Текст книги "Мы – кровь и буря"

– Но какое это имеет отношение ко мне?

– Ты сказала, что за прошлый год пережила несколько странных событий. И хочешь ты или нет, их можно объяснить лишь волшебством. А это означает, что в тебе пробудились силы. – Эмрис посмотрел на нее сияющими темными глазами. – Магия – это термин, который мы используем для объяснения сверхъестественного эффекта, который Хаос оказывает на Порядок. Человек с магическими способностями носит в себе силы Хаоса, и если их не контролировать, то они становятся опасными.

Лина нахмурилась. Неужели он вел к тому, что она могла причинить кому-то вред?

– Но я не…

Эмрис покачал головой, и Лина замолчала.

– Силы не обязательно представляют опасность для людей. Нет, до этого пока не дошло, хотя однажды так и случится. Опасность существует для самих волшебников. Известно, что силы Хаоса подавляют физическую форму: толкают на убийство, лишают здравого рассудка и полностью меняют сущность человека. Затерявшаяся в физическом мире сила Хаоса – страшная перспектива. Таких магов мы называем Радикалами.

– Я… Я тоже стану Радикалом? – Лина сглотнула от ужаса.

– Нет, – решительно ответил Эмрис. – Во всяком случае, не сейчас. Ты – Дикая, поэтому существует опасность, что злые силы возьмут над тобой верх. Именно в этом кроется причина моего желания помочь. Если бы ты была Радикалом, при первой же встрече мне пришлось бы тебя убить.

От его слов у Лины по спине пробежал холодок. Взглянув на свои руки, крепко держащие шерстяное одеяло возле закутанных ног, она вспомнила Предков. Она подумала о том, как от ее прикосновений поворачивались глаза и дергались конечности. На что же на самом деле она способна?

– Вот почему наделенные волшебными силами дети по закону обязаны обучаться в одном из наших храмов. Существует церемония, называемая «Воссоединением», после которой сила мага примыкает к богу. После совершения ритуала Хаос внутри волшебника больше не сможет взять над ним верх. А в дополнение к строгим правилам, образу мысли и обрядам магия становится самым безопасным даром. – Эмрис улыбнулся. – Так что видишь, не зря в Княжеском лесу опасаются магов. Волшебство в состоянии превратить все и всех, что ты любишь, в пыль. Поэтому я обязан доставить тебя в Город Королей.

Прислушавшись к своим чувствам, Лина не почувствовала изменений. Она не ощущала внутри себя Хаос, жаждущий ее одолеть. Точно не в данный момент. Но после того, что случилось в прошлом году, инцидента со змеем и ощущений на перекрестке, как она могла отрицать его правоту? Пока Эмрис молчал, вероятно, полагая, что девушке нужно время переварить информацию, Лина гладила бабочку в кармане. Если в словах Эмриса заключается истина, то ей придется дать клятву богам. А можно ли? Ведь она уже посвятила себя Предкам и прошла церемонии посвящения. С одной стороны, она подготовилась к этому еще до появления грозового облака, когда мечтала о другой жизни за пределами леса. Но где-то в глубине души она всегда знала, что вернется обратно. Вернется ради Виго. А сейчас Виго оставалось лишь оплакивать.

Если бы она начала поклоняться богам, ее бы объявили еретиком. Виго был набожным человеком, и он бы никогда не принял другую Лину.

Если она послушает Эмриса и последует его указаниям, дороги назад уже не будет. От этой мысли в горле все пересохло, и она оглянулась на окружающий пейзаж, стараясь отвлечься от этих мыслей.

Королевская дорога внизу становилась широкой и людной. По обеим сторонам тянулись деревни и города, полные людей, повозок и лошадей. Внезапно Эмрис сбросил высоту, и Лина чуть не подпрыгнула на сиденье, когда увидела в двух футах над головой еще одну пролетающую карету с блестящими черными шасси, сбоку от которых виднелся золотой герб.

– Те, кто пользуется небесными дорогами, либо едут по делам храма, либо до отвращения богаты, – объяснил Эмрис, печально улыбаясь.

Там и здесь Лине казалось, что она видела показывающих на их карету то ли радостных, то ли испуганных детей. Она замечала и собак, лающих им вслед. Солнце светило ярко, и Лина подставляла свою щеку с пятном его теплым лучам. В тот момент она больше ни о чем не думала.

Днем, приземлившись в поле на перекус (хлеб с сыром и небольшой яблочный пирог, который Лина достала из кареты, где с громким храпом все еще спал кучер), они продолжили разговор.

– Расскажи мне о своей жизни в Княжеском лесу, – попросил Эмрис. – Что ты оставила в прошлом и почему?

– Я работала в склепах, – ответила Лина. – Помогала гробовщику подготавливать тела и ухаживать за Предками. Но… – Слова застряли в горле. Она кашлянула. – Но когда меня обвинили в чародействе и судья натравил на меня собак, я сбежала. Мой… Мой хозяин хотел защитить меня, поэтому рассказал, где найти лазейку.

Лина не могла рассказать ему всю историю целиком – как он умер, и что это она виновата. Время для подобных откровений пока не наступило.

– Но почему тебя обвинили? – поинтересовался Эмрис. – В чем проявились твои силы?

Лина замешкалась.

– Мне выпала честь присутствовать на похоронах герцогини и помогать на церемонии погребения, во время которой тело Предка помещается в саркофаг. Все вокруг наблюдали за происходящим. Все присутствовали на ее похоронах.

Лина вспомнила сына герцогини, Уинтона. Со слезами на глазах он наблюдал за ее последними обрядами.

– Вначале все шло хорошо. Но затем, в конце церемонии, мне пришлось до нее дотронуться, и… как только я это сделала, она внезапно пошевелилась.

– Пошевелилась?

Несмотря на неподдельный интерес, изумление в его голосе отсутствовало.

– Я имею в виду… ее рука… Я не знаю, что случилось, – запинаясь, добавила она. – Я полагаю… это и есть волшебство?

Все это казалось противоестественным, но Лина убедила себя, что и такое возможно.

– Это… нормально?

– О, да. До «Воссоединения» сгусток неконтролируемой магии может двигать предметы, ломать, поджигать или даже взрывать.

– Взрывать?

Эмрис засмеялся.

– Считай, что тебе повезло. В свое время я столкнулся с ужасными последствиями неконтролируемого волшебства.

Лина кивнула, не улыбнувшись в ответ. Она ведь не рассказала Эмрису полную картину событий. Движение герцогини казалось вовсе не случайным. Нет, худая холодная рука поднялась и крепко схватила запястье Лины. Вскрикнув, девушка отпрянула от могилы, однако все уже успели стать очевидцами. Даже Виго бросил на нее озадаченный взгляд, пока родственники разразились негодующими возгласами. Судья, не тратя ни минуты, приказал заковать руки Лины и отправить в темницу в ожидании суда. Пока ее уводили, сын герцогини посмотрел на Хранительницу с ужасом и горем в глазах. По щекам его текли слезы.

Она еще никогда не чувствовала себя настолько ничтожной, бесполезной и чужой.

Мельком взглянув на Эмриса, Лина решила оставить воспоминания при себе. Разве можно ему доверять? Они ведь знакомы всего пару часов. Пусть Лина и позволила Эмрису рассказать об этом мире, она была не готова поведать ему свою жизнь.

Закутавшись в плед, Лина молча смотрела, как земля снова удаляется вниз. Над головой девушки, словно драгоценный камень, сверкало синее небо. Ее переполняло чувство благодарности: за спасенную жизнь и возможность сбежать из своего маленького облачного мира. Но при этом сердце разрывалось на куски от чувства вины, страха и гнева.

Ближе к вечеру она что-то заметила на горизонте: неровные выступы, очерченные заходящим солнцем. В ярком свете она не смогла разобрать детали, но холмы начали подниматься все выше, отбрасывая в сторону кареты длинные тени.

– Почти на месте, – тихо объявил Эмрис.

Когда солнце зашло, под розовеющим небом предстал огромный город. Лина наблюдала за происходящим, широко раскрыв глаза.

Приближаясь к городу, Эмрис поднял карету выше.

– Можешь насладиться видом, – прошептал он с улыбкой, наблюдая за восторженным взглядом Лины.

Город Королей располагался в неглубоком бассейне между семью холмами и был разделен широкой сияющей рекой. Лина насчитала четыре моста, раскинутых над серебряной водой. Самые высокие строения в городе имели стеклянный блеск. Кроме того, она заметила золотые купола и каменные башни с развевающимися на ветру флагами. Улицы были прямыми и пересекались перпендикулярно – кроме тех, что располагались на окраине города и тянулись на вершины холмов, напоминая старые кружева. Тут и там виднелись дворы, в некоторых из которых стояли сияющие, словно драгоценности, фонтаны и бассейны. В северном направлении города располагалось большое квадратное здание с семью остроконечными башнями, окруженное огромной зеленой территорией. От подобной красоты Лина потеряла дар речи.

– Центр разделен на три района, – объяснил Эмрис. – Вот это Королевский район. – Он указал на зеленые просторы на севере города, где галопом скакали несколько всадников. – Большое строение с семью башнями – дворец. На юго-западе находится Торговый район.

Эмрис аккуратно повернул карету, указав на местность с ровными и оживленными улицами, где, несмотря на закат, люди спешили по своим делам.

– Вон те большие здания – это городские торговые залы и купеческие гильдии. Здесь жилых домов больше, чем в других районах.

Он медленно развернул карету налево:

– А на юго-востоке находится Сакральный район. Сюда мы и направляемся.

Лина перевела взгляд на широкую центральную улицу района, вдоль которой тянулись невероятных размеров здания, сверкающие золотом и серебром. Возможно, это статуи, ловящие последние лучи заходящего солнца?

– Это наша святыня, где располагается большинство храмов, – объяснил он.

– Большинство?

– Что ж, есть одно исключение: никому не известно, где находится храм Митриса, – пояснил Эмрис.

Лина хотела спросить, кто есть Митрис и почему его храм настолько засекреченный, но как только она перевела взгляд на замок, то заметила, как с крыши поднимается черное пятно. По мере приближения пятно превратилось во всадника. В развевающемся серебристом плаще он галопом скакал в сторону кареты на темной лошади. Заметив всадника, Эмрис напрягся и поджал губы. Он потянул поводья, остановив прямо в воздухе лошадей. Их парящее состояние показалось Лине еще более удивительным, чем сам полет. Теперь, когда они замерли, Лина расслышала вой ветра сквозь колеса.

– Что происходит? – спросила девушка.

– Лорд Чатхам спешит узнать, нашел ли я то, что он ищет, – ответил Эмрис, качая головой на вопросительный взгляд Лины. – Это не займет много времени. Не переживай.

Несмотря на убеждение, выражение его лица говорило обратное.

Всадник остановился возле кареты.

– Добрый вечер, Охотник, – поздоровался он.

Голос его казался дружелюбным и серьезным, но за этой добротой скрывалось что-то еще. Что-то тяжелое. Бледнолицый, с заостренным красивым лицом, он обладал лоснящимися светло-пепельными волосами, скорее даже серебристыми. Он напоминал мраморную статую, чей возраст угадать крайне сложно. Однако, заметив между бровей легкие морщинки, Лина решила, что ему ближе к сорока, чем к тридцати.

– Ты нашел Констанцию? Она в карете?

Взгляд всадника скользнул по лицу Лины, и она заметила, как его глаза вспыхнули серебряно-голубым светом.

– Кто это? – спросил незнакомец, пристально глядя на родимое пятно. – Она больна?

Лина поспешно отвела взгляд, чувствуя в душе вспышку гнева. Она пожалела, что сняла капюшон.

Эмрис заговорил холодным и раздраженным голосом:

– Нет, Констанцию я не нашел. Она направилась в Княжеский лес и исчезла в грозовом облаке. Я не мог следовать дальше.

Лина осознала, что женщина в маске и есть Констанция. Имя казалось знакомым, но она не могла вспомнить, где его слышала.

Лорд Чатхам скривил рот.

Эмрис повернулся к Лине.

– А эта девушка… Это Дикая. Я встретил ее на пути домой. Думаю, ты понимаешь, что я безоговорочно должен доставить ее в храм.

– Безоговорочно?

Всадник усмехнулся, однако в его тоне послышалось очевидное любопытство. Теперь он откровенно буравил взглядом Лину, и девушке стало не по себе. Когда он узнал, что она Дикая, его отношение резко поменялось с отвращения на интерес.

– Может, для вашего храма это и безоговорочно, Эмрис, но существуют и те, кому не нужно идолопоклонничество, чтобы контролировать силы.

Лина вопросительно взглянула на Эмриса, но тот лишь тихонько покачал головой, подразумевая, что время для вопросов было крайне неподходящим.

Она снова перевела глаза на лорда Чатхама. Было что-то странное в положении его лошади. Что-то отличало ее от гнедых Эмриса. Их горячее дыхание клубилось в воздухе, а копыта нетерпеливо взбивали небо, пока лошадь Чатхама стояла на удивление… тихо.

– Я обещаю, если я узнаю какие-то новости о краже, то немедленно доложу во дворец, – продолжал Эмрис.

– Это не просто кража, – отрезал Чатхам. – Это мое самое ценное изобретение. Я должен его вернуть.

– Разве ты не можешь изобрести другое? – вызывающе спросил Эмрис, чем сильнее разозлил собеседника.

– Это не игрушка. Я не могу сделать ее за одно утро. Я годами ее совершенствовал!

Их перебранка заняла Лину лишь наполовину: ее внимание было сосредоточено на лошади всадника, чье тело укрывала тонкая черная ткань с серебряными вставками, аналогичная плащу всадника. Голова лошади была скрыта… Прищурив глаза, Лина вгляделась во тьму под капюшоном лошади. С дрожью в теле она осознала, что животное создано не из крови и плоти – во всяком случае, не полностью. Неужели это стекло? А за стеклом – металл? Глубоко в голове создания горел слабый желтоватый свет.

– Вижу, вы заметили ее особенность, – закончив спор с Эмрисом, лорд Чатхам обратился к Лине. При этом его тон звучал крайне самодовольно.

Будто оказывая благородную услугу, он запустил руку в карман плаща, вытащил маленькую серебряную карточку и протянул ее Лине на свистящем вокруг кареты ветру. Исписанная черными чернилами блестящая карточка оказалась не больше половины ладони. Надпись гласила:

Лорд Теодор Чатхам

Независимый Сертифицированный Волшебник

Королевский механик

Создатель «Высококачественных и Редких Изобретений

для Лиц с Любым Достатком и Положением»

ПРИГЛАШАЕТ ВАС ПОСЕТИТЬ

Магазин Волшебных и Механических Изысков

– Знаете, я ищу помощника, – добавил Чатхам. – Мне бы пригодилась помощь Дикой… Помощь более… покладистого компаньона. – Он улыбнулся.

– Хватит, Чатхам, – отрезал Эмрис. – Лина не станет пешкой в твоих играх.

– Пусть она сама решит.

Лина перевернула карточку. На задней стороне был написан слоган: «Магия для всех», и указан адрес в Королевском районе. Аккуратно держа переливающуюся серебром карточку, она вдруг вспомнила ту ночь, когда из темноты к ней прилетела бабочка. Глядя на лошадь с мерцающим в голове светом и жужжащим механизмом, Лина чуть не вытащила свою находку из кармана. Она была аналогичной, только меньше размером. Лина все еще помнила тикающий звук, который издавала бабочка в склепах. Неужели ее создал лорд Чатхам?

– Здесь есть другие, подобные вам волшебники? – выпалила Лина, когда Чатхам принялся разворачивать лошадь.

Тот сразу обернулся.

– Подобных мне не существует, – подмигнув, ответил всадник.

Лина невольно покраснела: она имела в виду совершенно другое.

– До свидания, Охотник. До свидания, Дикая, – попрощался Чатхам, поочередно кивая головой, и поскакал прочь в сине-фиолетовый сумрак, оставляя за собой лишь очертание развевающегося серого плаща. Эмрис приступил к снижению, но напряжение до сих пор не отпустило его. Эта встреча повлияла на него гораздо сильнее, вот только Лина не могла понять почему.

– Что он имел в виду, говоря о краже? – осторожно спросила она.

– Когда Констанция покинула город, она кое-что у него украла, – ответил он, явно не желая продолжать тему.

– А почему он сказал, что некоторым людям не нужно поклоняться богам, чтобы контролировать силы? – поинтересовалась Лина, в то время как карета приближалась к Сакральному району.

Она протянула Эмрису карточку.

– Это и подразумевается под «Независимым сертифицированным волшебником»?

Эмрис вздохнул.

– Да. Лорд Чатхам и некоторые его единомышленники считают, что им не нужны боги и учеба в храме, чтобы управлять магией. Вместо этого они выполняют задания, а Король выдает свидетельство и берет к себе на службу, – объяснил Эмрис, качая головой. – По их мнению, так было заведено две тысячи лет назад, еще до появления богов. Да, возможно, в этом есть здравый смысл, однако я не одобряю игры с Хаосом.

Лина наблюдала, как к ним приближается Сакральный район. Когда Эмрис отвернулся, она сразу запустила руку в карман к бабочке и погладила нежные крылья. Лина оставила свой единственный дом, и человек, который сделал то место для нее домом, был навеки потерян. И теперь она направлялась в место, где ей придется посвятить себя религии, от которой ее всегда предостерегали. Ей придется заниматься тем, чего ее давно научили бояться, – магией. Но если высокомерный лорд Чатхам прав и существует возможность контролировать силы без помощи богов, то, вероятно, можно найти компромисс…

Всадник не вызвал у Лины симпатии. Ей не понравилось, как его глаза застыли на родимом пятне. Тем не менее девушка отправила его карточку в карман к бабочке. Должно быть, это очередной кусочек головоломки, которая поможет разгадать, кто она на самом деле.

6
Сад

Было немного за полночь, когда Констанция тихо шла по узкому проходу под крепостными стенами, спрятав лицо в меховой воротник платья. Обогнув Западную башню, она направилась в сад. На празднике ей пришлось задержаться допоздна, пока все гости не разошлись или хотя бы не напились до бессознательного состояния, в котором не заметили бы ее уход. Лорд Ирвин ушел раньше. Выходя из зала, Констанция сняла с двери треснувший фонарь, внутри которого от каждого дуновения ветра танцевало пламя.

Несколько раз девушка останавливалась для того, чтобы убедиться, что за ней никто не следил. Никого. Она услышала, как вдалеке кого-то стошнило. Звук падающих рвотных масс эхом разносился сквозь пелену мрака. Констанция следовала по смутно знакомому пути. Она помнила дорогу, но по прошествии времени, из-за темноты и густого тумана многое изменилось. Земля слегка покачивалась под ногами, а дыхание ее стало несвежим. Пусть Констанция тайком и разбавляла вино водой, ей все равно пришлось пить до легкого опьянения, иначе кто-нибудь обязательно заметил бы ее странную трезвость. Остальные гости находились в невменяемом состоянии и уже давно уползли в кровати с полузакрытыми глазами.

Одно стало очевидно: уже несколько лет в сад никто не приходил. Констанция остановилась, разглядывая странные неровные формы, которые неясно вырисовывались в мерцающем облаке, напоминая фигуру лорда Ирвина. Грозовое облако оказало на сады необычное воздействие: бывшие клумбы превратились в кучу гнилой растительности с ползающими внутри чудовищными сороконожками и жирными личинками. Садик с травами возле кухонь был совсем запущен, а в странной зловещей паутине между веточками розмарина и тимьяна задыхались туман и пойманный лунный свет. Кое-где вспышки зелено-синей молнии отбрасывали на лужайку мерцающие тени. Выпуклые наросты древесной губки прицепились к тонким стволам голого, засохшего фруктового сада возле стены замка. Сухие ветки рассекали залитое лунным светом небо на рваные сегменты.

Этот жуткий пейзаж казался плохим предзнаменованием. Констанция оглянулась, но постаралась быстро набраться решимости. Воспоминания вернулись к ней с пугающей ясностью: голые кирпичные стены небольшой комнаты; глубокий бассейн в полу; голос неясного происхождения, возможно, исходящий от самой Констанции, а может, от кого-то еще. Но откуда она могла знать? Ведь ее заставили несколько часов подряд пристально смотреть в воду бассейна. Колени невыносимо болели, а вода отражала ее изнеможенное, похожее на маску лицо.

«Преследуй свои страхи, – говорил голос. – Если ты их не поймаешь, они первыми поймают тебя».

Избавившись от воспоминаний, она отважилась пройти вглубь замысловатого переплетения клумб и дорожек, осторожно перешагивая через странные белые корни, окутавшие брусчатку. Услышав шорох, Констанция подпрыгнула от страха, но источником шума оказалась крыса, которая стремглав бросилась в сухие камыши мертвого фонтана. Свет лампы высветил статую. Похожие на слезы черные полоски придавали ее ангельскому лицу зловещий вид.

– Констанция.

К лампе присоединился еще один источник света, в мерцании которого девушка узнала глаза Ирвина, зеленые, как вода в солнечный день. Нижняя половина его лица была скрыта шарфами, и на этот раз они выглядели богаче тех, что он надевал ранее. На шелковой золотой ткани виднелись блестящие серебряные нити. Мастер Меча вытащил из ножен тонкую рапиру с зеленым драгоценным камнем на рукояти. Поставив лампу на землю, Ирвин заговорил приглушенным голосом:

– Как же давно мы не сражались на шпагах, Констанция.

Он вытащил из ножен на поясе вторую шпагу и бросил ее девушке. Несмотря на долгое отсутствие практики, она с легкостью поймала рапиру правой рукой.

– Вы серьезно? – удивилась Констанция, поднимая бровь.

– Серьезно. – Ирвин улыбнулся и поднял шпагу.

– Вино, оружие и плохая видимость – не самая удачная комбинация, – заметила она.

– Где же ваша тяга к приключениям?

Констанция улыбнулась, прислонила трость к фонтану и приняла боевую стойку, неуклюже убрав левую руку за спину. Эта непривычная поза продемонстрировала крепость ее мышц. Констанция ощутила настолько явную трезвость, словно окунула голову в ледяную воду. Казалось, облако сгустилось еще сильнее и вращалось по кругу, как тихо гудящая карусель. Констанция и Ирвин сосредоточенно стояли в самом центре, держа оружие наготове.

Констанция почувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой. Как опавшие по осени листья, последние шесть лет внезапно исчезли. Только сейчас все было иначе. Все стало странным и серьезным.

Ирвин сделал выпад первым, и по его нехитрой атаке Констанция поняла, что он ее проверял. Она отразила нападение. И несмотря на непривычное ощущение шпаги в руке, навык никуда не исчез. Ведь когда-то фехтование было ее излюбленным занятием.

– Я не верю ни единому слову, что вы сказали на празднике, – заявил Мастер Меча.

– Что ж, это ваше право, – равнодушно ответила Констанция.

Она сделала выпад в ключицу, но Ирвин грациозно отпрыгнул.

– Но я хочу вам верить. Ради вас я подставился под удар, а как вы знаете, у судьи весьма острый топор.

– Тогда верьте. Разве Мастер Меча не должен следовать инстинктам?

Констанция сделала выпад, но в последнюю секунду поменяла направление удара. Прекрасное движение для фехтовальщицы, которая давно не тренировалась. Ее юбки взбили грозовое облако, но Ирвин превосходно отразил нападение. Рапиры встретились с лязгом, сильно дернув запястье.

– Ай, – тихо сказала она. Ее мышцы уже болели от нагрузки.

– Где бы вы ни были, на шпагах вы явно не сражались, – заметил Ирвин.

– Ай, – повторила она.

– Хватит игр, – отрезал он.

Внезапно его лицо стало серьезным.

– Расскажите мне правду. Я заслужил знать. – Он запрыгнул на бортик фонтана. – Почему вы покинули Княжеский лес? – Он сделал выпад в сторону головы, и Констанция достаточно неуклюже отпрянула назад.

– Эй, осторожнее!

Но голос Ирвина стал еще жестче.

– Ответьте на мой вопрос. Почему вы ушли? И зачем вернулись обратно?

– Посмотрите на себя, вы заняли верхнюю позицию, – заметила она, отходя. – Я полагаю, оттуда все кажется проще. Но все сложно, лорд Ирвин, и я не могу рассказать вам причину. Могу лишь сказать, что это не пустые амбиции. Это важно. Жаль, что приходится вам это объяснять. Я думала, вы знаете меня лучше.

Она сказала правду и наполнила слова видимым раздражением. Да, она могла солгать, но зачем? Это не самая лучшая мысль.

«Если строишь башню из лжи, не забывай, что однажды она упадет на тебя, – говорила Верховная Жрица. – Строй башню из правды, но иногда бери поддельные кирпичи, и тогда никто не заметит разницы».

– Почему вы не доверяете мне? – спросил Ирвин с суровым взглядом. – Я бы никогда не начал задавать вопросы той Констанции, которую знал шесть лет назад. Но та девушка исчезла, и я не понимаю, кто вернулся вместо нее. – Он спрыгнул с фонтана и продолжил говорить низким, сердитым, но все еще нежным голосом. – Скажите мне… Я для вас что-нибудь значил?

Не успела она ответить, как вдруг Ирвин нанес удар – один, два, три, четыре раза. Под нескончаемый звон металла она отступала все дальше и дальше. Мышцы болезненно горели.

– Эй! – Констанция ушла от нападения, изумленная силой атаки.

Случайно наступив на подол плаща, она упала на каменистую землю и выронила шпагу. Рапира со звоном приземлилась рядом с ней.

Ирвин опустил шпагу. Он все еще выглядел сердитым, но внезапно его рот растянулся в улыбке.

– Простите.

– А вы явно тренировались, – тяжело дыша, заметила Констанция. – Я заработала дополнительные очки за сражение в вечернем платье.

Приняв руку Ирвина, она поднялась на ноги. Ирвин засмеялся. Его улыбка озарилась голубой вспышкой молнии, и внезапно Констанция тоже разразилась смехом. На некоторое время их добрая дружба снова вернулась.

– Скажите мне, – продолжал улыбаться Ирвин, – почему вы не называете меня по имени?

Она усмехнулась.

– Хорошо, теперь буду. Лорд Александр Ирвин.

– Раньше ты называла меня Ксандер. – Он снова стал серьезным. – Мы были лучшими друзьями. Даже больше, чем друзьями…

– Ты слегка повзрослел для «Ксандера». Мы больше не дети.

Она отдала ему рапиру и взяла свою трость. Констанция улыбнулась, когда на нее внезапно нахлынули воспоминания.

– Помнишь, как ты раньше одевался? У матери каждый раз случалась истерика, когда ты возвращался домой весь в царапинах, грязи и листьях. Она говорила, что ты слишком взрослый для царапин. А теперь? – Девушка наклонилась вперед и окинула Ирвина взглядом с ног до головы. – Ты чистой воды лорд. Ты красивый и одеваешься в шелка, а волосы пахнут душистым маслом. – Констанция улыбнулась, заметив румянец. – Под твоим командованием находятся двести пятьдесят человек. Ты стал ответственным, храбрым и влиятельным. Твоя мать тобой бы гордилась. Ты больше не тот оборванец, каким я тебя знала.

Ирвин откашлялся.

– Двести пятьдесят человек? Кто-то считал? – спросил он спокойным тоном. – Ты правда скучала по мне или тебе просто нужна моя силовая поддержка?

Она засмеялась, хотя его слова были наполовину правдивы.

– Уинтон сказал мне.

Его лицо обрело какое-то странное выражение. Смущение?

– Что произошло? – спросила Констанция. – Между тобой и Уинтоном что-то случилось?

Ксандер покачал головой.

– Мой… мой стиль сражения ему не очень подходил. Он создан для двуручного меча. Капитан Трудан стал для него идеальным учителем. – Он старался не смотреть в глаза Констанции, поэтому она решила не возвращаться к этой теме.

– Что ж, Ксандер, ты назначил мне встречу, чтобы опозорить в сражении, или ты хотел что-то рассказать?

Ирвин взглянул на Констанцию с облегчением и грустью. Убрав рапиры в ножны, он сел на край фонтана и потер виски.

– С чего начать?

Она села рядом, ощутив сквозь шелка прикосновение холодного, мокрого камня к ногам.

– С отца. Он… давно в таком состоянии?

Ирвин кивнул.

– Можно начать и отсюда. Его состояние начало ухудшаться чуть больше двух лет назад. К тому моменту от чумы уже умерло больше половины населения. Каждый год в летние месяцы огромное число людей уходили из этого мира. Склепы Нижнего города были полны до отказа. Торговцы отказались заходить в город. Вместо этого специальные люди оставляли продукты на окраинах леса, забирая взамен золото, – рассказывал он тихим, полным ужаса голосом. – Дела были плохи. Чума не щадила ни бедных, ни богатых: мой младший брат, сестра, отец… Это только несколько моих потерь. Каждый человек кого-то потерял. Это было страшное, темное время. – Его зеленые глаза сверкали в свете фонаря. – Но сила герцога, который сам оказался перед лицом страданий, помогла нам увидеть в нем настоящего защитника, лидера. Он не бездействовал: он собирал припасы и пытался сдержать распространение эпидемии. Герцог даже отправил посланников в Город Королей. Но никто так и не пришел. Возможно, посланников поглотило облако. А может, в Городе Королей не было до нас дела. Но вдруг что-то изменилось.

Ирвин взял паузу, бросив из-под шарфов сдержанный взгляд.

– Что именно? – настаивала Констанция тихим голосом.

– Это происходило постепенно, но теперь мне все стало ясно как день. Медленно герцог становился одержим: он хотел найти виновного в случившемся с его домом и народом. Но вместо того чтобы сосредоточить силы на грозовом облаке, он решил искать и наказывать виновных за его появление. Одновременно с этим он начал жаловаться на головные боли, и тогда герцогиня послала за доктором Торном, который стал приходить к герцогу на постоянной основе. Однако ни одно лекарство ему не помогало. По правде говоря, ему становилось только хуже. Головные боли усилились, а вместе с ними возросла и одержимость. Они с судьей часами сидели взаперти и вскоре решили, что во всех бедах виновны волшебники, сборище волшебников… нет, нашествие волшебников – и все они до сих пор находятся в городе и с каждым днем усиливают действие чар. Вскоре герцог отправил королю послание, сообщив о закрытии ворот. Он запретил входить в Княжеский лес и выходить из него, чтобы не допустить распространения чумы. Но на самом деле он преследовал иную цель: они хотели поймать и убить виновных.

Констанция с горечью слушала его рассказ.

– Думаешь, судья затуманил его разум? Или отец на самом деле?..

Положив руку на ее плечо, Ксандер заглянул ей в глаза.

– Я всегда считал, что герцог болен, а судья просто воспользовался его бедой. Постепенно его состояние ухудшалось, и он начал передавать полномочия судье, который не мог дождаться, чтобы принять бразды правления. В конечном счете он обратился к Мудрецам, чтобы те назначили регента. Герцогиня не могла править: она сторонилась волшебства и не любила политику. Она уважала судью и доверяла ему, а он сумел обрести в ее лице друга. И хотя герцогиня заботилась о герцоге, она тоже жаждала избавить город от волшебников.

Констанция угрюмо кивнула. Она и так все это знала.

– Он одержим, Констанция. Нам ничего не оставалось делать, как только беспомощно наблюдать. Что могут сделать Мудрецы, простые советники, против решения герцога и королевской власти?

Констанция опустила глаза. Неужели Ксандер ждал, что она извинится за столь позднее возвращение? Нет, она не станет извиняться, но все же позволит прочитать сожаление в своих глазах.

– Не вини себя, Констанция. Теперь ты здесь, и у меня предчувствие, что скоро все изменится.

– Да. Да, все изменится, – согласилась она, крепко сжав левой рукой трость.