Текст книги "Мы – кровь и буря"

Ксандер ушел, и Констанция ощутила острую нужду в горячем молоке и теплой постели. Рассвет неумолимо близился, а у нее оставалось еще одно дело.

Подняв разбитый фонарь и крепко завернувшись в плащ, она поспешила по территории садов. В замке стояла гробовая тишина, отчего шаги по каменной дороге звучали необычайно громко. Дойдя до входа в тронный зал, Констанция подняла фонарь, погасила огонь и проскользнула за тяжелую деревянную дверь.

Тихо дыша, она подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Вскоре Констанция закрыла дверь, радуясь, что, кроме объедков, оставшихся после пира, зал оказался пуст.

Закрыв дверь на засов, она поспешно направилась в другой конец зала, к двум служебным входам. Они оказались запертыми, но Констанция незамедлительно прошептала заклинание, постучав тростью по дверным ручкам. В ответ на ее действия появились резкие фиолетовые вспышки, отбросившие необычные тени. Если бы нашлись сейчас люди, желающие открыть эти двери, то они бы с удивлением обнаружили, что открыть их невозможно.

Констанция сдвинула скамейки и оттолкнула в сторону лежащий в центре комнаты грязный напольный тростник. Воздух незамедлительно наполнился запахом пролитого вина и пыли, и девушка опустила глаза на вмонтированные в пол огромные люки.

«Вот они».

Открыв защелку, Констанция подняла одну из створок тяжелого деревянного люка. Петли отреагировали скрипом. Она попыталась аккуратно положить дверь на каменный пол, но пальцы соскользнули, и та с грохотом упала вниз. Девушка замерла, но ничьи шаги не нарушили ночную тишь. Даже шорохи Хранителей не доносились из комнат в подвалах. Констанция вгляделась в темноту, где ее ждал холодный, затхлый воздух.

Она трижды стукнула тростью о землю, и наконечник залился фиолетовым светом. В подземелье вели каменные ступени. Они оказались настолько широкими, что вместили бы четверых человек в ряд. Очевидно, они созданы для грандиозных похорон. В этой кромешной тьме Констанция не могла разглядеть, где заканчивалась лестница и начинался пол.

Спустя несколько шагов ее охватил страх. Вход в мир Предков вне похоронных процессий являлся преступлением, караемым смертью. Исходя из легенды, Предки все знали. Все понимали. И умели мстить.

«Суеверная чушь», – убеждала себя Констанция.

Она давно оставила Предков, посвятив себя вере в иные силы. Но пренебрегать ими гораздо проще из храмов Города Королей, чем на пороге их мира.

Констанция мельком увидела убегающую наутек крысу, и тогда трость высветила первый саркофаг. Стоило ей ступить на пол, перед ней появилась еще одна гробница. Это помещение простиралось далеко за пределы большого зала, расположенного наверху, и это именно то место, где веками покоились Предки герцогов и их семей. Здесь их, должно быть, сотни, а в сети склепов в горных тоннелях и того больше. Каждая гробница представляла собой отдельную каменную платформу, подробно исписанную деяниями и достижениями их обитателей. Большинство Предков лежали на выступах в различном состоянии разложения, и только гробницы герцогов были окружены замысловатыми экранами, скрывающими тела от глаз. В конце зала имелась спрятанная в стену лестница, ведущая на нижний уровень.

«Здесь моя мать», – подумала Констанция с грустью, легким страхом и даже ужасом, заметив одного из своих ближайших Предков.

Девушка узнала голубое платье и золотые кольца, вплетенные в прекрасно сохранившиеся темные волосы. Констанция подошла ближе. Издалека мать казалась прежней. Она будто спала в каменной кровати. Вопреки всему Констанция ощутила неразумный трепет надежды. Но стоило ей приблизиться к телу, как она увидела мать во всех деталях: бледное запавшее лицо, слегка приоткрытые губы… А глаза… Вместо глаз в глазницах стояли блестящие черные сапфиры, глядящие строго, почти с недоверием, отражая фиолетовое свечение трости. Тем не менее Констанция наклонилась ближе к лицу, настолько похожему на ее собственное. Она оказалась так близко, что прикоснулась к ней… Так близко, что ощутила запах разложения, трав и масляный резкий аромат вещества, которое наносят Хранители, чтобы предотвратить процесс разложения. Заметив между истонченных губ кусочек материи, она осознала, что рот покойницы набит хлопковой тканью. Констанция отвернулась от тела с крепко сжатыми кулаками.

«Сосредоточься».

Закрыв глаза, девушка пыталась почувствовать в окружающем зале присутствие магии. Но, как обычно, она ничего не ощутила, кроме басовых нот старого, зреющего заклятия: грозового облака. Констанция вытащила маску из потайного кармана плаща и надела ее. Аккуратно повернув колесико, она перешла в режим магического мира, который тут же окружил ее мерцанием призрачных голубых полос, напоминающих застывшую молнию. Грозовые чары здесь видно, хотя облако не затрагивало подземелье. Констанция еще раз повернула колесико, но кроме серого свечения над телами Предков, ничего не увидела.

Она прошла мимо саркофагов к первому тоннелю, ведущему прочь от главного зала. Как и везде, проход оказался полон мертвецов, лежащих на каменных выступах. Здешние таблички не отличались многословием, поскольку относились к прислуге, которая жила и работала в замке и оказалась обречена служить хозяевам даже после смерти. Следуя интуиции, Констанция продолжила путь вниз, но, к своему разочарованию, ничего не нашла.

Остальные три прохода оказались одинаково пустыми. Усталость обрушилась на девушку, словно плотное одеяло из пыли и паутины, покрывающее Предков. Сеть из гробниц и коридоров простиралась на целые мили, уходя все глубже и глубже. Но и там ее ждала неудача.

«Не теряй веру», – убеждала она себя.

Завтра придется искать снова, только на этот раз в Верхнем городе. Констанция сняла маску и уже собралась уходить, как вдруг в темноте вспыхнули два ярких пятна, а тишину нарушило шипение. Констанция обернулась и в свете трости увидела огромного рыжего кота с крысой возле лап. Кот посмотрел на нее с таким выражением, будто говоря: «Тебя здесь быть не должно».

– Как и тебя! – прошипела Констанция, чувствуя, как успокаивается сердцебиение.

Осознав человеческое превосходство, кот схватил ужин и ускользнул в темноту. Констанция выпрямилась и пригладила юбки.

Она поднялась по лестнице и вернулась в зал, где, положив светящуюся трость на каменный пол, начала опускать тяжелые двери на место.

Констанция не ждала, что в первый же день ее поиски увенчаются успехом. Нет. Это было бы слишком просто.

«Возможно, она больше не внизу», – мрачно предположила девушка.

И вдруг под дверью, что вела во двор, она уловила движение ног. От изумления она выпустила дверь люка, и тишину нарушил громкий удар. Констанция вздрогнула, быстро выключила свет и замерла. Может, она ошиблась? Может, ей просто показалось?

Быстрые шаги удалились во двор.

– Проклятье, – выругалась Констанция, спеша открыть дверь.

Она осторожно выглянула в темноту. Кто бы здесь ни был, теперь он скрылся в тумане грозового облака.

Во рту ее пересохло, а сердце билось с неистовой скоростью. Должно быть, кто-то подглядел в щель или в нефункционирующую замочную скважину. Кто-то ее заметил. И кто бы то ни был, он видел, как она вылезла из запретных склепов со светящейся тростью. Теперь им известно, что она волшебница. Они знали, что она еретик.

Открыв служебные двери, Констанция взяла трость, вышла в тлеющую ночь и направилась в свои покои. Ощутив на языке соль, она поняла, что до крови покусала губу.

7
Храм

Карета с грохотом опустилась на землю, стуча колесами по каменной дороге. Шум казался невыносимым – сотрясающий рев, слишком громкий после мягкого полета. На полном скаку они налетели на яму, и Лина резко дернулась вбок, радуясь, что пристегнута ремнями. Лошади сбавили темп, затем перешли на рысь, а затем и на шаг.

Карета остановилась. Эмрис спустился и предложил Лине руку. Приняв помощь, она ощутила, насколько его рука сухая и теплая. Сонный Фаулер (оказывается, так звали кучера) вылез из кареты и принялся приводить в порядок свою форму.

Солнце исчезло с горизонта, и ему на смену вышла низкая, призрачная луна. Пока Эмрис собирал свои вещи и отдавал Фаулеру приказы насчет лошадей, Лина старалась адаптироваться к полумраку. Узкий переулок оказался пустым, только листья и несколько разбросанных газет шелестели на осеннем ветру. Справа она заметила задние стены простых городских домов. Они напоминали глухие улочки Верхнего города в Княжеском лесу, которые Лина смутно помнила из детства. Тогда она сопровождала Виго в богатые дома, чтобы забирать тела и подготавливать их к захоронению. Но в отличие от Княжеского леса здешний камень оказался прямым, а не выпуклым. На другой стороне переулка стояло большое строение со слегка изогнутой стеной, которая, вероятно, являлась частью огромного купола. Через узкий небесный зазор струился яркий голубоватый лунный свет. Лина вытянула шею. Здания по левому краю были высокими, как крепостные башни. Она наклонила голову. Стены казались нереальными, сияющими.

Лина ахнула от удивления, когда поняла, что тысячи маленьких кирпичей на самом деле – оконные стекла, которые отражают кирпичную кладку противоположного здания. Алмазообразные окна начинались на уровне земли и устремлялись ввысь, скрываясь где-то на вершине.

– Как оно держится? – выдохнула Лина.

– Волей божьей, – ответил Эмрис, подойдя к ней.

Кучер тем временем направился вниз по узкой дороге.

– Во всяком случае, так утверждают.

– Это и есть храм?

– Конечно нет, – засмеялся он. – Это Священный Собор. Он намного больше храма. Пойдем. Пора помыться и поесть. У тебя выдался долгий день.

К разочарованию Лины, он увел ее прочь от великолепного стеклянного купола. Они направились по узкой тропе между двумя домами, на которой рядом могли поместиться только два человека. В конце улицы в грязной стене показалась неприметная деревянная дверь. Пока Эмрис открывал ее маленьким медным ключом, Лина снова посмотрела на купол. Она еще никогда не видела ничего подобного. Интересно, как там внутри?

– Не переживай, – сказал Эмрис, улыбаясь, – наступит время, и ты побываешь в Священном Соборе. Но пока тебе придется довольствоваться тем, что есть.

Внутри холодного коридора стоял легкий запах сырости. С потолка свисал фонарь, освещая узкое пространство мерцающим желтым светом. В углу стояла швабра, а на нижней ступеньке – металлическое ведро. Эмрис тихо закрыл дверь. Ветхая деревянная лестница вела на верхние этажи.

Слово «храм» в ее голове никак не увязывалось с подобным местом.

Эмрис поднялся по лестнице и оглянулся, призывая взглядом следовать за ним. Он ступал почти беззвучно, в то время как ее неуклюжие шаги в кованых сапогах, некогда принадлежащих другому Хранителю, вызывали жуткое скрипение и отдавались громким стуком по дереву. Кроме них в доме находился кто-то еще: Лина услышала сильный кашель и скрип кровати. Эмрис открыл дверь и впустил гостью внутрь. Со щелчком закрыв вход, он провел ее за толстый бархатный занавес.

Большую часть комнаты занимал длинный деревянный стол, окруженный стульями с высокими спинками. Поверхность была покрыта бумагой, вернее, картами, каждая из которых оказалась невероятно больших размеров и была придавлена пресс-папье.

– Добро пожаловать в храм Фола, – сказал Эмрис. – В храм Охотников.

Эмрис пошевелил тлеющие угли бревном, вызвав снопы искр в камине.

– Мы зашли через заднюю дверь, но если воспользоваться парадным входом, то мы попадем в большой зал, где будут и благовония, и статуи, и все остальное. Но всем нам нужно где-то жить, поэтому позади храма пристроены дома, где есть спальни, кухня, классы для тренировок, кабинеты, купальня и огромный обеденный зал. Кроме того, здесь есть несколько комнат, подобных этой, для совещаний и учебы. В этом кабинете, например, изучают карты.

На каминной полке Лина заметила вырезанную деревянную фигуру охотника с прищуренным глазом, который туго натянул свой лук, целясь куда-то.

– Что это? – поинтересовалась она, приближаясь к фигурке. – Это ваш… бог?

Она сглотнула, чувствуя, как странно и опасно прозвучала эта фраза из ее уст. Будто, услышав ее слова, статуя оживет.

Эмрис кивнул, сел возле шкафчика и принялся что-то искать.

– Но почему Охотники? – Лина взглянула на Эмриса. – Чем конкретно вы занимаетесь?

– Мы вроде миротворческих сил. – Он повернулся и встретился с девушкой взглядом. – Мы ловим магов-преступников, Диких или Радикалов – всех, кто представляет угрозу для себя и других.

Вытащив две тарелки, головку сыра и хлеб, Эмрис положил их на стол. Лина тем временем уселась на стул с бархатными подушками.

– Таких, как Констанция.

Лине показалось, что он с трудом произнес ее имя, будто оно горчило на языке.

– Она тоже Дикая? – спросила Лина, нахмурившись. – Мне она не показалась…

– Нет, – перебил Эмрис. – Она преступница, Лина. Она нарушила закон. Она нарушила самый главный закон волшебников.

Челюсть его напряглась; он выглядел сердитым. Вернувшись к шкафчику, Эмрис вытащил кувшин и два металлических кубка.

– Но что она сделала?

Эмрис покачал головой, раскладывая на столе посуду и еду.

– Сейчас я больше ничего не могу рассказать.

Мужчина наклонился, наливая в кубки темно-красную жидкость.

– Ты обещал дать ответы на все мои вопросы, – напомнила Лина.

– Я знаю, и ты их получишь. Но на этот вопрос я не могу ответить. Не сейчас.

Голос его прозвучал грустно, но одновременно с тем и решительно. Несмотря на горящее любопытство, Лина понимала, что спорить с ним бесполезно. Что же их связывает? И что такого ужасного могла натворить Констанция?

– Кто такой Митрис? – поинтересовалась Лина. – Ты сказал, что никто не знает, где его храм.

Эмрис взял себя в руки.

– Митрис – один из богов неопределенного пола. Иногда он является в виде мужчины, а иногда в виде женщины. Порой даже ребенком. Бывает и так, что он появляется бесполой фигурой в плаще. Митрис – бог маскировки. Бог тайн. Сила природы. Местоположение его храма, так же как и его последователей, неизвестно.

Охотник взял паузу.

– По правде говоря, они пользуются репутацией шпионов и наемных убийц… – Эмрис кивнул, словно собираясь рассказать. – Храм Митриса – это храм Констанции.

– О, – произнесла Лина.

Несложно поверить, что эта надменная девушка с тростью – убийца. Возможно, она убила кого-то важного. Это и есть ее преступление? Отрезав хлеб и кусок сыра, Эмрис протянул угощение Лине на погнутой алюминиевой тарелке.

– Расскажи мне больше о богах, – попросила девушка, принимая еду.

– Всего их девять, – ответил Эмрис, очевидно радуясь смене темы. – Одни боги обладают большей значимостью, чем другие. Каждый храм выполняет собственную функцию. Храм Фола играет относительно маленькую роль, как и храм Номи, бога приключений и открытий. Что касается Митриса… Да кто его знает? Еще есть Джура, богиня правосудия, и Джок, бог сражений. – Встретившись с Линой взглядом, Эмрис заметил ее озадаченность. – Вот, смотри. Это важно, поэтому я обязан заострить на этом внимание.

Эмрис встал, взял большой свиток с книжной полки и положил на карты на столе, поставив сверху три тяжелых стеклянных кубка и головку сыра.

Лина поднялась со стула и наклонилась над бумагой. Вокруг слов «Священный Собор» сосредоточились разноцветные взаимосвязанные круги, каждый из которых был подписан и заполнен замысловатым текстом. Простой шрифт и яркие цвета подразумевали детскую иллюстрацию, отчего Лина почувствовала себя невежей. В храме ее знания равнялись знаниям ребенка.

Но Эмрис уже объяснял диаграмму, не обращая внимания на ее замешательство.

– Начав обучение, каждого волшебника оценивают и опрашивают, после чего прикрепляют к подходящему по его силе и темпераменту храму. Позже маг имеет право переходить из одного храма в другой. На самом деле это даже приветствуется. В первые годы обучения многие получают образование в двух, а то и в трех храмах, прежде чем посвятить себя одному, самому подходящему. Здесь в доступном виде изображены все имеющиеся храмы со своими функциями, богами, символикой и магией. Смотри, это Тура. – Эмрис указал на другой круг. – Ее последователи отвечают за еду и сельское хозяйство. Их магия улучшает плодородие и другие аспекты, имеющие отношение к сотворению жизни. А это Регис. – Он показал на круг, выделенный ярким белым цветом на фоне желтоватой бумаги. – Его последователи следят за политической сферой, используя дар предвидения и убеждения.

Эмрис провел пальцами над двумя другими кружками с надписями «медицина» и «финансы».

– Последователи этих храмов в тысячу раз сильнее. Им поклоняется несчетное количество магов. Остальные, как я говорил, не такие большие. – Его пальцы остановились на сером круге с надписью «Фол». – Я перегрузил тебя информацией. Но ты оставь эту схему для справки. – Эмрис свернул свиток и положил перед ней на стол.

Лина уставилась на потертую бумагу.

«Девять богов! С Предками все намного проще».

Но стоило ей подумать обо всех ритуалах, молитвах, точных церемониальных приготовлениях, как ее мнение сразу изменилось.

– Прости. Для тебя, должно быть, это кажется сложным, – с грустью заметил Эмрис. – Боюсь, дальше будет еще сложнее. Тебе придется поклясться в верности богам и принять их помощь. Мы не можем оставить тебя без «Воссоединения» и обучения, иначе ты…

Лина кивнула.

– Я знаю. Я рискую потерять контроль. Стать… Радикалом.

Ее охватила паника, и она отвернулась от стола, глядя на огонь. Мерцающее пламя и глубокий вдох немного ее успокоили.

– Если я поклянусь богам в верности, это значит, что я навсегда оставлю Предков, – тихо объяснила она. – Другого выхода действительно нет? – спросила Лина, вспомнив слова лорда Чатхама.

Казалось, он прочитал ее мысли.

– Лина, лорд Чатхам хочет, чтобы ты пришла. Дикие редко появляются в наших краях, и я уверен, он бы хотел заручиться твоим доверием. Но прошу, не принимай его приглашение. На самом деле у тебя нет иного пути, кроме как тот, что предлагаю тебе я. К тому же люди короля, в особенности лорд Чатхам, невероятно опасны.

Лина моргнула. Он не показался ей опасным. Тщеславный, да. Надменный, да. Но опасный? В чем это заключается?

– «Свита короля» состоит из тринадцати независимых волшебников, заручившихся поддержкой короля. Они молодые, гордые и безрассудные. Они считают магию орудием, естественной силой, которую можно использовать, как им вздумается. Они не считают волшебство божьим даром и не проявляют к нему уважение и осторожность. – Эмрис покачал головой. – Все они заядлые атеисты и считают, что они выше закона. И что самое поразительное, король развязал им руки. Его позиция весьма понятна: если нет богов, то и выше короля никого нет. Он ослеплен их лестью.

С отрешенным взглядом, будто забыв о существовании Лины, Эмрис отпил вино.

– По-моему, это попахивает Хаосом.

– О, – тихо промолвила Лина, вспомнив о бабочке в кармане. – А откуда у него эти механические устройства?

– Лорд Чатхам начал создавать свои… изобретения около двадцати лет назад. Незаконно, – добавил Эмрис с явной ненавистью в голосе. – Он открыл магазин, предлагающий посетителям волшебные услуги и любопытные вещи. Священный Собор хотел закрыть магазин, но, конечно же, у лорда Чатхама оказались связи в высших кругах. Сначала его услуги набрали популярность среди знати, а впоследствии и в королевской семье. Король, который на тот момент был еще ребенком, влюбился в его изобретения. Достигнув совершеннолетия, он выдал Чатхаму королевское разрешение… Так все и началось. – Эмрис покачал головой. – Сейчас у короля тринадцать обученных Чатхамом волшебников, которые по его просьбе создают магические устройства.

Лина моргнула.

– Так… как эти устройства работают? И что в них плохого? – поинтересовалась Лина, борясь с желанием потянуться в карман к бабочке.

– Обычные люди желают заполучить волшебные вещи, – объяснил Эмрис. – Это и понятно: люди всегда хотят то, чего не могут иметь, в особенности если эти вещи красивые и могущественные. В этом и кроется причина, по которой храмы настолько тщательно контролируют магию, Лина. Его волшебные устройства отнюдь не безопасны. Напротив, они представляют реальную угрозу. По сути, чтобы оживить свои устройства, волшебники внедряют в них частичку Хаоса.

– Правда?

Порхая среди могил, бабочка не выглядела опасной или наделенной силами Хаоса.

– Я знаю. Это невероятно, – раздраженно ответил Эмрис, совершенно неправильно поняв ее вопрос. – Только так существо может стать независимым. Но по какой-то непонятной причине никто не подвергает сомнению эти создания. Он продает их простым людям, которые не смогут себя защитить, если что-то пойдет не так. Однажды по этому поводу поднялась шумиха… но почему-то истории так и не дошли до газет. – Выражение его лица стало поистине грозным. – И это только начало: с тех пор, как все началось, его «рынок» стал прикрытием для опасных поручений, которые он получал не только от короля, но и от тех, кто мог ему заплатить.

Во рту у Лины пересохло.

– Что за поручения?

– Все мы слышали о магическом оружии – об устройствах, созданных для усиления волшебной силы, или, возможно, ее кражи. Безусловно, никто не осмелился вкладывать средства в их создание.

Если Чатхам и вправду создал бабочку, значит, кто-то поручил ему это задание? Или это просто игрушка? Заметив задумчивое и смущенное молчание Лины, Эмрис внезапно улыбнулся.

– Прости, Лина. Я тебя напугал. Больше не буду продолжать свою тираду. Весь разговор я вел к одному: я прошу тебя не искать Чатхама. Тебе лучше остаться здесь и учиться держать под контролем свои силы. Мы приступим завтра, – сообщил Эмрис, бросив на нее оценивающий взгляд. – А сейчас пора отдохнуть. Следуй за мной.

Эмрис проводил ее к камину, открыл медным ключом скрытую в нише дверь и вложил ей в ладонь ключ. Перед Линой появилась маленькая и скудно меблированная комната с низкой койкой, комодом и купелью в углу.

– Это одна из гостевых комнат, но она твоя до тех пор, пока мы тебя не устроим. Я отправлю послушника за горячей водой для купели. Чистую одежду ты найдешь в комоде. Я зайду утром. – Эмрис вернулся к столу и осушил кубок. – Мне придется доложить Первому Охотнику и как можно скорее начать обучение и тренировки. Мне кажется, он захочет лично тебя оценить.

– Звучит… убедительно, – ответила Лина с легкой улыбкой. – Спасибо.

– За что? – удивился Эмрис.

Лина смущенно пожала плечами.

– Ну… Я была на пороге смерти от змеиного яда. И не умерла. Благодаря тебе.

Эмрис кивнул, переминаясь с одной ноги на другую, но не отвел взгляд.

– Прошу тебя, не уходи из этой комнаты, пока я тебя не заберу. Мне еще столько нужно тебе объяснить. Поверь, мало кто из Охотников позаботится о незнакомке, а уж тем более о Дикой.

– Хорошо, я поняла, – уверяла Лина, хотя на самом деле все было далеко не так.

Дверь захлопнулась, и она снова осталась одна.