщины, вполне достаточно тетки и двух кузин. А во-вторых, потому что она сестра Дугласа Беннета, а путаться с сестрой товарища по выпивке не годится, если, конечно, ты не собираешься на ней жениться, но даже и тогда это довольно рискованно. Но главная причина, по которой Тристан оборвал ход своих мыслей, заключалась в том, что она была совершенно не в его вкусе – с этими нелепыми мелкими кудряшками и ярдами кружев, закрывающих бюст. Ну и, конечно, с этой ее манерой барабанить в дверь молотком, словно Гефест по наковальне. Видит бог, такая женщина не нужна ни одному мужчине.

– Прошу прощения за любопытство. – Она обрела дар речи. – Вы в этом доме поселились?

– Да, на два месяца, – ответил Тристан. – Пока в моем доме ремонтируют крышу.

– А-а, – сказала она. – Как мило, что товарищ по распутству будет у Дугласа совсем рядом, под рукой.

Тристан поднял брови.

– По распутству? Забавно, что вы так быстро ухватили суть, – заметил он.

– Ну, это первое, что приходит в голову, когда речь заходит о моем брате. – Она смерила его взглядом с головы до ног. – И о вас, полагаю.

– Святые небеса, – протянул Тристан. – Тогда, должно быть, это первое, что пришло вам на ум, когда я открыт вам дверь. Должен ли я считать себя польщенным?

Золотистые крапинки в ее глазах блеснули.

– Вероятно, нет. Я представляю вас двоих в стельку пьяных, неспособных ходить, отсыпающихся после попойки. Не сомневаюсь, что при этом вы бы чудовищно храпели и поминутно дергались. – Она одарила его сдержанной улыбкой. – Ну как, вы польщены?

Он искоса посмотрел на нее.

– Вы говорите так, будто это состояние вам хорошо знакомо. Вы когда-нибудь участвовали в нашей попойке? Что-то не припоминаю вас вдребезги пьяной, но столь точное описание не может быть только плодом воображения.

– Но так оно и есть, – заверила Джоан. – У меня очень живое воображение.

Его взгляд снова скользнул по кружевам, не скрывавшим место на ее шее, где было заметно быстрое биение пульса. От гнева? Или от чего-то другого? Тристан с удивлением понял, что острый язык Фурии ему чем-то по душе.

– У меня тоже, – пробормотал он.

– Я в этом не сомневаюсь. Особенно если вы верите, что я отсюда уйду, не заручившись обещанием моего дорого братца присутствовать завтра вечером на балу у леди Малькольм. – Она наклонилась к кровати и снова ткнула кулаком спрятавшегося под одеялом брата. – Только подумай, Дуглас, как рада будет мама нанести тебе визит сегодня днем и завтра утром, чтобы напомнить тебе про бал. Я непременно ей передам, что ты ее специально пригласил.

Дуглас совершил стремительный бросок из своего убежища под одеялом и схватил чернильницу и перо. Разбрызгивая во все стороны чернила, он поставил размашистую подпись внизу листа, который сунула ему Джоан.

– Вот, подписал! Теперь-то ты оставишь меня в покое?

Джоан победно улыбнулась и помахала листком, чтобы чернила высохли.

– Конечно! Я же говорила, что уйду, как только ты дашь обещание. Теперь мама увидит доказательство того, что я с тебя это обещание взяла. Спасибо, Дуглас, было приятно снова с тобой повидаться. – Джоан свернула листок и убрала его в ридикюль. – Не забудь, бал завтра вечером. Мне бы не хотелось приходить еще раз, чтобы тебе напомнить.

– Уходи ради бога! – прорычал Беннет и снова нырнул под подушку и одеяло.

Его сестра еще раз улыбнулась и слегка покачала головой из стороны в сторону. Тристан нахмурился, заметив ее злорадство. Бедный Беннет, ведь ему пришлось расти с ней рядом. Наконец Джоан встала со стула и повернулась, чтобы уйти, но, увидев, что он стоит в дверях, остановилась. Довольное выражение сбежало с ее лица.

– Прошу прощения, сэр.

– За то, что терроризировали беднягу, когда он даже с постели еще не встал? Нет, я вас не прощаю.

Ее карие глаза прищурились, и она произнесла таким тоном, словно сомневалась, в своем ли он уме:

– Вы загораживаете дверь.

Тристан заскрежетал зубами.

– Вам следовало подумать об этом до того, как вы вторглись в дом.

– О, я совсем забыта, что вы теперь тут живете. Может быть, в качестве дворецкого? Встречаете гостей?

– Вы – само очарование, – процедил Тристан.

– Так вот почему вы не хотите, чтобы я уходила? – проворковала Джоан, захлопав ресницами. – Признаюсь, никогда не думала, что мой брат станет свидетелем того, как на меня набрасывается с оскорблениями полуобнаженный мужчина! – Она повысила голос и придала каждому слову драматичное звучание, достойное самой талантливой актрисы: – Это настолько неприлично, что, клянусь, он будет вынужден вызвать вас на дуэль!

– Выпусти ее, – пробасил из-под подушки Беннет. – Ради бога, Берк, выпроводи ее отсюда!

– Спасибо, дорогой братец. – Джоан похлопала по одеялу. – До встречи завтра вечером.

На этот раз, когда она подошла к двери, Тристан отступил в сторону.

– Всего хорошего, мисс Беннет.

Джоан одарила его лучезарной улыбкой.

– Прощайте, лорд Берк.

Она проскользнула мимо него, оставив после себя шлейф аромата. Запах оказался приятным – теплым, нежным, совсем не пресным, но и не приторно-сладким. Тристан немного скорректировал свою оценку Джоан Беннет – женщина, которая хорошо пахнет, на одну ступень красивее той, которая этим преимуществом не обладает. Он перевел взгляд на приятеля, съежившегося на кровати под горой одеял. Ему по-прежнему было жаль друга, которому пришлось расти под одной крышей с такой мегерой, но теперь он начал задаваться вопросом: как вышло, что у сестры гораздо более твердый характер, чем у брата? При всем при том, что Беннет был отличным парнем, он очень легко поддавался влиянию. Тристан только что сам был свидетелем того, как легко Дуглас подписал это обещание, обрекая самого себя провести вечер среди голодных львиц лондонской ярмарки невест. Тристан на его месте порвал бы эту бумагу на кусочки и сжег бы ее на глазах у мисс Беннет, да еще и глядя ей в лицо с улыбкой. Он мог только представить, как бы она на это отреагировала.

– Берк… – ошеломленно пробормотал Беннет с паническими нотками в голосе. – Берк, я подписал эту проклятую бумагу.

– И поступил чертовски глупо, – согласился Тристан и сел на свободный стул возле кровати.

– Но я не могу пойти на бал к Макмиллану.

– К Малькольму, – поправил Тристан.

Беннет сел и отбросил одеяло.

– Это же будет в вечер премьеры новой оперы. Там будет совершенно новая балетная труппа из Франции.

– Нуда.

– Теперь ты понимаешь, что я не могу пойти на этот дурацкий бал! – воскликнул Беннет. – К концу недели всех лучших девушек разберут!

Тристан пожал плечами:

– Ну так не ходи на бал.

– Нет! – Теперь Беннет выглядел почти испуганным. – Ты не понимаешь. Теперь, когда Джоан заполучила мое обещание, меня ждут очень серьезные неприятности, если я не пойду на бал.

– Неужели твоя сестра вернется? – ужаснулся Тристан. – Кто-то должен взять ее…

– Нет, – перебил Беннет. – Будет намного хуже. – Он содрогнулся. – Это будет моя мать. Она заставит меня ходить в гости на чай. На балы. На музыкальные вечера. На философские собрания.

По выражению его лица можно было подумать, что он описывает круги ада. Впрочем, на взгляд Тристана, это и были круги ада.

– Ну, тогда тебе придется идти на бал.

Тристан встал и направился к двери. В конце концов это не его забота.

– О Боже, нет! Мне просто нужно забрать у Джоан эту бумагу до того, как ее увидела мать.

– В таком случае советую поторопиться, – сухо заметил Тристан. Всего секунду назад на лестнице послышалось эхо от стука закрываемой двери. – Она уже ушла.

– Черт! – Беннет вскочил с кровати и потянулся за брюками. Тристан был уже на пороге, когда Беннет крикнул другу: – Берк, подожди! Ты должен мне помочь!

– Почему? – Тристан поскреб подбородок. – Тебе надо было поставить ее на место и выпроводить из дома.

Натягивая через голову рубашку, Беннет издал резкий смешок.

– Если ты думаешь, что с Джоан можно справиться таким манером, ты ее не знаешь. Дружище, помоги, а то меня на кусочки порежут.

– И это будет не больше, чем ты заслуживаешь, – пробурчал Тристан, но потом всплеснул руками: – Как я могу тебе помочь? Я ей определенно не понравился, если ты сам этого не заметил.

Беннет лихорадочно натягивал сапоги.

– Ты умеешь разговаривать с женщинами. – Он неопределенно взмахнул рукой в воздухе. – Как-нибудь уговори ее отдать эту бумагу.

Тристан с большим удовольствием отговорил бы ее от оранжевого платья и уговорил на золотистое. Да, богатый шелк цвета золота – вот что ей нужно, платье должно быть низко вырезано на груди и плечах и без единого лоскутка кружев, а на талии и бедрах оно должно облегать фигуру. Он вдруг задумался, тонкая ли у нее талия. При такой груди, как у нее, тонкая талия – то, что нужно. Возможно, под этими дурацкими оборками скрывается настоящая Венера.

– Берк, я тебя прошу! – взмолился Беннет. – Помоги мне только в этот раз, я сейчас в отчаянном положении!

В действительности совершенно не важно, насколько у нее тонкая талия и как ее волосы смотрелись бы распущенными. Все равно она – шантажистка и Фурия. Однако нельзя бросать товарища в беде, беззащитного перед махинациями такой особы, даже если она его сестра. И Тристан сдался.

– Ну хорошо. Только дай мне одеться.

К тому времени когда Тристан оделся, Беннет нервно мерил шагами прихожую, кое-как завязывая на ходу шейный платок.

– Сейчас она наверняка уже дома, – сказал он, запуская пятерню в волосы, – судя по состоянию его прически, далеко не в первый раз. – Господи, ну что за напасть!

– Не может быть, чтобы она была настолько плоха.

Тристан подумал о своих тетке и кузинах. Вот кого можно считать настоящей напастью. У них острый язык и вредный характер, как у мисс Беннет, но нет ее остроумия. Они носят столь же уродливые платья, что и мисс Беннет, но у них нет такой груди, как у нее. У тетки и кузин столько же наглости, как у нее, но нисколько – ее отваги.

– Тебе-то не приходилось с ней жить, – пробормотал Беннет, распахивая дверь.

В холл хлынул яркий солнечный свет. Беннет зажмурился и снова выругался, но все-таки спустился по ступеням, громко топая, и подошел к краю мостовой. Тут он остановился и посмотрел по сторонам.

– Дьявол меня раздери. В какую сторону она пошла?

– Домой? – предположил Тристан, медленно спустился следом и низко надвинул шляпу на лоб, подумав: «Какое же яркое сегодня солнце!» – Я категорически отказываюсь догонять ее в доме твоих родителей.

Беннет испустил долгий вздох.

– Правильно. Домой. Хотя Джоан любит улизнуть и пойти куда-то одна. Она думает, что я об этом не знаю, но она при любой возможности сбегает в книжные магазины или магазины шляпок. – Он помолчал. – Давай так, ты пойдешь в ту сторону, – он показал на восток, – а я в эту. Если она уже добралась до дома… – Берк поежился, – тогда в это дело придется вмешаться отцу.

Тристан спросил себя, почему он раньше не замечал в друге эту бесхребетность, но промолчал и только кивнул. Беннет тоже кивнул и устремился в западном направлении, идя по улице так, словно ему очень хотелось пуститься бегом. Тристан повернулся и пошел на восток. Куда молодая леди может пойти в одиночестве? Он не заметил, чтобы на ступенях ее ждала горничная, и слуга не сопровождал ее, когда она вошла в дом, в котором ей было совершенно необходим сопровождающий. Так что вероятнее всего она пошла домой, чтобы возложить свой трофей к ногам матери. В глубине души Тристан думал, что если уж Беннет такой трус, что подписал эту бумагу, значит, он заслужил то, что из этого последует.

И все же Беннет предоставил ему временное пристанище, откуда ему было очень удобно контролировать, как идет ремонт крыши. Таким образом, он мог провести ремонт без лишних неудобств. Его тетка пользовалась любой возможностью упрекнуть его за плохое содержание особняка, хотя в данном случае речь шла о ремонте столетней крыши, которую его дядя почему-то не потрудился заменить. Если бы дядя Берк должным образом следил за крышей, она бы не протекала последние десять лет, постепенно разрушая верхний этаж дома, и в прошлом месяце после сильного дождя не рухнула совсем.

Тристан свернул на Бонд-стрит, без особого энтузиазма высматривая, не мелькнет ли где юбка в розовую полоску. Юбки-то у мисс Беннет весьма широкие, он должен был заметить их даже с расстояния в полмили. И как только женщины ухитряются плохо одеваться? Почему им непременно надо всем, как овцам, толпой следовать последним новинкам моды, не задумываясь, идут они им или нет. Определенно самый подходящий цвет для мисс Беннет – золотой, причем его более насыщенные, глубокие тона, которые будут хорошо оттенять ее темные волосы и кожу цвета сливок. Но только не розовый, это точно.

И что, спрашивается, он должен делать, когда ее найдет? Она не отдаст ему ту бумагу без большой битвы, а Тристан не собирался затевать борьбу посреди какого-нибудь магазина шляпок. Он говорил себе, что встретиться с ней наедине он бы тоже не хотел, и не важно, что ему бы доставило большое удовлетворение сбить с нее спесь.

Он остановился у широкой витрины магазина и стал разглядывать красиво развешанные полотнища шелка. Этот оттенок голубого ей бы тоже пошел, подумал он и тут же выругался под нос: мегера! дьяволица! И это сестра его товарища, а не просто некая женщина, которая будет хорошо смотреться в каком бы то ни было оттенке голубого.

Тристан отвернулся от витрины и быстро зашагал по улице. Он не виноват, что Беннет не в силах ей противостоять. И если другу придется тащиться на бал к Малькольмам, или к Макмилланам, или на любой другой бал и танцевать там с половиной всего женского населения Британии, это тоже не его забота. Судя по тому, как Беннет спасовал перед сестрой, его все равно в ближайшие несколько месяцев на ком-нибудь женят. Вполне вероятно, что на другой фурии, женщины такого сорта склонны держаться друг дружки. Леди Беннет наверняка уже выбрала ему невесту, и она заставит сына склониться перед ее волей, как сильный ветер изгибает молодое деревце. Конечно, будет жалко лишиться такого веселого компаньона, но у Тристана не было ни малейшего желания вставать между Фурией и избранной ею жертвой. Беннету придется спасать себя самому. Принимать приказы от женщины – любой женщины – просто нелепо. Тристану пришло в голову, что если бы он хотел действительно помочь другу, то нашел бы его и посоветовал быть мужчиной и поставить сестру на место.

И вдруг Тристан заметил краем глаза юбку в розовую полоску, мелькнувшую и скрывшуюся в книжной лавке. Он замедлил шаг, по его лицу сама собой медленно расплылась улыбка. Напрочь забыв, что он только что дал себе зарок избегать ее, как чумы, он потер руки и последовал за ней.