Текст книги "Это всё из-за тебя"

– И что же там у тебя подтвердилось? – недоверчиво спрашивает Ребекка.

– Ты избегаешь внимания мужчин, не видишь смысла в продолжительных и уж тем более законных отношениях, а ещё ты очень дорожишь своей свободой и потому ни за что не позволишь себе к кому-то привязаться. И это основная причина, почему у тебя давно не было секса.

– Допустим, – улыбается она задумчиво, – тогда, почему я продолжаю ходить на свидания, если избегаю внимания мужчин?

– Эти свидания случаются редко. Они так, для галочки и поддержания формы. Крайне редко заканчиваются сексом, но, если такое и случается, то на ночь у мужчины ты не остаешься. Растворяешься, как пыльца в воздухе, а на утро даже имени его не можешь вспомнить. Джейн при этом очень обеспокоена, ей кажется, что твоя жизнь стала бы намного счастливее и полноценнее, будь в ней мужчина. Почти каждую вашу встречу она не забывает об этом упомянуть, на что ты либо отшучиваешься, либо говоришь прямо, что твое счастье заключено в одиночестве. Ты встречаешься с подругами, ходишь с ними по магазинам, поешь в караоке, после ночного эфира довольная приезжаешь в свой любимый и уютный домик, а рано утром выходишь во двор и с грустью смотришь на свои неудавшиеся посадки. Выкорчевываешь засохшие кусты, едешь в магазин, заново покупаешь цветущие растения и в тысячный раз занимаешься облагораживанием своей территории, где царит легкость, свобода и такое любимое и родное одиночество.

Зеленые глаза смотрят на меня с такой внимательностью, будто мое лицо вызывает много вопросов. Например, оно может показаться знакомым. Надо ли мне это – быть узнанным?

– Мы ведь заключили перемирие на время обеда, – напоминаю и почему-то оглядываюсь. – И потому я откровенно высказываю свои мысли.

– В таком случае, я… поражена. Вынуждена признать, что Хантер Холт и впрямь… видит людей.

– Наверное, ты хотела сказать чувствует.

– Нет, я всё правильно сказала. Ты видишь людей, сортируешь их, подмечаешь детали, которые потом предаешь глубокому анализу, а из этого выявляешь причинно-следственные связи. Чувствовать – это другое.

– Ладно, это мы ещё обсудим. А теперь расскажи мне, что тебе сделал гидроцикл?

– Я неудачно с него упала. Больно ударилась и потом долго восстанавливалась.

– Все с него когда-нибудь падают. Здесь что-то другое. Ты его по-настоящему боишься, однако с легкостью запрыгнула на сиденье, потому что хотела доказать обратное бывшему. Кажется ненависть придает смелости.

– Я его не боюсь, а всего лишь остерегаюсь.

– Ладно, – развожу руки в стороны. – Сделаем вид, что я тебе поверил. Всё равно когда-нибудь правда всплывет наружу.

– Ты всегда такой дотошный? Я тебе говорю «нет», ты говоришь мне «да»! Есть темы куда серьезнее и важнее какого-то гребаного гидроцикла!

– Например? – ставлю локти на стол.

– Ты.

– Не понял?

– Сначала ты отказался присутствовать на этой свадьбе. А потом вдруг передумал, да ещё и моей Джейн запудрил мозги. Что это вообще?

– Я передумал.

– Это я поняла, но почему? Ты отказался приезжать, потому что считаешь Джейн меркантильной и совсем не подходящей партией своему отцу. Я от этого мнения совсем не в восторге, но это всё же твое мнение. И что вдруг случилось?

– Я просто передумал.

Ребекка смеется.

– Просто передумал?

– Да, просто передумал. Что в этом удивительного?

– Ну, не знаю, например, то, что ты не похож на человека, который просто так возьмет и передумает! Всегда и во всем есть причина.

– Разве ты никогда в своей жизни так не поступала? – смотрю на нее внимательно. – Например, была решительно настроена что-то сделать, а потом вдруг щёлк – и передумала!

Запрыгнула в чужое такси и поехала в магазин за ликером, чипсами и мороженым.

– Я подразумеваю крупные решения, а не мелочевку в течение дня.

– Так ведь я тоже! – бросаю смешок. – Разве ты так не делала? Просто, без причины.

– Нет, – отвечает уверенно. – Потому что у всего она есть. И сейчас ты просто от меня её скрываешь.

– В таком случае, ты делаешь то же самое с историей о гидроцикле.

Издав страдальческий вздох, Ребекка подпирает голову рукой и смотрит на меня уставшими глазами, в которых совершенно точно скрывается другая правда. Она говорит, что я умею лишь видеть людей, но не чувствовать.

Ошибаешься, Бекки. Очень ошибаешься.

* * *

– Что такое происходит с Престоном?

Действительно.

– Мы с Рейчел не можем до него дозвониться!

– Он в отключке. Я закрыл его в каюте.

– Вот же наказание! Пусть даже и не думает выходить оттуда, пока не протрезвеет! – злится отец. – Джейн обеспокоена, на Рейчел лица нет. Бессовестный мальчишка!

– Это всё, что ты хотел мне сказать? – спрашиваю, сев на пластмассовый шезлонг под ярко-красным зонтом.

Отец терпеливо вздыхает в трубку и тихо продолжает:

– Я хотел узнать, как дела у Ребекки? Она уже видела этого типа?

– Своего бывшего жениха, за которым так и не смог уследить твой помощник? – Откидываю голову на спинку и опускаю на глаза солнцезащитные очки. Лежать в жару на пляже с полным желудком так себе отдых. – Они встретились, – зеваю. – Ничего сверхъестественного не произошло. Так и передай своей будущей супруге.

– Джейн волнуется, – нудит отец. – Ребекка для нее всё. Присмотри за ней, сынок. Этот парень знал, на чью свадьбу ехал, значит не просто так здесь оказался. Джейн думает, что он хочет снова…

– С каких пор ты решил, что я буду чьей-то нянькой? – чаша моего терпения дает трещину. – Джейн – твой выбор. Её племянница – твоя забота. Меня не касаются чьи-то прошлые, настоящие и будущие отношения, ясно тебе? Для меня это чужие люди и я не обязан с ними возиться. Вчера я сделал то, о чем ты меня просил – я приехал к вам, объяснился, извинился и сегодня я здесь, несмотря на то, что мне этого совсем не хочется. Волнения твоей Джейн бессмысленны. Её племянница и тигра завалит, не говоря уже о том, чтобы справиться со своим неудавшимся женихом! Лучше подумай о том, как помочь Рейчел и вытянуть Престона из кучи дерьма, которую ты всё это время с успехом игнорировал!

Отключаю телефон, жара ещё сильнее распыляет во мне огонь. Только отец способен вывести меня из себя за гребаную микросекунду. Как и раньше, его волнует кто угодно, но только не близкие, не их проблемы, не их заботы, а чужие пустышки и надуманные депрессии!

– Я всё, – вдруг раздается приглушенный голос Ребекки за моей спиной. – Говорят, у водопада огромная очередь, туда я точно не хочу. Поэтому, можем возвращаться.

Когда она появилась здесь?

Опускаю ноги в песок, смотрю в её опущенные глаза в тени молчаливой задумчивости.

– Ты ведь только недавно отправилась в магазин. Когда ты вернулась?

– Полагаю, как раз вовремя, – отвечает с напряженной улыбкой и заглядывает в свой бумажный пакет. – Я никогда не трачу много времени на шоппинг. Если тебя ничего больше здесь не держит, то поехали обратно.

– Ты всё слышала, – констатирую, глянув на сверкающую в лучах солнца воду.

– И что? – усмехается, глянув на меня, как на червяка. – Думаешь я расстроилась? Приняла близко к сердцу твои слова? Хантер, ты ведь сам говорил, что мы в одной лодке. И это действительно так. Ты и твой отец никогда не станете мне семьей. Вы были, есть и останетесь чужими для меня людьми. Ты верно сказал! – стучит ладошкой мне по плечу. – Про тигра мне особенно понравилось! – смеется, а потом снова впадает в задумчивость. – Джейн сказала, что Коул – мой бывший жених?

Коул. Впервые его имя слетает с её уст.

– Я ведь уже говорил тебе, что Джейн ничего мне не рассказывала. Он сам поведал о том, как порвал с тобой на собственном мальчишнике.

– Что… Что сделал? – заикается она, будто сдерживая смертоносную волну смеха. – Он порвал со мной?

– Я не говорил тебе, потому что…

– В этом нет смысла, тебя не интересует и не касается чужое прошлое, настоящее и будущее и бла-бла-бла в таком духе! – перебивает, схватившись за живот. Ребекка в точности озвучивает мои мысли, но почему-то лишь услышав их, я понимаю, что большая их часть легко поддается сомнению. – Спасибо тебе за это. Правда! Я ведь всё это время думала, что ты нашел себе развлечение, будешь доставать меня и подшучивать на тему моего бывшего! А ты, гляди, даже и словом не обмолвился, язвительной шутки не бросил, что когда-то я собиралась выскочить замуж, при том, что эти жуткие свадьбы просто ненавижу! – хохочет она без остановки. – Я бы на твоем месте не сдержалась! Честно тебе говорю! Я бы подкалывала тебя только так!

– Ребекка, всё в порядке?

– Разумеется! Я просто немного шокирована тем, что информация о моей личной жизни распространяется с такой бешеной скоростью!

Поставив руки в боки, Ребекка заходит в воду по щиколотки, несколько минут просто стоит и молча смотрит то на свои пальцы, играющие с песком, то вдаль на замершие в океане катера и яхты.

– Очередное доказательство того, что свадьбы – это полное дерьмо! – бросает смешок и одним движением распускает длинные волосы. Густые локоны струятся блестящими волнами, источая легкий медовый аромат. – Как и всё то, что предусмотрено перед ними. Просто нет слов!

Тряхнув головой, она решительно подходит к гидроциклу, бросает бумажный пакет на сиденье и хватает жилет. Её движения нетерпеливы, взгляд глубоко задумчивый и отстраненный. Ремешки на жилете путаются друг с другом, она даже не замечает, что пытается сомкнуть два одинаковых крепежа.

– Ты действительно готова вернуться на яхту? – уточняю, помогая ей застегнуть ремешки. – Мы можем остаться и здесь до возвращения в Фортонс.

– Готова ли я вернуться? – вытаращивает она глаза, словно я сказал нечто оскорбительное. – А что там такого страшного меня ждет? Придурковатое чудовище с языком без костей? Знаешь, задавая мне подобные вопросы, ты явно противоречишь своим словам!

– И каким же?

– Со мной не нужно нянчиться, Хантер! – злится она и отступает на шаг от меня. – Больше не нужно.

– Я этого и не делал.

– Правда? Тогда почему на яхту мы поехали вместе? Почему ты так торопился на остров и не желал ничего слушать о катере, который я просила? Потому что тебя попросила Джейн приглядывать за мной, а ты не мог ей отказать, ведь тебе только-только удалось установить с ней контакт и заручиться её доверием!

– Думай, что хочешь.

– И вот ещё! – снова подходит ближе и выставляет перед собой указательный палец. – На самом деле ты не такой хороший, каким пытаешься казаться! Ты никогда не делаешь что-то, ради кого-то, и уж особенно, если тебе это не нравится! Я, конечно, признательна за вынужденную «заботу», но больше не стоит! Спасибо! Мы можем уже ехать?

– Если ты так хочешь, то поехали! – Отвязываю веревку от столба и укладываю её в багажник под сиденьем. Туда же Ребекка отправляет свои обновки, но с таким видом, словно бросает корм в огромную и бездонную пасть зубастой акулы. Громко захлопнув крышку, поворачиваюсь к ней и спрашиваю: – Почему ты это делаешь?

– Что я сделала? Я просто заглянула под сиденье. В чем дело?

– Ты ведь боишься! Ты смотришь на этот гидроцикл и бледнеешь от ужаса!

– Ты меня уже достал, Хантер! Сколько можно говорить об одном и том же?

– Я видел, какая ты, Ребекка! Видел, как ты ткнула средним пальцем в лицо незнакомой девчонке. Для меня это было шоу или нет, но, как ни крути, ты не побоялась получить чего похуже в ответ. Ты без труда поставила на колени здорового мужика, тем самым, унизив его перед всеми, кто это видел! Сдачи получить ты не побоялась, хотя, кто знает, на что этот тип способен?

– В носу поковырять – вот на что он способен!

– Об этом я и говорю! Реальную опасность для себя ты не замечаешь! Ты как будто не можешь её спрогнозировать и в слепом бесстрашии совершаешь действия, которые могут обернуться для тебя весьма плачевным образом! – Вспоминаю, как ловко она перелезла через ограждение на мосту, а минутой позже юркнула в машину через открытое окно. До ледяной воды было двадцать метров, любое неверное движение и она могла запросто сорваться. Но в тот момент ей совсем не было страшно… – И даже, когда этот гидроцикл заставляет тебя бледнеть от ужаса, ты всё равно садишься на него, игнорируя возможные последствия!

– Сколько раз я говорила, что хочу отправиться сюда на катере, Хантер?! И сколько раз ты утверждал, что на этой штуковине будет быстрее?! Я согласилась! Чем ты снова недоволен?

– Я понятия не имел, что эта штуковина вызывает у тебя страх! Если бы ты сказала прямо, почему…

– Потому что это не твоего ума дело! – перебивает, подскочив на носочки. – Всё, что связано со мной, не твоего ума дело, Хантер! Пять минут назад ты сказал по телефону, что я для тебя чужой человек, чья жизнь тебя не касается! Тогда и веди себя так, чтобы твои же слова не противоречили твоим действиям! Я ненавижу, когда люди лезут в мою жизнь, – произносит одними губами, смерив меня ледяным взглядом, – дают советы, как мне жить, поступить и чего хотеть. Не выношу, когда нечаянно или намеренно припоминают мне прошлое, задают вопросы, ответы на которые я уже давно похоронила в своей голове. Утоляй свое жадное любопытство в беседах с новым другом. Он с радостью расскажет тебе всё, что ты хочешь знать.

Она защищается. Реакций слишком много, чтобы я мог в считанные секунды определить её настоящие чувства, что она сейчас испытывает. Несколько минут назад я видел притаившуюся тень разочарования в её ярко-зеленых глазах, а потом в одно мгновение их накрыла озлобленность и вместе с тем явная беспомощность.

– Я просто хотел сказать, что с уважением отношусь к человеческим страхам. И не считаю правильным, когда человек нарочно идет ему навстречу. Испытывать стресс только ради того, чтобы доказать себе или кому-то мнимую победу над ним – бессмысленно и неразумно. Только себе хуже делаешь. Чтобы его одолеть, нужно найти начало. Вот, что меня интересовало, Ребекка. А вовсе не твое прошлое.

Почти.

* * *

– Как ты мог так жестоко поступить с чужими жизнями? – качает головой Уилл с деланным осуждением. – Жили себе два человека, любили друг друга, планы строили, а тут появился Хантер Холт, щелкнул пальцами и порушил бедолагам все планы. Я и представить не мог, на какие зверства ты способен!

– Не неси чепуху, – пью виски. – Я не говорил этому придурку идти и бросать свою невесту.

– Откуда ты знаешь? – смеется Уилл. – Ты ведь даже не помнишь тот вечер. К тому же мы все в курсе, какую жизнь ты ведешь лет так с шестнадцати! Или с пятнадцати? Короче, когда перестал быть девственником!

– Я свои взгляды никогда и никому не навязывал.

Почти. Однажды ради спасения человеческой жизни я всего-то поделился ими. И это был не Коул Сименс, который бросил свою невесту на собственном мальчишнике.

– Да, но многие хотели быть на тебя похожими. Ты всегда ставил себя на первое место и потому добивался всего, чего хотел. Ты умел достойно веселиться, общаться с девушками, они не устраивали тебе сцен и не ждали от тебя ничего серьезного. Они менялись так же быстро, как вид из окна высокоскоростного поезда! Единственное твое обязательство заключалось в собственном удовлетворении, в то время, как у других были вечные проблемы в отношениях, головомойки с предстоящей семейной жизнью, ограничения, недоверие, выяснения, кто прав, кто виноват! Чего далеко ходить? Я и сам завидовал тебе, когда Лиз начала сводить меня с ума беспочвенными подозрениями после свадьбы. Каждый раз, когда я возвращался после работы домой, меня встречала не соскучившаяся и обнаженная жена, а беспристрастный детектив, который точно знал, сколько времени занимает дорога от моего офиса до дома. Ужин проходил в ледяном молчании, а вместо секса мы обсуждали варианты того, где, с кем и как я мог ей изменить! И пока Лиз выдвигала свои истеричные гипотезы, я лежал на боку, смотрел в окно и думал, какого черта я не Хантер?! Почему я всегда плевал на свои желания, почему не выработал в себе это искрометное умение не привязываться к женщине, с которой переспал? Ведь все мои неудачи, мечты, которые я так и не смог осуществить, цели, которых не достиг – всё это случилось только лишь потому, что я всегда доверял всем своим женщинам! Да, их в моей жизни было не так много. Всего три. Но каждой из них я доверял больше, чем себе, только представь!

– Не хочу.

– Кристина Демпси сказала, что хочет стать моей первой и я, как верный и тупой пес, ждал выпускной, снял роскошный номер, шампанское, лепестки роз – романтику ей устроил! А она одну половину вечера провела на танцполе, а другую на члене Микки Брукса в мужском туалете!

– Хочешь сказать, что не будь ты таким глупым и доверчивым песиком, то ещё задолго до выпускного познал бы прелести секса?

– Именно! А из-за этой дешевки, которая, как оказалось позже, раздвигала ноги даже перед учителем физкультуры, я мало того, что припозднился, так ещё и заплатил за свой первый секс десять тысяч долларов! Только представь!

– Говорю же, не хочу!

– Проститутка, которую мне подсунули заботливые друзья, показалась милой и разговорчивой девушкой, – продолжает нудить Уилл. – У меня не было настроения в тот вечер, а она так ловко и быстро его подняла, что я готов был убежать с ней на край света! Я в жизни ничего прекраснее не ощущал! Ингрид была божественна!

– Очевидно, тебе попался мастер своего дела, – говорю, с трудом сдерживая смех. – Иначе с чего такая баснословная цена.

– Черта с два! Она стоила всего-то семьсот баксов! Но дело всё в том… Она сказала, что у нее больная сестренка и ей очень нужны деньги, поэтому ей приходится заниматься проституцией. Я отдал ей все деньги, которые у меня с собой были. Ещё и украшение подарил, которое предназначалось Кристине.

– Ты пошел на выпускной и взял с собой десять тысяч долларов наличными?

– Я собирался провести ночь в роскошном отеле с красивой девчонкой, которая хотела меня! Там одни десерты стоили прилично. А третьей была Лиз…

– Всё! Заканчивай! – поднимаюсь на ноги. – Это не для моих ушей. Лучше пойди и освежись в океане, а то ещё чуть-чуть и закипишь от пламенных воспоминаний о своей бывшей жене.

Допиваю остатки виски и ставлю пустой стакан на столик. Утонувший мыслями в своем прошлом, Уилл так и остается сидеть на диване и совсем не замечает, как я покидаю салон.

Сумерки начинают сгущаться. Когда мы с Ребеккой вернулись на яхту, вечеринка была в самом разгаре. Я уж было подумал, что Престон очухался и снова пошел вразнос, но инициатором веселья оказался его недоразвитый дружок, завоевавший внимание пьяных и недалеких умом девушек.

Теперь же всё стихло. Все весельчаки разбежались по своим каютам и только Джейсон Сандерс рассекает вдалеке на гидроцикле. Подхожу к поручню, любуясь загадочными красками вечера, как вдруг замечаю сидящую на краю плавательной платформы Ребекку. Я не ожидал её здесь увидеть и потому первые пару секунд пребываю в каком-то необъяснимом ступоре. На ней белый купальник, а на поясе повязан длинный черно-белый платок. Ножки опущены в воду, она болтает ими, как ребенок, который ждет не дождется, когда же ему разрешат снова искупаться. Я смотрю, как длинные волосы ласкают её бронзовые плечи и завидую им. Если бы я только умел писать картины, то непременно бы взялся за кисть. Ей так подходит бескрайний океан и эти чудесные летние сумерки… Её рука осторожно тянется к воде, словно желает приласкать спящую стихию, но в последний момент пальчики сжимаются в нерешительный кулачок. Кажется, будто даже здесь я чувствую сладковатый запах её волос. Аромат завлекающий и дразнящий, как самая сладкая конфета на витрине.

«А потом появился ты, Хантер, и по щелчку пальцев перевернул мою жизнь. Я бросил невесту и в тот же день улетел в Нью-Йорк».

Виноватым я себя не чувствую и этого Сименса едва ли помню. Да, в тот вечер, когда Ребекка стояла на мосту, я действительно был на вечеринке, но черта с два я могу помнить, с кем и о чем именно разговаривал! У меня нет привычки захламлять собственную память. А даже если я и ляпнул что-то безобидное о неразумности брака, то это только лишь мое мнение. Я не кричу направо и налево, что отношения и брак – это обуза, которую люди собственноручно взваливают на себя, а потом страдают от того, что их блестящие иллюзии не имеют ничего общего с серой и невзрачной реальностью.

– Ты не перестаешь меня приятно удивлять, – раздается голос Сименса. – Не против, если я ненадолго составлю тебе компанию?

– Как будто мой ответ что-то изменит, – сухо отвечает Ребекка, даже не оглянувшись. – Чего тебе надо?

Сименс встречает её вопрос улыбкой и намеревается сесть рядом, однако брюнеточка обдает его весьма жестким и осуждающим взглядом.

Мне это нравится.

– Почему ты меня ненавидишь?

– Потому что ты ублюдок, – усмехается она, бросив на него короткий взгляд.

– Мы ведь взрослые люди. Можем поговорить нормально и без оскорблений?

– Мой ответ для тебя – оскорбление? Тогда не стоит задавать вопросы, ответы на которые могут тебя расстроить. А вообще, с чего ты взял, что я захочу говорить с тобой?

– С того, что мы не виделись больше трех лет.

Тут и я не могу удержаться от смешка.

– В нашу последнюю встречу мы оба причинили друг другу боль.

– Бедняжка. Досталось же твоему глазу.

Она что – врезала ему?

– По правде говоря, я давно искал с тобой встречи. Возможностей было много, но всякий раз я не мог решиться.

Зачем я это слушаю? Сопли, слюни, слезы, нелепые признания – что за живая мыльная опера?

– А когда узнал, что моя Джейн выходит замуж за богатого мужика, у твоей смелости тотчас выросли яйца?

– Причем здесь это?

– При том, что Ричард Холт страшно богат. Люди обожают деньги. И особенно чужие.

– Ребекка! – отшатывается он, словно ему только что влепили пощечину. – Почему ты говоришь о каких-то деньгах?

– Потому что это единственная причина, по которой ты мог здесь оказаться! – заявляет она твердым голосом и решительно поднимается на ноги. – Других нет и быть не может.

– По-твоему, я настолько меркантильный человек?

– Уверен, что хочешь услышать ответ?

– Ребекка, что с тобой стало? – подходит он ближе. – Я знаю, наше расставание подбило тебя, причинило боль и оставило пустоту в твоем сердце… Ребекка? Почему ты… смеешься?

У брюнеточки звонкий смех. И хотя в нем отчетливо слышны зловещие нотки, звучит он приятнее пения птиц по утрам.

– Ну, ты о осел! – произносит она, сквозь хохот. – Клянусь богом, я в жизни не встречала настолько тупого мужика! Я ему говорю отвали, а он настойчиво продолжает рассказывать небылицы и верить, что мне так интересно их слушать!

– Какие могут быть небылицы, когда мы по-настоящему любили друг друга и по глупости потеряли? Именно это я и пытаюсь до тебя донести!

Звонкий смех плавно стихает, взгляд зеленых глаз замирает на сосредоточенном лице Сименса. И всё же, почему я ещё здесь? Когда это чужие разборки стали меня интересовать?

Нет, дело вовсе не в интересе. По крайней мере, не совсем. Ребекка слишком смела в высказываниях. Не всякий мужчина способен спокойно их воспринять. Она же откровенно оскорбляет своего бывшего, смеется над ним, унижает брезгливым взглядом. Будь у него мозги, его бы сейчас здесь вообще не было. Но, событие трехлетней давности доказывают обратное, так что удивляться-то наверное и нечему.

– О какой любви может идти речь, если я бросила тебя на твоем же мальчишнике?

Что сделала?

– Ох, прости, я громко говорю? Ты ведь тут другую историю рассказываешь своим дружкам, потому что в правдивой версии ты – мерзкое, вонючее и лживое насекомое, а вовсе не крутой парень, с легкостью променявший невесту на свои мечты.

– Очень тебя прошу, думай над тем, что говоришь.

– А то что? – с вызовом бросает Ребекка. Серьезно, с этой девчонкой нужно проводить беседу о безопасном общении с мужчиной! Что она вообще делает? Нарочно лезет на рожон? – Я всегда говорю только то, что думаю. Привыкай, если собираешься здесь задержаться! С нашей последней встречи ничего не изменилось. Ты, как был дерьмом, так им и остался!

– И что тебя сделало такой смелой? – Пожалуй, лучший вопрос за вечер. – Скучная и одинокая жизнь? Или фамилия, которую будет носить твоя любимая тетя?

Безбоязненно говорить парню в лицо, что он – ублюдок и дерьмо… Миленько. И чем же он мог это заслужить?

Если Ребекка сама стала инициатором расставания в тот вечер, тогда почему намеревалась спрыгнуть с моста? Сожалела о решении, на которое уже никак не могла повлиять?

И какого черта я по-прежнему всё это слушаю?

– А может, это сделал я? – Сименс подкрадывается к ней ближе, наклоняет голову, чтобы заглянуть в её зеленые глаза. Он дышит её воздухом, вдыхает её аромат и тайком наслаждается им. Придурок. – Ребекка, я признаю, что был не прав. Признаю, – поднимает он руки. – Признаю! Я не знаю, почему поступил так. Правда, не знаю. И я сожалею, поверь мне. Я болван, дурак – знаю! И если это из-за меня ты растеряла свою осторожность, нежность и женственность, что так долго в себе развивала, я готов сделать всё, лишь бы ты стала той, с которой я мечтал соединить свою жизнь.

Растеряла свою осторожность, нежность и женственность? Долго в себе развивала?

Что это вообще значит?

– Готов сделать всё, говоришь? – усмехается Ребекка.

– Абсолютно.

– В таком случае, освежись в океане, жалкий и мерзкий кусок дерьма, – говорит она, смеясь ему в лицо. – А то прямо паришь тут передо мной, дышать невозможно.

– Ребекка, ты нарываешься. – Ещё как, черт возьми! – Если мы одни, это вовсе не значит, что ты можешь быть такой, какой тебя сделала твоя жизнь. Не перегибай!

– И какой же меня сделала моя жизнь? – бросает брюнеточка борзо и делает резкий шаг вперед. Она толкает его в грудь, словно нарочно провоцируя на ответные действия. Так обычно и начинаются кровопролитные разборки. – Ну, же, щенок! Напомни!

– Хватит.

– Почему это? – злится она и снова толкает его. – Раз начал, то говори!

– Ты чокнутая?!

Мне вмешаться?

– А ты что думал? – смеется Ребекка громко. – Я всегда была такой, безмозглый! Или ты забыл?

– Я ведь уже извинился! – говорит Сименс, скрепя зубами.

– Вертела я твои проклятые извинения! Ты ничтожный и меркантильный урод, которому о-о-очень нужны деньги, потому что его мечта, увы, принесла ему только разорение! Ты даже готов связаться с грязной уличной воришкой, которая вызывает у тебя стыд. Что шары вылупил? – усмехается Ребекка. – Забыл, что мир тесен? Из уст в уста, из рук в руки. Твое дерьмо, что ты называешь музыкой, никто не хочет слушать и уж тем более покупать. Надеюсь, ты, наконец, осознал, что бездарен вдвойне? Ноль таланта к музыке. Ноль таланта к умению правдоподобно лгать. Жаль тебя. Правда. Такой долгий путь проделал, а всё зря, – нарочно качает она головой. – Всё зря.

– А ты, я смотрю, поднялась! – злобно улыбается Сименс. – Ребекка Харрис! Она знает всё и обо всем! Если тебе одиноко и не с кем поговорить, звони ей и твоя жизнь тотчас заиграет новыми красками, ведь Ребекка Харрис – бесплатный ночной психолог! А кто-нибудь из твоих плешивых слушателей имеет представление о том, какая ты на самом деле? Знают ли они, в чем ты мастер, а в чем полный профан? Может мне как-нибудь позвонить в студию и поведать всем в прямом эфире, какими выдающимися талантами обладает их всезнающая Ребекка Харрис?

– Три, – говорит Ребекка с полуулыбкой.

– Что – три?

– Ноль таланта к музыке, – ведет она счет на пальцах. – Ноль таланта к умению правдоподобно лгать. Ноль таланта к искусству угрожать. Теперь мне тебя жаль втройне.

Коул Сименс не из тех, чье терпение так же эластично, как презерватив. Даже отсюда вижу, как надуваются от злости его щеки, как темнеют глаза и багровеют щеки. Не спорю, может этот парень и заслужил такое к себе отношения, но Ребекке стоило бы повнимательнее подбирать слова. Когда-нибудь это может плохо для нее закончиться.

– Будь со мной повежливее, Бекки, – рычит Сименс, приблизив к ней свое раздутое от гнева лицо, – иначе я прославлю тебя на всю Калифорнию. А начну, пожалуй, завтра же – в самый счастливый и прекрасный день для Джейн.

– У вас там всё в порядке? – спрашиваю громко за секунду до очередного неправильного действия со стороны Ребекки.

Сименс вытаращивает на меня глаза, изображая фальшивую улыбку. Брюнеточка даже голову в мою сторону не поворачивает. Я только вижу, как плотно сжимаются её челюсти и в опасной медлительности шевелятся крылья аккуратного носика. Надеюсь, она не собирается набрасываться на своего обидчика, как бешеная обезьянка, и выдирать ему волосы?

– Разумеется, всё у нас в порядке! Мы с Ребеккой решили немного подышать воздухом. Чудесный вечер, не правда ли?

– Угу, – смотрю на обоих. – Так и есть. Ребекка, твоя тетя не может до тебя дозвониться. Мне отец сказал. Позвони ей прямо сейчас, а то она волнуется.

– Ох, Джейн! – смеется Сименс. – Вечно она переживает за свою любимую и единственную племянницу! Даже на собственной свадьбе думает только о ней!

– Ребекка? – не свожу с нее глаз. Такое ощущение, что она вот-вот сломает нос Сименсу собственной головой. – Думаю, тебе стоит поторопиться.

– Верно. Поспеши, Бекки, и не забудь передать от меня привет. Джейн будет рада.

Прошептав что-то короткое и очевидное нелицеприятное, брюнеточка будто с неохотой делает шаг в сторону и нарочно задевает плечом Сименса. Промелькнувшая ухмылка на его узких губах мне совсем не нравится. Злорадствующая.

– А вообще! – вдруг заявляет он громко, схватив Ребекку за запястье. – Тебе явно не помешает освежиться!

Потянув её за руку, Сименс отступает на шаг, и Ребекка в ту же секунду срывается с платформы.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю дегенерата. Тот демонстративно потирает руки и с улыбкой пялится на колышущуюся темную воду.

– Пусть девочка освежиться! Плавать-то она, слава богу, научилась, раз на гидроцикл запрыгнула! – усмехается, глянув на меня. – По правде говоря, у нас был непростой разговор. Ты ведь это сам почувствовал, когда пришел. Кстати, не совсем вовремя. Но ничего! – улыбается он ещё шире. – В конечном итоге, мы достигнем взаимопонимания…

– Что ты сказал? – перебиваю, не сводя глаз с темной воды. – Ребекка научилась плавать?

– Что-что? – раздается голос уставшего и пьяного Уилла. Он становится рядом со мной, опустив руки на холодный поручень. – Кто это не умеет плавать?

– Однажды мы решили прокатиться на гидроцикле, – усмехается Сименс, почесав затылок. – Бекки, хоть и не умела плавать, но воды и глубины никогда не боялась. Её вообще мало, что могло напугать! В какой-то момент она не удержалась на месте и просто вылетела в океан, как из пушки! Когда я подплыл к ней, она была без сознания, над поверхностью воды её держал спасательный жилет. Если бы не он, так бы и пошла ко дну!

– Ничего не понял. А почему она была без сознания? – спрашивает окосевший Уилл. Только вот его голос, слова и движения кажутся мне неестественно медленными, как в кино. – Она сильно ударилась?